Глава 3

ТАК «Марат». Локация: 118-я палуба, сегмент секции ближнего ПКО, арсенальный погреб оперативного боепитания. Волей рэндома – стартовая локация 49-го авиакрыла штурмовиков.

Константин Иванович Луднев, некогда респектабельный бизнесмен-хозяйственник, а ныне – глава горстки изможденных землян, затаив дыхание сидел на корточках, укрывшись за аккуратным штабелем мертвых капсул.

В руках он удерживал тонкий шнурок, искусно сплетенный из полупрозрачных жил оптоволокна. Практически невидимая стропа уходила куда-то под потолок отсека и служила спусковым крючком для многотонной ловушки, нависшей над сервисным лючком. Волнение старшины угадывалось лишь по едва заметно трепещущим крыльям носа. За три года виртзаключения он научился терпению и уже давно подчинил организм жестким рамкам «Трех Д»: Движение, Дыхание, Диета.

Собственноручно разработанным рамкам…

Несуетливое движение, медленное дыхание, жесткая диета. Иначе в локации с пугающим индексом обитания в «0.23 % от нормы» – не выжить. Ребят и так осталось всего ничего – из начальных полутора сотен землян в строю сейчас числилось всего сорок один. Остальные не смогли приспособиться, пережить бесконечную цепочку смертей и мучительного прессинга виртуального ада.

А ведь мнимое избавление так близко! Как нашептывают друг другу опустившиеся смотрители фекальных кадушек: «Да ты разбей электронику персональной капсулы и счастливо сдохни! В последний раз!»

И просекли же, твари чумазые, куда нужно бить, чтобы повредить нежные электронные потроха!

Константин, он же – «Кил», награжденный таким звучным позывным из-за инициалов своего имени, – позволил себе на мгновенье отвлечься и скосил глаза в сторону жилой зоны. Мазнув взглядом по скромным владениям отряда, он удовлетворенно кивнул – все в порядке. Экс-хулиган, гроза десятка унылых домов спального района Казани, а ныне боец группы поддержки внутреннего правопорядка – сержант «Тигра» – бдил. Причем не пялился на тощие задницы работающих на крохотной плантации баб, а реально мониторил окружающее пространство.

Нельзя допускать «опустившихся» к капсулам – слишком велика у них вера в «аппаратный выход». Мол, стоит лишь убить ненавистное железо, и в следующий раз ты обязательно воскреснешь в казарменном уюте учебки. Со всеми ее пищевыми автоматами, душевыми, массажными ложементами, персональными кубриками и нормированным распорядком дня. Короче, животная мечта – жрать, спать и делать вид, что работаешь…

Кил скривился. За три года вынужденной робинзонады лишь очень немногие сохранили в себе Человека. Большинство же довольно быстро скатилось в примитивизм. Кто-то почувствовал дурную силу и превратился в тривиального ублюдка. Кто-то оскотинился до состояния вечно голодного чмыря, что повинуется приказам, но все время стремится закосить, заискивающе глядя в глаза и мечтая ударить заточкой в спину.

Вот и сейчас, загривок Кила обожгло чужой ненавистью. Видать, кто-то из работников на секунду оторвался от текущей задачи и мазнул взглядом по широкой спине командира. Зависть и злоба. А как же! Лучшая еда, экипировка, персональная каютка и вот сейчас – шанс на лут и крупицу драгоценного опыта!

Презрительно скривившись, старшина угрожающе оскалил зубы и демонстративно поправил на поясе самое навороченное оружие группы – маломощный плазменный резак, снятый с чудом прибитого ремонтного дроида.

В режиме максимально широкой фокусировки инструмент выдавал метровый факел гудящего пламени и превращался в грозное оружие массового поражения. По крайней мере, на фоне общего уровня техногенного развития бойцов 49-го авиакрыла.

Ведь что у них есть? Сплошные палки-копалки, примитивные ножи из огрызков жести, пластиковые фартуки вместо брони и чудо-молотки из клееных пакетов вездесущих вольфрамовых цилиндров. Вот чего – а этого добра у них было навалом…

Ну а то, что замазанная грязью батарея горелки тревожно помигивает алым, – знать никому не нужно. Пусть лучше боятся, ведь другого аргумента для сдерживания уставшей от жизни толпы у Кила нет. Остается лишь надеяться, что в затуманенных рутиной головах еще свежа память об усмирении последнего бунта «черноногих» – некогда многочисленной прослойки 49-й группы.

Тогда земляне безвозвратно потеряли две дюжины человек, причем ладно бы только добровольных суицидников!

Зацепив все еще кровоточащую душевную рану, старшина беззвучно застонал и заскрипел зубами. Алена… Эти твари разбили и ее капсулу, лишив верную подругу шанса на перерождение!

Кил оберегал ее как мог! Вычеркнул из списков на «еженедельную добровольную смерть во имя ИО», делился своей порцией и тайком потрошил ротный НЗ. А она… Она устала от переполненных ненавистью взглядов и добровольно ушла, вскрыв ночью вены по всей длине. От запястья до локтя, на обеих руках… Не помог даже личный пилотский имплант специализации «Штурман эскадрильи».

Твари! Кил с трудом унял мышечную дрожь. Ощущение чужого злого внимания исчезло. Чуют и боятся, суки…

А вот тогда работяги, отыскавшие во мху редкую сколопендру-берсеркера, решили не упустить своего шанса. Добровольно подставив язык под хищные жвала, каждый из них получил летальную дозу яда и минутный баф боевого безумия. Разума в таком воине остается не много, а вот дури – хоть отбавляй…

Легко смяв личную гвардию Кила, они прорвались в запретный отсек для «старших», где и натворили немало бед – сокрушив все, до чего только успели дотянуться за отведенные им секунды. В том числе – почти три десятка капсул с предусмотрительно затертыми номерами.

Старшина, он же последний диктатор 49-й, медленно выдохнул сквозь зубы. Идиоты… Розовая сколопендра попадается не чаще одного раза в год! Да под таким бустом у запертых на четырехстах квадратах землян появлялся реальный шанс расширить контролируемое пространство! Через зараженный биотерминатором отсек они бы не прошли, а вот лазерную турель, параноидально прикрывающую дверь дальнего шлюза, – вполне могли бы сковырнуть!

Такой шанс пролюбили, эх! Да и хрен бы с этим шансом! Алена…

Кил с ненавистью покосился на дальнюю стену, где все еще висел один из заговорщиков. Измученная сколопендра поскупилась на яд, и неудачливый офисный работник из Самары выжил. К своему ужасу и в назидание остальным. Жив он и до сих пор, вкушая полной ложкой сомнительные плоды бессмертия. За прошедшие четыреста девять дней – ярость и фантазия старшины не истощились.

Придавив желание брезгливо сплюнуть (экономия влаги и ресурсов организма!), Кил настороженно прислушался. В привычный гул и стон искалеченного крейсера вплелись новые нотки. Довольно далеко, на пределе чувствительности, зацокали по палубе стальные лапы дрона.

Старшина поднял левую руку, и в отсеке мгновенно наступила тишина. Работники замерли, превращаясь в неподвижную скульптурную группу. Дисциплина и послушание в 49-й возведены в абсолют.

Замкнутый объем изолированного цикла не терпит хаоса. Цена жизни – ничтожна, наказание за любой поступок – смерть. Не умеешь существовать в строгих рамках общежития – отдохни сутки в персональном аду и подари оставшимся лишнюю долю процента индекса обитаемости.

Едва слышно вздохнула пневматика сервисного лючка. Крашенная в косую, черно-желтую полосу, дверь плавно отъехала в сторону, синхронно пропуская приземистую гусеницу грузового серва.

Кил осторожно выбрал слабину спускового шнура, пристально следя за едва заметными метками на палубе. Ну же, насекомое, давай, шевели лапами! Ведь в тебе не только центнер металлокерамики, дюжина драгоценных батареек и встроенный эффектор плазменного резака. Но еще и та самая последняя крупица опыта, которой старшине так не хватает для финального рывка к офицерскому званию! А уж там – вскроются заблокированные интерфейсы младшего командного состава, генераторы простейших квестов, системы управления и мониторинга уровня взвод-рота, ну и прочие плюшки-пряники, включая силовой кнут внешнего управления для наказания нерадивых бойцов!

Шестиплатформенный паровозик дрона недоуменно замер, сканируя окружающее пространство и обновляя карту системы хранения номерных цинков с БК.

Кил сжал побелевшие от напряжения губы. Да уж, перестановочку на этом бестолковом складе они устроили знатную…

Дрон уже было решился, повернув пыльные сенсоры в сторону коробов с красно-черной маркировкой, сделал шаг, но…

За спиной у Кила раздался жуткий грохот, словно упал забитый рухлядью старый шкаф. Серв испуганно пискнул и стремительно рванулся назад, в спасительные недра служебных туннелей крейсера.

– Мля! – яростно выругался старшина и на одних рефлексах дернул за шнур.

Подвешенный под потолком контейнер, от души набитый все теми же кирпичами цинков, подчинился гравитации и рухнул на палубу. Пол под ногами вздрогнул, а стальная сколопендра с придавленным хвостом яростно забилась под неподъемным грузом.

– Есть! – победно закричал Кил, все еще не веря своей удаче.

Да, добить дроида будет не просто, но старшина уже давно не верил в халяву. Ко всему добытому без пота и крови Кил относился с большой долей недоверия и с постоянным ожиданием подвоха.

Вспомнив о вопиющем нарушении режима тишины, он выхватил из поясной петли тяжелый самодельный клинок и резко обернулся к толпе:

– Ну и какая гнида чуть не запорола охоту?!

Взгляд Кила еще не успел срисовать изменения в оперативной обстановке, а вот имплант среагировал быстрее. Подсветив смертельно опасным бордовым контуром фигуру в массивной штурмовой броне, пилотный «Альбатрос Мк.3» тревожно рапортовал:

Кил нахмурился и потянулся к плазменному резаку – этот противник расплющенной арматурине явно не по зубам. Буркнул вполголоса:

«Альбатрос» перекрасил контур гостя в зеленый цвет и принялся предательски сливать системные логи по принудительно открытому каналу связи.

Кил зарычал и сделал шаг вперед, готовясь грудью встретить неизвестную напасть, однако пришлый опустил ствол навороченного оружейного комплекса и миролюбиво выставил вперед руку:

– Спокойно, дядя. Я Павел Счастливчик, командир сводного соединения «13-7», капитан «Марата» и прочая, и прочая.

Гость одним движением снял шлем, демонстрируя мирные намерения и уверенность в собственной крутизне. Тактическая подсветка боевого скафа позволила легко разглядеть самозванца.

Молодой парень, со скуластым волевым лицом и холодными волчьими глазами. Он поморщился, втянув носом воздух, и сочувственно покачал головой:

– Полная жопа. Как же вы тут выжили, братцы?

Секунда всеобщего молчания, первые неуверенные женские всхлипы, а затем чье-то радостное:

– Земеля!!!

Я медленно крался по темным коридорам «Марата», кропотливо сканируя пространство во всех доступных диапазонах. Пара обнаруженных ловушек, снулый серв в технической нише и неизвестно чья оружейная закладка под фальш-панелью палубы – служили достаточным стимулом для предельной внимательности.

Впереди блекло полыхнул самоликвидатор «мошки». Поморщившись – крохотных разведчиков осталось всего ничего, я замер и вывел на лобовую пластину шлема последние логи крылатого скаута.

Ага, спасибо тебе, малявка, твоя смерть была не напрасна. В этот шлюз я теперь точно не полезу. Не то чтобы я не мог справиться с тройкой настороженных и подозрительно бодрых «Баньши», но оно мне надо? Зарубаться по-взрослому в самом начале рейда и дурнем шуметь на всю округу? Лучше уж тихонько, на кошачьих лапах…

Практика показала – так выхлоп больше. В стальных джунглях полумертвого корабля я скорее осторожный волк, чем прущий нахрапом лев…

На просторах Вселенной – человек отнюдь не вершина пищевой цепочки. Чего стоит один только Рой техноразумных, гасящий звезды на своем пути.

Хлопаю ладонью по цилиндру на поясе, выпуская в пространство очередную «мошку». Статус-иконка «Улья» меняется на желтый – киберскаутов осталось меньше трети.

Досадливо морщусь – пехотного снаряжения на «Марате» жалкие крохи. И потеря даже таких простейших разовых расходников для нас невосполнима – транспорта снабжения из метрополии в ближайшее тысячелетие не ожидается.

На секунду замираю перед очередным разветвлением. Бронированной перчаткой срываю со стены пласт вездесущего мха, высвобождая тускло светящиеся навигационные пиктограммы. ИскИн удовлетворенно урчит, поглощая информацию с «QR» меток шлюза и занося их на карту. Через мгновение следует рекомендация – поворачивать направо и продвигаться в сторону погребов оперативного боепитания. Есть мизерный шанс на добычу.

С БК у нас полный швах! Хуже дело обстоит только с капсулами воскрешения. Слишком уж часто боксы вспыхивают маркерами критичных ошибок и отключаются вплоть до прибытия лицензированного техника от компании «Петергоф-Рос-Диджитал»…

Ага… Есть такая птичка – наивняк.

Нам же остается скрипеть зубами и расшифровывать скупые и невнятные системные коды: «Недостаточный уровень заряда батареи», «Потеря линка связи с материнским устройством», «Загрязнение камеры переброса». Мы вслепую меняем блоки, наугад тыкаем платы, с умным видом ковыряемся в настройках. И как ни странно – из пяти битых капсул таки собираем одну целую.

Вот только пользоваться ими стремно. Слишком уж велики шансы получить вместо воскресшего бойца кучу органического фарша. Наблюдал однажды такое, больше не хочу…

Так что, даже если бы мне предложили обменять одну капсулу на плазменные клипы по весу – я бы отказался. В золотом резерве отряда скопилось меньше двух дюжин запасных боксов. А ведь каждый из запасных саркофагов – это жизнь кого-то из братьев и сестер по оружию. Причем вполне может статься – что и твоя собственная жизнь.

Правда, с боеприпасами у нас реальная беда… Едва ли треть стандартного БК по имперским уставам. Впрочем, требования Нового Рима для «подразделений, действующих в отрыве от основных сил» – были менее драконовскими. По таблицам снабжения амазонок – мы были укомплектованы практически штатно.

Для основного вида вооружений – на сорок минут боя «средней интенсивности».

Для вспомогательного – на сутки «активной фазы полицейской операции».

Мутный термин расшифровывался просто – две обоймы на короткоствол, персональный мини-цинк боллов в разгрузке и универсальный аккумулятор экспресс-подзарядки на поясе. Вот и вся война…

Продолжаю движение. Процесс практически бесконечный – общая длина коридоров на крейсере – более семи тысяч километров.

Потроха «Марата» замечательно подходят для съемок ужастика.

Вечная тьма, разукрашенная цветными пятнами расплодившегося мха.

Космический холод, перемежающийся с раскаленными участками. Теплообмен у вакуума нулевой, а источников тепла на крейсере хватает.

Частые зоны разрушений – последствия космического боя, мародерки и буйства обезумевших киберов.

Слоеный пирог из всевозможной живности – техно и ксеноразумные, курсанты колониального Рима и вроде бы даже ошметки выжившей команды.

На последнее намекало появление так и не найденного нами канонира, ссадившего с орбиты половину крупнотоннажников Роя. За что ему наше уважение и поклон до самой земли. Не лицемерный, а реальный, от души.

Под ногами вновь захлюпала вода, внешние микрофоны донесли частый перестук капели. Беру пеленг, иду на звук. Третья часть моей миссии важна не менее, чем разведка, собирательство и картография.

Уровень воды заметно поднялся. Крошу ногами ледяную корку, гоню перед собой невысокую волну. В бронированные ботинки скафа норовит вцепиться какая-то живность, ступни вяжут плети хищного мха.

Качаю головой – богатые тут места, нетронутые. Верный признак, что живых поблизости нет. У нас бы всю эту органику мигом пустили в котел.

Ага, вот и протечка! Длинная щель под потолком вообразила себя водопадом и щедро хлещет декалитрами столь ценной в космосе влаги.

Командирский интерфейс обреченно пищит, ставя на трехмерной карте очередную метку: «требуется срочный ремонт». Измученный ИИ крейсера давит тоской по офицерскому каналу связи. Поврежденный, изолированный в броневом коконе искусственный разум – практически недееспособен. Все его ресурсы брошены на борьбу с вирусом техноразумных. Причем битву он проигрывает, год за годом лишаясь кластеров памяти и блоков процессорных мощностей, по живому отсекая от себя зараженные участки

Потерявший самоидентификацию ИскИн на новое имя уже давно не обижается. Окутав меня маревом надежды, он снова вернулся к сражениям на цифровом фронте. Какие мутации кристалла привели к зачаткам псионической активности псевдоразумного – я не знал. Повреждения мозга они такие – зачастую открывают новые грани реальности. От сумасшествия до гениальности – четверть шага.

Снимаю с пояса монтажный пистолет и скупо запениваю щель жидкой бронекерамикой. Водопад иссякает, осталось лишь насухо вытереть помещение.

Кошусь на бойкую живность, настойчиво терзающую ботинки БКС. Чуть виновато пожимаю плечами:

– Ну, простите, членистоногие. Надо было быстрее эволюционировать…

Чиркаю по бедру активатором пиропатрона, бросаю засверкавшую горящим термитом шашку в самое глубокое место озера. Форс пламени – температурой выше трех тысяч градусов быстро перегонит воду в газообразное состояние. Дальше, пар уловят эффекторы системы регенерации и разложат его на драгоценные: кислород и водород.

Имплант подает на глазной нерв россыпь красочных логов. В основном это подарки от «Миелафона», подсуживающего мне – где только возможно. Мотив ИскИна был понятен и полностью совпадал с моим вектором интереса. Первичная цель – стать полноправным капитаном «Марата»!

Ведь кто я сейчас? Жалкий «И.О.» – исполняющий обязанности! Не имеющий реальной власти, придавленный пунктами устава, строгими инструкциями и грозными директивами.

Гостевой доступ в системе, функции наблюдателя на старших палубах, стоп-коды на блоках навигации, вооружения, связи… Смотри – но руками не трогай. Стажер, блин…

Два инвалида – гибнущий ИскИн и псевдокапитан. Объединенные общей тайной и общей целью. Играющие крапленой колодой против целой системы. Вдвоем против бюрократического легиона…

Как оказалось, командовать тяжелым крейсером может только старший офицер. От прим-майора и выше. Моих комет старлея было явно недостаточно для доступа к капитанской рубке и активации первичных алгоритмов подчинения ИскИна. Корабельный разум жаждал заполучить полноценного капитана и вернуть крейсер в строй, но взломать собственные аппаратные ограничения он не мог. Приходилось играть по правилам. Ну почти…

Знать об этом никому не стоит, а работать над исправлением ситуации очень даже нужно. Вот и крался я в одиночку по темным недрам корабля, набивая опыт, нарабатывая часы практики и закрывая миниквесты, на лету генерируемые «Миелафоном».

Стрельба главным калибром крейсера сработала как выхлопы маневровых движков и слегка сдвинула корабль со смертельной орбиты. Бонусного времени нам перепало не много – меньше трех тысяч витков. Это пара месяцев на все про все. Угу, именно так. Два месяца на рост от старшего лейтенанта до майора, на зачистку трюмов и ремонт, слаживание подразделения и обучение экипажа, обеспечение ближней сферы обороны и объединение под своим руководством разрозненных групп землян.

А ведь тому же Мурому звезды старлея уже явно жмут погоны. До капитана ему рукой подать, гораздо ближе, чем мне. Причем не только ему одному – командиры остальных боевых групп стремительно обходят меня в рейтингах. Парни постоянно в бою и жадно гребут очки опыта на Личную карту. И амбиций у них хватает – не раз ловил на себе задумчивые взгляды.

Отголоски таких мыслей все чаще доносило мое обострившееся пси-чутье. Да и Лина поглядывала вопросительно – видит ли вожак опасность, не нужна ли поддержка? Однажды определившись с выбором, она больше не испытывала сомнений и была готова на любую роль – стоять за спиной и подавать патроны, поддерживать ласковым словом, либо рвать кадыки за кривые взгляды.

Моя отрада, судьбой избранная половина…

Находясь рядом с ней, я на мгновение расслаблял туго сжатую пружину воли и прижимал девушку к себе. Хочу ее, таю от нее, умру ради нее…

Всплеск нежности, едва слышное касание в пси-диапазоне:

Покачав головой, я неизменно уточнял:

Девушка удовлетворенно кивала, вновь опускала голову на мое плечо. Как кошка копошилась пару секунд – устраиваясь поудобней, затем вновь замирала, отрешаясь от мира и погружаясь в волны моей нежности. Лина…

К следующему перекрестку я подходил настороженно и с некой долей… м-ммм… почтения… «Мошка» исправно гнала информацию, и я уже представлял, что меня ждет.

Когда-то здесь разыгрался один из финальных актов трагедии под лаконичным названием – «абордаж».

Пробравшись к центру пересечения коридоров, я огляделся по сторонам и, не сдержав эмоций, вполголоса выдохнул: «Охренеть!»

Свет фонаря искажал пространство тенями, порождая эффект движения и давя на измочаленные нервы. Плюнув на экономию, я извлек из крепежа баллончик с люминесцентным аэрозолем и в четыре «пшика» нанес по углам яркие световые пятна мощностью в полсотни ватт каждое. Вот теперь другое дело!

Больше не шарахаясь от остовов битой техники, вновь закрутил головой.

Стены и потолок густо исполосованы плазмой и лазерами. Кое-где искрит проводка, показывая кукиш статистике и упрямо намекая – жгуты высокотемпературных потоков вполне способны дважды, а то и трижды, попадать в одну и ту же точку, насквозь прожигая регламентное бронирование узловых сегментов внутренних коммуникаций.

Противник прорывался со стороны внешней обшивки. Нападали техносы Роя. Битые дроны техноразумных лежали настолько плотно, что практически вдвое сужали сечение главного коридора. Легкие абордажники атаковали во всех четырех плоскостях, не заморачиваясь с гравитацией и с одинаковой легкостью мчась хоть по стенам, хоть по потолку.

Об этом говорили стальные шипастые тела, вмятые, вмороженные и вплавленные в соответствующие поверхности.

– Кинетика, фростер, плазма… – понимающе кивнул сам себе и с брезгливостью пнул валяющуюся под ногами тушу.

Еще со времен первого виртпогружения в учебке я испытывал к созданиям Роя стойкую неприязнь.

Мародерить тут нечего. Чуждые нам схемы электроники, непонятная физика энергий и мертвые системы вооружений, активируемые программно на абсолютно недостижимом для людей уровне.

Короче – хлам. Топливо для реактора, барахло, ненужное даже научникам. Уж чего-чего, а трофейных пехотинцев Роя у осколков человечества сейчас на порядок больше, чем оставшихся в живых ученых.

Еще раз оглядываю поле боя и качаю головой:

– Танковое сражение под Прохоровкой…

Затем поворачиваюсь в сторону позиций защитников «Марата» и поправляю сам себя:

– Нет… Тут скорее подвиг Николая Сиротина…

Как в эти коридоры смог протиснуться тяжелый контрштурмовой «Сварог» – остается только догадываться. Да, клаустрофобией бот не страдал, но вот инстинкт самосохранения – просто обязан был иметь. Это одна из основополагающих граней становления разумного, пусть даже искусственно созданного.

А ведь такой махиной управляет отнюдь не дешевый кристалл черной сборки астероидных заводов «Свободная Африка»! Тут только родные комплектующие производства РИ. В крайнем случае – оригинальный «Возрожденный Китай», и уж точно не «Мэйд ин Конфедерация».

«Сварог», наверняка приписанный к противоабордажной секции крейсера, поступил тактически грамотно. В бое гиганта против москитной мелочи он лишил противника главного преимущества – скорости маневра и заставил атаковать себя исключительно в лоб.

Размягчив плазмой стенки коридора, «Сварог» впрессовал себя в узкий объем, намертво впекаясь в арм-керамику и превращаясь в неподвижную огневую точку. Хорошо бронированную, некисло вооруженную и смертельно опасную…

Я подошел к поверженному дрону и уважительно погладил фиолетовые жвала ближнего боя. Зазубренные, обломанные, покрытые окалиной…

Шквальная плотность огня и силовые щиты не спасли тяжелый бот. Противник явно вошел в клинч и оторвался по полной.

По массивной, скошенной под рациональными углами морде «Сварога» словно прошлись расширенным инструментарием слесарного цеха. Алмазные фрезы, пневматические молоты и обезумевшие отбойные молотки.

Вся внешняя электроника, вооружение, активные блоки – посечены, деформированы и завязаны узлами. Визоры наблюдения не спасли даже прозрачные броневые щитки. «Веки» дрона вырваны с мясом, нежные глазные сенсоры варварски разбиты.

Судя по всему, ослепший и лишенный систем вооружения, дрон погиб не сразу. Противник то ли закончился, то ли сменил приоритетную цель, а вот «Сварог» еще какое-то время трепыхался, пытаясь выбраться из-под завала тел и смертельных тисков узкого коридора.

Стены вокруг – исцарапаны и выщерблены вплоть до несущего каркаса. А чудом уцелевший правый манипулятор стерт до последнего сустава.

Я представил себе, как «Сварог» месяц за месяцем шкрябал керамические панели, и раз за разом терял надежду, натыкаясь на титановые балки силового набора. Мрак…

Ништяков в такой туше – немало. Но вот резать его на лут не поднималась рука. Такие машины нужно поднимать на постаменты и ставить на главных площадях городов, чтобы потомки не теряли память и не обесценивали оплаченную кровью дедов свободу.

Решено!

На секунду замираю по стойке «смирно» и отдаю честь павшему в бою:

– Покойся с миром!

Я только убирал ладонь от несуществующего козырька шлема, как манипулятор «Сварога» едва заметно дрогнул.

Он услышал меня? ИскИн еще жив, а в реакторе осталось топливо?!

Мой имплант пискнул узкополосным сканером и отрапортовал:

– Утихни! – шикнул я на «Альфу», завороженно глядя, как осыпается окалина с изуродованной башни «Сварога».

Пластины брони натужными рывками разошлись в стороны, оголяя один из сервисных лючков дрона. Крышка распахнулась, за ней обнаружился сенсорный экран обратной связи, тест-разъемы службы тех-обеспечения и горловина армированного цилиндра сейфа.

Монитор мигнул и активировался на трех процентах яркости.

«Альфа» без проблем вытянула изображение до читаемого:

С шипением провернулись запоры сейфа, открывая доступ к сердцу машины – кристаллу ИскИна.

Еще один томившийся в ловушке разум потянулся за спасением к своим создателям…

«Принять!» – выдал ситуативную рекомендацию «Альфа», мотивируя меня ссылками на уставы и кейсы прецедентного права РИ.

– Утихни! – вновь выдал я волшебную команду, смахивая на периферию зрения бюрократические формуляры.

Осторожно протянув руку, коснулся пальцами искусственного бриллианта размером с куриное яйцо. Реально похоже на человеческий мозг…

До предела напряг «пси»:

– ЖИТЬ!.. – то ли эхом, то ли чужой мольбой прозвучало в моей голове.

Я замер, настороженно прислушиваясь, но фон ближнего астрала вновь звенел пустотой.

Как всегда, в моменты медитативной подстройки, до меня долетели обрывки эмоций Лины. Недовольство, брезгливость, едва сдерживаемая ярость и совсем уж на пределе, словно через ретранслятор, – чужая боль и недоумение. Знакомый коктейль… Снова к моей половине кто-то попытался подкатить свои яйца…

Скрипнув от злости зубами, я с трудом взял себя в руки. Ну что ж, вот еще кто-то сорвал с себя маску боевого товарища. Когда друзья у тебя за спиной подкатывают к твоей же девушке, то имя у них одно – гниды. Следует выводить таких из ближнего круга и больше не поворачиваться к ним спиной. Ну а по возможности – учить, сквозь боль и слезы, что женщина друга – пола не имеет.

Ладно… Вернусь из рейда в расположение отряда – разберусь, у кого там борзометр заклинило. Я все понимаю – взявшему на себя ношу лидерства не стоит надеяться на любовь подчиненных. И нет стратегии хуже, чем пытаться быть для всех хорошим и заигрывать с электоратом. Да, я не ждал аплодисментов, но и откровенной гнили надеялся избежать. Крысы, блин… Удавлю!

Имплант несмело пищит, предупреждая о готовности ввести в кровь успокоительное. Вновь шикаю на симбионта, запрещая играться с химией. Обойдусь без фармкостылей!

Медленно выдыхаю, беру себя в руки.

Оклемавшись, но затаившись, уже более деловито осматриваюсь по сторонам. Да, работы вокруг – непочатый край! И не ной, «Миелафон», твоей тут тоски еще не хватает!

Вначале предусмотрительно подстраховываюсь – опыт, он сын ошибок трудных. Лишней татуировки на виске мне не нужно.

Снимаю с наспинного крепежа дорогущий тубус автоматической турели, фиксирую ее захваты на стене дальнего коридора. Самое опасное направление условно прикрыто.

Для надежности добавляю тройку датчиков наблюдения и пару минных сюрпризов. Хорошо быть командиром и иметь приоритетный доступ к складам соединения! И манал я ваше «нечестно!». Мне прокачиваться надо, причем быстро и в сольном ре-жиме.

Ибо раскорячила жизнь молодого волчонка – мама не горюй! Проблем и врагов – не хватит восьми битов, чтобы описать. При том, что друзей и ближников – хрен да ни хрена…

А не будет у нас явного лидера – развалится соединение на отдельные группировки и микрокняжества. Будем грызться за метры палуб и радостно резать друг друга. Пока не сгорим в атмосфере Нового Севастополя.

Нет уж братцы! Меня такой сценарий не устраивает. Я ведь только жить начинаю, на ноги встал, к девушке прикоснулся! И раз уж мы с вами в одной лодке – грести будете туда, где я вижу спасенье. А не каждый в свою сторону…

Так, периметр обезопасил, теперь за работу!

Вновь лезу в ранец БКС. Извлекаю наружу крохотный инженерный серв «Мультитул-Блэк-Спайдер» и осторожно подсаживаю паучка на искалеченные линии коммуникаций. Да знаю я, что использовать «Черную Вдову» для рутинных технических работ, это все равно, что снайперским прицелом колоть орехи! Но нет у меня тривиальных «тараканов»! Передохли они все давно. Ресурс у них – копеечный, время жизни – как у зубочистки…

Паук провел селфтест, законнектился с «Альфой», принял целеуказание и, довольно пискнув, скрылся в проломе потолка. Уже через несколько секунд он оседлал ближайший перебитый кабель и, шустро перебирая лапками, принялся сращивать оптоволоконную проводку.

Давай, малый, не подведи меня! Я же займусь более грубыми задачами – сваркой труб, задумчивым ковырянием в энергощитках и прочей интеллектуальной работой на уровне замены горелых предохранителей. Ну а что поделать? Такова часть сделки с корабельным ИскИном…

Через шесть часов монотонного труда я устало разогнул спину. Хлебнув из поилки БКС питательного раствора, сфокусировал зрение на внутреннем интерфейсе. Хм, а ведь неплохо!

Стопочка глиф-репортов радовала толщиной. Учетка пополнилась новыми записями о выполнении практических работ, а полоса опыта неприлично подросла. Вот и славно!

«Миелафон» также излучал довольство. Рейтинг боеготовности корабля подскочил на двенадцать сотых процента! А ведь нехило! Кто бы мог подумать, что один техник, пусть даже с умной отверткой в руках, способен за авральную смену ТАК подтянуть уровень БГ крейсера! Видать, угадали с точкой приложения сил – через перекресток проходил мощный узел внутренних коммуникаций корабля. Энерговоды, оптоволокно, кабельные и трубные гребенки, узкие туннели сервисных дронов.

На секунду я зажмурился, позволяя себе приоткрыть завесу над самыми дальними и туманными мечтами.

Вот реанимирую судно, набью полные трюмы техногенными артефактами нескольких рас, да рвану к матушке-Земле!

А там зависну над непотопляемым авианосцем североамериканского континента и спрошу так строго: «Вот какого хрена? Почему пылают границы моей Родины? Зачем планете ваши ценности? По какому праву разваливаете колыбель человечества? Вот как разверну сейчас крейсер дюзами вниз и врублю главный двигатель!»

И пусть только рыпнутся! ПВО корабля вполне способно прикрыть одну шестую часть суши.

В общем: «Хорош всем воевать, голодать и потреблять! Айда творить и созидать! Хотите – приволоку вам из пояса Кеплера платиновый астероид? Или что там еще нашей промышленности нужно?»

Криво улыбнулся собственным утопическим мыслям. Ага, прилетит один такой – за все хорошее против всего плохого. И сильные мира сего сразу же поднимут лапки кверху, пряча под сукно планы мирового господства и склоняя седые головы перед наивным пацаном, отыскавшим большую дубину. Ну-ну…

Пятиминутку розовых соплей прервал резкий алерт системы наблюдения и почти синхронное тявканье автоматической турели.

Кубарем валюсь с туши дохлого дрона, совершая одновременно десяток действий. Активация щитов, приказ на возврат «Мультитула», вывод БКС в боевой режим, считывание логов с тревожных датчиков, сдавленное чертыханье и подхлестывание организма боевым коктейлем.

А ведь плохи мои дела!

И если поначалу я рванулся к турели – поддержать огнем и с интересом поковыряться в ошметках неудачливого визитера, то сейчас пришлось спешно отступать в строго противоположном направлении.

Автоматическая скорострелка даст мне несколько секунд форы, не больше. Повредить штурмбот класса «Мастифф» она просто не в состоянии. Чертовы техносы! Неужели одна из валяющихся вокруг туш все еще мониторит окружающее пространство и исправно стучит уцелевшим товарищам?!

Уйти в родной коридор мне не дали. Сидевшая на пути отхода «мошка» успела передать образ второго «Мастиффа» с уверенностью танка, прущего по тепловой цепочке моих следов. Через секунду канал связи задавила система активных помех и передача прервалась.

Замираю, затравленно озираясь. Противник оставил мне единственный выход, и это очень не нравится моей интуиции. Обложили флажками и гонят на номера? Да ну вас лесом! Прыгай, волчонок, рви шаблоны!

Игнорируя свободный проход, я быстро сверяюсь с картой и отбегаю на десяток шагов в сторону – где-то здесь должен быть люк кабельного колодца! Срываю пласты мха, сканер БКС шарит по палубе. Ну, где же он?!

Штурмботы Роя все ближе. Легкий пехотинец против даже одной такой твари – никак не танцует. Тут нужно отделение тяжей в штатной экипировке РИ Флота. «Мастифф» примерно эквивалентен среднему имперскому боту – это две тоны композитной брони, активные и пассивные щиты, центнер хитрой электроники и мощность залпа как у реактивной установки моего времени. Вы слыхали, как поет дивизион «Града»? Шок и трепет!

Даря мне секунды, с наплечных креплений срывается пара умных ПТУРов, больше похожих на дронов-камикадзе. Подсветив пространство выхлопом мини-турбин, они разделяются и ныряют каждая в свой коридор.

– Бум! Бум!

Последний довод королей. Причем реально последний – на складе таких больше нет. Не убьют меня «Мастиффы» – придушит наш завхоз Сан-Саныч…

Невеселые мысли прерывает писк импланта. «Альфа-Прим» подсвечивает на палубе контур найденного люка.

Торопливо вгоняю нож в щель, пытаюсь приподнять крышку. А хрен там! Сталь люка отнюдь не декоративная, к тому же укатана временем и активным движением на перекрестке.

Понимаю, что не успеваю…

«Альфа» визжит алертами, рапортуя о захвате моей тушки системами сканирования и целеуказания «Мастиффов». На периферии сознания бьется зов Лины: «Пашка, где ты?! Нужна помощь?! Я поднимаю наших!»

Хриплю от натуги, рву искусственные мышечные волокна скафа, наваливаюсь всем весом на стонущий от нагрузки клинок.

Не успеваю…

– Жух! Жух! – Над головой проносятся толстые жгуты плазмы и разбиваются о щиты вырвавшихся из узости коридоров штурмботов.

Нарвавшиеся на столь серьезный калибр «Мастиффы» мгновенно укутываются пленками силовых полей и открывают ответный огонь.

На мини-карте на секунду загорается зеленая союзная точка – «Сварог»! Загорается и гаснет…

Вряд ли тяжа подавили столь быстро. Скорее всего он просто выжал батареи досуха и уже навсегда превратился в памятник самому себе.

– Спасибо… – шепчу я сразу всем.

«Сварогу», богам, «Альфе»… Ибо люк наконец поддается, крышка отлетает в сторону, а я, не раздумывая, ныряю вниз!

Лечу, затем скольжу по пугающе крутому уклону, стараясь не рвать лишних кабелей и заодно вновь взывая к высшим силам – только бы следом за мной не метнули гранату!

Бьюсь о стены, словно кирпич в мусоропроводе. Грохот – соответствующий. Реагировать на препятствия не успеваю – команду на сокращение мышц и группировку конечностей БКС подает имплант.

Выверенная симфония токовых разрядов изгибает меня в судороге и заставляет принять позу парашютиста. Сжавшиеся пальцы вдавливают гашетку оружейного комплекса. Длинная очередь бронебойных боллов перфорирует стремительно приближающийся пол, и уже через мгновение я врубаюсь в него всей массой.

– Крак!!!

Пробиваю препятствие и в окружении кучи хлама влетаю на нижнюю палубу. Пару секунд оглушенно хлопаю глазами и беззвучно открываю рот – компрессионный удар по позвоночнику оказался слишком силен. Затем в игру вступает аптечка скафа, ширяя бойца очередной дозой дури.

– Мля… Сдохну или сторчусь! – шепчу я сам себе, сглатывая наполнившую рот кровь.

Встаю, опираясь рукой на колено. Под перчаткой едва ощутимо вибрирует броня БКС – скаф стряхивает с себя пыль.

Оглядываюсь и реально обалдеваю от увиденного. Гадом буду – земляки! Ну кто еще способен нацарапать на стене жизнеутверждающее слово из трех букв?

С умилением гляжу на подкрадывающегося ко мне мужика с расплющенной арматуриной в руках. Включаю внешний динамик и скромно представляюсь:

– Спокойно, дядя. Я Павел Счастливчик, командир сводного соединения «13-7», капитан «Марата» и прочая, и прочая…