Снаружи непрерывно поливал дождь. Он начался на закате и все еще продолжался. Ник мог слышать дыхание спящих рядом с ним в этом, теперь переполненном, убежище. Но заснуть он не мог и предпочел просто лежать около двери, вглядываясь в темноту и прислушиваясь.

Непонятный звук возник некоторое время назад, он был очень слабым, казалось, далеким, но привлек его внимание, и теперь, возбужденный, он слушал, изо всех сил пытаясь отделить подъемы и спады далекой мелодии от журчания ручья и шума дождя.

Ник не мог сказать, было ли это просто пение или музыка. Он даже не был уверен, что подъемы и затухания этого звука возникали неслучайно… Они будто увлекали его куда-то. Потому что чем дольше он слушал, тем сильнее погружался в сети непонятных желаний. Необходимость в ответных действиях подталкивала его, несмотря на дождь, выйти в ночную тьму, на эту враждебную землю.

Звук… мелодичный и сладостный… тихий… но временами отчетливый и реальный. Нику казалось, что он мог даже различать слова. Его внутреннее возбуждение выросло до того, что он едва мог сдерживать его. Бежать… в эту тьму… ответить этим призывам…

Теперь Ник уже сидел, его дыхание участилось, как будто после долгого бега. Сзади него послышалось какое-то движение.

— Лорелея… — раздался мягкий, педантичный голос Хедлета, скорее шепот.

— Лорелея, — повторил Ник, глотая слова. Он не двигался, не рискнул. Осторожность, сформированная его врожденным чувством самосохранения, мгновенно предупредила его… Он не рискнул.

— Приманка, — продолжил викарий. — Такое впечатление, что это проделывает дождь. Или близость воды. Очевидно, кто-то из тех, кого мы называем постоянными обитателями этой земли. Некоторые относятся к нам доброжелательно, другие нейтрально, а некоторые злонамеренно. Среди них изредка попадаются такие, кто олицетворяет откровенное зло. А поскольку мы не можем даже предположить, кто из них кто, то должны всегда быть настороже. Но что касается лорелеи, то у нас есть доказательства… мы можем засвидетельствовать результат… это своего рода… питание. Нет, речь идет не о питании плоти… нет, речь идет о притоке жизненных сил. А все остальное — шелуха. Однако эта приманка столь сильна, что, даже зная о ее возможностях, человек готов идти ей навстречу.

— Я знаю почему, — сказал Ник. Его руки были сжаты в кулаки с такой силой, что ногти, сколь короткими они ни были, врезались в кожу. Даже когда Хедлет говорил, звук становился сильнее. Теперь, при нарастающем страхе, он поднял руки и заткнул пальцами уши, отрезая мелодию.

Сколько он так сидел и продолжал ли викарий свой разговор, он не знал. Но в какой-то момент он позволил рукам опуститься и отважился прислушаться вновь. Ничего не было слышно, только дождь и ручей. Со вздохом облегчения он откинулся на кучу сушняка, представлявшую его постель. А затем уснул и видел сны. Но, какими бы важными для него эти сны ни казались, пробудившись, он не мог вспомнить ни одного.

Два дня спустя они заночевали в абсолютно нетронутой местности, без каких-либо признаков нежелательного соседства. Здесь была удачная рыбалка, нашлось много спелых ягод, а еще была спелая трава с колосьями, напоминавшими злаки их родного мира, а значит, им следовало провести жатву. Ник к этому времени узнал, что то убежище, недалеко от ручья, не было их постоянным местом, и что была еще пещера, находившаяся дальше к северу. А еще им предстояло несколько разведочных походов.

На второй день, воспользовавшись компасом, Ник взялся проводить Строуда и Крокера к тому месту, где оставался джип.

— Какой аккуратный маленький скакун. — Строуд с сожалением разглядывал машину. — Однако нам не извлечь его из этого заточения.

Ник направился прямо к грузу: бутылкам с водой и арбузам. Но кто-то или что-то уже побывали здесь раньше. Все, что осталось, это пара разбитых бутылок.

— Жаль, — разочарованно произнес Строуд, — для нас не осталось ни пинты. Как ты думаешь, Барри, кто бы это мог сунуть свой нос ранее нас?

Пилот в это время обследовал взрыхленные полусгнившие листья вокруг джипа.

— Сапоги… Я бы сказал, скорее всего, армейские. Может быть, тех самых китайцев. Они вполне могли отправиться в этом направлении. Но то было ранним вечером или даже днем. — Он присел, взял в руки сухую ветку, чтобы показать, что смог прочитать на истоптанной земле. — А еще здесь был кое-кто из тех осторожных ползающих существ. Вот, его след примял некоторые отпечатки сапог, а как известно, эти твари не выползают до темноты. Нашел еще что-нибудь ценное?

Строуд исследовал джип с тщательностью опытного мелкого воришки.

— Инструменты. — Он развернул упаковку, обнаруженную под сиденьем, и теперь демонстрировал пару отверток и другие приспособления. — Вот и все, как я вижу.

Ник стоял около дерева, в которое врезался джип. Это случилось посреди дороги на Кат-Оуфф. Однако, оглядываясь вокруг, он с трудом верил в произошедшее.

— Что же вызвало… этот наш сквозной переход? — спросил он, хотя и не ожидал получить ответа.

Строуд вновь завернул инструменты. Лицо его отражало удовлетворение от находки. Теперь он мог уделить внимание и Нику.

— Однажды я слышал разговор… ну, о том, что вокруг нашего мира вращается электромагнитное поле… Этот умник, что рассказывал это, утверждал, что все мы, люди, животные, деревья, трава, вообще все — на самом деле всего-навсего электрические приборы и каким-то образом вибрируем. Хотя большинство из нас даже не подозревают об этом. Затем он продолжал рассказывать о том, как мы все больше и больше используем электричество, и как теперь самые маленькие штучки, подобные радио, могут излучать энергию, способную противодействовать куда более сильному источнику, что даже трудно себе представить такое.

И он предупреждал, что мы беззаботно используем силы, о которых почти ничего не знаем, не заботясь о последствиях. И в один прекрасный день это может привести к катастрофе. Может быть, эти самые места, через которые нас перенесло, как раз и работают подобным образом. Викарий, по его собственным словам, очень часто задумывается над этим.

— Но мы пользуемся электричеством примерно сто лет, а люди исчезали еще и раньше. Прямо здесь. — Ник указал на пойманный в ловушку джип. — У нас есть старые записи об исчезновениях еще в те времена, когда здесь впервые появились белые люди, а это более ста семидесяти лет назад. По словам вашего викария, и у вас в стране такие исчезновения были замечены еще раньше.

Строуд пожал плечами.

— Не знаю, как образуются эти ловушки. Но ведь вот мы здесь, не так ли? И, скорее всего, останемся здесь, потому что не видно, каким образом можем перейти вброд океан. А как ты, Шоу? У тебя есть хоть один шанс найти отсюда путь назад?

Ник покачал головой. И абсолютная, «твердая» материальность дерева, которую он мог потрогать, и окружавший его пейзаж — все было предельно очевидным. И ни один человек не вернулся из Кат-Оуфф после своего исчезновения. Неожиданное осознание этого факта накатило на него, должно быть, так же, как произошло ранее и с Линдой. Ему хотелось кричать, бежать, предоставив своей внутренней панике хоть какое-то физическое выражение. Но каким-то образом ему удалось избежать этого. Видимо, потому что был уверен: потеряй он самообладание сейчас, он никогда уже не смог бы его восстановить.

Его пальцы вцепились в кору. Нет… он не собирается кричать, не позволит себе сломаться!

Около джипа раздался резкий звук. Строуд распластался на сиденье. Столь же быстро оказался на земле и Крокер. Ник смотрел во все стороны, ничего не понимая. Затем он увидел это, лежащее на земле. Копье… На них напали. Он сжался, припал к земле, стараясь укрыться.

Теперь Ник прислушался к другому звуку, недвусмысленно предупреждающему об открытой атаке. У него не было оружия, под рукой не оказалось даже камня, которым он смог бы защититься. Стояла абсолютная тишина. Ничто не нарушало ее: ни голоса птиц, ни слабый ветерок в листве деревьев. У Строуда и Крокера были рогатки — но какая польза от них могла быть здесь?

Ник изучал копье. Оно оставило вмятину на кузове джипа. Но что же он мог по нему понять? Оружие подобного вида не входило в область его интересов, не говоря уже о жизненном опыте. Прежде всего, древко более короткое, чем ему следовало быть на его взгляд. Острие сделано из металла, с четырьмя сходящимися под углом гранями. Он почти ничего не знал о древнем оружии, но ему казалось, что это не копье американских индейцев — если индейцы вообще скитались по этому миру.

Это копье и эта тишина… Ник заметил, что старается дышать как можно осторожней. Это ожидание… момента следующей атаки? Когда она будет? И откуда? Ведь, возможно, уже сейчас они полностью окружены. Он буквально чувствовал незащищенность собственной спины, как будто в любой момент еще одно подобное оружие могло ударить, теперь уже в его собственное тело.

Он не видел ни Строуда (который, возможно, распластался на полу джипа), ни Крокера. Пилот, должно быть, имел хорошую подготовку к подобным военным действиям, раз так хорошо спрятался. Что им еще оставалось делать, как сидеть здесь и ждать, когда смерть явится за ними, или тихо, без лишнего шума, или с дикими воплями и воем, сопровождающими атаку, отразить которую голыми руками будет просто невозможно?

У Ника пересохло во рту, ладони его так вспотели, что ему хотелось вытереть их о рубашку, но он не отважился даже пошевельнутся. Чего же они выжидали?

Но чего он меньше всего ожидал услышать и что разорвало застоявшуюся тишину — был смех.

Так, значит, этот враг так уверен на их счет, что позволил себе смеяться? Какой уж тут смех?

Смех, а затем и голос, выкрикивавший что-то на непонятном языке. Требование капитулировать, перечисление всего того, что случится с ними, когда они будут разбиты на голову и захвачены в плен? Могло быть как то, так и другое, но Ник видел, что ни один из его компаньонов не пытался хоть как-то ответить на ультиматум. Он же мог только следовать их примеру, надеясь, что их опытность сможет, в свою очередь, научить его, как следует реагировать на местные опасности. Вновь смех, негромкий, притворный… Но был ли он угрожающим? Скорее в нем слышался дух проказы, детского озорства. Что-то, звучавшее в нем, заставляло Ника расслабиться. Поэтому он уже не вздрогнул, когда этот голос вновь обратился к ним, на этот на их родном языке:

— Выходите, перепуганные человечки! Неужели вы думаете, что силы Тьмы помогут вам? Разбегаться в стороны и прятаться — разве это достойный способ приветствовать нас? Я обращаюсь к вам, пришедшим без спроса топтать нашу землю? Ах, вы забыли про учтивость?

Ник наблюдал, как Строуд приподнял свою массу, явно высвобождаясь из укрытия. Несомненно, либо он уверовал в безобидность нападавшего, либо в гарантированное перемирие. Крокер тоже выбрался из укрытия, все еще в надежде услышать о дополнительных гарантиях безопасности, и Ник был вынужден робко присоединиться к ним, выйдя на открытое место.

Он начал задумываться над тем, насколько добрыми могли быть намерения этого невидимки. То копье упало на значительном расстоянии от любого из них. Его можно расценить и как предупреждение, и как явно экспрессивное объявление о своем прибытии.

— Мы ждем. — В голосе Строуда слышались неприкрытые нотки раздражения. Ник мог почти поверить, что тот был раздосадован своей собственной реакцией, проявившейся минутой ранее, хотя, как теперь сам Ник полагал, в этой стране лучше придерживаться осторожности.

— Да, никакой учтивости у вас нет, — подвел итог невидимка. — Итак, вы ждете. А что, если мы выстроим стену для ожидания или заключим вас в клетку? — Теперь голос, обращавшийся к ним, в свою очередь, стал резким и раздражительным.

Ник во все глаза смотрел в направлении, откуда, казалось, исходил этот голос. Там было небольшое пространство между мощными деревьями, но ни за одним из стволов говорившего не видно. Ник так и не смог обнаружить ни малейшего движения.

Строуд пожал плечами.

— Я не знаю, кто ты или что ты. Ты начал с нападения… — Было хорошо видно, что он изо всех сил пытался говорить спокойно, чтобы не вызывать дополнительно ни малейшего раздражения у скрывавшегося собеседника. — Мы открыто показали себя… теперь твой ход.

— Ход, ход, ход! — Голос повторял это с повышающимся тоном. — Подавай им игру… неповоротливые бродяги собираются поиграть, а?

Взявшийся неизвестно откуда, вспыхнул светящийся шар. Он почти коснулся Строуда, затем повис в воздухе, подпрыгивая то вверх, то вниз, будто совершал вокруг него какой-то дикий танец. Строуд стоял неподвижно, опустив по сторонам руки. Хотя он и моргал, когда шар, казалось, был готов скакнуть ему прямо в лицо, но не пытался увернуться от этих резких скачков, имитирующих притворные атаки.

— Игра… тогда играй, увалень. Наберись уважения, вспомни про учтивость и играй! — Шар пустился в ослепительный каскад движений, и глазам было невозможно уследить за ним.

Сделав неожиданный скачок, шар оставил в покое Строуда и произвел точно такую же угрожающую атаку на Крокера, который представлял точно такой же пассивный объект нападения. Только теперь шар менял цвет со скоростью, вполне различимой глазом: зеленый, синий, желтый, фиолетовый и всевозможные промежуточные оттенки. Но никогда не становился красным, как отметил Ник, а также не содержал оттенков желтого, граничащих с красным, и еще он никогда не был чисто белым.

— Так вы не собираетесь играть? Значит, у вас плохо со спортом! — Шар отскочил и теперь колебался вверх и вниз в стороне от них. Его свечение возросло настолько, что из движения сплелась настоящая колонна света и свет этот продолжал оставаться на месте, когда сам шар уже исчез.

И вот теперь эта колонна ярких лучей начала пульсировать, исчезая, словно пламя догорающей свечи, оставив на своем месте маленькую фигуру. Возможно, рост ее доходил едва до плеча Ника, даже вместе с торчащим на шапке пером, которое подрагивало при каждом легком движении. В любом случае, перед ними был гуманоид, выглядевший взрослым мужчиной. У него было молодое, с мягкими чертами, лицо, хотя при этом оставалось ощущение солидного возраста и скуки. Он носил тусклого зеленого цвета штаны, хорошо сочетавшиеся с цветом листьев. Штаны были очень узкими, и к ним хорошо подходила такого же цвета пара средней высоты сапог, которые можно было различить только благодаря тому, что они заканчивались широко отвернутыми манжетами.

Рубашка его, зашнурованная спереди, была такой же зеленой и не имела рукавов, открывая его короткие мускулистые руки. Шнуровка поблескивала золотом, так же как и сложной формы пряжка на его поясе и застежка на плаще, который заброшен за плечи, обеспечивая свободу рук.

Плащ ярко-красный, отделанный по контуру зеленым, и такой же оттенок имела шапка. Светлые волосы, выбивавшиеся из-под нее, спадали на плечи. Они испускали свой собственный свет, отчего его голова казалась окруженной светящейся дымкой. Он имел правильные, даже красивые черты, однако Ник заметил, что уши, которые волосы огибали и благодаря которым удерживались собранными назад, непропорционально велики и казались заостренными.

На поясе у него короткий меч или длинный нож, а в руке он держал второе копье, как две капли воды похожее на то, что лежало около джипа. На лице застыло выражение злорадного удовольствия. Но он не собирался говорить. Наоборот, он вытянул губы и издал подобие свиста. И тут же сзади него послышалось движение, и, будто передвигаясь на новые позиции, от стволов деревьев отделились тени.

Возможно, гуманоид и был маловат для человека, но этого нельзя было сказать о подчиненных ему силах. Неуклюжий медведь, сидевший на задних лапах, раскачивая в воздухе свободно болтавшимися передними, а между вполне осязаемых зубов болтался красный язык. Рядом с ним восседала пятнистая кошка… Но что делать леопарду в таких лесах? Этих двух из свиты незнакомца Ник смог определить без всякого труда — но вот другие…

Как назвали бы вы существо с телом леопарда, но имевшее на лапах копыта, с вытянутой собачьей головой, из нижней челюсти которой торчат вверх два симметричных клыка, а там, где как раз начиналась похожая на конскую грива, поднимается пара рогов, как раз над широко открытыми злобными глазами? Рядом был еще один зверь, которого с натяжкой можно было отнести к волчьей породе, если бы не длинная лисья голова, слабо развитое тело и когти громадной птицы вместо передних лап; задние лапы и хвост вполне обычные, если в такой смеси можно хоть что-то назвать обычным.

Все четыре существа сидели тихо, их светящиеся глаза, потому что даже у зверей глаза светились красным, были направлены на троицу у джипа.

— Вы видите, — указал маленький человек, изящно взмахнув рукой в сторону своей когтистой, зубастой и копытной компании, — вот наши силы. А теперь мы попросим вас об отступлении. Это наши владения, а вы не спрашивали у нас разрешения на посещение их.

К собственному удивлению, Ник понял, что собирается ответить ему:

— Да мы и не хотели входить сюда. Мы оказались здесь помимо нашей воли. — Он указал на джип. — Минуту назад здесь была дорога… дорога, в нашем собственном мире, а в следующую… мы все оказались здесь.

Маленький человечек смахнул свою улыбку, которая походила скорее на ядовитую насмешку. Фактически с его лица исчезло вообще всякое выражение. Он вытянул свою руку, и лежавшее на земле копье, которое он перед этим отправил в их сторону, поднявшись в воздух, возвратилось к нему. Если он и подал какой-то знак своей свите, то Ник этого не заметил. Но четверка столь странных зверей поднялась и скрылась в лесном мраке, где они будто растворились, словно канули в небытие.

— Что с вас взять, — медленно произнес незнакомец, — вы не нужны нам. Но я предупреждаю вас: убирайтесь отсюда, потому что этот лес под нашей властью, а не просто дикий лес, открытый для всяких бродяг.

Он еще раз поднял копье, как будто намеревался бросить его. Но оказалось, что он только хотел придать особое значение собственному приказу. Некоторое время он держал его в таком положении, а затем блеск его плаща и светящаяся дымка вокруг головы взвились вверх, словно дым из огня, обволакивая его тело и полностью скрывая его. Туман вновь стянулся в центральное ядро, а затем исчез. Они остались совершенно одни. Ник повернулся к своим спутникам.

— Кто… что… это?

Строуд рванулся назад в джип и вытащил оттуда связку инструментов. Он так спешил их развязать, что едва не выронил. Затем вытащил на свет небольшой гаечный ключ и отвертку. Крокер схватил отвертку и стал держать ее на уровне груди, как будто это было оружие или щит. Строуд протянул Нику гаечный ключ, и он с удивлением взял его.

— Держи его так, чтобы он был всегда виден, — приказал Строуд.

— Но почему? Что… что это было?

— Почему… потому что это — железо. А железо изводит всяческую отраву. Если бы мы держали это на виду, он не отважился бы швырнуть в нас даже зубочистку. А относительно того, кто он или что он… тебе лучше спросить викария. Мы сами-то раньше встречали такое всего пару раз. Если следовать викарию, то эти Горцы, как он называет их, постоянно жили здесь. Они без всякого труда могут захватывать людей, но не с помощью своих копий или мечей, а проникать в самый разум, заставляя человека видеть то, что они хотят. И уж если они заявляют, что это место их, то они правы, а нам лучше бы убираться отсюда…

Строуд уже сделал пару шагов к отступлению, к нему присоединился и Крокер. Ник торопливо пошел вслед за ними. Идущие впереди не оглядывались по сторонам. И если они и боялись какой-нибудь засады, то старались не показывать вида. Ник должен был подчиняться. Железо… железо… яд… но так ли это? Он старался держать ключ на виду. Достаточно просто… если вид этого «оружия» являлся формой защиты, он был готов подчиняться.

Ему не удавалось догнать их, пока они не оказались на достаточном расстоянии от джипа. Сам он продолжал подозрительно посматривать по сторонам, почти уверенный, что вот-вот увидит мельком какое-нибудь животное, которое крадучись преследует их, чтобы убедиться, что они действительно покинули этот лес. Однако ничего, кроме деревьев, он не заметил на этот раз, даже единорога.

Когда он наконец-то догнал Строуда, у него уже был готов следующий вопрос:

— А как же эти животные? Я еще могу понять присутствие медведя… но леопарды… это ведь африканские животные? А те, два других… они ведь вообще… нереальны… их не могло быть…

Он услышал, как Крокер проворчал:

— Ты сам все слышал там, янки. И неважно, насколько они «реальны» по твоему мнению. Они окажутся вполне реальными, чтобы перегрызть тебе горло, когда этот зеленый прикажет им. Или ты увидишь еще кое-что и похуже, чем эти. Ты слышал, как он упоминал про силы Тьмы? Вот уже тех никто не захочет увидеть! Они обладают такой силой, что нам даже трудно вообразить… — Он полностью повернулся к Нику, по лицу его было видно, что он силится что-то вспомнить. — Железо побеждает и их. Порасспроси как-нибудь Джейн и леди Диану. Они как-то собирали ягоды и наткнулись на башню… во всяком случае оно выглядело как башня. Было уже далеко за полдень, небо было облачным, поэтому вполне возможно, что те, кто обитали там, были более активны, чем это бывало обычно. Джейн видела одного… во всем цвете… и некоторое время нам приходилось будить ее по ночам, потому что ей снились кошмары. Мы узнали много всякого… большей частью тяжелым путем. А ты получил сегодня лишь свой первый урок… и когда тебя предупреждают, ты должен слушаться!

Несмотря на то что они сильно петляли, они уложились за более короткое время, чем Ник и Линда во время первого своего путешествия. Но когда они вышли на относительно открытое пространство, Строуд закричал, предупреждая об опасности:

— Ложись!

Увидев, что Строуд бросился на землю и, распластавшись на ней, перекатывается с боку на бок, чтобы оказаться под достаточно большим кустом, который полностью скрыл бы его, Ник попытался следовать его примеру, хотя его наспех выбранное убежище было меньше и более прозрачно, чем у Строуда. Он увидел, что сзади то же самое проделал и Крокер, но его голова, поддерживаемая согнутыми руками, пыталась что-то разглядеть над поверхностью воды.

— Но… но ведь это же летающая тарелка! — Ник заявил о своем предположении вслух. И только предупредительное шипение откуда-то слева напомнило ему, чтобы он держал язык за зубами. Но он все равно не мог поверить в происходящее. Так или иначе, но воспринять это было еще труднее, чем тех зверей на лесной поляне.

То, что было вверху перед ними — машина… призрак… оптическая иллюзия… что бы это ни было, но оно… висело в воздухе, серебрясь на солнце, неподвижно застыв над поверхностью воды. Это все же была тарелка, но какой-то странно непропорциональной формы.

Она неподвижно висела. Затем с юга показался другой воздушный корабль совершенно иного вида. Он имел форму сигары и двигался с огромной скоростью. Он внезапно приблизился к зависшей тарелке, и в этот момент из него был выпущен сверкающий луч, который должен был, скорее всего, поразить «противника». Вместо этого луч ударился о невидимую стену на значительном расстоянии от тарелки.

Сигара сделала маневр, поднялась над «висевшей» тарелкой, чтобы атаковать ее под другим углом. Это не было дуэлью, потому что тарелка не собиралась отвечать. Она просто по-прежнему висела в воздухе, хорошо защищенная каким-то энергетическим полем, в то время как другой корабль делал безумные попытки направить на нее свой луч под разными углами. Ник вполне мог представить себе разочарование нападавших — вот так, выпустить почти всю энергию, а в результате противник даже не выведен из себя.

Наконец сигара поднялась прямо над самой тарелкой и так же неподвижно зависла. Теперь не было никаких лучей. Последовала постоянная серия световых вспышек, чередовавшихся так быстро, что Ник не был уверен, что он вообще что-то видел.

Постепенно сигара начала спускаться прямо на тарелку. Что мог означать этот маневр, Ник не мог даже предположить. Спуск был таким медленным, что в нем ощущалось нечто угрожающее. Видимо, пилот верхнего корабля теперь пытался использовать имевшееся в его распоряжении последнее средство.

Все ниже, ниже… уж не собирался ли он протаранить своего врага — как это делали японские летчики во время Второй мировой войны, когда по собственной воле врезались во вражеские самолеты или военные корабли? Ниже…

Ник видел, как нижний корабль начал вибрировать. А затем…

Он исчез!

Взорвался? Но не было никакого звука, ни взрывной волны, ни обломков. Он просто исчез.

Сигара накренилась и сделала скачок вверх. Она дважды облетела озеро, как будто пытаясь убедиться, что там больше не было врагов. Еще раз корабль завис над местом атаки, а затем исчез вдали, скрывшись из вида буквально за считаные секунды.

Крокер поднялся, продолжая держать в одной руке отвертку. С ней он напоминал истинно верующего прихожанина, держащего в церкви свечу.

— Настоящее веселье, — прокомментировал он. — Итак, теперь они начали жечь друг друга. Хорошо это или плохо для нас? Хотелось бы мне знать…

— А что же он сделал, когда опускался вот таким образом на тарелку? — Нику было очень любопытно узнать.

— Я предполагаю, и это всего лишь предположение, заметь это, — он хотел использовать свое силовое поле против того, что защищало другой корабль. Эти, кто использует летающие тарелки, — они на целые века опередили нас в своей технологии, так же как здешние «люди» со своим «волшебством».

— Я знаю только одно, — Строуд стоял на четвереньках между ними, — теперь это ясно для меня, парни. Мы уходим из этого места. Где такая нечисть летает у тебя над головой, такое место для нас мало полезно. И, кроме того, нас предупредили и насчет леса, мы и там не можем быть в безопасности. Давайте двигаться отсюда как можно скорее. — Он поднялся на ноги. Теперь, когда он направился к лагерю возле реки, его шаг скорее походил на бег. Однако, какая бы скорость у него ни была, он, как заметил Ник, не переставал заботиться об осторожности, как делал это и Крокер. И Ник старался во всем подражать им.