Однажды около полудня мне довелось присутствовать в омнибусе при следующей небольшой трагикомедии. Франт, обремененный длинной шеей и, странное дело, тонкой леской вокруг котелка (мода, которая нынче расцветает пышным цветом, но которую я отвергаю), посреди давки внезапно возмущается, обращаясь к соседу с надменным упреком, плохо скрывающим слабый, скорее всего, характер, обвиняя его в регулярном растаптывании его лакированных туфель каждый раз, как дамы и господа заходят и выходят на пути к воротам Шамперре. Франт не стал ждать, когда ему будет дан отпор, который, без сомнения, привел бы к поединку, и быстро влез на империал, где его ожидало свободное место, поскольку граждане, занимающие наше средство передвижения, только что ступили на мягкий асфальт тротуара площади Перьер.

Двумя часами позже, когда я все еще находился на этом империале, я заметил молокососа, только что вам представленного, который, казалось, наслаждался беседой с другим молодым франтом, дающим ему блестящие советы относительно фасона манто, принятого нынче в свете.