Глава 12

Пока Лоуренс вел экипаж по Лексингтон-авеню, Джеймсон объяснил Ардженти, почему воздушная эмболия идеально подходит как причина смерти всех жертв:

– Определить ее почти невозможно, если только направленно не искать предательских отметин, а предсмертные конвульсии во многих случаях схожи с симптомами отравления.

Потом, после подробных ответов на дотошные расспросы Джозефа, Финли погрузился в мрачное молчание.

– Я думал, что от найденного решения вам полегчает, – заметил инспектор, изогнув бровь. – Или есть еще что-то, настораживающее вас? Что-то, не вписывающееся в схему?

– Вовсе нет, – вздохнул криминалист. – По сути, хотелось бы, чтобы имелось какое-то несоответствие, допускающее альтернативное объяснение. Но увы, только не в этом случае. – Бровь Ардженти изогнулась еще, и, вздохнув, Джеймсон пояснил: – Если моя теория эмболии верна, в чем я не сомневаюсь, будут бесчисленные жертвы, умершие при невыясненных обстоятельствах. Жертвы сердечных приступов, астмы, врожденных болезней, гриппа или туберкулеза. Список бесконечный, убийства будут продолжаться годами, причем без всякой возможности выяснения причин из-за процесса распада, навсегда уничтожающего следы уколов.

– Да, дилемма… – произнес Джозеф через минуту раздумий, созерцая проплывавшие мимо фасады домов. – Но возможно ли, что в большинстве случаев процесс длителен? Развитие болезни, приведшее к смерти…

– Да, в девяноста процентах случаев. Но в оставшиеся проценты входят несколько сотен потенциальных жертв в Нью-Йорке. В прошлом году от инфлюэнции и туберкулеза умерло более тридцати тысяч. А зимой сколько женщин жалуются на кашель и насморк, и все готовы умереть от гриппа, согласно заключениям семейных медиков! – Джеймсон постучал по серебряной ручке своей трости. – Боюсь, попытка просмотреть все дела ради хоть какого-то решения окажется неподъемным грузом. К счастью, у меня есть такой помощник, как Лоуренс, иначе это было бы невозможно. Желаете, чтобы мы подвезли вас до Малберри или хотите присоединиться к нам в «Бельвю»?

Из-за мрачной картины, нарисованной Финли, Ардженти потребовалось некоторое время, чтобы отвлечься от созерцания улиц.

– Собираетесь вернуться туда сегодня вечером? – спросил он.

– Чем раньше приступим, тем лучше. При таком количестве жертв речь идет о гораздо более виртуозном и успешном убийце, чем Потрошитель. И его способ убийства распознать гораздо сложнее, – устало вздохнул Джеймсон. – Мы и так потеряли много времени.

Дэнни Бреннана в уличной банде Майкла Тирни звали Денди. Но при невероятной ширине его торса и росте почти в метр девяносто никто не осмеливался назвать его так в лицо.

Он работал на Тирни с четырнадцати лет. Круша и ломая черепа в течение девяти лет, этот человек заработал солидную репутацию и стал одним из девяти самых доверенных «надсмотрщиков» Майкла, отвечая за сбор дани с роскошных клубов и салонов в обмен на их безопасность.

Именно в это время его стиль одежды сменился с грубых башмаков на спортивные ботинки и с черного рабочего пиджака – на хорошо скроенный костюм от братьев Шлосс. Он предпочитал жилетки с серебряной вышивкой и часто носил галстук с серебряной отделкой, контрастирующей с черным или темно-синим.

Дэнни также понял, что его дубинку трудно спрятать под пиджаком, не испортив его формы, и поэтому обзавелся «ремингтоном» двадцать второго калибра с перламутровой ручкой, известным как женский пистолет. И хотя все старались об этом помалкивать, Бреннан быстро догадался, что для того, чтобы убить из этой штучки, стрелять надо с близкого расстояния и стараться не попасть в кость. За последние несколько лет на счету Денди было два тяжелых убийства. Его ежедневная работа была почти неизменна: собрать дань с двадцати-тридцати объектов, сложить деньги в большую докторскую сумку, более глубокую и вместительную, чем портфель, и доставить все Монэхэну или прямо Тирни на пивоварню. Навестив последние адреса, он становился гораздо более напряженным, держа палец на спусковом крючке, ибо в тот момент у него скапливалась очень большая сумма денег.

Поэтому, когда в тот день Дэнни осталось обойти пять адресов, удар дубинкой сзади застал его совершенно врасплох. Мелькнула неясная тень, за ней последовал удар по затылку, и рука Бреннана не успела дотянуться до пистолета – она онемела от второго удара. Еще два удара обрушились ему на голову и спину, и его ноги подкосились. Он упал лицом на тротуар, в ушах у него зазвенело, а рот наполнился кровью.

Дэнни попытался оглянуться, но на голове у него оказался мешок, а следом его настигли еще два удара по спине и один по голове.

Еще до того, как послышались голоса напавших на него людей, он понял по скорости ударов, что их двое.

– Он готов? – спросил один из этих незнакомцев.

– Да, кажись, готов, – отозвался второй.

– О’кей, прихвати деньжата.

Денди почувствовал, как чья-то рука вырвала у него сумку, после чего другая рука обыскала его карманы.

– Неплохая добыча. Хаги будет доволен, – снова заговорил один из грабителей.

– Надо было дождаться, пока он закончит обход.

– Может быть. Но туда дальше добираться, и времени в обрез. Зачем рисковать?

Перед тем как отключиться, Бреннан услышал слабое шуршание. Это были торопливые шаги убегавших.

Теперь вы снова задумались, не так ли? Но наша с вами игра всегда была почти забавной.

Письмо и статья в «Нью-Йорк таймс» появились в самое неблагоприятное время.

Джеймсон и Лоуренс провели почти три дня в архивах госпиталя «Бельвю». Они также подробнейшим образом проверили и перепроверили данные госпиталей Ленокс-Хилл, Бет Израэл и Пресвитерианской больницы, а также нью-йоркского лазарета. Это превратилось почти в круглосуточное бдение. С утра к ним на час присоединился Ардженти – а потом он еще раз зашел к ним по дороге домой с Малберри-стрит, чтобы узнать, как продвигается дело, и обсудить новые находки.

На третье утро Джозеф первым прочел статью и прихватил ее с собой на встречу с Финли и его ассистентом в «Бельвю».

Архив «Бельвю» представлял собой овальную комнату более тридцати футов в длину, до потолка заставленную шестью стеллажами, которые были заполнены папками с надписями в алфавитном порядке. В одном конце комнаты стоял главный стол, а у стен неподалеку от него, с обеих сторон – два стола поменьше. Лоуренс изучал дела за одним из боковых столиков, а потом относил что-то на главный стол Джеймсону, если требовалось дополнительное изучение и сравнение. К счастью – во многом благодаря феноменальной памяти Лоуренса, – они просмотрели почти две трети документов.

Оторвавшись на мгновение от очередной истории болезни, Финли приветствовал Ардженти усталой улыбкой.

– Думаю, вам стоит взглянуть на это, – произнес тот, присев к его столу и протянув газету.

Джозеф заметил, как патологоанатом забеспокоился, но его реакция на письмо показалась инспектору странной. Прочитав половину, он замер, словно вдруг пораженный новой мыслью. Закончив чтение, покачал головой и заметил, поднимая взгляд:

– Совершенно невероятно.

– Не думаю, что нам следует удивляться этому письму, – пожал плечами Ардженти. – В конце концов, во времена Потрошителя уже было несколько фальшивых заявлений, и некоторые даже совпадали со зверскими убийствами. Либо люди заявляли, что именно они Потрошители и что мы его не поймали, либо продолжали его «работу».

Джеймсон провел рукой по волосам.

– Да, да, мой друг, вы правы. Возможно, письмо пришло не вовремя. Мы оба так устали, что не столь рациональны, как следовало бы. – Но когда он указал рукой в сторону Лоуренса и вяло улыбнулся, тот рассеянно посмотрел на него равнодушным совиным взглядом, словно желая сказать: «Я к этой теории не имею никакого отношения». – Думаю, мы сможем понять, как реагировать на письмо, когда узнаем, было ли оно напечатано или написано от руки. И если это действительно его письмо, то соответствует ли оно другим письмам.

– Да, конечно, – согласился полицейский.

– Возможно, я виню себя за отсрочку с заявлением. – Финли снова взглянул на статью, ткнув в нее пальцем. – Поскольку, что бы ни содержало это письмо, заголовок звучит неприятно правдиво.

Ардженти чувствовал, что Джеймсон говорит дело, но самомнение эксперта было чрезмерным.

– Определенно, заголовок «Все в недоумении» мог бы в итоге вызвать больше резонанса, если б ваша последняя теория не была подтверждена и таким образом не привела бы к другому неубедительному заявлению.

Под заголовком «Все в недоумении» в статье описывались такие противоречивые версии, как яд, подброшенный друзьями семьи жертвы, и случайное отравление хлебобулочными изделиями, а теперь и свежая версия, представленная инспектором Ардженти и патологоанатомом Финли Джеймсоном, о случайных уличных нападениях с использованием «таинственного» метода убийства, которое еще предстоит раскрыть.

– «Однако в нашу газету пришло письмо, которое лучше объясняет жестокость последнего убийства светской девушки, указывающее на то, что это Потрошитель собственной персоной, которого наши давние сыщики так и не поймали в прошлом году, несмотря на их заверения», – прочитал инспектор вслух и вздохнул. – Как только я получил газету, мне сразу захотелось связаться с Малгрейвом из «Нью-Йорк таймс». Что еще поражает вас в письме, помимо того, что надо узнать, напечатано оно или написано от руки?

Джеймсон с минуту изучал письмо.

– Некоторые элементы схожи, но это можно было бы позаимствовать из опубликованных писем Потрошителя.

– Не вспомните ли, упоминалась ли девушка в поезде как его возможная жертва? – спросил Джозеф.

– Да, кажется, упоминалась. Позже мы серьезно недооценили ее, но, думаю, в прессе это осталось недосказанным, – ответил криминалист.

Лоуренс поднял ручку.

– Первоначально «Нью-Йорк таймс» и «Геральд» представили ее как возможную жертву Потрошителя. Потом, позже, только «Таймс» привела данные пресс-конференции, в которой это заявление было поставлено под сомнение.

Ардженти почесал лоб.

– Как не вовремя это всплыло! Всего через два дня у нас досудебное слушание по делу Брогана, и, возможно, Кин поднял новые обстоятельства, которые Каспер Бурген хотел бы предоставить нам для рассмотрения.

– От защиты Брогана мы меньшего и не ожидали, – состроил гримасу Джеймсон, снова взглянув на газету. – Хотя бы одно утешение. Они упоминают «таинственный» метод, поэтому, вероятно, не знают всего того, что знаем мы.

– Да, уверяю, у меня в отделе это держится в строгом секрете, – сказал Джозеф. – Но кое-что все же просочилось.

– Есть соображения, кто бы это мог быть?

– Билл Гриффин или кто-то из его отдела – самые вероятные кандидаты.

Джеймсон кивнул. О Гриффине они с инспектором уже говорили раньше. Он был правой рукой инспектора Маккласки, но у них не было доказательств, что этот полицейский тоже в кармане Тирни. Когда Маккласки ушел в отдел полиции Сент-Луиса, Билл получил повышение и стал главой отдела по борьбе с проституцией и торговлей наркотиками в то же самое время, когда Ардженти возглавил отдел убийств.

– Думаю, что утечка информации могла случиться в «Бельвю». Мы просеяли немало документов здесь и временами вынуждены были обращаться в другие отделения и к врачам, – заметил Финли.

Джозеф пожал плечами, признав такую возможность.

– Теперь главное – как можно скорее избавиться от этих домыслов в «Нью-Йорк таймс» и других газетах. Вижу, что мы пока не готовы сделать заявление. – Он бросил взгляд на горы папок. – Как скоро вы надеетесь покончить с этим?

– Возможно, завтра вечером. – Джеймсон быстро оглядел оставшиеся полки с документами. – Если не терять ни часа, то завтра во второй половине дня.

– И каковы итоги теперь?

– Восемьдесят три девушки того же возраста и происхождения, причина смерти которых не определяется ни болезнью, ни другими факторами. А это означает, что в итоге их будет около ста пятнадцати, если соотношение сохранится и дальше.

Ардженти снова кивнул.

– Но у вас есть еще девушки, которые не покидали дом в пределах нескольких часов до их смерти, что существенно сократит поиск.

Из глубины комнаты прозвучал голос Лоуренса:

– Это всего лишь два и четыре процента.

Инспектор быстро подсчитал.

– Тогда в дополнение к жертвам остается почти пятьдесят девушек.

– Думаю, вы понимаете, почему я так настаивал на том, чтобы не делать никаких заявлений, пока мы не убедимся на все сто процентов. – Джеймсон вдруг как-то сразу спал с лица – сказалась невероятная усталость от непосильной работы за последние тридцать шесть часов. – Гораздо больше, чем прошлые случаи убийств в городе, и нет никакой возможности понять, кто из них жертва убийства, пока сам убийца не укажет на них.