10
Новая Земля, Свободная Африканская Республика, Кейптаун, Санрайз-Бульвар, паб «Black Lion».
– …поэтому и не любят. Дерут пошлины, а за что? В инфраструктуру они ничего не вкладывают, всё мы сами. «Защита»? Да кому она, нахрен, сдалась, ихняя защита? От кого? Эти чёртовы фузилёры сидят у себя на базе и носа из города не высовывают, пока Ян и его ребята защищают границы. Они кроме как с выпивкой ни с кем воевать и не умеют!
Майк повысил голос, явно надеясь, что двое тех самых «чёртовых фузилёров», сидящие за через столик от нас, как-то отреагируют. Ну, правильно, он же ещё и ирландец, вдобавок, так что британцев вдвойне не любит. В общем-то, судя по взглядам, бросаемым большинством посетителей на двух рослых, жилистых британцев, он в этом не одинок. Те, впрочем, на провокацию не поддаются, хотя лица явно недовольные.
Ян успокаивающе положил руку на плечо разбушевавшегося здоровяка.
– Майк, не гони волну. Это обычные ребята, они выполняют приказы. Ну, и кое-какая помощь от них есть – сомалийцев, вон, гоняют на море. Вот ублюдки из Роки-Бей, с которыми кое-кто подписал договор о протекторате, дав им право нас грабить – это другой вопрос…
Майка, впрочем, так легко с темы не сбить.
– «Эти ребята» выполняют приказы как раз тех ублюдков из Роки-Бей. И вообще, если бы «эти ребята» здесь десять лет назад не высадились, и не заставили нас согласиться на этот грёбаный протекторат, мы бы тут как сыр в масле катались! Вот думаешь, почему у нас до сих пор нет нормального порта, а только это убожище из брёвен, которое скоро сгниёт? Почему мы только сейчас аэродром открываем, хотя он нам как воздух необходим? А я тебе скажу, почему! Потому что эти уроды высасывают из нас все соки, вот почему! Вот ты машины свои завёз, ты во сколько раз больше пошлину им заплатил, чем нам?
– В два с половиной, почти.
Рыжий торговец назидательно поднял вверх толстый палец.
– Во-о-от… В два с половиной раза! За что, спрашивается? Если ты работаешь здесь, а не в грёбаном Британском Союзе? Какого хрена ты вообще должен что-то платить этим уродам? А ты, Ян?
Скаут, два дня как вернувшийся с десятидневного выхода в междуречье Нигера и Замбези, чуть иронично усмехнулся.
– А что я? Я пошлины не плачу.
Майк решительным жестом отмёл возражение.
– Ты на своей плантации чай выращиваешь? Выращиваешь! Ты в курсе, Ви́тали, что наш Высокий Вельд – единственное место в этом мире, где растёт хороший чай? Кофе здесь много где растёт, а вот нормальный чай – только у нас.
– Ага, я в курсе.
Чай у них здесь и правда очень даже приличный, что меня не на шутку порадовало. Я так-то его больше кофе люблю, и если кофе в день больше двух кружек стараюсь не пить, то чая могу и пять, и десять.
– …пятую часть доходов в бюджет даёт, между прочим, больше, чем алмазы – это я тебе как депутат Парламента говорю. А сколько ты, Ян, платишь при экспорте?
Ян насмешливо цокнул языком.
– Ни хрена я не плачу. Потому что я ничего не экспортирую, у меня кровопийцы типа тебя весь урожай на корню скупают, и дальше уж как-то сами вопросы решают. Нет житья честному труженику на своей земле… – родезиец исподтишка подмигнул мне. – …всё спекулянты своими загребущими лапами отбирают. Надо бы нам kolkhoz создать, и вас всех к стенке поставить, эксплуататоры проклятые, вот тогда заживём…
Майк, надувшийся было для гневной отповеди, сообразил, что его разыгрывают, и прыснул смехом, перешедшим в заливистый хохот, к которому мы с Яном с удовольствием присоединились. Отсмеявшись и утерев слёзы, ирландец продолжил.
– Ага, то-то ты исхудал совсем, трудяга. Дом вдвое больше, чем у меня, это вообще не дом уже, а поместье. Но серьёзно – чайные экспортёры платят в бюджет САР по двадцать центов за килограмм сухого листа. Но тут понятно, на что деньги идут – на содержание армии, которая эти плантации защищает, на строительство дорог, на школы и так далее… Но они же вынуждены платить пятьдесят центов этим вот дармоедам, – толстый палец с рыжими шерстинками обвиняюще указал на мирно попивающих своё пиво британцев, – от которых за десять лет мы ничего хорошего не видели! И которых давно пора вышвырнуть отсюда к чёртовой матери! Что мы очень скоро и сделаем, затолкав в их педерастические задницы этот их «Билль о защите Южных Территорий»! Их «южные территории» заканчиваются в полутора тысячах миль к северо-востоку отсюда, а здесь они оккупанты!
Терпение одного из британцев лопнуло (видимо, на «педерастических задницах»), и он повернулся к нам.
– Сэр? Да-да, Вы, тот, что очень похож на жирную свинью. Позвольте Вам напомнить, что десять лет назад отряды ваших черношкурых друзей с востока дошли почти до вот этого самого места, на котором Вы сейчас изволите сидеть своим жирным свиным задом. И единственное, что спасло Ваш жирный свиной зад от знакомства с их большими чёрными членами, это высадка тех самых ребят, о которых Вы столь неуважительно отзываетесь. Из чего кто-нибудь чуть более циничный, чем я, мог бы сделать вывод, что Ваш зад сожалеет о том, что встреча не произошл…
Британец (что забавно – тоже рыжий, и говорящий со столь сильным ирландским акцентом, что даже я заметил) прервался на полуслове и резким движением уклонился от тяжёлого стакана из-под виски, запущенного достопочтенным депутатом Фланаганом ему в голову. Вслед за стаканом в направлении противника с топотом и рычанием понеслась и туша самого депутат. Пара стульев, оказавшихся на пути, с грохотом отлетели в сторону (благо, без посетителей). Британцы резко подскочили, Ян тоже, и двинулся в их сторону. Соответственно, мне тоже пришлось, хоть и ни малейшего желания лезть в драку у меня нет, честно говоря. Млять, ну вот чего этому рыжему алканавту обязательно было на рожон лезть…
Впрочем, драки, как таковой, не получилось. Рыжий ирландец из Британии попытался встретить рыжего ирландца из Бостона прямым ударом в челюсть, но упитанный торговец и политик неожиданно проворно поднырнул под удар и, в свою очередь, мощно пробил снизу в челюсть противника. Рослый, плечистый британец отшатнулся, сделал пару заплетающихся шагов назад и обрушился на пол вместе со столом. Его товарищ стал в какую-то бойцовскую стойку и мягко заскользил к Майку, но тут уже Ян и вышедший из-за стойки бармен охладили страсти, встав между противниками. К явному разочарованию остальных посетителей и некоторому моему удивлению – от Яна я такого не ожидал, честно говоря.
В итоге, оба британцы гордо удалились (один из них слегка нетвёрдой походкой) под насмешливые выкрики и улюлюканье публики, Майк извинился перед барменом за устроенный беспорядок и заплатил за нанесённый ущерб, после чего с трудом продрался обратно за наш столик сквозь через лес рукопожатий и одобрительных похлопываний. Кто-то даже нам всем троим выпивку заказал.
К чести всех вовлечённых в стычку сторон, за оружие никто хвататься и не подумал, хотя оно у всех есть. Даже Майк держал руки подальше от своего выпендрёжного Colt Anaconda 44-го калибра.
Стоило суете улечься, Ян довольно укоризненно пробурчал другу:
– И какого хрена ты весь этот цирк устроил? Боишься на выборах пролететь, что ли? Ну снял бы зал, встречу с избирателями устроил.
Майк засмеялся и легкомысленно махнул ручищей.
– Зачем? Это куда более действенно, чем любые встречи и митинги. Уже к вечеру весь город знать будет. И стоит на порядок дешевле. Да и удовольствие, опять же – давненько я никому морду не бил.
А, блин, точно! Выборы же через три недели, я и забыл. Сам-то голосовать пока не могу, здесь годовой ценз. А я-то думаю, что за моча Майку в голову ударила… Он, конечно, побузить и так любит, но не до такой же степени…
– А ловко ты его свалил. – присоединяюсь к разговору. Здоровяк без ложной скромности кивает.
– Ага, неплохо получилось. Ты меня в молодости на ринге не видел, ха-ха…
– Слушай, а ты их не нанял, случаем?
Майк шутливо грозит мне пальцем.
– Ты опасный человек, Ви́тали. Нет, такое даже мне в голову не пришло. Хотя идея интересная, да…
Ян досадливо покачал головой.
– Чёрт, Майк, ты как маленький иногда. Не надо их провоцировать попусту. Не забывай, мы и так на грани большого битья посуды. А у нас сейчас на границах неспокойно, я вон через два дня опять в Междуречье выхожу. Почти все силы там, в Кейпе кроме полиции у нас никаких сил и нет, считай… А у бриттов здесь целый батальон, прямо в городе, и единственные четыре танка и пара вертолётов в радиусе двухсот миль.
– Ну, у нас Милиция ещё есть, не забывай. Считай, только в городе три тысячи бойцов, у большинства снайперки, и пользоваться ими умеют.
Милиция тут это примерно то же самое, что и в Штатах (тех, в смысле). Добровольное объединение людей, любящих пострелять и иногда поиграть в войнушку. Ну, посерьёзнее, чем в Штатах, конечно, потому как здесь, время от времени, войнушка бывает настоящей. Есть штаб, иногда проводятся учения, и так далее. Я, кстати, тоже записался, дабы не отрываться от общества. Но толпа даже отличных стрелков численностью в батальон будет наголову разбита нормальной мотострелковой ротой с толковым командиром, по моему скромному мнению, так что сильно больших надежд на месте Майка я бы на эту Милицию не возлагал. Начнись серьёзная заварушка, причинить неприятности 1-му Новоирландскому бальону фузилёров мы сможем, конечно, но вот помешать им занять то, что они захотят – нет. Я уж не говорю о «разгромить» – это вообще дурная фантастика.
Ян, судя по скептической гримасе, придерживается того же мнения.
– Из этих четырёх тысяч, когда станет реально жарко, и пойдут первые трупы, половина разбежится, а вторая половина начнёт палить во всё, что движется, включая друг друга и гражданских. С винтовкой против танков, миномётов и вертолётов ты много не навоюешь. Не веришь мне, вон, у Ви́тали спроси, каково это, партизанить против регулярной армии, он тебе расскажет.
Майк обернулся ко мне с неожиданным интересом.
– Ви́тали, а ведь и правда – у нас людей с боевым опытом много, но они все как раз контрпартизанской борьбой занимались, и продолжают заниматься. Ну, некоторые ещё начало второго Ирака застали, но это тоже не то. А вот таких, чтоб против современной армии в составе герильи воевали, таких нет. Может, выступишь с лекцией на очередном собрании Милиции? Может очень пригодится. В конце концов, ни мы, ни бритты заднюю включать не собираемся, так что кому-то в итоге уступить придётся. И, кстати, – он повернулся к Яну, – я очень сомневаюсь, что это обострение на границе возникло само по себе. Эти педерасты науськивают на нас кафров, чтобы потом опять выступить в амплуа спасителей.
Ян неопределённо пожал плечами, мол, «может оно и так, но силы на границу перебросили один хрен, так что какая разница». Ирландец, между тем, явно не хочет расставаться со своей идеей.
– Ну так что, Ви́тали, согласен?
Млять, ещё мне не хватало лекции по партизанской войне читать. Вот уж чем в жизни не занимался.
– Мм… Слушай, Майк, ну какой из меня, к чертям, лектор? Я же не военный. Да, попартизанил несколько месяцев, но и только. Практические наблюдения есть, конечно, кое-какие, но они не…
Майкл прервал меня на полуслове.
– Ну, не вопрос, пока что не лекции, а просто с ребятами за выпивкой посидеть, потравить истории? Я Тому Харрису скажу, он командиров рот Милиции соберёт. Все и не придут, так что будет дюжина человек, максимум полтора десятка, нормально?
– Нуу… можно, вреда-то не будет, думаю… – преодолевая внутреннее сопротивление, соглашаюсь. В конце концов, надо же укореняться в здешнем обществе. Если и есть для этого лучший путь, чем совместная пьянка и подготовка к войне с наиболее авторитетными людьми города (а командир роты – должность выборная, подразумевает присвоение звания «капитан Милиции», так что именно такие люди в них и попадают), то я его не знаю. Вернее, знаю – вместе повоевать, но до этого, всё же, доводить не хотелось бы.
– Вот и славно! – веснушчатые ручищи звучно хлопнули в ладоши, заставив посетителей паб вздрогнуть от неожиданности и оглянуться на нас. – Тогда, на следующий вторник запланируем?
– Ок.
Вообще, конечно, знал бы я заранее, что ситуация настолько накалена, хрен бы я сюда поехал, попытал бы счастья в Виго. Ян, нехороший человек, ситуацию во всей полноте не раскрыл предварительно. Суть же происходящего в том, что британский Парламент, заседающий в Роки-Бей, решил, что молодой Британский Союз тратит на свои владения слишком много, а получает с них слишком мало. В результате денег не хватает ни на развитие самих Островов, ни на расширение этих самых владений. В частности, провалом закончилась попытка организовать торговый пост на побережье моря Туманов, в стыке границ Латинского Союза и Китая. Дабы разрешить эту нестерпимую финансовую ситуацию, Парламент и принял «Билль о защите Южных Территорий», поставивший САР и Британский Союз на грань войны.
В полном соответствии с законами жанра, по просьбам трудящихся и в их собственных интересах, эти самые трудящиеся облагаются новыми налогами. Классика. Говоря конкретнее, Билль вводит на «Южных Территориях», то есть в САР и Британской Индии, трёхпроцентный НДС, который должен в полном размере уходить в Роки-Бей. Но если в Порт-Дели смуглый народ поворчал на хинглише и согласился, то в САР нашла коса на камень. Парламент (в Солсбери) наотрез отказался утвердить действие Билля на территории САР, а апелляции бриттов к тому, что, согласно договора о протекторате, принятые в Роки-Бей законы не нуждаются в одобрении местных органов власти, разбились о суровую реальность, в лице полного отказа этих самых «местных органов власти» сотрудничать с Канцелярией Генерал-губернатора (то есть, представителя британского правительства в протекторате).
Конечно, понять можно как одну сторону, так и другую. Бритты рассматривают САР как своё владение, которое они создали в борьбе с Нигером и Дагомеей, и с которого они теперь хотят получать заслуженную прибыль. В конце концов, без помощи Британского Союза полуостров так и остался бы большим куском заросших джунглями гор, по которым бегают друг за другом банды черношкурых отморозков. Но и у местных есть свои аргументы – Роки-Бей свои инвестиции давно отбил, для них же это не какая-то там «южная территория», а новый дом, который они строили, проливая пот и кровь. И тут какие-то сэры с Севера пытаются этот их дом выжать досуха. Конь так не ходит, ага.
Конечно, было бы существенным преувеличением сказать, что все горожане разделяют довольно радикальные настроения Майка. Некоторые (особенно те, кто алмазами занимается) считают, что три процента НДС не стоят войны, кому-то вообще всё равно. Есть, наверное, и те, кто симпатизирует Британии, но они своё мнение предпочитают держать при себе, дабы не стать париями в обществе. Но, насколько я могу судить по своему кругу общения, основа местного общества, в лице плантаторов, скотовладельцев и торговцев, придерживается позиции «войны не хотим, но и не боимся». То есть, соглашаться на требования Роки-Бей они не будут, но и окончательно рвать отношения по своей инициативе не планируют. По степени радикализма эта группа варьируется как раз от Яна до Майка, примерно. Вопрос в том, что по поводу всего этого думают бритты…
Почему такой сыр-бор из-за несчастных трёх процентов? Ну, во-первых, это дело принципа – на Север и так уходит более ⅔ всех собираемых в САР денег, так какого чёрта ещё больше увеличивать этот дисбаланс? Во-вторых, тут лиха беда начало – стоит проглотить три процента, как за ними придут и пять, и десять, и двадцать восемь. А народ здесь социализмом не изуродован, и деньги считать умеет. В-третьих, практическое воплощение Билля потребует создания разветвлённой налоговой системы, кассовых аппаратов, отчётности и так далее, что для местного общества, с его преобладающими либертарианскими настроениями, как нож острый. До сих пор как-то обходились системой патентов и таможенных сборов, и необходимости её менять на раздутую бюрократию не видят.
Пока я погрузился в размышления, Майк что-то активно втолковывает Яну. Послушаю…
– …не было этих пятидесяти центов, торговцы скупали бы у тебя чай дороже! И отгрохал бы ты себе не просто усадьбу, а целое поместье.
Ян насмешливо цокнул.
– Ага, сейчас. Скорее, покупали бы вы у меня по той же цене, а лишние пятьдесят центов с килограмма клали себе в карман. И тогда не мой дом был бы больше твоего, а наоборот. Нет уж, капиталистический кровопийца, не пить тебе больше народной кровушки. Завтра же организовываю на своей плантации kolkhoz, а там и Социалистическая Африканская Республика не за горами… Ты как, Ви́тали, присоединишься?
Старательно делаю вид, что серьёзно обдумываю предложение.
– Мм… Если согласны переименовать Солсбери в Карл-Маркс-Штадт, почему нет…
На этом рацпредложении Ян и Майк срываются, не в силах более сдерживать душащий их хохот. Всё-таки, приятно находиться среди людей, у которых предложение строить социализм не вызывает ничего, кроме здорового смеха.
***
Новая Земля, Свободная Африканская Республика, Кейптаун, Бенд-Лэйн, «Jacaranda Casino&Bar».
Толстый негр в белом национальном костюме радостно хлопнул себя по жирным бокам, громко сказал что-то на родном языке и повернулся ко мне.
– Ви́тали, я-таки у тебя выиграл! Три с половиной тысячи экю! Как я, а?!
Двое прихлебателей уважаемого дагомейского работорговца, стоящие у него за спиной, угодливо захихикали, выкрикивая что-то одобряющее. С десяток игроков «дорогого» зала завистливо посмотрели на счастливчика, и с удвоенной энергией заколотили по кнопкам.
– Что ж, мистер Осей-Акото, мои поздравления…
Старательно делаю разочарованную физиономию, пусть чувак порадуется. За месяц с открытия зала он проиграл уже тысяч десять, как минимум, даже с учётом сегодняшнего выигрыша. Прилетает на рейсовом вертолёте из Малколм-Экс раз в неделю, как по расписанию. Эх, скорей бы аэропорт заработал, чтоб такие вот ребята сюда самолётами повалили…
Жестом подзываю администратора.
– Сэм, давай ему двойной бурбон, он же его любит? – администратор, спокойный чернявый парень под тридцатник, кивает, – Вот, и всем игрокам в этом зале пинту пива или газировку, на выбор, за счёт заведения.
Сэм дал указания бармену, проследил, как тот на пару с девочкой-оператором разнёс напитки, после чего заверил своей подписью произведённый расход в журнале учёта. Приучил я их таки к порядку, хочется верить. Сколько-то всё равно воруют, скорее всего, это неизбежно, но в разумных рамках держать этот процесс надо. Хотя, может и не воруют, кто их знает. Все четыре бармена (два парня и две девушки) у меня из буров, как-то так само получилось, а у них трудовая этика на высоте. Буры вообще замечательный народ, искренне ими восхищаюсь, вот только жить среди них (ну, в смысле только среди них) я бы не хотел от слова совсем. Почему? Мм… так трудно объяснить, для этого надо пожить, сначала. Очень уж они на своей волне, скажем так.
Юра, худощавый и смуглый парень в районе тридцатника, сидящий за барной стойкой рядом со мной, чуть ехидно ухмыльнулся и отхлебнул ещё пива.
– Не разоришься, такими темпами?
Пожимаю в ответ плечами.
– Он их сегодня же и проиграет, скорее всего. А если и нет, так в следующий раз. Люди должны выигрывать, иначе они не будут играть. Вон, смотри…
Чернокожий толстяк, расправившись с бурбоном и получив на руки выигрыш, широким жестом дал Дженни, белокуро-веснушчатой девчонке-оператору, полтинник на чай и принялся энергично скармливать банкноты купюроприёмнику. Вот поэтому я всегда говорю – не надо выигрыш в кассе выдавать, пусть оператор его гостю прямо к автомату несёт. Да, к кассе счастливчику бывает идти лень, но, зато, если уж он встал из-за машины и пошёл за выигрышем, то обратно он, скорее всего, не вернётся. А тут вот, сами смотрите…
Радист грузового дизель-электрохода «Дмитрий Аверьянов» цокнул языком.
– Да уж, твой бизнес точно никогда не прогорит.
Что-то мне не понравилось, с какой интонацией он произнёс «бизнес». Тоже мне, критик нашёлся. Уж как-нибудь без чекистского морализаторства обойдусь.
– Ну, если мозгов нет, любой бизнес прогорит. Или вообще не заведётся. – внимательно смотрю на него, – а игорка дело непростое, и тонкостей в ней много. Иначе казино бы на каждом углу стояли, а их здесь пока что полтора, плюс скоро ещё одно открывается.
– В смысле, полтора? – не понял Юра.
– Ну, у меня же не казино, а игровой зал. За половину проканает. На Грани ещё одно через неделю откроется.
– Конкуренции не боишься?
– Не. Формат разный, там живая игра, рулетка, карточные столы. Разные сферы.
– А какая выгоднее?
– Настоящее казино, конечно, при прочих равных.
– А ты тогда чего зал открыл?
Гениальный вопрос, млин. Не догадался, ага, тебя ждал, умного такого.
– На казино нужны совсем другие деньги, и уровень организации там другой. У меня в этом опыта нет. Предпочитаю заниматься тем, в чём разбираюсь.
– И чё, как результаты пока?
– Да нормально. В трубу не вылечу, тьфу-тьфу-тьфу.
– Ну, а сколько за месяц-то сделал? – продолжил прессовать чекист.
– А это, Юра, коммерческая тайна…
– Да ладно, чё ты!
– …которая ни тебя, ни твоих начальников не касается. Что вас касается, я тебе уже рассказал.
– Блин, да всё, что ты мне рассказал, я с таким же успехом из местной газеты мог бы взять.
– Ну, в следующий раз посудина ваша сюда зайдёт – не иди ко мне, а покупай газету, и читай себе на здоровье, в чём проблема?
Надоел мне уже этот придурок. Чего ему от меня надо? Карту с указанием пусковых позиций ядерных ракет? Чертежи новейших линкоров и авианосцев? Так нету тут ни первого, ни второго, ни третьего…
Коллега Штирлица поднял ладони в успокаивающем жесте.
– Ладно, чё ты, не кипятись. За инфу спасибо. Так значит, думаешь, местные сами на бриттов не полезут?
– Ну, голову на отсечение не дам, но 99%, что нет. Вояки против, им на границе проблем хватает. А они тут в авторитете, против них никто не попрёт. Другой вопрос, если бритты сами что-нибудь этакое отмочат… Они же грозятся блокаду ввести, если Солсбери не согласится утвердить налог. А блокада – это пипец всей местной экономике. И вот тогда может начаться заварушка…
– Ясно… Ну, если что-то конкретно будет назревать, ты телеграмму дай, как договаривались.
– Дам, понятное дело.
Ага, догоню и ещё раз дам. Чтоб вы нас бриттам слили, за какие-нибудь ништяки? Новороссия-то здешняя с Британским Союзом не то чтоб вась-вась, но во вполне дружественных отношениях. Это с Орденом и Штатами у обеих сторон напряги, а между собой им, пока что, делить особо нечего. После – не вопрос, сообщу, а до того – нунах.
Что говорите? Не патриотично? Мм… Ну, начнём с того, что некая связь с местной Новороссией у меня, конечно, есть. Глупо было бы отрицать – голос крови есть голос крови. Но гражданином её я не являюсь, присягу не приносил (привет Марату Феликсовичу, хе-хе), да и вообще там ни разу не был, пока что. Так что, о патриотизме по отношению к ней можно говорить весьма и весьма условно. Нет, если бы я вдруг узнал, что сюда американский флот, например, зашёл отстояться перед внезапной атакой на Дикие острова, то, конечно, в стороне бы остаться не получилось. Маякнул бы, по оговоренному каналу, а потом постарался быстренько отсюда смыться, бросив бизнес. Есть вещи дороже денег, вопросов нет. Но вот не видно здесь никаких угроз славной Новороссии, что подводит нас к «во-вторых».
А во-вторых, непосредственно интересы Новороссии желание местных послать бриттов на три буквы вмести со всеми ихними налогами никак не затрагивает. В конце концов, уж если бы какие-то тайные интересы и имели место быть, неочевидные для стороннего наблюдателя типа меня, сюда бы и прислали нормального штатного агента, а то и нескольких. Уж как-нибудь с двухмиллионной страны наскребли бы. А сдавать хороших людей, со многими из которых я уже успел завязать вполне приятельские отношения, в перспективе могущие перейти и в дружеские, просто ради того, чтоб кто-то в Демидовске очередную звёздочку на погоны получил – не, это не ко мне.
Что, собственно, подводит нас уже к третьей причине – мне здесь нравится, я собираюсь здесь жить, а гадить там, где живёшь, плохо для кармы.
– А вы отсюда куда идёте?
– От вас в Малколм-Экс, оттуда в Мандела-Сити.
– По рекам поднимаетесь?
– Ага. Лимпопо ещё ничего, без проблем, а вот по Чаттахучи пока до Малколма дойдёшь, капитан пару кило веса теряет… Отмели изменяются всё время, плюс коряги ещё… Пипец, короче. Лоцманы же чёрные, так что… ну, сам понимаешь.
Это да, понимаю. Прав был Джеймс Уотсон, как бы его потом говном «борцы с расизмом» не поливали. В конце концов, чувак ДНК открыл, кому, как не ему, виднее…
– Слушай, а чё они не на берегу города построили? Логичней ведь было бы, не?
Юра, с видом бывалого морского волка (ну, заслуженно, собственно), снисходительно усмехнулся.
– Ты ж в тех краях не бывал?
– Не-а.
– Там берег очень низкий, и заболоченный. Жить нельзя, даже негры не смогут. Реально пиздец, белый вообще за неделю кони двинет, если не быстрее. И тянется эта хрень где на тридцать километров, а где и на сто. Потом упирается в их внутреннее плато, там они и живут, в основном. И вот на этой границе, прямо на речных порогах, города и стоят – что Мандела, что Малколм. Суда до них поднимаются, разгружаются, а дальше на лодках уже развозят. Ну, или по земле.
– Надо же, хитрая система…
– Ага. Ну, а оттуда в Порт-Дели, довольно приличный город, кстати. И потом в Пуэнт-Руж, это далеко на юг, за Британскую Индию, где опять Дагомея начинается. Ну, вернее, не Дагомея, а Конго. Там я не был ещё, первый раз идём. В том году только порт открыли. «Французы» из Лумумбы – моряк-чекист старательно выделил голосом кавычки – не хотят от транзита через «англичан» зависеть.
Тут я в курсе, в общих чертах. Многолетняя гражданская война в Дагомее закончилась фактическим распадом страны на англоязычный север и франкоязычный юг. На практике подавляющая часть населения и там и там размовляет на родных племенных наречиях, но языками элит являются английский и французский. Что и не удивительно, потому как в Малколм-Экс и Мандела-Сити заправляют сплошь черношкурые ребята из Лондона, Детройта и Атланты, а в Лумумбе – из парижских пригородов. Собственно, на мой взгляд, объединять их всех в одно государство изначально было дурной идеей. В крокозябре с длинным названием Африканский Халифат Нигер и Судан ведь примерно схожая история вышла: де-факто восточная часть страны, франкоязычный Нигер, Кадизу подчиняется весьма и весьма условно. В Судане же вообще для торгово-административных целей используют какую-то дикую смесь арабского, английского, суахили и нахина (что это вообще такое и где на этом говорят?). К чести черношкурых поклонников старика Магомета, они при разделе обошлись без большой войны. Ну, ничего, сейчас черноармейцы наверстают.
– А что везёте-то?
– Да много чего… Патроны, взрывчатку, оборудование, запчасти. Мы так-то основной поставщик здесь по этим позициям, если импорт не считать.
«Импорт» – это значит с той стороны. Что ж, приятно, что на Новой Земле у наших с конкурентоспособностью проблем нет. Что я и сказал Юре, при этих словах довольно заулыбавшемуся. Наверное, в отчёте каком-нибудь отразит.
– В Фолькстаат не идёте?
– К бурам? Не… Очень далеко, да и их там всего ничего, нет смысла. Чёрт их знает, зачем они вообще туда забрались…
Юра уселся за автомат и врубил «Crazy Fruits». Исключительно для поддержания легенды, как он сам сказал. Ага, так я и поверил. Вон как купюру о бок автомата натирает перед тем, как засунуть в купюрник. Шепчет ещё что-то при этом. Типичный мой клиент со стажем, хе-хе.
«Легенда», собственно, самая немудрёная – в порт Кейптауна регулярно заходят суда из Новой Одессы и Берегового, соответственно, морячки разбредаются по городу в поисках развлечений. Им это дело свойственно независимо от официальных идеологий. И, раз так, почему бы части из них не забредать в игровой зал? Тем более, что он соотечественником открыт. Вот и забредают. Большинство без всякого двойного дня, но вот сегодня Юра появился. Пароль-отзыв, всё как положено. Чувствовал себя Штирлицем.
В общем-то, сомневаюсь, что во всех этих ухищрениях имеется большой практический смысл. Спецслужбы вообще и контрразведка в особенности в САР пока находятся на зачаточном уровне. Есть неплохая военная разведка, но сфера их интересов – это банды по ту сторону границы, плюс, на всякий случай, те стада бабуинов, которые считаются в Нигере и Дагомее правительственными войсками. Есть сеть осведомителей SFA, но они работают в среде чёрных рабочих, профилактируют ислам головного мозга и прочие нехорошие вещи. По факту, единственные, против кого может работать контрразведка САР в текущих условиях – это бритты, а такое безобразие прямо запрещено договором о протекторате. По обмолвкам я понял, что положение планируют менять, и какая-то организационная деятельность ведётся, но подробностей не знаю – не настолько я тут свой, пока что.
Кстати, забавно – а вот британцы здесь наверняка работают, причём по части как разведки, так и контрразведки. Кому-кому, а уж им в этом деле опыта не занимать. Интересно, что они насчёт меня думают? Не вызываю подозрений? Мдя, пожалуй, всё-таки вся эта клоунада в духе плаща и кинжала не такая уж и клоунада. Пусть и чувствую себя персонажем «Семнадцати мгновений весны», зато спится спокойнее.
Эхе-хе-х… Одиноко вот только как-то спится. Надо что-то с этим делать.
***
Новая Земля, Свободная Африканская Республика, округ Дюпон, чайная плантация Грэмов.
Эх, до чего же здесь красиво!.. Мне особенно нравится раннее утро, когда сгустившийся за ночь до молочного киселя туман начинает расслаиваться, розовеет в лучах восходящего солнца и, в конце концов, делится на поднимающиеся к вершинам изумрудных гор облака и уползающие в лощины и ущелья клочки собственно тумана…
– Чё, может, по вискарику пока пропустим? Разогрев печени и всё такое…
Блин, Ян, никакого чувства прекрасного в нём нет. Я тут о высоком размышляю…
– Это ты у Тома, что ли, заразился – печень «прогревать»?
– Ну, а что такого? Реально ведь работает!
– Мм… Ну, тогда давай, раз работает…
Мероприятие, к которому мы этаким макаром готовимся, представляет из себя большой браай, на который соберутся все соседи семейства Грэмов, плюс несколько приглашённых из Солсбери, до которого час езды по невероятно красивой горной дороге. Здоровая паранойя подсказывает, что затеяно всё это Катариной, супругой Яна, с коварной целью найти мне пару. Проскальзывали у неё этакие толи намёки, толи обмолвки. Не то, чтоб я был категорически против самой идеи, но вот в её практическое воплощение как-то слабо верится. Скорее всего, ничего, кроме неловкого молчания при знакомстве и вымученных реплик по ходу вечера не получится. Я как-то больше в случай и спонтанность верю. Ну, а дабы совсем уж бревном себя не ощущать, стоит, пожалуй, и правда прогреть печень…
Плантация Яна, на которой я гощу уже пятый день, представляет из себя три засаженных чаем пологих склона, спускающихся в крошечную долину, где и стоит его двухэтажный белый дом. В отличие от большинства здешних жилищ – каменный. Доски, как материал для строительства, родезиец не одобряет. Помимо тащащей на себе весь воз управления хозяйством Катарины, в доме проживают двое сорванцов: Ян-младший и Жанна, трёх и двух лет от роду соответственно, плюс Роза, чёрная горничная. Сезонные рабочие из Дагомеи и Нигера, численностью около двух десятков, обитают в аккуратных хижинах за «седлом», образованным левым и центральным склонами. Полагаю, хижины выглядят аккуратно не в силу природной склонности их постояльцев (в основном постоялиц) к чистоте и опрятности, а из-за Катарины. Она из тех хозяек, у которых пылинки летают только строем, и то по предварительному разрешению.
Вообще, сельхозрабочие и прочие землекопы стоят в самом низу местной визовой иерархии, им разрешения на работу выдаются на срок не более трёх месяцев, после чего они не могут обращаться за новой визой как минимум полгода. Те, у кого есть какая-то квалификация (каменщики, плотники, прислуга и т.д.) уже могут рассчитывать на год работы, правда, потом столько же им придётся провести дома. Ну, а сверх того здесь находятся только «негрокопы» из SFA – трёхлетние контракты для рядовых, с возможностью продления на два года для дослужившихся до сержантов. Зато повторный въезд на территорию САР в качестве рабочих им прямо запрещён – только если разбогатеют, и тогда уже как туристы. Но SFA – это вещь в себе, туда набирают в основном масаев и зулусов из нескольких деревень, уже «рабочие династии» сформировались, так что для обычного дагомейского кафра эта возможность закрыта, если только он не обладает исключительными физическими качествами, да ещё и некоторой сообразительностью вдобавок.
Как нетрудно заметить, главная цель всей визовой системы – предотвратить «укоренение» рабочих на территории САР, с чем она успешно справляется. Приятно, что люди здесь сделали выводы из колониального опята старого мира. Некоторые, правда, ворчат, что такая частая ротация рабочих не идёт на пользу бизнесу, но, ИМХО, это лучше, чем лет через двадцать повторить судьбу белых в «освобождённой» Африке. Ян, кстати, один из таких «ворчунов». Вон, опять завёл шарманку.
– …никакого смысла, геморрой только для работодателей вроде меня. Гражданства им всё равно никто не даст, так зачем эта канитель? Попробуют выступать, мы их живо в бараний рог свернём.
– Блин, Ян, без обид, но ты как маленький, ей-Богу.
– Чего это? – набычился замкомандира местного спецназа.
– Да того это. Так, как ты, рассуждали все плантаторы и фабриканты на Старой Земле, в итоге загадили Америку, просрали Африку и скоро просрут Европу, если уже не… Надо чуть шире своего кошелька смотреть иногда. Это же твоя земля, здесь твои дети будут жить, и их дети. Ты правда хочешь, чтоб они повторили судьбу твоей семьи в Родезии?
Ишь, не нравится, желваками играет. А вот нехер!
– Много ты знаешь о Родезии…
– Да уж достаточно, ты же сам и рассказывал… Ни у кого и никогда не получалось сохранять господство расового меньшинства бесконечно – один хрен, рано или поздно, всё рушилось. Внешний мир давил, внутренние идиоты-антирасисты нож в спину втыкали, ещё что-то, не важно, результат один. Единственный выход – не допускать формирования этого самого чуждого нам большинства в принципе. Как на мой взгляд, так нынешняя политика ещё слишком либеральна. Вот погоди, год пройдёт, право голоса получу, буду за Сайруса голосовать.
Нэвилл Сайрус, хозяин трёх рыбацких шхун (одной управляет сам, другими – его сыновья) и один из пяти депутатов Парламента от Кейптауна, является лидером местного радикального белого крыла, выступающего за дальнейшее ужесточение правил допуска чёрных в страну, а в идеале – за полный запрет, кроме краткосрочных туристических и деловых поездок. Официальных политических партий в САР пока не сформировалось, но процесс идёт.
Ян в шутливом отчаянии воздел руки к небу:
– Боже, кого я привёл в нашу чудесную страну! Кто же будет мой чай собирать, если этот сумасшедший Сайрус премьер-министром станет?
– Сам-сам! А то скоро твоя задница в это кресло корешки пустит.
Оба ржём. На самом деле, отдых у нас получается довольно активным – Ян решил поднатаскать меня как в стрельбе, так и в хождении по горам, раз уж я теперь командир взвода в Милиции. Ну, да, так вот получилось. Сам не ожидал. Посиделки на тему «партизанщины» прошли вполне успешно, собравшиеся проявили неподдельный интерес, с несколькими завязались приятельские отношения, а вскоре Алекс Миндонса, хозяин лесопилки и командир 10-й роты Кейптаунской Милиции, предложил пойти к нему командиром третьего взвода, взамен переехавшего в Вельд предыдущего. Должность взводного, в отличие от ротного, не выборная, а желающих на неё не много, поскольку она подразумевает и некоторый объём бумажно-организационной работы, и обязательные тренировки раз в две недели. Большинство же местных, не имеющих отношения к регулярной службе, вполне устраивает формат «съездить всей толпой на пострелушки раз в три месяца и потом долго обсуждать это в барах». Ну, а мне не трудно. Не то чтоб было горячее желание, но как некоторое дополнительное разнообразие в жизни – почему нет? Опять же, способствует вливанию в местное общество.
Так вот, возвращаясь к «что я здесь делаю» – Ян, узнав о моём «карьерном росте», решительно заявил, что его друг не может опозорить высокое звание командира взвода Милиции, потому он меня забирает на неделю к себе в усадьбу, где сделает из меня человека. Ну, смею полагать, опозорить я и так бы ничего не опозорил, но вот стрелять я за эти пять дней точно получше стал. Особенно при большом перепаде высот между стрелком и целью – разница со стрельбой в одной плоскости весьма и весьма значительна. При стрельбе вверх поначалу вообще безбожно мазал. Так что, поездка явно была не напрасной. В ушах, правда, звенит, и голова с плечом побаливают от такого количества стрельбы, ну да это пройдёт, а вот навыки останутся. Если их иногда обновлять, а иначе пропадут.
***
Новая Земля, Свободная Африканская Республика, округ Дюпон, чайная плантация Грэмов.
Девушка зябко поёжилась и прижалась ко мне чуть плотнее. Всё-таки, высота в два с лишним километра над уровнем моря сказывается – по ночам температура опускается до 15–18° C. В сравнении с дневными 30° C разница выходит чувствительная, с учётом влажности особенно.
– Замёрзла?
– Да нет, нормально… Не жалеешь, что сюда перебрался? Не именно в САР, а вообще, на Новую Землю?
– Мм… Нет, пожалуй. Есть некоторые моменты, которых не хватает, но в целом – нет. Там всё время было ощущение, что мир вокруг потихоньку разлагается, и дальше будет хуже. А здесь каждое утро просыпаешься с мыслью, что сегодня он станет немножко лучше, и твоя заслуга в этом тоже есть.
Джина чуть насмешливо улыбнулась.
– Это говорит владелец казино?
– Ну, мы тоже люди. В свободное от работы время, ха-ха.
– А чего не хватает?
– Интернета, прежде всего. Сейчас уже отошёл, а первый месяц просто на стену лез, пока «ломка» не закончилась. Эти городские сети совсем не то, всё-таки…
Девушка пожала плечами.
– Честно говоря, я почти не помню Интернет. Мне было семь лет, когда мы переехали. Иногда задумываюсь, как бы моя жизнь развивалась, останься мы в Дурбане.
Джина родилась в Зимбабве, в семье белого железнодорожного инженера, но, когда ей было два года, семья перебралась в ЮАР. Там, впрочем, всё как-то не сложилось, денег едва хватало на жизнь, попытка эмигрировать в Австралию провалилась из-за отказа в визах, так что предложение от вербовщиков Ордена перебраться на Новую Землю упало на благодатную почву.
– Я в Дурбане был …мм… пять лет назад, кажется. Земных лет, в смысле.
– А я, если в старых годах… девятнадцать или двадцать… Помню, мы жили в многоквартирном доме, у него был маленький двор, и вокруг был высокий-высокий забор, с колючей проволокой и под электричеством…
– Мдя… В этом плане там всё не сильно поменялось, да. Хотя, местные мне говорили, что, по сравнению с 90-ми, стало на порядок безопаснее.
– Многие из вновь приехавших через несколько месяцев, когда новизна впечатлений притупляется, начинают скучать по цивилизации, большим городам и всему такому. У большинства это проходит, но у некоторых – нет. Нью-Рино потому так быстро и растёт, что туда стекаются все, кому душно в маленьких городках. Альтернативы-то нет.
– Ну, тебе же там не понравилось.
Джина, закончив колледж в Кейпе, предприняла попытку «покорения большого города», но через год вернулась, сейчас трудится помощницей ветеринара в Дюпоне, маленьком городишке на семь десятков домов. С учётом того, что треть фермеров в округе заняты разведением коров, работы хватает. Блондинка, строгие серые глаза, высокая, чуть худощавая фигура.
– Не понравилось… Слишком высокий темп жизни, и постоянно ощущаешь себя как будто под давлением. Опять же, – она улыбнулась, – меня постоянно пытались то позвать на работу в какой-нибудь бордель, то просто ночь купить…
– Вот за последнее желание я бы их слишком строго винить не стал…
Нахожу её тёплые губы своими, и на пару минут мы замолкаем…
Идея Катарины с вечеринкой таки сработала, как не странно.
