– Боже милосердный, неужели я наконец отыскал островок спокойствия в этом безумном, бушующем море, что по недоразумению именуется городом!

Инспектор Чарльз Ледоу с усталым вздохом опустил на пол увесистый кожаный саквояж и, усаживаясь в кресло у камина, еще раз вздохнул, чтобы его давний друг, библиотекарь Грегори Браун-Смит ненароком не подумал, будто ослышался.

Впрочем, Грегори не нуждался ни в подтверждении, ни в наводящих вопросах. Неделю назад инспектор навещал его и забрал целую гору литературы, в той или иной степени посвященной ювелирному делу и драгоценностям. Вероятно, эти книги находились сейчас в саквояже, и почти наверняка удрученное состояние инспектора связано именно с ними.

Несколькими днями раньше газеты сообщили об убийстве мистера Уэста Кадогена, того самого, что подозревался некогда в краже знаменитого алмаза «Партингтон». Газетчики высказали также предположение, что теперь, спустя четырнадцать лет, пропавшая драгоценность может наконец объявиться. И пускай преступления – как то давнее, так и нынешнее – случились вовсе не в Лондоне, столичная полиция должна быть готова к подобному повороту событий.

– Стало быть, шторм продолжается? – сочувственно покачал головой Браун-Смит.

– Усиливается, друг мой, усиливается.

Инспектор снова вздохнул и умолк, но лишь на несколько мгновений, потом порывисто поднялся с кресла, подхватил саквояж и с кряхтением водрузил его на стол библиотекаря.

– Вот, забирайте! – произнес он с некоторой экзальтацией и принялся выкладывать на потемневшее от времени сукно бесчисленные тома разнообразного формата и толщины. – Полюбуйтесь-ка: «Собрание сведений для познания драгоценностей» Аль-Бируни, «Настольная книга по минералогии для ювелиров и резчиков по камню» Клуге, «Записки придворного брилльянтщика Позье», «Шесть путешествий Жана-Батиста Тавернье», «Зеркало драгоценных камней» Леонарди, «Буб… бух… буддхабхарата». Бог мой, я даже выговорить это не могу! Тем не менее прочитал все от корки до корки. Я выучил десятки новых, ничего не значащих для меня слов: аберрация, бриолет, лавалье, калетта. Целую неделю по вечерам после службы читал эти проклятые книги!

– А зачем?

Вопрос Брауна-Смита прозвучал очень тихо, но, видимо, как раз поэтому и успокоил инспектора.

– Вот и я не понимаю, – проворчал Ледоу, снова усаживаясь в кресло. – То есть я понимаю, зачем это нужно нашему комиссару: комиссар Хорвуд хочет продемонстрировать Его Величеству, что полицию беспокоит судьба пропавших драгоценностей. И если мы не можем похвастаться результатами, то должны хотя бы показать, как глубоко вникаем в подробности этого дела. Так что спешу вас поздравить, Грегори, – усмехнулся инспектор, – ваша мечта начинает сбываться, скоро лондонские констебли станут самыми читающими стражами порядка в мире.

– Что ж, это действительно было бы славно, – согласился библиотекарь и по давно заведенной традиции поставил на спиртовку чайник. – Полагаю, однако, изучение полицейских отчетов принесло бы больше пользы.

– Да как вам сказать… – Чарльз Ледоу обернулся к окну. Уже зажглись фонари, и от этого на улице сделалось еще темней. – Видите ли, Грегори, это только в романах каждый офицер колониальных войск возвращается домой с алмазом неземной красоты и баснословной цены. В реальности же подобных драгоценностей не так много, похищают их крайне редко, а находят и вовсе раз в сто лет. Возможно, нам в чем-то помог бы опыт французских коллег, как раз столетие назад отыскавших украденный бриллиант Питта, но одна досадная мелочь снижает ценность этой истории почти до нуля. Бриллиант они нашли не сами, а с помощью подсказки неизвестного доброжелателя. Нам же пока никто помогать не собирается. Понятное дело, мы не сидим сложа руки – этого нам попросту никто не позволит. Усиленные патрули на вокзалах и причалах, облавы на блошиных рынках и осторожные визиты в ювелирные лавки. Откровенно говоря, удивляюсь, как меня до сих пор не отправили в Амстердам.

– А это еще почему?

От удивления Браун-Смит чуть не расплескал чай.

– По́лно, Грегори, неужели сами не догадались? – недоверчиво хмыкнул Ледоу.

– Пока нет, – признался библиотекарь.

– Если наши чиновники что-то и читали про алмазы, то исключительно бульварные романы, в которых все похитители первым делом собираются в Голландию, чтобы там распилить сокровище и продать по частям. Вспомните хотя бы «Алмаз Раджи» или «Лунный камень».

– Значит, вы тоже читали «бульварную», по вашим же словам, литературу? – не без ехидства поинтересовался Грегори.

– Так ведь я же все-таки тупоголовый бобби, – в тон ему ответил Чарльз.

– Ну и как вам понравился, к примеру, «Лунный камень»? – спросил Браун-Смит, разливая чай по фарфоровым чашечкам с изображением пагод и драконов.

Обронил вроде бы невзначай, но бывалый инспектор сразу распознал в нем затаившегося перед прыжком леопарда. Сейчас умудренный опытом друг опять завалит его лавиной парадоксов и озарений.

Ледоу с драматичным вздохом достал из жилетного кармана часы: четверть восьмого. Примерному семьянину возвращаться домой уже весьма поздно, а задерганному сверхурочной работой полицейскому чиновнику – необъяснимо рано. Что ж, значит, так тому и быть. В конце концов, разве не ради таких бесед он и приходит сюда вот уже на протяжении многих лет? Не только из-за них, конечно, но все же…

– Я правильно понял, что об «Алмазе Раджи» вы спрашивать не собираетесь? – принял вызов инспектор.

– Да, с ним все и так понятно. Блестящая пародия на те самые бульварные романы, о которых вы говорили. В том числе и на Коллинза. Причем куда более увлекательная и изящная, нежели бо́льшая часть оригиналов.

– Ну, видите, вы сами и ответили на свой вопрос, – усмехнулся Ледоу.

– А вот и нет! – запальчиво и даже немного обиженно возразил Браун-Смит. – Коллинз – прекрасный писатель, намного превосходящий мастерством и мсье Габорио, и мистера Ле Фаню, и достопочтенную миссис Бреддон, не говоря уже о… ну ладно, современников оставим в покое. Однако я хотел узнать ваше мнение, скорее, не о литературных достоинствах «Лунного камня», а его детективной истории. Вы не находите в ней ничего странного?

Ощутив под ногами твердую почву фактов и доказательств, инспектор заметно оживился.

– Вы бы лучше спросили, что там не кажется мне странным, друг мой. Или кто не кажется. Бог с ним, с этим дворецким, всю жизнь читающим одну и ту же книгу. У меня есть свои причины поблагодарить старика за такое упорство.

– Расскажете? – перебил его библиотекарь.

– Непременно, однако чуть позже, – отмахнулся Ледоу. – Но как вам нравится эта юная воровка, наложившая на себя руки из-за несчастной любви? Надо же, какая сверхъестественная наивность и чувствительность. При этом она проявляет изрядное знание жизни и чудеса изворотливости, чтобы выгородить своего возлюбленного. Наконец, она выбирает для самоубийства место, где ее тело никогда не смогут найти. Одного этого достаточно, чтобы начать расследование.

– Чудесно, – Браун-Смит вежливо свел ладони, изображая хлопок. – Первый раунд за вами. А еще?

– Еще? – Ледоу на мгновение задумался, но вовсе не оттого, что ему нечего было сказать. Он просто не мог решить, какую из странностей выбрать. – Ну хорошо, что вы скажете об этом докторе-опиомане с такой трагической и предосудительной судьбой, что он вынужден наняться в помощники глуповатого провинциального врача? Не слишком ли старательно он подчеркивает, что превосходит доктора Калди в квалификации? Между тем при этом никак не может излечить своего благодетеля от последствий лихорадки.

– Нет, – после недолгого раздумья покачал головой Грегори. – Это удар по перчаткам, Чарльз. Чтобы доказать умысел, нужно разбираться в медицине гораздо лучше, чем сам подозреваемый.

– Может быть, может быть, – не стал спорить Чарльз. – Тогда перейдем к тому якобы знаменитому сыщику Каффу. Разве вам самому не кажется странным, что этот вроде бы известный сыщик уходит на покой после первой же неудачи, при том что сие расследование могло прославить его на всю Европу? Знаете, когда сержанта Ледоу назначили младшим инспектором? После того, как я разоблачил похитителя столового серебра стоимостью в две дюжины фунтов из особняка маркиза Кингсберри. А этот алмаз оценивали в двадцать тысяч. Чтобы я добровольно отказался от такого дела – да ни за какие дары на свете!

– Еще один раунд за вами, – похвалил его Браун-Смит. – Но до нокаута пока далеко. А как насчет браминов?

– Браминов? – переспросил инспектор. – Ах, вы об этих троих индусах. Да, тоже странные парни. По словам того путешественника, Мертуэйта, они готовы на все, вплоть до убийства, чтобы вернуть алмаз на родину, однако до самого последнего мгновения ничего не делали. «Лунный камень» попал к ним в результате целой цепочки случайностей, тоже довольно странной, чтобы не сказать подозрительной.

– Но ведь это же восток, Чарльз. – Браун-Смит демонстративно покрутил в руках чашку. – У этих людей свой, особенный, взгляд на мир. Помните, что говорил мудрейший Сунь Цзы. – («Нет» – качнул головой Ледоу, однако его друг проигнорировал это): – «Если долго сидеть на берегу реки, можно увидеть, как по ней проплывет труп твоего врага».

– Так вот и сидели бы тихо, не устраивая нелепых представлений, за которые их однажды даже арестовала полиция. Посудите сами, Грегори: сначала мы становимся свидетелями этакого сеанса спиритизма. А его, заметьте, можно и даже нужно было провести заблаговременно. Потому что мальчик-предсказатель, конечно же, правильно указал, по какой дороге Фрэнклин Блэк подъедет к имению, зато не смог точно определить время. Так что все это действо никакой пользы не принесло. Затем индусы снова появляются в поместье миссис Вериндер в день именин Рэйчел. С какой целью?

– Как это «с какой целью»? Чтобы убедиться, что это именно тот алмаз.

В голосе Брауна-Смита слышались недоуменные ноты, но в глазах его инспектор заметил озорные искорки. Значит, Грегори по-прежнему играет с ним, пытается навести на какую-то идею. Ну что ж, мистер библиотечный сыщик, посмотрим, кто кого перехитрит!

– Все бы хорошо, дорогой друг, но они сами никогда прежде не видели алмаза. Мистер Мертуэйт утверждал: это преемники тех браминов, что вслед за алмазом прибыли в Англию. Они могли лишь определить, что камень соответствует описанию, и все. Чересчур большой риск ради такой незначительной цели. Не забудьте, что в конце концов индусы все-таки попали в полицию, и я не вполне понимаю, почему их так легко оттуда выпустили.

– Ага, вы опять решили вступиться за честь своих коллег! – воскликнул Браун-Смит, высоко занеся над головой руку для броска воображаемого ассегая.

Однако Ледоу остался невозмутимым, как солдаты Второго Уоркширского полка в сражении при Роркс-Дрифт.

– Вы ведь сами защищали автора, мой отважный друг. Почему же я не могу защищать героев?

– По-моему, вы их в основном подозреваете, инспектор.

– А вы разве нет?

– Я? – Лицо библиотекаря приняло самое невинное выражение, какое лишь возможно себе представить. – До сих пор я только выслушивал ваши доводы.

– Что ж, – пожал плечами Ледоу, – в таком случае изложите свои.

Браун-Смит воткнул воображаемый ассегай в такую же воображаемую почву и прекратил военные действия.

– Непременно, друг мой. И с удовольствием. Как только вы закончите.

– Да я, собственно… – начал было инспектор, но тут же спохватился: – Ах, нет, вот что я еще хотел сказать. Этих браминов следовало арестовать повторно, за тот разбой, который они учинили в центре Лондона. И что немаловажно – это опять было непродуманное и почти бессмысленное предприятие, отнюдь не гармонирующее с образом терпеливых и осторожных азиатов. Предположим, они каким-то образом определили настоящего похитителя, мистера Годфри Эблуайта. Пусть даже с помощью того же предсказателя. И даже установили, что он отдал алмаз ростовщику Люкеру… – Сделав глоток давно остывшего чая, он продолжил: – Тоже, кстати сказать, весьма занятный персонаж. Видимо, это единственный во всем Лондоне нечистоплотный делец, принимающий в заклад краденые вещи. Более того, всему городу почему-то об этом хорошо известно. Как, кстати, и полиции. Хотя в таком деле громкое имя скорее мешает, чем привлекает новых клиентов.

– Согласен, – кивнул Грегори, благоразумно пропустив мимо ушей реплику о полиции. Инспектор весьма болезненно относился к тому, как описываются в романах действия его коллег. – Вернемся, однако, к нашим браминам и к тому, как они определили личность похитителя.

– Здесь как раз ничего сложного нет, – пробурчал Ледоу, уткнувшись носом в чашку. – Тот же мистер Мертуэйт предположил, будто индусы обращались в Доктор-Коммонс, чтобы получить копию завещания Генкастла. Следовательно, у них был некий консультант, хорошо осведомленный по поводу законов и порядка работы присутственных мест. Он же мог навести и справки о драгоценностях, переданных в банк на хранение. Неофициально и, как выяснилось, не вполне достоверно, но все же это более надежный путь, чем гадание на кофейной гуще. Правда, непонятно, почему он не растолковал индусам, какие сроки установлены законом для выкупа залога, вынудив их устроить еще один карнавал в кабинете стряпчего Бреффа.

– Ну и какой же вы делаете вывод? – спросил Браун-Смит, потягиваясь в кресле. – Не станете же утверждать, будто трое браминов не были заинтересованы в успехе своей миссии. Ведь в итоге они все-таки выследили Эблуайта и вернули алмаз куда следует.

– Да, вернули, однако снова едва не угодили в лапы полиции, оставив на месте преступления крайне важную улику – коробочку из-под алмаза. Словом, – Ледоу наклонился в кресле и поставил пустую чашку на стол, – я затрудняюсь сделать вывод. Могу лишь повторить ту фразу, с которой начался наш разговор: странная история.

Инспектор развел руками и выжидающе посмотрел на друга, давая понять, что теперь наступил его черед строить предположения и выдвигать теории.

Однако Браун-Смит не торопился брать инициативу на себя. Он прогулялся от стола к окну, задумчиво посмотрел в темное вечернее небо, затем вернулся обратно и занялся приготовлением новой порции чая.

– Досточтимый Herr Bibliothekar, – не выдержал ожидания инспектор. – Не угодно ли вам выдвинуть собственную версию этого происшествия?

Библиотекарь будто и не слышал его слов.

– Если я ничего не упустил, за время своего рассказа вы трижды ссылались на мистера Мертуэйта, Чарльз, – наконец заговорил Браун-Смит. – А что вы можете сказать о нем самом?

– Что я могу сказать? – протянул застигнутый врасплох Ледоу, пытаясь собраться с мыслями. – Да почти ничего. Судя по всему, на именинах у мисс Рэйчел он оказался случайно. По крайней мере, нигде не встретилось ни намека на то, что он чей-то родственник или близкий друг. Зае́зжая знаменитость, не более того. Правда, я не вполне понимаю, чем он так известен. Тем, что посетил экзотические страны, где подвергал свою жизнь всевозможным опасностям? Так ведь то же самое можно сказать почти про любого офицера, служившего в колониях. Тот же злополучный Джон Гернкастл побывал в Индии намного раньше Мертуэйта. Да и мы с вами, дорогой Грегори, в свое время рисковали жизнью в одной весьма экзотической южной стране. Где тоже добывают алмазы. Из-за которых, кстати, скорее всего, и началась та ужасная война – ну, во всяком случае, отчасти. А еще там обитают удивительные птицы, наподобие нашего уважаемого Сангумы. Стало быть, и его можно назвать великим пу… – Умолкнув на полуслове, Ледоу растерянно огляделся. – Грегори, а где же, собственно, наш Сангума? Надеюсь, ничего страшного с ним не произошло?

– Я тоже надеюсь, – с неожиданной беспечностью отозвался Браун-Смит.

Инспектор открыл рот от удивления. Грегори заботился о своем пернатом питомце столь долгие годы, что, казалось, не существует обстоятельств, способных разрушить их трогательную дружбу.

– Как это? – только и смог пробормотать потрясенный инспектор.

– Видите ли, Чарльз, – Грегори не стал терзать его сердце неизвестностью, – похоже, у нашего сычика начался, э-э, брачный период. Так что в последние дни я редко его вижу.

Инспектор тут же ухватился за возможность решить давно мучившую его загадку о происхождении и породе библиотекарского любимца.

– Вот как? – с наигранным простодушием воскликнул он. – Но как же он нашел себе подружку? Здесь, в Лондоне. Он ведь, насколько я понимаю, по происхождению африканец…

– Я предпочитаю не вмешиваться в личную жизнь своих друзей, Чарльз. – Перебив инспектора, Грегори обезоруживающе улыбнулся. – Они же не литературные персонажи, чьи тайны можно обсуждать за чашкой чая.

Ледоу вздохнул, едва сдерживая досаду. Библиотекарь опять с легкостью избежал его ловушки.

– Что же касается мистера Мертуэйта, – как ни в чем не бывало продолжил Грегори, – то он не настолько прост, как кажется на первый взгляд. Вы совершенно верно заметили, мой дорогой друг, что он присутствовал на празднике в качестве приглашенного гостя. Однако вел себя не совсем так, как подобает знаменитости, – почти не притрагивался к угощениям, не развлекал публику рассказами о своих приключениях. Собственно, в разговор он вступил лишь тогда, когда речь зашла об индусах и «Лунном камне». И тут же принялся пугать простодушных провинциалов. Дескать, даже в джунглях Индии я находился в меньшей опасности, чем вы сейчас. Неудивительно, что Фрэнклин Блэк совсем потерял голову от подобных рассказов и решил надежней спрятать алмаз. После чего и завертелась вся эта действительно в высшей степени странная история. В следующий раз Мертуэйт активно вмешивается в события в тот момент, когда фризинголлская полиция арестовала индусов. Его, видите ли, попросили послужить переводчиком при допросе арестованных. Хотя один из браминов говорил по-английски, и все присутствовавшие на именинах мисс Рэйчел прекрасно это слышали. Полагаю, на самом деле Мертуэйта ни о чем не просили, скорее уж он сам напросился. Затем его услуги понадобились для перевода секретного послания, единственный смысл которого мог заключаться в том, чтобы убедить полицию, что алмаз уже в Лондоне. Далее мы встречаем мистера Мертуэйта на некоем званом обеде, где он, помимо всего прочего, объясняет стряпчему Бреффу, зачем к тому приходил индус. А приходил он, по словам нашего прославленного путешественника, чтобы узнать, каков, согласно английским законам, крайний срок выкупа залога. Из этого рассказа проницательный стряпчий, как вы помните, связанный деловыми и дружескими отношениями с семейством Вериндеров, заключает: судьба похищенного алмаза решится не раньше чем через год. Наконец, именно мистер Мертуэйт, снова отправившийся в странствия, сообщает в письме, что видел «Лунный камень» и похитивших его браминов на языческой церемонии в Индии. И вывод из этого послания тоже напрашивается сам собой: алмаз потерян окончательно и бесповоротно. Вот и все, чем отметился на страницах книги мистер Мертуэйт.

Закончив свою пространную речь, Браун-Смит театрально раскланялся и замер в ожидании ответа инспектора, последовавшего почти незамедлительно, хотя и звучавшего несколько невнятно:

– Постойте, Грегори, уж не хотите ли вы сказать… – Инспектор нахмурился, закусил губу, потом прикрыл глаза. – Нет, не получается, – заявил он наконец. – Мы просто заменяем одного сидящего на берегу реки другим. Мертуэйт не мог украсть алмаз, потому что уехал из усадьбы до того момента, когда «Лунный камень» видели в последний раз.

– Знаю, что не получается, – на удивление спокойно согласился библиотекарь. – Откровенно говоря, потому я и завел этот разговор, что не в силах без вашей помощи справиться с загадкой. Здесь нужен ваш опыт, Чарльз, ваша интуиция, ваш талант сыщика, в конце-то концов.

Устоять против такой лести не смог бы даже полностью лишенный честолюбия человек, а Чарльз Ледоу таковым никогда не был.

На сей раз инспектор задумался надолго. Он даже не сразу заметил возвращение Сангумы, обратив внимание на сычика лишь тогда, когда Браун-Смит принялся угощать проголодавшегося любимца мучными червями прямо у него перед носом. Затем библиотекарь снова напоил своего гостя чаем и даже два или три раза украдкой взглянул на часы. Но прервать размышления друга так и не осмелился.

И его терпение было вознаграждено.

– Я вижу только одно возможное решение, – тихо, но торжественно произнес инспектор. – У Мертуэйта был сообщник, имя его – Годфри Эблуайт. Вероятно, они договорились обо всем еще в Лондоне. Мертуэйт узнал об алмазе тем самым способом, о котором проговорился мистеру Бреффу, – из запрошенной в архиве копии завещания Джона Гаркастля. Теперь ему нужно было найти человека, способного ввести знаменитого путешественника в дом Вериндеров. Желательно, чтобы этот человек испытывал финансовые затруднения, тогда с ним проще будет сговориться. А Годфри, как нам известно, такие затруднения испытывал.

Ледоу посмотрел на Брауна-Смита, тот молча кивнул с неопределенным выражением лица, и тогда инспектор продолжил:

– Если предположить, что Мертуэйт действительно путешествовал по Индии, то он вполне мог обзавестись там слугами-индусами. Кстати, раз уж дело принимает такой оборот, о том, что они брамины, мы тоже знаем лишь со слов Мертуэйта. Возможно, он просто выдавал их за браминов, как вы достопочтенного Сангуму за капского сычика.

Сангума обиженно ухнул, услышав такое голословное обвинение, а Браун-Смит таинственно улыбнулся, но промолчал, так что инспектору не оставалось ничего иного, как продолжить свои объяснения:

– На самом деле они вполне могли оказаться кем угодно. Даже и тхагами, если судить по тому, что бедного мистера Эблуайта именно удушили, а не убили каким-то иным способом. Возможно, Мертуэйт спас им жизнь в ту пору, когда полковник Слим устроил настоящую охоту на эту преступную касту. И если так, не стоит удивляться ни их преданности хозяину, ни умению выдавать себя за кого-то другого и уходить от преследования. Мертуэйт загодя послал их в имение Вериндеров, чтобы как можно сильнее напугать либо мисс Рэйчел, либо кого-то еще из ее близких. Сильнее всех, как выяснилось, забеспокоился Фрэнклин Блэк. Его и решил использовать Мертуэйт в качестве невольного соучастника ограбления. Пока путешественник продолжал запугивать молодого человека, Годфри сговорился с доктором Канди подшутить над ним, подлив в бокал Фрэнклина настойку лауданума. Вероятно, Годфри добавил в зелье еще какой-то компонент, вызывающий расстройство памяти. Например, настой индийского дурмана.

– Вижу, вы разбираетесь в этих снадобьях лучше многих романистов, мой друг… – задумчиво произнес библиотекарь.

– Тут уж поневоле научишься разбираться, – буркнул инспектор. – Думаете, их теперь не применяют для тех же целей, что в прошлом веке?

– Нет, так я не думаю.

– И правильно. Как бы то ни было, Фрэнклин выпил это зелье. Полагаю, и доктору Канди оно тоже досталось, поскольку злоумышленники были заинтересованы в том, чтобы их невольный помощник не помнил подробностей. Здесь Годфри сильно рисковал. Если бы доктор Канди по дороге домой не попал под дождь и не слег с лихорадкой, его ассистент Эзра Дженнингс без труда определил бы отравление. Однако все обошлось. Надо признать, мистер Эблуайт и в дальнейшем совершал столь же рискованные действия, но не всегда настолько же удачные.

– Хорошо, предположим, так оно и было, – все еще не избавившись от сомнений, заметил Грегори. – Однако зачем индусы напали на Годфри и Люкера? Зачем Мертуэйту понадобилось навлекать подозрение на своих соучастников? Их же могли разоблачить, и тогда Мертуэйт остался бы без алмаза.

В иное время возражения друга наверняка показались бы инспектору достаточно серьезными и обоснованными, но сейчас он ощутил прилив вдохновения, поэтому его уже невозможно было смутить никакими каверзными вопросами.

– Видимо, Мертуэйт считал такой конец маловероятным. И дальнейший ход событий подтвердил его правоту. – Здесь инспектор позволил себе легкую ироническую улыбку, тут же отразившуюся, как в зеркале, на лице Брауна-Смита. – Но, скорее всего, у Мертуэйта просто не было другого выхода. Допустим, Эблуайт и Люкер задумали его обмануть, решили сами продать алмаз, не поделившись барышом с третьим соучастником. Тогда выходка индусов вполне объяснима: они попросту припугнули недобросовестных партнеров своего хозяина. Похоже, на Люкера предупреждение подействовало. Да и на Годфри сперва, видимо, тоже. Не случайно же он только после этого происшествия задумался о выгодной женитьбе. Стало быть, прежде мистер Эблуайт питал надежду самостоятельно расплатиться с долгами. Как же еще, если не деньгами, вырученными за продажу алмаза? Но почувствовав на себе всю хрупкость и ненадежность человеческого бытия, молодой человек тут же осознал, что будет благоразумней ограничить свои аппетиты.

– Но ведь в итоге алмаз оказался именно у него! – выложил свой последний козырь Браун-Смит. – Его труп обнаружили в таверне «Колесо фортуны», и там же отыскалась коробочка, в которой хранился алмаз.

В ответ Ледоу одарил друга еще одной улыбкой, теперь уже торжествующе-снисходительной.

– Именно эта коробочка и подтверждает мои выводы. Слишком уж удачно ее забыли на месте преступления хладнокровные убийцы. Чересчур беспечными они оказались. Уверен, что к моменту трагедии алмаз уже покинул берега Альбиона. Вместе с мистером Мертуэйтом, снова ощутившим жажду дальних странствий. И надо признать, он тщательно подготовил свой отъезд, убедив полицию с помощью стряпчего Бреффа, что об алмазе до конца июня можно забыть. Слуг-тхагов Мертуэйт оставил в Лондоне, чтобы те замели следы. Точнее говоря, вместо его следов оставили свои собственные. Что касается несчастного Годфри Эблуайта, не исключено, что он просто решил сбежать от кредиторов. Или же интуитивно почувствовал, что Мертуэйт задумал избавиться от сообщника, так с ним и не расплатившись. Скорее всего, и то и другое сразу. Однако индусы все же разыскали его в этой затрапезной таверне и обставили смерть молодого джентльмена таким образом, чтобы полиция решила, будто бы похищенный алмаз находится именно у них. Конечно, такой шаг требует отчаянной смелости и точного расчета, но разве они не подтвердили, что обладают этими качествами, позволив полицейским проследить их путь до самого Бомбея и лишь в последний момент с поразительной ловкостью ускользнув от ареста? Можно только восхититься умением мистера Мертуэйта подбирать себе слуг, а также красотой его слога и буйством фантазии, так ярко проявившимся в прощальном письме стряпчему Бреффу.

На этой патетической ноте инспектор Ледоу закончил свою речь.

Грегори Браун-Смит, искренне потрясенный, еще долго молчал. А когда наконец нашел в себе силы заговорить, то первым делом ответил на заключительную реплику инспектора:

– И вашей проницательностью тоже, друг мой. Теперь все встало на свои места. И вот, что я вам скажу, Чарльз, – добавил он с извиняющейся улыбкой. – Ваша блестящая теория окончательно убедила меня в том, что искать пропавшие драгоценности – бесполезная затея. Если мистер Кадоген и был замешан в этом преступлении, то, вне всякого сомнения, являлся лишь исполнителем. Такие вещи не крадут для себя. А если кто даже и попытается продать добычу самостоятельно, то разделит участь несчастного мистера Эблуайта. Да и в любом случае от исполнителя желательно избавиться. Как раз то, что Кадоген прожил еще четырнадцать лет, – лучшее доказательство его невиновности.

Инспектор кисло усмехнулся, посмотрел на часы и сокрушенно покачал головой. Было уже без четверти девять.

– Я, конечно, изложу ваши соображения комиссару Хорвуду. Но, боюсь, это ничего не изменит. От полиции требуют действий, и она будет действовать. Поэтому не удивляйтесь, Грегори, если я через несколько дней зайду к вам за новой порцией справочной литературы.

Он забрал со стола изрядно полегчавший саквояж, пожал руку Брауну-Смиту и церемонно кивнул Сангуме, одарившему его в ответ загадочным взглядом брамина. Однако у самых дверей Ледоу, вдруг остановившись, обернулся к библиотекарю.

– Помните, я мимоходом упомянул о краже столового серебра. Хотите расскажу, кто его украл?

– Что за вопрос? Конечно хочу.

– Вы только не смейтесь, Грегори, но это был дворецкий. Впрочем, самое забавное – это то, как я его разоблачил. Этот еще далекий от седой старости уроженец Йоркшира тоже любил на досуге почитать, причем именно «Робинзона Крузо». Такое совпадение не могло оказаться простой случайностью. Это был знак свыше. Я пытался объяснить все инспектору, но тот лишь отмахнулся от меня. Тогда я решил самостоятельно проследить за этим парнем и не обманулся в своих надеждах. Выждав неделю, дворецкий все-таки отправился в один ломбард очень сомнительной славы, где и был схвачен с поличным. Вот такая история. Нет, что ни говорите, а жить и работать в настолько читающей стране совсем не просто. И преступникам, и полицейским.

– И библиотекарям, – согласился с ним Браун-Смит.