Люди покинули поляну с кустами утесника и медленно двинулись к стойбищу. Теплое вечернее солнце и медленный шаг навевали дремоту. Я начала подумывать, где бы найти удобное местечко в Кааре, где можно будет всласть выспаться, и вдруг едва не налетела на Тали. Кажется, что-то произошло.

Люди остановились, когда мы вышли на равнину, обрамленную лесом. Люди напряженно всматривались в силуэт какого-то существа, метавшегося по степи. Трава здесь была низкая, и силуэт виднелся очень отчетливо, хотя до него было не меньше ста волчьих корпусов.

– Это бешеный волк, – прошептал Пелл охрипшим от волнения голосом.

Теперь и я увидела, что это действительно волк. Он двигался рывками, меняя направление, как затравленный лось, описывая круги и то и дело возвращаясь назад.

– Именно так ведут себя волки, заболевшие бешенством, – произнес Давриан. – В пасти такого волка возникает яд, и если он коснется человека, то тот сам взбесится и умрет в страшных мучениях. Он будет корчиться от такой боли, словно его пронзают тысячью копий, – он покосился на меня. – Если же человек не умрет, то сам превратится в бешеного волка.

– Мы можем его убить? – спросил Праннан.

– Даже не пытайся, – резко ответила я. – Давриан прав. Если этот волк тебя укусит, то неминуемо отравит.

Рууко рассказывал нам о бешеных волках, и я от души надеялась, что мне никогда не придется с ними столкнуться.

– В конце концов он умрет, – заметил Пелл, – но если до этого кого-нибудь укусит…

Он не договорил. Если такой волк укусит другого волка, то заразит его бешенством. Если же он укусит человека, это будет большая беда… Тем временем бешеный волк увидел нас и бросился в нашу сторону.

Жужжащий звук заставил меня съежиться. Давриан метнул свое копье, и оно со свистом полетело в цель. У Давриана был меткий глаз и твердая рука. Копье описало дугу и вонзилось в спину волка. Он упал, его лапы несколько раз дернулись, и он затих. Люди вздохнули с облегчением. Я заметила, что все держали поднятые копья. Хесми сжала руку Давриана.

– Отличный бросок, – промолвила она. Потом старейшина озабоченно посмотрела на меня, и я поняла, что этот бешеный волк заставил ее поверить в рассказы Давриана.

– Не понимаю, почему он вдруг оказался здесь, – пробормотал Аззуен. – Почему очутился здесь именно сейчас?

– Это проделки Милсиндры, – сказала я, вспомнив ее слова у реки. Не стоило надеяться, что она оставит нас в покое. Она видела, что мы успешно сотрудничаем с людьми, и погнала за нами бешеного волка. Я со страхом, тяжелым, как намокшая под зимним дождем шерсть, понимала, что на этом верховная не остановится. Когда же люди вскочили с мест и стали что-то кричать, протягивая руки к горизонту, у меня упало сердце.

На высоком камне стояла Милсиндра. Она находилась так далеко, что могла бы потом заявить, что не собиралась показываться людям, но достаточно близко, чтобы все поняли, что это не обычный волк.

– Это существо больше горного медведя, – прошептала Хесми, не в силах скрыть страх. Она посмотрела на Давриана. – Ты был прав. До сих пор я не верила твоим рассказам о волках-великанах.

– Да, есть волки-великаны и бешеные волки, – подтвердил тот. – И вообще, никогда не знаешь, какой опасности можно от них ожидать.

– Надо привести Ралзуна, – сказал Аззуен и побежал на поиски старого криана.

Всю дорогу до Каара люди угрюмо молчали, источая тревогу так же, как их костры источают дым.

Слух о бешеном волке и Милсиндре мгновенно разнесся по деревне. Жители занялись рыбой. Часть надо было отложить про запас, а часть приготовить на ужин. В это время Хесми созвала совет старейшин. Я увидела рядом с Ралзуном Аззуена. Старый криан, присев на корточки, внимательно слушал, что говорил ему волк. Старик расправил плечи и сжал кулаки, а потом присоединился к другим старейшинам. Все они вошли в большое убежище, которое люди использовали для важных собраний. За старейшинами отправились Тали, Брелан и Давриан.

В отличие от прочих домов деревни этот был целиком сделан из шкур, скрепленных сложным переплетением гибких ветвей и натянутых на стволы молодых берез.

Ралзун однажды сказал мне, что это сооружение называется шатром – домом, который можно складывать и переносить с места на место. Когда люди постоянно кочевали, как другие животные, они все время носили с собой шатры, чтобы на новом месте старейшинам было где собраться на совет. Шатер до сих пор использовали в знак соблюдения традиции собраний, на которых принимались важные для племени решения. Я сомневалась, что шатер сохранится, если крианом изберут Давриана – убежденного противника кочевого образа жизни.

Мягкие стены шатра позволяли нам слышать, что говорят собравшиеся там старейшины. Мы с Аззуеном легли у одной из стенок.

– Это как раз то, о чем предупреждал нас Давриан, – заявил Инимин. – Сейчас волки ведут себя очень дружелюбно, но они могут в любой момент напасть на нас!

– Другие животные тоже болеют бешенством, – возразил Ралзун. – Я сам видел, как обезумевший тур бросался на выставленные копья, а один конь бросился со скалы и разбился насмерть.

– Это еще одна причина, по которой нам не следует впускать диких животных в наше стойбище, – заметил Инимин. – Мы же охраняем его от диких лесных животных! Мы должны укротить дикую природу, а не звать ее к нашим очагам.

– Люди тоже могут впадать в бешенство, – вставила Тали. – В Широкой Долине я видела женщину, которая убила трех человек, потому что слышала, как Древние велели ей это сделать. Это безумие не имело никакого отношения к волкам.

– Давриан говорил, что у бешеных волков на зубах есть яд. Но что ты можешь сказать о волках-великанах? – Голос показался знакомым; кажется, он принадлежал Хесми, но полной уверенности у меня не было. Надо бы узнать, кто это сказал. Я сунула нос под полог шатра. Никто этого не заметил, и я просунула в шатер всю морду. Подождав несколько секунд, я приподняла полог, чтобы увидеть, что там происходит.

Хесми сидела на высокой кипе шкур. Остальные люди сидели вокруг нее, кроме Тали, Брелана и Давриана, которые стояли. Услышав слева от себя шорох шкур, я скосила глаза и заметила Тлитоо, примостившегося в тени. Его сложно было различить, но я чувствовала на себе его взгляд.

– Это неправда, – нетерпеливо произнес Ралзун. – Это сказки-страшилки для несмышленых детишек и тех врослых, которые недалеко ушли от них по разуму. – Он говорил убежденно, и несколько человек негромким ропотом выразили согласие. – Волки, которых привела с собой Тали, не сделали нам ничего плохого. Наоборот, они неплохо помогли.

– Эта помощь не стоит возможного риска, – заспорил Давриан. – Мы убедились в этом дома, в Широкой Долине. Что будет, если хотя бы у одного из них наступит бешенство? Такой волк убьет половину деревни.

– Такое когда-нибудь случалось? – парировал Ралзун. – Я об этом ни разу не слышал.

– Бабушка рассказывала, что когда-то мы, люди, жили вместе с волками, – вставила слово Тали. – Никто из них не болел бешенством. Некоторые волки бывают больше остальных, как и люди. Но я не слышала о том, что рослые люди опаснее обычных.

Инимин негромко кашлянул.

– Вам всем следует знать и еще кое-что, – начал он. – Об этом рассказал мне Давриан. Я не хотел говорить, чтобы не обидеть Тали. – Он посмотрел на нее так, будто был ее лучшим другом. – Прости, Тали, но я должен сказать. Давриан сообщил мне, что эта девушка, Тали, сама однажды обезумела. Она покусала троих своих соплеменников, а одному даже оторвала ухо. Это были люди, которые сами себя называют крианами. И, – он опустил глаза, притворяясь, что ему трудно об этом говорить, – это случается и с теми, кто живет в дикой природе. Те, кто называет себя старыми крианами, забыли законы Древних. Они поклоняются деревьям и кустарникам. Они разговаривают с дикими животными, как с людьми, – он перешел на шепот. – Некоторые из них даже сами превращаются в животных.

Наступила мертвая тишина. Ее нарушила Тали.

– Это смехотворно – то, что ты говоришь! – Мне захотелось тявкнуть в подтверждение ее слов. – С таким же успехом ты мог сказать, что деревья превращаются в носорогов.

– Я знаю людей, которые это видели, – встрял Давриан.

– А Давриан не рассказывал, как он жевал листья кислой ягоды и разговаривал с Древними? – осведомилась Тали.

Люди заговорили все сразу, стараясь перекричать друг друга. Разобрать их слова стало невозможно.

Хесми вставила в рот два пальца и оглушительно свистнула. Резкий высокий звук едва не оглушил меня. Люди в шатре замолчали.

– Я не допущу, чтобы племенем управляли, руководствуясь слухами и страхами, – заявила Хесми. – Но не желаю и того, чтобы жители деревни подвергались опасности. Непосредственной опасности я не вижу, поэтому волки останутся здесь. Понятно, что некоторые из них опасны, и поэтому мы будем внимательно следить за нашими волками.

Ралзун заметил меня и нахмурился. Я выбралась из-под шатра, пока меня не увидели и другие. Аззуен смотрел на меня широко раскрытыми глазами.

– Что будем делать? – спросила я, отведя его на несколько шагов от шатра.

– Не знаю, Каала, – ответил он. – Нам ни в коем случае нельзя пугать их.

Я вздохнула.

– Ну да, и при этом еще суметь сохранить независимость и не подчиниться.

Я сразу вспомнила о Лаллне. Где она? Я подняла голову и потянула носом воздух. Если она услышит то, что говорят люди на совете, то сразу же передаст их слова Стражам. Оказалось, что Лаллна лежала рядом с группой молодых людей, двое из которых гладили ее по спине. Увидев, что я смотрю на нее, волчица встала, встряхнулась и с независимым видом потрусила в лес.

Я хотела вернуться к шатру, но теперь возле него стояли несколько человек. Тогда я принялась ходить взад и вперед, ожидая, когда люди закончат свои разговоры, и стараясь разобрать в шуме голосов, о чем они говорят. Аззуен следил за мной от врытого в землю очага, возле которого мы сидели. Когда мои лапы устали, я подошла к нему и уселась рядом.

Мы сидели так до тех пор, пока теплое солнце не скрылось за горизонтом и на деревню не опустилась ночная прохлада. Я все надеялась, что люди вот-вот начнут вылезать из шатра и разойдутся по домам спать, но их собрание продлилось до рассвета. Когда же солнце появилось из-за горизонта, люди начали по одному и по двое выходить из шатра. У многих лица были искажены страхом, и это сильно меня встревожило. Страх опасен. Он означает, что люди нам не доверяют.

Я прижала к голове уши и постаралась придать морде самое ласковое выражение. Потом подбежала к трем испуганным людям – молодым мужчинам – и завиляла хвостом. Я не могла лечь на спину и подставить брюхо, так как боялась, что меня увидит Лаллна, однако надо было каким-то образом рассеять их страх. Я вспомнила, как Аззуен играл с людьми, когда мы шли охотиться на носорога, и подобрала с земли палку.

Я подошла к людям и, присев на задние лапы, протянула им палку, еще сильнее завиляв хвостом.

– Посмотри в его глаза, – сказал один из них. – Он же может взбеситься в любой момент!

Другой подобрал большой сук и швырнул в меня, но, к счастью, промахнулся.

– Пошел прочь, волк! – крикнул он.

Все трое повернулись и пошли по домам.

Я почувствовала на себе взгляд Лаллны. Она следила за мной с опушки леса и, увидев, что я ее заметила, побежала ко мне. Потом вдруг замерла и потянула носом воздух. Затем зарычала, наклонила голову и посмотрела в сторону зарослей кислой ягоды. Из-под листвы торчали волчьи лапы, а нос подергивался, улавливая запахи стойбища.

– Недоволк! – рыкнула Лаллна. – Как он осмелился сюда прийти?!

Волк, прятавшийся в кустах, сделал несколько шагов в сторону племени, и я отчетливо рассмотрела его круглую голову и короткую морду. Снова недоволки принялись подглядывать за нами! Возможно, этот волк слышал то, о чем говорили люди на совете старейшин, и видел, как один из них швырнул в меня палкой. Он расскажет своей стае, что нас здесь боятся, а значит, недоволки могут пробраться к людям и похитить их дружбу!

Лаллна метнулась к лесу. Недоволк гавкнул, подскочил на месте и бросился наутек. Волчица кинулась за ним, а я – за ней.

Я догнала ее, когда она пыталась бегом продраться сквозь заросли кислой ягоды. Я обежала их, опередив Лаллну. Быстро обнаружив след недоволка, я побежала за ним, немного хромая, так как шип кислой ягоды вонзился мне в переднюю лапу. Запахи можжевельника, шалфея и мха поочередно били мне в нос, пока я ныряла под кусты и обегала деревья.

Обогнув толстый ствол тиса, я увидела недоволка, который стоял на месте и смотрел на меня, тяжело дыша. Это был молодой самец. Я резко толкнула его, повалила на спину и поставила лапы на грудь.

– Зачем ты шпионишь за нами? – сурово спросила я.

– Я не шпионил, – ответил недоволк. – Просто хотел посмотреть на людей. Это нечестно, что нам не разрешают к ним приходить; они наши!

Стоя над маленьким волком, я вдруг ощутила желание лизнуть его в морду, словно тот был щенком. У него были такие ласковые глаза, он источал такое дружелюбие, что мне захотелось сделать для него что-нибудь хорошее, а не упрекать в том, что он нам мешает.

– Почему это ваши? – поинтересовалась я.

– Потому что это наше призвание – быть с ними. Потому что людям надо заботиться о ком-то, кроме себя. Им нужны рядом существа, которых бы они не боялись…

Лаллна с разбега налетела на меня и сбила с недоволка. Не раздумывая ни секунды, она молниеносно прокусила ему горло.

– Зачем ты это сделала? – ахнула я. – Зачем ты его убила?

Лаллна слизнула с носа кровь недоволка.

– Он пришел на место сбора людей, – заявила она. – Не надо с ними миндальничать, Каала. Я понимаю, что они выглядят как щенки, но они не щенки; они – воплощенная мерзость. Они – угроза всему волчьему роду. Они продадут волчью натуру за кусок мяса. Наш долг – убивать их всякий раз, когда они приближаются к людям, – она спрыгнула с тела, бросила задними лапами несколько комьев земли на него и побежала назад в Каар.

Я же осталась стоять над мертвым недоволком. Он действительно был очень похож на щенка. Я злилась, что он следил за нами, но не хотела его убивать. Мы убивали гиен, нападавших на нас, даже волков, посягнувших на наши угодия, но убивать этого маленького волка было несправедливо. Я вспомнила своих маленьких братьев и сестер, которых жестоко убили до того, как они успели попробовать мясо. И встряхнулась. Нужно помнить о том, какие ставки в этой игре. Если недоволки займут наше место рядом с людьми, то Обет будет нарушен. Они помогут людям сотворить еще одну Пустошь, потом другую, пока весь мир не превратится в пустыню. Если им это удастся, Навдру убьет всех, кого я люблю.

Мне не хотелось убивать маленького недоволка, но если бы пришлось выбирать между ним и моей стаей, между ним и Тали, то я убила бы его без колебаний.