ГЛАВА 3
Стоит отметить, что ресторан, который Гортензия выбрала для разговора с Норбергом, действительно являлся весьма приятным местом. Небольшой, но уютный зал был освещен свечами, хотя я заметила под потолком несколько дремлющих магических искр.
Живое оранжевое пламя придавало обстановке определенную интимность. Откуда-то негромко лилась музыка, но я никак не могла найти музыкантов, хотя усердно крутила головой по сторонам, стараясь подметить каждую мелочь. Мало ли, как завершится встреча. Если придется бежать, спасая свою жизнь, лучше запомнить расположение окон и дверей.
За столиком, стоявшим прямо у порога, расположились три человека Гортензии. В руках каждого красовался бокал вина. Судя по раскрасневшимся лицам, они успели сделать по изрядному глотку. А за их спинами замерло несколько тихих предупредительных слуг, чьи темные одежды сливались с полумраком, и я не сомневалась, что фужеры у этой компании пустовать не будут.
Кстати, не самая лучшая идея — набраться на столь важной встрече. На месте Гортензии я бы сурово прикрикнула и запретила этой троице пить. Она вроде как готовила для Норберга ловушку.
«Но сама угодила в западню, — шепнул внутренний голос. — Неужели ты еще не поняла? Норберг заранее знал, какой ресторан будет выбран для встречи. Получается, предатель входит в ближний круг вожака стаи. У Норберга была масса возможностей как следует подготовиться к этой встрече. И он наверняка не упустил настолько удобного шанса. А потом, присмотрись к слугам. Ничего странного не замечаешь?»
Я внимательно глянула на ближайшего слугу, который как раз подливал вина одному из сопровождающих Гортензии.
Тот, почувствовав мой интерес, поднял голову и доброжелательно улыбнулся.
Я попятилась. Причем заметила это только в тот миг, когда наткнулась спиной на Норберга и чуть не упала. Благо, что мгновением раньше он успел подхватить меня под локоть.
Медведь!
Передо мной стоял самый настоящий медведь, от которого резко пахло смертельно опасным хищником.
Я изумленно заморгала, на всякий случай посмотрела на другого слугу, желая проверить свою догадку. И почти не удивилась, когда через невзрачные черты лица худосочного юноши на мгновение проглянула оскаленная морда истинного хозяина северных лесов.
— Я думаю, будет вернее, если вы займете место рядом со своим отцом, — проговорил Норберг, сделав вид, что не понял причин моего испуга, и вновь вернувшись к своей обычной вежливой манере разговора.
Я посмотрела на хмурого Айрона. Перевела взгляд на Гортензию.
Женщина сидела на самом краешке стула. Она с такой силой мяла и комкала салфетку, положенную на колени, что практически разорвала ее в клочья. Казалось, что в ее лице не осталось ни кровинки. Только ярко выделялись потемневшие от волнения глаза. Да кармин на тонких губах алел неуместным пятном.
Я подчинилась Норбергу, когда он повел меня к столику. Его рука покоилась на моей талии. Внезапно осознала, что со стороны мы выглядим как влюбленная пара.
Айрон встал, когда я подошла ближе. Лично выдвинул для меня стул. Как и сказал Норберг, мне отводилось место рядом с отцом. А вот Гортензия то ли случайно, то ли намеренно села на другом конце стола.
— Спасибо, — чуть слышно поблагодарила я Айрона. Наконец-то уселась, положила на колени салфетку и в свою очередь напряженно вцепилась в нее.
Только сейчас я осознала, как нелепо выгляжу в столь славном обществе. В ушах и на пальцах Гортензии сверкали украшения с крупными драгоценными камнями, прическа ее была безупречной. Айрон и Норберг выглядели по-своему представительно. Одна я тут… как помоечная кошка, которую из жалости пустили погреться в богатый дом.
Словно по волшебству бокалы перед нами наполнились вином. Новый слуга тоже оказался оборотнем. Интересно, когда Норберг успел заручиться помощью такого количества медведей?
Гортензия с досадой кинула на пол растерзанную салфетку. Пригубила бокал.
Ее пальцы так сильно дрожали, что она едва не расплескала содержимое. Сделала глубокий глоток и замерла, закрыв глаза.
За столом воцарилось неловкое напряженное молчание. Айрон едва слышно постукивал ногтем по своему фужеру, однако последовать примеру жены не торопился. Я вообще была ни жива ни мертва. По-моему, когда спорят сильные мира сего, обычным серым кошкам вроде меня надлежит забиться в самый дальний и темный угол и попытаться слиться с окружающей обстановкой. Авось забудут о моем существовании.
Норберг не торопился нарушить затянувшуюся паузу. Он не сводил насмешливого взгляда с Гортензии, явно ожидая, что та начнет разговор первой.
— Вы нарушили соглашение, — наконец хрипло проговорила тигрица, поставив бокал на стол. — Мы договаривались, что встреча пройдет без посторонних лиц.
— Разве? — с иронией переспросил Норберг. — По-моему, в своем письме вы прямо указали, что не желаете видеть на встрече никого из моих родственников. Что же, я выполнил ваше желание. Представители рода Хейн не связаны никакими семейными или кровными узами с семейством Клинг. Кстати, полагаю, это пойдет на пользу дела, поскольку никто не сможет заподозрить их в какой-либо предвзятости. Они будут идеальными беспристрастными свидетелями.
Мне показалось, что Гортензия сейчас перекинется. Ее лицо исказила настолько мучительная судорога, что человеческий облик пошел рябью, готовясь сойти с нее в любой миг.
Норберг замолчал. Он не переменил позы, не пошевелил бровью. Но мне вдруг стало тяжело дышать. Как, ну как он это делает? Будто само время растянулось в бесконечность. Каждая секунда — настоящая вечность, наполненная тревогой и напряжением.
— Позвольте вопрос, — проговорил в этот момент Айрон, как будто не заметивший ничего странного. И тут же продолжил: — Как вам удалось собрать столько медведей за такой короткий промежуток времени? Путь из Хельона не близок…
— Сам удивляюсь, — коротко обронил Норберг, не сводя пристального взгляда с Гортензии. С легкой ноткой бахвальства добавил: — Мои таланты поистине неисчерпаемы.
Гортензия сейчас выглядела просто чудовищно старой. Если в этот ресторан она отправлялась пышущей энергией и уверенной в собственной победе, то сейчас всего за несколько минут разговора словно растеряла все свои жизненные силы. Искусно наложенный макияж выглядел просто маской, нарисованной на посеревшей от усталости коже, как-то вдруг собравшейся морщинами.
Неожиданно тигрица начала снимать с себя кольца. Первым на белоснежную накрахмаленную скатерть упало обручальное. За ним последовали массивные перстни, стоимость которых страшно было представить.
Одно из украшений, звякнув, улетело на пол и затерялось где-то во тьме. Но Гортензия словно не заметила этого. Скорее всего — и в самом деле не обратила внимания на такую мелочь.
Вслед за кольцами наступил черед серег и браслетов.
Ни Айрон, ни Норберг не задали никаких вопросов. Мой отец вообще не смотрел на свою жену. Он сидел, устало смежив веки и тяжело откинувшись на спинку стула.
Освободившись от драгоценностей, Гортензия подняла руки и с неожиданной злостью выдернула из прически гребень. Тряхнула головой, и светлые волосы разметались по плечам.
— Я устала от этой игры, — прошелестел ее голос. — Норберг Клинг, признаюсь честно, я недооценила тебя. Теперь я понимаю, почему Алисандр хотел убить своего сына, которого сам же назвал своим преемником.
Нет, Норберг не поморщился, хотя Гортензия сказала чудовищную бестактность. Просто от его взгляда повеяло таким холодом, что здесь, в душном помещении, меня неожиданно пробил озноб.
— И теперь я понимаю, почему ты оставил его в живых, — продолжила она так же тихо. — Я была не права, когда требовала у тебя голову Алисандра. Та жизнь… вернее сказать, то существование, которое он сейчас влачит, — страшнее любой смерти. Более мучительной казни для оборотня нельзя придумать. Он корчится от ненависти каждый раз, когда видит тебя. Нового вожака, которому вынужден в знак благодарности лизать лапы. Да, пожалуй, эта самая худшая из всех возможных пыток. Знать, что твой враг — жив и здравствует. И при каждой встрече униженно клясться ему в преданности.
Норберг дернул щекой. Открыл было рот, желая что-то сказать, но в последний момент передумал.
— Пусть твой отец и дальше мучается, — заявила Гортензия. — Я отказываюсь от претензий на его жизнь.
— Рад, что мы пришли к соглашению хотя бы в этом, — сухо проговорил менталист. Несколько раз размеренно стукнул пальцами по скатерти, после чего сказал: — Но, помнится, вы выдвигали мне два требования, при условии соблюдения которых готовы были подписать новый мирный договор.
Честно говоря, я начала скучать. Мирные договоры, требования… Я ничего в этом не понимала и не желала понимать. Эх, где же мой маленький садик и любимый дом? Я бы с превеликим удовольствием вернулась в Ультаун, лишь бы оказаться подальше от непонятных интриг.
Гортензия молчала так долго, что почудилось — ответа не последует. Я видела, как на губах Норберга промелькнула тень улыбки. Он еще не торжествовал победу, но, по всей видимости, готовился к ней.
— Ты полагаешь, что загнал меня в угол, — вдруг проговорила Гортензия, пристально разглядывая тонкие пальцы, освобожденные от украшений. Подняла голову и в упор посмотрела на волка.
Улыбка замерла на его губах, так и не успев оформиться до конца. Воздух вокруг опять потяжелел и сгустился, как будто Норберг копил силы для магического удара.
— Со стороны, наверное, я смотрюсь смешно, — продолжила Гортензия, словно не заметив приготовлений мага. — Больная, уставшая, с кучей проблем. Обезумевшая старуха, осмелившаяся бросить вызов молодому безжалостному хищнику. Глупость, да и только.
— Я не считаю вас обезумевшей старухой, — спокойно сказал Норберг. — Что за бред? Я отношусь к вам со всем возможным уважением.
— С уважением… — Гортензия выплюнула это слово с явным отвращением. Затем хрипло рассмеялась, как будто посчитала высказывание Норберга в высшей степени забавным.
Айрон, недовольный поведением жены, шумно засопел. Но не стал вмешиваться в разговор. Он по-прежнему словно дремал, сложив на животе руки.
Впрочем, приступ неуместного веселья прекратился так же резко, как и начался.
— Думаешь, что все предусмотрел? — прошипела тигрица, перегнувшись через стол. — Думаешь, что загнал меня в угол? Щенок! Пусть я стара. Пусть я глупа. Пусть я слепа, если не рассмотрела предателя в собственной стае. Нет, я не буду спрашивать, кто предупредил тебя о месте проведения встречи. Благо выбор невелик. Это или мой ненаглядный муженек, который ошалел от счастья, узнав о том, что у него есть дочь, или его любовница, которой я, на свою беду, позволила вернуться в стаю. Испугалась, поди, за шкурку своей ненаглядной кошечки.
Это она обо мне, что ли? В следующий миг меня обжег взгляд Гортензии. В нем пылала такая ненависть, что все вопросы отпали сами собой.
— Вот она — цена моей доброты! — продолжала яриться тигрица. — Надо было объявить охоту на эту Шаянару сразу, как только я узнала, что она кувыркается с моим мужем. Ее следовало затравить собаками и бросить подыхать. Но нет, стало жалко. Я знала, что она носит под сердцем ребенка. Я ведь и сама была в тот момент беременна и потому, наверное, стала слишком сентиментальной. Ребенок ни в чем не виноват, думала я. Пусть живут. Пусть вкусят всю прелесть бытия без стаи. И на глаза не смеют показываться. А потом родился Эдиан…
Гортензия захлебнулась в сдавленном полустоне-полурыке. Сгорбилась, положила локти на стол и спрятала лицо в ладони.
— Дорогая, — негромко проговорил Айрон. Открыл глаза и потянулся успокаивающе потрепать супругу по плечу.
— Не трогай меня! — взвизгнула она. И так резко отпрянула, что едва не упала со стула.
Я смущенно заерзала на своем месте. По-моему, сцена становилась совсем уже отвратительной. Не знаю, как Норбергу, а мне абсолютно не хотелось наблюдать за этой семейной трагедией.
Но, что самое удивительное, мне было жаль эту женщину. Жаль, несмотря на то, что она говорила совершенно ужасающие вещи. Более того, я не сомневалась, что она планировала сегодня вечером убить меня на глазах Айрона и Норберга.
Интересно, что произошло бы, если бы я осталась во дворе ресторана, как того требовала Гортензия?
Неожиданно в моем сознании промелькнула совершенно отчетливая сцена, словно показанная кем-то извне.
Вот дверь за Гортензией и Айроном закрывается. Я с тремя людьми тигрицы остаюсь снаружи. Проходит всего пара секунд, и ближайший мужчина одним шагом преодолевает расстояние между нами. Я стою к нему спиной, потому не вижу, не чувствую этого движения. Нюх и способности кошки — ничто перед возможностями истинного хищника.
В последний момент я все-таки успеваю почувствовать неладное. Удивленно оборачиваюсь — и натыкаюсь на острие ножа.
Кинжал заточен так остро, а удар настолько профессионален, что лезвие входит в тело легко, как в масло. Нет, убийца не метит в сердце. Он бьет в низ живота. Резко дергает кинжал вверх — и вспарывает тело до самой грудной клетки. Мои внутренности падают на землю.
Да, это была бы очень долгая и мучительная смерть. И Айрон, и Норберг услышали бы мои крики. Гортензия позволила бы им выбежать на крыльцо. Она очень хотела, чтобы это было последним, что довелось увидеть Норбергу перед собственной гибелью. Возлюбленная, бьющаяся в мучительной агонии на темно-красной, влажной от крови земле.
На этом сцена в моем воображении оборвалась, поэтому я не увидела дальнейшей судьбы Айрона. Но почему-то я не сомневалась, что Гортензия не планировала расправляться с супругом. Он был ей нужен. Она даже любила его. Правда, какой-то особенной любовью, густо замешанной на ненависти и муках ревности.
Я понимала, что моей матери тоже не суждено было бы пережить эту ночь.
Кстати, о матери. А ведь она осталась там, в доме, наполненном людьми Гортензии! А что, если сейчас с нею как раз расправляются по приказу главы клана? Это было бы логично с ее стороны. Приготовить супругу еще один неприятный сюрприз.
«Не беспокойся, с твоей матерью все в порядке».
Я изумленно моргнула, услышав шепоток в своей голове. Интонациями он до безумия напоминал голос Норберга — такой же самоуверенный и властный.
Айрон тем временем убрал руку. Озадаченно нахмурился, глядя на супругу. Должно быть, он действительно не понимал, что с ней происходит.
— Так вот, старая тигрица все равно остается тигрицей, — продолжила она. Хищно оскалилась, продемонстрировав мелкие острые зубы. Добавила: — Я еще не разучилась кусаться.
А вот теперь я всерьез забеспокоилась. И мою тревогу не могло успокоить даже недавнее заверение Норберга. На что, а точнее, на кого намекает Гортензия?
Судя по всему, Норберг тоже удивился. Он выжидающе вскинул бровь.
— Ты преподнес мне сегодня немало сюрпризов, Норберг Клинг. — Гортензия торжествующе усмехнулась. — Позволь и мне ответить тебе тем же. Но мой подарок будет предназначаться не тебе, а Иларии.
Мое имя она произнесла так, будто оно было самым грязным ругательством.
Стоит ли говорить, что после такого недвусмысленного заявления мне стало окончательно не по себе? О каком еще подарке идет речь? Надеюсь, она не прикажет сейчас подать голову моей матери на шикарном фарфоровом блюде?
Услужливое воображение мгновенно нарисовало настолько тошнотворную картину, что я даже обрадовалась отсутствию еды на этом оригинальном ужине. В противном случае, боюсь, мне пришлось бы позорно ретироваться куда-нибудь подальше.
— Риель, — бросила Гортензия, и один из троицы, сидевшей за соседним столиком, заинтересованно поднял голову.
Гортензия досадливо цокнула языком, без особых проблем поняв по пьяной ухмылке этого самого Риеля, чем именно занимались ее люди все время разговора. Не удивлюсь, если они успели уговорить не одну бутылку, а как минимум две или три.
— Сейчас подъедет карета, — проговорила она, с раздражением глядя на компанию подвыпивших горе-охранников. — Встреть ее.
Риель кивнул, показывая, что услышал приказ. Встал, но при этом его так сильно повело в сторону, что он вынужден был опереться руками о стол. Друзья отреагировали на его неловкость дружным гоготом.
Впрочем, через неполную минуту Риель все-таки восстановил равновесие и направился к выходу из ресторана. А за ним размытой тенью скользнул один из слуг.
Я вопросительно посмотрела на Норберга, ожидая хотя бы какой-нибудь мысленной подсказки с его стороны. Что мне предстоит увидеть?
Норберг почувствовал мой взгляд. Едва заметно пожал плечами, но почти сразу ободряюще улыбнулся.
«Не беспокойся, — опять прозвучал в голове его голос. — Что бы ни задумала Гортензия — она уже проиграла. И прекрасно это осознает. Это последняя попытка огрызнуться перед тем, как все будет завершено».
Эх, мне бы его уверенность! Вот чует мое сердце, что Гортензия приготовила мне напоследок какую-то пакость.
В небольшом уютном зале ресторанчика после ухода Риеля повисло молчание. Оно было настолько физически ощутимо, что словно бы обволакивало меня плотным коконом, липло к коже, мешало дышать.
Айрон вновь прикрыл глаза, погрузился в свою обычную сосредоточенность. Норберг тоже не шевелился, напряженно глядя в сторону дверей. Одна Гортензия не могла сдержать торжествующих эмоций. Она то принималась перебирать распущенные волосы, то постукивала длинными ухоженными ногтями по столу перед собой. Наконец, не выдержав, одним глотком осушила недопитый бокал вина.
Как раз в этот момент послышались шаги. Звонкий цокот каблучков.
Мгновение — и на пороге предстала сама Айша во всей своей красе.
Я почти не удивилась, увидев девушку. И впрямь, она вряд ли по доброй воле пропустила бы решающий разговор между вожаками двух стай. Особенно если учесть ее горячую ненависть к Норбергу.
Айша остановилась на пороге и победоносно улыбнулась. К слову, она не изменила своим привычкам и выбрала для встречи поистине сумасшедший наряд. На какой-то миг мне даже показалось, что она явилась вообще голой — настолько сливалось с ее кожей обтягивающее платье телесного цвета.
Я услышала, как сглотнул слюну слуга, который зашел вслед за ней в зал. Тот самый, который чуть ранее последовал за Риелем. Увидела, каким жадным нескромным взглядом уставился ей в декольте, глубина которого и без того не оставляла особого простора для фантазий. И почувствовала, как от Норберга тугой волной пошло раздражение.
Как ни странно, слуга понял молчаливое предупреждение. Тут же вернулся в строй своих товарищей, вынужденных сегодня играть роль своеобразных наблюдателей на этой встрече. А его место занял Риель, который, напротив, совершенно не торопился усесться за стол, где его дожидалась изрядно подвыпившая компания. И в свою очередь самым невоспитанным образом принялся пожирать взглядом почти неприкрытые прелести Айши.
— Слюни подбери, — посоветовала ему Айша. Но сказано это было настолько медоточивым голоском, что не оставалось сомнений — ей льстит такое внимание.
— Как скажешь, плутовка, — согласился с ней оборотень. И вдруг ущипнул за аппетитную филейную часть, обтянутую тонкой тканью вызывающего наряда.
Айша взвизгнула от неожиданности и боли. Должно быть, пьяный Риель не рассчитал силы. Парочка его друзей загоготала. Даже среди слуг прошел негромкий гул.
Я перевела взгляд на Норберга. Как он отреагирует на эту сцену? Все-таки Айша — его сестра, пусть всего лишь единокровная. Но он вожак, а Риель, как ни крути, принадлежит к другой стае. Если он ничего не скажет, тем самым вольно или невольно продемонстрирует свою слабость. А ведь тут присутствуют и представители третьего семейства. Пусть сегодня они выступают на стороне Норберга, все равно. Его репутации в конечном итоге будет нанесен серьезный урон.
Глаза волка заливало алое пламя ярости. Он глубоко вздохнул, на несколько секунд задержал дыхание, после чего медленно выпустил воздух через рот.
— В этом и заключается твой план, Гортензия? — прошелестел его голос, до неузнаваемости измененный бешенством. — Ты приказала своим людям спровоцировать меня? Учти, результат тебе не понравится. Или ты хочешь, чтобы я у всех на виду оторвал этому драному коту лапы и затолкал их ему в пасть?
Нет, даже под конец раздраженной тирады он не повысил голоса. Говорил все так же тихо и размеренно. Но, право слово, лучше бы кричал! Тогда бы мне было не так страшно, хотя гнев Норберга был направлен не на меня.
Губы Гортензии сложились в неприятную ухмылку, и я вдруг осознала, что она действительно готова пожертвовать Риелем. Просто так, забавы ради. Не понимаю. При чем тут в таком случае я? Не уверена, что ее задумка была именно такой. Нет, это чистой воды самодеятельность Риеля. Иначе Гортензия не сказала бы, что сюрприз ожидает именно меня.
Так и не дождавшись ответа, Норберг перевел взгляд на Риеля, и тот невольно попятился. По всей видимости, парень осознал, что малость перегнул палку, потому как моментально протрезвел. На дне его зрачков еще плескался хмель, но к нему теперь примешивался ужас.
Ситуацию, как ни странно, разрядила Айша. Она потерла место, за которое ее ущипнули, развернулась и кокетливо пригрозила Риелю пальчиком.
— Экий ты шалунишка, — произнесла звонко. — Ну ничего, сегодня ночью я позабавлюсь с тобой. Научу, как правильно обращаться с девушками.
Риель хмыкнул. Покосился на мрачного Норберга и нерешительно ухмыльнулся. Но приближаться к Айше поостерегся.
Впрочем, та и не ожидала от него ничего подобного. Она опять повернулась к нам, посмотрела на меня и широко улыбнулась.
К слову, сейчас, когда на лице Айши заиграли отблески ближайшей свечи, я внезапно поняла: она еще не оправилась полностью после последней встречи с Айроном. Вызывающий наряд, туфли на высоком каблуке — это декорация. Привычная маскировка, за которой девушка попыталась спрятать плохое самочувствие. Слишком бледной была ее кожа. Слишком расширенными казались зрачки. Слишком глубокие тени залегли под глазами.
Моя догадка подтвердилась, когда Айша словно невзначай оперлась рукой о спинку ближайшего стула. Я не сомневалась, что она сделала это не ради эффектной позы. Наверняка с трудом стояла на ногах. Но не желала показывать окружающим свою слабость.
— Вообще-то, у меня есть послание для Иларии, — проговорила она. И сделала паузу.
Я знала, чего Айша добивается столь продолжительным молчанием. Чтобы я не выдержала и принялась умолять ее продолжить. Но я бы лучше откусила себе язык, чем позволила заговорить первой.
— Не томи, девочка, — первым не выдержал Айрон. — Говори, раз пришла.
Айша недовольно качнула головой. Пожала плечами и сказала:
— Илария, я передаю тебе привет от Вэйда.
Сначала я подумала, что ослышалась.
От Вэйда? При чем тут мой муж? Хвала небесам, он сейчас далеко…
И мысленно выругалась.
Ведь Вэйд в Гроштере. То есть Гортензии не составило бы никакого труда добраться до него, если бы она захотела. Только вопрос — зачем ей это? Мой муж — обычный человек. Он не имеет никакого отношения к разборкам между оборотнями.
Да, но он имеет самое прямое отношение ко мне.
От этой мысли стало по-настоящему страшно.
Нет, я не любила Вэйда. Но я действительно испытывала к нему теплые чувства, иначе не стала бы выходить за него замуж. Пожалуй, не существует на свете наказания хуже, чем необходимость терпеть рядом ежедневное присутствие неприятного тебе человека. Причем не просто терпеть, а делить с ним постель, готовить завтрак, обнимать перед работой и желать хорошего дня.
Не скрою, мой брак изначально был построен на расчете. Кто бы что ни говорил, а одинокой девушке приходится в этом мире непросто. И куда сложнее тем, кто внешне родился посимпатичнее горного тролля… В общем, если бы я продолжила самостоятельную жизнь, рано или поздно у окружающих возник бы вопрос — что со мной не так, если я не тороплюсь обзаводиться семьей и детьми. Да, деньги решили бы большинство моих проблем. Богатые вообще обращают гораздо меньше внимания на мнение окружающих. Моют мне косточки — и пусть моют, мне от этого ни жарко ни холодно. Но золото не падало на меня с неба. Я должна была как-то кормить себя, покупать на какие-то средства новые платья, платить за жилье, наконец. Зимней метелью и осенними затяжными дождями намного лучше любоваться из окна собственного теплого дома, а не в какой-нибудь сырой норе, дрожа от холода.
Конечно, я могла бы начать торговать собственным телом. Кстати, это было первой идеей, которая пришла мне в голову. Но почти сразу я с негодованием отказалась от нее. Терпеть влажные прикосновения незнакомых людей, слушать их сопение, вновь и вновь принимать в свое лоно чужое семя… Фу, гадость какая! Не говорю уже о том, что это опасное занятие. Не приведи небо нарваться на какого-нибудь извращенца вроде того же Дика или степенного господина из Гроштера, которого я так неплохо приложила лапой. А податься в бордель — значит лишить себя хотя бы иллюзии выбора и навсегда забыть о свободе.
Затем я всерьез задумалась над тем, не стать ли содержанкой какого-нибудь богатея. Вряд ли это оказалось бы для меня слишком сложной задачей. Мужским вниманием я никогда не была обделена. К тому же у меня имелось неоспоримое преимущество над возможными соперницами, желающими устроиться на тепленькое местечко постоянной любовницы — ментальные способности. Пусть мой дар к чтению чужих мыслей и оставлял желать лучшего, но все равно я не сомневалась, что при должном упорстве и капельке везения задуманное осуществилось бы в кратчайшие сроки.
Но и от этой мысли я быстро отказалась. Богатые люди развращены выбором. Рано или поздно мой благодетель охладел бы к моим прелестям. И что дальше? Кочевать по постелям его менее привередливых друзей, спускаясь по так называемой социальной лестнице все ниже и ниже?
Боюсь, через несколько лет я бы обнаружила себя в каком-нибудь борделе. И не факт, что в элитном. Хотя… Подсказывает мне сердце, что как раз в элитных заведениях подобного толка чаще всего встречаются скрытые садисты. В обществе и семье они вынуждены носить маски добропорядочных людей, а отыгрываться предпочитают на тех, кому легко заткнуть рот деньгами и кто не посмеет никому жаловаться. Впрочем, даже если посмеет — в чем проблема? Вряд ли в полиции всерьез отнесутся к заявлению, поступившему от подобной девицы. Мол, дорогая, сама понимала, куда устроилась на работу, поэтому сама и виновата.
Короче говоря, после обдумывания всех этих вариантов я остановилась на самом простом: замужестве. Нет, я не гналась за богатым супругом. Как я уже говорила, деньги развращают. Я не собиралась мириться с любовницами и не желала старательно закрывать глаза на поздние возвращения своего мужа, пропахшего чужими духами. Не стоит забывать, что у меня кошачий нюх. То есть я бы чувствовала на губах и коже своего мужа запах другой женщины. Иными словами, пришлось бы терпеть в супружеской постели незримое присутствие третьей. И потом, богатые люди обычно на виду. Пришлось бы постоянно посещать всякие приемы. Вдруг не повезет на одном из них наткнуться на охотника на нечисть или мага, способного увидеть моего зверя? А слуги? Этим надоедам всегда и до всего есть дело. Я не собиралась отказываться от прогулок в звериной шкуре. Уверена, рано или поздно это открылось бы. Было бы крайне трудно объяснить дворецкому, почему жена его господина с подозрительной регулярностью сбегает по ночам из дома.
В общем, список моих требований к кандидату в предполагаемые мужья оказался достаточно внушительным. Приятной внешности, незанудного характера. Не скупой и не транжира. Не гулена, но при этом не сидит дома день и ночь. Работа предполагает частые отлучки и приносит неплохой доход. А самое главное, мой муж должен жить в сельской глуши и не стремиться в городскую сутолоку и шум.
Стоит ли говорить, что именно Вэйд устроил меня по всем параметрам. Я долго проверяла его. Долго прислушивалась к его мыслям, выискивая что-нибудь темное и запретное. Но нет. Он казался моим идеалом. Надежный, верный товарищ, в присутствии которого мне не было тяжело дышать.
Что же касается любви… Это далеко не главное в семейной жизни. Любое сильное чувство имеет тенденцию угасать со временем. Или же перерождаться в нечто совершенно иное. Как говорится, от любви до ненависти — одно биение сердца. Уважение к своему партнеру все-таки столь быстро не исчезает.
За пять лет я не разочаровалась в своем выборе.
Да, если Вэйд погибнет из-за меня, я буду по-настоящему расстроена… Чувство вины сожрет меня с потрохами. Ведь все началось именно с моего желания завести котенка одной со мной крови. Если бы не визит в Гроштер…
Все эти мысли промелькнули в моей голове с неимоверной скоростью. Мне пришлось вцепиться в край стола, чтобы умерить нервную дрожь пальцев. Но я молчала, не желая доставлять Айше удовольствие своими встревоженными расспросами.
— Не желаешь спросить, где я встретилась с твоим муженьком? — полюбопытствовала она с легкой ноткой неудовольствия. Видно, в самом деле ждала, что я закидаю ее ворохом вопросов.
— Полагаю, эту встречу тебе организовала Гортензия, — сказала я.
Посмотрела на женщину.
Та кивнула, подтверждая мои слова.
— Ты права, — проговорила тигрица. — Я понимала, что мне ты, скорее всего, не поверишь. И вряд ли поверишь Айрону. Впрочем, супруга я вообще не стала посвящать в свои планы. Его последние действия… — Она замялась, подбирая нужное слово. Затем медленно проговорила: — В общем, некоторые недавние поступки моего мужа вызывают у меня недоумение. Поэтому я решила выбрать человека не из своей стаи. Мысли Айши открыты для Норберга, и ему не составит особых проблем определить, правду она говорит или лжет. Тогда как я не собираюсь расставаться с амулетом, защищающим меня от ментальной магии. В присутствии Норберга Клинга подобный поступок… мягко говоря, неуместен.
— Зачем вам мой муж? — поморщившись, оборвала я ее слишком затянувшуюся тираду.
— Ну как зачем? — нарочито удивилась она. — Насколько понимаю, у тебя с Норбергом все обстоит очень серьезно. Но ты замужем, а разводы в Лейтоне не приветствуются. Потому я решила сделать тебе свадебный подарок.
— Свадебный подарок? — растерянно переспросила я, как-то потеряв нить ее рассуждений.
— Норберг слишком радеет о своей репутации, — с ухмылкой пояснила Гортензия. — Он уже давно и достаточно умело играет роль благородного чистоплюя, поэтому вряд ли станет марать руки. Это выше его достоинства. Ты тоже вряд ли пойдешь на убийство. А я… Я старая больная тигрица, которой уже на все наплевать. Поэтому я сделаю тебя вдовой, Илария. И можешь не благодарить меня за это.
Да, я ждала чего-то подобного. Но все равно захлебнулась от немого возмущения.
Как она смеет? Вэйд ни в чем не виноват!
— Подумай о том, что по доброте душевной я делаю тебе огромное одолжение. — Гортензия продолжила щедро сыпать соль на мою открытую душевную рану. — И совершенно бескорыстно — заметь! Если ты останешься замужней дамой, Норберг сколь угодно долго будет тянуть с официальным оформлением ваших отношений. — Женщина подалась вперед и вкрадчиво добавила: — Впрочем, возможно, в этом и состоит его план? Держать тебя подле себя, но в глазах общества оставаться абсолютно свободным от каких-либо обязательств. Любовь приходит и уходит. И кому, какие Норбергу, знать об этом. Помнится, была в его жизни женщина, которую он хотел назвать своей. И где та Алекса теперь?
Гортензию прервал глухой рык, который, казалось, вырвался из самого нутра Норберга. В нем было столько ярости, что тигрица осеклась, а затем сочла за благо вообще не продолжать.
Признаюсь честно, в этот момент я почувствовала себя несколько… уязвленной, что ли. Это имя было мне знакомо. Именно об Алексе говорили Гортензия и Айрон. Та женщина, с которой у Норберга когда-то были отношения. По всей видимости, какие-то чувства к ней у него сохранились и поныне. Иначе с чего вдруг ему так реагировать на простое упоминание о ней?
Но куда сильнее меня сейчас интересовала судьба Вэйда. Неужели Гортензия действительно собирается убить его?
— Эй, — неожиданно вмешалась в разговор Айша, явно недовольная тем, что про нее все забыли. Раздраженно повела обнаженными плечами, от чего тоненькие бретельки платья едва не соскользнули.
Риель, стоявший рядом, от такого зрелища опять захмелел. Его глаза сально заблестели, а рука так и дернулась погладить Айшу по груди. Но почти сразу оборотень передумал это делать, виновато покосившись на внешне совершенно бесстрастного Норберга.
— Короче, красотка, — продолжила Айша. — Твой муж передавал тебе привет. К слову, он просто жаждет с тобой пообщаться. Ты уж прости, но я не сумела удержаться от искушения и посоветовала ему не выходить в грозу из дома. А то еще молния в рога ударит — такими высокими и ветвистыми они выросли. — Она сделала паузу и с нажимом добавила: — В последний раз, когда я видела твоего мужа, он садился в карету, которая должна была увезти его в замок рода Клинг. Да, кстати, компанию ему составила твоя распутная мамаша. Пусть познакомится с тещей, раз уж до этого они не были представлены друг другу.
Гортензия смешно округлила глаза от изумления, не в силах поверить услышанному.
— К-как? — наконец, с запинанием выдавила она из себя. — К-куда?
— Пожалуй, на этом остановимся, — вдруг проговорил Айрон. — Я уже устал от этой трагикомедии.
Тяжело поднялся со своего места.
Гортензия повернулась к нему. Открыла рот, явно собираясь что-то спросить. Но не успела.
В следующее мгновение он схватил ее за горло.
Я знала, что последует дальше. Помнила по тому наказанию, которое он не так давно устроил Айше. Поэтому совершенно не удивилась, когда пальцы Айрона окутались призрачным алым огнем.
Айша поморщилась при виде этой картины. Потерла шею, наверняка вспомнив в этот момент полученный недавно урок.
А вот реакция троицы оборотней, сопровождавших нас на эту встречу, меня откровенно удивила. Я думала, что они вступятся за своего вожака. Точнее говоря, была уверена в этом. Но тот же Риель лишь украдкой сцедил в ладонь зевок. После чего отошел к своим товарищам и сел. Последние, к слову, вроде бы даже не удивились. Как пили вино — так и продолжили пить.
Я ожидала, что Айрон почти сразу отпустит свою жену. Насколько понимаю, он не был голоден, раз за последние сутки уже дважды восполнял запасы энергии.
Но он не собирался этого делать. Текли томительные секунды, складываясь в минуты ожидания. Энергия нескончаемым потоком лилась из тела Гортензии, переходя к Айрону. Со стороны это выглядело поистине жутко. Как будто от женщины остался один кожаный мешок с костями. Она обмякла, безвольно обвисла, удерживаемая в вертикальном положении лишь рукой Айрона, которая держала ее на весу.
Я не понимала, что происходит. Это не выглядело как разборка за главенство в стае, случайно или намеренно вынесенная на публику. Создавалось такое впечатление, что Айрон желал выпить свою жену досуха.
— Достаточно, — мягко проговорил в этот момент Норберг.
Айрон дернул щекой, по-прежнему не разжимая пальцев. Но поток энергии, идущий от Гортензии, начал слабеть и тускнеть.
— Достаточно, — уже тверже повторил Норберг. Добавил с усмешкой: — Право слово, виер Айрон, я не желаю начинать наши новые и, надеюсь, долгосрочные отношения с убийства.
Айрон тяжело вздохнул. Потом осторожно опустил жену на стул, с которого чуть ранее поднял, и наконец-то разжал свою хватку.
Гортензия бессильно откинулась на спинку. Замерла, не подавая никаких признаков жизни. Ее лицо не просто побледнело, а посерело. Глаза ввалились. Волосы напоминали сухую паклю.
Грудь Гортензии оставалась неподвижной. Если она и дышала — то делала это как-то совсем уж незаметно.
Норберг встал со своего места. Бесшумно ступая, подошел ближе и с явной обеспокоенностью приложил два пальца к шее Гортензии, пытаясь нащупать пульс.
— Не переживайте, — сипло дыша, сказал Айрон. — Я умею остановиться на волосок от смерти. Она оклемается. Хотя мне кажется, что вы совершаете ошибку. Это плохая привычка — оставлять врагов в живых. Особенно таких.
— Возможно, вы и правы, — согласился с ним Норберг.
Затем резко и с видимым усилием провел ладонью вдоль тела бесчувственной женщины.
Я изумленно заморгала. Почудилось, что он содрал с нее кожу, хотя я понимала, что это совершенно невозможно. Но между пальцев Норберга вдруг затрепетал какой-то лоскут ткани. Впрочем, ткани ли? Почти сразу эта непонятная субстанция бесследно растаяла, словно ее никогда и не было.
— Надо же, — с нескрываемым уважением проговорил Айрон. — Прежде я думал, что о вас рассказывают сказки. Впервые вижу, чтобы оборотня лишали второго облика.
Норберг пожал плечами, как будто совершенно не был польщен словами Айрона. Почему-то посмотрел на Айшу.
Та стояла странно молчаливая. Вообще, говоря откровенно, ее поведение сегодня вечером меня удивило. Судя по всему, она сыграла против Гортензии, раз присутствовала при том, как мой муж отправился в безопасное место.
Ну, относительно безопасное. Все-таки Гортензия в чем-то права. Я не могу доверять Норбергу абсолютно во всем. Пока он для меня — совершенно чужой человек. Которого по иронии судьбы все окружающие почему-то считают чуть ли не моим будущим мужем. И не то чтобы я решительно против, но такая категоричность неприятно удивляет. Может быть, я вообще планирую вернуться в лоно семьи и зажить прежней спокойной жизнью. Уверена, что Вэйд простит меня…
Я осеклась, перехватив взгляд Норберга. Он не был злым или раздраженным. В нем мерцала насмешка. Должно быть, так смотрят родители на хвастливых детей. Словно говорят — ты врать-то ври, но меру знай.
Но почти сразу он перевел взгляд на Айрона.
— Прежде чем мы продолжим беседу, позвольте приветствовать нового вожака стаи Клинг, — проговорил волк. И почтительно склонил голову перед моим отцом.
Тот довольно кивнул, принимая приветствие Норберга. Опять уселся на свой стул и мягко пророкотал:
— Ну что же, самое время обсудить наш новый союз. Полагаю, вы не будете возражать, если мы скрепим договор о дружбе и помощи самым верным средством, которое использовали во все времена, а именно, династическим браком. Именно с этого вопроса я предлагаю начать.
Наверное, мне стоило бы обрадоваться словам отца. И без того понятно, что он говорил обо мне и Норберге.
Но неожиданно мне стало трудно дышать. Стены зала вдруг заплясали передо мной, потолок покачнулся, опасно давя на голову.
Слишком многое произошло за этот вечер. Слишком сильно я сегодня переволновалась. И поняла, что мне надо на свежий воздух. Немедленно, сейчас же! Иначе я самым постыдным образом потеряю сознание.
— Простите, — пробормотала я.
Вскочила на ноги и бросилась прочь.
Краем глаза заметила, как ближайший слуга двинулся было мне наперерез, но тут же замер, словно услышав безмолвный приказ. А еще через несколько секунд выскочила на свежий воздух.
