Глава 5

– Булочки? – переспросил Ардженти, когда экипаж направился по Четвертой авеню.

– Да, – ответил Джеймсон. – Луиза Берентон дважды в неделю покупала ячменные булочки в одной и той же пекарне. Возможно, Джосайя Берентон хранил традицию чая с молоком, привезенную из родного Корнуэлла.

Сидя напротив него, Финли настороженно подался вперед. Рядом с ним сидел Лоуренс. Ассистент патологоанатома увлеченно разглядывал фасады домов и витрины магазинов, проплывавшие мимо, но Джозеф знал, что он не пропускает ни единого слова.

Прямо из дома Берентона Финли и его помощник направились на Малберри-стрит, чтобы забрать Ардженти из полицейского участка. Не хотелось терять ни минуты и поскорее допросить местного пекаря, пока у него не закончилась мука, из которой были изготовлены и распроданы те самые булочки.

Они изменили обычный порядок расследования, чтобы отложить на потом опрос Джосайи Берентона и его прислуги инспектором Ардженти. Однако когда они направились в пекарню, Джозеф вдруг сильно забеспокоился. Возможно, это произошло потому, что нарушился привычный порядок расследования, но, вполне вероятно, еще и из-за того, что прошло всего два часа после его разговора с Майклом Тирни. Несмотря на изначальные разногласия с Джеймсоном, у них с инспектором сохранились совершенно открытые отношения, и благодаря такой открытости между ними установилось полное взаимоуважение.

Однако именно в этом вопросе Джозеф никак не мог согласиться с Финли. Репутация инспектора на Малберри-стрит во многом была построена на антикоррупционной основе. В отличие от многих его предшественников, он не брал взяток и не поддавался угрозам.

Тем не менее договоренность с Тирни оставить в покое магазин его жены, пусть даже и негласная, все же была коррупционным случаем. Услугой за его положение. И теперь, повстречавшись с Майклом лично, Джозеф снова воспользовался своим положением, чтобы их договоренность продолжилась.

Ардженти взвесил значимость визитов в пекарню.

– Если она каждую неделю посещала одну и ту же пекарню, то почему отравилась только теперь?

– Возможно, на этот раз мука поступила откуда-то из другого места, – предположил Финли.

– Возможно. Но если те же самые булочки ели Джосайя и его младшие сыновья, почему ничего не случилось с ними?

– Такое часто случается. Отрава может содержаться в небольшом кусочке или даже в нескольких зернах, а в остальном все чисто. На мельницах и в пекарнях часто водятся крысы. Возможно, здесь имели место и крысиный яд, и разносимая крысами инфекция.

– Кажется, вы сказали, что естественная инфекция исключена из-за отсутствия лихорадки.

– Это маловероятно, но возможно. Существует множество разновидностей инфекций, при которых температура тела не повышается, и постоянно появляются все новые виды. Особенно среди портовых крыс, куда привозится зараза со всего света, и выявить ее становится все труднее.

На минуту Ардженти задумался, и в это время у поворота на Бликер-стрит мимо них проехал угольный фургон.

– Крысиный яд? – переспросил инспектор. – Насколько я знаю, среди его компонентов есть мышьяк, и мы уже его проверили.

– В тридцати процентах крысиных ядов он действительно содержится. Но теперь чаще используется стрихнин. И многие стрихниновые соединения до сих пор полностью не изучены и трудно определяемы, – возразил Джеймсон.

– Если точно, сорок три стрихниновых соединения, – вмешался Лоуренс. – А сорок мышьяковистых соединений по-прежнему недоступны для тестирования.

– Да, Лоуренс совершенно прав, – подтвердил криминалист. – Нет сомнений, что тест Марша, который мы провели у ранее погибших девушек, надежен.

Джозеф повел бровью.

– Полагаете, такая связь действительно вероятна?

– Да, полагаю. Хотя до сих пор доказательств этого у нас было мало. Следует напомнить себе, что, несмотря на отсутствие какой-либо взаимосвязи между слугами семейств и жертвами, вариант убийства отпадает. Здесь вернее всего просматриваются естественные причины.

Удобство такого объяснения состояло и в другом, подумал Ардженти. На настоящий момент пять мертвых девушек из элитных семей были, вероятно, отравлены. Слухи стремительно раздувались, а заголовки в прессе по последним трем жертвам стали чрезвычайно тревожными. Нью-Йорк охватила паника, так что мэр города Уоткинс и комиссар полиции Лэтам все настойчивее требовали раскрытия дела.

Тем не менее две вероятные версии случившегося выглядели весьма противоречиво. Если девушки пали жертвами убийцы, то число жертв приравнивало это дело к последнему громкому расследованию по делу Юджина «Потрошителя» Дава. Но те случаи, помимо жестокости нападений, объединяло то, что все жертвы были простыми проститутками. Теперь же гибли дочери городской элиты. Негодование общественности нарастало, все решительно требовали ареста убийцы.

Если же причины смерти будут признаны естественными, ситуация успокоится и станет частью статистики. Джозеф невольно подумал о том, что если б эта статистика касалась городских бедняков, ее никто не заметил бы. За последний месяц эпидемия холеры унесла жизни двадцати восьми человек, проживавших всего в трех кварталах от того места на Мотт-стрит, где он находился. Каждый месяц в трущобах и работных домах сотни умирали от тифа, дифтерии, истощения и туберкулеза, а в Сити-холле никто даже бровью не повел. Обыденная городская жизнь и смерть…

– Скоро узнаем. Пекарня Алгонкина, – произнес Ардженти, взглянув в записную книжку. – И если во всех случаях причина смерти естественная, то выяснить придется лишь то, почему жертвами стали только девушки из богатых семей.

Джеймсон на это лишь криво улыбнулся.

– Либо здесь другое объяснение: имели ли место быть другие бесчисленные случаи, которые прошли незамеченными, потому что жертвы не принадлежали к таким знатным семьям.

Устремив взор вдаль, инспектор кивнул. По крайней мере, они сошлись в том, что существует разница в отношении к элите и беднякам.

Двое мальчиков поначалу не заметили тело на темной аллее, приняв его за кучу хлама у дорожки.

Здесь, в юго-восточной части района Бауэри, было много аллей, где они обворовывали живых, а не бездыханных, поэтому к телу мальчишки подкрались очень осторожно.

Они входили в банду молокососов. Одному из них было тринадцать лет, другому едва исполнилось четырнадцать. Достаточно рослые, оба подростка могли справиться со взрослым, но не слишком крупным и сильным мужчиной. Вооруженные дубинками, они больше рассчитывали на неожиданность. Нападая в темноте на всех, кто отваживался срезать путь через эти аллеи, пацаны быстро исчезали в кустах.

Подойдя ближе, малолетние грабители разглядели женщину. Один из них сдернул с нее шаль, и стало видно, что одета она в дорогую одежду. Наверное, дама с Северного Манхэттена или проститутка. Но так наряжались только проститутки высшего класса, из клубов в Тендерлойне, а не работающие здесь, в Бауэри.

– Думаешь, она еще живая? – спросил младший из мальчиков, подметив, как посинело лицо женщины от ночного холода.

Старший поднес тыльную часть ладони к ее губам и почувствовал слабое теплое дыхание.

– Думаю, живая. Но не особенно.

– Наверное, прихлопнули за деньги. Кто-то побывал здесь до нас?

– Щас узнаем. – Старший быстро обыскал незнакомку, нашел кошелек во внутреннем кармане ее жакета и достал из него хрустящие десятидолларовые купюры, а потом, порывшись в кошельке, выловил еще шесть серебряных долларов. Неплохая добыча, раза в четыре или пять больше их обычного улова… Улыбнувшись, подросток заметил, что его молодой приятель насупился, переводя глаза с денег на беспомощное тело. – Не дрейфь. Ей это больше не понадобится.

Он сунул кошелек в карман и отступил на шаг, готовый сбежать.

Но его юный напарник со все еще озабоченным лицом сделал шаг в другом направлении.

– Надо хотя бы кому-нибудь сказать про нее. На холоде она долго не протянет.

– Ты с ума сошел? Хочешь, чтобы нас сцапали? – возмутился старший из мальчишек, но, видя, что его приятель сделал еще шаг и посмотрел в сторону главной аллеи Бауэри в сорока ярдах, понял, что тот настроен решительно. – О’кей, догони меня в трех кварталах отсюда на Монтроуз-стрит.

Лайам Монэхэн потянул железный рычаг, и электролебедка потащила люльку вверх.

Первые несколько этажей все шло нормально, но после ему стало сильно не по себе. Сетчатый бортик был только с трех сторон люльки, а ее передняя часть была совершенно открыта, и Лайам вдруг вспомнил, что никогда не поднимался выше пятого этажа. Это был лишь второй его визит сюда, и в последний раз его встреча с Тирни и инженером-строителем произошла на третьем этаже.

Когда люлька достигла девятого этажа, Монэхэн закрыл глаза, будучи не в силах вынести головокружительную высоту.

Погрузившись во мрак, он почувствовал, как сильно гуляет вокруг него ветер, раскачивая его из стороны в сторону. Или это начала раскачиваться от ветра люлька? Лайам снова открыл глаза, испугавшись, что потеряет равновесие, упадет и разобьется.

Пришлось еще и считать этажи, чтобы вовремя потянуть за рычаг и в нужный момент остановить лебедку. Тирни сказал, что этажей тут сейчас восемнадцать; остальные еще не достроены.

Остаток пути Лайам стоял, вцепившись в бортик, и считал этажи, прищурив глаза. Он чуть не обсчитался этажом, когда заметил Майкла, сидящего за большим столом, и потянул рычаг слишком поздно. Люлька остановилась на два фута выше пола восемнадцатого этажа.

– А, ты здесь! – произнес Майкл. Заметив, что Монэхэн нервничает и не знает, как преодолеть небольшое расстояние между люлькой и полом, он крикнул: – Просто спрыгни! Люлька с трудом перемещается на короткие расстояния, она может просто дернуться и сбросить тебя.

Лайам покрылся холодным потом, а от ехидной улыбки Тирни ему стало еще хуже. Наконец, он собрался с духом и прыгнул на этаж, упав на колени. Выпрямившись и отряхнувшись, заметил в тени в нескольких ярдах от стола Майкла еще одного человека.

– Прекрасное изобретение, – произнес Тирни. – Такая же электрическая сила будет поднимать лифты, когда здание построят.

Монэхэн молча кивнул. Сцена была сюрреалистичная: на столе мерцала маленькая масляная лампа, освещая совсем небольшое пространство вокруг, а человека позади стола по-прежнему нельзя было разглядеть. Майкл ладонью указал на панораму города под ними.

– Говорят, что скоро все газовые светильники заменит электричество.

– Слышал такое, – сказал Лайам, постепенно приходя в себя и чувствуя, как отпустило спазм, скрутивший его желудок.

– Когда достроят последние четыре этажа, это будет самое высокое здание в городе. – Тирни указал в сторону позади Монэхэна. – Но даже теперь оно наравне с Уорлд-билдинг.

Поправив очки, Лайам оглянулся в сторону Уорлд-билдинг и Бруклинского моста. Вид был захватывающий, но всего через несколько секунд его затошнило.

– Знаешь, сколько людей погибло при строительстве Бруклинского моста? – спросил Майкл.

Монэхэн пожал плечами.

– Знаю только, что немало.

– По официальным данным, двадцать восемь, а по неофициальным – почти сорок. И среди них много ирландских парней, много всяких Мерфи и Квинсов. У некоторых даже имен не было. Записали их как «неопознанных». Опасное дело.

Почувствовав на себе взгляд Тирни и заметив его кривую улыбку, Лайам не мог понять, издевается тот над ним или нет. В империи Тирни роль Монэхэна поначалу ограничивалась делами управляющего, но когда десять месяцев тому назад его главный громила, Том Броган, попал за решетку, на него повесили еще и эти обязанности. Ветер чуть не сдул несколько листов со стола Тирни, и тот придержал их рукой.

– Тебе надо кое с кем встретиться, – продолжил Майкл и, не оборачиваясь, кивнул, словно только теперь вспомнив о присутствии еще одного мужчины. Тот вышел из тени, и Монэхэн впервые разглядел его. – Билл Гриффин, наш новый человек на Малберри-стрит, после того как Маккласки ушел на новые хлеба. Он возглавляет новый отдел «Борьбы с проституцией и азартными играми», чтобы нам легче было вести клубные дела.

– Рад познакомиться, – сказал Лайам.

Гриффин протянул ему руку, и он пожал ее. Тучный, но не сильно высокий, заметил Монэхэн; возможно, лет под сорок.

– Лайам следит за Элли Каллен, – сказал Тирни.

– Да, в этом направлении надо работать, – ответил Билл. В наступившей тишине Майкл кивнул, и он решил, что можно продолжить. – Как… как я уже сказал мистеру Тирни, нам может пригодиться возможная связь мисс Каллен с Финли Джеймсоном. Особенно если, как вы надеетесь, это обстоятельство будет раскрыто на предварительном слушании.

– Значит, чем больше этой информации дойдет до Тео Кина, тем лучше, – произнес Тирни, переведя взгляд с Монэхэна на Гриффина. – Благодарю вас.

Биллу потребовалась секунда, чтобы понять, что это был знак ему уходить.

– Да… конечно, – кивнул он. – Благодарю вас, джентльмены.

Он коснулся кончиками пальцев своего котелка и спустя минуту той же рукой повернул рычаг лебедки, чтобы спуститься в открытой люльке.

Как только он скрылся из виду, Лайам поделился с главарем банды подробностями своей слежки за Элли Каллен:

– Она стала реже посещать клуб на Сорок первой улице. Больше времени проводит в женском приюте на Вустер-стрит в центре Бет Джекобс.

Тирни задумчиво кивнул.

– Поскольку она главный свидетель, такая информация поможет Тео Кину, если он сделает упор на том, что у нее дурная репутация. Можно выставить ее как ненадежного свидетеля. Но этот Гриффин предлагает новый поворот в отношении Джеймсона. Стало быть, она все еще встречается с этим франтом?

– Да. Они регулярно видятся за ланчем и обедают вместе. И иногда вместе посещают приют, – рассказал Лайам и, спохватившись, добавил: – О, на днях они вместе были в новом бурлеск-клубе «Фантейл» на Сорок четвертой улице.

Майкл повел бровью. Новое увлечение женскими приютами может помешать в их деле, но визит в бурлеск-клуб, особенно вместе с Джеймсоном, сильно поможет Кину. Он глубоко вздохнул.

– Недавняя короткая встреча с Ардженти сулит нам немало проблем. Кое-кто собирается давить на Фаджиани без моего разрешения, и кто-то пришел на помощь Фаджиани, выгнав налетчика.

Монэхэн поднял брови.

– Но если вы не санкционировали никаких действий против Фаджиани, имеет ли значение вмешательство кого-то еще?

– Для тебя и меня – нет, но на уличном уровне – совсем другое дело. Мы с тобой знаем, что я не давал никаких распоряжений против Фаджиани, но тот об этом не знает, и Ардженти тоже, если верить тому, что он сказал на днях, и никто на улице, до кого может дойти эта история. Они думают, что это был один из моих людей, а рыцарь в сияющих доспехах его победил. Хорошо бы не только узнать, кто хотел испытать меня, но и зачем…

Джеймсон заметил, что ответы Сэмюэля Алгонкина на вступительные вопросы Ардженти были осторожными, и поэтому вмешался в разговор:

– Несмотря на то что сегодня мы пришли к вам в связи со случаем Луизы Берентон, основная причина гораздо шире, поскольку имеются несколько схожих эпизодов. Учитывая, что расстояния между местами их проживания слишком большие, маловероятно, что именно вы поставляли свою продукцию в остальные семьи.

Джозеф кивнул и заключил:

– Да, в самом деле. Многие случаи произошли в других частях города, где имеются свои, местные пекарни. Поэтому нас больше интересует не конкретно ваша или другие пекарни, а то, с чем они все связаны, – например, поставщик муки, который мог снабжать и других тоже.

– Понимаю, – успокоился Алгонкин и на минуту задумался. – У нас три поставщика, потому что мы не хотим полностью зависеть от главного поставщика Маттьесона.

– Конечно, наиболее важен тот, из чьей муки были приготовлены ячменные булочки, проданные сегодня утром Луизе Берентон. Если только возможно это определить.

– Да, полагаю, я смогу. – Алгонкин посмотрел на кипу канцелярских книг на столе, подошел к ней, достал гроссбух, перелистал несколько страниц и уперся пальцем в середину одной из них. – Сегодня утром ячменные булочки выпекались в третьей печи. И да, поставщик этой партии муки – именно Маттьесон.

– У вас есть их адрес? И к кому там лучше всего обратиться? – спросил Ардженти.

– Ну конечно. – Владелец пекарни написал несколько слов на клочке бумаги и протянул его полицейскому через стол. – Петер Симпкинс, менеджер. Уверен, он поможет в расследовании.

Джеймсон поправил шарф на шее. Было невыносимо жарко. Контора Алгонкина располагалась позади магазина, а сбоку находилась пекарня. Окно, выходившее в небольшой дворик, несмотря на жару, было закрыто. Финли подумал, что Алгонкин не хотел, чтобы они услышали в открытое окно крысиную возню. Он взглянул в сторону пекарни.

– Позволите ли вы нам взять из мешка образец муки, из которой были приготовлены ячменные булочки сегодня утром? – попросил криминалист.

– Да, конечно, мешок уже почти пуст, но там еще осталось немного. Мы выбрасываем их в конце дня.

Джеймсон кивнул.

– Еще хотелось бы знать, что вы используете против грызунов? Цианитовые или мышьяковистые средства?

– У нас нет ни крыс, ни тараканов, – быстро ответил Алгонкин; возможно, слишком быстро. На воре шапка горит…

– Да, конечно, – сухо улыбнулся Финли. – Но, возможно, в какой-то момент они вам докучали или городские санитарные службы настояли на борьбе с ними. Если говорить о переносимой паразитами инфекции, то с вашей стороны было бы необдуманно не принять никаких мер.

Алгонкин быстро поправил воротничок рубашки, словно ему вдруг стало душно.

– Понимаю. Когда у нас недавно возникли некоторые проблемы, кажется, мы использовали средство, содержащее стрихнин.

Джеймсон переглянулся с Ардженти. На подъезде к пекарне он упомянул, что в последние мгновения перед смертью у Луизы Берентон резко изогнулась спина и что это случается при отравлении стрихнином.

Джозеф снова взглянул на листок бумаги, протянутый Аглонкином.

– Пока мы не обратились к Петеру Симпкинсу за списком клиентов Маттьесона, не припомните ли вы кого-то из них?

– Ну… парочка местных, братья Джексон и Галлен. И еще четверо или пятеро, если мне не изменяет память, – ответил хозяин пекарни.

– Благодарю. – Ардженти кивнул в сторону блокнота на столе, намекая, что было бы неплохо записать эти имена.

Алгонкин написал восемь имен и протянул ему листок.

– Вот, пожалуйста. Надеюсь, это поможет, но у Петера Симпкинса будет полный список.

– Надеемся. Спасибо.

– Похоже, сегодня день списков, – прибавил Джеймсон, достав из внутреннего кармана листок, и протянул его владельцу пекарни. – Взгляните, есть ли среди этих фамилий ваши клиенты?

Это был список жертв, но Алгонкин догадался об этом, лишь когда прочел последнее имя Луизы Берентон, и слегка покраснел.

– Нет, боюсь, я никого не знаю, кроме Берентон, – произнес он, взмахнув рукой, словно извиняясь. – Хотя, конечно, у нас бывают многие, имена которых никто не знает.

– Да, конечно, – согласился Финли.

Последние вопросы Ардженти вертелись вокруг времени визита Луизы Берентон в тот вечер, а также вокруг того, кто еще покупал булочки и что еще было приготовлено из этой муки. Потом следователи отправились вместе с Алгонкином в пекарню, взять на пробу остаток муки, от которой, возможно, умерла Луиза.