Тучи закрывали полумесяц луны, и ночь была очень темной. Я непрерывно следила за Даврианом в течение двух дней после того, как он шептался в лесу с Инимином. Несколько раз я видела, как он собирает вокруг себя людей и рассказывает, что Тали и Ралзун были нами околдованы, что из-за нас они обезумели, что у нас ядовитые зубы, как у бешеных волков, и что ночью мы можем взглядом свести человека с ума. Некоторые внимательно слушали Давриана, но большинство смеялось над его россказнями. Я подумала: если это план Давриана, то мне не о чем беспокоиться. Прошло две ночи после того, как мы достали мешок с мясом. Я успокоилась и перестала так тщательно следить за Даврианом.

Перестал следить за ним и Ралзун. Однажды старый криан подошел ко мне с улыбкой на морщинистом лице.

– Никогда бы не подумал, что у тебя все так быстро получится, – сказал он. – Я полагал, тебе потребуется больше помощи.

Польщенная похвалой старика, я с чувством лизнула его руку.

– Я собираюсь в деревню крианов, – продолжил он. – Настало время выйти из тени. Надо подготовиться к приходу в Каар после праздника, – улыбка старика стала шире. – Для меня будет большим удовольствием сказать Инимину, что он проиграл.

Он резко, как обычно, поклонился и быстрым шагом покинул стойбище. Мы оба недооценили силу человеческого страха. Темнота делает людей робкими. Я заметила, что люди больше всего насторожены ночью, когда слабое зрение делает их наиболее уязвимыми. Давриан и Инимин тоже хорошо это понимали.

Единственное, что сделал Аззуен, – это пришел в деревню, чтобы найти меня. Я лежала возле костра. Аззуен заметил меня и подбежал, чтобы улечься рядом.

Давриан закричал что-то предостерегающее, потом встал и метнул копье в Аззуена, но волк ловко увернулся. Давриан и с ним еще три человека бросились к нам с поднятыми копьями. Мы не стали ждать, что из этого выйдет, и опрометью помчались в лесную чащу. Поняв, что нас никто не преследует, мы осторожно вернулись и залегли в кустах, чтобы посмотреть, что происходит в деревне.

Давриан стоял на поляне, скрестив руки на груди. Инимин – рядом с ним, держа копье так, словно был готов в любой момент защитить Давриана.

К ним подошла Хесми, ведя за руку Тали.

– Что здесь происходит? – спросила она, отпустив руку девушки.

Давриан заговорил сдавленным от притворного страха голосом, но пахло от него лишь волнением и упрямством.

– Это был оборотень, – шепотом произнес он.

– Кто? – недоверчиво переспросила Хесми.

– Оборотень, существо, которое может превращаться из волка в человека и из человека в волка. Я уже говорил тебе об этом, когда мы видели бешеного волка. Брелан и его волк превратились в одно существо! Скоро они превратятся в такого же бешеного волка, как тот, который хотел напасть на нас!

– Какая чушь! – воскликнула Тали, оскалив зубы и звонко расхохотавшись. Ее смех разнесся по спящей деревне.

– Если это чушь, то скажи, где Брелан? Если он не этот волк, то где он?

– Не знаю, – ответила Тали, – может быть, на охоте?

– Ночью? – с вызовом поинтересовался Инимин.

– Такое однажды случилось у нас в Широкой Долине, – заметил Давриан. – Если оборотень укусит человека, то произойдет одно из трех: либо он взбесится, либо превратится в оборотня, либо умрет.

Хесми снова недоверчиво покачала головой.

– Никогда не слыхала о таких вещах, – сказала она, но в ее голосе не было полной уверенности.

Я не верила своим ушам. Мне казалось невероятным, что Хесми всерьез воспримет весь этот вздор. Ралзун говорил, что люди боятся ночи, потому что почти ничего не видят в темноте. Наверное, поэтому по ночам им чудятся разные чудовища. Я хотела поискать старика, но вспомнила, что он ушел в племя крианов. Кроме того, в Кааре той ночью не было многих из тех, кто доверял нам. Давриан хорошо рассчитал момент.

В этот миг на полянку выбежали Праннан и Амма. Я привстала на задние лапы, готовая броситься им на помощь. Однако в этот момент Джалимин издал радостный вопль и кинулся навстречу волкам. Праннан нес в зубах кусок жареного мяса, и Джалимин взял его. Несколько человек подняли было копья, увидев Праннана и Амму, но теперь они, опустив копья, улыбались.

– Волки принесли мне еду, – совершенно отчетливо произнес Джалимин. Он улыбнулся и положил голову на шею Праннану.

Лицо Хесми смягчилось.

– Они сделали для нас много, помимо того, что помогали на охоте, – произнесла она. – Они стали почти членами рода. Я не могу поверить, что от них исходит угроза.

– Легенды рассказывают, что волки – наши друзья, – вставила Тали. – Люди становятся лучше, живя с волками.

– До тех пор, пока волки не начинают убивать их во сне, – буркнул Давриан.

– Мы примем это во внимание. – Хесми кивнула Давриану и обернулась к внуку. Было понятно, что разговор с Даврианом окончен.

Я решила, что он сейчас вспылит, но он лишь улыбнулся Хесми и зашагал прочь.

Я начала было выползать из кустов.

– Подожди, Каала, – задержал меня Аззуен. – Посмотри, как встревожены люди.

Я замерла на месте. На поляне в разных местах по-прежнему кучковались небольшие группы людей. Они перешептывались, лица их были напряжены, плечи неестественно приподняты. Среди них я увидела того мужчину, который бросил в меня палку после того, как мы увидели бешеного волка. Над деревней витал запах страха.

– Он хочет держать их в страхе до своей победы, – мрачно произнес Аззуен.

– У него мало времени, – возразила я. – До Равноденствия осталось совсем немного, а Хесми не верит в его россказни.

Мы дождались, когда люди мало-помалу успокоились, как можно тише выбрались из нашего укрытия и вошли в деревню. Дружки Давриана принялись перешептываться и показывать на нас пальцами, но остальные люди не обращали на это внимания. Около одного из костров, свернувшись калачиком, лежала Тали. Я подошла к ней и устроилась рядом. С другой стороны от меня прилег Аззуен. Давриан с вызовом посмотрел на меня, и я, не отведя взгляд, оскалила зубы. Человек отвернулся, не выдержав этого состязания. Удовлетворенно вздохнув, я поудобнее улеглась возле Тали, наслаждаясь теплом человеческого костра.

Утром я проснулась от шума и запахов суеты людей, готовившихся к новому дню. Где-то недалеко лежало мясо, и его запах нестерпимо щекотал мне ноздри. От голода заурчало в животе. Я растолкала Аззуена, и мы пошли на запах к самой теплой уютной маленькой полянке на краю деревни. Люди – расточительные существа и часто выбрасывают кости с большими кусками хорошего мяса. Но все же я никак не ожидала, что на краю полянки мы обнаружим целую гору отличного жареного лосиного мяса. Мясо оказалось не очень свежее. Я вспомнила, что этот лось был убит несколько дней назад, а люди не любят есть старое, с душком мясо, если хорошенько его не закоптят. Наверное, поэтому они и решили оставить эту лосятину нам.

Я подбежала к мясу, но замерла на месте. В запахе мяса была какая-то отвратительная примесь.

– Не ешь его, Каала, – предостерег Аззуен.

– Да, я знаю, – я принюхалась. От мяса отчетливо пахло листьями горечи – растения столь ядовитого, что от одного съеденного листочка волк мог тяжело заболеть. Если же съесть несколько листьев, то можно и умереть. Кто-то затолкал в лосятину множество листьев горечи. Присутствовал здесь и другой сильный запах – Давриана. Я сразу вспомнила, как они с Инимином говорили о том, что от нас надо избавиться, и как он после ловли лосося пнул ногой кустарник горечи.

Аззуен негромко зарычал. Мне захотелось нагадить на кучу мяса, чтобы Давриан знал, что я думаю о нем и его попытках нас убить, но Тревегг однажды сказал, что злорадство над неудачей врага лишь укрепляет его решимость отыграться. Я набросала землю на груду мяса, чтобы другие волки, ощутив запах горечи, даже не подходили к этому месту.

Если раньше у меня еще были какие-то иллюзии, то теперь они окончательно развеялись. Давриан не остановится ни перед чем в своей борьбе за место криана. Он решил нанести нам решительное поражение, а для этого ему надо нас убить. Я презрительно зарычала. Если уж он так хотел нас убить, то мог бы придумать что-нибудь получше.

Тали и Брелан ждали возле травяного шалаша. Тали, увидев нас, расплылась в широкой улыбке. Я не понимала, как она может веселиться, зная, что Давриан делает все, чтобы она проиграла на выборах. Я села рядом с девушкой и пристально посмотрела ей в лицо.

– Идемте, волки, – сказал Брелан. – Мы будем учить Тали плавать.

Я встала и толкнула Аззуена плечом. Я пыталась убедить Тали научиться плавать, сколько ее знала. Брелан каким-то образом сумел ее уговорить, и я не собиралась ждать, когда она передумает. Праннан, Амма и Лаллна по-прежнему спали в лучах утреннего солнца. Мы ушли, предоставив им наслаждаться сновидениями.

Брелан привел нас на мелководный тихий участок реки. На поясе у Тали был маленький мешочек, пахнувший мясом и листьями какого-то клубневого растения, которое в изобилии росло по берегам ручьев вокруг Каара. Цветы этого растения очень приятно пахли днем, но его листья были горькими и не годились в пищу. Тали, перехватив мой взгляд, рассмеялась. Она никогда не хотела учиться плавать, и я никак не могла понять, почему сегодня она так радуется предстоящему первому уроку.

Брелан остался на берегу, а Тали вошла в воду по пояс. Тлитоо подлетел к ней и сел на камень, выступавший из воды на середине реки. Посмотрев на меня, он насмешливо фыркнул, сорвался с камня и полетел на противоположный берег.

– Иди сюда, Каала, – позвала меня Тали.

Я побрела к ней, Брелан шел рядом. Аззуен, стоя на берегу, наблюдал за происходящим.

Когда я погрузилась в воду по грудь, Тали поскользнулась и упала. Я бросилась к ней, но, остановившись возле нее, поняла, что вода доходит мне до шеи, а это означало, что Тали легко могла бы устоять на ногах. Я остановилась, растерянно глядя то на Тали, то на Брелана. Девушка вскочила на ноги, и они с Бреланом, схватив меня за плечи, погрузили в воду так, что на поверхности осталась только голова. Брелан держал крепко, а Тали растерла меня пахучими листьями, пропитав шкуру их ароматом. Потом они вдвоем несколько раз окунули меня в воду с головой, пока не смыли с меха пену.

– Вот теперь ты пахнешь намного лучше, – широко улыбнулась Тали. Брелан шутливо ткнул меня в бок. Тлитоо с веселым хихиканьем носился над нами.

Я, шатаясь, вылезла из воды, сердито глядя на них. Изо всех сил встряхнувшись, я попыталась сбросить с себя возмущение вместе с водой. Аззуен старался сдержать смешок. Я гордо проигнорировала его веселье, нашла открытое место и улеглась сохнуть на солнышке.

Брелан действительно начал учить Тали плавать на более глубоком месте. Аззуен и я смотрели на них, лежа на солнце. Однако каждый раз, когда Брелан отпускал девушку, она тотчас шла ко дну. Было видно, что с каждой секундой она начинает все больше злиться. Простив ей мое мытье, я, выгнув спину, вернулась в воду. Вслед за мной пошел и Аззуен. Но и мы не смогли ничем помочь Тали. Она продолжала тонуть. Отчаявшись поплыть, она потопала к берегу. Они с Бреланом улеглись на берегу и вскоре уснули, а мы с Аззуеном сели рядом охранять их сон. Его ровное дыхание вскоре сказало мне, что уснул и он. Я закрыла глаза, но уснуть не успела. В нос мне ударил запах пота и сонной травы. Я открыла глаза. Мимо промелькнула чья-то тень. Я повернула голову и увидела Давриана, внимательно смотревшего на нас с опушки леса. Я не знала, как долго он там простоял и видел ли неудачный урок плавания. На мгновение я ощутила беспокойство, но быстро перестала волноваться, так как не видела, каким образом способность Тали к плаванию может повлиять на отношение к ней Хесми, и не чувствовала опасности со стороны Давриана, так как мы с Бреланом были рядом, а уж мы-то смогли бы защитить девушку. Давриан скрылся в лесу, а я положила голову на живот Тали.

– Какая ты мокрая, Каала, – пожаловалась Тали, но потом улыбнулась: – Но теперь от тебя хотя бы не воняет падалью.

Мы лежали на берегу, блаженствуя на солнце. Я думала о грядущих днях, когда мы сможем уютно жить с людьми, не думая о Давриане, приближающемся Равноденствии и волках из стаи Стражей.

Вечером Тали и Брелан поднялись и пошли в деревню. Мы побежали, и молодые люди бросились вдогонку. Так мы бежали до самого Каара.

Мы не успели добежать до стойбища, когда до нашего слуха донеслись плач и стенания. От неожиданности мы остановились. В последний раз я слышала подобные звуки, когда лось затоптал одного из волчат Рууко и Риссы, и вся стая пела песню смерти.

Мы медленно пошли дальше. Люди стояли вдоль тропинки, ведущей к самой маленькой полянке стойбища. Мы проходили мимо, видя их бледные, искаженные горем лица. Одна женщина плакала. Я ткнулась носом ей в руку, и она в ответ погладила меня по голове.

На полянке стояла группа людей, которые, столпившись, что-то рассматривали. Тали испустила сдавленный стон, а я почувствовала, как пересохло у меня в горле. Послышался горестный вопль. Это кричала Хесми. Я пролезла вперед между ногами двух человек.

На земле недвижимо лежал Джалимин. Его грудь не поднималась. Мальчик не дышал. Глаза его были открыты, лицо сковала маска смерти. На тельце ребенка не было ран, и даже издалека я ощутила запах лосиного мяса и едва уловимый аромат листьев горечи. Мальчик лежал не далее чем в десяти шагах от того места, где я обнаружила отравленное мясо. Я подползла к мертвому мальчику, заставила себя взглянуть в его лицо и встретила застывший остекленевший взгляд. Мне показалось, что мертвый ребенок смотрит на меня с упреком.

Аззуен, волоча по земле хвост, вслед за мной подошел к неподвижному тельцу.

– Надо было закопать то мясо, Каала. Это наш недосмотр.

Да, это был недосмотр. Я живо представила себе, что здесь произошло. Джалимин привык к тому, что волки постоянно его подкармливали. Он нашел мясо по нашим следам и съел его.

Никто из людей не злился на нас. Никто не знал, какую роль мы сыграли в смерти Джалимина. Правда, никто из них не знал и того, что это Давриан отравил мясо. Я бросилась туда, где оно лежало. Мясо исчезло. Я несколько раз обошла то место. Осталось только пятно сырой земли, запах горечи, волков и Джалимина.

Люди никогда не узнают, что произошло здесь на самом деле. Они не узнают, что Давриан подложил нам отравленное мясо. Я прокралась к опушке леса и принялась следить за людьми. Некоторые подходили и склонялись над Джалимином. Одни плакали, другие были молчаливы. Все оплакивали смерть ребенка.

Все, кроме Давриана.

Я думала, что его будет мучить раскаяние. Я ожидала, что он придет в ужас от содеянного – вместо волков он убил невинного, горячо любимого ребенка. Да, на лице Давриана была притворная скорбь, но запах выдавал его истинное настроение. От этого человека пахло предвкушением победы, он был как натянутая струна, как охотник, готовый броситься за добычей.

Распускать нелепые слухи начал Инимин.

– Давриан предупреждал, что у всех волков ядовитые зубы, – разносил ветер его шепот. – Джалимин все время с ними играл. Это был лишь вопрос времени, и вот наконец их яд убил его.

Я метнулась к Аззуену.

– Он не мог заранее этого предвидеть, – проговорила я. – Не мог же он знать, что его яд убьет Джалимина. Теперь он будет действовать осторожнее.

– Нет, не будет, если его неосмотрительность пойдет ему на пользу, – ответил Аззуен.

Давриан подошел к плачущей Хесми и, склонив голову, заговорил со старейшиной.

Хесми отрицательно покачала головой.

– Мальчик был очень любопытен и постоянно попадал в опасные ситуации, – сказала она ломким голосом, но посмотрела на нас жестким взглядом. Давриан схватил Хесми за руку и принялся говорить с еще большим жаром. Хесми отстранила его. – Я приму решение завтра. У меня умер внук, и сегодня я буду его оплакивать.

Праннан подбежал к Хесми и ткнулся носом в ее руку. Женщина рассеянно погладила по голове маленького волка. Когда же он скользнул за ней в хижину, старейшина не стала его прогонять.

Я вдруг почувствовала на себе чей-то пристальный взгляд. Я обернулась, подняла голову и увидела, что на нас с гнусной ухмылкой смотрит Давриан. Он отвернулся и важной походкой пошел прочь. Откидывая занавеску у входа в свою хижину, он источал запах торжества.