21 ноября 2002 года, после целого ряда отсрочек, сорванных запусков и переносов «окончательных сроков», Scaled Composites Берта Рутана наконец приготовилась провести первое огневое испытание своего гибридного ракетного двигателя. Работа над по-прежнему секретным SpaceShipOne (Берт надеялся, что он сможет выйти за пределы атмосферы) на тот момент все еще продолжалась, и сроки уже поджимали. Успешное испытание двигателя стало бы поворотным моментом для проекта, который Берт считал самой важной разработкой в истории компании.

Путь к этому дню был долгим и трудным. Сначала Scaled Composites хотела самостоятельно изготовить все, что крепится к двигателю снаружи, в том числе резервуар для ракетного топлива, корпус и сопло. Но она была авиационной компанией, не имевшей опыта производства ракетных двигателей. Вскоре возникли проблемы с изготовлением корпуса, зоны критического сечения и самого сопла. Не было уверенности и в том, что ее собственная конструкция резервуара для закиси азота сможет выдержать необходимое давление. Уроженец Алабамы Тим Пикенс, которого Берт уже давно взял на работу, поскольку знал, что он занимается конструированием и изготовлением силовых установок (а «в свободное время» разрабатывает реактивные велосипеды, реактивные ранцы и легкие грузовики с ракетными двигателями), согласился с предложением Scaled использовать в качестве резервуара для закиси азота просто резервуар, в котором ее перевозят. Пикенс нашел в Техасе одного владельца склада металлолома, утверждавшего, что он может помочь изготовить устройство для перевозки закиси азота. Более того, у этого техасца уже был такой резервуар с генератором, обеспечивавшим охлаждение, который мог вместить чуть больше 4,5 тонны закиси азота. Сделка состоялась, и вскоре техасец подъехал к воротам Scaled, ведя на буксире трейлер для закиси азота. Для местной транспортировки резервуара и генератора был задействован старенький потрепанный грузовик.

Берт не сомневался, что сможет изготовить прочный корпус двигателя, но не был уверен, что его опыта будет достаточно для изготовления узлов, подвергающихся воздействию максимальных температур, в частности горловины сопла и самого сопла с абляционной защитой. Для получения необходимых компонентов Scaled обратилась в специализированную компанию AAE, зная, что она поставляла сопла с абляционной защитой всем крупным компаниям, изготовлявшим ракетные двигатели. Но Scaled необходимо было найти поставщиков и многих других комплектующих, для изготовления которых у нее не было достаточного опыта: инжекторов, воспламенителей, клапанов, блоков управления, то есть важнейших металлических компонентов, расположенных по обе стороны большого резервуара.

В целях соблюдения конфиденциальности Scaled разослала всем крупным ракетостроительным компаниям форму RFP (запрос на представление предложений), предложив им легенду о постройке ею гибридного ракетного двигателя для беспилотной ракеты, предназначенной для дистанционной передачи результатов измерений в верхних слоях атмосферы в рамках научной программы НАСА по исследованию Земли. Ответы пришли только двух типов: или что предложения вообще не будет (что явственно указывало на то, что этот проект считают безнадежным), или предлагалось изготовить такой двигатель из заказных узлов, что его стоимость превысила бы весь бюджет SpaceShipOne. Быстро переключившись на совершенно другой план, Scaled попробовала завязать отношения с несколькими мелкими компаниями, включая Gary Hudson, eAc (Environmental Aeroscience Corporation) и SpaceDev. Две из них сразу отпали, поскольку результаты тестирования их продукции оказались неудачными.

Берт решил профинансировать работу пары небольших и наиболее эффективных компаний, пообещав им, что компоненты, которые в ходе испытаний окажутся лучшими, будут использованы в новой космической программе исторического значения. Scaled организовала конкуренцию при фиксированных ценах между SpaceDev с Западного побережья и eAc из Флориды, чтобы определить, чьи компоненты будут летать на ее пилотируемом корабле за пределами атмосферы.

В Хантсвилле, Алабама, Берт и Пикенс набросали на салфетке эскиз гибридного двигателя. Вместо того чтобы использовать в нем, как обычно, жидкий кислород и жидкий водород, в их двигателе должны были использоваться веселящий газ и резина (закись азота и НТРВ – полибутадиен с концевыми гидроксильными группами). Резина была мягкая, и прикасаться к ней можно было без перчаток (у некоторых сотрудников Scaled из нее были сделаны подставки для кофе). Обещание скоро провести первые огневые испытания придавало энергии рабочему коллективу. На электронной доске красовалась написанная от руки цитата из Плутарха: «Разум – это не сосуд, который нужно наполнить, а огонь, который нужно зажечь» (слово «зажигание» вообще было наиболее употребительным в эти дни). Сначала должны были пройти испытания двигателя SpaceDev, а eAc получала шанс отличиться через шесть недель, в начале января. Берт еще раз прошелся по вопросам безопасности и рассказал о том, насколько далеко компания продвинулась в разработке всех конструкционных узлов. Он говорил о безопасности гибридов и о том, что мало что может помешать главному событию этого дня.

Итак, солнечным прохладным днем, при слабом восточном ветре, двигатель компании SpaceDev размером примерно с автофургон был водружен на стенд в пустыне Мохаве. Началась подача закиси азота. Небольшой пост управления размером с прицеп для перевозки лошадей, именуемый грузовиком SCUM (что означало Scaled Composites Utility Mobile, то есть вспомогательный мобильный модуль Scaled Composites), располагался примерно в 60 м от него и был защищен стальными морскими контейнерами. Внутри SCUM сидел пилот и инженер Scaled Брайан Бинни, который вел наблюдение (и как возможный будущий пилот космического корабля, и как руководитель работ по созданию двигателя).

Берт и Тим Пикенс находились примерно в 90 м от испытательного полигона. Берт ощущал общую атмосферу возбуждения. Пикенс тоже был «более чем в полной» готовности. В конце концов, он ведь вырос в Хантсвилле – «ракетном городе», где заборы, ограждающие полигон для испытаний двигателей «Сатурн-5», давно уже стали привычной частью действительности, как звуковые сигналы такси в Нью-Йорке.

Вместе с Бертом и Пикенсом на их наблюдательном пункте были Дэйв Мур, который руководил проектом космического корабля для Пола Аллена, и Джефф Джонсон, которого Мур привез с собой, чтобы попытаться заставить компанию Scaled соблюдать производственный график. Пол Аллен был недоволен задержками и как-то на совещании сказал: «Я знаю, что вы медленно раскачивались, но теперь вы хотите сказать, что после трех месяцев работы вам нужно еще три месяца?» А на следующем совещании Аллен спросил: «Вы имеете в виду, что вы плавно перешли в следующие три месяца, уже после тех “вторых” трех месяцев, о которых вы говорили мне в прошлый раз?»

Перед самым началом испытаний Мур полушутя сказал Пикенсу, что у него с собой хлыст – на случай, если что-то пойдет не так. Но Пикенс думал о том, что закись азота, продукт соединения азота и кислорода, сама по себе, без всякой резины, тоже является энергоносителем. Перевозить ее обычно приходилось при температуре близкой к 0°, но при заполнении ею топливного бака ракеты ее температура должна была составлять примерно 63°. Сама по себе она обеспечивает примерно две трети той энергии, которая получается при ее использовании вместе с резиновым топливом. По команде с пульта управления должен был открыться клапан резервуара с закисью азота, из которого она пошла бы контролируемым потоком. По крайней мере, так должно было быть в теории.

Начался обратный отсчет. Когда прозвучало «ноль», показался белый дым, небольшое пламя, а потом произошел сильный взрыв. Бинни запрыгнул в кунг SCUM, успев подумать: «И вот на этом мы будем взлетать?» Двигатель должен был проработать 15 секунд и выключиться. Эти секунды начались и закончились. Все вскинули руки вверх: огневое испытание прошло успешно! Этот этап программы закончен. Однако через несколько мгновений на смену взаимным поздравлениям пришло настороженное внимание. Все смотрели на двигатель, точнее, на иногда вырывающееся из сопла пламя, напоминавшее движения змеиного язычка. Джефф Джонсон первым сказал: «Что-то там не так».

Дэйв Мур повернулся, чтобы спросить Пикенса, что он думает по этому поводу, но обнаружил, что Пикенс ушел. Он огляделся и увидел, что эксперт по двигателям присел метрах в пятнадцати за грузовиком. Мур бросился к нему, чтобы узнать его мнение, и Пикенс сказал: «Это плохо. Очень плохо». Пикенс сказал, что клапан закрылся, но уплотнение сорвано. Система была заполнена закисью азота, в то время как узел подачи топлива был рассчитан лишь на короткое испытание. Он опасался того, что может произойти дальше, так как область максимального нагрева перемещалась, «втягиваясь» в резервуар с закисью. Он сказал Муру, что весь двигатель может взорваться, так что большие металлические обломки разлетятся в разные стороны. По обеим сторонам резервуара по-прежнему находились люди, один только горящий двигатель в центре сцены был неподвижен.

Мур присел за грузовиком рядом с Пикенсом и тоже наблюдал за незатухающим пламенем. Начало оказалось совсем не таким, на какое они надеялись. А вдруг и правда взорвется? И хотя Пикенс вслух задавался вопросом, не превратилась ли закись азота в газ внутри резервуара, это не успокаивало. Американский флаг, развевавшийся на ветру около этого дремлющего гиганта, теперь выглядел беззащитным. Прошло целых пять минут – пять минут наблюдения и ожидания Армагеддона! – пока к двигателю наконец не подкатила пожарная машина и стала заливать его пеной.

Берт в раздражении заметил, что пожарная машина тушит не тот конец двигателя: нужно было глушить пеной тот конец, где находилось сопло, из которого вырывалось пламя. Примерно через 15 минут (которые при ежесекундном ожидании взрыва показались бесконечностью) мерцающее пламя было погашено. Им повезло: резервуар не взорвался. Пикенс полагал, что одной из проблем стало то, что Берт попросил поставить три воспламенителя вместо двух, как было предусмотрено в первоначальном варианте двигателя SpaceDev; Берту тогда показалось, что необходима дополнительная энергия воспламенения. Пикенс еще перед началом испытаний сказал Берту и еще кое-кому, что у него нехорошие предчувствия насчет того, как пройдет день. Инженеры из SpaceDev сказали, что они начнут подавать закись азота до начала зажигания. Пикенс счел это весьма неудачной идеей, но Берт ответил: «Ну это ж конкуренция. Мы должны дать им возможность учиться на ходу».

Дэйв Мур и Джефф Джонсон отправились обратно в Scaled для «разбора полета», анализа видео и данных телеметрии и подведения итогов испытаний. Одной из основных проблем было то, что в ходе испытания резервуар и испытательный стенд получили повреждения, так что впереди были новые сбои и задержки. Мур уже обдумывал сообщение с подробным описанием событий этого дня, которое нужно было отправить Полу Аллену.

Мур подключил Джонсона, чтобы иметь лучшее представление о том, что происходит внутри Scaled. Джонсон обладал способностью располагать к себе нужных сотрудников – тех, для кого реальность была важнее иллюзий. Мур знал, что, хотя в Scaled работали талантливые и изобретательные конструкторы и инженеры, компания нуждалась в ведущих специалистах по управлению проектами. Структура с вертикальным подчинением (Берту) для этого проекта оказалась непригодной. Муру были необходимы реальные оперативные планы работ, а не сеансы гадания на кофейной гуще и попытки выдать желаемое за действительное. У Мура за спиной было 20 лет работы в Microsoft, у Джонсона – десять. Программа управления работами, которую Мур пытался внедрить в Scaled, напоминала ту, над которой он работал с Биллом Гейтсом и целью которой было обеспечить выполнение проектов разработки ПО в соответствии с графиком.

Как-то раз Мур сказал Берту: «Тебе нужно ходить и спрашивать людей, когда будет завершена та или иная часть работы. У них ведь должны быть какие-то мнения на этот счет». Берт понял это так, что он должен убеждать людей. Мур возразил: «Нет, наоборот! Они должны указывать даты, которые им самим представляются реальными». Мур даже сказал, что он предпочел бы, чтобы они указывали даты с некоторым временным запасом, но придерживались их, а не гадали и не вводили начальство в заблуждение. Необходимы были также люди для выполнения конкретных видов работ. Как-то раз Берт сказал, что он не намерен определять инженеров на конкретные места в программе и что в разное время он собирается поручать им разные задания. «Инженер – как теща, – сказал Берт. – Если вы назначили его на должность, он займет ее, освоится на ней и сам с нее никогда уже не уйдет».

Мур и Джонсон поняли, что у Берта есть какое-то решение – не зря же он числился в гениях. Без него тут вообще ничего бы не крутилось. Но в вопросах планирования понять его было трудно. Временами Мур смотрел на сотрудников Scaled и думал: «И эта кучка мотоциклетных механиков сооружает в пустыне космический корабль!» Причем проговаривал он это про себя то с восхищением, то с раздражением – в зависимости от того, какой выдавался день.

Надо сказать, что еще до описанных выше испытаний ракетного двигателя, прошедших, увы, далеко не идеально, Scaled уже достигла определенного успеха, осуществив полет самолета-носителя «Белый Рыцарь». Похожий на «Протеус», но более крупный и красивый, «Белый Рыцарь» должен был поднять SpaceShipOne на высоту более 15 км и затем отпустить его, чтобы дальше он взлетел в космос самостоятельно. Первый полет «Белого Рыцаря» стал незабываемым: он продолжался всего две с половиной минуты. Пилот Дуг Шейн доложил, что «все идет хорошо» за исключением небольшой проблемы – пламени из двигателей J-85. Кроме того, хлопали и стучали спойлеры, и Берт дал указание закрепить их болтами. После первого полета прозвище «Белого Рыцаря» немного изменилось: его стали называть «Постукивающий Белый Рыцарь» (White Knuckle Knight). К счастью, в последующих полетах пламени уже не было видно.

Изготовление космического корабля продвигалось не гладко, но, в конце концов, это же был космический корабль. В Scaled был введен режим, который назвали «кровавым графиком». Джонсон и Мур регулярно изображали один хорошего, а другой плохого полицейского. Команда Scaled работала днем и ночью без выходных. Теперь главной заботой стало изготовление самого космического корабля. Мэтт Штайнметц, который в первые два года работы в Scaled избегал Берта, побаиваясь его, теперь должен был добиваться от него соблюдения графика. Они поставили себе целью весной 2003 года представить общественности всю программу в целом. Программа XPRIZE теперь была полностью профинансирована, и возникли опасения, что кто-то другой сможет обскакать их на пути к космическому старту.

В начале 2003-го постройка космического корабля была в самом разгаре, все было начато, но ничто не завершено. Он находился в закрытом ангаре рядом с «Белым Рыцарем» и больше напоминал каркас какой-то странной конструкции, чем сверхзвуковую ракету. На его темно-серой оболочке выделялись недоделанные иллюминаторы и свисали обрывки проводов. Ощущения в команде Scaled были такие, как будто она сама проходила через непрерывную череду «циклов отверждения», наподобие тех, в ходе которых неотвержденное полимерное волокно приобретает форму и превращается в нужные детали. Для всего, от шасси до законцовок крыльев, требовались обтекатели – гладкие композитные панели. Не были готовы трубы и соединительная арматура. Шасси находились в стадии монтажа. Реактивная система управления и оперение – все пневматическое, на сжатом воздухе, с приводом от двигателей малой тяги – все это еще только предстояло смонтировать, от оболочек до трубчатых конструкций. В составе группы был химик, составлявший композиции различной рецептуры для обеспечения теплозащиты ракеты. В деле покорения космоса ключевым параметром является не расстояние, а скорость, и при больших скоростях поверхности объектов нагреваются в атмосфере до очень высоких температур. Разузнали, какую теплозащиту использует НАСА, и пришли к выводу, что это слишком дорого, да к тому же и продается только большими партиями. Поэтому в ожидании дня, когда ее собственный корабль отправится в сверхзвуковой полет, Scaled завела собственного специалиста по составлению смесей. Однако во время испытания при высоких температурах одна из недавно приготовленных смесей начала шипеть, как бенгальский огонь, какие Штайнметц поджигал в детстве. Поэтому химик был возвращен к своим рецептурным таблицам.

Радовало то, что теперь «Белый Рыцарь» летал прекрасно, и местные жители каждый раз фотографировали его при выводе из ангара. Штайнметц и другие начали приносить вырезки из последних блогов с размышлениями об их космической программе, которые развешивали на внутренней стенке ангара. Команда Scaled начала работать над ракетой ударными темпами, используя строгий упорядоченный подход Мура и Джонсона, но сохраняя при этом лучшее из собственной культуры творчества. Наконец все бесчисленные компоненты, от шасси до головного обтекателя, были собраны вместе в единственный в своем роде пазл. Два новых огневых испытания гибридных двигателей – один SpaceDev, другой eAc – прошли без всяких проблем: ни нежелательного пламени, ни взрывов. Серый остов уже начинал принимать облик космического корабля, о котором мечтал Берт Рутан.

Утром в субботу 1 февраля 2003 года Штайнметц был дома с женой, Кэтлин Боуман, или попросту Кит, которая влилась в команду Scaled в качестве инженера-технолога. Она вошла в спальню с выражением боли на лице. «“Колумбия” развалилась», – медленно сказала она. Он сначала не понял, о чем речь, потому что не смотрел новости. А новость была такая: очередной корабль «Колумбия» из серии «Шаттл» развалился при возвращении на Землю через 16 дней работы в космосе, уже войдя в атмосферу. Связь с ним была потеряна, когда он находился на высоте около 61 км над Землей и двигался со скоростью в 18 раз больше скорости звука. В нем было семеро астронавтов, и до посадки оставалось 12 минут. Вместо этого стотонный космический корабль разлетелся в синем небе на пылающие обломки…

Позже в тот же день по телевидению выступил президент Джордж Буш. Он сказал: «Корабль “Колумбия” погиб. Центр управления полетами в Хьюстоне потерял связь с ним около 9 часов утра. Обломки упали с неба на территорию Техаса. Все астронавты погибли». Далее он упомянул о «трудностях полета во внешних слоях атмосферы Земли». Штайнметц никак не мог отрешиться от этой новости, думал о погибших и, конечно, о космической программе Scaled. То, что необходимо, чтобы достичь орбиты и оставаться на ней, сильно отличалось от того, что необходимо просто для запуска корабля в космос. «Шаттлы» летали со скоростью 25 М. Пилотам Scaled нужно было преодолеть 3 М. Тем не менее они пытаются подняться в космос, хотя их всего-то несколько десятков человек. НАСА занимается этим уже много десятилетий и тратит на каждый полет «Шаттла» более миллиарда долларов. Штайнметц спросил у жены: «Что мы делаем дальше?»

В понедельник утром Штайнметц въехал на территорию Scaled, выключил двигатель и несколько минут просто сидел в машине. День был мрачный, шел дождь, и ветер полоскал флаги на зданиях. Он все еще думал про погибшую «Колумбию». Космическая программа, в которую он верил с малых лет, теперь казалась лишенной смысла. В первых сообщениях о причинах катастрофы упоминалось повреждение левого крыла кусками пенопластовой изоляции, отваливавшимися от оранжевого внешнего бака при взлете. Когда Штайнметц вышел из машины, он понял, что возложенная на него задача была больше похожа на миссию. Не было ни проблем с зажиганием двигателя, ни плохо закрепленных и неисправных частей. Значит, все должно было получиться.

Теперь первая публичная демонстрация SpaceShipOne была запланирована на утро 18 апреля 2003 года – Страстной пятницы. Берт работал круглосуточно и пил кофе чашку за чашкой. В прежние времена он любил поддразнивать Майка Мелвилла за то, что тот тратит время на езду на велосипеде для поддержания формы. По мнению Берта, лучшее упражнение – это лежать дома на диване, время от времени загружая в рот очередную ложечку мороженого из стаканчика. Но сейчас у него не было времени даже на мороженое.

И вот наконец наступило утро церемонии показа корабля. Гости съезжались и слетались отовсюду, и жившие по соседству, и издалека. Ожидалось, что соберутся сотни людей, хотя некоторые известные персоны не приехали. Например, не собирался приезжать Пол Аллен. После трагедии с «Колумбией» он решил, что не стоит громко афишировать свое спонсорство. Ходили слухи, что Аллен был спонсором Берта (а по сути – заказчиком), но Берт снял все вопросы, заявив, в частности, что «ничего об этом не слышал». Кроме того, Аллена и так незаслуженно много ругали в прессе. В недавно вышедшей «жесткой» биографической книге «Случайный зиллионер» (The Accidental Zillionaire) Аллен изображался как удачливый акционер Microsoft, плохой инвестор, но большой мастер устраивать вечеринки. А в февральском выпуске Newsweek Аллена вообще охарактеризовали как человека, обладающего даром, «противоположным дару Мидаса».

Берт внимательно следил за толпой гостей, начинавших рассаживаться в ангаре Scaled. Увидев Максима (Макса) Фаджета, он заволновался: это был тот самый Фаджет, который разработал форму капсулы для «Меркьюри», участвовал в работе по созданию «Джемини» и «Аполлонов» и был ведущим конструктором космического челнока – «Шаттла». Берт работал с ним в 1992 году, когда он, Фаджет, Антонио Элиас и Колдуэлл Джонсон встретились в Хьюстоне, чтобы обсудить предварительный проект самолета-носителя, обладающего многими разными возможностями, в том числе и возможностью запуска с него объектов на орбиту. Берт позвонил Фаджету несколько недель назад и пригласил его на церемонию представления SpaceShipOne. «Макс, приезжайте и скажите мне, будет ли работать моя идея использования оперения при входе в плотные слои атмосферы», – попросил он. Фаджет отказался, сославшись на то, что ему за 80 и он уже не может много ездить. После некоторой паузы Берт спросил: «Макс, а что вы собираетесь делать с оставшейся частью вашей жизни?» На этом разговор закончился, и Берт решил, что он не приедет. Но через день позвонила дочь Фаджета и сказала: «Я привезу его на вашу презентацию».

Берт никогда не приглашал публику посмотреть на какой-нибудь из его самолетов до того, как он полетит, но для ракеты он решил сделать исключение. Питеру, чтобы успеть, пришлось выехать из квартиры в Санта-Монике в четыре утра. Рядом были Эрик Линдберг вместе с семьей Ансари и Пит Уорден, теперь уже бригадный генерал, отвечающий в центре ВВС США за космические преобразования. Через несколько сидений, в толпе, он заметил также миллионера-авантюриста Стива Фоссетта, для которого Берт построил «Глобал Флайер» ради попытки установить рекорд скорости в одиночном кругосветном полете. Были здесь и космический турист Деннис Тито, и руководитель исследовательского центра НАСА имени Драйдена Кевин Петерсен. В первом ряду сидел Базз Олдрин. Берта публике представил его хороший друг, обладатель «Оскара», актер Клифф Робертсон.

Насквозь промерзший Берт заговорил страшным хриплым голосом: «Это не просто еще одна модель экспериментального самолета. Это полная программа пилотируемого полета в космос». Сверкнув своей неподражаемой улыбкой с подтекстом «Разве это не круто?», он добавил: «Мы не ищем финансирования и ничего не продаем. Мы находимся в середине важной исследовательской программы, которая позволит увидеть, можно ли осуществить пилотируемый полет в космос в обход дорогих правительственных программ. То, что вы сегодня увидите, не макет. Я не хотел запускать эту программу, пока мы не убедимся, что это возможно».

Гвоздь программы, скрытый за синим занавесом, усеянным желтыми звездами, был готов занять центральное место. По команде Берта занавес был убран, и SpaceShipOne открылся взорам присутствующих. Сидевшим сзади пришлось встать, чтобы как следует рассмотреть его. Все фото– и видеокамеры нацелились на маленькую и странную с виду ракету: белую, чистую, с голубыми звездами на нижней части фюзеляжа и торчащим сзади соплом. На боку было видно название SpaceShipOne и регистрационный номер FAA N328KF (число 328 указывало расстояние от стартового уровня до выбранной зачетной для XPRIZE финишной линии в килофутах; 328 килофутов – это около 100 км). Ее корпус напоминал пулю, или птицу, или, может быть, даже кальмара. Олдрин подался вперед в кресле, рассматривая конструкцию. Берт, которому через два месяца должно было исполниться шестьдесят, улыбался от уха до уха. Он снова ощутил себя ребенком, представившим на авиашоу свою модель самолета, приводящую в восторг неожиданными решениями и вызывающую замешательство у «традиционалистов».

Когда шум утих, Берт заговорил об истории Scaled, с гордостью отметив, что во время летных испытаний у них не было ни одного серьезного происшествия и ни одной серьезной травмы у пилотов. Глядя в сторону космического корабля и пытаясь говорить, несмотря на практически пропавший голос, он сказал: «В случае успеха эта программа позволит осуществить первый неправительственный пилотируемый космический полет на высоту более 100 км. И если я, силами этой маленькой компании, смогу это сделать, найдется много других людей, которые скажут: “Я тоже могу это сделать”».

Он отметил, что суборбитальные пилотируемые космические полеты совершались и раньше: «Меркьюри-Редстоун» в 1961 году и B-52/X-15 в 1963-м. Берт выразил удивление, что, «несмотря на весьма вдохновляющий опыт, описанный Аланом Шепардом, Гасом Гриссомом и Джо Уокером, на протяжении следующих сорока лет суборбитальные космические полеты просто игнорировались. Наша цель состоит в том, чтобы продемонстрировать, что негосударственные пилотируемые космические полеты не только возможны, но и могут осуществляться за гораздо меньшие деньги».

После этого Берт попросил командира экипажа Стива Лоузи, который вырос в Мохаве и теперь сидел в кабине космического корабля, активировать и раскрыть оперение, позволяющее увеличить лобовое сопротивление корабля и снизить его скорость при входе в атмосферу. Подъем плоскостей до полного раскрытия – 65° – занял 13 секунд. Потом Берт попросил Лоузи включить рулевые двигатели для пневматических струй. Зрители одобрительно загудели.

По плану, сказал Берт, этот трехместный космический корабль необходимо будет прикрепить к турбореактивному «Белому Рыцарю», который в течение часа должен будет подняться на высоту чуть более 15 км. После этого космический корабль должен отделиться от «Белого Рыцаря», пилот включит двигатель, ракета развернется и начнет вертикальный подъем со скоростью более 4000 км/ч. После выключения двигателя корабль по инерции должен подняться на целевую высоту 100 км, а затем упасть обратно в атмосферу. В течение этого времени (3–4 минуты) пилот будет находиться в невесомости, а возвращаться в атмосферу корабль будет самостоятельно благодаря оперению, которое может находиться только в двух положениях: поднятом и опущенном. После этого корабль, опустив оперение, превратится в обычный планер, что позволит ему «неторопливо» – за 17 минут – спланировать вниз, на взлетно-посадочную полосу перед Scaled. Макс Фаджет просто не мог отвести глаз от этого космического корабля. Он решил, что оперение прекрасно продумано и по-настоящему уникально, и у него было предчувствие, что оно должно сработать.

«Эта программа во многом похожа на X-15, – с усмешкой заметил Берт, – но мы не очень беспокоимся по этому поводу: нам ведь пришлось делать и свой B-52». Слушатели засмеялись. Конечно, Берт имел в виду «Белого Рыцаря», который был не только пусковой платформой, но и летающей лабораторией для испытаний. Кабины в SpaceShipOne и в «Белом Рыцаре» были функционально идентичны, так что «Белый Рыцарь» мог использоваться в качестве тренажера для полета в ракете.

Берт также улучил момент, чтобы сказать Питеру, что «правила XPRIZE выдержали испытание временем» и сейчас столь же актуальны, как и тогда, когда их впервые огласили под аркой в Сент-Луисе семь лет назад.

По окончании церемонии толпа потянулась наружу, чтобы посмотреть на «Белого Рыцаря», который к тому времени летал уже 15 раз и провел на высоте около 15 км более 20 часов. На взлетной полосе Майк Мелвилл и Дуг Шейн поднялись в кабину «Белого Рыцаря» и начали выруливать. Через несколько минут «Белый Рыцарь» с ревом промчался перед толпой, задрал нос и взмыл вверх под углом 80°. На высоте около 3000 м он перевернулся, а потом продемонстрировал еще несколько крутых фигур в стиле аэрошоу. Зрителям он очень понравился.

Берт улыбнулся и воскликнул: «Вот это да! Смотрите, они же там кайф ловят! Пора прекратить им деньги платить». Потом добавил: «Вы такого еще никогда не видели!»

В ту же ночь Питер с небольшой компанией друзей пришел в азиатский фьюжн-ресторан «Тайфун», из которого открывался вид на взлетно-посадочную полосу аэропорта Санта-Моника. Он поднялся на террасу второго этажа с несколькими членами правления XPRIZE – с Адео Ресси, технологом Барри Томпсоном, Ануше Ансари и Эриком Линдбергом. Пили кто сакэ, кто вино, но на самом деле их всех пьянил оптимизм. Ресси и Томпсон несколько раз спасали XPRIZE, когда не хватало «пятничных 50 тысяч», в последнюю минуту уплачивая страховые взносы по страховке hole-in-one. Питер тоже участвовал в уплате страховых премий, как и его родители.

Ресси, который вошел в состав правления в 2001 году и присутствовал на утренней церемонии в Мохаве, поздравил Питера с удачной инновацией. После известного краха интернет-компаний Ресси боялся, что и эта инновация погибнет, но XPRIZE сумел устоять и обрести второе дыхание. То, что он увидел в Мохаве, а также при встречах с некоторыми другими претендентами на XPRIZE, было проявлением истинной свободы творчества. Он увидел в людях настоящую решимость, готовность копаться в грязи, роя бункер для домашнего ЦУПа, пожертвовать хорошей постоянной работой ради сумасбродной мечты или потратить свои пенсионные сбережения, чтобы помочь построить гигантский космический корабль.

Питер оценил тот душевный подъем, который он испытал на презентации SpaceShipOne. Глядя, как взлетают и садятся самолеты на полуторакилометровой ВПП-21 Санта-Моники, он вспомнил, что SpaceShipOne совсем маленький, как частный самолетик. Он представил себе, как однажды его выведут из ангара, он вырулит на взлетную полосу и – улетит в космос. Космические корабли для личного пользования были его заветной мечтой.

Потом пришел Илон Маск. Поскольку встреча с Питером состоялась вскоре после кончины Blastoff, Маск, применительно к собственным планам в отношении космоса, искал ответ на вопрос: если нужно сделать ракету, какой вариант лучше всего выбрать, чтобы в итоге проект оказался экономически эффективным? В 2001 году Ресси и Маск поехали в Россию, чтобы попытаться купить ракеты, и попали на своего рода криминальный Дикий Запад, где вроде бы можно было достать любые ракеты, заплатив подходящие деньги. Для начала русские напоили их водкой, а к их следующему визиту цена ракет утроилась. Ресси сохранил одну из бутылок водки, которую их российские хозяева изготовили для них, в комплекте с логотипом, изображающим Ресси, Маска и пальмы, растущие на Марсе.

Ресси пытался отговорить Маска от создания ракетной компании, да и не он один. Ресси напомнил ему, как много богатых бизнесменов потеряли на этом деле свои состояния. Он сам, Питер и кое-кто еще показывали ему клип за клипом, на которых одна за другой взрывались ракеты. Для Питера все было очевидно. Он говорил Маску: «Делать ракеты очень трудно. В большинстве случаев у людей ничего не получается. Гораздо лучше просто финансировать XPRIZE». Ресси тоже говорил Маску: «Слушай, ну не делай этого. Не надо. Не делай этого». Но Маск отвечал: «Я буду делать это».

В июне 2002 года, незадолго до своего 31-летия, Маск основал компанию SpaceX. Его контакты с русскими убедили его в том, что нужно делать собственные ракетные двигатели, корпуса и капсулы. Первым у него должен был взлететь «Фалькон» («Сокол») – двухступенчатая ракета на керосине и жидком кислороде, названная так в честь «Сокола тысячелетия», космического корабля из «Звездных войн». Бизнесмен надеялся провести старт в конце года.

Маск высоко ценил то, что пытался делать XPRIZE, и видел, что это снова пробуждает в обществе интерес к космосу. Ему понравилась идея Берта насчет оперения, и он сказал, что это хорошее решение для суборбитальных полетов. «Но только для суборбитальных, – сказал он. – Для орбитальных это не подойдет».

Ресси, глядя на Маска, лукаво намекнул на возможность того, что какие-нибудь хорошо финансируемые «секретные группы» могут включиться в борьбу за XPRIZE в последнюю минуту. Но тут тема разговора изменилась, и они заговорили об основателе Amazon Джеффе Безосе, который тоже всерьез интересовался космосом и недавно создал новую, мало кому известную компанию Blue Origin со штаб-квартирой в Сиэтле (в одноэтажном складском здании с окнами, закрытыми светокопировальной бумагой).

Вскоре разговор за столом обратился к теме катастрофы «Колумбии» и проявлениям общенационального горя. Илон заметил, что это открыло ему глаза на то, как много людей все еще интересуются космосом и восхищаются астронавтами. В ту ночь у всех сидевших за столом было ощущение, что они присутствуют при неожиданном повороте истории. НАСА положило начало пилотируемым полетам, но благодаря XPRIZE и некоторым частным предпринимателям, включая Илона, перспективы доставки человека в космос сейчас выглядели лучше, чем когда-либо раньше.

Питер слушал эту вдохновенную болтовню, смотрел на дерзких парней, сидящих вокруг него, и вспоминал утро в Мохаве с Бертом. Там собрались представители команд, собирающих ракеты на приусадебных участках, на рисовых полях и в пустынях. Они были готовы рисковать всем, включая личную безопасность, влезали в долги и получали насмешки в свой адрес. Это были исследователи нового поколения, избегающие федеральных спонсоров. Питер знал, что у них будут ошибки, вызванные иллюзиями и неверными предположениями, неудачные старты и другие сбои. Но этот момент был для него столь же реальным, как и все другое, пережитое раньше. Грядут перемены. Начинается какой-то новый этап. «Самовоспламенение» – вот как это ощущается. Осталось собрать все части вместе и включить зажигание.