Большая свеча-часы немного прогорела, но оставалось еще много черных колец, отмечающих время. Джейми снова сложил камни в растаявший воск – один, два, три – и задул свечу. Четвертый камень, крупный топаз, был спрятан в деревянной коробочке, которую я обшила промасленной тканью. Его следовало передать в Эдинбург, мужу кузины миссис Баг, который, с его связями в банковском мире, сумеет продать камень и – вычтя разумную комиссию за свои услуги – перечислит средства Неду Говану.

Сопроводительное письмо лежало в коробочке вместе с камнем и содержало поручение Неду: узнать, живет ли некая Лири Маккензи с мужчиной в союзе, равносильном браку, и, если так, заявить о выполнении условий контракта между некой Лири Маккензи и неким Джеймсом Фрейзером, после чего положить средства от продажи камня в банк в качестве приданого для некой Джоан Маккензи Фрейзер, дочери вышеупомянутой Лири, когда та выйдет замуж.

– Ты уверен, что не хочешь попросить Неда узнать, кто этот мужчина? – спросила я.

Джейми решительно покачал головой.

– Захочет рассказать – хорошо, а если не захочет, так тому и быть, – криво улыбнулся он. Видимо, неудовлетворенное любопытство будет его наказанием.

В коридоре Брианна одновременно разговаривала с миссис Баг и ругала Джемми, но их перебил голос Роджера, а затем – радостный визг Джемми, когда Роджер подбросил его вверх.

– Думаешь, Роджер сделал правильный выбор? – тихо спросила я.

Решение Роджера меня обрадовало – и Джейми тоже. Хотя Брианна, Роджер и я смотрели на предстоящие события со своей особой стороны, я знала: Джейми куда лучше понимает, что нас действительно ждет. Конечно, прохождение через камни – дело опасное, но война…

Джейми потянулся и достал небольшую книгу с дальнего конца полки, в дешевом матерчатом переплете и довольно потрепанную – издание Фукидида, которое Джейми приобрел в надежде на то, что когда-нибудь Жермен и Джемми научатся греческому и сумеют прочитать.

Он открыл книгу осторожно, чтобы не выпали страницы. На мой взгляд, греческие буквы будто были написаны вымоченным в чернилах червяком, у которого случился припадок, но Джейми без труда нашел нужный отрывок.

– «Истинно храбр лишь тот, кто ясно видит все, ожидающее его – славу и опасности равно, – и тем не менее, не дрогнув, выходит им навстречу».

Мне казалось, что Джейми читает их не из книги, а по памяти, из открытой книги души.

Хлопнула дверь, снаружи послышался голос Роджера – хриплый предостерегающий крик, обращенный к Джемми, а потом смех, низкий и сдавленный, в ответ на слова Брианны, и какой-то далекий неразличимый звук.

Они ушли, и, если не считать легкого шелеста листьев, настала тишина.

– «Истинно храбр лишь тот, кто ясно видит все, ожидающее его». Ну, тебе-то лучше знать? – тихо сказала я и положила руку ему на плечо. Провела большим пальцем по крепкой шее, поглядывая на исписанную извилистыми червяками страницу. Он знает, и я тоже, ведь это я показала ему, что нас ждет.

Не выпуская книгу из рук, Джейми склонил голову, коснувшись щекой моей ладони, а густыми и мягкими волосами – моего запястья.

– Нет, – ответил он. – Не мне. Истинно храбр лишь тот, у кого есть выбор.

Я засмеялась, фыркнула и свободной рукой вытерла глаза.

– Думаешь, у тебя нет выбора?

Джейми молчал, затем закрыл книгу и, все еще держа ее в руках, наконец сказал:

– Нет. – В его голосе было что-то странное. – Не сейчас.

Сидя на стуле, он повернулся к окну. Была видна только красная ель у поляны, а за ней – густая тень от дубовой рощи с вкраплениями кустов дикой ежевики, которая разрослась из сада. Почерневший участок, где стоял огненный крест, теперь густо зарос диким ячменем.

Воздух вибрировал, и я вдруг поняла, что здесь вовсе не тихо. Нас окружали звуки гор, крики птиц, плеск воды вдалеке, а еще голоса, бормотание которых слышалось каждый день – то кто-то позовет из свинарника, то кто-то крикнет из уборной. И на фоне всего этого – детский смех и крики, принесенные непоседливым ветром.

– Наверное, ты прав, – немного помолчав, сказала я.

Он действительно был прав, в тот момент выбора и правда не оставалось, и осознание этого немного меня успокаивало. Что будет, то будет. Нам остается лишь подготовиться получше и надеяться, что мы выживем. Если не мы, то, может, выживут они. Я собрала волосы Джейми в хвост и крепко схватилась пальцами, будто за якорный трос.

– А как же все то, что ты выбирал раньше? – спросила я, глядя на безлюдный дворик и тени леса позади него. – Все то, что привело тебя сюда? Ты делал настоящий выбор – и, на мой взгляд, чертовски храбро.

Кончиком указательного пальца я нащупала под рыжими локонами тонкую линию давнего шрама. Он повернул голову, чтобы коснуться моей руки, и теперь моя ладонь была на его подбородке.

– Ну, что ж, – Джейми взял меня за руку и переплел свои пальцы с моими, – тебе-то лучше знать, саксоночка.

Я села рядом с ним, положила руку на его ногу, а он – на мою. Мы сидели бок о бок и смотрели, как над рекой угрожающе собираются тучи, будто предвещая далекую войну. Есть выбор или нет, вполне вероятно, что закончится все одинаково.

Его рука немного напряглась, и я повернула голову. Взгляд Джейми был сосредоточен на чем-то вдалеке за нашим двориком, за горами и за тучами. Он сжал мою руку еще сильнее – так, что кольцо на пальце впилось в кожу.

– Если в тот день, что разлучит нас, – прошептал он, глядя на меня, – я не скажу напоследок «Я люблю тебя», знай – я просто не успел.