На душе у Наташи было тяжело. Пожалуй, она слегка перегнула палку, предложив штрафовать воспитателей за критику. Возможно, это было слишком.

На следующий день после заседания она узнала, что Ольгу Александровну увезли на «Скорой» в больницу с сердечным приступом. Об этом ей сообщил водитель Володя, вернувшись из садика. Нет, такой жестокой мести Наташа не желала.

Теперь уже ей хотелось, чтобы Евграф принимал более активное участие в законотворческой деятельности. Она почему-то стала сомневаться в своей непогрешимости и гениальности. Ей почему-то стало казаться, что не каждая мысль, приходящая ей в голову, – чистое золото и нуждается в немедленной реализации. Она стала тосковать по тем временам, когда её знали лишь как начинающего психолога и опытного дизайнера.

Ну почему она должна работать в одиночку? Отдувается за всех. Буквально за всех, потому что после заседаний журналисты берут её с Ваучером в плотное кольцо и бомбардируют вопросами, ослепляя софитами, а остальные депутаты вальяжно прогуливаются по Ротонде, гогочут в курилке и болтают по телефону. А она после интервью идёт в свой тесный, непрезентабельный кабинет и либо сидит там, как отшельник в пещере, либо принимает ненормальных избирателей, единственная цель которых – почесать у Ваучера за ушком.

Однако когда Наташа намекнула Евграфу, что не отказалась бы от его помощи в деле обдумывания новых законопроектов и хотела бы поприсутствовать хотя бы на одном совещании фракции, босс надвинул кепку на глаза и тоном, не допускающим возражений, отрезал: «Я занят другими вопросами, Наталья. Неужели ты не удовлетворена тем фактом, что тебе предоставлена полная свобода? Да любой другой убил бы за такие возможности». Развернулся и ушёл.

Фу, как грубо. Андрей бы себе такого не позволил.

Наташа, глядя в окно кабинета на унылый внутренний дворик, где суетились голуби, ждала посетителей (была пятница, день приёма избирателей; впрочем, желающих поделиться своими проблемами сегодня не нашлось) и предавалась мечтам о рыжеволосом Аполлоне: мускулистые плечи на фоне роскошного средиземноморского заката, рваные силуэты тёмных оливковых деревьев вдалеке, его рука в её руке…

Всё портили воспоминания о Пете. Непрошеные образы – Петя смеётся, Петя жалеет её, когда она плачет, Петя играет с дочкой – отравляли все приятные мысли об Андрее, до единой.

Поэтому, вычистив содержимое кошачьей кюветки, Наташа уселась за стол и в новеньком блокнотике с эмблемой Мариинского дворца (подарок на День святого Валентина от администрации дворца) составила небольшой списочек под условным названием «Чем Андрей лучше Пети».

Однако было у Пети одно преимущество, которое перевешивало все Андреевы плюсы. Петя был по-настоящему родным человеком.

И это плохо, потому что с сердцем не поспоришь, грустно подвела итог Наташа.

Вдруг фанерную дверь без стука настежь открыла чья-то уверенная рука. Это что за бесцеремонный избиратель?

В кабинет зашёл Андрей – медовый загар, чёрный приталенный пиджак, две верхние пуговицы белой рубашки небрежно расстёгнуты.

Разумеется, Андрей знал, что Наташа влюблена в него до безумия. Не она первая, не она последняя. Он привык к женскому обожанию.

Поэтому он нисколько не волновался перед встречей. Однако, увидев перед собой яркую (пусть полноватую, но тем не менее эффектную) женщину вместо серой мышки, слегка смешался и не сразу нашёлся, что сказать.

Наташа сильно изменилась с начала декабря, когда они виделись в последний раз. Стала более смелой, что ли. Более цельной.

Он наблюдал за её деятельностью по телевизору, но камера не отражала и десятой доли произошедших с Наташей перемен.

Нет, все лишние килограммы остались при ней, но теперь она их успешно скрывала. Тёмные волосы подняты вверх (никакой седины, насыщенный цвет), лицо кажется более стройным; тонкие стрелки удлиняют глаза (а они у неё, оказывается, карие); блестящие розовые губы, полупрозрачная нежно-розовая блузка в мельчайшую белую крапинку с большим мягким бантом. Когда Наташа, как загипнотизированная, медленно поднялась из-за стола и сделала шаг ему навстречу, он обратил внимание на удачно скроенные коричневые брюки и в дополнение к ним (не может быть!) – коричневые же остроносые туфли на высоких каблуках. Осанка у неё стала совсем другой. Наташа распрямила плечи и подняла голову.

Ваучер с угрюмым видом, контрастировавшим с его жизнерадостной розовой «бабочкой» в крапинку, сидел на подоконнике – довольно далеко от входной двери, но Андрей, только взглянув на кота, тут же инстинктивно чихнул вместо приветствия.

– Будьте здоровы, – тихо промолвила Наташа, остановившись на расстоянии двух метров от него.

– Спасибо, Натали! – собрался с мыслями Андрей и вернулся к своему обычному энергичному состоянию. – А мы что, опять на «вы»? Ну-ка, иди сюда, подруга, дай-ка я тебя обниму!

Объятие вышло неловким. Наташа, похоже, чувствовала себя не в своей тарелке и стояла столбом. Андрей принялся разряжать обстановку непринуждённой болтовней.

– А я тут был у нашего с тобой приятеля Евграфа Дементьича, хотел узнать его мнение по поводу одного человечка, возможного клиента. Ты этого человечка тоже, кстати, знаешь, но не буду утомлять тебя подробностями… – Андрей, не дожидаясь приглашения, сел на неудобный советский стул и сделал приглашающий жест в сторону Наташиного рабочего места. Наташа всё так же медленно вернулась за свой стол и опустила глаза, не решаясь встретиться с ним взглядом. – В общем, пообщались мы с Евграфом Дементьичем, и я подумал: надо пойти поздороваться с нашей звёздочкой! Я имею в виду, конечно же, Ваучера.

Наташа наконец подняла глаза и улыбнулась.

С блондинкой Лизой, автогонщицей из Куршевеля, в последнее время стало скучновато. Одни и те же разговоры: либо о модных тряпках, либо о спортивных машинах. Страсть Андрея к морю Лиза не разделяла. Ей больше по душе были асфальтированные гоночные трассы.

Совершенно неожиданно он осознал, что с нетерпением ждёт очередной среды и очередного репортажа из зала заседаний городского парламента. Наташу показывали в каждом выпуске. И она его изрядно удивляла. До выборов она казалась всего лишь пустышкой, обычной клушей-домохозяйкой. Но клуша-домохозяйка не способна греметь на весь мир (даже на один пятимиллионный город) с трибуны Законодательного собрания. Клуша-домохозяйка в жизни не придумает остроумный закон «Антижир», не будет драться за своего мужа до последней капли крови при помощи закона «Антиразвод», не посмеет публично обвинить всю систему образования в своих родительских огрехах.

Это было нагло. Это было цинично и бесстыдно. И это зацепило Андрея.

– Как поживаешь, Натали? – задушевно спросил он, оглядывая её более чем скромный кабинет и поправляя на запястье кожаный ремешок угольно-чёрных часов с серебряными стрелками и крохотными звёздочками вместо делений. – Вижу, тебя сунули в какие-то катакомбы. Хочешь, похлопочу перед Евграфом, чтобы тебя переселили в нормальное помещение?

– Нет-нет, всё хорошо, – пробормотала Наташа, вырывая из блокнота какой-то исписанный листок и бросая его в мусорное ведро под столом. – А как у вас… то есть у тебя, дела?

– Неплохо, весьма неплохо, вот познакомился в Куршевеле с одним перспективным человечком, по поводу которого, собственно, мы с Евграфом и болтали… – самодовольно похвастался Андрей, не раскрывая деталей.

– Ты имеешь в виду автогонщицу Федькину? – неожиданно спросила Наташа. Неужели начала читать газеты? – Это она «перспективный человечек»?

– Э-э-э, её я бы не назвал перспективной ни в каком смысле, – туманно ответил Андрей. – Вообще-то я имел в виду делового партнёра. Ладно, что у тебя новенького, кроме страшненького кабинета и розового кошачьего галстука? – он махнул в сторону недовольно сопящего Ваучера. – Не припомню такого аксессуара с избирательной кампании.

– Да, мы тут с котом обновили гардеробчик, – Наташа поправила свой бант в районе декольте, Андрей невольно уставился на её шикарную грудь в белом бюстгальтере, просвечивающую сквозь прозрачную ткань блузки. – Решила сделать себе подарок на день рождения.

– День рождения? – переспросил Андрей. – И когда же это знаменательное событие? Напомни, подзабыл уже твоё досье, прости, я все подробности своих проектов выкидываю из головы после их завершения.

– Восемнадцатого февраля, в это воскресенье! – радостно отрапортовала Наташа. И вдруг её карие глаза сверкнули. – Я праздник устраиваю, корпоративный, для всех коллег, хочешь прийти? Будет весело, карнавал, все нарядятся в костюмы.

Андрей поразмыслил. А что, можно развеяться. Тем более что на этом празднике наверняка будет тот самый «перспективный человечек», с которым он познакомился в Куршевеле. Всегда полезно проводить время с клиентами в неформальной обстановке.

– И где пройдут эти народные гулянья? – осведомился он.

– На горнолыжном курорте! – выпалила Наташа после секундной паузы. Вид у неё был такой, словно она ставит всё фамильное состояние на «зеро».

– На горнолыжном курорте? – уточнил Андрей, не веря своим ушам.

– Есть тут у нас один хороший под Петербургом, называется «Альпы», – кивнула Наташа. Руки у неё были стиснуты в кулаки. Ногти ухоженные, покрашены светло-розовым лаком.

Лучше горных лыж могла быть только яхта, но в эту мечту посторонних он не посвящал. Предоплата за его красавицу «Баронессу» уже была внесена, и до встречи с ней оставались считаные недели.

В общем, на горнолыжный праздник Андрей не мог не согласиться, хотя простодушное название курорта (вот так вот, сразу в лоб – «Альпы», ни много ни мало) заставило его усмехнуться.

– О’кей, приеду! Пиши адрес и время.

Судя по выражению Наташиного лица, шарик её личной рулетки только что остановился ровно по центру зелёного сектора с нарисованной на нём жирной белой цифрой «ноль».

У Наташи были деньги. Много.

С начала декабря она получала две зарплаты: за себя (поменьше) и за Ваучера (побольше). Кроме того, к Новому году депутаты сами себе выписали премии в размере оклада – их совершенно не смутил тот факт, что они ещё и к работе-то толком приступить не успели.

Плюс ещё Петя платил алименты. Но при этом сам покупал Наде всё необходимое.

Ну и потом, Наташа крепко надеялась уже в самое ближайшее время получить солидное вознаграждение от государства за похудение своё и Ваучера. Загвоздки в этом плане было две: лишний вес никак не сбрасывался (от свердловских слоек было не так легко отказаться), а Ваучер на сухом корме и вовсе набрал два кило; помимо этого, Наташе никак не удавалось забрать карточки из собеса. Накануне, в четверг, она снова пошла в отдел социальной защиты населения Приморского района и снова отстояла длинную, как ядовитая тропическая змея, очередь. И всё для того, чтобы узнать, что З. Л. Обиженная выздоровела, но по четвергам посетителей не принимает. Даже посетителей с депутатскими удостоверениями.

Так или иначе, но все свои накопления Наташа собиралась спустить на грандиозный корпоратив на горнолыжном курорте «Альпы». Такой шанс упускать было нельзя. Она до сих пор не могла поверить, что Андрей сказал «да». И как удачно, что ребёнок на выходных у бабушки с дедушкой! В голове бродили шальные мысли.

В субботу, проснувшись в одиночестве на диване в гостиной (в спальне она не ночевала с сентября), Наташа, не тратя времени на умывание и смену куполообразной ночной рубашки на что-нибудь более подходящее, позвонила в администрацию горнолыжного курорта «Альпы» и забронировала панорамный ресторан «Крутой вираж» на воскресный вечер. Иногда кодовая фраза «вас беспокоит помощница депутата Законодательного собрания Санкт-Петербурга» всё же срабатывала, и самым магическим образом. Администрация сразу же и во всём пошла ей навстречу, оперативно подготовила счёт, и львиная доля Наташиных сбережений ухнула в виртуальность.

Но на карнавальный костюм кое-что осталось. Наташа и сама не знала, почему тогда ляпнула про карнавал. Ну, про корпоратив – понятно, надо было что-то срочно придумать, чтобы назначить Андрею свидание. А карнавал-то зачем ещё было приплетать? Новая забота теперь – как нарядиться. Ох, и самое главное – коллег всех обзвонить! Никто ведь про так называемый «заранее запланированный корпоратив» и слыхом ещё не слыхивал!

Злясь на саму себя за ненужные трудности (Боже, ну неужели так сложно было сказать: «Андрей, у меня в воскресенье день рождения, давай отметим его вдвоём в ресторане!»), Наташа набрала номер Евграфа. Пригласила его на праздник и попросила подключить своих помощников, чтобы собрать на курорте всех коллег, желательно в карнавальных костюмах. Босс отреагировал на удивление благожелательно и обещал помочь. Видимо, не только Андрей питал слабость к горным лыжам. А Наташа ещё боялась, что такой компьютерный нерд, как Евграф, даже близко к склону не подойдёт. Оказалось, модный в высоких кругах спорт ему совсем не чужд.

Фу, две проблемы решены.

Нет-нет, сама она ни за что не встанет на лыжи и даже под угрозой расстрела не наденет при Андрее лыжный костюмчик. Наташа знала, что будет выглядеть во всём этом обмундировании крайне глупо. Вторую часть дневника Бриджит Джонс, а именно – «Грани разумного», она выучила наизусть и не собиралась повторять ошибок мисс Пухлые ляжки.

Поэтому программа дня рождения будет такой: коллеги в своё удовольствие с утра покатаются на лыжах, а к пяти вечера на курорт с королевской помпой прибудет Наташа, все переоденутся в карнавальные костюмы, и начнётся праздник.

Торопливо насыпав Ваучеру сухого корма, Наташа привела себя в порядок и выбежала на улицу. Посмотрела в сторону фитнес-клуба «Огурчик», в котором не была с момента памятных съёмок в программе «Закулисье Мариинского». Прикинула, а не провести ли ей весь день на тренажёрах, чтобы в экстренном режиме сбросить хоть немного веса перед свиданием. Махнула рукой и отправилась в торговый центр.

Кофе со сливками, пирожное «Буше», три шарика мороженого с карамельным соусом – и Наташа, полная сил, ворвалась в магазин карнавальных костюмов.

В этом небольшом помещении мода и история перемешались, создав некий опьяняющий коктейль из бахромы, перьев, галстуков, цилиндров, пушистых заячьих хвостов, клоунских носов и фальшивых диадем. На одной вешалке – наряд в стиле Чикаго двадцатых годов с бархатной повязкой на голову и мундштуком; на другой – женская военная форма с миленькой красноармейской пилоткой (длина этой юбки сразит противника наповал); в витрине манекен-стиляга танцует рок-н-ролл с Элвисом. Кассирша одета игривой медсестрой.

Наташа долго колебалась между полосатым платьем морячки и костюмом женщины-кошки. Выбор был непростым, потому что она уже поняла, что Андрей неравнодушен ко всему морскому; с другой стороны, Ваучер – её визитная карточка, и нужно держать марку, Андрей оценит логику.

Закусив губу, Наташа покрутилась перед зеркалом, оценивая себя с головы до ног. Пожалуй, стоит остановиться на женщине-кошке. Плотная чёрная лайка красиво облегает грудь; кожаные сапоги с высокими, до бедра, голенищами и острыми, как кинжалы, шпильками зрительно удлиняют ноги. Особый шик образу придавали длинные перчатки и мохнатые треугольные ушки, державшиеся на голове при помощи обруча.

Да, Наташа была готова покорить «Альпы» и того, кто покорит их в это воскресенье.

Андрей любил, когда ветер свистел в ушах, попутно обжигая разгорячённое лицо. Любил, когда глаза слепило солнце, отражаясь от снежной глади. Когда на предельной скорости возникало нежданное препятствие в виде толстого неуклюжего мальчишки, зачем-то вылезшего на взрослую экстрим-трассу, и нужно было срочно менять курс, рискуя жизнью – своей и толстого мальчишки.

Андрей любил кататься на горных лыжах. Поэтому первое время после своего прибытия на курорт «Альпы» он наслаждался свежим воздухом и острыми ощущениями.

Потом, около полудня, он столкнулся в кофейном баре с Евграфом Миловидным, одетым в чёрный лыжный костюм и чёрную же бейсболку. Поболтали о том, о сём, вспомнили смешную избирательную кампанию, выпили по чашке зелёного чая.

Часа в три Андрей заглянул в алкогольный бар, где ему удалось пообщаться с тем самым «перспективным человечком». Звали человечка Юрий Шаховской, и он угостил политтехнолога бокалом вполне приличного арманьяка за свой счёт. Такое начало разговора Огненному Лису понравилось, и он потратил не менее часа своего личного времени на обсуждение главного вопроса, волновавшего потенциального клиента: как стать губернатором Петербурга. Само желание политтехнологу было понятно, но его мотив не укладывался ни в какие рамки.

Честно говоря, мотив был просто смешной. Шаховской, этот бывалый, опытный госслужащий, бизнесмен, руководитель партии власти, человек, который должен был уже расстаться со всеми иллюзиями, – всерьёз вознамерился изменить мир к лучшему.

Нет, это были не просто слова будущего кандидата в губернаторы. Вероятно, у спикера начался кризис среднего возраста, потому что он без конца твердил о переоценке ценностей, о зависимости парламента от нынешнего губернатора Романова, о стыде перед горожанами.

Всё это было слишком романтично и слишком наивно, но, с другой стороны, у Шаховского были деньги и влияние, и он вполне мог попробовать сломать систему. Шансы на успех были мизерными, но они были.

Андрей колебался, не зная, стоит ли соглашаться на такой рискованный проект. Увлекательно, да. Но в то же время опасно. И надо было ещё посоветоваться с отцом…

К пяти вечера все деловые переговоры остались позади, можно было расслабиться и насладиться приятным обществом влюблённой в него женщины.

А вот и она.

Наташа парила над лакированным полом ресторана «Крутой вираж». Всё сегодня было как надо. Всё сегодня получалось.

Панорамный ресторан – стеклянные стены, стеклянные столы, стеклянные стулья – был насквозь пронизан солнцем. Мягкое зимнее светило аккуратно садилось в пушистую сосновую подушку на вершине холодной белой горы.

Андрей, освещённый закатными лучами, казался каким-то воздушным, нереальным, сотканным из обрывков мечты. От него исходило некое романтическое сияние, приправленное лёгким ароматом коктейля «Зелёная миля».

Он протянул руку с пустым стаканом:

– Сделаешь ещё, милая киска?

Наташа, скрывая смущение, опустила глаза и взялась за блендер. Три киви, восемьдесят миллилитров абсента, столько же апельсинового ликёра «Куантро». Всё смешать, украсить долькой киви. Оказывается, за шесть лет она ничего не забыла.

Да, Наташа сама стояла за столиком с напитками в свой день рождения. Об этом она договорилась с администратором ресторана. По её просьбе для гостей накрыли фуршетный стол с горячими и холодными закусками – точно такими же, как в ночь выборов (её соединили с поваром «Крутого виража», и она по памяти описала ему все блюда); а сама она сегодня играла роль соблазнительной барменши. Ей хотелось напомнить Андрею тот особенный момент, когда он обнял её в стеклянном кабинете, восхитившись «Морской звездой» в пластиковом стаканчике.

Кажется, она выбрала правильную стратегию. Андрей весь вечер не отходил от неё ни на шаг. Одет он был сегодня в чёрную рубашку, чёрный кожаный пиджак ручной работы с крупной строчкой и идеально сидящие чёрные брюки. Наряд, конечно, изумительно подчёркивал его стройную фигуру, но был совсем не похож на маскарадный. На вопрос, кого он изображает, политтехнолог отвечал коротко: «Кукловода».

Остальные гости будто сошли с картины художника-абсурдиста. Шаховской – в мантии белого короля и средневековом высоком воротнике – стоял в одиночестве возле панорамного окна, смотрел на уходящее солнце и медленно пил арманьяк из пузатого бокала. Евграф, облачённый в тёмную шёлковую рубашку, длинный сюртук цвета засохшей крови, бордовый жилет с тысячью пуговиц, с золотым медальоном на груди, был бы неотличим от готического вампира, если бы не чёрная бейсболка на голове и смартфон последней модели в правой руке.

К бару подошла хохочущая парочка. Шокирующе обнаженный Стаханов в одной лишь леопардовой набедренной повязке (под костюмом из грубой ткани оказалось вполне крепкое для его лет тело с вытатуированными серпом и молотом на груди, в районе сердца) поигрывал здоровенной дубиной и одновременно рассказывал анекдот утирающему слёзы Помидоркину. Тот легко мог бы сняться в одной из главных ролей в мультфильме «Пузырь, Лапоть и Соломинка», причём отнюдь не Лаптя и уж тем более – Соломинки. Лидер «Плевать на всех» был неотразим в русской косоворотке; красный пояс обхватил круглый живот наподобие экватора на глобусе; лысину прикрывал широкий картуз с подсолнухом. Довольно странно на этом фоне смотрелись его сросшиеся на переносице брови и южные глаза.

– А ещё один хочешь? – задыхаясь от смеха, произнёс изрядно набравшийся Стаханов и уронил дубину на пол. Попытался до неё дотянуться, чуть не упал и схватился за коротышку Помидоркина. Тот едва устоял на нетвёрдых ногах. – Слушай: по всему миру прокатилась волна коррупционных скандалов. После этого в одних странах убрали коррупционеров. А в других – скандалистов. Понимаешь? Скандалистов убрали!

– Понимаю! – захихикал Помидоркин. – Убрали в дальний ящик и заперли на замочек, – он повернулся к Наташе и, глядя ровно на её грудь, попросил: – Киска, повтори, а?

Наташа, превозмогая отвращение к пьяным мужикам, пусть даже и облечённым властью, налила Стаханову водки, а Помидоркину – коньяка.

– Никакой содовой! Нет, и льда не надо! Что за кощунство, портить продукт какими-то добавками! – запротестовали друзья. Наташа отдала им рюмки и натянуто улыбнулась.

Нужно было, стиснув зубы, развивать хорошие отношения, заложенные сегодня на празднике. В начале корпоратива коллеги поблагодарили её за приглашение (попутно выяснилось, что многие даже знают, как её зовут) и подарили простой белый конверт. Наташа с любопытством заглянула внутрь. Там лежали не деньги, как она надеялась (организация мероприятия вымыла финансовую почву у неё из-под ног), а самодельный «Купон на одно единогласие». Мелкий шрифт объяснял смысл купона: если Наташа предъявит его депутатам перед заседанием, они единогласно поддержат любой её законопроект или инициативу. Ещё более мелкий шрифт предупреждал, что Наташино предложение не должно идти вразрез с политикой государства; учитывать интересы простых граждан не обязательно.

Потом все фотографировались в карнавальных костюмах, пока ещё были трезвыми. В ряд выстроились гладиаторы, ковбои, арабские шейхи, Робин Гуды и человек пять суперменов с накладной мускулатурой разной степени рельефности. Очевидно, депутатов терзали нереализованные амбиции брутальных мачо. Ну и повеселилась бы пресса, попади ей в лапы эти снимки!

Андрей проводил взглядом лидеров партий «Сила народная» и «Плевать на всех», удаляющихся в обнимку, и допил свою «Зелёную милю».

– Коктейли у тебя – высший класс, киска, – Андрей поставил пустой стакан на стол. – Давай ещё. Сама-то что будешь?

– Я старый добрый джин-тоник пью, – сообщила Наташа, ловко орудуя блендером.

– Не, с абсентом не сравнится, – Андрей сделал три больших глотка подряд. – Я его полгода не видел. Думал, в Куршевеле все помешаны на абсенте, оказалось – враньё, он в Европе вообще сейчас много где запрещён.

Наташа изобразила сочувствие.

– Хочешь, ещё сделаю?

– Нет, хочу кое-чего другого, – он сделал шаг по направлению к Наташе. – Мне нравятся твои ушки, – понизив голос, сказал Андрей, трогая обруч в Наташиных волосах. – И твой комбинезон. – Он неторопливо, по-хозяйски, провёл горячей рукой по её спине. Наташа затрепетала. – Тебе, наверное, неудобно в этих сапогах?

Он подошёл уже вплотную.

В сапогах ей было действительно жутко неудобно, жарко и тесно, но признаться в этом она никак не могла. Это прозвучало бы глупо.

– Да нет, знаешь ли, очень даже удобно, – тоненько ответила Наташа, страстно желая, чтобы он ещё раз провёл рукой по её спине.

– Удобно? Ни за что не поверю, – в его зелёных глазах бегали шаловливые искорки. – Не обманывай меня, киска.

– Так я и не обманываю, – Наташа не понимала, к чему он ведёт.

– Ну, раз тебе в них так удобно, – сказал Андрей и взял её за руку, – значит, ты и бегать в них можешь?

– Наверное… – еле проговорила Наташа, ощущая жар от его руки даже через перчатку.

– Тогда, может, сбежим отсюда?

Андрей назвал таксисту адрес своих апартаментов в центре города.

– Ой, подождите! – вмешалась Наташа. – У меня же кот не кормлен! Поехали лучше ко мне.

Такси стартовало. Теперь, когда они вдвоём оказались на заднем сиденье, Наташа вдруг застеснялась. Отодвинулась от Андрея как можно дальше. Не к месту вспомнила про Петю. Влечение, возникшее между ней и рыжим политтехнологом в ресторане «Крутой вираж», куда-то испарилось.

– Эй, киска, что с тобой? – ласково спросил Андрей, придвигаясь поближе. Таксист включил ненавязчивую музыку.

– Ничего, со мной всё в порядке, – скованно ответила Наташа, запахиваясь поплотнее в фиолетовый пуховик.

– А-а, понял! – Андрей начал шарить в карманах своей горнолыжной куртки. Вытащил оттуда какую-то плоскую коробочку и включил свет в машине. – Я же забыл подарить тебе подарок на день рождения.

– Что там? – заинтересовалась Наташа, открыв рот и забыв о своём смущении. Коробочка была очень похожа на те, в которых дарят бриллиантовые колье.

– Открой свою прелестную шейку, – попросил Андрей.

Наташа сняла пуховик, оставшись в облегающем комбинезоне на молнии. О Боже, похоже, там и правда ювелирное украшение! Она повернулась к Андрею спиной и приподняла волосы.

– Это тебе на память обо мне, – Андрей что-то застегнул у неё на шее. Но вместо холодного драгоценного металла к коже прикоснулся мягкий бархат. Наташа посмотрелась в зеркальце. Политтехнолог подарил ей ярко-красную «бабочку».

Следующее, что ощутила Наташа на своей шее, – это поцелуй. Андрей обнял её, на этот раз по-настоящему, и развернул к себе. Его губы были уверенными и не допускающими отказа.

Таксист сделал радио погромче.

Они целовались всю дорогу, отвлёкшись лишь однажды, когда такси проезжало мимо каких-то тёмных, мрачных руин – за забором из рваной сетки фары высветили целый комплекс небольших зданий с выбитыми стёклами.

– Послушайте, куда это вы нас везёте? – тревожно спросила Наташа, на секунду оторвавшись от разгорячённого Андрея. – Где мы?

– Это короткая дорога через заброшенный пионерский лагерь, – спокойно ответил таксист. – Хочу побыстрее вас доставить домой, не волнуйтесь.

Короткая дорога сэкономила им минут двадцать. И хорошо, потому что напряжение становилось невыносимым. Поцелуи достигли своего апогея. Наташа не могла вспомнить, когда в последний раз чувствовала себя такой живой.

В лифте Андрей прижал её к стене и начал расстёгивать молнию её комбинезона. Её ярко-красные, под цвет новой «бабочки», ногти нетерпеливо теребили пуговицы его чёрной рубашки.

– Хочу, чтобы ты всё сняла и осталась только в этой «бабочке» и сапогах, – пробормотал Андрей, сжимая её всё крепче.

Наташа кивнула, мельком подумав, что надо было всё-таки заглянуть вчера в тренажёрный зал.

Они вывалились из лифта и, не переставая целоваться, зашли в квартиру.

– Я в душ, располагайся! – Наташа, дрожа от возбуждения и предвкушения, побежала в ванную, оставив растрёпанного Андрея в прихожей.

Слегка ополоснувшись, подправив макияж и причёску, Наташа вновь натянула ненавистные сапоги, игриво, слегка набок, пристроила на шее новенькую «бабочку» и в одном белье (чёрное, итальянское, кружевное, куплено только вчера) выскочила из ванной.

В прихожей Андрея уже не было, на коврике стояли только его дорогущие ботинки. Зато из кухни раздавалось оглушительное, безостановочное чиханье.

Зажав нос и рот одной рукой, Андрей стоял, оперевшись о стол другой, и своими зелёными глазами с ненавистью смотрел в зелёные глаза Ваучера. Ваучер, в свою очередь, тоже гипнотизировал его взглядом.

– Проклятая аллергия, – сквозь зубы процедил Андрей, убирая руку от лица. – А ведь всего лишь руки хотел помыть в кухонной раковине.

И тут же начал новую серию безудержных чиханий.

– Сейчас лекарство найду, подожди! – Наташа максимально грациозно (насколько это было возможно в дурацких кожаных сапогах на шпильках и в тесных трусиках) наклонилась и стала рыться в ящике с лекарствами. У них в семье аллергией никто не страдал, единственная просроченная таблетка валялась на самом дне ящика. «А, ладно, в аптеку бежать некогда», – решила Наташа и протянула Андрею препарат. Сморщив красивое лицо, политтехнолог проглотил таблетку и предложил:

– Давай пойдём в комнату, подальше от этого монстра.

Монстр скрипучим голосом подмяукнул, выражая полное согласие с предыдущим оратором. Ваучеру тоже явно не хотелось общаться с политтехнологом, доставившим ему такие немыслимые неудобства. Кот с самого сентября находился в настоящем аду!

Наташа отвела Андрея в гостиную. В супружескую спальню почему-то идти не хотелось. Да и целоваться с ним после всех этих чиханий стало как-то противно.

Нужен срочный тайм-аут на принятие дальнейших решений!

Она усадила политтехнолога на диван.

– Андрей, я быстренько Ваучера накормлю, ладно?

И ретировалась на кухню. Насыпая коту сухой корм (куда подевался этот негодник? в раковине его нет), Наташа лихорадочно размышляла. Так, надо настроить себя! Она месяцами мечтала о том, чтобы Андрей снизошёл до неё, спустился со своего Олимпа. Всё это время её душа буквально полыхала от желания поцеловать его, провести рукой по рыжим волосам.

Желание, совершенно неожиданно, сбылось! Вот он, божественный Андрей, сидит на диване у неё в гостиной в расстёгнутой рубашке. Разве не к этому она так стремилась?

Да, надо заставить себя. Надо пойти к нему, сделать этот шаг, прыгнуть в пропасть, и тогда пути назад уже не будет. Тогда ей станет легче. Она отомстит Пете.

Изобразив улыбку роковой женщины, Наташа во всём своём великолепии – сапоги, бельё, красная «бабочка» – вошла в гостиную и оторопела. Андрей, одетый, лежал поперёк дивана (который Наташа выбирала вместе с Петей во времена их счастливого супружества) и крепко спал, некрасиво открыв рот. При домашнем освещении волосы у него казались не рыжими, а какими-то ржавыми. Наташа присела рядом и потрясла политтехнолога за плечо. Сначала легонько, потом изо всех сил. Бесполезно.

Абсент, вступив в союз с просроченной таблеткой, исключил вероятность союза Андрея с Наташей.

Из прихожей победоносно мяукнул Ваучер. Впервые в жизни он нарушил собственные строжайшие правила гигиены и в качестве кюветки избрал фирменные ботинки Андрея.