Глава 6
Ночное рандеву
Главная улица Славногорска сверкала огнями, но в этом блеске ощущалось что-то нездоровое, лихорадочное, как в чересчур ярком макияже увядающей старухи. Городу недавно исполнилось 800 лет, но все его главные стройки были позади, а теперь настала пора косметических ремонтов, хлипких магазинчиков да кое-как подлатываемого асфальта. Десяток высотных домов да несколько бензоколонок в центре – вот и все, чем обзавелся город за последние годы.
Сейчас все это убожество было засыпано снегом, но нетрудно было догадаться о наличии сыпи, язв и болячек под слоем природной «пудры». Настанет весна, растают сугробы, и обнажится вся та грязь, которая некогда представляла собой газоны, полезут на поверхность поганки бутылок, повсюду будут валяться раскисшие окурки и собачьи какашки, похожие по цвету.
Должно быть, эти угрюмые мысли лезли Луневу в голову потому, что у него изрядно испортилось настроение в кафе. Сидя в БМВ рядом с Мягковой, он остро ощущал свою непрезентабельность, поэтому предпочитал отмалчиваться, глядя в окно. Он думал о том, что лет ему немало, а чего он достиг, что создал, что оставит после себя? Не только потомки не вспомнят о некогда жившем на свете Луневе, но и собственные дети, потому что детей у него нет. Кому он нужен? Сиротке Насте? Одинокой разведенке Алене? Соседке? Вот, пожалуй, и все. Ангелине Мягковой он интересен лишь до тех пор, пока они заняты своим частным расследованием, а потом она о нем забудет, как о ненужной вещи, вышедшей из употребления.
Даже если и не так, то все равно: зачем Лунев коптит небо? Одних африканских вождей свергает, другим помогает прийти к власти. И что? Этим он станет оправдываться, когда предстанет перед высшим судом? Нет, для таких, как он, даже суда не существует. Живут без цели, умирают без шанса на воскрешение. Планктон. Бактерии. Микробы на поверхности планеты Земля.
Похоже, Мягкова что-то прочитала на лице Лунева, потому что внезапно притормозила, прижала машину к бордюру и заявила:
– Нет, так дальше не пойдет.
– О чем ты? – спросил Лунев, продолжая смотреть прямо перед собой.
– Такое впечатление, что мы на похороны едем. Так дела не делаются.
– А как делаются дела? Расскажи. Ты ведь у нас бизнесвумен.
– Совершенно верно, – кивнула Мягкова, – и горжусь этим. Только неудачники вкладывают в это слово пренебрежительный смысл.
– Я не неудачник, – быстро произнес Лунев.
– Правда? Тогда нечего киснуть. Ты спросил, как делаются дела? Я сейчас расскажу. Азартно. С огоньком. В ожидании положительного результата. Тогда все получается.
Произнося эту тираду, Мягкова смотрела в зеркало под потолком, проверяя, не размазалась ли помада или тушь. Лунев посмотрел на нее и встретился с ее зеркальным взглядом. Она улыбнулась и, более того, подмигнула. Получилось очень лихо и ободряюще. Неожиданно Лунев почувствовал себя участником самого интересного приключения в своей жизни. Рядом с ним сидела красивая женщина, кажется не имеющая ничего против его общества. Они ехали вместе за город, где могло произойти что угодно.
– Ты умеешь воодушевлять, – сказал Лунев.
– О! Воодушевлять мужчин – это обязанность женщин, – ответила на это Мягкова. – Сами по себе вы мало чего стоите.
– А вы?
– Мы тоже. Поэтому и приходится сосуществовать, дополняя друг друга. Как две половинки.
Чтобы проиллюстрировать свою мысль, Мягкова сложила белые ладони с фиолетовыми ногтями и показала их Луневу.
– Ты уже нашла свою? – спросил он напрямик.
Она пренебрежительно фыркнула:
– Мои половинки постоянно меняются. Остаюсь я одна. Тебя это устраивает? Или тебе непременно нужно приклеиться навсегда?
У Лунева пересохло в горле. Сказанное Мягковой походило на откровенное предложение любовной связи. Или его воображение слишком разыгралось?
– Я не клеюсь, – грубовато пошутил Лунев.
– Вот как? – Правая бровь Мягковой приподнялась на пару миллиметров. – Я тебе не нравлюсь, Андрей? Не в твоем вкусе, да? Или у тебя моральные принципы? Если бы я предложила переспать со мной, то ты бы отказался, верно?
Юлить не хотелось. Прямой вопрос требовал прямого ответа.
– Нет, – буркнул Лунев, глядя Мягковой в глаза.
– Но я не предложу. – Она не отвела взгляд. – Я не из тех женщин, которые навязываются. Мужчины завоевывают меня. И нужно очень-очень постараться, чтобы добиться… гм, моего расположения.
– Значит, у меня есть шанс?
– Шанс всегда есть. Главное – правильно им воспользоваться.
Луневу вдруг вспомнилось, как, не имея опыта сапера, он разминировал единственную тропу через нигерийские джунгли и убирал еле заметные растяжки. Это была очень нервная, очень опасная, изматывающая работа. Но он не боялся тогда, а просто делал свое дело. Почему же робеет теперь? Что может быть проще, чем привлечь к себе сидящую рядом женщину и поцеловать ее в губы? У нее даже не хватит сил оттолкнуть его. Она в его власти, но что-то останавливает его. Что? Все-таки люди далеко ушли в своем развитии от тех дней, когда человеческие самцы не церемонились с самками. Или не слишком далеко?
Лунев почувствовал, что ему становится трудно держать себя в руках. Лицо Мягковой, ее приоткрытый рот находились так близко. И этот дурманящий аромат духов… И остатки хмеля, бродящего в крови…
– Поехали, – сказал Лунев сиплым голосом совершенно простуженного человека.
И отвернулся. Заставил себя отвернуться. Огромным усилием воли.
– Ты торопишься? – спросила Мягкова вкрадчиво.
Глядя в лобовое стекло на городские огни, он не видел ее, но знал, что она улыбается. Ей было весело. Она играла с ним, как кошка играет с мышью. Внезапно Лунев разозлился. Неужели он так слаб? Стоит крови прилить в область паха, как он уже теряет голову и позволяет дразнить себя, как преданная собачка. Но Мягкова ему не хозяйка и никогда ею не будет. Это так же верно, как то, что Лунев не станет рабом своих желаний. Он сильный. Он способен управлять собой!
Лунев медленно повернул голову и снова посмотрел в глаза Мягковой. Улыбка исчезла с ее лица. Она заметила, как изменился его взгляд, сделался прямым, спокойным и несколько отстраненным. И Лунев тоже ощутил перемену, произошедшую в нем. Рядом с ним находилась всего лишь женщина, а не инопланетянка или королева. Хорошо ухоженная, удачно накрашенная, со вкусом одетая, но только женщина. Тело из фитнес-центра. Как можно терять голову из-за тела?
– У нас дело, – напомнил Лунев, отвернувшись. – Потом можем поболтать на любую тему, которую выберешь. И не только поболтать, если пожелаешь.
– Хамишь? – спросила Мягкова. – Ничего, посмотрим, как ты запоешь, когда…
– Когда? – Он опять посмотрел на спутницу.
Пожав плечами, она взялась одной рукой за руль, а другой включила зажигание. Свесившиеся волосы заслонили ее лицо.
– Когда дойдет до дела, – сказала она.
«А я посмотрю, как запоешь ты, – подумал Лунев. – И послушаю».
Он был мужчиной. И мысли его текли в привычном мужском русле. Воля у него была натренирована, а вот интуиция работала плохо, совершенно задавленная так называемой логикой.
* * *
Остаток пути они провели почти в полном молчании, обмениваясь лишь редкими случайными репликами. За городом все было черно-белым, и лишь редкие огоньки оживляли этот безрадостный пейзаж. Не требовалось большой фантазии, чтобы представить, как здесь все выглядело сто, двести, тысячу лет назад. Сосны, снег, звездное небо. Люди затесались сюда хитростью и силой, но продержались пока что не так уж долго. Пройдет их время, и они исчезнут с лица земли вместе со своими огоньками.
Мысли об этом не удручали Лунева, потому что были абстрактными. По правде говоря, его гораздо больше волновала спутница, чем проблемы человечества. Он не забыл о послании Горелова, но оно как бы отошло на второй план.
Фары выхватили указатель над кое-как расчищенной дорогой, БМВ закачался, как каравелла на волнах.
– Почти на месте, – сообщила Мягкова, поглядывая на навигатор, прикрепленный к приборной доске.
И действительно, через несколько минут в свете фар возникли распахнутые ворота. Из сторожки никто не вышел. В освещенном окне мелькнул голубоватый экран телевизора и мужская спина в камуфляже. Наверняка в сторожке имелись запасы пива или чего-нибудь покрепче, а по ТВ показывали сериал про бравых спецназовцев, мужественных, суровых и волевых.
Миновав пару безлюдных заснеженных улочек с потушенными фонарями, машина остановилась возле серого пластикового забора с большой желтой цифрой 67 на ржавом почтовом ящике.
– Это здесь, – объявила Мягкова.
– Ты хорошо ориентируешься, – заметил Лунев.
– А спутниковые карты на что? Я не говорю уже о навигаторе.
– Ладно, тогда похвала отменяется.
Выбравшись наружу, Лунев подергал калитку и обнаружил, что она открыта. Он повернулся к Мягковой, которая осталась сидеть за рулем. Опустив стекло до половины, она спросила:
– Что-то не так?
– Открыто, – сообщил Лунев.
– И что?
– Тут кто-то побывал.
– Может, Горелов забыл запереть калитку? – предположила Мягкова.
– Ага, – скептически хмыкнул Лунев. – И натоптал тут. – Он наклонился, изучая снег у входа. – Тут следы. Мужские.
Не будучи следопытом, он не мог определить, когда были оставлены эти отпечатки подошв, но они ему определенно не нравились. Тут что-то было не так.
– Я могу сама сходить, если ты боишься, – сказала Мягкова. – Садись в машину. Ну, давай быстрее!
Последний окрик подействовал на Лунева как удар хлыстом. Она уже не в первый раз постаралась его унизить.
– Сиди на месте и не высовывайся, – резко произнес он и вошел во двор.
Здесь следы разделялись. Одни огибали дом слева, другие – справа. Доверившись внутреннему голосу, Лунев повернул налево, где пришлось пробираться среди заснеженных елей. Некоторые зеленые лапы были обнажены, это означало, что здесь прошли совсем недавно.
«Когда был последний снегопад?» – стал вспоминать Лунев, стараясь не наступать на чужие следы. Они не были засыпаны. Совсем.
Повернув за угол, Лунев увидел большой двор с поленницей дров под белой шапкой, заснеженный теннисный стол и забытые пластиковые стулья, торчащие из сугробов. А еще он увидел мужскую фигуру, отделившуюся от поленницы. Это был Бим. В руке он держал пистолет.
– Не оборачивайся, – предупредил он.
За спиной Лунева раздались приближающиеся шаги.
– Бом? – спросил он.
– Какой на хрен Бом? Стой смирно, крендель.
Лунев обернулся. Сзади действительно находился напарник Бима. Хрустя снегом, он сделал еще пару шагов и остановился. В руках у него был большой топор для рубки дров.
– Отвернись, козел, – распорядился он.
Только теперь Лунев понял, что насторожило его еще возле калитки. Следы шли в одном направлении. Мужчины проникли во двор дома Горелова, но не вернулись обратно. Они ждали. В засаде. Вот почему Мягкова спровадила телохранителей из кафе. И вот почему она вызвалась лично отвезти Лунева за город. Это была ловушка. Примитивная, простенькая, но тем не менее он в нее угодил. Купился. И теперь настало время поплатиться за свою беспечность.
Отвернувшись от Бома, Лунев перевел взгляд на Бима, прикидывая, успеет ли допрыгнуть до него, прежде чем прозвучит выстрел.
И тут на него обрушилась огромная гора, похоронившая Лунева под собой. Там, где он очутился, царил мрак, расцвеченный багровыми кругами, наплывающими друг на друга. Больше ничего не существовало. Только черное и темно-красное.
«Топор, – подумал Лунев. – Он ударил меня топором. Обухом? Наверное. Иначе как бы я теперь думал?»
Он сделал усилие, чтобы разлепить веки. В тусклом свете перед ним торчали ножки стула и настоящие ноги – женские. Они были обуты в кремовые сапоги из прекрасной кожи, весьма изящные и, несомненно, дорогие. Снег, растаявший на них, превратился в лужицы на голом дощатом полу.
Лунев поднял глаза выше и (чуть задержавшись на сведенных черных коленях, виднеющихся под шубой) увидел лицо Мягковой. Она смотрела на него с каким-то болезненным любопытством. Крылья ее носа трепетали.
– Как самочувствие? – спросила она.
Лунев для порядка подергал связанными за спиной руками и буркнул:
– На тяжелое похмелье похоже.
Кто-то издал смешок, напоминающий лошадиное фырканье. Скосив глаза, Лунев увидел Бома, прислонившегося к дверному косяку.
– Зарубил бы, и дело с концом, – сказал Лунев.
Бом презрительно скривился.
– Тебя ждет другая смерть, – сообщила Мягкова.
– Несчастный случай? – предположил Лунев. – Как с Гореловым?
– Ну, что-то в этом роде. Не напрягайся, Андрей. Твои кисти обмотаны скотчем. Удобная вещь, прочная. И следов не оставляет.
– Думаешь, экспертиза не обнаружит следов скотча?
– Думаю, экспертиза будет искать другие следы.
В комнату, похрустывая обледенелыми подошвами, вошел Бим. На носах его ботинок поблескивали капельки растаявшего снега или мочи.
– Горелов вас вычислил, – произнес Лунев устало. – Я вас вычислил. Плохо работаете. До вас все равно доберутся.
Бим приблизился к камину, ссыпал на пол охапку дров и зашуршал газетой. Огонь собрался разводить?
Лунев перевел взгляд на Мягкову, постаравшись сразу миновать колени, проступающие сквозь черную эластичную ткань. Она улыбнулась ему почти ласково:
– Тебя это сейчас больше всего волнует, да? Последует ли возмездие за твою смерть? Нет, Андрей, вынуждена тебя разочаровать. Не будет никакого возмездия. А расследование будет быстрым и формальным. Не нужно было лезть в это. Обратного хода нет.
«А ведь они действительно собираются убить меня. – Мысль эта обожгла сознание Лунева с холодной беспощадностью хирургического скальпеля, вскрывающего мозг. – Не просто собираются, а убьют. Прямо сейчас. И на этом для меня все закончится. Все, все закончится. Я перестану жить, я дышать перестану. Как страшно! Как глупо! Зачем тогда все было? Нужно пожить еще, еще, чтобы успеть понять то, без чего все зря – было зря, есть и будет».
– Ты блефуешь, Ангелина, – заявил Лунев.
Он надеялся, что в ее глазах промелькнет досада из-за разоблачения, но Мягкова покачала головой:
– Это ты блефуешь, Андрей. Вернее, пытаешься. Но мы не играем. И ставок никаких нет. Все очень просто, даже примитивно. – Она расстегнула свою сумочку и достала оттуда шприц, который показала Луневу. – Видишь? Один укол, и все.
– Что это? – спросил Лунев, чтобы хоть как-то потянуть время.
Ох, как же не хотелось ему подыхать на холодном полу под равнодушными взглядами Бима, Бома и их хозяйки! «Вот, почему животные прячутся, когда чувствуют приближение смерти, – понял он. – Чтобы никто не видел».
– Наркотик, – охотно пояснила Мягкова, брызгая струйкой из иглы. – Здорово облегчает работу с детками. Длительный транс, сопровождаемый галлюцинациями. Со стороны похоже, что ребенок засыпает или уже спит. Так что тебе повезло, Андрей.
– С детками? – переспросил Лунев. – Засыпает? Ах ты тварь! Сука!
Он забился на полу, как большая рыба, вытащенная из воды.
– Абросимов, Любимов! – скомандовала Мягкова. – Держите его.
Лунев до предела напряг мускулы, словно это могло помешать шприцу проткнуть его кожу. Не помогло. Игла вонзилась в вену.
– Сука, – бессильно повторил Лунев. – Тварь такая.
Сил сделать еще что-нибудь не было. Уши заложило, как при погружении на глубину, виски сдавило, все вокруг стало расплывчатым. Зато отблески, отбрасываемые пламенем, приобрели восхитительную яркость, а потрескивание дров и гудение в камине слились в какую-то чарующую музыку. Лунев еще несколько раз дернулся, но слабо, уже без желания освободиться. Ничего не хотелось.
– Я расскажу тебе одну историю, пока ты способен что-то воспринимать, – сказала Мягкова, и голос ее был необычайно глубок и отчетлив. – Через пару часов здесь будет полно пожарных, медиков и полицейских. Одни будут вытаскивать обгоревший труп мужчины среднего возраста, другие – делать первичное заключение, третьи – составлять протокол. – Мягкова засмеялась. – Там будет написано, что тело находится в классической позе боксера. Знаешь, что это такое?
– Да, – прошептал Лунев.
Он видел трупы в позе боксера. Их извлекли из БТР, подорвавшегося на фугасе. Они были черными, скрюченными и держали согнутые руки перед собой, как бы защищая лица. Но самих лиц практически не было. Разве что зубы. Оскаленные, неправдоподобно белые. И запах.
Один из этих трупов говорил голосом Мягковой:
– Ты бомж, Андрей. Или вор. Забрался на пустующую дачу и захотел согреться. Растопил камин, но не заметил, как вылетевшие угольки подожгли занавески. Абросимов, огонь! Любимов, руки!
Напрягая зрение, Лунев увидел мужскую фигуру, расхаживающую по комнате с факелом. Потом видение исчезло. Лунев почувствовал, как его перевернули лицом вниз и освободили от пут из скотча. Он подвигал ногами и остался лежать так, как его положили.
– Проблема этого бомжа заключалась в том, что он наркоман, – произнесла Мягкова. – Он был под кайфом, когда начался пожар. Ему повезло. Он ничего не почувствовал.
Кто-то несколько раз пнул Лунева под ребра. Боли не было. Тело ничего не воспринимало.
– Уходим, мальчики, – сказала Мягкова. – Прощай, Андрей.
Лунев не ответил. Он наблюдал, как перед ним вырастает грандиозная постройка с множеством галерей, башен и арок. А его путь лежал вниз, по черной лестнице, ведущей в черный туннель. Он отправился прямиком туда, потому что там было его место.
