По дороге к пещере я дважды видела в лунном свете далекие силуэты верховных волков, бродивших по равнине. Оба раза я надолго пряталась, ожидая, пока они уйдут. Мать сказала, что попытается переубедить их, но верховные глухи к доводам разума. Я бежала со скоростью лося, преследуемого длиннозубами, и добралась до пещеры перед самым рассветом. Мне надо было поговорить с недоволками до того, как меня обнаружат Стражи.

Сустав у Тали распух и посинел. Она сидела, прислонившись спиной к стене пещеры, и сердито смотрела на Брелана.

– Я тоже пойду, – проворчала она.

Аззуен поздоровался со мной, ткнувшись носом в щеку. От этого прикосновения я немного успокоилась.

– Брелан побывал в Кааре, – сообщил Аззуен. – Теперь он хочет посмотреть, кто из жителей выжил и собирается в Лаан. – Аззуен явно тревожился за своего человека. – Тлитоо и Хлела тоже здесь. Они устроились в глубине пещеры.

Я как можно короче рассказала ему о лжи Давриана и о том, как меня спасли люди. Когда я стала рассказывать о своих планах, Аззуен весь превратился в слух.

– Да, – сказал он, выслушав меня, – это может сработать, если нам удастся убедить Гаанина и Стражей, в чем я не очень уверен. Но в любом случае надо попытаться.

Тали нетерпеливо потерла опухшую лодыжку.

– Если Хесми там, то мне непременно надо с ней поговорить, – настаивала она, выглядывая из пещеры. Она не знала, что старейшины уже нет в живых, а я не решилась бы сказать ей об этом, даже если бы могла.

Я подошла к девушке и села рядом. Она погладила меня по голове.

– Если она там, я вернусь и возьму тебя с собой, – пообещал ей Брелан, – но сначала надо выяснить, побывал ли там Давриан и что он им наговорил. Я обещаю, что вернусь сразу, как только выясню, что произошло.

Тали с трудом поднялась на ноги. Пройдя несколько шагов, она пошатнулась и вздохнула.

– Я только задержу тебя, если пойду, – признала она и снова села рядом со мной. Я вздохнула с облегчением. Если бы она настояла на своем, пришлось бы идти с ней и охранять ее, а мне надо было непременно встретиться с Гаанином.

– Ты должен выяснить, там ли Хесми и Ралзун и выжили ли Давриан и Инимин, – сказала Тали Брелану. – Если они оба живы, надо узнать, что они наговорили старейшинам Лаана. Если есть хоть малейший шанс, что Лаан примет меня как криану, нам нужно немедленно идти туда.

Меня охватила гордость за ее мужество и решительность. С тех пор как мы покинули долину, Тали действительно стала настоящей крианой. Но сейчас, после того как Давриан сумел убедить жителей Лаана в своей лжи, делать ей там было нечего. Но чем скорее она об этом узнает, тем лучше. Надо сделать так, чтобы она пошла с нами туда, где мы будем скрываться, а если она пойдет в Лаан, то это расстроит все наши планы.

Я подошла к Брелану и лизнула его руку. Он улыбнулся и потрепал меня по холке, потом почесал ухо Аззуену и вышел из пещеры. Аззуен пошел за ним.

Тлитоо и Хлела, сонно моргая, вылезли из глубины пещеры.

– Мы слышали твой план, волчица, – сказал Тлитоо. – Мы присмотрим за девочкой до вашего возвращения.

Конечно, два ворона – не слишком сильная охрана, но убежище было надежным, а острый ум Аззуена мог пригодиться мне на переговорах с недоволками.

– Спасибо, – ответила я, стараясь не выглядеть скептически.

Я лизнула Тали в лицо и выбежала на свет утреннего солнца.

Брелан дошел с нами до границы выжженной пожаром земли и отправился в Лаан. Аззуен с тревогой посмотрел ему вслед.

– Можешь идти с ним, если хочешь, – сказала я неохотно. Аззуен был нужен мне самой.

– Я найду его после того, как мы поговорим с недоволками, – ответил Аззуен. – Не хочу оставлять тебя одну, Каала.

Я лизнула его в нос, понимая, как тяжело ему отпускать своего человека без защиты. Мы смотрели вслед Брелану до тех пор, пока он не исчез в лесу, а затем побежали на место сбора недоволков. Мы пронеслись мимо пустоши и поднялись на склон холма, откуда была видна территория недоволков, которую пощадил огонь. Мы начали спускаться с холма, когда заметили силуэты бегущих нам навстречу волков. У этих странных волков были круглые, как у щенков, головы.

Впереди остальных бежал Гаанин. С ним были два недоволка. Увидев нас, они остановились и сели, поставив перед собой передние лапы. Добежав до них, я вдруг поняла, что не знаю, с чего начать.

Я посмотрела на Гаанина, и он ответил мне тем же. В его глазах не было упрека, но было видно, что он не рад моему появлению. Я вспомнила убитых на равнине недоволков и опустила глаза.

– Они сожгли лес, – сказала я. Это было глупо, недоволки знали о пожаре и без меня. Двое волков, сопровождавших Гаанина, подозрительно взглянули на Аззуена.

– Это Аззуен, – сообщила я. – Он из моей стаи.

– Это твой спутник? – спросила волчица с любопытством.

– Пока нет, – ответила я и смущенно прижала уши.

Волчица едва заметно усмехнулась, но потом посерьезнела.

– Мы знаем, что они сожгли лес, юная дикая волчица. Что ты теперь собираешься делать?

Я хотела бесстрастно изложить недоволкам свой план. Всю дорогу от пещеры я готовилась использовать все свое красноречие, чтобы убедить их в своей правоте. Но теперь не стала тратить слов и сразу выпалила все, что думала:

– Я хочу, чтобы вы вместе с нами пошли к людям. Им нужны волки, которых бы они не боялись. Им хочется любить зверей, к которым они не питают страха. Я не знаю, почему они так боятся нас, но они боятся. Если у них будут такие волки, как вы, волки, не внушающие им страха, то, возможно, они перестанут убивать нас, и мы сможем к ним вернуться. Вы должны убедить их принять вас, а потом мы последуем за вами.

– В вас они боятся собственной дикости, – заговорил Гаанин. – Глядя на вас, они против воли вспоминают, какими были когда-то, – животными среди других животных, зверьми, а не особенными высшими существами. В нас они видят то, что могут полюбить, то, что не мешает их нынешнему взгляду на самих себя.

– Ты уже давно это понял, – признала я.

– Именно поэтому мы пожертвовали нашей дикостью, – произнес Гаанин. – Именно поэтому мы позволяем людям распоряжаться нами на охоте, занимать наши территории и управлять нашими стаями так, будто они – наши вожаки.

Я не могла даже в мыслях допустить, что мы будем лишены азарта охоты, радости погони и трепета, который испытываем, догоняя и заваливая дичь по своему выбору, а не по чужой указке. Я ни на что не променяла бы радость бега по своей территории во главе своей стаи. Когда я впервые столкнулась с недоволками, то решила, что они просто недоделанные волки, но они пожертвовали большим ради исполнения Обета.

– Я давно хотел сказать тебе об этом, Каала, – добавил Гаанин, – но ты не желала меня слушать.

Я опустила хвост, принимая его упрек. Но потом меня охватил гнев за его покровительственный тон. Я подняла хвост и вскинула голову.

– Ты скрыл от меня и еще одну вещь, – с вызовом заговорила я. – Не сказал, что ты – мой отец.

– Это была не моя тайна, – ответил Гаанин и виновато поджал хвост. – Мы много раз пытались произвести потомство волков, которых люди приняли бы, не требуя безоговорочной покорности. Во мне больше дикой волчьей крови, чем в любом волке моей стаи, и у меня было множество щенков. Ты больше других соответствовала требованиям. Но все надежды оказались пустыми. Они все равно боятся волков.

Так вот, оказывается, кем я была для него! Всего лишь одним из экспериментов. Я думала, что, отыскав отца, задам ему тысячу вопросов, но выяснилось, что я для него то же самое, что и орудия для людей. Мне нравился Гаанин. Он был храбр, как истинный волк, и готов на любые жертвы ради исполнения Обета. Я же могла рассчитывать только на роль его орудия. Я встряхнулась. Настоящими моими отцами были Тревегг и даже Рууко.

– Я бы не назвал тебя покорным волком, – заметил Аззуен, видя, что я молчу.

– Я проявляю покорность, когда нахожусь с людьми, – ответил Гаанин. – Это мой добровольный выбор. Дети моих детей будут еще более послушны. Те, кто не будет послушным, научатся притворяться. Люди – испуганные, робкие, одинокие существа, и кто-то должен научить их тому, что наш мир не такое уж страшное место. – Он улыбнулся, словно люди были несмышлеными щенками, только что выползшими из логова.

Он заботился о людях не меньше, чем я. Казалось, ему было совершенно неважно, что он мой отец, но люди и Обет значили для него столько же, сколько его стая. Они значили даже больше, ибо члены его стаи гибли, пытаясь научить людей любви. Хотелось бы, конечно, чтобы он относился ко мне как к дочери, но еще больше мне было нужно, чтобы он помог нам завоевать доверие и дружбу людей.

– Нееса говорила мне, что если люди будут жить с такими волками, как вы, – произнесла я, следя за тем, чтобы случайно не произнести слово «недоволки», – то дети ваших детей забудут о своем волчьем происхождении. Они забудут Обет, как Белоснежка и Куцехвост.

– Да, – согласился Гаанин. – Они будут помнить лишь то, что их долг – жить с людьми. Они не станут спорить из-за того, что, по их мнению, важнее для волчьего рода. Они даже не будут знать об этой части Обета.

Именно поэтому нам было необходимо оттеснить от людей недоволков. Дикость надо сохранить во что бы то ни стало, чтобы люди не превратили весь мир в пустыню. Я уважала стремление Гаанина быть с людьми, но потом он должен будет уступить дорогу нам.

– Мы надеемся только на то, – сказал Гаанин, внимательно глядя на меня, – что если люди смогут полюбить существо, отличное от себя, существо, которое им ничем не угрожает, то найдут способ полюбить и окружающий мир. Мы испробовали все остальное, и теперь это наш последний шанс. И их шанс. Но мы не достигнем успеха, если вы – волки – не позволите нам жить.

– Поэтому Стражи и продолжают вас убивать, – вставила я.

– И не только Стражи, – вмешалась в разговор волчица. – Такое происходило и раньше с другими стаями. Дикие волки всегда ненавидели наш род и все время нас убивали. Да и ваш род немногим лучше верховных.

– Ты видела, что случилось с моими волками на равнине, – сказал Гаанин. Он посмотрел на меня таким тяжелым взглядом, что я подумала: не знает ли он, что это я привела на поле Стражей. Я ждала обвинения, но Гаанин лишь беспокойно вздохнул. – Теперь люди сожгли лес. Возможно, для нас настало время сняться с этого места, спрятаться и переждать неспокойное время, как мы часто делали раньше. Но, боюсь, тогда мы упустим наш последний шанс. Если мы будем ждать, то люди зайдут слишком далеко.

Мною едва не овладела паника. Определенно, потом будет поздно что-либо исправлять, если Гаанин сейчас уведет прочь свою стаю.

– Мы найдем способ убедить верховных волков оставить вас в покое, – пообещал Аззуен. Я не поняла, как он собирается это делать, но попыталась выглядеть такой же уверенной, как Аззуен.

– Инимин и Давриан уже в Лаане и распространяют о нас самые невероятные россказни, – продолжал Аззуен. Он говорил это с таким спокойствием, будто обсуждал планы завтрашней охоты. – Они говорят, что это крианы подговорили нас поджечь лес. Что будет, если люди испугаются и вас?

– Люди уже не думают о нас как о волках и не считают дикими, – возразил Гаанин. – Каала видела это до того, как Стражи начали нас убивать. Инимин и Давриан не представляют для нас угрозы. Мы пройдем мимо них, не возбудив у людей никакого страха. Мы пойдем в Лаан и понаблюдаем за людьми. Нам надо посмотреть, поверили ли жители деревни россказням Давриана и Инимина о крианах и безопасно ли вашим людям появляться в Лаане. Но для этого вы должны убедить Навдру не убивать нас.

– Я поговорю со Стражами, – заверила я.

– Мы можем подождать до следующего восхода луны, – сказала волчица, встряхнувшись. – Мы будем ждать в лесу вблизи Лаана.

– Если вам не удастся склонить верховных волков к соглашению, – добавил Гаанин, – я буду вынужден увести свою стаю в надежное место.

Он поклонился нам и побежал в лес.

Когда они исчезли в чаще и уже не могли нас услышать, я обратилась к Аззуену:

– У тебя же нет плана переговоров со Стражами, верно? – Я хорошо знала Аззуена и понимала, когда он блефует.

– Пока нет, – ответил он, – но мы найдем выход, правда?

Я тяжело вздохнула.

– Конечно, найдем.

Он ткнулся носом в мою щеку.

– Мы что-нибудь придумаем, Каала, я тебе обещаю. Можно мне теперь поискать Брелана?

Я по запаху чувствовала, как сильно Аззуен тревожится за своего человека. Он думал о нем все время разговора с Гаанином. Я вспомнила о Тали, которая сидит в пещере одна, если не считать двух воронов.

– Да, иди. Я буду ждать тебя в пещере.

Он легонько куснул меня за нос и побежал в сторону Лаана. Когда Аззуен исчез, я остро почувствовала, как он мне нужен, но делать было нечего. Я встряхнулась и направилась в пещеру к Тали.

Я была уже на полпути к цели, когда воздух над моей головой наполнился звуком беспорядочного хлопанья крыльев. Хлела летела прямо на меня. Не останавливаясь, она врезалась мне в бок и свалила на землю. Я вскочила, задыхаясь и кашляя от неожиданности.

– Что ты делаешь? – зарычала я.

В ответ Хлела прошипела что-то невразумительное.

Я оскалила зубы и внимательно пригляделась. Перья Хлелы были взъерошены, воротник из перьев сильно топорщился. В ее глазах я прочла безысходное отчаяние.

– Что случилось? – спросила я, чувствуя, как паника железным обручем сдавливает мне горло.

– Они его схватили.

– Кого? – спросила я. Аззуена я только что видела и не могла понять, кто мог схватить Брелана.

Хлела посмотрела на меня горящим взглядом и плюнула в морду обломком ветки.

– Тлитоо! Злые волки схватили его и твою девушку.

– Как это получилось? – растерянно спросила я. – Где?

У меня было такое чувство, будто Хлела ткнула клювом мне в грудь и пробила сердце. Я не боялась встречи с Даврианом и Стражами, мне был нипочем лесной пожар, но я не могла представить, как я переживу потерю Тлитоо и Тали.

– В ее убежище, в пещере! – прохрипела Хлела. Она взлетела вверх и понеслась назад, в сторону сгоревшего леса. Она летела так быстро, что, когда я сделала первый шаг, Хлела превратилась в маленькую точку на горизонте. Я побежала за этой точкой, боясь, что, когда добегу до пещеры, там уже будет некого спасать.

Хлела ждала меня у подножия Скалистой Вершины. Когда я подбежала, она взлетела на середину склона. Я подняла голову и посмотрела на нее сквозь марево. Хлела нетерпеливо щелкнула клювом.

– У меня нет крыльев, – недовольно буркнула я. К тому же мне не хотелось, чтобы верховные волки преждевременно меня обнаружили. Каждый мой нерв, каждый мускул подгоняли меня вверх, к Тали, но если я очертя голову брошусь в пещеру, меня увидят задолго до того, как я до нее доберусь. Если бы здесь был Аззуен, он посоветовал бы дойти до пещеры каким-нибудь незаметным окольным путем. Я села и принялась внимательно разглядывать пещеру. Выступ перед входом окружал половину скалы. По этому выступу я смогу незамеченной подобраться к самому входу, а там уж найду способ подойти к Тали и Тлитоо. Я обежала скалу внизу и начала взбираться к выступу. Забравшись на него, я пробралась ко входу, а дальше медленно поползла на брюхе.

Оказавшись у порога пещеры, я залегла. Хлела повисла вниз головой под выступом, беззвучно открывая и закрывая клюв. Прижавшись головой к камням, я прислушалась. Я ничего не услышала, а запах дыма по-прежнему был так силен, что никаких других запахов я не чувствовала. Я хотела было спросить Хлелу, точно ли в пещере кто-то есть, когда почувствовала, как меня окатила волна горячего дыхания. Я подняла голову и увидела над собой издевательскую ухмылку Милсиндры.

– Что-то тебя долго не было, Каала, – насмешливо произнесла она. Схватив за холку, она швырнула меня в пещеру. Я перекатилась через голову и с размаху упала на живот. Меня сразу окружили верховные волки.

Я тотчас уловила запах Тали и Тлитоо, но рассмотреть их не смогла – видела только волчий мех. Мне показалось, что в пещере не меньше сотни верховных. В горле у меня так пересохло от страха, что я не смогла бы говорить, даже если бы нашла что сказать. Я так спешила в пещеру, что не подумала о том, что буду делать, когда доберусь до нее. Да, я сделала большую глупость, придя в пещеру одна и без плана. Теперь я в ловушке и не смогу помешать верховным волкам убить всех нас.

Надо было успокоиться и подумать. Я закрыла глаза. Конечно, не стоило бы закрывать глаза в окружении врагов, но никаких иллюзий у меня не было. Если верховные решат сейчас меня убить, то открытые глаза едва ли помогут. Я несколько раз глубоко вдохнула, надеясь, что от этого в голове появятся какие-нибудь полезные мысли. Но они не появились. Подождав еще немного, я открыла глаза. Я ничем не помогу Тали и Тлитоо, если буду валяться здесь, как затравленная дичь.

Прежде всего верховных волков было не сто, а всего восемь, включая спутника Милсиндры Кивдру. Сначала мне показалось, что остальные волки мне незнакомы, но потом среди них я узнала Галиндру и Сундру и еще нескольких верховных из Широкой Долины, которые поддерживали Милсиндру. Но ни Тали, ни Тлитоо я пока рассмотреть на смогла. Потом я услышала визг боли, и на середину пещеры выпрыгнул молодой верховный волк. За ним выскочил Тлитоо с клоком шерсти и куском волчьей шкуры в клюве. За вороном я разглядела и Тали, которая, скорчившись, сидела у стены в глубине пещеры.

Тлитоо выплюнул клок шерсти.

– Тебе не надо было сюда приходить, волчонок, – сказал он, – но я очень рад, что ты здесь. Сейчас мы им покажем.

Он заковылял ко мне. Одно крыло висело под странным углом и волочилось по полу пещеры. В укрытие влетела Хлела и, хрипло каркая, принялась облетать волков, чтобы добраться до Тлитоо. Она что-то сказала ему, и Тлитоо ответил ей тихим отрывистым клекотом. Два верховных волка бросились за ней, но Хлела ловко увернулась, пролетев между ними, и вылетела из пещеры. Волки кинулись за ней, но Хлела, сделав всего один взмах, оказалась вне пределов досягаемости. Волкам оставалось только рычать ей вслед в бессильной злобе. Воспользовавшись их замешательством, я подбежала к Тали. Никто меня не остановил.

Тали крепко меня обняла. Ее кожа была влажной и прохладной. Девушка дрожала от холода. Я прижалась к ней и оглянулась на верховных волков. Я ждала, что они начнут скалить зубы и угрожать, но они просто стояли и внимательно на меня смотрели. Собственно, спешить им некуда, так как у меня не было никаких шансов убежать.

– Что вам от меня нужно? – спросила я Милсиндру, дерзко посмотрев ей в глаза.

– Мы хотим знать, что ты умеешь делать с этими двумя, – ответила Милсиндра. – Мы знаем, что вы можете посещать царство духов. Нееса говорила, что ты умеешь проникать в мысли других волков, а волк, который делает это, может проникать и в царство духов. Нам всем так говорили, когда мы были еще щенками. Мы знаем, что существуют принадлежащие нам по праву тайны, которые помогут уберечь волчий род от гибели. Прошло очень много времени с тех пор, как у нас была возможность поговорить с Древними. Но это умеет делать дрельшик, не так ли? – В голосе Милсиндры послышалась зависть. – Ты отведешь нас туда, или мы на твоих глазах убьем девчонку.

Я не знала, что понадобилось верховным волкам в Инехалине, но мне совершенно не хотелось помогать Милсиндре.

В голове стучало, и мне показалось, что если страх усилится, то моя голова просто лопнет. Я заставила себя думать. Мимо верховных я проскочить не могла, как не могла и с ними драться – шансов на победу не было. Милсиндру надо перехитрить. Видимо, о том же подумал и Тлитоо.

– Да, мы это сделаем, – хрипло сказал он. – Мы Нейя. Вам нужны я, волчица и человеческая девушка.

Сначала я рассердилась за то, что он включил в число Нейя и Тали, но, поразмыслив, поняла, что должна поблагодарить ворона. Если бы он сказал, что Тали не нужна, верховные сразу бы ее убили. Тлитоо смотрел на меня, часто моргая. Этот хитрец явно что-то задумал.

– Если кто-то из вас ляжет рядом с нами, то сможет увидеть то, что видим мы, – проворковал он.

Я не имела ни малейшего понятия о том, что задумал Тлитоо, но своего плана у меня не было. Значит, буду делать то же, что и ворон. Милсиндра внимательно взглянула на меня. Я кивнула в знак согласия.

В этот момент Тали попыталась бежать. Она встала и сделала шаг к выходу. Боясь, что верховные бросятся на нее, я ткнулась носом под ее колени и заставила снова сесть на землю. Верховные волки сдержанно хихикнули. К нам заковылял и Тлитоо. Верховные волки окружили нас, но при этом старались не подходить близко ко мне. Я едва сдержала смешок. Они притворялись такими свирепыми и сильными, но боялись того, что могли сделать мы с Тлитоо.

– Что случилось у тебя с крылом? – шепотом спросила я его.

– Оно сломано, волчица. Я не могу летать, – громко произнес он, а потом перешел на шепот: – Ты должна позволить злюковолку лечь рядом с твоей девушкой. Я заставлю волков поверить, что только человек может открыть им путь к Нейякилакину, и они ее не убьют. Но ты не должна возражать.

Мне, конечно, очень этого не хотелось, но другого выбора не было.

– Хорошо, – согласилась я.

– Угрюмые волки, – надменно обратился Тлитоо к стоявшим вокруг нас огромным великанам. – Один из вас должен будет доказать свою храбрость и улечься рядом с девушкой. Если вы посмеете ее ранить, то никогда не попадете в Инехалин.

Вперед выступила Милсиндра. Она сильно дрожала, и ее страх доставлял мне неизъяснимое удовольствие. Тали отпрянула, когда огромная волчица приблизилась к ней, но я толкнула ее к верховной волчице и лизнула ей руку.

– Ты должна сесть рядом с ней, – сказала я Тали так, чтобы слышала Милсиндра. – Сядь и сиди спокойно.

Тали осталась на месте, дрожа, как Милсиндра.

– Она подчиняется тебе? – изумленно спросил один из верховных.

Я не ответила. Все мои инстинкты взбунтовались против такого страшного соседства. От самой мысли о нем меня начало тошнить, и я изо всех сил сдерживалась, чтобы меня не вырвало, на радость врагам. Я наклонила голову к Тлитоо. Он неловко вскочил мне на спину.

Ворон без предупреждения доставил меня в Инехалин. Ощущение падения, потеря обоняния и слуха промелькнули так быстро, а холод ударил меня так неожиданно, что я не успела приготовиться. Мои мысли остановились как замороженные. Мы приземлились на Каменном Поясе, там, откуда всегда начинались наши путешествия в Инехалин. Правда, на этот раз нам навстречу не вышел Волк-призрак. Тлитоо несколько раз громко каркнул, а я постаралась отогнать страх. Я боялась, что нас услышат верховные и в отместку нападут на Тали. Я услышала карканье великого множества воронов. Оно раздавалось откуда-то из-за границы Каменного Пояса.

– Слушай меня внимательно, волчица, – сказал Тлитоо. – Мы сумеем выйти из пещеры, и после этого вы пойдете со мной. Ты не должна устать или замерзнуть, поэтому у меня нет времени ничего тебе объяснять. Ты веришь мне? Сделаешь ли ты все, что я скажу?

Углом глаза я заметила, что за большим камнем движется какая-то тень.

– Подожди, – сказала я и, отойдя от Тлитоо, направилась к тени. Волк-призрак уже был готов ускользнуть в лес.

– Это правда? – спросила я его. – Мы можем приводить другие существа в Инехалин?

Волк-призрак остановился и оглянулся через плечо.

– Я слышал, это так, – отозвался он, – но не могу поручиться за то, что из этого получится. Мне не нравится принятое тобой решение. Мне не нравятся волки, которые, не будучи настоящими волками, берут то, что по праву принадлежит нам. – Он что-то пробормотал себе под нос, но потом поднял голову. – Но мы не исполнили Обет, а наши попытки исправить совершенную ошибку провалились. Мы потеряли право судить.

– Мне нужна твоя помощь, – произнесла я. – Ты должен сказать Стражам, чтобы они не убивали недоволков.

От холода язык плохо мне повиновался.

Волк-призрак суетливо потоптался на месте.

– Я могу попытаться, – проговорил он. – Но, если я это сделаю, ты не сможешь отступить. Если маленькие волки останутся жить, это будет означать конец для нашего племени. Люди наберутся достаточно сил, чтобы убить нас. Если я соглашусь на такую жертву и позволю маленьким волкам жить, ты должна поклясться, что сделаешь все, чтобы оправдать эту жертву.

– Я клянусь, – ответила я.

Волк-призрак наклонил свою огромную голову.

– Я попытаюсь, – решил он. – Время верховных волков прошло, но твое время еще не наступило.

– Волчица, – прохрипел мне на ухо Тлитоо, – тебе нельзя больше здесь оставаться. Если ты уснешь, мы не сможем драться.

– В этот раз я помогу тебе, – сказал Волк-призрак. – Ты немного ослабнешь, но сможешь двигаться.

С этими словами он прикоснулся носом к моей груди, и я ощутила прилив тепла.

Тлитоо бросился ко мне, и я тотчас оказалась на полу пещеры, где было жарко по сравнению с вечным холодом Инехалина. Я ощущала усталость, но прикосновение Волка-призрака позволило мне не уснуть.

Тлитоо взмахнул здоровым крылом и посмотрел на верховных волков.

– Здесь, среди каменных стен, ничего не получается, – объяснил он. – Древние не могут войти сюда.

Верховные зарычали, а некоторые двинулись к нам, угрожающе оскалив зубы.

– Ничем не могу вам помочь, злюковолки, – сказал Тлитоо. – Не я выбираю время, когда духам угодно поговорить с нами. Но есть место, куда они всегда приходили к нам. Я могу отвести вас туда.

Милсиндра издала низкий горловой рык, но Тлитоо лишь искоса взглянул на нее. Тогда волчица зарычала еще более свирепо. Тлитоо щелкнул клювом и покачал головой, а потом принялся клевать землю под ногами, словно ища там червей. Милсиндра нетерпеливо взвыла, а потом решительно пошла к выходу из пещеры. Если бы она не была верховной, желавшей меня убить, мне бы, наверное, даже стало ее жаль. Она нуждалась в помощи Тлитоо, чтобы спасти свою стаю, но я не знала ни одного волка, который смог бы уговорить ворона что-то сделать против его желания.

Четверо верховных взяли нас в кольцо, когда мы спускались по склону холма в лес. Еще два волка стерегли Тали, которая сильно хромала из-за опухшей ноги. Тлитоо ехал верхом на моей спине, выставив искалеченное крыло.

Потом, в какой-то неуловимый миг, Тлитоо взлетел, рассекая своим якобы сломанным крылом воздух. Я резко остановилась перед Тали, пытаясь прикрыть ее от верховных. Но Тали не собиралась сдаваться. Откуда-то из складок одежды она достала несколько острых камней и метко швырнула их между глаз нескольким верховным волкам. Они, угрожающе рыча, двинулись на нее. У меня не осталось выбора – надо было драться. Я бросилась на Милсиндру и укусила ее за ногу так, что она взвыла. Я улыбнулась, несмотря на весь свой страх. Мне давно хотелось как следует ее укусить.

Думаю, верховным даже в страшном сне не могло привидеться, что мы посмеем на них напасть. Милсиндра и Кивдру угрожающе защелкали зубами, но Галиндра и Сундру тупо моргали, не понимая, что происходит. Вернулся Тлитоо и принялся бить волков крыльями и клевать их в глаза. Мы с Тали бросились бежать.

Мы успели добежать до вязовой рощицы, прежде чем они нас настигли. Кивдру ударил меня так, что я на мгновение перестала дышать. Он рассмеялся и отошел. Два верховных зажали между собой Тали. Я еще не успела встать, как Кивдру что-то скомандовал, и в рощицу не спеша вошли Галиндра и Сундру. Сундру держал в зубах Хлелу. Галиндра держала Тлитоо. Она бросила его к ногам Сундру. И прежде чем ворон успел пошевелиться, Сундру прижал его мощной лапой к земле. Тлитоо яростно каркнул. Я вскочила и подбежала к Тали.

– Пойду скажу Милсиндре, что мы поймали этого глупого щенка, – сказала Галиндра и потрусила прочь.

Сундру, ухмыльнувшись, сжал челюсти, и его острые зубы вонзились в грудь птицы. Хлела молчала, но кровь из волчьих укусов стекала по перьям на грудь волка и на Тлитоо.

Я оцепенела от ужаса и собственной беспомощности. Если Сундру еще немного сожмет свои исполинские челюсти, то Хлела умрет. Я не могла напасть на верховного волка, это было попросту бесполезно. Я ничего не могла поделать.

В рощу вбежала Милсиндра. Кивдру приветствовал ее радостным тявканьем.

– Не пытайся от нас убежать, – заявила Милсиндра, не потрудившись даже посмотреть в мою сторону. – Ты и Нейя приведете нас туда, куда нужно. Если же вы этого не сделаете, я убью эту птицу, – она повела носом в сторону Хлелы, – а потом и Нейю.

Я посмотрела на Тлитоо. Он дрожал под лапой Сундру. Сначала мне показалось, что он дрожит от такого же страха, что и я, но, взглянув в его глаза, я прочитала в них только ярость.

– Отпусти ее, – прохрипел он, глядя на Хлелу. – Вы не имеете права нападать на клан воронов.

Сундру засмеялся и надавил на Тлитоо лапой так, что ворон вскрикнул от боли.

– Поздно, верховные черви, – хрипло произнесла Хлела. – Вы не имеете доступа к великой памяти без воронов, а мы больше никогда не возьмем вас в царство духов. Волчонок, – ее круглые глаза смотрели на меня, – эти зубастые твари могут попасть в царство духов только с Нейей и Лунной Волчицей. Они хотят от нас именно этого. Они могут увидеть духов с нами, но не в силах увидеть их без нас, но мы никогда больше не возьмем их с собой, – Сундру сжал челюсти, заставив Хлелу умолкнуть.

– Все очень просто, Каала, – сказала Милсиндра. – Заставь ворона взять нас с тобой, или мы убьем не только этих двоих, но и всех твоих друзей до единого. Маленьких волков и людей убивать так же легко, как и воронов. Мы не позволим таким волкам, как ты, вытеснить нас.

Я задрожала от ярости, как и Тлитоо. Милсиндра хотела не только убить всех нас, чтобы спасти свой род, она собиралась уничтожить Обет. Я раскрыла рот, собираясь разговором отвлечь верховных волков.

– Не трать слов, волчица, – прохрипела Хлела, словно прочитав мои мысли и стараясь вырваться из пасти Сундру. – Негоже Нейякилакину идти на компромиссы.

Кивдру что-то коротко тявкнул Сундру, и тот так быстро сомкнул челюсти, что я не успела даже зарычать. Я видела, как уходила жизнь из глаз Хлелы, которая до конца смотрела на меня.

Тлитоо зашипел от гнева и горя.

– Вы не будете больше топтать землю, – сипло произнес он. – Ваше время истекло. Отныне земля будет гореть под вашими лапами.

Верховные не обратили на Тлитоо никакого внимания. Придя в ярость, я не помня себя бросилась на Сундру. Он покачнулся и снял лапу с Тлитоо, который с криком взлетел на ветку.

Сундру опрокинул меня на землю, встал на грудь, не давая дышать, и схватился зубами за горло. Тали рванулась ко мне, но два верховных волка не дали ей сделать ни шага. Я с тоской взглянула вверх, на ветви вяза, и невольно удивилась тому, что после пожара на них осталось так много листьев.

Потом листья сорвались с места и слетели с дерева, словно от порыва ветра. Однако ветер здесь был ни при чем. Раздался шорох и шелест, и на камень слева от меня приземлился какой-то ворон. Другой сел на землю справа, потом еще один. Кроны деревьев надо мной кишели птицами. То, что показалось мне листвой, было на самом деле месивом из тысяч крыльев. Вот, оказывается, куда летала Хлела: она позвала на помощь воронов. Воздух наполнился неистовым карканьем, когда все эти вороны посыпались с деревьев вниз. Другие принялись кружить над головами верховных волков. Те зарычали, а потом, завыв, отступили. Я вырвалась из-под лап Сундру и бросилась к Тали. С карканьем и хриплыми криками вороны один за другим спускались с небес, пролетая над головами и хвостами верховных волков.

– Прячься, волчонок, – каркнул мне в ухо, пролетая мимо, Тлитоо.

Я бросилась бежать, чувствуя удары крыльев и когтей воронов, налетевших на добычу. Я добралась до Тали, и мы вместе помчались прочь из рощи. Кивдру и Сундру взвыли от потрясения и боли. Яростно залаяла Милсиндра. Выведя Тали из опасного места, я вернулась посмотреть, что происходит. Верховные волки оказались погребены под копошащейся массой клювов, крыльев и когтей. Они исчезли из вида под кипящим потоком воронов. Волчьи крики заглушило яростное карканье разъяренных птиц.

Я не могла оторвать зачарованного взгляда от этого зрелища. Мимо меня пролетел ворон с волчьей лапой в клюве. Другой держал в клюве какой-то предмет, подозрительно похожий на ухо. Окровавленный волчий хвост повис на ветке. Вороны расселись вокруг того, что осталось от верховных волков, и принялись гудеть. Затем по знаку Тлитоо они взмыли вверх и улетели.