Когда перед рассветом мы вернулись на нашу стоянку, люди уже проснулись и ждали нас. Они сложили палатку, увязали мешки и достали куски мяса и кислые ягоды на завтрак. Я не могла удержаться и смотрела на них во все глаза, пока они ели, ведь наша охота оказалась неудачной. И снова люди накормили нас из своих запасов. Некоторые волки считают, что люди так не похожи на нас, что им ни в коем случае нельзя доверять, но Тали и Миклан не колеблясь поделились с нами, как волки родной стаи. Я знаю волков, которые ни за что бы не проявили такую щедрость. Аззуен, Марра и я с готовностью съели то, что дали нам люди. Пелл стоял в стороне, отказавшись от их пищи. От него пахло мышами, которых он, видимо, поймал на обратной дороге, но что такое мыши для волка? Пелл ничем не отличался от волков Быстрой Реки: без еды он становился раздражительным и замкнутым.

– Может, ты все-таки поешь? – сердито спросила я. – Если бы мне был нужен неразумный щенок, то я взяла бы с собой его, а не тебя.

Он в ответ зло зарычал.

– Я ем только свою добычу.

– Нам нужны сильные волки, – вмешалась Марра, – а ты наш лучший боец.

Пелл посмотрел на нее, потом на людей, лизнул Марру в макушку и уставился немигающим взглядом на Миклана. Мальчик понимал нас, волков, лучше многих других людей. Он порылся в мешке, достал кусок жареного мяса и на ладони протянул его Пеллу. Волк не двинулся с места. Он пристально глядел на мальчика до тех пор, пока тот не бросил мясо на землю и не отошел в сторону. Тогда Пелл жадно проглотил мясо.

– Спасибо, что поделился добычей, – церемонно произнес он. Миклан вздохнул и перебросил мешок через плечо. Тали взяла свою ношу. Сейчас во что бы то ни стало требовалось их поторопить. Я была убеждена, что Милсиндра идет за нами по пятам, и даже если волки Стражей выполнят свое обещание и дадут нам полтора дня, мешкать не стоило. К моей радости, люди тоже это поняли и пошли вперед быстрым шагом.

Заставить их идти за нами к Скрещенным Соснам оказалось нелегко. Люди порой бывают упрямы, как вороны. Они все время смотрели в свою карту, а не на окружающую местность, и постоянно отклонялись от кратчайшего пути, обнаруженного умным Тлитоо. Я бы не стала мешать людям, если бы не Милсиндра. Надо было заставить их идти самым коротким путем, чтобы как можно скорее добраться до цели. Чем быстрее люди дойдут до стойбища, тем скорее я увижу свою мать. Когда Тали остановилась возле дерева со странно изогнутыми ветвями и принялась доставать шкуру полога палатки, я вырвала шкуру из ее рук.

– Серебряная Луна! – в раздражении Тали всегда называла меня прежним именем. – Отдай!

Девочка остановилась, топнула ногой и подбоченилась.

Я подбежала к ней вплотную, словно собираясь отдать шкуру. Миклан и Тали протянули к ней руки, но я проворно отскочила назад. Они бросились за мной, но я отбежала еще дальше. Марра и Аззуен путались у них под ногами, заставляя поминутно спотыкаться. Несколько раз я подыгрывала им, почти позволяя дотянуться до шкуры. Потом побежала, сначала неторопливо, в направлении Скрещенных Сосен. Люди последовали за мной.

Ниали ошиблась. Когда надо, мы умеем неплохо понимать друг друга.

Когда мы два часа спустя добрались до ручья, люди проголодались, устали и разозлились. Я дала им время отдышаться, а потом забралась на верхнюю из лежавших крест-накрест сосен, положила перед собой шкуру и пристально посмотрела на Тали. Она остановилась, внимательно глянула на меня и только после этого поняла, на чем я сижу.

– Две сосны, лежащие в ручье крест-накрест, – сказала Тали Миклану. Она углубилась в лес на две сотни волков, потом свернула влево и через пять минут дошла до истока ручья.

– Да, это, наверное, здесь, – прошептала она.

Пелл ткнул меня в плечо.

– Я обследую территорию, – сообщил он.

Я хотела было возразить, но почувствовала, что ему не по себе. Помогая нам, Пелл против воли общался с нашими людьми и за это нравился мне все больше. Я не стала настаивать, понимая, что он не хочет видеть здесь еще целую толпу народа.

Сначала я не могла понять, где искать людей, хотя чуяла, что они где-то недалеко. Я ожидала увидеть большие, выстроенные из глины и камней дома и костры, к каким привыкла в стойбище Тали в Широкой Долине. Потом вспомнила хижину Ниали, вспомнила, как она вдруг, словно из-под земли, выросла передо мной в лесу. Это убежище было так хорошо спрятано, что люди часто проходили мимо, не замечая его. Приглядевшись внимательнее, я увидела признаки человеческого жилья: большую площадку для костра и отверстия, обложенные камнями и глиной. Эти отверстия, казавшиеся природными, и были входами в дома.

Из одного отверстия выполз старик.

– Добро пожаловать, – прохрипел он. – Мы ждем вас.

Он обратился одновременно и к Тали, и ко мне. На шее старика, на кожаном шнурке висел длинный клык, оправленный в кусок ольхи. Такой же клык дала Тали ее бабушка, когда девочка стала крианой. Должно быть, этот старик тоже криан. Мы нашли стойбище, которое искали. Из другого отверстия, поменьше, выбрался юноша.

– Брелан! – воскликнула Тали. Вот откуда старик узнал о нашем скором появлении – будущий спутник Тали ему рассказал. Девочка сбросила с плеч мешок и кинулась к Брелану.

Аззуен опередил ее. Брелан был его человеком, он любил парня так же, как я любила Тали. Не добежав до Брелана двух волков, Аззуен прыгнул. Молодой человек, высокий и мускулистый, не устоял под таким натиском и упал. Аззуен принялся лизать парню лицо и при этом так сильно вилял хвостом, что сбил с ног и Тали, хотевшую тоже подойти к Брелану. Стали собираться и другие люди, тихо выбиравшиеся из своих нор за деревьями. Мне даже показалось, что они ведут себя не как люди, а как волки.

Брелан поздоровался с Аззуеном, с такой силой ткнув его в ребра, что волк кашлянул. Потом парень отодвинул Аззуена, встал, поднял на руки Тали и покружил ее в воздухе. Он так прижимал ее к себе, что я засомневалась, может ли она дышать. Я подошла к ним и наступила на ногу Брелану.

– Привет, Серебряная Луна, – поздоровался он. И тут заметил Миклана, стоявшего рядом с Маррой. Отпустив Тали, Брелан улыбнулся мальчику:

– Ты вырос.

Миклан застенчиво подошел к брату и поприветствовал его, ударив тупым концом копья о землю. Брелан обнял мальчика и произнес:

– Спасибо, что привел Тали целой и невредимой.

Миклан улыбнулся в ответ.

– Мне надо вернуться домой, – сообщил он. – Я обещал другим крианам в долине рассказать, что здесь происходит.

Лицо Брелана помрачнело. Он отступил на шаг.

– Тебе придется многое им рассказать. Здесь творится такое, о чем Ниали не могла даже подумать. Не знаю, послала бы она сюда Тали, если бы знала.

Брелан снова привлек к себе девочку. Одной рукой он обнимал ее, а другую положил на спину Аззуена.

– Как поживает Ниали? – спросил он. – Неужели она так ослабла, что не смогла прийти сама?

– Ее убил Давриан, – проговорила Тали и расплакалась. – Он убил ее и сказал, что это сделали волки.

Брелан сочувственно посмотрел на девушку.

– Она умерла? – Он смахнул слезу, так как тоже очень любил Ниали.

Тали кивнула. Она уткнулась лицом в щеку Брелана и рассказала ему все, что произошло с тех пор, как он покинул деревню. Лицо молодого парня мрачнело все больше и больше.

– Я бы ни за что не ушел, если б знал, что Давриан так опасен, – прошептал он. – К тому же и здесь я мало чем сумел помочь.

Он хотел добавить еще что-то, но в это время раздался властный женский голос:

– Вы проделали долгий путь. Не хотите ли поесть?

При слове поесть я подняла голову и услышала, как заурчало в животе у Аззуена. Марра радостно взвизгнула, и обратившаяся к нам женщина рассмеялась.

Они дали нам столько еды, сколько я ни разу не получала от людей. Нам досталось мясо взрослого лося, свежее, не изжаренное на огне. Я уже привыкла к жареной человеческой пище, но сочное свежее мясо было просто восхитительным. Я проглотила первый кусок и принялась за следующий. Аззуен и Марра ели с такой же жадностью, а Тлитоо летал вокруг и подбирал объедки. Покончив с едой, я тщательно слизала с морды все кусочки мяса.

– Они так оголодали, – извиняясь за наше обжорство, сказала Тали.

Откуда-то издалека я учуяла волчий запах. Это была не Лаллна и ее компания из стаи Стражей, но кто-то очень знакомый. Волк находился далеко, и ждать беды от него не приходилось, но что-то в этом запахе неудержимо меня притягивало. Мне страшно захотелось пойти за ним.

Тали была в безопасности и не отрывала глаз от Брелана. Теперь я могла ненадолго отлучиться и ткнула носом Аззуена в морду.

– Последи за Тали, пока меня не будет, – попросила я и незаметно выскользнула с площадки, чтобы уйти из стойбища.

– Остановись, молодая волчица, – громко произнес вдруг властный голос. Я застыла на месте с приподнятой передней лапой. Собственно, я бы ни за что не стала останавливаться, так сильно манил меня запах, но в голосе послышался приказ вожака, и я замерла. Интересно, откуда раздался голос? Казалось, он исходил с небес. Я оглянулась и подняла голову.

На дереве, над костром, по-вороньи сидел тот старик, который первым приветствовал нас в деревне. Тлитоо, усевшийся на соседнюю ветку, что-то ворковал ему на ухо. Я не раз наблюдала, как Тали и другие молодые люди влезали на деревья – и всегда при этом завидовала их длинным ногам и цепким рукам, – но мне еще не приходилось видеть, как на деревья лазают старики – для этого они были слишком слабы.

Старик соскользнул с ветви и уперся ногами в нижний сук, а потом повис на руках и спрыгнул вниз, так грациозно приземлившись возле Тали, будто слетел на крыльях.

– Меня сильно опечалила весть о смерти твоей бабушки, – сказал он Тали и положил ей на голову свою узловатую руку. – Я знал Ниали в молодости, она сделала для нас больше, чем любая другая криана. Она говорила, что ты займешь ее место, когда ее не станет.

– Я постараюсь, – тихо ответила Тали.

– Ты умеешь говорить с волками? – спросил старик; резкость голоса плохо сочеталась с улыбкой.

– Нет, – пристыженно призналась Тали. – Я умела, когда была маленькой, но потом все забыла. Серебряная Луна – то есть Каала – и я пытались выучить Древний Язык, но бабушка умерла, и мы не успели.

Древний Язык – это наречие, на котором в незапамятные времена говорили все животные. Я знала его лучше, чем Тали, но все равно плохо.

Улыбка старика погасла.

– Значит, я последний, – прошептал он так тихо, что вряд ли кто-то из людей его услышал. Он повысил голос: – Ниали умела говорить с ними, и мы надеялись, что и ты научишься. Ты пыталась выучить этот язык, волчица? – спросил он меня.

От неожиданности я ответила, не думая:

– Да, но у нас не было времени.

– У нас и теперь нет времени, – заметил старик и поморщился, видя мое удивление. – Я понимаю тебя, даже если не понимает твоя девочка. Ты и Тали должны найти другой способ общения. – Он взял за руки Тали и Миклана и кивнул нам. – Идемте со мной. У нас мало времени и много дел. У нас есть план, и необходимо ваше содействие – чем скорее, тем лучше. Я хочу познакомить вас со своими друзьями. – Он повернулся и зашагал, ведя за собой Тали и Миклана.

Волчий запах снова обдал меня, и сердце бешено забилось.

Это был запах моей матери.

Я хотела заглянуть в глаза Аззуену или Марре, но они уже шли за людьми, да и не узнали бы этот запах, даже если обратили бы на него внимание. Они видели мою мать всего раз – в тот день, когда ее изгнали из Широкой Долины. Они не сосали ее молоко и не спали в ее густом теплом мехе. Для них это был всего лишь запах какого-то волка, который находился слишком далеко, чтобы представлять опасность. Вслед за людьми они вошли в один из лазов.

Я замерла. Запах снова обдал меня горячей волной. На этот раз мать была ближе, и вместе с запахом меня захлестнули воспоминания о молоке, об уютном логове и чувстве защищенности. Я вспомнила, как она дала мне имя, как защитила меня, когда Рууко убил остальных щенков. Люди и мои собратья волки не успели скрыться в убежище, когда я со всех ног бросилась в лес.

Как на крыльях, летела я мимо толстых древесных стволов и густых кустарников. Тлитоо летел прямо над головой. Наконец запах вывел меня на широкую поляну. Полуденное солнце стояло высоко в небе, и в его лучах ярко светилась Скалистая Вершина. Оттуда манил меня запах матери. Я побежала быстрее.

– Волчонок, погоди! – крикнул Тлитоо. – Ты же не знаешь, что тебя ждет.

Но мне было все равно, что меня ждет, я знала, что впереди встреча с матерью – и только это имело значение. До встречи осталось всего несколько шагов.

Я пересекла луг и снова углубилась в лес. Следуя за запахом, я выбежала к ручью. На другом его берегу стояла не очень рослая серая волчица. Она резко вскинула голову и посмотрела на меня, подергивая носом.

Я узнала ее с первого взгляда. И побежала к ней, спотыкаясь, как неуклюжий щенок, и повизгивая от счастья. Как давно я ждала этой встречи… Больше всего на свете мне хотелось найти ее. И на какой-то краткий миг мне показалось, что в ее глазах мелькнула радость. Уши ее, дрогнув, встали торчком в знак приветствия.

Но потом, когда я была уже совсем рядом, что-то вдруг изменилось. Мать оскалила зубы и прижала уши. Шерсть ее вздыбилась, сделав ее больше, а из горла вырвался низкий угрожающий рык.

Это поразило меня настолько, что я попыталась остановиться, но не успела и по инерции врезалась в мать. Ее запах обволакивал, навевал память о логове, тепле, надежной защите… Мать швырнула меня на землю, наступила на живот и больно прикусила горло.

– Тебе не надо быть здесь, – прорычала она. – Уходи и больше не возвращайся.

С этими словами она отошла в сторону, а я, шатаясь, с трудом встала на ноги. Я стояла как вкопанная, и тогда мать несколько раз щелкнула зубами у меня перед носом и принялась толкать, прогоняя прочь.

От нее исходила странная смесь запахов. Я чуяла гнев и отчаяние, а кроме того, страх. Я не могла понять, что во мне могло так ее напугать. Я отбежала на несколько шагов, а потом все-таки оглянулась.

– Уходи! – зарычала мать.

Я не нашлась что сказать. И вообще не знала, что теперь делать. Я медленно, спотыкаясь на каждом шагу, побрела назад. Свирепый рык матери неотвязно звучал в ушах.