Глава 5

Возвращение на базу прошло без сюрпризов. Шальная мелочь шхерилась по щелям и не рисковала нападать на груженный коробами БК караван. Крупные твари не попадались, а уродливые цисты биовирусов и нановормов я почистил в первой фазе своего сольного путешествия.

Хаос постепенно сдавал позиции и отступал на крайние уровни крейсера. Соединение уже контролировало не меньше пятой части сохранившегося объема. При текущих темпах и наличии хай-энд боеприпасов – «Марат» перейдет под наш полный контроль уже через пару месяцев.

«Гончие» настороженно водили по сторонам хищными мордами, пугая темные бельма коридоров широкими раструбами плазменных разрядников. Ну а то, что в толстостенных баках плескалась едва ли пара литров рабочего тела для генерации плазмы, – знать никому не стоило. Лишнее оно. Многие знания – гарантированные девять граммов в голове.

Пройдя роботизированный блокпост нашего соединения, я окончательно расслабился и смог выделить часть сознания на обработку входящих массивов информации. Командирская должность буквально топила меня в документации!

Даже в щадящем режиме «Офицера поля боя» плотность инфопотока не падала ниже двадцати гигабайт в час! Логи, отчеты, телеметрия, аналитика, прогнозы, статистика! А я ведь не штабник, да и раскачка первого года шла с заметным перекосом в физику тела, а не в мультипоточную работу с терабайтными массивами! Этому учат гораздо позже и далеко не всех. Факультативный спецкурс для тех, кто умудрился во время учебы получить хоть одну комету на шеврон.

Приходилось прикрываться фильтрами, загоняя в архивы все, что только возможно, и помечая как «Спам» данные второго уровня важности. Кривые рукописные скрипты работали с размахом инициативного дурака, оберегая хозяина от безумия, но крепко снижая уровень моей информированности.

– Мля… – только и смог прошептать я, разглядев среди логов троекратные алерты, сигнализирующие о списании с меня семидесяти тысяч единиц командирского опыта.

Уже маячившие на горизонте капитанские погоны вновь скрылись в тумане неопределенности.

Вникнув в суть взыскания, я заскрипел зубами и рванулся вперед, оставляя за спиной тихоходный конвой и сокращая время до встречи со своими замами.

Мурома я застал в окружении его ближников – достигших лейтенантских комет бойцов пехотной секции. «Тяжи» откровенно филонили, устроив себе зону релаксации. С фуршетом, самодельными картами и кислотной музыкой в калечащих разум децибелах.

Место своей дислокации – кают-компанию для младшего командирского состава – парни ушатали до уровня свинарника. Некогда роскошное помещение – стеклянный витраж под потолком, каменная лепнина по стенам, деревянный паркет и золоченый дроид-стюард – нынче выглядело жертвой вандала. Разруха, следы кострищ, закопченные переборки, украшенные лазерными шрамами и оспинами пулевых попаданий.

Кровавой вишенкой служило тело стюарда, приваренное плазменным плевком к титановой балке внутреннего каркаса. Каждые семьдесят шесть секунд уцелевшая кисть дроида судорожно подергивалась, пугая незнакомых с приколом бойцов. От окончательной деструкции робота спасал жесткий лимит стрелковых боеприпасов и персональная ударопрочность.

– Муром, какого хера?! – заорал я с ходу, врываясь в помещение и отталкивая с пути оборзевшего часового, сдуру решившего преградить мне путь.

Помимо пехотинцев, за щедрым столом сидело несколько моих летунов – командиры первого и третьего авиакрыла. Муром как раз приобнимал одного из них за плечи и что-то доверительно втолковывал, не торопясь чокаться полной рюмкой.

При виде меня младший из летунов резко вскочил и гаркнул уставное:

– Смирно! Командир в отсеке!

Старлей «тяжей» поморщился, неторопливо влил в себя содержимое серебряной емкости и лениво встал. Глядя на Мурома, поднялись и остальные присутствующие – так же неспешно и с явной неохотой.

Я пробежался взглядом по картам и бутылкам дефицитного спиртного. Отмахнулся от витающих в воздухе дымных облаков – сладкий наркотический кумар можно было мять руками.

Да что за хрень тут происходит?! От едва сдерживаемой ярости у меня свело скулы.

– Оборзели, воины?! Службу поняли?! Времени свободного дофуя и корабельный устав не для вас написан?!

Увидев, как презрительно дернулся уголок рта одного из лейтенантов Мурома, я озверел окончательно. Матерый мужик смотрел на меня снисходительно, демонстративно перебирая пальцами четки, сделанные из шилдиков уничтоженных подразделением агро-ботов. Нужно признать – массивные такие четки, вызывающие невольное уважение. Средний бот способен удушить танковую роту, а тяжелый… Лучше не искать соизмеримых величин – за Державу обидно.

Вцепившись в пехотинца взглядом, я медленно заговорил, вколачивая слова в его одурманенный разум, словно вбивая кувалдой тяжелые гвозди. Истерить и скакать мелким псом рядом с двухметровым бойцом не стоило, хотя рамки самоконтроля уже трещали.

– Команда «смирно» для кого прозвучала?! Что за поза беременная?! По какому поводу праздник и где твое подразделение, офицер?!

Последнее слово я выделил голосом, практически выплюнул, напоминая раскачавшемуся на искусственных гормонах здоровяку о долге и субординации.

Лейт покосился на Мурома, словно ожидая поддержки. Я же давил мужика взглядом, выплескивая на него коктейль эмоций: желание урыть на месте, непоколебимую веру в то, что «право имею», и взрывную готовность умереть за это право.

Наконец лейтенант принял решение. Изменив позу на менее расслабленную, он неохотно отчитался:

– Отделение несет службу согласно штатному расписанию. У меня же окно личного времени, совмещенное с сеансом психоэмоциональной разгрузки.

Не удержавшись, он ехидно улыбнулся и добавил:

– Передоз у меня, тошнит уже от войны. Доктор направил на отдых, о чем есть запись в вахтенном журнале. Все желающие могут ознакомиться. А кое-кто – и вовсе обязан это делать не меньше двух раз в сутки…

Я стиснул зубы и многообещающе ощерился. Теперь мне ясно, почему Док все чаще попадал в регкапсулу со свернутыми скулами и смятым набок носом. Не будь я настолько загружен делами, то вряд ли бы удовлетворился его кислым: «Осваиваю базы рукопашного боя. Стадия практических занятий»…

Ах вы ж мрази!

Имплант, ловящий отголоски моих желаний, моментально просеивает локальную сеть соединения и подсвечивает результаты запросов. Выписки из приказов, боевые статистики отрядов и персоналий, данные удаленного мониторинга меддиагноста.

Размах творящейся среди тяжей анархии вводит в ступор.

Но как же так? Врали, что ли, умные книги? Мол, делегируй полномочия, подбирай себе толковых замов…

Не работает эта схема в мире постапа? Только сила, личный контроль и неотвратимость сурового наказания? Да я ведь всего на неделю ослабил вожжи, занявшись личной прокачкой и реанимацией «Марата». Кот из дома, мыши в пляс?

Юный волк в моем сердце жаждет крови. Именно его рык слышится в моем голосе. Слова клокочут в горле, едва не срываясь в инфразвук:

– Лейтенант! Твое подразделение сейчас имитирует бой за пустой коридор на сороковой палубе! Бойцы накачались дурью и жгут БК центнерами! Приказываю! Привести отделение в порядок, своей властью наложить взыскания и продолжить выполнение боевой задачи! Тебе же, лейт, я помогу лично. Цени!

Активирую дисциплинарный протокол и сбрасываю приказ чужому импланту:

Здоровяка мгновенно складывает судорогой, и я едва успеваю шагнуть в сторону, уклоняясь от тугой струи рвоты. Желудок тяжа выжимает насухо, раскрывшиеся до предела поры выдавливают из себя мутные капли, а ударившая в нос вонь сообщает об успешной очистке кишечника.

– Сука… Край тебе, пацан… – Скрюченный лейтенант сипит с истовой ненавистью.

Его рука тянется к набедренной кобуре. Имплант тут же срисовывает опасный вектор движения. Периферия зрения тревожно вспыхивает алой рамкой.

Вижу…

Пальцы лейта вцепляются в ребристую рукоять, ствол буквально выпрыгивает из крепежа и упирается мне в живот. События спрессовываются и накладываются друг на друга.

Муром рвется к нам и пытается остановить сорвавшегося с резьбы подчиненного. Оглушительное: «Отставить!!!» добивает остатки витражей под потолком.

Под аккомпанемент звона стеклянного крошева я вытягиваю к нему раскрытую ладонь и рычу не менее оглушительно: «Стоять! Я сам!»

– Повторный сеанс принудительной детоксикации организма!

Выстрел! Защита скафа поглощает плазму, меланхолично рапортуя о двадцатипроцентной просадке щита.

– Буэ!!! – Лейтенанта вновь сгибает в приступе зеленой рвоты, выдавливая наружу содержимое желчного пузыря.

Удачно подставился…

Второй раз за сутки провожу футбольный удар ногой. Бронированным берцем, с напряжением всех мышечных волокон – как своих, так и заемных, со смещением свободной массы нанитов в область голени. Бью жестко, прямиком в искаженное судорогой лицо.

Даже в таком состоянии лейт крут – как горы и быстр – как змея. Он боевик, а я летун. Но на мне БКС, и сопротивляться его мощи – безумие!

Подставленную под удар руку ломает как спичку. Голову лейтенант убрать не успевает, лишь чуть заваливается вперед, подставляя под удар усиленные кости черепа, а не хрупкие хрящи носа и не предательскую слабину подбородка.

– Хрясь! – Лоб противника вминается вовнутрь, деформируя голову и пугающе искажая профиль.

Для ки-мода – такие травмы далеко не смертельны. Несмотря на внешние спецэффекты, противник остается в сознании и даже в полете спиной назад умудряется удерживать меня в прицеле плазменного разрядника.

– Банг! Банг!

Четкий «дабл-тап» входит в живот, продолжая проламывать защиту в узком сегменте. Прокачал, блин, терминаторов на свою голову…

Щит мигает, с трудом сглатывая урон и перераспределяя лепестки защитных полей.

Мой ход! С козырной десятки!

Над широкими плечевыми пластинами БКС разворачиваются турели скорострелок.

– Жу-у-у-х!!! Жу-у-у-х!!!

Спаренный поток твердотельных боллов мгновенно превращает лицо лейтенанта в кашу и веером рикошетов разлетается по отсеку. Кого-то явно задело, но матов и стонов не слышно – мгновенно протрезвевший народ лихорадочно просчитывает ситуацию. В шок никто не впал – мяса и оружейного грохота тут навидались, хватит на десяток жизней. Да и гибель лейта довольно эфемерна – уже через пять минут его тело появится в коконе капсулы. Болезненно, унизительно, бьет по карману и опыту – но не смертельно.

Я всем корпусом разворачиваюсь к присутствующим. Нависающие за спиной стволы нервно шевелятся, заглядывая в напряженные лица и выискивая малейший повод для открытия огня.

Медленно озвучиваю строчки формируемого на лету приказа:

– За нападение на старшего по званию в условиях, приближенных к боевым, лейтенант Горелик переводится в режим штрафника и клеймится глифом «Искупающий кровью». Рост опыта блокирован, условия дисциплинарного наказания – десять рациональных смертей, одобренных ИИ-тактиком. Приговор вступает в силу немедленно.

Народу происходящее активно не нравится. Тяжи ощущают себя элитой, крепко спаяны и всегда не удовлетворены. Они твердо уверены, что основная боевая работа лежит на их плечах, а дележ трофеев и прочих благ этого не учитывает. Что? Бонусы «поля боя»? А ты под плазмой стоял? Чувствовал, как белки твоих глаз спекаются в мутный комок?!

Аргументация понятна, да и статистика уничтоженных целей подавляет. Но чего стоит один зарвавшийся кулак без остального тела? Только вот объясни это ему. Мозгов нет, одни затвердевшие в камень костяшки…

Принцип «моя хата с краю» в современном гражданском обществе не популярен. Кровавый урок: «Сегодня промолчишь ты, а завтра промолчат другие, когда придут уже за тобой» – усвоен накрепко.

Офицеры настороженно крутят головами, переглядываются и на лету формируют приватный боевой чат. Имплант фиксирует усиление шифрованного инфообмена, активность агрессивных систем сканирования и захват десятком маркеров целеуказания. Неуютно…

Щурюсь, сужая сектор зрения и отсекая все лишнее. Однако оружие в руки не беру – штурмовой комплекс по-прежнему висит за спиной.

– Кто-то не расслышал приказа? В уши долбимся? Жалобы, слезы, предложения? Есть еще желающие предъявить справки о мозолях, перхоти и болезненных месячных? Нет? Ну тогда – чего стоим, кого ждем?!

Взгляды офицеров потяжелели. Мои летуны сдвигались по стеночке, уходя с директрисы огня и выражая глазами полнейшую преданность. Котики, мля…

А вот тяжи наоборот – принялись уплотняться, сбиваясь в кучу и укрывая от меня задние ряды.

Хреново…

Оценив нездоровую суету, я многообещающе улыбнулся и тряхнул кистью. Из скрытого крепежа в ладонь упал небольшой цилиндрик с мелкой резьбой по внешней стороне и значком радиоактивной опасности на торце. Аргумент последнего шанса, козырный валет.

Кто-то из офицеров вздрогнул.

Ага, узнали… Головной сегмент от тандемной ракеты ПКО. Ядерной, само собой. Малютка опасная – как десяток Хиросим. И такая же дорогая… Не настолько, как на Земле, где грамм калифорния стоит порядка тридцати миллиардов долларов. Но все же…

Критическая масса хитрого изотопа – всего лишь двенадцать граммов. Идиотская ядерная граната – получилась легкой и компактной. Отпустить сенсор, бросить по направлению к противнику и через пять секунд, в радиусе трехсот метров не останется ничего живого. Смешно… Загнать бы эту шнягу на родной планете – вся страна могла бы пару лет на Канарах отдыхать…

Неустойчивое тактическое равновесие нарушается грохотом вынесенного из пазов люка. В отсек шустро вламывается четверка ботов пехотной поддержки. Мгновение, и подвижные твари занимают узловые точки контроля – под потолком, в четырех углах кают-компании.

Следом врывается Лина – шлема нет, волосы растрепаны, глаза сверкают первородной яростью. Валькирия…

В руках девушки контрабордажный кассетный лаунчер с активированным проекционным щитом. Весомый аргумент. Только вот откуда она достала к нему боеприпасы? Хитрый ствол имеет дикий калибр и жрет БК с невероятным аппетитом.

Обостренное восприятие доносит бесшабашный посыл: «Пустой он! Схватила первое, что попалось под руку! Да и щит на трех процентах. Голые понты, ха!»

М-да… Кавалерия, млин! На игрушечных лошадках. Впрочем, ботов более чем достаточно.

– Я неясно высказался? По местам несения службы – шагом марш!

Мой голос давит бесконечным спокойствием. Лед и пламя. Страха нет – из всех дорог выбирай ведущую к гибели. Мертвые позора не имут.

Никаких ноток превосходства и радости от прибывшей подмоги. Скорее наоборот – я демонстративно морщусь – сам бы справился. Продолжаю держать образ безбашенного капитана пиратского судна. Виртуальный звон стальных яиц гремит набатом.

Ну же, суки?! Бессмертные вы, что ли? Впрочем… М-да…

Однако тяжей наконец проняло. Бойцы принимают коллегиальное решение и неохотно подчиняются. Офицеры вяло козыряют, слышится разноголосое: «Есть!»

Муром ловит мой взгляд и осуждающе качает головой:

– Зря ты так. Не по-людски…

Я набычился, но отвечаю уже гораздо спокойней – очередной бунт придавлен в зародыше. Право сильного – подтверждено. Стая, ну чисто стая хищных псов…

– Останься.

Муром пожимает плечами и замирает. Внешне спокоен, страха нет – кремень, а не человек. Одна беда – не командный он игрок. Лидер – жесткий и авторитарный. Правда, с невысоким потолком компетенции. Взвод в два десятка рыл его максимум. Жаль, что сам этого не понимает…

Подхожу в упор. Смотреть в его глаза приходится снизу-вверх – тяжи поголовно вымахали до стандартных двухсот пяти сантиметров. Офицеры ростом не выделяются – нет смысла давать лишнюю информацию для вражеских систем целенаведения. Близнецы, блин, однояйцевые…

– Муром! Какого хрена тут творится – ты мне потом ответишь, когда я вдумчиво разберусь со статистикой. А сейчас скажи – с какого перепуга вся летная секция умудрилась трижды сдохнуть в течение сорока минут? Да еще с потерей экипировки и лютыми штрафами по всей командирской вертикали?!

Командир тяжей удивленно поднял брови:

– Вопрос, вообще-то, не по адресу. Кто из нас комэск? Но насколько я знаю – под палубой летного тренажера рвануло что-то крупное. Вот твоих цыплят и впрессовало в потолок…

Я заскрипел зубами:

– Предположим… А последующие два раза? Почему парни вновь оказались в тренажерке, причем без пехотного прикрытия? Ведь охраняемый периметр был нарушен!

Муром раздраженно нахмурился:

– Комэск, хорош сношать мозги и искать крайнего! Вон, у тебя девица лихая есть! Ты ведь ее замом оставил на время отсутствия? Значит, с нее и спрос! Ну а то, что твои желторотики не хотят учиться, а все больше тянутся к большим пушкам и желают походить на настоящих мужиков, – так это норм! К тому же ты ведь сам их обложил карательными директивами?! Не могли они ослушаться – вот и вернулись в зал. Ну а там – приблудный «риппер». Что ему три десятка щенков с пистолетиками? На один укус… А малыши, видать, обиделись – похватали со склада резервные стрелялки и вновь ломанулись в зал. Воены, епта…

Я посмотрел на Лину. Девушка виновато пожала плечами и негромко произнесла:

– Я в отключке была. После сеанса… м-м… связи… Все силы отдала – вырубило меня в ноль…

Мне лишь оставалось скривиться – гребаный Астрал с его хищными тварями…

Муром довольно ухмыльнулся и махнул нам рукой:

– Ну, вы тут разбирайтесь, а я пошел. Присмотрю за парнями – как бы с резьбы не слетели. Обидел ты их крепко, командир…

Тяж стремительно развернулся и зашагал к выходу, всем своим видом излучая силу и уверенность. Физику он прокачал отменно, экипировка – лучшее, из того что нашлось на крейсере. Дырки под капитанские кометы уже просверлены заранее, а гонору – на целого полковника. Не дай бог, до генерала дорастет. Флот сожжет из-за упрямства и твердолобости…

Однако так просто уйти ему не удалось – в проем дальнего люка ввалилась пошатывающаяся девичья фигурка в одной лишь шелковой комбинашке на голое тело.

Призывно улыбнувшись, она оглядела отсек мутным взглядом:

– Мальчики, я готова! Кто там у нас следующий?! – Разглядев Мурома, она томно качнула бедрами. – Мурчик! Одна доза «пыльцы», и я вся твоя!

Шлеп! Смачная оплеуха отбросила девушку в сторону.

– Идиотка! – сплюнул Муром и исчез в проеме.

Я устало качнул головой – херовый из меня командир. Вижу только верхушку айсберга – отчеты об эффективности и потерях, расход БК и диаграмму взятых под контроль объемов. А вот изнанку жизни подразделения запустил. Чем живет отряд вне боя? Как проводит досуг? Что заменило валюту и куда уходит «личняк» – святая доля трофеев, положенная в первые пять минут после замеса и вмещающаяся в персональный ранец БКС?

Пока я ломлюсь к главной цели – выживанию соединения и зачистке «Марата», народ с энтузиазмом обустраивает бытовуху, по мере извращенной фантазии разнообразит досуг и деятельно выстраивает внутреннюю табель о рангах, в которой, кстати, мои летуны скатились на самое дно. Хреново это все…

Киваю Лине, указывая на раскорячившуюся на палубе девушку, недоуменно держащуюся за рассеченную скулу:

– Твоя подчиненная? В регкапсулу ее! Пусть Док вымоет всю химию из организма, а ты потом вдумчиво допроси. Откуда дурь, что тут за казино – с голыми девками и задушевными разговорами, каковы настроения среди рядового состава? Асоциальные мы с тобой типы, лейтенант Гюрза – страшно далеки от народа. Вылезет нам еще это раком…

Лина зло сощурила глаза и многообещающе уставилась на девушку, которую уже основательно накрыло. Воительница совсем отупела взглядом, пустила ртом слюну и задумчиво обводила пальцем многочисленные синяки на внутренней стороне бедер.

– Месяц парашу будет чистить! Языком!

Я хмыкнул:

– Вот примерно таким тоном ты ей это и скажи. А потом покажи альтернативу и вербани на раз-два-три. Пусть барабанит снизу вверх. А то зевнем следующую бучу, и тогда на ее месте можешь оказаться уже ты…

Лина вздрогнула. За одну секунду на ее лице сменилась целая гамма эмоций – страх, ярость, ненависть. Тонкие пальцы ухватились за рукояти лаунчера, вцепляясь в него, словно в последнюю надежду. Смертоносная сталь щедро поделилась спокойствием и уверенностью в завтрашнем дне. Человек с ружьем – он не тварь дрожащая.

Тряхнув головой, девушка взяла себя в руки. Маска неприступной стервы вновь вернулась на ее лицо.

Слава богам, что эта грань ее личности направлена не на меня, а наружу – на окружающий мир. Идеальная защита, за которой некогда укрылась красивая, умненькая, но бесконечно боящаяся агрессивного мужского внимания девушка. Маска, приросшая к лицу и ставшая второй натурой…

– Сделаю, командир… Прости. Забыла я, что за сучий мир вокруг.

Качаю головой:

– Нормальный мир, не обижай его. А то еще повернется реальной жопой – наплачемся тогда… Просто – не расслабляйся. Крути головой на триста шестьдесят, держи ушки домиком, а пистолет под рукой.

Лина козыряет:

– Принято! И ты, это… Береги себя, Пашка. Не забывай – у нас одна душа на двоих.

Волна тепла и милоты прокатывается по телу. Ласково улыбаюсь:

– Я знаю, милая. Прорвемся.

Лина криво дергает щекой и отворачивается. Командирский имплант исправно стучит – гормоны адреналиновой группы кипят в ее крови. Стрессануло мою половинку лихо, да еще и мрачное прошлое выглянуло из пыльного шкафа…

Устало вздохнув, выхожу из отсека. За ближайшим углом обнаруживаю Ника – нашего бот-мастера. Ага, вот кто поддержал нас в критический момент!

Усевшись под стеночкой и прикрыв глаза, сержант рулил сервами пехотной поддержки и негромко напевал:

– Жил да был петовод за углом… И его ненавидел весь дом…

Осторожно кладу руку на плечо бойца. Песня прерывается, бот-мастер вопросительно приоткрывает один глаз. Беспечность мнимая – парень следит за миром десятками сенсоров своих подопечных. Да и хаб его импланта способен удерживать связку из восьми сервов. А ведь я видел только четырех…

– Спасибо, Ник. Не забуду.

Мастер меланхолично кивает. Безэмоциональность – профессиональная деформация ботоводов.

– Ник, поставь одного дрона у входа в медицинскую секцию и переподчини его Доку. Обижают нашего медбрата…

Еще один кивок. На этот раз – после небольшой паузы. Не любят погонщики отдавать своих питомцев в чужие руки.

Успокаиваю:

– Это временно. И еще… Хочешь, познакомлю тебя с имперским «Сварогом»? Только вот тело для него еще придется подыскать…

С этими словами я извлекаю из ранца бронированный цилиндр с ИскИном штурм-бота.

Шок, трепет и дрожащие пальцы Ника служат мне наградой.

Скриншот!

Сохраняю картинку в архиве. Бот-мастер в раздрае – это рарик похлеще сверхновой. А ведь многие говорят, что эмоциональный контур у петоводов заблокирован. Врут, глупые люди. Безбожно врут…