У Рамана была сломана рука. Рамсей как мог зажал сломанную кость между двумя ветками, сорванными с деревца, одного из тех, что дали им убежище. Но ожоги Дедана были слишком серьезными, чтобы он сам мог с ними справиться. Мелвас поискал в траве, нашел растение с мясистыми листьями и с торжеством выдернул его из почвы. Промыв листья в пруду, он размял их и наложил под повязку из полевой медицинской сумки.

Он заявил, что это природное средство против ожогов. Им пользуются в его провинции. Оно уменьшит воспаление и боль. Они положили Дедана на живот, и с огромной осторожностью Рамсей и Арджун сняли с капитана остатки куртки и трико. Рамсею приходилось подавлять тошноту. Дедан не может быть жив! Но он был жив и слабо застонал во время их работы.

Когда обнажились ожоги, Мелвас присел на корточки и ровным слоем принялся наносить зеленую массу на измученную плоть. Хуже всего были ожоги на плечах и предплечьях, но в конце концов Мелвасу удалось смазать их. Масса быстро высыхала, оставляя глазированную поверхность.

Дедан перестал стонать. Вначале Рамсей испугался, что тот умер под их неумелыми руками. Но Дедан продолжал дышать, дышал медленно, словно под воздействием сильного наркотика. Мелвас всмотрелся в лицо капитана, поднял веки, чтобы заглянуть в глаза.

— Он спит, — заявил солдат. — Теперь займемся остальными…

У всех были ожоги, хотя и не такие тяжелые, как у Дедана.

Рамсей обнаружил, что средство Мелваса действительно снимает боль. Ему казалось это невозможным.

Позаботившись о ранах, все сели и переглянулись. Дедан лежал у их ног. Наконец всеобщее внимание сосредоточилось на Рамсее. И тут впервые заговорил один из солдат. До сих пор он только кряхтел при лечении.

— Я служил в Ренгулде под командованием Идуда… прежде чем присоединился к этому обществу. Твое лицо, незнакомец, вызывает у меня странные мысли.

— Мое лицо? — повторил Рамсей. Возможно, это следствие трав, но он чувствовал себя отупевшим, одурманенным усталостью.

— Твое лицо. Есть один человек… был… он смотрит на тебя из зеркала, — продолжал солдат.

Рамсей с трудом вспомнил, как зовут этого солдата. Сидов. Он был командиром десятки, но не проявлял интереса к урокам борьбы без оружия. Человек относительно пожилой и консервативный.

— Говорят, тот человек умер — и уже погребен, — продолжал Сидов. — Так кто же ты, носящий его лицо? Принц Каскар…

Все теперь смотрели на него, как псы смотрят на лису, которая подошла к псарне.

— Я не Каскар. — Рамсей заставил себя говорить уверенно. — Но есть люди, которые хотели бы посадить меня на место Каскара, — импровизировал он. — Поэтому на мне была маска кровника, и поэтому я оставил Лом…

— Очалл дорого бы заплатил за тебя… — заметил Раман. — Иметь Каскара — настоящего или подложного… Ничего больше сейчас не желает верховный советник.

— А я начинаю думать, — продолжил Мелвас, — не твое ли присутствие принесло гибель нашему обществу.

Их взгляды стали более напряженными и угрожающими. Рамсей подумал, не обратятся ли они теперь против него, чтобы выместить свои беды. Еще одно такое предположение, какое сделал Мелвас, и они вцепятся ему в горло.

— В Ломе повсюду есть глаза и уши, — добавил Арджун. — Достаточно было увидеть тебя в нашем обществе, и в Линарк было послано сообщение. Да, это возможно, очень возможно!

Рамсею не понравилось выражение их осунувшихся лиц. Они ищут козла отпущения, чтобы возложить на него вину за поражение, излить ярость, которая их охватывает, когда они вспоминают о хребте и тех, кто остался на нем. Он их понимает, но не собирается становиться такой жертвой.

— Ваш капитан, — заговорил он с силой, — сказал мне, что когда человек дает клятву общества, он становится одним из вас. Я не Каскар, и если мне пришлось бежать из Лома, потому что у меня его лицо, разве я в этом виноват? Поберегите свой гнев для тех, кто захватил нас туманом и огнем. Спросите себя, — его мозг ОТ неожиданных обвинений ожил и начинал действовать, — спросите себя, были ли раньше в распоряжении пиратов огнеметы и этот послушный туман? Вы уверены, что это именно пираты?

Сидов мигнул. Раман пробормотал:

— Разведчик… он сказал — пираты.

— Или люди, одетые пиратами, — быстро подсказал Рамсей. — Я слышал рассказы о боях с пиратами Линарка, но в них никогда не упоминались огнеметы и туман…

Сидов кивнул.

— Это правда. Если только их предводители не заключили новый договор с торговцами севера, у них нет такого оружия. Никогда не слышал о нем раньше. Итак… — Он снова суженными глазами посмотрел на Рамсея. — Если они не пираты, то кто?

— Не знаю. Но подумайте: я встретился с вашим капитаном перед самым отплытием. Могло ли сообщение обо мне привести врага, так хорошо вооруженного, за короткое время нашего пути? И с точной информацией, где именно мы высадимся?

Рамсей рисковал: он не знал, какие способы быстрой связи могут существовать в этом мире. Сидов пошевелился, у него было недовольное выражение, словно ему не хотелось признавать факты.

— Такое оружие должно было быть втайне привезено с севера, — медленно ответил он. — Если бы его использовали раньше, новость дошла бы до Совета Улада. Это, должно быть, запрещенное оружие, только разбойники рискнут его применять. А переправить его втайне… — Он покачал головой. — Теперь, обдумав это дело, не могу сказать, Арлут, что они обратились против нас из-за тебя.

Рамсей заметил, что больше он не «незнакомец». Сидов использовал его имя, под которым он им известен. Это шаг к пониманию.

— Но кому нужно удержать вас от объединения с Тантантом? — спросил он.

— Хороший вопрос. — Раман переместил плечо, которым прижимался к камню, словно у него болит рука. — Наш договор с Тантантом очень простой. Мы все проголосовали за него перед подписанием. Мы должны были укрепить береговую охрану против пиратов. Обычный договор. Тантанту нужны опытные люди в патрулях; его собственные солдаты плохо обучены. Они не профессионалы, их призывают на шесть месяцев, а потом они возвращаются на свои поля и на работу. Точно так же и во всем Олироуне. Единственный настоящий враг, который им противостоял, это пираты. Но они в последнее время становятся все наглей и сильней. Вместо одного-двух кораблей, которые способны нанести внезапный удар, захватить добычу и бежать, появились большие флоты…

— Да, — прервал Сидов. — И это совсем не похоже на Линарк. Пиратские капитаны не служат вместе, они способны только на непрочный союз. Они слишком независимы, чтобы передать власть одному человеку. Интересно…

— Что интересно? — поторопил Рамсей, когда Сидов смолк.

— Интересно, не Очалл ли мешает тут варево? Всем известно, что ему нужны шахты Олироуна, чтобы менять руду на нужные ему товары севера. Да, существует проект брака герцогини с наследником. Но Очалл предпочел бы иметь Олироун в своей полной власти, а не через посредство женщины, особенно такой, которой он не доверяет. Допустим, он начал вооружать Линарк и посылать пиратов в такие рейды. Они, хорошо вооруженные, согласятся с готовностью и тем будут истощать силы Олироуна. И тогда ему не нужно опасаться сопротивления, если он захватит землю…

Мелвас коротко рассмеялся.

— Хорошее рассуждение, друг. Это причина, чтобы помешать подкреплениям добраться до Тантанта. — Он неожиданно встал. — Но мы забыли, что те, кому мы дали слово-обязательство, могут прийти в ответ на наше послание и тоже полягут под этим адским огнем!

— Так что ты предлагаешь делать? — мрачно спросил Сидов. — Мы ничего не знаем о местности, у нас нет другой посыльной птицы. А ночь приближается…

Мелвас опустил ему руку на плечо, сжал.

— Помнишь остров Керг? Что мы там сделали?

Раман тоже привстал, медленно повернул голову, осматривая хребет, с которого они спустились.

— Если бы здесь были общество и общество, могло бы получиться. Но эти необученные солдаты Олироуна, что они знают о таких делах? Они увидят огонь, только и всего…

— Ты забываешь: они уже предупреждены о нападении, — настаивал Мелвас. — И я говорю не просто об огне. Я бы выложил его знаком Судьбы.

— Знаком Судьбы, — повторил Раман. — Да, это серьезное предупреждение. А ты считаешь, что те, кто чуть не уничтожил нас, не ожидают такого хода? — Он покачал головой.

— Конечно. — Глаза Мелваса сверкали. — Не забудь: мы с противоположной стороны морского утеса. Если найдем место, в котором свет виден только с одного направления… тогда у нас есть надежда. И еще есть кое-какие хитрости… Оторвите что можете от одежды, и я вам покажу.

С помощью мечей все принялись разрезать прочную ткань, вырезать полосы, Мелвас связывал их, пока не получилась грубая веревка. При свете заходящего солнца он походил под деревьями, пока не нашел заросли тростника с толстыми стеблями, коричневыми и блестящими, и редкими листьями. Он нарубил мечом тростник и разрезал его на куски длиной с руку.

Когда он вернулся с грузом, Сидов удивленно посмотрел на него.

— Говорящее пламя. Я совсем о нем забыл!

Мелвас рассмеялся.

— Я такое видел раньше. Да, у нас есть все необходимое. — Он сел на землю, скрестив ноги, и начал связывать куски, делая грубую решетку.

Тем временем все немного поели из запасов, которые находились у каждого в поясных сумках. Дедан по-прежнему спал тревожным сном. Но по крайней мере не стонал при каждом вздохе. Рамсей понял, что собственные ожоги больше не напоминают ему о себе. Лекарство Мелваса оказалось словно волшебным, оно совершенно сняло боль.

Мелвас изготовил прочную решетку. Потом начал вплетать в нее полоски ткани, но не заполнял пустоты в решетке, а образовал круг, который потом перечеркнул двумя прямыми линиями, так что круг оказался поделенным на четверти. Окончив, он под всеобщее одобрение осмотрел свою работу.

Солнце взошло, стало темно. Но Мелвас не торопился. Он открыл маленькую бутылочку, которую достал из внутреннего кармана своей укороченной куртки. Очень осторожно капнул темной жидкостью, разлил эту жидкость равномерно по ткани. Когда упала последняя капля, он протер линии пальцами, чтобы вся жидкость впиталась.

— Я готов согласиться, друг, — заговорил Арджун, — что ты со вкусом подбираешь приправы. Не думал, что доживу до дня — или вечера, когда скажу такое. Я ведь годами терпел, когда ты поливал свою еду всякими гадостями.

От работы Мелваса исходила тошнотворная рыбья вонь. Тот рассмеялся.

— Друг, я из Пирапрада. Там мы едим морскую пищу, как люди. Акулье масло — приправа бойцов, я тебе об этом часто говорил.

— А теперь… — Он встал, держа раму с промасленной тканью подальше от себя. — У нас есть знак Судьбы, и нужно установить его, пока окончательно не наступила ночь.

Рамсей снял сапоги, как тогда, когда готовился к нападению на часового. И встал, присоединяясь к Мелвасу.

— Где мы это установим? — спросил он.

Меньше всего ему хотелось снова карабкаться на склоны, с которых они с таким трудом спустились. Все тело у него затекло, все ушибы ожили и давали о себе знать. Однако он знал, что он в лучшей форме, чем товарищи, может быть, за исключением Мелваса.

Вначале казалось, что Мелвас и Сидов откажутся от его помощи, но потом последний сказал:

— Ты доказал, что умеешь ходить по скалам, Арлут, когда расчистил нам дорогу сюда. Но если хочешь идти, то немедленно, пока совсем не стемнело.

Они прошли назад, но не по склону, по которому спустились, а вдоль края утеса, который окружал долину, пока не дошли до самого края. Дальше идти нельзя. Утес здесь стоит стеной.

К счастью, сохранилось еще немного света, и в стене видны были углубления для рук и ног. Мелвас подвесил решетку на спину; она была громоздкая, но легкая и не очень отягощала его при подъеме.

Они добрались до верха стены и пошли дальше к северу, потому что Мелвас был уверен, что любая дорога к пограничной крепости проходит в том направлении. Наконец стемнело так, что идти по неровной местности стало опасно, и тут наемник выбрал место для установки решетки лицом к Олироуну.

Мелвас и Рамсей, нагромождая камни, позаботились, чтобы решетка не опрокинулась от ветра. Вообще утес образовал здесь убежище, даже прикрытое сверху, но открытое со стороны материка.

— Поймут ли они? — спросил Рамсей. Он не упоминал самого главного: будет ли кому смотреть.

— Этот символ? Никто не может ошибиться: это предупреждение. Конечно, они могут подумать, что его установил враг. Но все равно вышлют разведчиков и примут все меры предосторожности. — Мелвас работал своей зажигалкой с колесиком. Он энергично вращал колесико, пока искра не упала на промасленную ткань.

Они с Рамсеем быстро отошли, а пламя пробежало по ткани, пока не вспыхнул весь рисунок. Рамсей решил, что его видно с большого расстояния.

— Пошли, — дернул его за рукав Мелвас. — Если кто-то из морских дьяволов его увидит, они отправятся на охоту. А тут трудно идти в темноте быстро.

Как они вскоре обнаружили, теперь передвигаться приходилось на ощупь. Над ними горел круг из тряпок. Наверно, масло, которое использовал Мелвас, горит не быстро, оно скорее сохраняет ткань от сгорания. Но Рамсей понял, что предупреждение Мелваса справедливо. Им лучше подальше убраться отсюда.

Когда они наконец спустились в темноту, их негромко окликнули.

— Идемте… мы двинулись на запад…

— Капитан… — Рамсей был уверен, что Дедан не мог настолько оправиться, чтобы идти самостоятельно, какое бы чудо ни совершили травы Мелваса.

— Его несут, — прошептал Раман. — После вашего ухода мы сделали носилки и привязали его. Только так его можно сейчас передвигать…

На другом конце, где ручей, вытекающий из пруда, уходил под землю, долина поворачивала налево. К счастью, впереди не было другой стены, скорее неровная местность, поросшая кустарником, но он цеплялся за ноги и рвал одежду и кожу рук.

Они не могли идти беззвучно, и Рамсей опасался, что они идут слишком шумно. Но нужно продолжать идти. И вот когда он в очередной раз споткнулся о корень и почувствовал, что если упадет, то не сможет встать, а будет лежать, какая бы судьба его ни ждала, они вышли на открытую местность.

Впереди мягкая трава, чуть выше лодыжки; они пошли по ней с шелестом. Тут их легко увидеть.

Рамсей резко остановился, поднял руки к голове, пошатнулся. Открыл рот для крика, снова молча закрыл.

Ощущение, не похожее на то, что во снах, посланных Оситесом, но инстинкт подсказывал Рамсею, что что-то в них общее. Он чувствовал, что его — «призывают» — это единственное слово, пришедшее ему в голову, которое могло описать испытываемое чувство.

И он не мог сопротивляться этому призыву.

И не он один ощутил его. Все, спотыкаясь, повернули направо и послушно побрели, словно повинуясь рывку поводка в чужой и необычной руке. Все молчали, капитана несли Сидов и Арджун, за ними шли Раман и Мелвас и последним — Рамсей. Шестеро уцелевших, но теперь, возможно, попавших в новую западню.

Рамсей никогда раньше не испытывал ничего похожего на это принуждение. Даже его ноющее тело как будто теперь принадлежало кому-то другому. Необходимо только повиноваться, достичь цели. Но какая это цель?..

Рамсей, поглощенный борьбой между своей сутью и этим принуждением, смутно увидел впереди свет. Их сигнал на утесе? Но они должны быть спиной к нему. Какое-то жилище на этой спорной территории? Костер вражеского лагеря? Враг оказался хитер и продвинулся вперед, в глубину местности, чтобы отрезать выживших в бойне?

Но свет слишком устойчив, чтобы исходить от костра, смутно подумал он. Больше похоже на маяк, какие существуют в его мире. К нему шла вся группа, шла целеустремленно, словно по заранее намеченному маршруту. Вот все повернули направо и вышли на что-то вроде дороги. Не мощеной, но достаточно ровной, чтобы предполагать большое движение. Вероятно, они нашли дорогу к пограничной крепости… но почему тогда… их тянет?

По мере продвижения свет не становится сильнее, оставался прежним. Но Рамсей был уверен, что его источник не удаляется с той же скоростью, с какой они подходят. Маяк закреплен, и кто-то подтягивает их, словно они рыба на леске, слишком прочной, чтобы сорваться.

Теперь свет коснулся камней, прямых, стройных… В памяти Рамсея шевельнулось воспоминание. Да, красный каменный столб, который он видел вблизи охотничьего дома, тот самый, который Гришильда описала как часть древних руин, которых все сторонятся. Может, они приближаются к дому? Но даже в темноте не виден лес, который теперь должен был бы закрывать весь горизонт.

К тому же здесь не один такой столб, а шесть, они со всех сторон окружают источник света. Теперь группу уводило с дороги, которая снова резко сворачивала, как бы стремясь не приближаться к древним монолитам. Рамсей увидел фигуру, медленно движущуюся в их направлении в луче света; фигура отбрасывала длинную тень, похожую на грозящий палец.

Теперь стал виден сам луч, тонкий, такой, что Рамсей мог бы охватить его руками. Их ждет человек в черно-белой одежде. Оситес? Но у него не лицо шамана, советника старой императрицы. Этот человек моложе, хотя у него тот же самый отчужденный вид. На свету показалась еще одна фигура. Это, несмотря на такую же черно-белую одежду, женщина, стройная, с тонкими чертами лица. Эти двое молча ждали, пока шестеро беглецов подойдут к ним.

Мужчина вышел вперед, на свет. Рамсей почувствовал покалывание в теле. Ноздри его раздулись, вдыхая слабый неопределенный запах. Сидов и Арджун положили носилки с капитаном у ног ожидающих. И, тяжело дыша, сами тоже опустились на землю. Рамсей чувствовал, что и его покидают силы. Он умудрился сделать еще один шаг, второй и сдался, опустился, упираясь руками о землю, пытаясь сохранить сознание и немногие оставшиеся силы.

Женщина склонилась к Дедану, который лежал лицом вниз, спина его была покрыта коркой от затвердевшей растительной мази. Из просторного рукава показалась рука, легко коснулась щеки капитана. Женщина что-то сказала своему спутнику, но этот язык Рамсею не был знаком. Потом она повернулась лицом к остальным. Переводила взгляд от одного к другому, задерживаясь ненадолго на каждом.

Заговорил ее товарищ, на этот раз на понятном Рамсею языке:

— Кому вы подчиняетесь, побитые люди?

Рамсей видел, как напряглись его спутники, он сам испытал приступ гнева при этом, как ему показалось, презрительном вопросе.

Ответил Сидов:

— Мы из общества Дедана. Он наш капитан и лежит перед тобой, Просвещенный.

— Наемники, — сказал человек.

Быстро и горячо ответил Рамсей:

— Люди, которые отдают жизнь, чтобы сдержать клятву. На этот раз нас предали. — Он не знал этого точно, но без всяких сомнений бросил свое подозрение в спокойное бесстрастное лицо. — Люди, которые пришли служить этой земле. Но с ними покончили, прежде чем они смогли пальцем шевельнуть в свою защиту.

— Ага. — Просвещенный смотрел прямо на него и только на него. — Мы получили известие о тебе… Ты рыцарь снов…

— Что? — удивленно спросил Рамсей.

— Рыцарь снов, который изменяет предсказания. Изменяющийся и изменяющий фактор, который невозможно контролировать и чье появление меняет все. У тебя было уже два имени, теперь ты получаешь новое, самое правильное. То, что ты и твои спутники выжили, означает, что твоя роль еще не кончена. Остается понять, какова она…

— Мы не игрушки! — Рамсей боролся с коварной летаргией, угрожавшей ему. Он мужчина, он человек, он Рамсей. — Нас нельзя использовать, мы действуем свободно…

— Ни один человек не действует свободно, его ведут и подталкивают события прошлого, потребности будущего, может, и воля более сильных мужчины или женщины. Ни один не свободен от случайностей, которые жизнь налагает на него с рождения. Но сейчас не время говорить о свободе, о выборе, о вере и неверии. Очевидно, игра еще не закончена, иначе вы не были бы здесь. Поэтому мы согласны, что вы должны находиться под защитой Рощи, пока мы не узнаем, каково ваше значение.

Шаман поднял руки, резким движением запястий отбросив назад рукава. Казалось, руки его обрели собственное свечение. Поднятый указательный палец нацелился в голову Рамсея.

Рамсей почувствовал, что падает. Несколько мгновений смятения и страха, а потом мягкая приветливая тьма.