Когда я в последний раз видела призрачную волчицу, она была слаба и худа, потому что, по словам Лидды, слишком часто приходила в мир живых. А теперь она выглядела так, как будто отъелась после долгого голода. Ее шерсть оставалась редкой и тусклой, но она набрала вес, и глаза были ясные. Я вдохнула неподвижный воздух, надеясь уловить смешанный запах дыма и можжевельника даже здесь, где не существовало запахов.

И тут я поняла, что с моим носом что-то не так. Он замерз до боли. В отличие от многих других живых существ, волки почти не страдают от холода. Зимой у нас отрастает густая шерсть, даже между пальцами лап, так что мы способны охотиться в самые холодные ночи. Только носы, которые не порастают шерстью, чтобы свободно чуять запахи, рискуют замерзнуть. Когда мы спим на холоде, то непременно прикрываем их хвостом. Моему носу еще никогда не было так холодно, как теперь, когда я наблюдала за идущей к нам Лиддой. Он просто отваливался.

Лидда подошла, внимательно осмотрела меня и приоткрыла пасть в улыбке.

– Я так и думала, что ты найдешь дорогу сюда, – сказала она, касаясь моего закоченевшего носа. Казалось, я почувствовала тепло ее дыхания, но оно не грело. Я по мере сил ответила на приветствие.

– Где мы? – спросила я, обводя взглядом как будто знакомые камни и землю Круга. – Это мир духов?

Сердце радостно забилось, когда я подумала, что увижу Иллин и смогу попрощаться с ней, поблагодарить за то, что она столько раз заступалась за меня и убеждала, что я сильная. А потом, охваченная ужасом, я решила, что, должно быть, умерла, пытаясь вернуться из мыслей Аззуена.

– Нет, – заверила Лидда. – Это место между миром живых и миром мертвых. Я нашла его, когда приходить в мир живых стало слишком рискованно.

Она говорила очень ласково и так напоминала Иллин, что мне захотелось завыть. Но я бы не сумела, даже если бы не сдержалась: пасть замерзла не меньше, чем нос.

– Ответь! – Тлитоо подскочил к Лидде. – Что значит «место между мирами»? Зачем я тут нужен? Я не знаю. И никто не может объяснить.

Он подался вперед и зашептал:

– Никто уже много лет не носил имя Нейякилакин, и вороны почти всё забыли.

Казалось, ему не мешал холод, хотя у меня морда ныла от носа до ушей.

– Я немногое могу сказать. – Лидда коснулась носом груди Тлитоо. – У одного волка, который хорошо ко мне относится, я спросила, что это за место и как сюда попадают живые существа. Он сказал, что оно называется «Инехалин» – не жизнь и не смерть. Он объяснил, что Нейякилакин – странник – способен перемещаться между жизнью и смертью и видеть чужие воспоминания. Он рождается, когда приходит время, и, чтобы полностью использовать свой дар, должен найти спутника.

– Нейякилакин и Лунная Волчица, – подтвердил Тлитоо.

Я заподозрила, что они понимают что-то, непонятное мне, попыталась открыть пасть, чтобы спросить, но морда совсем обледенела.

– Я могу приходить сюда и один, – продолжал Тлитоо, – но без Лунной Волчицы не видны воспоминания и сны.

– Да, – ответила Лидда. – Я мало что знаю об Инехалине. Иногда получается его найти, иногда нет. Но нам с Каалой нельзя здесь долго оставаться. Мой друг не сказал больше ничего.

Наконец я разомкнула челюсти.

– Почему нужно найти странника?

Лидда внимательно посмотрела на меня и заметила, что я дрожу и с трудом выговариваю слова.

– Ты замерзла, – сказала она. – Пора уходить, Каала. Барьер между миром живых и миром мертвых истончился, когда родился Нейякилакин. Вот почему раньше я приходила, хотя это было небезопасно. А тебе небезопасно находиться здесь. Ни одно живое существо, кроме Нейякилакина, не может оставаться в Инехалине, не утратив связи с миром живых. Нужно говорить быстро.

Она оглянулась через плечо, как будто опасалась слежки, и понизила голос до шепота:

– Я кое-что знаю о вашем мире, но не все. Я знаю, Зориндру дал вам задание и ты неплохо справлялась, но потом что-то изменилось. Во сне я чувствовала твою тревогу. Скажи, сестра, в чем дело?

Добрый голос Лидды на мгновение согрел меня, и напряжение в груди ослабло. Я рассказала про гибель Иллин. Про то, как Милсиндра пообещала не жалеть сил, чтобы помешать мне, как она выгоняла дичь из Долины, чтобы разрушить наши планы, как она пригрозила смертью за непокорность. Я боялась, что верховные волки добьются моего провала, как бы я ни старалась.

Лидда внимательно выслушала, потом легла, аккуратно подогнув лапы под грудь, на которой тоже был светлый полумесяц. Безмятежная поза Лидды успокоила меня. Она долго лежала и думала, а я постепенно промерзала до костей.

– Я не удивляюсь поступкам Милсиндры, – наконец произнесла она. – Твой успех – угроза для нее, точно так же как мой успех грозил верховным много лет назад. Но, в отличие от меня, у тебя есть преимущество. Ты знаешь, что нельзя доверять тем, кто называет себя верховными волками. А я делала что велели, поскольку думала, что это мой долг. Я упустила шанс на победу.

Услышав в голосе призрачной волчицы сожаление, я чуть не завыла, но помешала замороженная глотка. Мысль о том, что я могу подвести Тали, причиняла такую боль, что я заскулила. Лидда пристально посмотрела на меня.

– У тебя есть возможность сделать все правильно, Каала. Есть то, чего недоставало мне, – дар, которым обладает твой друг ворон. Возможность видеть чужие воспоминания. Вот почему было так важно найти странника. Он поможет узнать, что скрывают верховные волки. Ни один волк этого не добился, с тех пор как я ходила по земле.

– Торелл сказал, верховные действительно что-то скрывают! – от испуга выпалила я. – Какую-то очень важную вещь!

Я решила, что приказ Торелла молчать вряд ли включает волков-призраков.

– Это не «вещь», Каала, – мягко поправила Лидда. – Они скрывают правду. Они охраняли ее задолго до того, как я родилась. Вот что ты должна найти.

– Но как? – спросила я. Отчаяние усиливалось, по мере того как замерзало брюхо. Я даже дрожать перестала. – Мы можем лишь видеть чужие воспоминания и сны.

– Не только, – ответила Лидда. – Наверняка вы умеете что-то еще. Жаль, я этого не знаю. Но не сомневаюсь, что у Нейякилакина есть силы найти то, что спрятано.

– Я сам не знаю, что именно умею, волчица, – заметил Тлитоо. – Я пока не освоился. Мы, конечно, попробуем…

Ему явно недоставало уверенности.

– Вы должны попытаться. – Лидда поднялась, и ласка в голосе призрачной гостьи сменилась отчаянной настойчивостью. – Тайна верховных волков содержит ответ на вопрос. И если ты ее не раскроешь, то не поможешь ни своей стае, ни людям из племени Тали. Ты потерпишь неудачу, как и я.

Мне было приятно, что Лидда запомнила имя Тали. Но конечно, она бы его не забыла. Ведь когда-то она сама любила человека.

Лидда с тревогой взглянула на меня.

– Тебе пора, Каала. Я слышала, секрет верховных волков спрятан под огромным тисом, но кто знает, правда ли это. Найди, что прячут волки-крианы. Найди и правильно распорядись тем, что найдешь.

– Когда мы увидимся? – спросила я.

Я о многом хотела спросить Лидду. Я нуждалась в ее помощи. В одиночку я не могла бросить вызов верховным.

– Не знаю, встретимся ли мы еще. Когда я побывала тут в последний раз, то проспала несколько дней, чтобы восстановить силы. Меня охватила усталость, близкая к смерти. Здесь все ненастоящее, и ни живым, ни мертвым нельзя находиться в инехалине подолгу. И я не всегда нахожу дорогу. Но я попытаюсь.

Холод пополз по позвоночнику к хвосту.

– Иди, или окажешься в опасности. Обещаю, что найду способ для нас обеих, чтобы вернуться сюда.

Я задрожала.

– Забери ее! Немедленно! – резко приказала Лидда. Тлитоо каркнул и потянулся ко мне. Замерзшими ушами я едва расслышала хлопанье крыльев. Падать было даже приятно. Открыв глаза, я увидела, что лежу рядом с Аззуеном, прижавшись к его теплому живому телу.

Усталость, близкая к смерти, сказала Лидда. Так оно и произошло. Я не успела даже поговорить с Тлитоо или разбудить Аззуена. Я едва осознала, что страшно хочу есть и пить, прежде чем уронить голову на лапы и погрузиться в глубокий сон. Я заподозрила, что Тлитоо недостаточно быстро меня увел, но даже не встревожилась. Если это была смерть, а не сон, я бы все равно ничего не поделала.

Я опустила голову на лапы и отдалась во власть усталости.

Когда я проснулась, было темно, Тлитоо и люди ушли, а я чувствовала себя так, как будто попала под копыта конского табуна. Глаза слипались, кончики ушей болели, как обожженные. Я подняла тяжелую голову и увидела, что Аззуен и Марра наблюдают за мной. Аззуен бросился ко мне и принялся лизать, потом ткнулся носом в челюсть. Удивившись, я забрала его морду в пасть, подержала и выпустила. От Аззуена пахло тревогой.

– Где Тлитоо? – спросила я, едва ворочая языком. После встречи с Лиддой вопросов возникло больше, чем раньше. Живот болел от голода, как будто я не ела три недели, зато телу было на удивление тепло.

– Ты проспала два дня, – сказала Марра, одновременно с тревогой и восхищением. – Мы не сумели тебя добудиться. Тревегг приходил, и Рисса тоже. Ворон сказал, что все будет в порядке, а Ниали – что ты должна выспаться, а когда проснешься – поесть и попить.

Нос еще не работал как полагается, и я не заметила, что криана здесь. Повернув голову, я увидела, что она сидит на древесном корне, опираясь на толстую дубовую палку, которая помогала женщине при ходьбе. Она протянула тыкву-горлянку – высушенную, разрезанную и наполненную свежей водой. Я с трудом поднялась на ноги, заковыляла к Ниали, лизнула ее руку в знак приветствия и принялась жадно лакать.

– Твои друзья сказали, что дичь ушла, а Тали предупредила племя, – произнесла женщина, кладя руку мне на спину, и усмехнулась, так что глаза скрылись среди морщин. – Они не поверили, но за два дня племя не нашло ничего крупнее суслика, и тогда Халин послал гонцов по Долине. Когда они вернутся, он убедится, что Тали права. Она сказала, что видела вещий сон, как и положено криане.

– Остались туры и большие лоси, – заметил Аззуен.

– Да, – согласилась Ниали. – Но для всех еды в Долине не хватит. И потом нужно несколько дней, чтобы добыть тура. Они пасутся далеко от деревни Лин.

– Тогда они примут Тали как криану, да? Когда поймут, что она права насчет дичи? – спросила Марра.

Ниали посерьезнела.

– Может, да, а может, и нет. Я хочу, чтобы ты присмотрела за Тали, когда они узнают, что дичь ушла, Каала. Она ступила на опасную почву, приняв обязанности крианы, и я беспокоюсь.

Женщина неловко поерзала.

– Мне запрещено приходить в деревню.

– Почему? – спросила я, слизывая последние капли воды.

Ниали пожала плечами:

– Я сказала, что Халин глупец, если вынуждает Тали вступить в брак против воли и не обращает никакого внимания на ее способности. Я предупредила, что он пожалеет. Он ответил, что крианы больше не нужны племени. Тогда я сказала, что у него каменные мозги и сердце хорька. Наверное, зря. Но Тали скоро станет крианой. Она объяснит людям, что они должны охотиться меньше, и я хочу, чтобы ты защитила девочку, когда настанет время.

– Обещаю, – ответила я.

Марра принесла кусок старой конины. От еды пахло Риссой, которая, должно быть, вытащила мясо из какого-нибудь тайника. Я проглотила конину, наслаждаясь вкусом Быстрой Реки. Когда немного полегчало, я попыталась собраться с мыслями.

– Я проспала два дня? – повторила я и вновь ощутила сильнейшую скорбь, когда вспомнила о случившемся. – Иллин мертва…

– Сегодня стая поет по ней, – сказала Марра.

Я присмотрелась повнимательнее. Она сидела, опустив плечи, шерсть у нее местами была всклокоченной и влажной. Марра всегда жевала собственную шкуру, когда расстраивалась.

– Стая знает? – спросила я. Хотя Марра и сказала, что Быстрая Река собирается оплакивать смерть Иллин, соображала я по-прежнему медленно.

– Им известно, что Милсиндра убила Иллин за то, что та попыталась уйти из Долины, – ответил Аззуен, – и что верховные волки выгоняют дичь. Остальное они не знают.

Остальное – то есть наш разговор с Тореллом и планы восстания. Я задумалась, рассказал ли Тлитоо Аззуену и Марре про наше странное совместное путешествие, и понадеялась, что нет. Я не взялась бы объяснять случившееся даже самой себе, не говоря уже о других. Я пристально посмотрела на Аззуена и Марру. Если бы Тлитоо проболтался, они бы стали расспрашивать.

– Соннен и Пирра созывают сбор стай, – сказала Марра. – Через час, на границе Озера Ветров.

Соннен был вожаком стаи Древесной Тропы, а Пирра возглавляла Озеро Ветров. Граница считалась нейтральной территорией между владениями. Любой волк мог туда забежать, не опасаясь нападения, поэтому там всегда проходили сборы. Мы собирались сойтись на Совет, чтобы обсудить задание верховных, но Рууко решил поговорить с другими волками менее официально. И вот теперь сбор созвал кто-то другой и будет устанавливать свои правила.

– Особенно они просили прийти нас троих, – продолжала Мирра. – Если бы ты не проснулась, пришлось бы идти без тебя.

Я слизнула остатки конины. Стаи созывались на сбор, если что-то, касающееся всех волков Долины, требовало совместных действий или решения. Правом созвать сбор обладал каждый вожак, но если другие стаи считали, что серьезного повода не было, то могли и наказать зачинщика, поэтому сборы происходили редко. На моей памяти общего сбора не случалось ни разу, и я никогда не слышала, чтобы там присутствовали молодые волки вроде нас. Обычно – только вожаки.

– Это из-за дичи? – спросила я.

– И из-за Иллин, – ответила Марра. – Что-то происходит, Каала. Не знаю что, но волк Древесной Тропы, который пришел рассказать про сбор, что-то скрывал. И зачем нам туда идти?

Я не знала. Я не отказалась бы проспать еще два дня, но сбор давал возможность проверить, не знают ли другие стаи о планах верховных больше нашего. Я повертела головой, пытаясь избавиться от боли в шее. Раз сбор назначили через час на границе Озера Ветров, скоро нужно было отправляться в путь. Я поставила лапы на дубовый корень и потянулась, выгоняя усталость из тела, потом положила морду на спину Аззуена, чтобы набраться от него сил, зарылась носом в мех Марры и напомнила себе, что, несмотря на смерть Иллин, мы – одна стая. Я понюхала шерсть Марры… еще раз понюхала…

– Ты пахнешь Микланом, – с укором заметила я. – Сделай что-нибудь, иначе все волки на сборе поймут, что ты общалась с человеком.

– Ну и плевать! – с вызовом произнесла она, но все-таки покаталась на лисьем помете. Он не то чтобы отбил запах человека, но Рууко и Рисса, во всяком случае, при желании сделали бы вид, что ничего не заметили. Другие волки не настолько хорошо знали запахи Марры и Миклана, чтобы с уверенностью их различить. Они бы просто решили, что она ходила с нами к людям.

Еда и вода оживили меня. Я вряд ли сумела бы сейчас гоняться за дичью, но вполне могла добраться до территории Озера Ветров. Я подошла к Ниали.

– Думаю, мы поможем племени охотиться, даже если большая часть дичи уйдет. – Я еще не знала, принимать ли предложение Торелла, поэтому не хотела ничего обещать, но все-таки рассказала женщине про наши замыслы. – Если мы научимся охотиться на туров, то придем к вам, и ты скажешь Тали. А я о ней позабочусь. Обещаю.

Я положила лапу на колено Ниали.

– Знаю, что позаботишься, – ответила та, накрывая мою лапу сморщенной рукой. – Потому-то и не боюсь, что мне приходит время умереть.

Я не хотела думать о том, что Ниали умрет. Я знала, что она стара – старше по человеческому счету, чем Тревегг по-волчьему, – но была не готова еще к одной смерти. Я коснулась носом мягкой руки крианы и пошла вместе с Маррой и Аззуеном на сбор стай.

Я узнала Соннена, вожака стаи Древесной Тропы, и его спутницу Кринну. Соннен мне нравился, хотя чуть не поддержал Скалистых, когда те собирались напасть на людей на равнине Высокой Травы. Он был прямолинеен и настолько уверен в собственной силе, что никогда не тиранил даже самых слабых членов своей стаи. Мускулистого бурого волка, легко узнаваемого по оторванному левому уху, который стоял рядом с вожаком, звали Фраллин. Эту метку он получил два лета назад, когда защищал щенков от горного медведя. Высокие поджарые волки, от которых пахло березой и водорослями, видимо, были Пирра и Веллн, вожаки стаи Озера Ветров. Я никогда с ними не встречалась, но у Риссы напряглась морда, когда она упомянула Пирру. Третьего волка Озера Ветров я знала слишком хорошо, пусть он и стоял спиной.

– Вот идет спаситель или губитель всего волчьего рода, – заметил Уннан, поглядывая на меня через плечо. Я и так смущалась, оказавшись среди вожаков, – не хватало еще, чтобы Уннан привлекал ко мне внимание. Я понятия не имела, зачем Пирра и Веллн его пригласили. Каждой стае позволялось приводить на границу земель троих волков. Все остальные, включая Аззуена и Марру, были вынуждены ждать в прилегающих зарослях. Я получила разрешение войти на место сбора четвертой от стаи Быстрой Реки, потому что именно обо мне шла речь, но волки Озера могли привести кого угодно. Почему они взяли молодого волка, который пробыл в стае меньше половины луны?

Рууко, Рисса и Тревегг вошли на прогалину, а остальные остановились на кромке леса. Я видела, что и прочие стаи привели с собой подкрепление. Ночной воздух был насыщен запахами Древесной Тропы и Озера Ветров. Я видела темные силуэты на границе каждой территории – самое малое двенадцать волков, не считая тех, кто участвовал в сборе. Насколько я знала, на сборе никогда еще не бывало драк, но никто не желал полагаться на удачу. Сознавая, что все носы повернуты ко мне, я вслед за сородичами вышла на сборное место.

– Это она? – спросила Пирра, оглядывая меня с головы до ног. Не дожидаясь ответа, волчица проскользнула мимо Рууко и Риссы и поднялась на небольшой пригорок. Кто-то неодобрительно зарычал. Мы встречались на границе земель именно потому, что здесь была нейтральная территория и ни один волк, ни одна стая не имели преимущества перед другими. Поведение Пирры смахивало на угрозу. Но Рисса мягко ответила:

– Да, это наша молодая волчица Каала. Маккон и Милла придут?

– Мышееды отклонили приглашение, – сказал Соннен. – Они заняты добыванием еды. Сейчас мы все вынуждены охотиться на мелкую дичь.

Мышееды кормились преимущественно мелкой добычей, и им предстояла нелегкая борьба, если за кроликов и белок собирались соперничать несколько стай. В голодные времена частенько происходили набеги на чужие территории, а Мышееды не отличались силой.

– Если возражений нет, – продолжал Соннен, – мы начнем.

Он испуганно поднял морду, услышав торопливые шаги.

– Маккон все-таки идет? – спросила его спутница Кринна, почуяв запах волка. Территория Мышеедов прилегала к нашей, и им пришлось бы пройти по землям Быстрой Реки, чтобы добраться до сборного места. Все волки могут без опаски пересекать чужие земли, когда созывают сбор. Но к нам шел не Мышеед. Я узнала приближающегося волка по походке и по запаху. Пирра тоже.

– Это не Маккон, – негромко зарычав, произнесла она.

Легкий ветерок донес до нас запах Скалистого. Несколько волков заворчали. Когда Пелл показался на сборном месте, рычание усилилось. Многие волки Долины по-прежнему винили Скалистых в том, что они начали битву на равнине Высокой Травы.

– Скалистых не приглашали, Пелл, – заметила Пирра.

– И мы прощаем вам это упущение. Мы понимаем, что сбор созывали в спешке, и знаем, что вы не стали бы нарушать правила, не допуская нас сюда, – официально ответил Пелл тоном вожака. Пирра, должно быть, тоже так подумала.

– Почему не пришел Торелл? – поинтересовалась она. – Он слишком мало уважает сбор, если присылает сюда своего хромого помощника?

Пелл пропустил оскорбление мимо ушей. То, что он пришел один, в результате оказавшись среди двадцати волков из чужих стай, говорило о его смелости.

– Торелл занят. А я не просто его помощник. Я буду водить стаю, когда Торелл больше не сможет. И Скалистым есть что сказать на сборе, как и остальным. На нашей территории нашли мертвого волка, и от недостатка дичи мы пострадаем не меньше, чем вы.

Я подумала: «Неправда, ведь они собираются охотиться на туров и лосей».

– Все стаи – желанные гости на сборе, Пирра, и ты это знаешь, – заметил Тревегг. Он был старейшим волком на сборе и по праву ожидал уважения.

Пирра что-то негромко проворчала. Остальные наблюдали. Спутник Пирры и другой член стаи поддержали бы ее, вздумай она сразиться с Пеллом. Я не знала, как поступили бы прочие. На сборах всегда витало напряжение – слишком много властных волков, слишком близко к чужим владениям, – и вдобавок стаи волновались из-за того, что из Долины уходила дичь. Драка была бы ужасной. Пирра оглядела Пелла с головы до ног, соизмеряя его силу и решимость, подбивая бросить вызов. Я хотела заговорить, сказать ему, что, завязав схватку, он впредь лишит Скалистых возможности участвовать в сборах…

Но Пелл не нуждался в помощи. Он согнул передние ноги, оттопырив зад, и ухмыльнулся, глядя на вожака Озерных.

– Перестань, Пирра, – произнес он. – Вместе мы сильнее. Уж кому, как не тебе, знать, что такое сила.

Это была несомненная лесть. Пирра неустанно твердила, что победила троих волков крупнее ее, чтобы добиться места вожака. Но похвала подействовала. Пирра улыбнулась.

– Ладно, – сказала она, – посмотрим, умеют ли Скалистые себя вести.

Волки заметно расслабились. Я заметила удовлетворенную улыбку на морде Пелла. Он увидел, что я смотрю на него, и принял бесстрастное выражение.

Соннен выступил вперед и заговорил:

– Не буду даром тратить время. Мы получили послание от верховных волков… – Он дернул ухом. – От Милсиндры и Кивдру.

Я опустила голову и принялась пожевывать шерсть на груди, стараясь казаться спокойной, хотя сердце у меня заколотилось. Любая сделка с Милсиндрой и Кивдру не сулила добра.

Соннен продолжал:

– Вы знаете, что дичь уходит, а мы не можем за ней последовать. Я спросил у Милсиндры, почему нам не разрешают выходить из Долины вслед за дичью. Она сказала, что это нарушит Равновесие, поэтому мы должны остаться в Широкой Долине. Но есть способ прокормиться, пока дичь не вернется.

– Какой способ, Соннен? – Рисса заговорила так резко, что я укусила себя за плечо сильнее, чем рассчитывала, и почувствовала вкус крови.

– Вы знаете, что в Совете верховных идет борьба за власть, – сказал Соннен, глядя на Риссу, – между Зориндру и Милсиндрой, которая хочет занять его место. Если мы поддержим Милсиндру и ее сторонников, они позаботятся, чтобы у нас было достаточно еды, пока дичь не вернется. Мы сумеем выкормить щенков.

– Но именно Милсиндра выгнала дичь из Долины! – крикнула я.

Я была одной из самых младших и наименее влиятельных на сборе, но не смогла промолчать.

– Это всего лишь слова, – ответила Пирра. – Но откуда нам знать, что ты говоришь правду? Я слышала, так бывает не всегда…

Я моргнула. Я привыкла к обвинениям в глупости и безрассудстве, в гордости и излишней спешке, но еще никто не называл меня лгуньей. Уннан стоял рядом с Пиррой, и на его куньей морде читалось удовлетворение. Он прижался к своему новому вожаку и взглянул в мою сторону с такой ненавистью, что я лишь уставилась на Уннана в ответ. Наверное, до тех пор я не понимала, как сильна его злоба.

– Я тоже видел, что верховные выгоняют дичь из Долины, – вмешался Пелл. – Все Скалистые это видели. И вороны.

Пирра рассмеялась.

– Я доверяю Скалистым не больше, чем воронам. Те и другие не думают об интересах волков.

– Ты же знаешь, Соннен, – заговорил Рууко, – что именно верховные велели нам оставаться с людьми. И волки Широкой Долины умрут, если мы не справимся.

Соннен спокойно посмотрел на Рууко и Риссу. Его спутница подошла и встала рядом. Голос Кринны зазвучал удивительно мягко для вожака.

– Условия изменились, – сообщила волчица. – Милсиндра и Кивдру сказали, что, если мы поможем им в борьбе за власть, они вернут прежние порядки, когда волкам не позволялось ни подходить к людям, ни убивать их. Верховные снова будут хранить людей, а мы – жить в мире. Все пойдет, как раньше.

– Предложение относится и к вашей стае, Рууко, – добавил Соннен. – Я об этом позаботился.

– И ты поверил верховным? – спросил Тревегг. – После того как четыре луны назад они солгали нам и попытались убить?

Он стоял рядом с Рууко и Риссой, которые враз замолчали. Я не знала, о чем они думали. Милсиндра сказала, что не остановится ни перед чем, чтобы победить, но мне и в голову не приходило, что она обратится за помощью к малым волкам. Тревегг посмотрел на Рууко и Риссу, ожидая поддержки. Не дождавшись, старик шагнул вперед и оказался нос к носу с Древесным.

– Дело не ограничивается борьбой верховных за власть, Соннен, – произнес он, как сказал бы вожак подчиненному. – Думай не только о том, чтобы наесться в грядущем году.

– Я понимаю, старый волк, – ответил Соннен. – Ты такого плохого мнения о стае Древесной Тропы, что считаешь, будто мы способны пожертвовать своей честью и жизнью всего волчьего рода, лишь бы набить брюхо?

Он опустил голову и отступил.

«Да, – подумала я, ощутив ужас, – ты бы пожертвовал».

– Слова Милсиндры и Кивдру лишь подтверждают то, что давно нас беспокоит, – сказала Кринна. – Что единственный способ жить с людьми, как пытается сделать ваша молодая волчица, – это отказаться от волчьей сути. Так случалось каждый раз, когда волки и люди сходились вместе.

Вот оно, противоречие. Но ведь Древесные о нем знали, когда соглашались помочь. Все волки знали.

– Верховные говорят, если ваш щенок и дальше будет продолжать в том же духе, – подхватил Соннен, – то мы ослабнем и люди вновь захотят поработить волчий род. Но это немыслимо. Слишком большой риск для безопасности стай. Ты ведь выражала людям покорность? – спросил он у меня.

– Да, немного… – ответила я, испугавшись прямого вопроса. – Чтобы они не боялись.

– Немного? – перебил Уннан. – Да я же сам видел. Человечий вожак схватил ее и потряс, как добычу, а она ничего ему не сделала. Она лизнула ему руку.

Я нигде не видела и не чуяла Уннана в тот день. Значит, он прятался и шнырял вокруг, как всегда. Я начала догадываться, зачем он здесь.

Рууко заворчал. Я обернулась и увидела, что они с Риссой смотрят на меня. Мы утаили от вожаков некоторые события в Старом Лесу.

– Она дрельшик, – сказала Пирра, позабыв про вежливость.

– Так говорит Милсиндра? – уточнил Тревегг, и от гнева в голосе старика зазвучал низкий рык. Рууко и Рисса молчали. – Эта волчица скажет что угодно, чтобы получить желаемое. Быстрая Река меньше трех дней назад потеряла одного из своих лучших молодых волков. И вы твердите нам про риск?

– Вы не единственные, кто теряет волков! – Пирра метнулась вперед, и на мгновение показалось, что сейчас она нарушит нейтралитет и набросится на Тревегга. Спутник ударил Пирру плечом в бедро, и она остановилась прямо перед Тревеггом, который не двинулся ни на волосок. – Девять ночей назад исчез Ивван, самый сильный щенок из моего последнего помета. Сразу после того как ваша волчица поохотилась с людьми. Он исчез. С волками так не бывает. Точно так же пять лун назад пропал ваш щенок. – Она кивнула в сторону Рууко и Риссы. – Отчего вы, потеряв щенка, позволили дрельшику-полукровке оставаться в стае? Теперь добыча уходит, и пропал Ивван!

Она двинулась к Рууко и Риссе. Вожак Быстрой Реки заступил ей дорогу.

– Мы никогда не считали Каалу опасной, Пирра, – заметил он. – Ты заходишь слишком далеко.

Холодная ярость в его голосе заставила Пирру остановиться и ощетиниться.

– Но Каала все-таки виновата в том, что исчез твой щенок, Рууко? – спросил Соннен.

Вожак промолчал.

– Да, виновата, – сказал Уннан. – Она не любила нас троих и подстроила, чтобы лошади насмерть затоптали Реела. Потом пропала Борлла. Вот почему я ушел из стаи Быстрой Реки. Она бы сделала что-нибудь и со мной. Она дрельшик.

– Она приносит несчастье, Рууко, и это правда, – почти добродушно произнес Соннен. – Никто тебя не винит, что ты ее оставил. Ни один вожак не захочет выгонять волка из стаи, особенно щенка. Но мы должны поступить так, как будет лучше для наших стай и для Широкой Долины. Приближается Рождающая Луна, и нужно готовиться к появлению щенков. Мы поддержим Милсиндру. Мышееды и стая Озера тоже. Присоединяйтесь и вы.

– А что значит «поддержать», Соннен? – спросил Тревегг. – Если вы причините вред Каале или помешаете ей ходить к людям, вам придется иметь дело с Франдрой и Яндру. И клянусь, они не станут нежничать.

– Мы не тронем молодую волчицу, – сказал Соннен. – Мы пообещали Милсиндре и Кивдру, что примем их сторону, если случится стычка. А насчет того, чтобы помешать Каале ходить к людям… это не наша забота.

– То есть? – поинтересовался Рууко.

Ему ответила Пирра:

– Дичь ушла, и мы голодаем. Ты не сумеешь защитить свою территорию, потому что будешь слишком занят, пресмыкаясь вместе с юной Каалой перед людьми. И начиная с сегодняшнего дня, мы больше не разрешаем тебе охотиться на наших землях, чтобы кормить людей.

– Они хотят, чтобы твой щенок потерпел неудачу, Рууко, – добавил Соннен, опуская глаза. – Если ты потеряешь бóльшую часть земель, то не прокормишь стаю и не поможешь молодой волчице выполнить задание верховных. Прими предложение Милсиндры. Ваша стая и щенки останутся жить, и все пойдет, как раньше.

Я пришла в ярость. Стаи сплошь старались лишь для себя, но твердили, что это на благо волчьего рода. Вот идиоты. Верховные провалили свою задачу – присматривать за людьми – еще задолго до того, как я вытащила Тали из реки, задолго до битвы на равнине Высокой Травы. Милсиндра уже раз солгала – и солжет еще. Но другие волки ничего не хотели слышать. Тревегг продолжал спорить, уверяя, что на Милсиндру и Кивдру нельзя положиться, но Пирра просто ухмылялась, а Соннен и Кринна избегали взгляда старого волка. Рууко и Рисса смотрели друг на друга и молчали, явно искушенные предложением Соннена.

Молодым волкам не дозволяется перебивать вожаков, но я уже не боялась.

– Я могу доказать, что Милсиндра не права, – сказала я.

Пирра, которая объясняла Тревеггу, что отметина на моей груди – еще один признак дрельшика, замолчала и яростно уставилась на меня.

– Уже слишком поздно! – рыкнула она.

Прежде чем я успела продолжить, вмешался Пелл:

– Учтите, стая Скалистой Вершины не примет предложение Милсиндры. И мы поддержим волков Быстрой Реки, если они предпочтут сражаться. Мы поможем им защищать свои земли. А у волчицы Каалы будет еда – для людей и для стаи.

Он поклонился Рууко и Риссе, быстро взглянул в мою сторону, развернулся хвостом к другим волкам и зарысил прочь.

Волки Озера и Древесной Тропы смущенно замялись, и я ощутила запах неуверенности. Стаи Скалистой Вершины и Быстрой Реки так давно соперничали, что, наверное, никому и в голову не пришло, что мы способны драться вместе. С ними не так-то легко было бы отнять наши земли или нашу дичь.

Соннен первым нарушил молчание:

– Я уважаю тебя, Рууко, и всегда уважал. Ты говоришь то, что думаешь, и делаешь то, что считаешь правильным. Я потяну время еще четверть луны, скажу Милсиндре, что сначала нужно найти логово для щенков. Я подожду с решением – в память о том, что случилось на равнине Высокой Травы. Тем временем советую вам подумать над предложением Милсиндры. Я очень не хочу с тобой враждовать.

Он кивнул спутнице и другому волку и увел их с прогалины. Пирра и Веллн, ни на кого не глядя, вернулись к сородичам и зашагали прочь.

Мы молчали, пока не зашли в глубь своих земель. Рууко и Рисса поднялись на вершину обдуваемого ветром холма. Нас, стоявших в лунном свете, было хорошо видно, но, с другой стороны, мы бы и сами заметили готовящееся нападение. Вожаки, видимо, не на шутку беспокоились, если настолько боялись атаки. Я вспомнила, что Рууко и Рисса в основном молчали на сборе стай.

И Тревегг тоже вспомнил.

– Не соглашайтесь, – обратился он к вожакам, как только они остановились. – Не важно, что пообещали Милсиндра и Кивдру. Им нельзя доверять.

Рууко окинул взглядом равнину, а Рисса – земли, принадлежавшие стае Быстрой Реки. Тревегг перевел взгляд с одного вожака на другого.

– Неужели вы еще раздумываете?

– Мы вынуждены раздумывать! – ответил Рууко. – Если оставить дела как есть, мы вряд ли выживем. Если другие стаи бросят нам вызов, придется тратить все силы на защиту границ. Мы не сумеем прокормиться.

– И уж тем более прокормить людей, – добавила Веррна. Я вспомнила, как неохотно она отдала людям добычу. – Советую принять предложение Милсиндры. Мы будем сыты, и больше не придется знаться с людьми.

«Как будто раньше мы не знали бед», – подумала я.

– Я могу добыть достаточно еды, – сказала я. – С помощью людей.

Я рассказала сородичам о предложении Торелла, о том, что, по убеждению Скалистого, Милсиндра и ее сторонники что-то прятали, и если мы найдем тайник, она утратит власть. Я ни словом не обмолвилась, что Торелл собирался восстать против верховных, потому что пообещала молчать. Рууко задумался.

– Мы не знаем, дрельшик ты или нет, Каала, – напомнил он. – Я всегда сомневался, что Франдра и Яндру были правы, сохранив тебе жизнь. Если я защищал дрельшика, мне придется за это ответить. Если из-за того, что тебя оставили в живых, пропали Борлла и тот щенок из стаи Озера Ветров, я должен буду ответить. Если Яндру и Франдра ошибаются, погибнет не только Быстрая Река.

– Борлла ушла сама, – сказала я, раздосадованная тем, что Рууко вспомнил о ней. Она исчезла уже давно.

– Не отказывайся так легко от ответственности, – упрекнула Рисса. – Если однажды ты надеешься стать вожаком, то учти: твой долг – заботиться о тех, кого ты ведешь. И я против союза со Скалистыми.

Казалось, она была не прочь обдумать предложение Милсиндры. Не понимая, отчего поведение Борллы лежит на моей совести, я открыла рот, чтобы возразить, но Тревегг толкнул меня бедром.

– А если Соннен и Пирра ошиблись и Милсиндра не сумеет победить Зориндру? – спросил он.

– Да, риск есть, – согласилась Рисса. – Но Зориндру не убьет нас, если одержит верх. В отличие от Милсиндры.

– Значит, Милсиндра побеждает потому, что безжалостна? – недоверчиво переспросила Марра. – Вы поддерживаете ее, потому что она, в отличие от Зориндру, не держит данное слово?

– Тише, волчица, – рыкнул Рууко. – Ты не понимаешь, насколько сложно то, с чем мы столкнулись…

– А вот и понимаю, – возразила Марра. – Я понимаю, что вы готовы следовать за тем волком, который вас запугивает, а не за тем, кто прав.

Мы дружно уставились на нее. У Марры всегда имелись свои убеждения, но она была достаточно умна и знала, когда нужно промолчать. Судя по тому, как дрожали ее бока, Марра пришла в ярость.

– Уходи, – велел Рууко. – Вернешься, когда научишься подчиняться законам стаи.

Марра перевела взгляд с Рууко и Риссу, потом внимательно посмотрела на меня и зашагала вниз с холма.

Мне очень хотелось последовать за ней. Взять Аззуена, Марру, наших людей и попробовать выбраться из Долины. Но стая попала в беду из-за моих поступков, и я пообещала Зориндру, Яндру и Франдре, что останусь. Я вспомнила троих молодых волков, с которыми встретилась у реки. Соннен знал о Мышеедах гораздо меньше, чем думал.

И Рисса не ошибалась. Дело было не только в том, чего хотела я. Но и не в том, чего хотела стая.

– Я добуду еду, – повторила я. – И докажу, что Зориндру прав, а Милсиндра нет.

– Я еще раз поговорю с Сонненом, – решил Рууко, – и с Мышеедами. Я хочу выслушать Франдру и Яндру. Мы с пользой употребим четверть луны, которую дал нам Соннен. Если ты добудешь хорошей еды, Каала, мы примем решение в твою пользу.

Не говоря больше ни слова, он сошел с холма. Рисса и Веррна последовали за ним. Тревегг остался.

– Я поговорю с ним, – сказал старый волк мне и Аззуену, – но приготовьтесь к худшему.

Я отогнала тревоги. Рууко и Рисса всего лишь хотели убедиться, что стая будет сыта и в безопасности. Я решилась убедить вожаков, что мы справимся. Они несли ответственность за стаю – значит, я докажу, что в интересах стаи держать слово.

– Повидайся с Тореллом, – продолжал Тревегг. – Поохоться с людьми. Встретимся у Ниали. Там я скажу, удалось ли чего-нибудь добиться с Рууко.

– Почему у Ниали? – спросил Аззуен.

– Я за нее беспокоюсь. Пока ты спала, Каала, она поделилась своими опасениями. Я боюсь за Ниали. Видимо, мне она рассказала больше, чем тебе. Кажется, ее жизни грозит опасность. Ниали не страшно умирать, но она не хочет покидать мир живых, пока Тали не приняли как криану. Пошли с весточкой ворона, если я буду нужен.

Он по очереди подержал наши морды в пасти и потрусил по склону вслед за стаей.

Мы с Аззуеном спустились с холма, идя по запаху Марры. Когда мы приблизились, она встала.

– Долгонько вы там.

– Надо найти Торелла, – сказала я.