Глава 5
– Лев Иванович! – Воскресенский возник на пороге номера гостиницы УВД, где жил Гуров. – Доброе утро! Есть куча новостей.
– А можно эту кучу разобрать по степени важности и по хронологии? – спросил Гуров, убирая в чехол электробритву и выдавливая на ладонь бальзам после бритья.
– Ну да! – смутился оперативник. – Вчера вечером Рукатова снова общалась в Сетях с Макаровым. Безобидный треп с ее стороны, и масса симпатий с его стороны. Парень ее явно «клеит».
– Естественно. Он – провинциал без перспектив, она – москвичка, студентка лондонского университета, с блестящими перспективами финансиста. Дальше!
– Ночью Рукатова снова выходила в Сеть и писала Макарову, только его в Сети не было. И полчаса назад ее сообщение им прочитано еще не было.
– И что хотела Ирина Рукатова от него ночью?
– Правильно насторожились, Лев Иванович, – кивнул Воскресенский. – Ирина Рукатова просила Макарова о встрече. Более того, она просила его о помощи. Вот скриншот странички.
Гуров взял протянутый ему лист бумаги с изображением странички в Сетях, где шла переписка Ирины Рукатовой и Владимира Макарова. Он несколько раз прочитал тексты сообщений, потом посмотрел на оперативника:
– Да, она просит его о помощи и для этого звала встретиться в любом месте, которое он укажет. И мне не показалось, что в девушке вдруг заговорили симпатии к этому Макарову. Тут явный испуг.
– Мне тоже показалось, что присутствует испуг. Ребята там следят. Если Макаров войдет в Сеть и прочитает сообщение Рукатовой, то мне сразу сообщат. Или если она снова выйдет сама и будет его искать.
– Адрес, Паша! Адрес этого Макарова!
– Я думаю, что к нашему приходу адрес уже будет, Лев Иванович, – пообещал Воскресенский.
– Ладно, пошли, – согласился Гуров.
Они вышли на залитую утренним южным солнцем улицу и двинулись в сторону Управления. Гуров стал перечислять самые важные на сегодня дела, поставив на первое место розыск Макарова и встречу с ним. Если молодой человек и не располагает информацией об Ирине Рукатовой, то предстоит его убедить в том, что он должен уговорить ее на встречу. Или иным способом помочь установить место нахождения девушки. Все остальное, по мнению Гурова, хоть и важные мероприятия, но все же сродни стрельбе из пушки по воробьям.
В здании УВД Гуров сразу направился в технический отдел. Худой и длинный старший лейтенант, сидевший за компьютером, повернулся к вошедшим оперативникам и торопливо поднялся.
– Здравия желаю, товарищ полковник. У нас новости. Макаров только что выходил в Сеть. Он прочитал сообщение Рукатовой и ответил ей.
– Адрес? Адрес установили?
– Так точно. Макаров зарегистрирован по адресу: улица Северная, дом 12, квартира 36.
– Хорошо. Павел, срочно машину! А вы, лейтенант, давайте подробнее о сегодняшней переписке.
– Собственно, переписки не было. Макаров вышел в Сеть и ответил на последнее сообщение Рукатовой. Вот, смотрите.
Гуров присел на кресло перед компьютером и несколько раз перечитал текст сообщения.
«Иришка, милая! Конечно! Где тебя найти? Я примчусь в любую точку города, даже страны. Или… Если тебе удобнее, приезжай ты. Я буду ждать тебя сегодня до обеда у ротонды в парке имени Фрунзе. Или позвони мне: 89282771718».
– Телефон? – посмотрел Лев на лейтенанта.
– Да, мы проверили. «Симка» принадлежит Макарову.
Увидев вошедшего Воскресенского, Гуров быстро переписал в блокнот телефон и адрес Макарова и велел продолжать отслеживать действия Рукатовой в Сети.
– Паша, передай своему шефу приказ срочно установить наблюдение за этим местом у ротонды. Толкового оперативника с фотографиями Макарова. Если Макаров появится, то срочно доложить мне. Макарова задержать и доставить в Управление.
Спустившись с молодым оперативником во двор, Гуров уселся на заднее сиденье черной иномарки с полицейскими номерами и сразу полез в карман за телефоном. Воскресенский назвал водителю адрес, и машина тронулась. Гуров набрал номер. Длинные тоскливые гудки он слушал секунд тридцать. Потом подождал и снова набрал номер Макарова. И снова длинно и уныло звучали редкие гудки. Макаров не отвечал. Еще и еще Гуров набирал номер, пока машина не остановилась возле большого жилого дома на Северной улице.
– Не отвечает? – озабоченно спросил Воскресенский.
– Ну, выводы пока делать не будем. Человек может находиться в этот момент в душе, в туалете, просто испачкать руки в чем-то, что быстро не смоешь. Может, он ремонт дома делает.
– Вот сейчас и узнаем, – сказал оперативник, выходя из машины и глядя на окна верхних этажей. – Так, планировка знакомая. В таких домах по пять квартир на этаже. Значит, в первом подъезде их тридцать. Квартира Макарова во втором подъезде, на втором этаже. Вон и в домофон звонить не надо, смотрите, мебель привезли кому-то.
Гуров со своим молодым помощником подошли ко второму подъезду. Один из рабочих уже связался по домофону с хозяином квартиры. Грузчики открыли дверь, подперли деревянным бруском и стали выгружать из машины кухонную мебель. Воскресенский сразу сделал простоватое лицо и, потирая руки, спросил у водителя:
– Так, это в какую квартиру-то привезли?
– В 36-ю, а ты из нее, что ли?
– Конечно, – мгновенно среагировал оперативник и весело подмигнул Гурову. – Пусть ребята начинают, а мы там наверху принимать будем. Порядок-то один – расписываемся в приемке, когда осмотрим мебель, вдруг с браком или при перевозке…
– Ну, принимай, – буркнул водитель и полез в кабину машины.
Гуров с улыбкой смотрел, как Воскресенский посуетился возле грузчиков, потом дождался, когда несколько предметов унесли наверх, и взялся помогать. Подхватив несколько панелей, завернутых в упаковочную бумагу, оперативник понес их в подъезд. Гуров последовал за ним. Хозяйка, молодая женщина лет двадцати пяти, в прихожей квартиры показывала, куда составлять упакованные детали мебели. Воскресенский, изображая усталость и сухость во рту, попросил воды и пошел за женщиной в кухню. Гуров ждал окончания этой «оперативной разработки», мысленно похвалив своего помощника за сообразительность, правда, с примесью некоторого авантюризма. Переигрывать в этой ситуации не стоило.
Наконец Воскресенский вышел и доложил:
– Его здесь нет. Она одна живет.
– Ты напрямую спросил? – насторожился Гуров.
– Нет, «втемную» проверил, – засмеялся Павел. – Просто игриво так спросил, а где муж, кто собирать будет, мол, и я могу для такой симпатичной. Она говорит, что нет мужа. Выгнала, и такие резвые, как я, ей тоже не нужны. Найдется кому собрать мебель.
– И зачем весь этот спектакль? – укоризненно спросил Гуров. – Все равно ведь придется открываться и задавать дополнительно вопросы. И как мы ей в глаза смотреть будем? Детский сад, честное слово!
– Ну, я могу попробовать, – начал было оперативник, но Гуров решительно отодвинул его рукой.
– Ее Катя зовут, – шепнул вслед своему начальнику Воскресенский.
Гуров вошел в квартиру и остановился. Девушка появилась со стороны кухни, вытирая руки полотенцем. Она удивленно посмотрела на незнакомца и спросила:
– Вы кто? Вы из этой фирмы?
– Нет, – покачал головой Гуров. – Я из полиции, из уголовного розыска. А вы Екатерина Макарова? По мужу Макарова?
– Да. – Глаза девушки сделались настороженными. – А в чем дело? Что-то с Володей?
– Можно с вами поговорить? Вот мое удостоверение. Я приехал специально из Москвы, чтобы найти Владимира. Он нам может помочь как свидетель. Случайный, нечаянный свидетель, но мы его не можем найти. Вот установили адрес, где он зарегистрирован.
– Видите ли, товарищ… полковник…
– Лев Иванович, – подсказал сыщик, – зовите меня просто Лев Иванович.
– Да, хорошо. Видите ли, мы с ним не живем уже. Мы официально еще не развелись, как-то руки не доходят, но вместе уже не живем больше года. У каждого своя жизнь, и я не знаю, чем вам помочь.
– Ну, это не мое дело, что у вас руки не доходят, – пожал Гуров плечами, – хотя кажется, что для такого важного шага, если уж все к тому пришло, время найти можно. И нужно. Так где Владимир живет сейчас?
– Если честно, то я не знаю.
Гуров чуть было не зарычал от досады. Найти адрес, найти жену – и снова упереться в стену. И это, когда каждый день на счету. Он откашлялся и, сделав убедительное лицо, заговорил:
– Понимаете, Катя, это очень и очень важно. Нам надо срочно найти Владимира. Поэтому напрягите память и вспомните, где могут знать его адрес. Например, на работе в отделе кадров или его друзья, которых вы знаете. Ведь были же у вас друзья в то время, когда вы еще жили вместе. Ну?
– Да это были его друзья, а не мои… И когда мы с ним разошлись, то и друзей я видеть перестала. Но на работе у Володи хоть кто-то ведь должен знать, где он фактически живет. Отсюда-то он так и не выписался.
– Давайте место работы, – доставая из заднего кармана брюк блокнот, сказал Гуров. – Где он работает?
– Он спасатель на пляже. То ли в санатории каком-то, то ли… я не знаю, за кем они числятся.
– Он что, никогда не называл вам места своей работы? – удивился сыщик.
– Называл, только он менял места. Да и забыла я, наверное.
– «Заполярье»?
– Да, точно! – обрадовалась Катя. – Я еще помню, что слово какое-то чужое, не соответствующее нашей местности.
Гуров еще минут пятнадцать пытался вывести девушку на воспоминания о месте работы ее бывшего мужа. Катя только пожимала плечами, не вспомнив больше ни одного названия фирмы или пляжа на побережье. Телефон, который она знала, был тот же самый, о котором знали и в полиции. Извинившись, Гуров покинул квартиру и сбежал по ступеням вниз, где у подъезда его с виноватым видом ждал Паша Воскресенский.
– Поехали искать место работы, – садясь в машину, сказал Лев. – Бывшая жена представления не имеет, где Макаров живет сейчас. Единственное место, название которого она вспомнила, – это санаторий «Заполярье». То ли он там работает охранником, то ли спасателем. То ли совсем не там, а где-то еще на побережье. Если сейчас нам не повезет, то придется уже сегодня прочесывать все побережье с фотографиями Макарова в руках.
Санаторий «Заполярье» Гурову понравился работой архитекторов и дизайнеров. В облике корпусов, отдельных форм, украшавших территорию, во всем не явно, но очень узнаваемо виделось что-то северное, что-то, что перекликалось с культурой народов Севера. И главное, все это гармонично сочеталось, казалось бы, с не сочетаемым – с обликом курорта средиземноморских субтропиков.
– Ты, Паша, по пляжам пройдись, – посоветовал Гуров Воскресенскому, – а я к руководству. Особенно, если есть возможность, удостоверением не козыряй, постарайся расспросить о Макарове, не выдавая своей принадлежности к уголовному розыску.
У встречных сотрудников санатория Гуров узнал, где располагается охрана санатория, и двинулся туда. Ему повезло застать в офисе молодого крепкого мужчину с коротко остриженными волосами и уверенным взглядом пронзительно синих глаз.
– Полковник Гуров, Главное управление уголовного розыска МВД. Мне нужна ваша помощь, – раскрыв удостоверение, произнес он.
– Что-то мне подсказывает, что вам не путевка в санаторий нужна и не машину припарковать на территории, пока вы в море купаетесь, – улыбнулся мужчина.
– Да? – удивился Гуров, пряча удостоверение в карман. – А что, и такие у вас бывают гости?
– Курорт, тут специфика своя и многим очень непонятная. Позвольте представиться. В прошлом старший оперуполномоченный уголовного розыска ГУВД по Санкт-Петербургу и Ленинградской области майор полиции Синельников. По поводу фамилии и голубых глаз можно не ерничать, все шутки по этому поводу знаю с детства.
– Хорошо, не буду, – улыбнулся Гуров, пожимая руку майору. – И как вас сюда занесло из Питера?
– Ранение, сырой климат противопоказан. Начальство подсуетилось, и нашли мне местечко здесь. Так чем могу помочь, товарищ полковник?
– Вы знаете этого человека? – Гуров выложил на стол несколько фотографий Макарова, распечатанных с его странички в социальных сетях.
– Этого? – рассматривая фотографии, задумчиво переспросил Синельников. – А он позировать любит, оказывается. Орел просто.
– Значит, знаете, – удовлетворенно кивнул Гуров. – Он у вас работает?
– Да, блин, кто у кого, не всегда и понятно, – засмеялся майор. – Видите ли, он сотрудничает с нашей администрацией. Он предприниматель. Тут народ на пляжах катается на его «бананах», «таблетках» и водных мотоциклах. И хранить ему разрешили все в пределах нашего хозяйства. Ну, так он с дирекцией договорился. Нас заставляют его имущество охранять наравне с нашим. Что делать, договорные условия. Правда, он молодец, моим ребятам подбрасывает от себя к зарплате в виде премии. Я не возражаю, они же работают.
– А вам?
– Мне? – удивился майор. – Извините! Если я начну со всей этой шушеры крохи соскребать, то грош мне цена на этом побережье. Мне и близко этих денег касаться нельзя, это аксиома.
– Молодец, чувствуется закваска опера, – похвалил Гуров. – Второй вопрос: где мне его найти?
– Представления не имею. Единственный шанс – посмотреть в бухгалтерии в договоре его адрес. Но что-то мне подсказывает, что в договоре с нашим санаторием у Макарова указан адрес, который вы и так знаете.
– Тогда лучше проверить.
Пока Гуров шел вместе с Синельниковым по корпусу в сторону бухгалтерии, они встретили много людей, и все вежливо с улыбкой здоровались с начальником службы безопасности. Кажется, этот бывший оперативник из Питера умел располагать к себе людей и поддерживать хорошие отношения. Ценное качество, если ты работаешь в большом коллективе и тебе по должности положено знать об этих людях больше всех, понимать их лучше всех и реально оценивать, кто из них способен нанести вред предприятию, а кто нет. Бухгалтер, немолодая полная женщина, молча выслушала просьбу Синельникова, встала, выбрала на полке одну из папок и, полистав, нашла договор с ИП Макарова. Гуров подошел и посмотрел на последнюю страницу, где указывались реквизиты и адреса сторон договора.
«г. Сочи, ул. Северная, д. 12, кв. 36».
Воскресенский отозвался на звонок сразу. Задорный и немного довольный голос оперативника зазвучал в трубке:
– Я тут выяснил, Лев Иванович! Он никакой не спасатель и не охранник, у него тут свое дело на пляже по договору с администрацией. Он отдыхающих катает…
– Я уже знаю, Паша! – перебил Гуров своего помощника. – Он предприниматель, и в договоре с санаторием указан адрес его регистрации в паспорте. На улице Северной, где мы только что были. Мы с начальником службы безопасности сейчас опросим охранников на территории, а ты поговори с теми, кто на пляже работает, спасателей опроси, технический персонал. Может, кто-то знает, где Макаров живет на самом деле.
Две девушки сидели в кабинете Синельникова и смотрели исключительно на накрашенные ноготочки на своих ногах. Одну звали Вера, и работала она медсестрой в медпункте на пляже. Вторая, которую звали Марина, на том же пляже продавала в киоске прохладительные напитки.
Гуров устало хмурился и смотрел на девушек. Не хватало еще препирательств и потери времени из-за капризов двух соплячек.
– Итак, Вера, – строго повторил он. – Вы знаете, что ваша подруга Марина бывала в квартире Володи Макарова.
– Ты че, дура, что ли? – зашипела Марина на свою подругу.
– Сама дура, – громким шепотом стала возражать Вера. – Там что-то серьезное случилось. Тебе же говорят, что человек вон из Москвы приехал.
– И че? Я теперь всем должна рассказывать, что спала с ним?
– Марина! – Гуров решительно пресек споры подруг. – Мы вас не просим рассказывать, что вы делали в квартире Макарова, нам нужен адрес и только адрес Владимира Макарова, он для нас важный свидетель. А лично вы имеете право встречаться с кем хотите. Вас никто не осуждает. Ну же!
– Это вы из Москвы, да? – Марина все еще дула губки, но смотрела на сыщика уже серьезно и внимательно.
– Да, я.
– И правда все так серьезно?
– Да, Марина. Макаров никакой не преступник, если вы это хотите узнать, просто нам нужно его расспросить об одном деле, о котором он многое знает.
– Я с вами хочу наедине поговорить.
Гуров удивленно посмотрел на девушку, потом на Воскресенского и Синельникова. Его помощники встали и двинулись к выходу. Причем начальник службы безопасности попутно одним движением поднял со стула вторую девушку и вывел в коридор.
– Ну что за тайны? Вы не хотели говорить при подруге?
– Видите ли, дяденька…
– Меня зовут Лев Иванович.
– Дело в том, Лев Иванович, что Володя просил не говорить. Я не знаю почему. Может, у него баб полно, кроме меня, и он скрывается от них. Но если серьезные проблемы, то я скажу. Он на Черноморской живет, недалеко от парка имени Фрунзе.
– А номер дома, квартиры?
– Квартира пятая, а номер дома не знаю, не посмотрела. Я туда вместе с ним приезжала.
– На карте можете показать? – Гуров подошел к столу Синельникова, на котором лежал включенный ноутбук, и в поисковике открыл карту Сочи. Поискав улицу Черноморскую, увеличил карту и подозвал девушку: – Ну, в каком доме? Сможете сориентироваться?
– Да, вот этот, – ткнула пальцем в экран Марина. – Восьмой получается. Там еще прямо перед домом остановка автобусная.
– Хорошо, Марина, – отодвинул ноутбук Гуров. – А скажите мне, пожалуйста, почему вы думаете, что у Макарова много баб? Он что, такой бабник? Мне казалось, что он нормальный парень, за юбками не гоняется. У него свой маленький бизнес. Вполне серьезный молодой человек.
– Ну, не знаю. – Девушка заметно покраснела и стала смотреть в окно. – Может, мне просто так кажется. Может, я ревнивая просто.
– Ревность разве бывает беспочвенная? – улыбнулся сыщик. – У него кто-то до вас был?
– Наверняка был! Он парень симпатичный, с него девки глаз не сводят на пляже. Только свистни, любая прибежит.
– Ну, это вы зря, – вставая из-за стола, заверил Гуров. – Это же не основание для ревности. Красивый. И что же, красивый не может быть серьезным? Красивый не может быть однолюбом? Поверьте мне на слово, я – человек, повидавший на своем веку всяких, и скажу вам откровенно, как раз за юбками гоняются больше те, у кого комплексы от своей внешности. Они так самоутверждаются, пытаются сами себе и окружающим доказать что-то. Если нет прямых улик, то и не думайте, что ваш Володя бабник. Ведь нет же?
– Нет, – тихо ответила Марина. – Это я, наверное, дура просто ревнивая.
– Ничего, – улыбнулся Лев и положил девушке руку на плечо, – это с возрастом пройдет.
Ну, мы все же выяснили, размышлял Гуров, выходя из кабинета и жестом подзывая Воскресенского, что Макаров на пляже делом занимался, а не хороводы с девушками водил. Ревность одной еще не повод подозревать его в том, что он бабник. Нормальный молодой парень. Помощник с интересом посматривал на сыщика, но вопросов не задавал, не хотел мешать раздумьям старшего товарища. В машине Гуров назвал адрес водителю и наконец заговорил с Воскресенским:
– Что на пляже говорят? Давно не видели Макарова в санатории?
– Два дня его там точно не было.
– И как? Никто не хватился, не волновался?
– Так он же не сам отдыхающих катал. У него там ребята есть. И катера, которые «бананы» с «таблетками» катают, тоже наемные. Сам он появляется на пляже только для контроля или когда проблемы какие-нибудь, например, поломка. То есть он и раньше не всегда каждый день маячил в санатории, вот никто особенно и не волновался.
– У нас мало шансов, – заговорил Гуров, доставая снова телефон и набирая номер Макарова. – Нечего предпринимателю, молодому парню торчать дома в разгар рабочего дня. Нам бы по крайней мере установить, что он там бывает, что он там точно живет, а не снимает квартиру для встреч с девочками. Придется нам с тобой по-быстрому опросить соседей. Ты звякни сейчас дежурному в УВД, пусть скажут, кто тут участковый, к какому пункту относится этот дом.
Когда Гуров и Воскресенский вышли из машины, молодой оперативник сразу поднял голову, разглядывая окна второго этажа.
– Смотрите, Лев Иванович, – показал он взглядом вверх, – нумерация квартир всегда идет по часовой стрелке, то есть слева направо. Пятая квартира – крайняя левая на площадке второго этажа.
– Дверь на лоджии открыта, – сказал Гуров. – Глазастый ты, Паша. Неужели дома? Пошли.
Ждать у входной двери с домофоном долго не пришлось. Она открылась, и на улицу вышел парнишка лет двенадцати с собакой на поводке. Сыщики пропустили паренька и вошли в прохладный, пропахший запахом недавнего ремонта подъезд. Это Гурову понравилось. Значит, за жильем управляющая компания следит. Да и жильцы вполне приличные. Нет простых, облупленных деревянных дверей, нет и дешевых железных. Все вполне надежные, дорогие. Нужная дверь на втором этаже тоже не бросалась в глаза. Вполне современная, высокого класса защиты. Гуров поднял руку к звонку и тут увидел, что входная дверь квартиры закрыта неплотно. Воскресенский замер за его спиной и прошептал:
– Что это? Может, у него гость, и он не закрыл за ним дверь, когда впускал в квартиру.
– Может, все может, – кивнул Гуров. – Только не забывай, что телефон Макарова не отвечает весь день. Внимательнее под ноги смотри. В таких делах самое большое количество следов и улик на полу.
– Вы думаете, что…
– Ничего я не думаю, – буркнул Гуров, вынимая из сумки тонкие пластиковые перчатки. – Я даже думать боюсь на эту тему.
Дверь действительно оказалась незапертой. Гуров потянул ее на себя, она без скрипа открылась, и сразу стали видны пыльные следы мужских ботинок на ламинате в прихожей. Однокомнатная квартира-студия от входной двери просматривалась почти полностью, за исключением кухни и санузла. На полу возле большого дивана в нелепой позе лежал человек. Без досконального осмотра было понятно, что это труп.
Не лежат так раненые, не лежат в таких позах и потерявшие сознание, это Гуров усвоил за свою долгую жизнь сыщика. Только у мертвого мышцы прекращают держать тело. Даже находясь без сознания, человек все равно ими работает, а человек на полу валялся, как тряпка.
– Звони, – тихо сказал Гуров, – вызывай группу.
Первое, что сделал Лев, – это связался с начальником службы безопасности санатория «Заполярье» и попросил задержать Марину, любовницу Макарова.
– Что случилось, Лев Иванович? – удивился бывший майор. – Это так важно? Вы же понимаете, что я несколько превышу свои должностные полномочия, задерживая человека, который…
– Макаров убит в своей квартире, – ответил Гуров мрачно. – Я стою и смотрю сейчас на его труп. И ваша Марина чуть ли не последний человек, который видел его живым. А еще утром Макаров был жив, судя по тому, что он выходил в Интернет и общался в социальных сетях. Так что включи в себе оперативника! Я сейчас пришлю за ней кого-нибудь из УВД.
– Понял, товарищ полковник, – быстро ответил Синельников. – Выполняю.
За двадцать минут, пока приехала оперативно-следственная группа, Гуров успел опросить жильцов восьми квартир подъезда, в котором жил Макаров. О парне никто ничего плохого сказать не мог. Ни пьянок, ни шумных компаний, ни толп полуголых девиц. Уходил на работу, приходил с работы. Иногда поздно приходил. Бывало, и пивом попахивало, но это никак на поведении Макарова, по мнению соседей, не сказывалось. Всегда вежлив, всегда здоровался, всегда в ровном настроении. И почти все соглашались, что не видели Володю Макарова иногда по нескольку дней, при этом никто не знал, чем он занимается, где работает.
Группа начала работу. Двое экспертов, худощавая женщина-майор и ее помощница-стажер в джинсиках и футболочке, занялись осмотром входной двери, замков на предмет взлома. Оба замка аккуратно извлекли и сложили в пакеты для отправки на экспертизу. Затем криминалисты занялись следами на полу. Гуров фиксировал в голове первые выводы. Замки скорее всего открывались «родными» ключами. Следов взлома при первом осмотре не найдено. Следы на полу принадлежат двум разным людям. Летние легкие ботинки 42-го размера и кроссовки 43-го размера. Обувь Макарова, плетеные сандалии имели совершенно иной рисунок подошвы, но и их отправили в пакет с образцами для анализа.
Беспорядок в комнате сразу наводил на мысль не о том, что кто-то что-то очень поспешно искал в квартире, а о том, что тут произошла схватка, борьба. Судмедэксперт поднялась на ноги и, откинув со лба прядь волос, сказала Гурову:
– Смерть наступила относительно недавно, между 9 и 10 часами утра. Многочисленные ушибы мягких тканей. Он защищался от ударов твердым продолговатым предметом. Бейсбольная бита, резиновая полицейская дубинка или что-то в этом роде. Потом его сбили с ног и нанесли несколько ударов по голове. У него проломлен череп и, видимо, обильное внутричерепное кровоизлияние. Скорее всего он потерял сознание и умер спустя несколько минут. Иных характерных повреждений я пока не вижу. Остальное покажет вскрытие.
Еще через час Гуров был уже в здании УВД города Сочи. Майор Вашутин говорил по телефону с кем-то из своих оперативников:
– Быть там, ребята! И повнимательнее. Ничего, что Макаров погиб, могла прийти его девушка, которую он ждал. Не отходить от ротонды. Я вам отправил ее фотографии. Задержать, но очень вежливо. Задержать обязательно, потому что не исключено, что она имеет отношение к смерти Макарова. Или является свидетелем. Что? Не умничайте там, сам знаю, что, если она знает о смерти Макарова, приходить в условленное место ей незачем. А вдруг у нее там назначена встреча с кем-то? Вот-вот!
– Если она не знает о смерти Макарова, – сказал Гуров, когда Вашутин закончил инструктировать своих оперативников и отключил телефон, – то может появиться в «Заполярье». Я отдал «безопасникам» ее фотографии.
– Отлично, – кивнул майор. – Как-то так получилось, что теперь это уже не ваше, а наше дело. И вы нам помогаете. Так что там с Макаровым? Это точно убийство?
– Да, точно. Но пока неясен мотив. Мы не можем установить, что пропало из квартиры, было ли там вообще что-то ценное. Его могли убить конкуренты, кредиторы, просто из-за женщины. Мало ли.
– Завтра следователь возбудит уголовное дело, и мы попросим жену Макарова осмотреть его вещи в квартире на Черноморской, 8.
– Да, – кивнул Гуров. – Только не обольщайтесь, это ничего не даст. Я с Екатериной разговаривал, она представления не имеет не только о том, где живет ее бывший муж, но и как он живет, чем занимается. Они еще не развелись, но отношений не поддерживают давно.
Коротко постучав в дверь, в кабинет вошла эксперт-криминалист с папкой и, повернувшись к Гурову, проговорила:
– Товарищ полковник, получены первые результаты анализов по квартире Макарова. Разрешите доложить?
– Да, пожалуйста. – Гуров встал и пододвинул майору стул.
Эксперт поблагодарила, села и начала докладывать:
– Отпечатки следов обуви на полу показывают следующее. Мужчина в ботинках скорее всего молод, шаг ровный, без надавливания на пятку, характерную для людей более преклонного возраста. Каблуки чуть стоптаны на внешнюю сторону, что говорит о некоторой косолапости и, возможно, заметной кривизне ног. Ботинки средней степени изношенности, производства Краснодарской обувной фабрики. Стоимость этих ботинок в розничной сети не очень велика. Это человек со средним достатком. Второй, в кроссовках, хромает на правую ногу. Следов недостаточно, чтобы определить, это хронический или врожденный дефект или просто травма. Кроссовки дешевые, китайского производства, со стертой подошвой. Обувь вполне характерная вместе с дешевыми черными тренировочными костюмами для той среды молодежи, которую называют «гопниками».
– Следы прослеживаются в комнате? – спросил Гуров.
– В комнате пыль с подошв уже сбита, следы в значительной степени затоптаны.
– Понятно. Еще что есть?
– На подушке в квартире Макарова обнаружено несколько женских волосков.
– Вполне естественно для одинокого молодого мужчины, – вставил Вашутин.
– Ну-ка, ну-ка? – оживился Гуров. – И что по волосам вы можете сказать?
– Темно-русые волосы, длиной от 20 до 25 сантиметров. Примечательно то, что девушка недавно стриглась. Стрижка проводилась методом так называемых горячих ножниц. Он применяется для тех, у кого волосы секутся, в результате такой методики концы волос заплавляются.
– Марина? – с улыбкой спросил Вашутин и посмотрел на Гурова: – Она по крайней мере не отрицала, что бывала у него в квартире. А волосы на подушке мужчины – это не совсем просто дружба. И когда примерно девушка посещала парикмахерскую?
– Думаю, что вчера, – ответила майор-эксперт.
– Значит, она этой ночью была у Макарова, – удовлетворенно заявил Вашутин.
– Вполне возможно, если только это не совпадение. Точнее может сказать только экспертиза ее волос. Но времени у нас маловато. Я предлагаю поработать с ней прямо сейчас, тем более что девушку к нам уже доставили. А вас, товарищ майор, – Гуров посмотрел на эксперта, – я прошу подыграть нам. Сделайте вид, что вы по внешнему виду волос можете сказать, что это ее волосы на подушке.
– Хорошо, – кивнула женщина и достала из кармана ювелирный монокуляр, со скобой для крепления на голове.
Помощник дежурного открыл дверь, и в кабинет вошла бледная и напряженная девушка. Та самая Марина Шаронова, которая сегодня подтвердила, что бывала дома у Макарова. Гуров снова поднялся со своего места, подошел к девушке и, взяв ее за локоть, заговорил:
– Извините, Марина, что пришлось привозить вас сюда и уж тем более заставлять вас ждать. Но, увы, специфика нашей работы такова, что очень сложно планировать свое время, когда в городе постоянно случаются преступления. Мы ведь для того и существуем, чтобы бороться с преступниками. Проходите вот сюда к столу. Садитесь. Нам нужно с вами поговорить, и очень хочется, чтобы вы ответили еще на несколько наших вопросов.
– Ну, я правда не знаю, где искать Володю, – просящим голосом ответила девушка, покорно усаживаясь на предложенный стул.
– Об этом потом, – садясь рядом, сказал Гуров. – Вы, Марина, торгуете на пляже санатория «Заполярье» прохладительными напитками в киоске. Это так?
– Да, я ведь вам уже говорила.
– Вы, видимо, и с Макаровым познакомились там же, на пляже?
– Нет, почему на пляже, – пожала девушка плечами. – Мы познакомились на вечеринке в санатории. Был праздник, и собирали весь персонал. Ну и я там была. И Володя Макаров поздравлять приходил. Потом танцевали.
– И давно вы с ним знакомы?
– Где-то в мае мы познакомились. А почему вы спрашиваете? И почему меня, ведь в городе полно народа, кто Вовку знает прекрасно, общается с ним чуть ли не каждый день…
– Потому что вы прошлой ночью ночевали у него в квартире на улице Черноморской, – быстро перебил девушку Гуров. – Вы последняя, кто его видел.
– Я ночевала? – довольно правдоподобно воскликнула Марина. – Это вам Верка наплела, что ли? А ей-то откуда знать? Я, по-вашему, из его постели не вылезаю? Если у нас с ним отношения, значит, я, по-вашему… что?
Девушка явно смутилась и не знала, как возражать. Язык у нее не поворачивался прямо ответить «нет», «не ночевала вчера». И ее нужно было подтолкнуть к прямому ответу, иначе весь разговор уйдет в обмен намеками, фантазиями и предположениями. Первый прямой ответ, как правило, тянет за собой и последующие, если человек не закоренелый преступник. А Марина Шаронова такой явно не была.
– Вы ночевали прошлой ночью у Макарова? – сухо спросил Гуров. – Да или нет?
– Нет, не ночевала! С чего вы взяли, что я должна была у него ночевать?
Гуров не стал дослушивать эти горячие возражения, сразу поняв по глазам и по интонациям голоса, что девушка говорит неправду. Вот только почему она говорит неправду? Что-то знает о причинах гибели Макарова или из простой девичьей скромности?
– Потому что на подушке Макарова эксперты обнаружили женские волосы, – ответил Гуров, демонстративно разглядывая волосы Марины. – Такие же, как и у вас, темно-русые. И длина соответствует длине вашей стрижки.
– Да вы что? – довольно похоже возмутилась Марина. – Мало, что ли, по городу ходит девушек с таким цветом волос и с такой стрижкой!
– Мало, – уверенно произнес Гуров, снова перебив девушку. – С таким цветом волос, да еще вчера посетившая салон красоты, да еще не просто сделавшая стрижку, как у вас, а еще и с использованием так называемых горячих ножниц, да еще именно этой ночью оставившая на подушке разыскиваемого нами Владимира Макарова свои волоски. Видите, сколько совпадений. Я вам по секрету скажу, что такого в практике не бывает.
– А если все же… – промямлила Марина, и на ее глаза навернулись слезы.
– Товарищ майор, – кивнул Гуров эксперту.
Женщина надела на голову скобу монокуляра и подошла к Шароновой. Девушка даже не шелохнулась. Эксперт стала рассматривать ее волосы, перебирая отдельные пряди и разглядывая кончики.
– Да, это ее волосы, – заключила она наконец и сняла с головы монокуляр. – Для того чтобы внести информацию в протокол, я должна формально провести экспертизу сравнения, хотя и так все ясно. Акт я вам, товарищ полковник, предоставлю через два часа, если срочно.
– Не срочно. Можно завтра утром. Спасибо, можете идти, товарищ майор.
Когда эксперт вышла, Гуров снова повернулся к Шароновой. Девушка плакала. Ее руки все еще лежали на коленях, только кулачки были сжаты. По щекам ее текли слезы, и губы кривились, готовые вот-вот разразиться рыданиями.
– Почему вы плачете? – спросил он. – Встречаться с понравившимся молодым человеком вам никто не может запретить, ни один кодекс нашей страны. Вы взрослая девушка, это ваше личное дело. Почему слезы?
– Вы же не зря ищете Макарова, не зря привезли меня сюда. И волосы эти, экспертиза. Вы меня в чем-то подозреваете вместе с ним. Но я ни в чем не виновата. Клянусь вам, что никаких дел с ним не имела. Он предприниматель, а я… только торгую на пляже.
– Хорошо, Марина, вы обещаете откровенно ответить нам на все вопросы?
– Да, – покраснев, опустила она голову. – Обещаю.
– Хорошо. Тогда слушайте. Володя Макаров сегодня днем был обнаружен убитым в своей квартире на улице Черноморской.
Шаронова охнула, закрыла лицо руками и снова разрыдалась. Вашутин нехотя поднялся из-за стола, достал из маленького холодильника бутылку воды, налил в чашку и протянул ей. Марина, не понимая, уставилась на воду, потом схватила чашку обеими руками и стала пить, обливаясь. Выпив воду, она, всхлипывая, размазывала влагу по подбородку и со страхом смотрела на Гурова.
– Говорите, говорите, – поощрил ее Гуров. – Мы слушаем.
– Я не имею к его смерти никакого отношения, понимаете? – дрожащим голосом заговорила девушка. – Когда я ушла, он был жив и здоров. Это нелепость какая-то, этого просто не может быть!
– Во сколько вы ушли из квартиры Макарова?
– Рано. В половине седьмого утра, потому что мне надо было на работу.
– Во сколько вы пришли к Макарову вечером?
– Мы с ним гуляли, в кафе были. Потом к нему приехали. Это было около десяти вечера, уже стемнело.
Гуров видел, что Марина все время как бы оправдывается, пытается объяснить что-то. Для нее явно важнее всего показать, что их отношения с Макаровым были вполне нормальными, обычными, что подозревать ее абсолютно не в чем.
– За все время, когда вы были вместе, начиная с вашей прогулки и кончая половиной седьмого утра, Макаров с кем-то еще разговаривал, кто-то ему звонил?
– Да! – оживилась девушка, потом, спохватившись, и с не меньшим энтузиазмом стала убеждать, что нет, никто не звонил!
– Так звонил или нет? – первым не выдержал Вашутин.
– Сначала звонил. Это еще вечером. Володя ответил, а потом мне сказал, что ерунда какая-то, наверное, ошиблись. Потом уже в кафе кто-то позвонил. Он даже поговорить толком не успел. А я была навеселе, мы немного выпили, и потребовала, чтобы он отключил телефон. Ну, понимаете, раз с девушкой гуляет, значит, об остальных делах думать неуместно. И он отключил телефон.
– И все? Больше никаких контактов у него не было?
– Нет, – вдруг сникла Марина и жалобно посмотрела на Гурова взглядом затравленного зверька: – Скажите, а он… его убили?
– Его нашли убитым в квартире на Черноморской, 8. И его убили после вашего ухода, но это не значит, что мы не будем подозревать вас, Марина.
– Но если после… – сквозь слезы прошептала девушка, – то я-то здесь при чем? Меня же не было.
– А сообщники? – пожал Лев плечами. – В таком деле всегда роли распределяют заранее. Кто-то отвлекает, кто-то убивает.
– Но мне не за что убивать Володю… я… я любила его, – шептала Марина, растирая по лицу слезы и хлопая покрасневшими глазами. – Зачем? Мне это зачем?
– Подождите, – остановил ее Гуров. – Вспомните лучше, вы не видели кого-то в подъезде, когда выходили?
– Нет, там никого не было.
– А может, видели каких-то людей неподалеку, которые стояли и чего-то ждали?
– Да и во дворе никого, кажется, не было. Вы скажите, а за что его, а?