Глава 22

Юджин Самсон Дав совсем запыхался. Такой гонки у него не было с тех пор, как он преследовал одну их своих жертв в Уайтчейпеле, в Лондоне, семь лет тому назад. На углу одной из улиц он заприметил подходящую проститутку, но она исчезла в густом смоге. Поначалу Потрошитель стал искать ее в ложном направлении, но потом снова заметил женщину в прояснившемся тумане, уже более чем в сотне ярдов впереди. В такой туманный вечер расстояние было непреодолимым.

Но он не прекратил преследования, хотя она стремительно удалялась от него, судя по тому, что расстояние между ними совершенно не сократилось. Неожиданно она исчезла снова, и когда туман рассеялся, он заметил ее в одной из улочек. Потом ему показалось, что он увидел ее опять в другом переулке, и он снова ускорил шаг, но женщина опять исчезла.

Теперь все было точно так же, только мешал ему не туман, а толпа людей.

Увидев тележку с засахаренными орешками на Бродвее, он поразился мысли, что они появлялись только в определенных районах города – так же, как и его жертвы, проститутки с нижнего Ист-Сайда и Бауэри, и так же, как светские барышни, жертвы нового убийцы.

Дав достал карту и проверил места преступлений, быстро заметив, что большинство из них произошли в трех основных районах. Он также отметил, что в большинстве случаев преступления происходили вечером во время посещений магазинов и других заведений неподалеку от дома жертв.

Молодой возраст и то, что убитые девушки гуляли без сопровождения, сократили границы поиска.

Наконец, все маршруты жертв были регулярными, и поэтому убийца мог планировать свое преступление.

Следующие несколько дней Дав катался в экипаже или гулял пешком, исследуя районы и ища возможные жертвы.

Девяносто процентов девушек были исключены сразу. Он присматривался к молодым, хорошо одетым одиноким барышням, но часто случалось, что они с кем-то встречались. Несколько раз он замечал мужчину, издалека наблюдавшего за их перемещениями, хотя длилось это недолго.

Лишь однажды Юджин заметил человека, следившего за девушкой продолжительное время. Но в последующие два дня, вернувшись на прежнее место, преследователя этой девушки он больше не увидел.

Наконец, на Седьмой авеню он заметил, что какой-то мужчина с особым вниманием следит за шестнадцатилетней барышней. Но ему пришлось немало разочароваться, когда на следующий вечер этот мужчина был на месте, а девушка не появилась. То же самое случилось на следующий день, и он начал сомневаться в своей теории. Но когда незнакомец удалился, Дав зашел в соседнюю галантерею, а потом в аптеку, которые та девушка посещала раньше. Он описал барышню служащему аптеки и показал ему одну из только что купленых в галантерейном магазине перчаток.

– Боюсь, что она уронила перчатку у вашего магазина, когда в прошлый раз была здесь.

С минуту помощник продавца пытался сообразить, о ком он говорил.

– Ах да, конечно, мисс Пейдж, – вспомнил он, наконец. – Отдам ей, когда она придет к нам в следующий раз.

– Стало быть, она часто к вам заходит по вечерам? – уточнил Юджин. – Я так и подумал. Поэтому и решил передать перчатку вам.

– Нет, не каждый вечер, – печально повел бровью продавец.

«Неужели этот немолодой мужчина по ней сохнет? – подумалось ему. – Определенно, нет. Мисс Пейдж слишком молода для него».

– Но она действительно заходит довольно регулярно, обычно раза два в неделю, – сказал он вслух.

– Вот и славно – значит, есть надежда, что она когда-нибудь заберет свою перчатку, – небрежно кивнул Дав и вышел.

Только через два дня он снова увидел эту девушку, направлявшуюся из дома в аптеку. Все тот же мужчина проследил за ней в обоих направлениях. Но когда она появилась, Юджин заметил, что незнакомец поступил странно. Он проследовал за ней от ее дома на расстоянии, но на полпути свернул в переулок.

Поначалу Дав не знал, что делать: следовать ему за мужчиной или за девушкой? Ему снова показалось, что его теория неверна, но в итоге он решил проследить за мисс Пейдж. В конце концов, нападавшим мог оказаться кто-то еще или их вообще могло быть двое.

Когда девушка свернула на Седьмую авеню в направлении аптеки, Дав заметил в дальнем конце улицы все того же мужчину, направлявшегося к ней. Юджин сразу сообразил, чего тот хотел: он обошел квартал, чтобы выйти ей навстречу, подготовившись к безупречно случайному столкновению.

В густой толпе на Седьмой авеню Дав на мгновение потерял мужчину из вида. От неуверенности, столкнутся они с барышней или нет, у него заколотилось сердце. Если нет, придется начинать все заново.

Но когда они столкнулись, его охватило смешанное чувство: грусть за девушку, такую прекрасную и такую непорочную, в отличие от его собственных жертв, и в то же время радость, что его теория верна. Возможно, из-за того, что он посмотрел на них слишком пристально, убийца, как показалось ему, вдруг заметил его.

Дав быстро отвернулся, спрятавшись за прохожими. Когда он снова посмотрел в ту сторону, убийца стремительно удалялся сквозь толпу. Догнать его можно было только бегом, но тогда его преследование станет слишком очевидным.

Но он видел этого нового убийцу! А Ардженти и Джеймсону пока что этого сделать не удалось. Придется обождать следующих номеров газет, чтобы окончательно убедиться, что мисс Пейдж стала жертвой, и утвердиться в правильности своей теории.

– Мистер Пейдж, хотелось бы знать, знакомы ли вы с перечисленными семьями: банкир Джосайя Берентон, глава бухгалтерской фирмы Бартоломео Корбетт, фармацевтический магнат Джеральд Оттмейр, директор госпиталя «Бельвю» Кристофер Харлеш, юрист Филипп Станден из компании «Станден, Мид и Беккетт»…

Ардженти замолчал, и Джеймсон продолжил список семей, девушки из которых стали жертвами, чтобы найти связь с Сайласом Пейджем. Они уже искали такую связь между другими семьями, но безрезультатно. Инспектор оглядел просторную гостиную площадью футов в пятьдесят, обставленную в стиле эпохи Регентства с высокими потолками и галереей, в которой висели несколько портретов. Без сомнения, это были предки Пейджа, внимательно следившие, хорошо ли он управляет табачно-торговой компанией.

Подымив изысканно украшенной трубкой, Сайлас Пейдж на минуту задумался.

– У меня был кое-какой бизнес с Джосайей Берентоном раньше, и я держу несколько акций «Оттмейр и Гленнинг», как и многие другие. Но помимо этого – нет. Я никогда не пользовался бухгалтерскими услугами фирмы Бартоломео Корбетта и не обращался за юридической помощью к Филиппу Стандену.

Ардженти кивнул и подождал, пока Джон Уэлан просмотрит свои записи.

– А ваша дочь, Селия? Возможно, она была знакома с кем-то из дочерей этих семей; может быть, они общались в кругу ваших общих знакомых или на каких-то других светских мероприятиях?

Сайлас Пейдж оживился на мгновение, но быстро погрустнел, хотя и не так сильно, как в предыдущий день, когда им пришлось сообщить ему, что его дочь стала жертвой того, о ком газеты теперь писали как о «Дерзком убийце дебютанток». Вчера огонь жизни в нем угас, и теперь следователям приходилось иметь дело с остывающими головешками. Можно было бы оставить Пейджа в покое, и не только из уважения, но и ради того, чтобы его печаль не повлияла на расследование дела. Его разум тихонько угасал. Он лишь медленно покачал головой.

– Сожалею, но ничего не приходит в голову. Не думаю, что она была знакома с кем-то из этих девушек.

Джеймсон оглянулся на галерею, продолжая изучать картины: сцена на Лонг-Айленд-Бич Дениса Миллера Банкера и нечто похожее на натюрморт Харнета. Они с Джозефом недавно снова навестили семьи всех жертв с одним и тем же вопросом. Во многих случаях родственникам погибших девушек было больно ворошить старое. Многие из них начали верить, что это могла быть случайная болезнь – и вот снова призрак умышленного убийства…

Расспросы следователей зашли в тупик. Поначалу они подозревали отравление, на которое мог пойти кто-нибудь из близких жертв – родственники, друзья или слуги. Из-за отсутствия общих друзей или слуг у такого широкого круга девушек они расширили список возможных контактов. И тоже безрезультатно.

Финли сделал вдох и снова пристально посмотрел на Сайласа.

– Не припомните ли, кто мог бы затаить обиду на вашу дочь Селию или завидовать ей?

– Ни на кого не могу подумать, – покачал головой Пейдж, мрачнея. – Ради всего святого, ей было всего шестнадцать, мистер Джеймсон!

– Именно так я и думаю. Но, вы же понимаете, что я должен об этом спросить.

Спустя секунду Сайлас грустно кивнул.

– Я все понимаю.

– А как насчет вашей работы и бизнеса? Не припомните ли каких-либо завистников или недоброжелателей?

– О да… Полагаю. – Казалось, что этот вопрос сбил отца Селии с толку. – Но не более, чем у любого бизнесмена моего положения. Рискну предположить. Но какое, в самом деле, это имеет отношение к моей дочери?

Джеймсон устремил на Пейджа пристальный, полный сочувствия взгляд.

– Надеюсь, никакого. Я обошел бы и это предположение. Но опять же вынужден задать вам вопрос с целью установки возможной связи, которую мы не учли.

Во многих семьях реакция на эти вопросы была такой же. Родители с трудом допускали вероятность прямой зависти или злобы в отношении их дочерей. Однажды был упомянут ревнивый ухажер, в другой раз подумали на слугу, уволенного за кражу драгоценностей дочери, и больше ничего. Но бизнес – совсем другое; здесь могло быть сколько угодно недоброжелателей, часто слишком много, чтобы вспомнить сразу всех. Либо, боясь нежелательных последствий, главы семейств просто не хотели никаких разбирательств.

– Понимаю, – кивнул Сайлас.

– Допускаю, что вам потребуется время, чтобы вспомнить, и теперь не лучший момент для этого. – Финли посмотрел на своего помощника. Даже если Пейдж просто упомянет дюжину имен, тот запомнит их без помощи блокнота. – Не возражаете, если мой ассистент Лоуренс зайдет к вам завтра, чтобы забрать список?

– Да, конечно.

Сайлас Пейдж ответил равнодушно, автоматически, и Джеймсон еще раз посочувствовал ему. Только что потеряв дочь, он вынужден был копаться в самых неприятных делах своего бизнеса за последние несколько лет…

– Благодарю. Лоуренс завтра с вами встретится, – сказал ему Финли на прощание.

Эксперт, доставленный для изучения бумаг, папок и книг из дома Финли Джеймсона, Леопольд Нисен, в течение трех часов не поднимал головы и только попросил вторую чашку крепкого черного кофе и немного воды. Это свидетельствовало о напряженной работе. Рядом с ним горела масляная лампа, а сам он с лупой изучал каждый дюйм документов.

Единственным соучастником этого был все тот же тощий мужчина, известный эксперту лишь как Джейк. Место, где все происходило, показалось Нисену странным для такого исследования – глухая комната в доме на Виллетт-стрит. Странным особенно потому, что его ввели в дом через черный ход, а из соседней комнаты слышались приглушенные голоса, хотя оттуда никто не появлялся. Джейк принес Леопольду кофе и воду. Эксперту показалось, что этот человек, как и он сам, тоже работал по найму за соответствующую плату. Возможно, люди в соседней комнате хотели, чтобы бумаги оставались в пределах их досягаемости.

Нисена это тоже устраивало. Если бумаги и документы добыты нечестным путем, о чем он догадывался, то чем меньше людей увидят его за этим занятием, тем лучше.

Много лет тому назад он делал много такой работы непосредственно для политического управления, но когда таинственно исчезли некоторые документы по делу коррупции из Таммани-холл, от его услуг отказались. Просто в Таммани-холл лучше платили. Поэтому, когда доверие к нему как к полицейскому эксперту упало, в кругах Таммани-холл и за его пределами оно выросло. Он стал экспертом, чья надежность и молчание гарантировались соответствующей ценой.

Выпив половину второй чашки кофе, Леопольд поднял голову, рассеянно глядя на Джейка.

– Вы что-нибудь нашли? – спросил тот.

– Не уверен.

– Может быть, это код, который вам не совсем понятен?

Нанявшие Нисена люди попросили его, если ему не удастся ничего выяснить напрямую, обратить внимание на кодовые связи, слова и возможные фразы с подтекстом.

– Нет. Никаких кодов. Слова и буквы написаны просто, и думаю, что тот, кто их писал, вообще ничего не подразумевал, – сообщил эксперт. Джейк наморщил лоб, и Леопольд развернул к нему блокнот в кожаном переплете. Это был дневник Финли Джеймсона. – Смотрите сами.

Выражение лица Джейка осталось озабоченным, даже когда Нисен передал ему лупу.

– Посмотрите записи в дневнике восемнадцатого и девятнадцатого числа, – сказал Леопольд. – Там отчетливо видны отпечатки какого-то другого слова. Присмотритесь, и вы заметите целое письмо в несколько параграфов.

Джейку потребовалось время, чтобы разобрать слова, но прочитав и поняв значимость письма, он быстро поднял голову.

– Можно как-то проявить это письмо?

– Постараемся.

Как и в деле Потрошителя, в деле «Наглого убийцы дебютанток» тоже было несколько наводок. В большинстве своем это были не более чем случайные столкновения на людном тротуаре без фатальных последствий. Только две столкнувшиеся с другими людьми девушки были из общества: большинство светских барышень теперь, несомненно, оказались под присмотром. Убийца, способный незаметно настигать своих жертв на улицах Нью-Йорка, считался неслыханно дерзким.

Три человека заявились в полицию с утверждением, что стали свидетелями рокового столкновения, но лишь в одном случае время, которое они назвали, совпало со временем преступления – точное время каждого убийства никогда не упоминалось в газетах. При этом описание преступника у этого свидетеля было очень невнятным. Он не мог припомнить, был ли на человеке, столкнувшемся с девушкой, сюртук или накидка, какого цвета были его волосы и как он вообще выглядел. В памяти свидетеля осталось только то, что убийца «показался крупным мужчиной и быстро убежал от меня».

– И он не оглянулся, ни на вас, ни на жертву? – уточнили полицейские.

– Нет. Он просто убежал на Пятьдесят четвертую улицу.

Потом было то несуразное нападение на Семьдесят второй улице и такое же невнятное описание быстро удаляющегося человека. В сумерках свидетелю удалось разглядеть только черную накидку поверх темно-серого костюма.

Поэтому, когда ассистент аптекаря вспомнил о том, что два дня тому назад некий мужчина расспрашивал о Селии Пейдж, Ардженти и Джеймсон обратили на это пристальное внимание – особенно потому, что сотрудник аптеки смог дать его точное и подробное описание.

– Говорите, он был в накидке? – переспросил Финли.

– Да. Черная накидка поверх коричневого в елочку костюма, – рассказал помощник аптекаря.

Значит, небольшое изменение цвета костюма по сравнению с прежними описаниями, подумал Финли.

– А шляпа? Цилиндр или котелок? – продолжил он расспрашивать свидетеля.

– Цилиндр. Тоже черный, в тон накидке.

– А была ли у него трость?

– Не припомню. Если даже и была, то он ни разу ее не поднял, поэтому я ее не заметил.

– Не вспомните ли какие-нибудь другие особенности? Что-нибудь приметное? – вмешался Ардженти.

Ассистент аптекаря ненадолго задумался.

– Волосы у него очень волнистые и светлые, хотя на висках гораздо темнее. Усы и борода тоже достаточно темные, – припомнил он.

– Раньше вы заметили, что усы и борода у него были подстрижены и ухожены. Какого цвета они были?

– Темно-коричневые.

Джозеф немного помолчал, чтобы Джон Уэлан сделал запись, а Джеймсону в голову пришла новая мысль.

– Помимо разницы в цвете, не показалась ли вам кудрявость его волос странной в сравнении с ухоженностью бороды и усов?

Свидетель снова задумался.

– Полагаю, да, особенно теперь, когда вы об этом сказали, – кивнул он.

Ардженти и Джейсон переглянулись. Они услышали больше, чем ожидали, чтобы перейти к следующему этапу. Джозеф снова обратился к сотруднику аптеки.

– Сегодня вечером из отделения придет один из наших художников и по вашему описанию постарается воспроизвести облик мужчины, пока вы ничего не забыли.

Ассистент аптекаря учтиво кивнул. Это была не просьба.

– А перчатку, которую Селия Пейдж, вероятно, уронила возле вашего заведения во время последнего визита, он оставил у вас? – быстро продолжил инспектор.

– Да, оставил. – Свидетель снова задумался, теперь с явной грустью. – Хотя у меня не было возможности вернуть ее девушке.