Глава 3

Пока экипаж ехал по Четвертой авеню, Лоуренс ввел Джеймсона в курс дела: семнадцатилетняя девушка внезапно слегла с симптомами, схожими с теми, что наблюдались у четырех других девушек.

– Вернее сказать, с отсутствием симптомов, – перебил его Финли, досадливо улыбнувшись. – Она из такой же семьи?

– Да. Состоятельные родители. Луиза – старшая дочь банкира Джосайи Берентона. На данный момент, по всем статьям, самого богатого в Америке и даже претендующего на аристократическое происхождение, – рассказал его помощник. – Говорит, что его корни можно проследить до первых четырехсот переселенцев.

– Понимаю. – Джеймсон на мгновение задумался. – Возможно, следует поискать связь в этом направлении. Поговорю об этом с инспектором Ардженти.

– Не уверен, что это имеет значение, поскольку сомневаюсь в точности заявления. Я не припоминаю никаких Берентонов среди первых четырехсот европейских переселенцев в Америке. Если только имеется связь по женской линии.

Экипаж застрял в дорожной пробке, и криминалист посмотрел вперед. Казалось, что с каждым днем город становился все более загруженным. Шесть или семь экипажей впереди стояли в ожидании, пока в электротрамвай садились пассажиры. В городе пока работали всего три линии трамваев, заменивших традиционные конки, и от этого уже возникло много неудобств. Основная часть городского транспорта до сих пор не могла к ним приспособиться.

Обычно из клуба «Фантейл» Финли увозил Лоуренс в своем экипаже, но поскольку для осмотра девушки требовалась помощь ассистента, тот нанял городской экипаж.

Пока Джеймсон разглядывал транспорт впереди, экипаж продолжил движение. Всего пять девушек, если симптомы и результаты анализов этой, последней жертвы, схожи с результатами остальных… Взгляд врача скользнул по тротуарам с обеих сторон улицы, где толпа пешеходов была такой плотной, что иногда люди шли по проезжей части. Но сколько еще будет таких жертв? И о скольких случаях с недвусмысленными симптомами они пока ничего не знают? Он взглянул на карманные часы.

– Приблизительно в какое время наступила смерть? – спросил Финли. Поскольку Биделлу пришлось забирать его из клуба, имелась некоторая задержка во времени.

Лоуренс тоже с минуту разглядывал сцену на дороге. Человек редкой памяти, способный поминутно восстановить события в деталях, он вдруг неуверенно задумался.

– В том-то и дело, что до сих пор не ясно, действительно ли она мертва, – сказал он, наконец.

Джеймсон повел бровью.

– Звучит как-то странно. В «Бельвю» знают, что моя помощь требуется при вскрытии.

Биделл сделал глубокий вдох.

– Посыльный из «Бельвю» дословно сказал следующее: «Доктор Сорвенсен полагает, что сделал все возможное для спасения этой девушки. И теперь крайне важно мнение другого специалиста по таким случаям».

После обеда атмосфера в доме Ардженти сильно изменилась. Но, возможно, это случилось потому, что София решила рассказать Джозефу о визите людей Тирни к ней в магазин только после того, как он поест.

До обеда с верхнего этажа слышались голоса двух мальчиков, Марко и Паскаля, игравших там перед тем, как сесть за выполнение домашней работы. Потом звучало лишь пианино, на котором упражнялась Ориана, дочь Джозефа и Софии, старавшаяся использовать каждый момент, чтобы подготовиться к грядущему сольному концерту. А еще с кухни доносились тихий шум кастрюль и голос хозяйки дома, отдававшей последние указания к обеду.

Через десять минут после обеда, уложив мальчиков спать, миссис Ардженти дождалась, пока Ориана уйдет в другую комнату, и отважилась поднять неприятную тему. Во время ее рассказа лицо мужа помрачнело, и, когда она закончила, он молчал еще около минуты. Повисла гробовая тишина, но в тяжелом молчании между ними безмолвно прозвучало: «Ты обещал, что люди Тирни не появятся в моем магазине, особенно перед судом над Броганом. Ты обманул меня». Джозеф предал ее.

Мгновение он сидел, уставившись в стол, а потом взглянул жене прямо в глаза.

– Ты говоришь, что вошла туда в последний момент. Фаджиани уверен, что это был человек Тирни?

– Да, мне показалось, что уверен, – ответила женщина. – Похоже, он говорил о поставках Брунеры и о том, почему так много товара все еще поступает к Фаджиани.

Ардженти кивнул. Только Тирни мог иметь отношение к подобным индивидуальным каналам поставок.

– Он назвал имя? – спросил Джозеф.

– Нет, не назвал. По крайней мере, Антон не помнит.

– А как он выглядел?

– Где-то лет под тридцать, в сером костюме, с тяжелым ирландским акцентом.

Хозяин дома снова кивнул. Детали совпадали.

– Антону сильно досталось?

– К счастью, нет. Всего лишь синяк на плече и легкий испуг. – София покачала головой, и лицо ее стало еще более мрачным. – Но было бы еще хуже, если б на помощь Антону не пришел один мужчина.

Джозеф изогнул бровь. Его жена поискала в кармашке блузки визитную карточку и протянула ее ему через стол. Очевидно, миссис Ардженти держала ее там наготове.

– Очень благородно с его стороны, не испугался наглеца, – произнес ее супруг, читая визитку: «Энцио Маччиони, поставщик деликатесов». – Но не рискованно ли ему так открыто противостоять людям Тирни?

Минуту София думала над этим вопросом.

– Полагаю, рискованно, – согласилась она. – Но ведь сперва придется отыскать его. Этого человека я никогда прежде не видела в наших местах. Он не представился, пока не разделался с человеком Тирни.

– Проблема в том, что человек Тирни обязательно вернется. И тогда рядом не будет никого, чтобы спасти Антона. – Джозеф вздохнул, и внезапно ему в голову пришла новая мысль. – А если он придет снова, и в магазине ты будешь одна? Что тогда?

София не ответила, а лишь с тревогой посмотрела в сторону, слегка прикусив нижнюю губу. Ардженти подумал, что именно поэтому она ему все и рассказала. Хотела не просто упрекнуть его в том, что он ошибся, полагая, что Тирни не станет давить на Фаджиани лишь потому, что в магазине работает его жена, но надеялась, что он сможет как-то задобрить Тирни, чтобы тот оставил их в покое. Возможно, она не хотела просить открыто, думала, что это было бы неделикатно. Прежде миссис Ардженти никогда не вмешивалась в его полицейские дела. Джозеф взмахнул ладонью.

– Может быть, он просто решил прекратить все поставки через Брунеру и заморить Фаджиани голодом.

– Ах, мистер Маччиони сказал, что мог бы в этом помочь. Когда Антон пожаловался на нерегулярные поставки, он упомянул, что у него отличные связи в Италии не только по оливковому маслу, сырам и пармской ветчине, но и по другим итальянским деликатесам. Признался, что потому и зашел в магазин Фаджиани, что хотел узнать, в чем тот нуждается.

– Какой-то универсальный спаситель, и по всем фронтам…

– Да, похоже, так и есть.

Когда Финли Джеймсон прибыл в дом Берентонов, дыхание юной Луизы едва прослушивалось, а зрачки ее были полурасширены и слабо реагировали на свет.

– Как долго она в таком состоянии? – спросил он доктора Сорвенсена.

– Последние четыре или пять минут. Короткое время дыхание было сильно учащенным, а потом резко замедлилось, – сообщил тот. – Это зафиксировано другими.

При упоминании о «других» Джеймсон заметил присутствие Джосайи Берентона и одной из горничных, заглядывавших в полуоткрытую дверь позади него.

– Мне потребуется несколько полотенец и холодная вода, – произнес Финли, слегка обернувшись к ним. Горничная умчалась прочь, а Берентон не сдвинулся с места. – Боюсь, мне придется остаться с вашей дочерью наедине, если вы не возражаете.

В знак согласия хозяин дома рассеянно кивнул, и Лоуренс, пройдя к двери, захлопнул ее. Как только дверь закрылась, Джеймсон повернулся к Сорвенсену.

– Вы сознаете, сколь странно мое присутствие у постели больной, пока она жива?

– Да, и я благодарен вам. Но решение это далось мне с трудом. На мой взгляд, я сделал все, что мог. Вспомнилось последнее заседание в «Бельвю», когда вы сказали, что девушки погибли от чего-то, не оставляющего никаких следов в крови. Поэтому я решил, что чем раньше… – Под пристальным взглядом Финли доктору Сорвенсену стало не по себе. Он замялся и секунду спустя добавил: – Может быть, двое опытных специалистов гораздо лучше, чем один, а в таких вопросах кто может быть лучше, чем вы?

– Ладно. Что у вас с анализом крови? – спросил Джеймсон, переведя взгляд на пациентку. – И какое артериальное давление?

– Сто пятьдесят два на девяносто семь.

– Когда измеряли?

Сорвенсен посмотрел на карманные часы.

– Одиннадцать минут тому назад.

Лоуренс приготовил шприц и передал его Финли.

– О’кей, – кивнул тот. – Измерьте теперь, если хотите; проведем сравнение.

Джеймсон обождал, пока Сорвенсен наденет девушке манжет сфигмометра и накачает его, перед тем как ввести иглу в вену и взять образец крови. Обычно давление манжета отвлекало от ощущения укола, но криминалист сомневался, что в таком состоянии Луиза Берентон вообще что-либо ощущала.

– Сто шесть на семьдесят два, – объявил Сорвенсен через мгновение.

Сделав забор крови, Джеймсон кивнул и протянул шприц своему ассистенту. Как и в других случаях, высокое кровяное давление резко упало, существенно ниже нормы. Словно тело вдруг отказалось от борьбы против того, что ему угрожало.

– А прежде высокое давление сопровождалось учащением дыхания? – уточнил Финли.

– Да, более или менее, – подтвердил его коллега. – Так случилось всего за две минуты до последнего эпизода. До этого дыхание было тяжелым и затрудненным, а потом минуты на три или четыре стало сильно учащенным.

Джеймсон прикоснулся ко лбу Луизы. На ощупь он был прохладным – никакой лихорадки.

– А температура тела? – продолжил он расспросы.

– Девяносто восемь и восемь – девяносто восемь и семь, – ответил Сорвенсен. – Измеряли с интервалом в четыре минуты сразу после моего прибытия.

Финли кивнул. Во всех случаях лихорадки не наблюдалось.

– А рвотные позывы? – задал он следующий вопрос.

– Ее уже стошнило, но я попытался вызвать новую рвоту. Ее было совсем немного.

– Вы сохранили образец?

– Да. Вон там. – Сорвенсен указал на второй тазик на прикроватной тумбочке.

– Ладно. Давайте попытаемся вызвать рвоту еще раз. Теперь с добавлением хинина в слюнный раствор, на случай если мы имеем дело с инфекцией. – Джеймсон закатал себе рукава. – Попытаемся сделать что-нибудь для спасения этой девушки.