Был конец сентября 2004 года. Прошло уже более десяти лет с того дня, как Питер замыслил учредить премию XPRIZE (дело было в Монтроузе, Колорадо), и восемь лет после того, как в Сент-Луисе с большой помпой объявили о начале гонок частных космических кораблей. В тот памятный вечер в городе, который Чарльз Линдберг нанес на авиационные карты, легендарный конструктор самолетов Берт Рутан, стоя на трибуне, представил аудитории свою мечту – сделать самодельный космический корабль. Теперь Берт был готов представить уже воплощенную мечту, и Питер тоже! Все взоры были обращены к Мохаве, где наконец должна была начаться схватка за XPRIZE.

На пустынный городок обрушился десант из волонтерской армии Питера. Личный состав десанта набирался из космических организаций и с инженерных факультетов университетов, а руководила им Лоретта Идальго, которая прошла курс обучения в Международном космическом университете (МКУ), а также управляла у Питера небольшой группой, выполнявшей «специальные операции» – от встречи знатных гостей в аэропорту и доставки их к месту назначения до помощи основной массе журналистов в постижении тонкостей творящейся на их глазах космической истории. В жизни Питера вновь появился еще один давний выпускник МКУ Гарри Клур, который разрекламировал XPRIZE в десятках печатных и телевизионных СМИ. Для Питера это было критически важно, потому что ему было мало, чтобы предстоящее мероприятие стало просто торжественным вручением премии победителю этого серьезнейшего состязания: он хотел инициировать глобальный сдвиг в представлениях землян о космических путешествиях. В этом деле Питер решил опереться на помощь своего давнего друга Дэна Паллотты, предпринимателя из Калифорнии, инициатора проведения многодневных благотворительных мероприятий, в частности пробегов AIDS Rides для сбора средств для борьбы со СПИДом. Паллотта умел быстро создавать на пустом месте палаточные городки для многочисленной аудитории. Как и Питер, Паллотта родился в 1961 году и был заворожен полетами «Аполлонов».

Сам Питер, Боб Вейс, Паллотта и Стюарт Уитт, директор аэрокосмопорта Мохаве, проводили долгие часы, составляя сообщения об XPRIZE, которые они хотели передать всему миру, и разрабатывая поминутные графики предстоящих событий. У них были системы оповещения для аэропортов, палатки для ВИП-персон и обычной публики, палатки для торговли сувенирами, поставщики продуктов питания, большие экраны, аварийные службы и планы действий в чрезвычайных ситуациях, в том числе персонал и оборудование для обеспечения неотложной медицинской помощи с учетом предполагаемой численности толпы (считается, что в среднем в 30-тысячной толпе случается два сердечных приступа). Вейс при постановке спектакля в пустыне Мохаве тоже использовал все, чему он научился, ставя голливудские фильмы. Все присутствующие – и организаторы, и зрители – понимали, что это реалити-шоу может закончиться как триумфом, так и поражением или даже приступом отчаяния.

Для Питера все сошлось в одном месте и в одно время. После десятилетних препирательств с Федеральным управлением гражданской авиации, эдаким бюрократическим болотом, Питер, Байрон Лихтенберг и Рэй Кронайз получили для своей компании ZERO-G разрешение на проведение первых параболических полетов с достижением невесомости, открытых для публики. Компания Diet Rite из семейства Cola финансировала тур самолета ZERO-G по 12 городам с остановками для СМИ. Жизнь Питера разделилась между привнесением в наш мир, постоянно отягощенный гравитацией, вдохновляющих ощущений от полетов на уровень нулевой силы тяжести и планированием мероприятий по линии XPRIZE.

Борьба за XPRIZE превратилась в одну из самых горячих новостных тем 2004 года. Питер, который уже раз рискнул и проиграл, теперь поставил все фишки на Берта Рутана и его SpaceShipOne. Его контракт hole-in-one со страховой компанией XL Specialty Insurance истекал через три месяца. Через три месяца десять миллионов призовых денег исчезнут как дым, и у него не было на этот случай никакого плана – ни X, ни Y, ни Z. После успешного полета, который Scaled осуществила 21 июня, Питера пригласили в Санта-Барбару на встречу с руководителями страховой компании. По-видимому, они чуть позже, чем нужно, осознали, что делать ставки против Берта Рутана было неразумно, и теперь решили предложить новую сделку: они вдвое снижают требование в отношении высоты – со 100 до 50 км, но при этом вдвое уменьшают размер страховой выплаты – до $5 млн. Питер не нуждался ни в том ни в другом. «Не смешите меня, парни, – сказал он, направляясь к двери. – Выписывайте чек на десять миллионов».

Питер приехал в Мохаве в понедельник (полет X-1 должен был состояться в среду). С ним были его родители Тула и Гарри, его сестра Марселла и еще один близкий и дорогой ему человек, а именно его возлюбленная Кристина Хладесек, художница и вице-президент 20th Century Fox по творческой рекламе. Съехались и его близкие друзья и союзники: Эрик Линдберг и Грег Мариньяк, Адео и Илон, Боб Ричардс и Джим Кэмерон, Дайана Мерфи, которая занималась маркетингом и рекламой XPRIZE, а также его друг с первых дней существования МКУ Гарри Клур и, конечно, Ансари. Поскольку больше никто не решился выступить в качестве титульного спонсора, приз XPRIZE был переименован в приз Ansari XPRIZE.

Майк Мелвилл приехал в Мохаве из своего дома в Техачапи. На протяжении нескольких месяцев до этого знаменательного дня он чаще давал интервью представителям СМИ, чем проводил упорные тренировки. Он думал, что для него полеты на SpaceShipOne закончились. После неожиданного приглашения обратно в кабину космического корабля на подготовку у него оставалось всего восемь дней. Он проводил время на тренажере – устройстве, к которому «интуитивные» пилоты никогда не относились серьезно. Кроме того, он проводил велотренировки с большими нагрузками. К счастью, к тому времени он уже был в отличной форме, да и родео ему предстояло далеко не первое. Так что готовился он больше духовно, чем физически. Оставалось только снова натянуть на себя родной тефлоновый костюм летчика-испытателя.

Подъезжая к Мохаве, он посмотрел в сторону базы ВВС Эдвардс и подумал: что принесет этот день? Это была земля койотов, здесь росла древовидная юкка, стелились ложа высохших озер и тянулись длинные взлетно-посадочные полосы, над которыми с ревом носились B-24, а пилоты, сидевшие в P-38, раз за разом обстреливали цели, практикуясь перед отправкой на фронты Второй мировой войны. Каждый высотный эшелон навевал воспоминания об уже ушедших пилотах и самолетах. Именно здесь начинали турбореактивную революцию самолеты «Белл XP-59A» и «Локхид XP-80 Шутинг Стар», на которых летчики с зашкаливающими уровнями тестостерона соревновались, кто из них летает выше и быстрее. Именно здесь полеты на сверхзвуке стали почти обыденным явлением, а некоторые из самых крутых самолетов, казалось, вот-вот порвут небо в клочья. Здесь же некоторые машины вдруг разваливались на части, а отважные пилоты неожиданно погибали, свалившись в смертельный штопор. Вот такая бурная жизнь протекала в этих небесах, и Майку очень хотелось, чтобы сравнительно небольшая по масштабам ракетная программа Scaled тоже стала частью великой истории этого места. Он пока не был готов влиться в ряды погибших героев.

Как и в ранние утренние часы перед полетом 29 сентября, подъезжая к сооружениям Scaled, он увидел, что пыльная поверхность Мохаве превратилась в палаточный городок. Отовсюду звучала музыка. Люди веселились, танцевали, а диджеи, как положено, заправляли музыкой. Майк немного посмотрел, послушал, а затем направился к своему рабочему месту. Сотрудники службы безопасности уже были на взлетно-посадочной полосе, а небо становилось темно-розовым. Прибывшие ранее с восторгом наблюдали, как подлетали и садились частные самолеты (наверное, так восторгается птицелов, обнаружив пернатое существо, принадлежащее к какому-нибудь экзотическому виду). Одним из приехавших заранее был Питер. Первым, что он здесь увидел, была стоящая на взлетно-посадочной полосе «птица» с совсем другим оперением. Это был самолет, облепленный логотипами Virgin и прямо-таки идеально расположенный по отношению ко всем телекамерам. «Вот это маркетинг!» – подумал Питер. Он дважды пытался уговорить хозяина Virgin Ричарда Брэнсона принять участие в финансировании XPRIZE. Теперь, когда они находились на линии старта, Брэнсон был обеими руками «за». Дело в том, что за день до этого полета Брэнсон заплатил Полу Аллену $2 000 000 за право нанести на заднюю часть SpaceShipOne логотип Virgin. Потом, уже поздно ночью перед этим первым полетом на приз XPRIZE, люди Брэнсона позвонили начальнику аэропорта Стюарту Уитту с неожиданным запросом: гарантировать, что логотип Virgin будет виден со взлетно-посадочной полосы, когда взойдет солнце, и будут включены телевизионные камеры. Кроме SpaceShipOne в Мохаве был только один самолет с логотипом Virgin. Это был «Глобал Флайер», профинансированный Virgin и разработанный Бертом, именно на нем Стив Фоссетт вскоре должен был отправиться в полет вокруг света. Питер был еще в гостинице, когда Уитт позвонил кое-кому из команды Scaled, и они вместе вытолкнули «Глобал Флайер» из ангара и по взлетно-посадочной полосе дотолкали до места, с которого он был отлично виден и представителям СМИ, и вообще всей толпе. Уитт ожидал, что Питер будет поражен, увидев на переднем плане символику Virgin. Питер тоже пытался заполучить лучшие места для своих спонсоров XPRIZE, с которыми он сотрудничал уже много лет.

Выйдя на взлетно-посадочную полосу, Питер смотрел на самолет, украшенный логотипами Virgin, одновременно с уважением и недоверием. Фонд XPRIZE потратил на организацию этого мероприятия достаточно большую сумму, даже не зная, состоится ли второй полет, а теперь казалось, что перед ними рекламный ролик Virgin. Питер также счел забавным, что, пытаясь обеспечить финансирование XPRIZE, он несколько раз пересекался с помощником Пола Аллена Дэйвом Муром, но при этом никто не удосужился открыть ему маленький секрет – что Аллен на самом деле уже финансирует проект SpaceShipOne.

Но Питер не дал испортить себе настроение. Он считал Брэнсона выдающимся человеком и порадовался тому, что руководитель Virgin вкладывается в освоение космоса частными компаниями. За несколько дней до полета X-1 Брэнсон и Берт провели в Лондоне пресс-конференцию для британской прессы, на которой объявили, что Virgin заключила эту сделку, чтобы купить базовую технологию SpaceShipOne и получить возможность отправлять в космос пассажиров, купивших билеты. Питер хотел, чтобы Брэнсон появился раньше, до того, когда все будет сделано, но был благодарен ему и за то, что он появился сейчас. Космосу в любое время нужны талантливые энтузиасты с толстыми кошельками.

Между тем предполетный брифинг в Scaled был в самом разгаре, хотя длился уже около часа. Гибридный двигатель был готов. Закись азота была перемешана и теперь загружалась в корабль, и ее температура тщательно контролировалась. Командир экипажа Стив Лоузи придирчиво осмотрел космический корабль внутри и снаружи. Он уже давно пообещал Салли, что ни в коем случае не посадит Майка в самолет, если не будет уверен в безопасности полета. Лоузи провел около самолета всю ночь, как грум около беговой лошади-призера. Даже в части декоративной покраски сейчас стремились добиться совершенства. Дэн Крэй, инженер, отвечавший за структурную целостность космического корабля (он принимал конструкции Берта, выполнял необходимую точную регулировку, а затем инструктировал специалистов сборочного цеха), заодно исполнял в Scaled обязанности художника. Для SpaceShipOne они с Брайаном Бинни использовали патриотическую тему. Поскольку этому кораблю предстояло добраться до космоса, Крэй как одержимый искал идею графического дизайна, которая воздействовала бы на подсознание. Он хотел, чтобы SpaceShipOne выглядел так, как будто он пролетел через волшебное звездное облако и захватил из него кое-что обратно. «Белому Рыцарю» для довершения образа нарисовали красные полосы. Крэй и его жена Ружена в полночь все еще «поправляли макияж» SpaceShipOne, отдирая все виниловые наклейки и полосы и аккуратно прикрепляя их снова. Последние ночи они провели в ангаре, нанося логотипы Virgin. Они прикрепляли также более мелкие символы других спонсоров XPRIZE, которые способствовали осуществлению их мечты: Научного центра Сент-Луиса, Champ Car Worldseries, M&M’s и 7UP.

После предполетного брифинга Майк направился в раздевалку, чтобы закончить подготовку к полету. Салли была уже там, и вскоре пришел Берт, держа в руке флакон, похожий на песочные часы. Он попросил Майка положить его в один из карманов и взять с собой в полет. Берт объяснил, что это часть пепла его матери. Ирен Рутан, женщина миниатюрная, но сильная, всегда была самым преданным сторонником Берта. Она еще в детстве возила его на соревнования авиамоделистов и считала, сколько самолетов его конструкции взлетело в Ошкош в текущем году. Теперь Берт хотел, чтобы мама отправилась с ним еще в одно путешествие, на этот раз в космос. Майк осмотрел свой зеленый летный костюм сверху донизу и по бокам. Салли напомнила им, что в новых костюмах нет карманов, поэтому Майк сунул флакон в сумку для шлема. Потом они с Салли пошли к взлетной полосе. Фотографы щелкали кадр за кадром, и откуда ни возьмись набежали желающие пожать Майку руку или поприветствовать его иным образом. Дик Рутан присутствовал здесь в качестве комментатора CNN.

Пора было начинать шоу. Питер поднялся на трибуну и оглядел толпу. Его родители были в первом ряду.

«Дамы и господа, – начал он, – сейчас мы с вами станем свидетелями начала революции в области частных космических полетов, вот прямо здесь и прямо сейчас. Она начинается в Мохаве сегодня. То, что происходит здесь, в Мохаве, – это не просто триумф технологии. Это готовность идти на риск ради осуществления мечты и, возможно, даже потерпеть неудачу». Питер сказал, что он верит, что SpaceShipOne сегодня достигнет космоса и в ближайшие две недели сделает это еще раз.

Вслед за Питером на трибуну поднялась Ануше Ансари. «Это знаменательный день для всех нас, – сказала она, – день, когда должны сбыться наши мечты. Я благодарна Берту и всем командам, которые участвуют в этом соревновании. Без их отваги и готовности к тому, чтобы сделать невозможное, эта мечта никогда не смогла бы реализоваться».

«Я верю, что сейчас мы открываем новые перспективы освоения космоса, – добавила она. – Находясь здесь, мы своим присутствием поддерживаем команды и сам фонд XPRIZE. Мы уже не просто мечтаем о путешествиях в космос. Мы делаем их реальностью. Каждый из нас несет долю ответственности». Ануше кое-что знала о том, как сбываются мечты. Рано утром она чуть не столкнулась с Уильямом Шетнером, в свое время игравшим кумира ее детства капитана звездолета Джеймса Кирка из сериала «Звездный путь», и буквально остолбенела, когда увидела на нем бейсболку с надписью ANSARI XPRIZE.

Неподалеку, на взлетно-посадочной полосе, обнимались Майк и Салли. Салли дрожала: ей казалось, что удача может отвернуться от них. Оба так и стояли обнявшись, и Салли снова прикрепила их счастливую подковку к рукаву Майка. Еще несколько мгновений – и Берт оттащил Майка в сторону, чтобы сказать ему заключительные напутственные слова. Подобно тренеру, еще раз повторяющему план игры со своим защитником, Берт напомнил Майку, что их ракета еще никогда не поднимала такой тяжелый груз и что Майку нужно как можно быстрее перевести ракету в вертикальное положение. Майк кивнул, и они обнялись на прощание.

Майк залез в кабину космического корабля. Он почувствовал булавку, которой подковка была приколота к его рукаву, и ненадолго закрыл глаза, чтобы успокоиться. За его сиденьем находился контейнер со множеством самых разных сувениров, которые притащили его коллеги, сотрудники Scaled. Здесь были десятки обручальных колец, монет, фотографий и всяких личных талисманов.

Вскоре «Белый Рыцарь», обремененный пристыкованным к нему SpaceShipOne, начал разбег по взлетно-посадочной полосе. И снова Брайан Бинни сидел в нем в качестве «водителя автобуса», а на пассажирском сиденье сидел Штайнметц. Брайан, хотя он и стал членом небывалого по мастерству экипажа, все-таки испытывал смешанные чувства в отношении сегодняшнего полета. Ему по-прежнему казалось, что его как пилота несправедливо опорочили и что это он сейчас должен был бы сидеть в кабине SpaceShipOne. Вместе с тем он глубоко уважал Майка, и не только как пилота, но и как человека. Все последние месяцы Брайан неустанно тренировался на случай, если в решающий момент все-таки назовут его имя, но при этом не мог отделаться от мучительного чувства, что все его усилия напрасны, потому что в итоге в обоих полетах на приз XPRIZE пилотировать SpaceShipOne все равно будет Майк.

Когда «Белый Рыцарь» поднялся в воздух, толпа просто обезумела. Через час после того, как комментаторы, включая Питера и Уитта, обратились к толпе с разных возвышений, а зрители направили в небо мощные объективы, SpaceShipOne отстыковался от «Белого Рыцаря». X-1, сопровождаемый прямой телевизионной и интернет-трансляцией, рванул в путь самостоятельно. В дело включились даже крутые спецы с базы Эдвардс: они испытывали камеру с высоким разрешением для сопровождения ракет, которая должна была отследить весь сегодняшний полет от взлета до посадки.

Через несколько секунд после отсоединения SpaceShipOne Майк, в шлеме и летных очках, произнес: «Готов – зажигание».

– Светло, – сказал он, и тут же его вдавило в кресло: ракета пошла вверх.

Мужчина из толпы внизу, в пустыне, показывая на инверсионный след SpaceShipOne, воскликнул: «Гляньте, что он делает! Вот это мужик!»

Камеры, закрепленные снаружи космического корабля, передавали изображения на большие наземные экраны. Уитт с трибуны сказал: «Скрестите пальцы и молитесь. Это все, что нам остается, парни».

Майк в кабине тяжело дышал.

В ЦУПе Берт сидел рядом с Дугом Шейном, а Джим Тай позади них. Здесь же были Пол Аллен и представители ФУА Пэтти Грейс Смит и Мэрион Блэки.

– Двадцать секунд, Майк, – сказал Шейн, когда двигатель проработал двадцать секунд. – Пошли тридцатые секунды.

– Вроде все нормально, – бодро объявил Майк.

– Пошли сороковые секунды, – сказал Шейн. – Сорок пять секунд.

Майк, стараясь максимально приблизиться к вертикали, с силой потянул за ручку и ненадолго даже перевалил за 90°. Он остановил это быстрое опрокидывание на 91,6°, осторожно подав ручку вперед, и таким образом вернулся обратно к 90°. Теперь крыло вообще не генерировало подъемную силу, и самолет сначала начал слегка рыскать, а потом откинулся назад на 8° и одновременно отклонился в поперечном направлении на 15°.

У Майка возникла новая и очень серьезная проблема. Он начал вращаться, сначала медленно, потом быстрее, как фигурист. Он быстро поднимался вверх. Но вращение становилось все сильнее. Майк говорил себе, что оно должно в конце концов прекратиться. Ведь если он выключит двигатель, о победе в гонке за XPRIZE можно будет забыть. Он должен лететь дальше.

Уитт, видя вращение корабля в небе и на экранах, сказал: «Ой-ой-ой! Он же вертится!» Его напарник-комментатор сказал: «Этот маневр вроде как не по сценарию».

Толпа притихла. Ричард Брэнсон посмотрел на Салли Мелвилл и увидел на ее лице выражение муки. Брэнсон мечтал о частном космическом полете, но понимал, что границы при этом будут смещаться. Пол Аллен наблюдал за всем этим, в самые напряженные моменты чувствуя себя как в двадцать лет.

Когда началось вращение, Дик Рутан разговаривал с Майлсом О’Брайеном в прямом эфире CNN. Он сказал О’Брайену: «Похоже, это не входило в планы Майка». Дик посмотрел в небо и подумал, что Майк, вполне вероятно, может и не вернуться.

Питер по-прежнему стоял на сцене и испытывал чувства, которые у него всегда возникали при наблюдении за полетами пилотируемых ракет: восторг, благоговение и сомнение. Он встал и сказал: «Майк скоро должен выйти за пределы атмосферы, и в его распоряжении реактивная система управления, которую он должен использовать, чтобы прекратить вращение. Он должен справиться». И повторил: «Он должен справиться». Но мать Питера, Тула, не была так уверена в этом. Поэтому она твердила молитву, прося Всевышнего, чтобы все закончилось хорошо.

Плохой конец для пилота – это плохой конец для ее сына. Было слышно, как Уитт повторяет: «Давай, Майк, давай! Давай, Майк!» Он обратился к толпе: «Связь с центром авиашоу отключена. Момент очень напряженный, ребята. Мы ждем и надеемся услышать, что у Майка все в порядке». Камера, установленная на борту SpaceShipOne, транслировала вид на Землю. В кабине (зрители не могли этого видеть, только ЦУП) Майк держал ручку и внимательно смотрел на находящиеся перед ним приборы. Он поднимался вертикально вверх со скоростью более 3200 км/ч. Кабина превратилась в стробоскоп: в иллюминаторах поочередно был виден то яркий свет солнца, то неопределенный свет перехода, то черная тьма космоса. Если бы он выглянул наружу, он быстро потерял бы ориентацию. Между тем скорость вращения составляла 283° в секунду. Он обнаружил, что если сконцентрировать внимание только на одном приборе на приборной панели, то эффект дезориентации ослабевает. Майк смотрел на индикатор скорости вращения – небольшой цифровой дисплей, показывающий скорость вращения в градусах в секунду. Размер цифр был как на клавишах пишущей машинки, и Майк внимательно следил за показаниями на этом дисплее. Он отвел ручку влево до упора, а левый руль направления отжимал вперед, насколько это было возможно, пытаясь противодействовать вращению вправо.

То, что приведение приговора в исполнение откладывается, он понял по замедлению стробоскопического мелькания, как будто фигуристка после быстрого вращения с вытянутыми вверх руками развела их в стороны. Чередование солнца и космоса, тьмы и света в иллюминаторах замедлилось. Майк вышел за пределы атмосферы и теперь вращался со скоростью 160° в секунду. За годы летных испытаний Майку много раз приходилось самому намеренно заставлять самолет вращаться. Но он только сейчас узнал, что можно вращаться, поднимаясь вертикально вверх. Теперь, когда SpaceShipOne вышел за пределы атмосферы, аэродинамические элементы управления больше не действовали. Ручка управления и педали управления рулем направления провисли из-за отсутствия воздуха, на который «опираются» самолеты, и стали абсолютно неэффективными.

Вращение вскоре снова начало замедляться, восстановилась связь с ЦУПом. «Он справился, – сказал Дик Рутан О’Брайену. – Отвага плюс мастерство».

Когда телеметрическая связь пришла в норму, Шейн спросил Майка, как у него дела. На этот раз Майк (не очень уверенно) ответил: «Нормально».

Джим Тай сказал Майку, что, для того чтобы правильно сориентировать корабль, ему придется задействовать реактивную систему управления. «Начинай выпускать оперение», – сказал он.

Через 77 секунд после отделения от «Белого Рыцаря» двигатель SpaceShipOne выключился на высоте 100 км, то есть на границе космоса, которой и нужно было достигнуть, но Майк по-прежнему летел вверх. В ЦУПе зааплодировали, а в пустыне Мохаве одобрительно закричали. Салли плотно сжала руки: пока Майк не стоит рядом с ней, еще ничего не кончилось.

Майк расправил оперение и активировал реактивную систему управления, состоявшую из четырех пар сопел, расположенных около носа, и еще четырех пар сопел сверху и под законцовками крыльев. Он использовал почти весь запас сжатого воздуха в баллонах А и Б и наконец сумел сбросить скорость вращения почти до нуля.

Когда Майк окончательно уверился, что SpaceShipOne поднялся на достаточную высоту, он сунул руку под приборную панель, достал камеру и начал фотографировать через овальные иллюминаторы корабля. Следующие три-четыре минуты, когда в корабле воцарилась невесомость, были самыми спокойными минутами за весь полет. Как и во время своего первого полета в космос, Майк с восхищением смотрел на мерцающий внизу синий сапфир. Но теперь, во второй раз, он сильнее, чем когда-либо раньше, восхитился открывшейся ему красотой Земли и ощутил связь с тем, что оставил на ней. Там его жена, его сын и вообще все, чем он дорожил.

Оперение было выпущено, вращение почти прекратилось, система реактивного управления работала. SpaceShipOne достиг высоты 100,6 км, а потом и 102,7 км. Пора было спускаться. Он приготовился к спуску, зная, что лететь придется со скоростью втрое больше скорости звука, а сила тяжести увеличится пятикратно.

Внизу, в пустыне Мохаве, Уитт сказал: «Началось снижение. Все нормально. Продолжай. Перегрузка растет. Ускорение быстро увеличивается. Сейчас он движется со скоростью 2,2 М, даже больше. Несильный гул и болтанка. Перегрузки растут. Он движется по баллистической кривой».

После этого Уитт уже не смог сдержаться и расплылся в улыбке: SpaceShipOne перестал вращаться, и Майк вновь появился на мониторах ЦУПа. Он считал, что рано или поздно в жизни обязательно наступает момент, когда человеку приходится использовать все свои ресурсы – знания, приобретенные навыки, все, что до этого хранилось глубоко внутри. Когда он приехал в Мохаве на собеседование по поводу работы, здешние офисы напомнили ему центр управления операциями морской пехоты 1940-х годов с решетчатыми дверями и летающей в воздухе пылью. Но на самом деле это было место, где люди могли совершать действия, связанные с запредельными рисками, вне досягаемости и власти федерального правительства.

Глядя на Майка, взлетевшего на 100 с лишним километров вверх, Уитт сказал: «Вы можете представить себе технологию, необходимую для возвращения космического корабля с высоты 100 км обратно к месту посадки? Сегодня такой день – прямо мурашки по всему телу! Вот Майк выпустил оперение, чтобы уменьшить скорость снижения».

Потом он продолжил: «Теперь нужно переконфигурировать его обратно в самолет. Смотрим на оперение. Оперение опущено. Отлично. Теперь зрители смогут разглядеть SpaceShipOne. Этот космолет, или ракетоплан, как хотите, превратился в планер. И теперь наш планер возвращается на землю из полета за деньгами».

После некоторой паузы Уитт добавил: «Вот испытательный полет в самом чистом виде. Очень опасное дело. Слышите громкий хлопок – это звуковой барьер! Люди, Майк Мелвилл возвращается домой!»

Но Майк еще не закончил авиашоу. Ощутив невероятную радость от того, что он все еще жив, этот 64-летний ковбой захотел выжать из SpaceShipOne еще кое-что и напоследок полихачить еще разок. Он уже сделал 29 «бочек», так почему не сделать еще и тридцатую? Майк опустил нос SpaceShipOne и набрал скорость. Пилот самолета сопровождения «Альфа-джет» сразу понял, что собирается сделать его коллега с замашками ковбоя. «Майк собирается сделать “бочку”!» – воскликнул он. Джефф Джонсон, сидевший в задней части самолета, только рассмеялся. Майк довел скорость примерно до 350 км/ч, поднял нос и начал делать «бочку».

Сидящий в ЦУПе Шейн тоже понял, что задумал Майк. Но в полетном листе эта «бочка» не значилась, а за спиной у него стояла руководящая дама из ФУА.

Закончив «бочку», Майк выдал свое коронное: «Йййиихххоооо!»

Шейн понял: чтобы не вызвать подозрений у посланцев из ФУА, ему нужно создать впечатление, что этот дерзкий маневр Майка был запланирован изначально, и он бесстрастно сказал: «Оценка “бочки” закончена».

Полет с подъемом выше нижней границы космоса был зарегистрирован. Цель X-1 была достигнута. Как только красно-бело-синий космоплан оказался на взлетно-посадочной полосе, Берт поспешил туда, чтобы поприветствовать своего «ведомого». Затем, вдоволь потрясши руки зрителям, отгороженным линией канатов, Берт вернулся и прыгнул в заднюю часть грузовика, чтобы начать буксировку SpaceShipOne. Сидя между Ричардом Брэнсоном и Полом Алленом, Берт шутил по поводу того, что случилось бы, если одного из миллиардеров случайно шибануло бы о стенку. А Майк опять возвращался, стоя на скользком корпусе SpaceShipOne (хорошее чувство равновесия он приобрел еще в юности в ходе занятий гимнастикой). Он помахал зрителям и отдельно – своей возлюбленной жене.

Когда он вернулся на землю, Салли посмотрела на него и сказала: «Слава богу, теперь мы сможем состариться вместе».

Питер и его подруга Кристина наблюдали, как люди приветствовали SpaceShipOne как лучшую рекламную платформу при торжественном проезде по улицам. Кристина была далека от техники и не интересовалась космосом. Когда она встретила Питера, он жил в маленькой и плохо освещенной квартире с двумя спальнями, одна из которых была заодно и его рабочим кабинетом, и ездил на стареньком BMW. Он рассказывал ей про XPRIZE, про суборбитальные полеты и даже попытался объяснить, что такое страхование hole-in-one. Он рассказывал ей о генеральных директорах, которых обхаживал так и эдак, и о бесчисленных «нет», которые ему довелось услышать. Кристину Питер привлек тем, что не отказался от мечты, которую большинство людей сочло бы неосуществимой, чистотой своих намерений и своей почти наивной душой. Торжество в честь невероятного полета SpaceShipOne, его храброго пилота и его гениального конструктора продолжалось, но на одной из сцен разговор зашел о втором полете, необходимом для получения 10-миллионного приза. В понимании Кристины истинной звездой дня и истинным триумфатором был Питер.

Между тем Берту и его команде из Scaled праздновать было особенно некогда. Всю ночь после первого полета в зачет XPRIZE они потратили на то, чтобы выяснить причину 29 непредусмотренных «бочек» и попытаться не допустить повторения этой опасной ситуации в будущем. Между тем их ждал еще один внезапный отказ, уже на земле.

«Я ухожу», – объявил Майк.

Через несколько часов после триумфального окончания полета X-1 Майк объявил Берту и Дугу (при сем присутствовал также Пол Аллен), что он не будет участвовать в X-2. Его решение было твердым. Он сам сделал достаточно и считал, что Брайан достоин получить свой шанс. «Я работаю с Брайаном, – сказал Майк. – Я тренирую Брайана. Он готов».

При этом Майк заметил, что Пол посмотрел на него с недоверием. «Брайан? Это тот парень, который разбил космический корабль в декабре, всего десять месяцев тому назад?» Шейн также не мог поверить, что их лучший и самый надежный летчик не сможет совершить этот критически важный полет. Берт, к его чести, помалкивал. Он сам летал на опасных самолетах и понимал, что наступает момент, когда человек говорит: «Все, с меня хватит, достаточно». По-видимому, как раз это и почувствовал Майк: он уже получил – первым в мире – «крылышки» частного астронавта. Он стал первым человеком, взлетевшим в космос в одиночку, после Алана Шепарда, сделавшего это в 1961 году, и единственным человеком, который взлетел в космос, используя летную ручку управления и руль направления. Сегодня он сделал это во второй раз.

На следующий день, 30 сентября, после полудня сотрудники Scaled снова встретились, чтобы поговорить о полете X-2. Берту нравилось приурочивать важные полеты к годовщинам крупных событий в авиации, и в качестве даты второго полета было выбрано 4 октября: это была 47-я годовщина со дня запуска Советским Союзом первого искусственного спутника Земли и начала финансируемой правительствами космической гонки. Теперь команда Scaled поставила перед собой новую цель: положить начало новой традиции – отмечать годовщины начала эры частных космических полетов.

Было уже около шести вечера, совещание заканчивалось, и тут Стив Лоузи сказал, что он хотел бы закончить проверку космического корабля и передать его группе двигателистов, но для заполнения журналов ему нужна еще кое-какая информация. Конкретно – ему необходимо знать вес пилота, который собирается лететь. Он спросил Берта: «Кто полетит?»

Брайан сидел тут же за столом, переговариваясь с Джимом Таем и Питом Сиболдом, рассматривая телеметрию и прокручивая полет на тренажере. О вчерашнем сенсационном отказе Майка от следующего полета он еще не знал. Шейн сидел через стол от Брайана, а Берт – у края стола, напротив Лоузи. Берт положился на Шейна.

Брайан ждал ответа, чувствуя, что его жизнь висит на волоске. Дадут ли ему этот шанс или опять припомнят ту злополучную «плюху»? Ему 51 год, и вряд ли такая возможность представится снова. Однако, несмотря на свою подготовленность и преданность делу, Брайан нутром чувствовал, что назовут имя Майка: кто уже слетал, тот и полетит снова. Это чувство еще более укрепилось, когда Шейн даже не посмотрел на него.

Посмотреть не посмотрел, но сказал спокойно и определенно: «Полетит Брайан».

Брайан взял лист с отчетами и сделал все возможное, чтобы не выказать никаких эмоций и создать впечатление, что он с самого начала все знал. Но внутри… внутри он рванулся вперед, не чувствуя ног. Он безупречно выполнил посадку на самолете-носителе в ночной темноте. Он выиграл в гольф, забив «берди» на 18-й лунке Пеббл-бич. Он увидел улыбку жены, такую же обольстительную, как и много лет назад, когда они только встретились.

У него было три дня, чтобы убедиться, что он действительно готов к самому важному дню в своей жизни.