Сандра Макдональд и Стивен Кови
Дорога на ССП

Не то чтобы он был параноиком, но в последние сорок восемь часов перед отъездом Раити Очоа ел и пил только то, что успел припасти под своей койкой. Он как одержимый проверял уровень кислорода в своей крохотной каюте. Обходил стороной бар для членов экипажа на четвертом уровне (кто-то мог подсыпать ему отраву в пиво), избегал тренажерного зала (кто-нибудь мог «поколдовать» над беговой дорожкой), а во время рабочей смены старался держаться особняком, прожигая взглядом каждого, кто приближался к нему хотя бы на десять-пятнадцать футов (потому что кто-то ведь может действовать и напрямик – ломом по голове). Он и Уилла Дентона предупредил, велел быть осторожнее.

– Психанутый самоанец, – пробормотал Уилл. – Да расслабься ты. «Орбитал» на саботаж не пойдет.

«Лучше психанутый, чем мертвый», – сказала бы Джавинта, если бы она все еще с ним разговаривала.

Может, Уилл не воспринял опасность всерьез, или, может, его нарочно кто-то отвлек, или, возможно (ну возможно же!), это действительно был несчастный случай, но, когда серебристый контейнер опрокинулся, придавив Уилла к саням, и когда тот начал орать, дико, во всю глотку, под вой сработавшей сигнализации – когда все это произошло, первой мыслью Раити было: «Вот сукины дети, все-таки нашли способ меня остановить».

– Ра! – вопил Уилл. – Сними с меня эту штуку!

В наушниках Раити раздался голос диспетчера орбитального комплекса Хэла Карпентера: «Все под контролем! Заставь его заткнуться!»

Раити преодолел двадцать метров в два долгих прыжка. Площадка, как всегда, была прекрасно освещена, высоко над головой темнело и сверкало звездами небо Европы . Солнце еще не показывалось из-за горизонта, но тонкая полоска Юпитера уже засветилась, и их запланированный отъезд был неизбежен. Он видел, что приятеля буквально пригвоздило, и сразу понял, что без машины-погрузчика его не освободить. Ближайший водитель, новичок, в панике забуксовал на льду.

– Не отрезайте мне руку! – подвывал Уилл. – Ра, я не смогу без руки!

– Никто тебе ничего не отрежет, – пообещал Раити. И, хотя это было абсолютно бесполезно, попытался отодвинуть многотонный контейнер. – Держись, ладно?

Новичка сменил более опытный водитель и после пары-тройки искусных маневров сдвинул контейнер с места. Уилл обмяк и лежал без движения. Раити освободил его, стараясь не смотреть на покалеченную, расплющенную руку, а потом обхватил товарища за талию. И они прыжками двинулись к ближайшему люку.

– Спасательная команда уже на подходе, – сообщил в наушники этот бесполезный кретин Карпентер.

– Я его уже вытащил, – огрызнулся Раити. – Открой воздушный шлюз номер шесть.

Когда они наконец очутились в шлюзовой камере, Уилл начал потихоньку приходить в себя. Его лицо под маской казалось безжизненным. Гермокостюм восстановился, затянув дыры и разрывы, но висящая плетью рука была так устрашающе вывернута, что Раити невольно отводил от нее взгляд.

– Прости, прости, – забормотал Уилл, очнувшись. – Я его не видел. Только бы руку не отняли.

Камера шлюза закончила цикл. Раити скинул шлем, а потом стащил шлем с Уилла.

– Все нормально, ты не виноват.

Кожа Уилла была липкой от пота и приобрела пугающий сероватый оттенок.

– Я весь план запорол.

– Зато я предусмотрел запас по времени, – сказал Раити. – Так что все в порядке.

Внутренний люк открылся, и из него высунулась голова молоденькой рыжей девушки-фельдшера:

– Как он?

– А вы как думаете? – огрызнулся Раити. – Носилки где?

Она удивленно заморгала:

– Мне сказали, небольшое происшествие.

– Небольшое? Черта с два. – Раити подпрыгнул, подтянулся, используя скобы для рук, и втащил за собой Уилла. Он никогда раньше не видел эту медичку. Застава «Астериус» была невелика, может человек триста, но она служила перевалочной станцией для личного состава, перемещающегося туда-сюда между базами на Северном полюсе и в Конемаре. – Он в шоке, рука раздроблена, вы что, информацию с вызовов не проверяете?

– Все у меня нормально с рукой, – выдавил Уилл заплетающимся языком и одарил медичку кривой улыбкой. – Как вас зовут?

Она была новенькой и совсем юной, но достаточно хорошо натасканной, чтобы проигнорировать его неуклюжий флирт и закрепить на шее Уилла диск.

– Телеметрическая аппаратура подключена, скоро будем, – торопливо произнесла она в гарнитуру для связи и только потом ответила: – Я Ану.

– Ану, – повторил Уилл. – Что поделываете сегодня вечерком, Ану?

Раити втащил его в лифт и скомандовал:

– Заткнись, Уилл.

Комната для ожидания в лазарете была наполовину забита народом, но дежурный врач немедленно проводила их в одноместную палату. Раити был не слишком высокого мнения о докторе Десаи – по его опыту она точно так же задирала нос, как и вся врачебная братия, – но, вводя Уиллу обезболивающее, она казалась сосредоточенной и компетентной.

– Мистер Очоа, вы можете подождать за дверью, – предложила она.

Здоровая ладонь Уилла взметнулась вверх и вцепилась в рукав Раити:

– Нет. Останься со мной.

– Присутствовать могут только члены семьи и самые близкие, – возразила Десаи.

– Да кто ж, мать твою, может себе позволить притащить сюда семью? – разозлился Раити.

– Следите за своим языком, пожалуйста, – сказала она. – Вы зарегистрированные партнеры?

Хватка Уилла стала только крепче:

– Не дай им оттяпать мне руку.

– Я женат. Моя жена сейчас на Гавайях, – сообщил Раити. В полумиллиарде миль отсюда, может быть, где-то на пляже.

Джавинта любила пляжи, но терпеть не могла купаться, да и кто захочет плескаться в крохотных лужицах с водорослями, мертвой рыбой и всяким мусором? Возможно, в эту самую минуту она сидит на песке, любуется волнами и подумывает о том, чтобы прервать шестимесячную тишину, протянувшуюся между нею и Европой.

Сканер, который держала Десаи, залил размозженную руку Уилла зеленым светом, проник сквозь гермокостюм и спроецировал картину повреждений на потолок. Десаи, отчаявшись выставить самоанца из палаты, быстро заговорила в диктофон. Раити понимал не все слова: дистальный отдел лучевой кости, проксимальное что-то там, перфузия. Юная фельдшерица, стоявшая в сторонке, наблюдала за происходящим с явным интересом.

Доктор прилепила Уиллу на плечо пластырь:

– Это и впрямь мощная штука. Когда подействует, вы часов на двенадцать лишитесь какой бы то ни было чувствительности от плеча и ниже. Дальше у нас по плану операция.

– Операция? – переспросил Раити, ощущая, как слово комом застряло в горле. – А сколько она займет?

– Мне нельзя делать операцию, – запротестовал Уилл. – Мы через час выезжаем. Отправляемся на ССП .

– Так это вы? Тот самый Психанутый Самоанец? – брякнула фельдшерица.

Раити залился краской.

– Да, это я.

– Анумати! – резко одернула девушку Десаи. Фельдшерица отвела взгляд. Десаи продолжила: – Операция продлится час или два, затем мы будем наблюдать за перфузией, чтобы убедиться, что вы не лишитесь руки. Потом еще как минимум три недели рука будет в лубке. И никаких гермокостюмов.

Уилл скорбно ударил головой по смотровому столу.

– Прости меня, Ра. Черт.

Раити не знал, что сказать. Он не мог до конца разобраться в своих ощущениях, но все это здорово напоминало свободное падение, когда внутри все скручивается узлом и конца и края твоему полету не видно.

– Все нормально, – пробормотал он, и голос его казался столь же далеким, как и Джавинта с ее пляжами. – Я и один справлюсь.

– Тогда вам стоит поторопиться, – сказала Десаи, не сводя сосредоточенного взгляда с пациента. – При несчастных случаях с такими последствиями требуется подавать отчет. Специалисты по технике безопасности наверняка захотят расспросить свидетелей происшествия. А это может затянуться на весь день.

Ощущение свободного падения резко испарилось.

– На вашем месте, – продолжала доктор, – мне бы пришло в голову исчезнуть, воспользовавшись грузовым лифтом. Отсюда сразу направо, вторые двери.

Раити ее не поблагодарил. Он даже не попрощался с Уиллом и не пожелал ему удачи. Когда очутился в лифте, его захлестнула такая волна гнева, что он ударил кулаком в потолок. Черт, черт, черт!

Сотни часов тщательного планирования, тысячи часов тревоги, его крошечная каюта была до отказа забита расписаниями, картами и списками припасов, и при этом он ни разу не задумался, что будет, если на его напарника-водителя рухнет контейнер.

За миг до того, как двери лифта должны были сомкнуться, между ними просунулся башмачок Ану.

– Я могу вам помочь, – заявила она. – Возьмите меня с собой.

Раити, не раздумывая, ответил:

– Абсолютно исключено.

Она смотрела на него с мольбой.

– На ССП работает мой парень. Мы много месяцев не виделись, только переписывались. Я бросила колледж и перебралась сюда, только чтобы увидеться с ним, но у меня кончились деньги. Вам же нужен кто-то, кто помогал бы вам в пути, вот я и могу помочь.

Он выпихнул ее ногу из щели между дверьми.

– Я в твоих услугах не нуждаюсь.

Двери лифта сдвинулись, заслонив от него расстроенное лицо девушки.

Добравшись до внутренних доков, он увидел двух человек в красно-белой униформе астериусовских специалистов по безопасности, они разговаривали с этим сукиным сыном Хэлом Карпентером. Тот стоял прямо на пути к ответвлению туннеля, ведущего к снегоходу. Но на Раити по-прежнему был гермокостюм, да и шлем при себе. Он мог выйти через дополнительный шлюз, подобраться к снегоходу снизу и выскользнуть из поля зрения камер. А меж тем часы отсчитывали драгоценные секунды. Он повернул назад, надел шлем и спустился по лестнице. Но как только он откроет шлюз, Карпентер это заметит. Необходим какой-то отвлекающий маневр…

В наушниках раздался вой сирены. Пожарная сигнализация. Раити поморщился, убавил громкость и мысленно поблагодарил того, кто врубил эту штуку (наверняка случайно).

Оказавшись снаружи и добравшись до снегохода в два легких прыжка, он окинул взглядом запасные баллоны с водородом и кислородом для топливных баков. Со всей этой поклажей транспортное средство смотрелось неуклюже, но без запаса не проделать путь туда и обратно, к тому же лишняя масса улучшит сцепление со льдом. За снегоходом выстроилась цепочка из дюжины саней, раньше Раити таких длинных караванов не водил – саней шесть, не больше. Без дополнительной нагрузки гусеницы бы просто проскальзывали по льду, вместо того чтобы тащить поклажу.

Безумная затея, это уж точно. Но он проверял свои подсчеты десяток раз и даже сам себя сумел убедить, что груженый снегоход сможет тащить триста тонн, благодаря чему и выиграл этот заказ, все честь по чести.

В его распоряжении было восемьдесят пять часов – одни сутки на Европе, – чтобы либо заработать столько, что хватило бы на пять лет, либо влезть в дикие долги, причем, возможно, навсегда.

Раити забрался в кабину снегохода. Хлопок закрывающихся створок шлюза был как падение лезвия гильотины. Заработал двигатель, и три луча фар прорезали унылый ландшафт Европы. Он потрогал фотографию Джавинты, закрепленную под радиоприемником. У нее была нежная, застенчивая улыбка, а ямочки на щеках казались такими глубокими, что в них можно было утонуть.

– Пожелай мне удачи, – сказал он. А затем, нагнувшись к приемнику, произнес: – Снегоход 89-4А, контрольный лист заполнен, я отправляюсь на ССП.

Голос Карпентера прозвучал лениво и с растяжечкой:

– Разрешения не даю, 89-4А. Тебя тут дожидаются ребята из службы безопасности, хотят потолковать насчет аварии и твоего напарника.

– Я уже записал свои показания, – ответил Раити. – И отправил им по почте. По внутреннему регламенту «Астериуса», пункт 1732.а, если свидетель не находится в непосредственной близости, он имеет право предоставить показания, записанные на видео.

Пауза.

– Но ты-то находишься в непосредственной близости, Очоа. Я вижу тебя в окно.

Раити подавил желание вскинуть руку и показать Карпентеру непристойный жест.

– Смотри внутренний регламент «Астериуса», пункт 1732.а (3), там не разъясняется, что понимать под словом «непосредственный», – возразил он. – Так что пожелай нам удачи. 89-й отбывает.

У него был контракт с «Астериусом», но все, кроме груза, приходилось арендовать у своего собственного нанимателя, «Орбитала». Согласно контракту, по окончании операции права на видеозапись переходили к «Орбиталу». Эти ублюдки не хотели, чтобы он преуспел, но, если задуманное все же удастся, они охотно на этом наживутся. Раити включил синтез топлива на максимум, излишки образующейся воды превращались в пар и облаком клубились над снегоходом. Бесполезно, зато эффектно. В записи это походило на старинный паровоз, с пыхтением отходящий от станции. Хотел бы он такую же непыльную работенку, как у машиниста поезда; до чего же, на хрен, удобно – катишься миля за милей по маршруту, который уже кто-то за тебя проложил.

Он медленно включил движки. Слишком много газа – и гусеницы будут проскальзывать, слишком мало – и сани не сдвинутся с места. Секрет в том, чтобы заставить каждые сани двигаться до того, как соединяющие их стропы провиснут и перепутаются. Вскоре триста тонн груза уже следовали за снегоходом по направлению к Конемаре. Впрочем, груз давал о себе знать. Хотя производство топлива стояло на максимуме, Раити еле разогнался до пятидесяти километров в час.

И все же двигался вперед.

Ни напарника, ни подстраховки – никого, с кем можно было бы в ближайшие восемьдесят пять часов перекинуться словечком, но он двигался вперед, как и было задумано. Один – ноль в пользу Психанутого Самоанца.

Он поудобнее устроился в кресле, включил какую-то исландскую музыку и хлебнул еще кофе. Через шесть часов наступил рассвет. Треугольник слабого зодиакального свечения указывал в точности на то место, откуда из-за холмов где-то за Конемарой вскоре поднялось Солнце. Яркий диск заглушал своим сиянием свет полного Юпитера, видневшегося за спиной. Через десять минут Раити миновал выступавшие из-под земли купола Конемары, обновил статус и свернул к хребту Агавы. Теперь над горизонтом маячила только половина Юпитера. Тень Европы сползала книзу от Большого Красного Пятна, и так должно было продолжаться еще часа три.

Миленько, подумал Раити. Если, конечно, ты любишь такие штуки. И если ты вообще хоть раз ими любовался, вместо того чтобы тратить все свое время на работу, сон или выпивку в серых комнатах, залитых искусственным светом.

Ничего удивительного, что Джавинта осталась на Земле.

Раити отогнал прочь мрачные мысли и налил себе еще кофе. Отсюда начиналась целина, в полном смысле этого слова. Вся луна представляла собой одно огромное замерзшее море. В этом запутанном лабиринте сами собой образовывались естественные дороги из свежего льда, и никто не знал, какие препятствия они скрывают, сколько трещин отделяет его от полюса. Пока ему удается не спать, быть начеку и придерживаться расписания, все в порядке. Лишние восемь часов в расписании давали шанс вздремнуть, а на ровных участках можно было довериться автопилоту.

Еще через две сотни километров в трубе-лазе, ведущей к спальной кабинке, что-то забулькало.

Он взглянул, ровная ли впереди дорога, и переключился на автопилот. Четыре скобы, помогавшие передвигаться в условиях низкой силы тяжести, – и он уже возле трубы-лаза. Шесть рывков ползком – и он очутился в полутемной кабинке, где от холода выдыхаемый воздух превращался в облачка пара.

На единственной койке сидела Ану.

– Мне пришлось воспользоваться туалетом, – робко сказала она.

У Раити перед глазами потемнело. Руки сами собой сжались в кулаки, изнутри поднималась волна гнева. Ему потребовалось все его самообладание, чтобы ничего не расколотить и не пробить переборку.

– Какого черта ты тут делаешь? Как ты попала внутрь?

Девушка съежилась:

– Я нажала кнопку пожарной сигнализации, чтобы всех отвлечь. Мне нужно повидаться с Тэдом. Мама платить за проезд не будет, так что это единственный способ.

Он ей не поверил. Больше походило на то, что кто-то специально подсадил ее сюда – точно так же, как они подстроили аварию с Уиллом. На краткий миг он всерьез задумался, а не вышвырнуть ли ее в шлюз.

Но потом переспросил:

– Твоя мама?

– Доктор Десаи, – ответила девушка.

Чаша терпения переполнилась. Он все-таки засадил кулаком в переборку и был вознагражден вспышкой боли сразу во всех пальцах.

Ану торопливо залепетала:

– Я не создам никаких проблем! Я могу развлекать вас разговорами, может, даже вести снегоход. Вы сами говорили, что вам нужна помощь.

Раити покачал головой.

– Думаешь, можно просто так взять и повести караван, без всякого опыта? Я развернусь и заброшу тебя в Конемару. Господи, теперь все расписание псу под хвост. Что же ты наделала! Ты даже не представляешь…

Спальную кабинку с силой тряхнуло. В снегоходе что-то забряцало, будто колокол, он явно налетел на что-то, сокрушив его своим весом, но не остановился. Он продолжал подпрыгивать и рваться вперед. Ану вскрикнула от неожиданности и принялась сыпать вопросами, но Раити был слишком занят, он полз по трубе в рулевую кабину, и ему было не до того, чтобы удовлетворять чужое любопытство.

Он уже почти добрался до водительского сиденья, когда снегоход рывком остановился, издав ужасающий скрип металла о металл. Раити не успел схватиться за поручень. Его бросило лицом на приборную панель, прямо под фотографией Джавинты.

Последнее, что он видел, это ее ясные глаза, смотревшие с укоризной: Психанутый Самоанец.

Отключка длилась недолго. Может, несколько секунд. Рев сирен под аккомпанемент воя двигателей привел его в чувство. Потом включился автопилот и вырубил движки. Мигающий свет лился прямо в лицо, яркий и раздражающий, но ни на чем не удавалось сосредоточиться.

– Мистер Очоа! – в отчаянии взывала Ану. – С вами все в порядке?

Раити утер с лица кровь. Нос представлял собой сплошной очаг боли. Во рту плескалась теплая жидкость с какими-то обломками. Кровь. Выбитые зубы. Он постарался выплюнуть все, что получится. Голова кружилась, воздуха не хватало, возможно, он умирает.

– Мистер Очоа? Вот, присядьте.

Ану помогла ему добраться до водительского места. Раити догадался спросить, не ранена ли она, но тут его снова скрутило, он принялся выхаркивать кровь и услышал лишь часть ее ответа:

– И коленка тоже, кажется. Что случилось?

– А сама-то как думаешь? – огрызнулся он. – Мы на что-то налетели.

Что-то такое, чего не увидел автопилот. Спрятанный под снегом гребень горы? Ему следовало бы следить за приборами, а не нянчиться с этой школотой.

– У вас не лицо, а месиво, – сказала она. – Медицинский блок, программа первой помощи.

Ану заговорила с медицинской программой. Раити попытался сфокусировать взгляд на сенсорах, но с глазами становилось только хуже. Теперь он резонно полагал, что не умирает, но, возможно, смерть была бы проще, чем полный и безоговорочный провал. Проще, чем вынести этот позор. Люди вроде Хэла Карпентера будут подтрунивать над ним до конца дней. Даже не смог проехать по прямой.

Веки распухли настолько, что в глазах окончательно потемнело, и его захлестнуло чувство безысходности. Ослепший, со сломанным носом, снегоход на что-то напоролся…

Ану неуверенно произнесла:

– Это все, что я сейчас могу сделать. Не хотите прилечь?

– Нет, – выдавил он. – Программу первой помощи отключить.

Динамик умолк. Панели управления по-прежнему издавали тревожные попискивания, но Раити их игнорировал.

– Мы потеряли сани?

– Не знаю. Как это определить?

– Посмотри на лампочки, панель вверху слева.

На миг установилась тишина, а потом ее голос:

– Они все зеленые. Это ведь хорошо, да?

Раити пытался привести мысли в порядок. От привкуса крови во рту слегка подташнивало.

Голос Ану казался тоненьким и детским.

– Может, я вызову кого-нибудь к нам на подмогу?

– Мы вне зоны приема радиосигнала.

– Но ведь они будут нас искать, так? В конце-то концов?

Он не ответил. Да, в конце концов «Орбитал» приедет за ними. И выставит счет за спасение и ремонт. Технически он взял эти восемьдесят пять часов в счет отпуска, и они наверняка найдут способ выдоить его за медицинские услуги, заявив, что, раз он был не при исполнении служебных обязанностей, значит, страховка на него не распространяется. К контракту добавятся годы и годы работы, вокруг запястий и щиколоток защелкнутся стальные кандалы дней. Но все же был один вариант, как этого избежать. Один запасный выход.

– Тебе придется вести снегоход, – заявил он.

– Что?! – всполошилась девушка. – Вы же сказали, что я не смогу! Это слишком тяжело.

Раити сплюнул еще одну лужицу крови.

– Если мы не доберемся до ССП, я лишусь всех денег, которые одалживал на аренду оборудования и покупку топлива. Я никогда не смогу вернуться домой. И никогда больше не увижу свою жену. А ты не увидишь своего парня.

Она притихла. Прикидывала, боялась, примеряла на себя полное поражение. Уж он-то знал, как это бывает.

– Ладно, да, это не то же самое, что вождение на Земле, – признал он. – Это больше похоже на паровоз, который тащит за собой вагоны, только быстрее и сложнее. Но дорога в основном представляет собой совокупность прямых линий. Так что, если ты будешь слушаться моих команд, я смогу нас направлять.

– Наверное, можно попытаться, – с сомнением сказала она.

– Компьютер, включить голосовой режим, – скомандовал Раити. – Доложить об изменениях конфигураций с момента отъезда.

– Изменений конфигураций ноль. – Это хорошо. Значит, все сани по-прежнему закреплены как надо.

– Доложить о значимых аномалиях, в приоритетном порядке.

– На всех санях были применены экстренные тормоза. Тягач накренился влево, 82 градуса к линии горизонта. Спальная кабина накренилась влево, 25 градусов к линии горизонта. Сработали датчики удара. Система отключения подачи топлива в целях безопасности – активирована. Автопилот бездействует. Спутниковая телеметрическая аппаратура отключена. Нет отклика на сигнал об экстренной медицинской помощи. Фара головного света 1 отключена. Камеры 1, 3 и 5 бездействуют или вышли из строя.

– Звучит пугающе, – слабым голосом произнесла Ану.

– По большей части, просто сработали датчики безопасности при нештатной ситуации. Все это устранимо, стоит только перевести переключатели в правильное положение. А вот телеметрия и крен – это плохо. Камеры мы сможем проверить, когда выйдем наружу.

Теперь в ее тоне появилось недоверчивое изумление:

– Но вам нельзя наружу! Может, вы не заметили, но у вас серьезные травмы головы…

– Прекрати болтать, лучше помоги мне, – велел он.

Самой простой задачей оказалось убедить ее забинтовать ему глаза. Задача посложнее – просочиться в тесный кокон гермокостюма, будучи погруженным в свою персональную полную темноту, отдавать себе отчет, что стоишь совершенно голый перед девушкой и не знаешь, куда конкретно она сейчас смотрит. Процедура облачения заняла вдвое больше времени, чем обычно. Ану, конечно, не захватила с собой гермокостюм, поэтому пришлось воспользоваться запасным. И, конечно, надевать костюм ей никогда прежде не доводилось. Ему пришлось проинструктировать ее, причем не один раз, чтобы убедиться, что она все сделала правильно. Меньше всего ему сейчас было нужно, чтобы она умерла от переохлаждения или нехватки кислорода.

Когда они оказались снаружи, Ану пристегнула Раити к саням, чтобы он сослепу не отошел далеко и не заблудился. Ему это не понравилось, но, с другой стороны, ему в сложившейся ситуации вообще ничего не нравилось.

Девушка доложила:

– Грузовые сани встали на попа` и выстроились в такую волнистую линию. Левые камеры и фары головного света все разбиты.

– А что там с антенной? Она наверху, точно посередине.

– Тут просто какая-то покореженная железяка.

– Проверь сани, не сместилось ли там что-нибудь. Заодно отрегулируй якоря. Они в задней части каждых саней, по бокам. Это наши экстренные тормоза. Ничего сложного в этом нет. Кнопка управления подачей ослабляет трос, потом вытаскиваешь якорь изо льда и жмешь на кнопку обратного хода. Главное, смотри, чтобы острия якорей смотрели вверх.

– Ишь, раскомандовались, – прокомментировала Ану.

– Ты хочешь отсюда выбраться или нет?

Она принялась за работу.

– А зачем вы все это затеяли?

– Ради прибыли.

– Это-то и так понятно.

– «Астериус» владеет большинством баз и станций на Европе, но контрактами на перевозку рулит «Орбитал». Чтобы доставить барахло на ССП, они выводят груз на полярную орбиту, гасят вращательный момент, потом уходят с орбиты и приземляются. На все это уходит топливо, тысячи тонн топлива. Получается очень дорого, но посылка доходит по назначению. Я сказал ребятам из «Астериуса», что смогу доставить тот же самый груз намного дешевле, воспользовавшись караваном саней. И вот сейчас мой единственный шанс доказать это.

– Если все настолько просто, почему же никто не делал так раньше? – спросила Ану.

– Потому что я первым додумался.

– И потому что все остальные решили, что это безумие?

– Угу.

– А давно вы здесь?

Он знал ответ с точностью до часа, но ответил – только:

– Шесть лет.

На то, чтобы обследовать сани и убрать якоря, потребовалось два часа. Еще три часа – на то, чтобы подогнать погрузчик к снегоходу, снять его с гребня, выстроить с санями в одну линию и снова убрать погрузчик. Ану оказалась способной ученицей, но авария ее потрясла, к тому же девушка была совсем юной, и все происходящее было для нее в новинку. Каждое действие давалось медленнее, чем рассчитывал Раити. Итак, вот он проделал, в лучшем случае, километров пятьсот из пути в три тысячи, и отведенное на непредвиденные случаи время стремительно утекает. Его терзали боль и страх.

Когда они снова очутились внутри и освободились от гермокостюмов, Ану спросила:

– Может быть, вы хотите немного поспать? А потом двинемся в путь?

Да, он хотел поспать. Нет, он не рискнул это сделать.

– Я приведу снегоход в действие, ты поведешь, а потом посмотрим.

Он запустил двигатель снегохода. Тот сначала издал протестующий рык, но потом заработал как положено. Чтобы снова заставить караван двигаться, Раити потребовалось несколько минут работы – на ощупь, повинуясь инстинктам. Ану зачитывала вслух показания приборов, а автопилот предложил взять управление на себя.

– А может, это и неплохая идея, – заметила Ану.

– Именно он в прошлый раз и посадил нас на мель, – напомнил Раити.

Она на миг притихла.

– Намеренно? Типа, саботаж?

Он не хотел отвечать «да». Какой смысл обоим вести себя как параноики? Но, положа руку на сердце, и «нет» ответить не мог. Он представил себе, как Хэл Карпентер пролезает в снегоход, пока сам он сопровождает Уилла в больницу. Пролезает и вносит всего лишь парочку небольших изменений в программу.

– Неважно, – ответил он. – Но полагаться на него мы не можем.

На скорости 10 км/ч Раити дал Ану опробовать рычаги управления. Она поупражнялась в разгоне до 15 км/ч, потом сбавила скорость до 5 км/ч и выполнила несколько медленных, аккуратных поворотов. Когда у Раити появилась уверенность, что все в порядке (насколько вообще можно чувствовать себя уверенным, когда ты слеп, вымотан до предела и все у тебя болит), он позволил ей разогнаться до 20 км/ч, а потом и до 30. Под конец разрешил добавить до 40. Ехала она куда более гладко, чем он надеялся.

– А у тебя неплохо получается, – неохотно признал он.

– Спасибо, – судя по голосу, она была польщена.

– Теперь просто оставайся начеку. Что-то может пойти не так в любой момент.

И, вероятно, пойдет именно тогда, когда он меньше всего этого ждет. Удача на Европе – самая злополучная разновидность удачи во всей Солнечной системе.

Шесть часов и две сотни километров спустя Раити наконец оставил попытки вздремнуть. Стоило ему только начать погружаться в сон, как он чувствовал какое-то шевеление в санях и впадал в панику. Полная темнота пугала его до спазмов в животе, делая все вокруг острым и жестким. Лицо болело, десны с обломками зубов пульсировали, но он не хотел принимать ничего сильнее самого простенького обезболивающего из аптечки. Не мог себе этого позволить, рискуя лишиться ясности мышления. В конце концов, покинув койку, он стал ощупью выбираться из спальной кабинки.

– Теперь моя очередь спать, да? – спросила Ану. – Я так вымоталась, что сил нет.

– Ты не можешь уйти. Мне нужно твое зрение.

– Можно подумать, я смогу бодрствовать всю дорогу! – скривилась она.

Раити не ответил.

Она резким тоном заметила:

– Я не подписывалась на то, чтобы проделать весь этот путь без сна!

– Ты вообще не подписывалась. Если мы не доберемся вовремя…

– Знаю. Вы лишитесь своих денег. Но, если серьезно, вы что, хотите, чтобы у меня начались галлюцинации? Чтоб я на вас набросилась? Так и бывает, когда люди подолгу не спят.

– Помоги мне снять повязку.

Когда глаза разбинтовали и промыли, он все равно ничего не видел. С тоской подумал, вернется ли зрение хоть когда-нибудь. Какой смысл сидеть на пляже вдвоем с Джавинтой, если он не будет видеть ее улыбки, если не сможет наблюдать за струйкой песка, текущей меж ее смуглых пальцев?

– Придется тебе вести и дальше, – сказал он Ану.

Преодолели еще сколько-то километров. Он чувствовал, что она изобретает новые доводы.

Наконец девушка предложила:

– Я знаю, вы не доверяете автопилоту, но что, если мы включим его, поставим на действительно низкую скорость, и я подремлю прямо тут? Если произойдет какой-то сбой, вы меня разбудите. Иначе я просто съеду с катушек от депривации сна.

Вообще-то он не думал, что еще два дня без сна доведут ее до психоза. Но, с другой стороны, пожалуй, проверять это на практике не стоило.

– И долго ты собираешься кемарить?

– Четыре часа.

– Три.

– Тогда я все равно буду чувствовать себя усталой.

– Но мы окажемся на месте вовремя, – возразил Раити.

Они сбросили скорость до 20 километров в час и включили автопилот. Ану уснула, Раити сидел как на иголках. Надев наушники, он велел компьютеру каждые три минуты докладывать о скорости и координатах, а каждые десять минут объявлять время, и – Господи! – кто же знал, что три часа могут тянуться так долго? Он разбудил Ану на тринадцать минут раньше срока. Она разворчалась, но приготовила себе кофе и увеличила скорость.

– И что дальше? – осведомилась она, зевая. – Прямым ходом до ССП?

– Не совсем. Через пять сотен километров придется повернуть.

– Теперь я уже пообвыклась, может, разрешите мне еще ускориться? До какой скорости можно разогнаться?

– Максималка у каравана на пятидесяти.

– Тогда на пятидесяти и поеду.

Почти девять часов прошли на повышенных скоростях. Они хлебали кофе как воду и ели свой паек, хотя раскрошенные зубы и израненные десны Раити при попытке жевать нещадно болели. Ану пожаловалась на отсутствие в пайке вегетарианских блюд. Раити ответил, чтоб в следующий раз, когда ей вздумается поехать зайцем, захватила с собой тофу. Она подключила к приборной доске свой плеер. Он не слышал раньше и половины ее любимых групп. Он старался поменьше волноваться по поводу приближающегося отрезка пути от Гиперенора до хребта Афины. Пятьдесят километров пересеченной местности. И пока там не окажешься, не узнаешь, что тебя ждет, может и американские горки. И неизвестно, справится ли Ану с такой задачей.

В четырех часах от Гиперенора Ану принялась безостановочно щебетать о фильмах, колледже, о своих разведенных родителях, но, главным образом, о своем парне, Тэде. Тэд – умница, Тэд забавный, Тэда недостаточно ценят, ее Тэда, с которым она познакомилась по переписке.

– Если он такой умница, то почему занят черной работой на ССП? – поинтересовался Раити.

– Он помогает другу отработать его контракт. А потом вернется на Землю, чтобы закончить обучение.

– Да ведь он мог все о себе наврать.

Ану раздраженно фыркнула.

– Вы прямо как моя мама. К тому же какой из вас эксперт в области человеческих отношений? Вы свою собственную жену шесть лет не видели.

– Это тут вообще ни при чем. Мы просто не можем себе позволить оплатить дорогу в оба конца.

– Если бы она хотела здесь оказаться, то уже прилетела бы. Я же приехала к Тэду… – Ану осеклась. На приборной панели что-то щелкнуло. – Ой, мы входим в зону снежной бури.

Раити был рад сменить тему:

– В вакууме такого явления, как снежная буря, быть не может.

– Ну, тут все белым-бело до самого горизонта. Похоже на снегопад.

Она сбросила скорость до минимума. Раити слышал, как крупицы льда барабанят в стены кабины. Сыпались и градины покрупнее, но ни одна из них не казалась настолько большой, чтобы причинить вред. По крайней мере пока. Он порылся в памяти, пытаясь сообразить, что именно сейчас наблюдает девушка.

– Должно быть, снежный вулкан, – предположил он. – Он выбрасывает в пространство воду, та замерзает и падает на землю кусочками льда.

– Эта штука примерно в километре от нас, перекрывает нам путь. И тянется насколько хватает глаз в обоих направлениях. Выглядит очень красиво.

Раити заставил себя всесторонне обдумать полученную информацию.

– На гребне Гиперенор во льду могла открыться свежая трещина. Это ледяная крупа – не снег. Ты можешь видеть сквозь эту пелену? Если разлом не широкий, мы можем разогнаться и проскочить его.

– А если широкий?

– Тогда упадем и опустимся на дно океана.

Ану резко, со свистом втянула воздух.

– Не смешно.

– Никто и не говорил, что будет смешно, – ответил Раити. – Глубина около шестидесяти миль.

Девушка испустила протяжный вздох.

– Я не вижу, что там, по ту сторону. А объехать эту штуку можно?

Он прикинул.

– Если поедем на северо-восток, параллельно разлому, то попадем в Сандас. Это намного дальше, чем мне хотелось бы.

– Достаточно ли тут, возле трещины, крепок лед? Нас выдержит?

– Да, – сказал Раити, изо всех сил надеясь, что так и есть.

Она развернула снегоход.

– Расскажи мне, что ты видишь, – попросил Раити.

– Это как ехать внутри снежного туннеля – снег вздымается в воздух слева, перехлестывает через нас и опускается справа. Психоделичненько. Мама в обморок грохнется, когда посмотрит мое видео.

Исходивший из трещины рев, проникая сквозь обшивку и сиденье снегохода, доканывал Раити. Снова разболелась голова.

– Рано или поздно мне снова понадобится поспать, – напомнила Ану.

Раити еле сдержался и заговорил спокойно:

– Давай пока будем думать о том, как не свалиться в этот большой и смертельно опасный пролом, ладно?

Они продвигались на северо-восток от Гиперенора в течение нескольких часов. Ану время от времени докладывала об уменьшении высоты ледяного фонтана. Соответственно, снежный туннель сужался, а в ее голосе нарастала усталость.

– Уже за полночь, – сказала она. – Дома бы я в такой час уже давно лежала в кровати.

– До Сандаса еще пять часов. Вот там будет безопасное место.

Ану издала неприличный звук.

– Я ведь спала всего три часа. Попробовал бы ты проделать такой путь после трехчасового сна!

– И попробовал бы, если бы мог, – огрызнулся Раити.

Она продолжила вести снегоход.

До Сандаса они добрались вовремя, но у Ану были плохие новости: трещина так и не сомкнулась.

– Расстояние от края до края сократилось метров до ста. Все спокойно, никаких выбросов кусков льда. Когда мы только приблизились, ширина была в районе километра. Ну теперь-то можно поспать?

– Пока нет, – ответил Раити. – Тебе придется перескочить через нее.

Измотана она была или нет, но голос прозвучал очень энергично:

– Абсолютно невозможно ни при каких обстоятельствах!

– Если не перепрыгнешь, придется ехать до следующего хребта, до которого еще двести километров, и надеяться, что уж там-то трещины нет. К тому времени я уже буду банкротом.

– Но если мы прыгнем, то можем умереть. Смерть хуже банкротства.

– Я бы не упускал шанс, – возразил Раити.

– Психанутый Самоанец, – сказала девушка и затихла. Он понятия не имел, о чем она в тот момент думала.

– У тебя получится, – сказал ей он.

– Вам-то откуда знать? – огрызнулась она. – Я понятия не имею, как это делается.

– Поворачиваешь направо на двести семьдесят градусов и подбираешься к южному краю разлома так близко, как только возможно. Прежде чем преодолевать пропасть, подтяни все сани поближе. Это все равно, что перепрыгнуть через перевернутый вверх тормашками водопад. Если не войдешь в него идеально прямо и ровно, мы перевернемся.

– Что-то ваши слова не добавляют мне уверенности.

– Идеально прямо и ровно.

Взревевший мотор заглушил гул, исходивший из трещины. Когда они проходили сквозь снежную стену, мелкие льдинки колотились об обшивку. Раити вцепился в подлокотники кресла с такой силой, что заболели пальцы. Несколько минут спустя, когда Ану завершала маневр, они проехали сквозь стену снега снова.

– Если погибнем, мой призрак будет преследовать тебя всю посмертную жизнь, – пригрозила девушка. – Держись, мать твою, крепче.

Она включила двигатели на полную мощность. Через несколько мгновений струя воды, бившая из трещины, оторвала снегоход от поверхности. Раити вспомнил, как они с Джавинтой ездили смотреть на извержение Мауна-Лоа . Она не хотела смотреть и большую часть времени провела, уткнувшись ему в плечо, пряди ее темных шелковистых волос касались его подбородка. «Все хорошо, – повторял он ей. – Мы в полной безопасности». Он вспоминал, как это было: запах, мерзкий белый пепел, взметенный в небо; тогда казалось, что весь мир вот-вот расколется на части.

Здесь никакого пепла не было, только лед, снег и ужасное чувство падения, пока они наконец снова не коснулись твердой поверхности. Снегоход покачнулся и дрогнул, но устоял.

Ану запечатлела на щеке Раити горячий поцелуй.

– Мы это сделали!

Сердце в груди Раити колотилось как бешеное.

– Ты это сделала, – поправил он.

– Угу, а теперь я пошла спать.

– Примерно через два часа будет затмение…

– Нет. Теперь я за главного. – Она заглушила мотор. – Я пошла в кабинку. Посмеешь меня разбудить – убью. Я серьезно.

Сорок восемь часов, с тех пор как они отчалили от экватора. Тысяча восемьсот двадцать пять километров на юг, но крюк с заездом в Сандас добавил еще двести километров. Если она проспит до конца затмения, а потом они будут гнать на скорости в районе пятидесяти, то все еще могут успеть. Еле-еле.

Он получит свои деньги.

Не теряя осторожного оптимизма, он завернулся в одеяло и стал ждать пробуждения Ану. Переутомление сморило его раньше, чем он успел ему воспротивиться. Его засосало в сны. Он оказался в ловушке под ледяной коркой, покрывавшей Европу, дрейфовал в прозрачных зеленых водах вместе с Джавинтой. Жена уплывала прочь, и темные волосы волнами струились вокруг ее головы. Она всегда уплывала прочь. Забавно, учитывая, как она ненавидела океан. Он открыл рот, чтобы окликнуть ее, но раздался лишь скрежет: непрестанный и тревожащий скрежет где-то за пределами сна.

Что-то скребло обшивку.

Раити вскочил в полной темноте.

– Ану?

Все было тихо, лишь слегка гудела система воздухоснабжения и питания.

Снова царапающий звук.

– Ану, проснись! – заорал он.

– Иди в жопу! – отозвалась девушка.

– Ты мне нужна. Тут, снаружи, что-то есть!

Он услышал, как она ползет по трубе-лазу.

– Ну если ты шутишь…

– Что ты там видишь?

Она ненадолго притихла.

– Ничего. Черным-черно. Сейчас же затмение, забыл?

– Там должны быть как минимум отсветы головных фар на льду.

– Нет. Нету никаких отсветов.

Он с трудом сглотнул, паника нарастала.

– А они включены?

– Конечно…

Что-то скребло по корпусу в передней части снегохода, громко и отчетливо. Ану замолкла на полуслове.

Раити нащупал панель управления.

– Включи инфракрасный.

Переключатель повернули.

Ану объявила:

– Тут на лобовом стекле что-то вроде какого-то странного узора. Как лоскутное одеяло. И оно… шевелится. Пульсирует. Как сердце, – ее голос перешел в благоговейный шепот. – Там распласталось что-то живое!

– Это невозможно. На Европе нет жизни…

Что-то хлопнуло по крыше.

– Значит, мы нашли ее! – произнесла Ану, теперь уже гораздо громче, почти в эйфории. – Первый в истории контакт с инопланетянами!

Раити выругался. На ее энтузиазм, на специфическую удачу на Европе, на богов, которые, кажется, вознамерились его уничтожить. То, что сейчас скребло по обшивке, возможно, пробралось на поверхность через трещину во льду из обширных морей Европы. Наверное, этих существ привлекло тепло топливных ячеек.

Ну что ж, если они любят тепло, он даст им тепло.

– У нас полно водорода и кислорода, – сказал он. – Придется сделать импровизированный реактивный двигатель и сжечь их.

– Что?! Ты не можешь их убить! – воскликнула Ану. – Может, они разумные, может, у них цивилизация…

– На вид они скорее напоминают медуз. И мы не знаем, на что они способны и какой вред могут причинить. Вдруг они могут засорить вентиляцию или прожечь кислотой обшивку…

– Ты смотрел слишком много фантастических фильмов, – Ану состроила гримасу.

– Может, хочешь на собственной шкуре проверить, что они умеют? – язвительно поинтересовался Раити.

– Я не собираюсь мастерить для тебя реактивный двигатель, – упрямо заявила девушка. – Если у нас есть вода, то почему бы не смыть их, окатив из шланга?

– Все не так просто. Вода замерзнет на корпусе, обшивка может треснуть, и тогда весь остаток пути нам придется проделать в гермокостюмах.

– Но мы, по крайней мере, останемся живы, – возразила Ану. – И они тоже. Ты не можешь вот так взять и уничтожить величайшее открытие в истории космических исследований.

– Мы очень даже можем, если они первыми попытаются нас убить. – Раити потянулся к бинтам. – Если ты этого не сделаешь, то сделаю я.

Невероятно прекрасные новости заключались в том, что его глаза теперь могли отличить свет от темноты, он видел расплывчатое лицо своей спутницы и общие очертания саней. Плохие новости: он по-прежнему не различал мелких деталей: например, сколько пальцев показывает ему Ану или какая кнопка управляет створками шлюза.

– По-моему, ты абсолютно неправ, и я не согласна с тобой как с этической, так и с философской точки зрения, – заявила Ану. – Но я выйду наружу и попытаюсь их отпугнуть.

Они оба облачились в гермокостюмы на случай, если в снегоходе произойдет утечка воздуха. Ану притащила из спальной кабинки вместительный пустой контейнер и наполнила его горячей водой. Потом забралась в шлюзовую камеру, дождалась, пока пройдет цикл выравнивания давления, и открыла наружную створку. Сразу за этим последовал визг.

– Говори со мной! – потребовал Раити.

– Тут один прямо подо мной. Такой коричневатый, как будто с рюшечками по краям, овальной формы. Похож на коврик для ванной. Маме наверняка понравится эта картинка…

– Кончай снимать видео и перепрыгивай через эту штуку. Чем дальше от теплого снегохода, тем для тебя безопаснее.

В следующие несколько секунд он слышал только ее дыхание. Потом она произнесла:

– Ну вот, я отошла. Тут их много. Есть совсем малыши, шириной около метра, их тут шесть или около того. Потом еще несколько подростков, видимо: эти метра два-три в ширину. И еще огромная мамаша, шириной никак не меньше пяти метров. И она на крыше спальной кабинки. Ой, погоди-ка, двое подростков только что свалились со снегохода. Они скользят по направлению ко мне.

– Брызни на них водой.

Ее голос стал громче и тревожнее:

– Вода не сработала, она им нравится!

Девушка закричала.

– Ану! Ответь мне!

Ее рация отключилась. Раити надел шлем, с грехом пополам добрался до шлюза и запечатал внутреннюю дверь. Не дожидаясь, пока камера проделает полный цикл, дернул за ручку.

Компьютерный голос предупредил:

– Внимание: давление в шлюзовой камере не…

– Применить команду!

Из-за утечки кислорода сработала вакуумная сигнализация. Раити отпер внешнюю створку. Наружу вырвалось облачко воздуха. Существо, ползавшее по корпусу, отвалилось и съежилось.

– Наш воздух! – закричал Раити. – Он им не по вкусу!

Потому что, естественно, кислород на Европе был: глубоко в море и в небольшом количестве – в местной атмосфере, но не концентрированный и газообразный, не смешанный с азотом (что любят человеческие существа) и, главное, не теплый. Агония инопланетного существа напомнила ему тот случай, когда Уилл не понял слова «нет» и получил в лицо струю из перцового баллончика. Раити отпрыгнул от шлюза, пытаясь различить Ану среди размытого ландшафта. Одно из существ бросилось на него снизу. Раити рухнул на бок, под удушливое одеяло полной темноты. Правую ногу и бедро пронзила боль. Он пошарил рукой под навалившейся сверху пульсирующей массой, нащупал застежку-молнию, фиксировавшую кислородную маску, и слегка приоткрыл застежку.

Когда он распечатал гермокостюм, завопила уже его персональная вакуумная сигнализация. Драгоценная дыхательная смесь улетучивалась наружу. В ушах стучало, воздух покидал легкие. Глупая идея, форменное безумие. Однако сидевшее на нем существо отпало и начало биться в конвульсиях, будто он прижег его факелом. Раити снова надел маску, выпрямился и, сощурившись, принялся вглядываться в окружавший его туман.

– Ану! Ты где?

Справа что-то затрепыхалось. Раити запрыгал по льду, пока не обнаружил девушку, голову и плечи которой облепил один из пришельцев. Поток воздуха из его маски заставил существо скрючиться и отвалиться. Раити рывком поставил Ану на ноги.

– Плохой инопланетянин, – пробормотала она заплетающимся языком. – Похоже, он хотел меня сожрать.

– Но теперь ты в порядке.

Пока они добирались до снегохода, ему еще раз пришлось воспользоваться маской, чтобы избавиться от двух маленьких пришельцев. Кислородный резерв Раити быстро истощался, голова кружилась от нехватки воздуха, но он нащупал запасные баллоны с кислородом и открутил вентили. Потоки газа вырвались из баллонов белыми клубами. Он целился в матку. Инопланетное существо скукожилось по краям и соскользнуло с саней.

– Давай поскорее уберемся отсюда, – попросила Ану. – Ну пожалуйста!

Оказавшись внутри и заведя мотор, Раити перекрутил стропы, чтобы стряхнуть оставшихся пришельцев, а потом попытался привести караван в движение. Панель управления издала сигнал тревоги. Раити, прищурившись, разглядывал показания приборов, стараясь определить, что не так.

Ану подалась вперед.

– Может, они перегрызли что-нибудь?

Он пытался побороть панику. Панику, которая перемалывала кости и надрывала сердце. Нет, это невероятно: преодолеть столько трудностей, чтобы теперь…

– Стропы заледенели, – сказал он. – Должно быть, намокли, когда мы перескакивали через трещину. Потом мы остановились, и это дало им время схватиться льдом.

– Но ты ведь можешь соорудить реактивный двигатель, так? Ты же говорил, что можешь.

– Угу. – Раити никак не мог отдышаться. – Но на то, чтобы растопить весь этот лед, уйдет несколько часов. И если за это время снова покажутся наши друзья-пиявки, тебе придется их убить.

– О, – прокомментировала Ану. – Чудесно.

Как водится, на то, чтобы освободить ото льда стропы, ушло в два раза больше времени, чем он рассчитывал.

А потом он обнаружил, что последние трое саней тоже вмерзли в лед.

В конце концов они прибыли на ССП с двадцатичетырехчасовым опозданием. Раити потерпел полный крах.

Торговый представитель «Орбитала», седовласая дама с густыми бровями, не выразила ни малейшего сочувствия.

– Это со всей очевидностью доказывает, что перевозка на санях по льду – неприемлемый вариант для доставки грузов на Северный полюс.

Раити сидел по другую сторону стола, стараясь сохранить непроницаемое выражение лица. Благодаря работе медиков, он теперь мог видеть отчетливо, но его свежевылеченный нос по-прежнему пульсировал болью в такт сердцебиению. Он был рад этой боли. Она отвлекала от мыслей о том, насколько он облажался.

– Мы обнаружили первую в нашей Солнечной системе форму инопланетной жизни, – напомнил он. – Этот факт мог бы заслуживать премии.

– Все научные открытия, сделанные во время выполнения задания, входят в контракт: смотрите пункт двадцать четыре, подпункты а и b. И спасибо за бортовой журнал снегохода, теперь мы точно знаем, где их искать. Благодарю вас. Это крайне волнующе.

Он хотел было сказать ей, что конкретно думает о ее волнении, но его опередил сигнал раздвижных дверей.

В комнату вошла Ану, вид у нее был самый жизнерадостный.

– Я принесла свой отчет о поездке. И подумала, что, возможно, «Орбитал» первым захочет воспользоваться шансом и приобрести права на мой документальный фильм.

На лице торгового представителя отразилась тревога.

– Какой документальный фильм?

Вслед за Ану в комнату вошел симпатичный юноша в рабочем комбинезоне.

– Привет, – обратился он к Раити. – Я Тэд.

– А я разве не упоминала, что отец Тэда работает в крупнейшей медиакомпании на Земле? – беззаботно прощебетала Ану. – Его очень заинтересовали мои съемки о том, как мы сражались с пришельцами на льду.

Седовласая дама взвилась со стула:

– Любое видео, снятое мистером Раити, его командой или с помощью его оборудования, принадлежит «Орбиталу». Вы не имеете права никуда его передавать.

По рукам Раити побежали мурашки.

– Ану не входит в мою команду. Она пробралась на борт зайцем и снимала все на свою личную камеру.

– И на это никакие контракты не распространяются, – добавила Ану.

Дама-представительница выскочила из кабинета с максимально возможной при пониженной силе тяжести скоростью. Наверняка побежала консультироваться с юристами, подумал Раити. Как только они остались наедине, он сгреб Ану в объятия.

– Ты была великолепна!

– Знаю, – ответила она. – И мы теперь богаты! Денег будет более чем достаточно, чтобы вытащить тебя из долгов.

Он улыбнулся этой идее. Свободен от долгов. Свободен.

– А я пущу свою половину средств на создание Общества по защите дикой природы Европы, – похвасталась Ану.

Раити выпустил ее из объятий.

– Какого-какого общества?

– По защите инопланетян. Да, конечно, они пытались нас прикончить, но ведь они просто повиновались инстинктам. Кто-то должен следить за тем, чтобы люди не использовали их в своих целях и не истребляли. А ты тем временем можешь навсегда распрощаться с «Орбиталом» и вернуться на Землю или привезти жену сюда.

В стене кабинета имелся маленький иллюминатор. Раити окинул взглядом суровый пейзаж, гадая, где она там, в небесах, Земля.

– Не хочешь и правда привезти ее сюда? – поинтересовалась Ану.

– В своем последнем сообщении она говорила, что хочет подать на развод, – признался Раити. До этого момента он никому об этом не рассказывал. – С тех пор она перестала мне отвечать.

Ану нащупала его ладонь и крепко сжала ее.

– Многие считали, что тебе нипочем не добраться до Северного полюса, и вот ты здесь. Если захочешь ее вернуть, готова поспорить, это тебе тоже удастся.

– Ведь никогда не знаешь, как оно сложится в итоге, – поддержал ее Тэд.

Раити посмотрел на юную парочку. Молодые сердца так наивны, так доверчивы. Ему казалось, что и они с Джавинтой тоже когда-то были такими, пока тонкая ниточка любви не растянулась на полмиллиарда километров космической пустоты.

– Полетели завтра с нами на шаттле обратно на «Астериус»? – предложила Ану.

– Не могу. Я за рулем, – ответил Раити. – Я должен пригнать обратно снегоход и разгруженные сани.

Ану нахмурилась:

– В одиночку?

– Естественно.

Она покосилась на Тэда, а потом снова перевела взгляд на Раити.

– Ни за что. Ты только посмотри, чем все чуть не закончилось в прошлый раз. Если бы не я, ты бы застрял где-нибудь в снежной канаве. Или покоился бы на дне пропасти. Или тебя сожрали бы инопланетяне. Мы поедем с тобой.

Он взвесил эту идею.

– Ну ты и командирша.

– И богачка, – усмехнулась девушка. – А скоро стану еще и знаменитостью. Как и ты.

Богатый и знаменитый. И не такой уж психанутый, как выяснилось. Пожалуй, с этим можно жить.

Джавинта, подумал он, я возвращаюсь домой.