Пятнадцать Сородичей напали на четырех дикарей из Орды, застав их врасплох, и все-таки Сородичи понесли значительные потери. Дикари оказались закаленными воинами. Пятеро Сородичей, включая Пекса, отца Беллы, полегли в бою. Пятеро Сородичей погибли, огромный урон для племени.

Урс с большим трудом поднялся на ноги, но не мог и шагу ступить. Марс, поминутно вытирая кровь, хлеставшую изо рта, подставил ему плечо, и они медленно заковыляли, поддерживая друг друга. Грат и Пэллок вели под руки Валида, который не мог опираться на правую ногу и ревел от боли всякий раз, как спотыкался о кочки.

У оставшихся в живых Сородичей не было времени хоронить павших. Их тела лежали в траве рядом с телами дикарей. Вскоре налетят стервятники и склюют плоть с костей. Урс решил уходить немедленно и как можно скорее добраться до мест зимовки, где Орда не появлялась.

Сородичи с трудом продвигались вперед. Марс, названный так потому, что кусался в детстве, то и дело ощупывал разбитую челюсть, натыкаясь на скользкие мягкие ошметки вместо зубов. Теперь он не сможет ни кусать, ни жевать.

– Я уложил двоих, – заявил Пэллок. – Одного заколол копьем, а другого забил дубиной.

Валид бросил на него косой взгляд.

– Я совсем ничего не помню, – извиняющимся тоном сказал он.

– Все было не совсем так, – заметил Грат, который поддерживал Валида с другого боку. – Ты ранил двоих. А вот я прикончил всех четверых.

Пэллок сощурился.

– Прикончил тех, кто и так был мертв? Тоже мне подвиг!

– Прекратите! – поднял голос Урс и скривился от боли в боку. – Если бы ты, Грат, не подбил нас, мы не потеряли бы пятерых. И ты, Пэллок, тоже рвался в бой. Зря я вас послушал! Теперь нас так мало, что даже охотиться не хватит!

Грат и Пэллок оскорбленно уставились на Урса.

– Ты несправедлив, ловчий, – укоризненно сказал Пэллок.

Урс поднял руку, лежавшую на плечах у Марса, и отвесил Пэллоку звонкий подзатыльник.

– Не смей со мной спорить! – рявкнул он.

Грат промолчал, но затаил злобу на ловчего. Тот, истощенный краткой вспышкой гнева, вновь согнулся пополам, схватившись за ребра, и продолжал путь, с трудом волоча ноги. Грат вспомнил, как упоительно было крушить тела мертвых дикарей, и представил себе, с каким удовольствием размозжил бы Урсу голову.

Сородичи сбились с ног, ухаживая за ранеными. Последствия битвы с Ордой были ужасающие. Урс не мог самостоятельно повернуться с боку на бок, и каждый вздох отдавался жгучей болью в ребрах. Валид не мог ходить: в ноге что-то сломалось, он морщился и ойкал всякий раз, как пытался опереться на нее.

Им еще повезло. Первым умер Марс: кровавое месиво, в которое превратился его рот, почернело, он не мог есть, не мог пить – мог только кричать, и два дня его крики не давали Сородичам уснуть. Затем от ран, нанесенных дикарями, скончались еще двое охотников. Целыми и невредимыми из той битвы вышли только Винко, Пэллок, Грат и Брум, единственный оставшийся в живых брат Беллы.

По возвращении в зимнее становище Брум был объявлен старшим следопытом вместо Марса. Урс втайне смаковал свое решение, которое, вероятно, глубоко оскорбило Грата, – он-то считал, что эта честь выпадет ему.

Весть о трагедии подкосила Беллу. Она так убивалась, что не могла даже ухаживать за раненым мужем и целыми днями рыдала в голос, обхватив руками свой огромный живот.

Калли, прекрасно понимая, что происходит, апатично наблюдала, как Альби что-то втолковывала Белле. Конечно же, старуха сразу созвала совет женщин и узурпировала власть.

– Положение отчаянное, – заявила Альби. – Нам нужен опыт. Нужна сила. Пока времена не изменятся к лучшему, Старейшиной должна быть я!

Женщины молчали. Казалось, все племя умирало. Никто не знал, как справиться с обрушившимся на них горем.

Белла оставалась невменяема, поэтому Калли взяла на себя труд ухаживать за Урсом, кормить его и помогать мыться.

Урс попросил Калли подозвать Валида.

– Как твоя нога, копейщик? – спросил Урс, лежа ничком на подстилке.

Валид, охнув от боли, опустился, а точнее, упал на землю рядом с товарищем.

– Не знаю, смогу ли я когда-нибудь ходить.

Он поднял взгляд на Калли. Она сочувственно посмотрела на него, и Валид с благодарностью улыбнулся.

Все трое некоторое время молчали. Затем Урс сказал:

– Напрасно я помешал тебе пойти за дочерью.

Глаза Калли расширились от удивления, но Валид яростно замотал головой.

– Нет, ты был прав. К тому времени, как я бы ее нашел, Сородичи ушли бы слишком далеко, и, повстречай мы Орду, нас бы запросто убили.

– Послушай, что я сейчас тебе скажу. Боюсь, ты меня возненавидишь. – Ловчий вздохнул. – Почему мы каждое лето возвращаемся на север?

– Мы всегда так делаем, – не задумываясь, ответил Валид.

– Да, но почему? Зимой здешние места богаты дичью. Может, здесь и летом не хуже. Мы ведь никогда не оставались на лето. Зато мы знаем, как труден путь сюда и обратно. Зачем лишний раз подвергать себя опасности? Почему бы не остаться здесь – выслеживать стада, охотиться, собирать фрукты? Зачем два раза в год проходить по границе земель Орды, рискуя жизнью?

Калли затаила дыхание. Если Сородичи не вернутся на север, она больше никогда не увидится с Мором и не узнает о его судьбе. А если они все-таки вернутся, то Валид и Грат разыщут Мора и убьют. Возможно, Калли сумеет убедить Валида, что Лира сбежала не из-за Мора, но остановить Грата ей не удастся.

– Ты считаешь, что мы должны остаться на лето здесь, – подытожил Валид.

– Да, – сказал Урс. – Будем жить по-старому, идти следом за стадами и больше не вернемся на север.

Калли отвернулась и беззвучно зарыдала.

– Ты первый, кому я сказал, – мягко добавил Урс. – Из-за дочери.

– Из-за дочери? – Валид устремил на Урса грустный взгляд. – Урс, мы ведь оба знаем, что ее уже нет в живых.

Сначала Деникс заметила дикарей. Их было трое, вдалеке, и они бежали в другую от нее сторону. Деникс ничто не угрожало, и тем не менее от одного их вида у нее волосы встали дыбом.

Потом она заметила девушку. Она была моложе Деникс – на вид не больше шестнадцати – и бежала со всех ног, явно охваченная страхом. Деникс все поняла.

Ее взгляд, смерив расстояние между охотниками и жертвой, остановился в точке, в которой они настигнут девушку. Жить ей оставалось недолго.

– Не сдавайся. Не останавливайся, – прошептала Деникс.

Она провела рукой по едва округлившемуся животу. Это не ее дело. Нельзя подвергать опасности неродившегося ребенка.

И все-таки Деникс рысью пустилась вперед, прикидывая, в каком месте перебежать дорогу Орде. Похожий трюк она уже проделывала с Сородичами. Вот и теперь она неожиданно выбежит на дикарей, а те бросятся за ней в погоню, заметив, что новая жертва ближе и – на первый взгляд – неповоротливее. Потом Деникс потихоньку станет наращивать скорость, уводя их как можно дальше от бедной девчушки.

А ее, Деникс из племени Волколюдей, никому не догнать.

Заметив впереди опушку леса, Лира бросилась туда, надеясь спрятаться среди деревьев. Ноги подкашивались, она совершенно выбилась из сил. Обернувшись на своих преследователей, Лира в изумлении увидела, что их и след простыл. Куда они подевались?

Сперва лес показался ей незнакомым, но вскоре она вышла к ручью и сориентировалась. Ниже по течению находилось летнее поселение. Лира с облегчением вздохнула, чувствуя, как слабеет. Зато она дома.

Когда Лира пришла к своей пещере, уже сгущались сумерки. Ее рисунки плясали в отблесках факела, и, глядя на них, Лира расплакалась. Она не стала разводить костер, просто оставила факел у входа и прежде, чем закатилось солнце, уснула глубоким сном без сновидений.

На следующее утро Лира отправилась в летнее поселение. Странно было ходить по опустевшему лагерю среди холодных кострищ, не слыша гомона людей, их смеха, песен. Не чувствуя запаха еды.

Лира развела костер и машинально помешивала угли, не представляя, что ей делать дальше. Никогда в жизни она не чувствовала такой сокрушительной усталости. Надо найти Мора – он обосновался где-то выше по течению ручья. Надо предупредить его, что на север пришла Орда.

В конце концов Лира снова уснула.

Мор улыбнулся, глядя, с каким восторгом резвится Собака, выбежав поутру из пещеры.

Хочешь жить с нами, спросил Сайлекс, вожак Волколюдей. Соплеменники Мора изгнали его из-за какого-то проклятия, которого никогда и не было, а теперь чужой человек готов дать ему приют. Мор с трудом сдерживал чувства. Когда к нему вернулся дар речи, Мор ответил, что слышал, будто Волколюди живут в движении, перемещаясь за волчьей стаей, и чаще бегают, чем ходят. Сайлекс и его сыновья подтвердили, что это так.

– Тогда я не смогу с вами жить, – горько сказал Мор, указав на больную ногу.

Спустившись вниз по течению, Мор уловил запах дыма. Он до того привык, что здесь всегда тянет дымом из поселения Сородичей, что сперва даже не понял, что это означает.

В поселении кто-то был.

Неужели вернулись Сородичи? Среди зимы? Нет, невозможно. Робкие? Орда? Еще кто-нибудь? Мор безотчетно сжал копье покрепче.

Подойдя ближе, Мор остановился и шепотом велел Собаке не сходить с места. Собака забеспокоилась, но эта игра была ей знакома – они играли в нее много раз. Порой человек уходил надолго и так далеко, что Собака поскуливала, не чувствуя его запаха, и все-таки послушно ждала.

Мор крался по хорошо знакомой ему местности. Здесь, среди зарослей, прошло его детство, и он еще помнил, как пробраться в лагерь незамеченным.

В центре лагеря горел костер. Мор затаил дыхание: рядом с костром спала женщина.

Услыхав его шаги, она очнулась, протерла глаза и улыбнулась ему.

– Мор, – просипела она, – я знала, что ты придешь.

Валид смастерил себе посох точь-в-точь как у Альби, и тем не менее всякий раз, как он двигал раненой ногой, его лицо искажалось от боли. Однажды утром он, прихрамывая, решительно куда-то направился, покинув лагерь, и Калли последовала за ним.

Проторенная тропа пролегла через редкую рощицу и вела сквозь высокие, в человеческий рост, кусты, густые травы вокруг которых были примяты. Калли как раз собиралась окликнуть Валида, когда с левой стороны вдруг послышались голоса, и из-за кустов вышли Рене и Пэллок.

По тому, как непринужденно лежала рука Рене на плече Пэллока, было совершенно ясно, что они близки. Все трое, замерев, смотрели друг на друга, как испуганные олени. Рене в замешательстве подыскивала слова; Пэллок, казалось, вовсе утратил дар речи. В наступившей тишине было слышно, как костыль Валида глухо постукивает на пыльной тропе.

Калли вспомнились давно ушедшие времена. Она слишком хорошо знала, что мужчина и женщина могут полюбить друг друга вопреки любым обстоятельствам и законам племени. Она давно не жена Пэллоку. Рене – вдова и, кроме того, ее лучшая подруга. Калли медленно подняла руки, показав раскрытые ладони в знак приветствия.

– Здравствуй, Рене, – негромко поздоровалась она, повернулась и поспешила догонять Валида.