Глава 11

Майское утро невозможно спутать с летним из-за цветочного аромата, свежести и прохладного ветерка. Выходя на улицу, Евгений всегда с удовольствием втягивал ноздрями благоухание цветов и слушал бодрый щебет воробьев. Но только не сегодня. С той минуты как ему позвонила Марина, он не мог думать ни о чем другом. Было в ее голосе что-то такое, что заставляло его тревожиться. Хотя для этого не было явных причин.

По пути к Марине Евгений купил в магазине сдобную булку и бутылку кефира и, пока шел к остановке, подкрепился. Ехать было совсем недалеко.

Зайдя в знакомый двор, Евгений нырнул в прохладу полутемного подъезда. Быстро шагая через одну ступеньку, он поднялся на второй этаж. Немного отдышавшись, надавил на выпуклую кнопку звонка.

Дверь открылась почти мгновенно. Марина отошла, пропуская Евгения в квартиру. Он сразу отметил ее непривычную бледность, синяки под глазами и осунувшееся лицо.

— Мариша, — произнес он обеспокоенно, переступая порог. — Все хорошо? Ты не заболела?

— Нет, все в порядке. — Марина вымученно улыбнулась. — Проходи, позавтракаем.

— Я позавтракал по дороге.

— Всухомятку, конечно же, — с напускной строгостью пожурила она. — Я испекла пирог с капустой. Так что даже не думай отказываться. Лучше иди вымой руки.

Евгений послушно проследовал в ванную. Намылив руки, он задумался: что происходит? Вчера Марина запретила ему приходить ночевать, а сегодня позвонила ни свет ни заря, чтобы пригласить на завтрак. Может быть, хочет извиниться за вчерашнюю резкость? Но он не в обиде, все же она ездила на опознание любимой бабушки, так что вполне могла сорваться.

Когда Евгений вошел в кухню, Марина стояла к нему спиной, нарезая пирог. Ее плечи были непривычно ссутулены, голова опущена. Казалось, что она вот-вот разрыдается. К чему бы это? Но, снова вспомнив, что вчера у нее выдался трудный день, Евгений пожурил себя за непонятливость.

— А где Антошка? — спросил он удивленно. — Разве сегодня в садике не выходной?

Вздрогнув от неожиданности, как бывает с людьми, находящимися в сильном эмоциональном напряжении, Марина обернулась и посмотрела на Евгения — как ему показалось, затравленным взглядом. Положив нож на стол, она торопливо отвела глаза.

— Антошка? — Лицо Марины вытянулось и побледнело еще сильней. — Он у соседки тети Веры. Давно хотел с ее дочкой, Сонечкой, поиграть. Вот я и решила ему праздник устроить.

— А я думал, что его из дому ни за какие коврижки не выманишь, — протянул Евгений, усаживаясь за стол. — Так бы с пластилином и возился…

— Да… — Губы Марины нервно задрожали. — То есть нет. Он очень любит с Сонечкой играть.

Она села напротив Евгения, и он еще раз отметил про себя нездоровый, лихорадочный блеск ее глаз.

— Ты сегодня немного странная, — сказал Евгений, не сдержавшись. — Тебе нужно отдохнуть.

— А знаешь, ты прав, мне нужно расслабиться. — Дрожащей рукой Марина пригладила волосы. — Я бы сейчас выпила, — выпалила она неожиданно.

— Что? — переспросил Евгений, не отрывая взгляда от ее лица. — Чего бы ты выпила?

— Водки. — Марина впервые за утро посмотрела ему в глаза. — Но можно и вина. Ты сходишь в магазин?

— Сейчас только десять часов… — ответил Евгений неуверенно и посмотрел на часы, висящие у Марины за спиной. — Ты правда этого хочешь?

— Что ж я, по-твоему, и выпить не могу? — Девушка обиженно поджала губы. — У меня за последние годы и развлечений никаких не было. Только работа и дом. Я устала. Понимаешь?

— Как скажешь. — Евгений поднялся из-за стола и замер. — Просто сейчас можно чая выпить, а вечером, если захочешь, водки.

— Если тебе это неприятно… — Марина крутанула нож на столе, и он завертелся, словно волчок. — Я и сама могу водку купить. Ты мне тогда ни к чему. Просто хотелось в компании.

— Не выдумывай, я схожу. — Евгений направился в прихожую. — Твое желание — закон.

Кусая нижнюю губу, Марина продолжала сидеть. Лишь когда дверь за Евгением захлопнулась, девушка, закрыв лицо ладонями, горько разрыдалась.

Евгений шел в магазин, но мысли его были очень далеко. Он знал Марину не так уж давно, но достаточно хорошо, как ему казалось. Все, что он мог подумать по этому поводу: женская душа — потемки. Хотя, конечно, его немного покоробило, когда порядочная, мягкая, такая домашняя Марина изъявила желание выпить водки в десять часов утра.

«Что ж, — успокаивал себя Евгений. — Значит, хочет расслабиться, значит, сломалась. И почему, когда мужики пьют с семи часов утра, это нормально, а женщине один раз в жизни нельзя отступить от правил? Кто может ее за это осуждать? Неужели я, человек, недавно вышедший из тюрьмы?»

Сердце Евгения сжималось от жалости к Марине. Она понравилась ему с первого дня знакомства: цельная, искренняя, смелая. За свою недолгую жизнь он еще не встречал таких и, наверное, впервые влюбился. Но какая радость от такой любви? Евгений видел, что понравившаяся ему женщина оказалась в беде, из которой не способна выбраться сама. И, что самое страшное, не знал, как ей помочь. Он сам был беспомощен.

Антошка стал для Евгения глотком свежего воздуха, был близок, как родной сынишка. Зоряной искренне полюбил этого не по годам развитого белокурого мальчугана с пытливым взглядом.

Евгений вспомнил, как Антошка разбудил его ночью.

— Дядя Женя, — прошептал взъерошенный мальчик. — Можно я с тобой сегодня спать буду?

— Что случилось? — сонно спросил Евгений.

— В наше окно луна сильно светит. И комар летает. — Не спрашивая больше разрешения, Антошка залез на кушетку. — Я не могу заснуть.

— А что скажет мама? — Евгений не спешил отодвигаться. — Ругаться будет завтра.

— Нет, — горячо возразил мальчик. — Она только рада будет, что я с тобой спал.

— Это почему? — усмехнулся Евгений.

— Потому что ты ей тоже нравишься.

Не найдя, что возразить, Евгений пустил мальчика под одеяло.

— Но только на одну ночь, — строго предупредил он Антошку.

Проснувшись утром, Евгений обнаружил, что мальчик крепко сжимает его в объятиях. Это ощущение было новым для него. Антошка так растрогал Евгения, что он чуть не расплакался. Вспоминая этот случай, мужчина всегда улыбался, а потом моргал глазами, останавливая набегающие слезы.

Вспомнил он и о том, как у него заболел желудок. Евгений хотел скрыть это от Марины и Антошки, поэтому, пожелав всем спокойной ночи, ушел в свою комнату. Но очень скоро услышал, как кто-то топчется за порогом. Наконец дверь осторожно открылась и в комнату вошел Антошка, который был безмерно любопытен и очень не любил закрытые двери. Вздохнув, он подошел к Евгению.

— Дядя Женя, — тихо позвал мальчик. — Скажи, а почему ты сегодня не хочешь почитать мне книжку?

Борясь с приступами боли, Евгений попытался притвориться, что спит, но потом решил не обманывать мальчика.

— Антошка, — произнес он сдавленным голосом, — если честно, у меня болит живот. Поэтому я ушел спать пораньше.

— А почему он у тебя болит? — Большие глаза Антошки сверкнули в темноте. — Ты съел много конфет?

— Нет, — прошептал Евгений. — А при чем здесь конфеты?

— Мама говорит, что если я буду есть много сладкого, то у меня заболит животик.

— Мама правду тебе говорит, — ответил Евгений. — Но у меня живот болит, потому что внутри у меня рана. Язва называется.

Евгений увидел, как Антошка словно окаменел, вытянувшись по стойке «смирно». На белевшем в темноте личике отразился ужас.

— Мама! — закричал мальчик, выбегая из комнаты. — Мамочка! У дяди Жени рана!

Через мгновение в комнату влетела перепуганная Марина и включила свет. Взволнованный Антошка стоял позади нее.

— Женя, — выдохнула она, присев на корточки рядом с кроватью. — Что случилось? Где рана? Скажи мне.

— Мариша, Антошка не совсем правильно меня понял. — Евгений щурился от света. — Я сказал ему, что у меня язва желудка, поэтому болит живот.

— У тебя язва, и ты молчал?! — воскликнула Марина, строго посмотрев на Евгения. — Тебе же нужно есть первые блюда, а ты, как ребенок малый, упрямишься. Если б только я знала!

Евгений многозначительно посмотрел на Антошку, который под его взглядом опустил глаза и принялся виновато елозить ножкой по полу.

— Сейчас я тебе овсянку сварю. — Марина встала и направилась к выходу из комнаты. — Закрыл дверь — и что? Решил проблему? — Она устало вздохнула. — Нужно лечить язву, а не терпеть боль.

Опасаясь упреков Евгения, Антошка на всякий случай выбежал из комнаты вслед за мамой. Желудок Евгения продолжать болеть, но уже не так сильно. Жизнь не баловала его, и такое количество заботы было для него лучше всяких лекарств. Счастливо улыбаясь, он слушал, как Марина звенит в кухне посудой, продолжая возмущаться его глупым поведением. Евгению казалось, что по его сердцу растекается теплый клубничный сироп. Несмотря на боль, этот вечер неожиданно оказался одним из самых лучших на его памяти.

Словно молнией через сознание Евгения пронеслось воспоминание о ночи, проведенной в постели с Жанной. Проснувшись сегодня утром, он первым делом увидел рядом с собой бледное рыхлое тело, бесцветные ресницы, сухие губы. Невольно поморщившись, он как можно тише встал с кровати. Меньше всего Евгению хотелось выдавливать из себя улыбку или смотреть Жанне в глаза. Он сожалел о том, что между ними произошло, и вряд ли сумел бы это скрыть, если бы пришлось с ней разговаривать. Но обижать ее он тоже не хотел.

Евгению показалось, что судьба смеется над ним, проверяет на прочность и ставит опыты, как над морской свинкой: а переживет ли он это? А как он справится вот с таким препятствием? А что, если здесь подставить ему подножку? Судьба представлялась Евгению живым существом: со своим характером, настроением и совестью. Когда утром позвонила Марина, Евгению показалось, что судьба раскаялась в содеянном и теперь хочет как-то загладить свою вину.

Он опять вспомнил минувшую ночь и невольно поморщился. Секс с Жанной действительно был плохим, но еще хуже было то, что он испытывал чувства к Марине, а спал с другой. Неожиданное огромное чувство вины, словно волна, накрыло Евгения с головой. Ему захотелось покаяться во всем перед Мариной и навсегда остаться рядом с той, что заставила его почувствовать себя счастливым. Но Евгений тут же успокоил себя тем, что он — нормальный, здоровый мужчина, слишком молодой, чтобы отказаться от возможности провести с женщиной ночь. В конце концов, не монах же он?

Зайдя в магазин, Евгений подошел к стеллажам со спиртными напитками. Он решил, что лучше уж начать день с вина, чем с водки. Быстро пробежав глазами по представленному ассортименту и недолго подумав, Евгений взял бутылку и зашагал к кассе.

Неожиданно ему в голову пришла мысль, заставившая его поежиться: а если бы Марина изменила ему с другим? Что бы тогда он думал о молодости и здоровом теле? Скривившись, словно от зубной боли, Евгений увидел перед собой удивленную физиономию кассирши. Он поспешил придать лицу нейтральное выражение.

— Это все? — спросила кассирша, надменно поджав губы.

— Все, — откашлявшись, ответил Евгений.

Она принялась с любопытством разглядывать свои длинные ногти, накрашенные разноцветным лаком, словно не хотела даже смотреть на такое ничтожество, как он.

Заплатив сумму, высветившуюся на табло, Евгений взял бутылку в руку и уже собирался идти, но тут услышал усталый и недовольный голос кассирши:

— Мужчина, возьмите чек.

Ругая себя за бесхарактерность, Евгений все же вернулся и забрал чек. Настроение опустилось до нулевой отметки.

Ожидая Евгения, Марина старалась чем-то отвлечься, поэтому занялась уборкой в кухне. Девушка без устали терла печку жесткой губкой, словно оттирала боль в своем сердце. Марине было непросто поступить с Евгением подло, но она приняла это решение. У нее не было выбора, ведь на кону стояла жизнь ее сына. Если она не сделает того, что ей велели, то рискует больше не увидеть своего мальчика, в котором для нее заключался смысл жизни. А кто такой Евгений? Так, один знакомый…

С этими мыслями Марина щедро насыпала на мочалку чистящего средства. Она старалась сосредоточиться на том, что делает, но ее мысли неизбежно возвращались к прошлому вечеру.

Вчера, когда Марина прогуливалась с Антошкой, его украли прямо с детской площадки. Она не могла себе этого простить и не понимала, как такое могло произойти. Обычно Марина не спускала с ребенка глаз. Вчера вечером было только одно исключение: какой-то мужик решил выгуливать собаку у песочницы. Пока все мамы дружным хором требовали, чтобы он убрал псину, Антошка исчез. Марине казалось, что она переключила внимание с ребенка на собачника буквально на минуту, не больше. Но, как выяснилось, больше и не потребовалось.

Когда Марина не обнаружила Антошку среди детей, она чуть не сошла с ума. В отчаянии девушка металась по двору и за его пределами, но сына нигде не было. Марина опросила всех, кто был на детской площадке, но никто ничего не видел. Обычно дотошные мамаши и бабушки замечают каждую деталь: кто взял в руки чужое ведерко или лопатку, кто в кого плюнул, кто кого ударил. Но сейчас все как одна твердили: «не видели», «не знаем».

Дрожа от напряжения, Марина стояла посреди двора, взявшись за голову. После часа поисков она перестала что-либо соображать. Обезумев от горя, девушка громко рыдала. Когда начало смеркаться, ее мобильный телефон зазвонил.

— Твой сын у нас, — глухо произнес незнакомый мужской голос в трубке. — А сейчас иди домой и жди следующего звонка с указаниями. Никому не говори о том, что произошло, иначе ты своего крысенка больше не увидишь.

Марина не смогла произнести в ответ ни слова. На ватных ногах она отправилась домой. Задыхаясь от боли в груди, девушка поднималась на второй этаж, словно на эшафот, где вот-вот состоится ее казнь.

Ночь показалась Марине бесконечной. Маясь от тревоги и неизвестности, она ходила по пустым комнатам, стояла у окна, смотрела на двор, а потом снова возвращалась в смятую постель. Заснуть ей, несмотря на усталость, удалось лишь под утро. Разбудил Марину звонок мобильного телефона. Схватив трубку, она ответила.

— Ну что? — угрожающе поинтересовался незнакомый мужчина, что звонил ей вчера. — Ты все еще хочешь писать заявление в Генпрокуратуру?

— Заявление? — хрипло переспросила Марина, сев на кровати.

— Да, — подтвердил голос. — О следах насильственной смерти на теле Кушнарь Ольги Матвеевны.

— Н-н-нет, — выдавила из себя Марина, понимая, что с ней говорят от имени майора Рожкова. — Не буду, — торопливо добавила она.

— Точно будешь держать язык за зубами? — жестко спросил голос.

— Да, да, — отчаянно кивала девушка. — Клянусь, что буду молчать!

— Что ж, в таком случае, чтобы увидеть сына, — задумчиво произнес мужчина, — сделаешь кое-что.

— Что?! — встревоженно воскликнула Марина.

— Сначала купишь в аптеке клофелин. Потом позвонишь Евгению и попросишь его приехать, — сказал мужчина бесстрастно. — Дальше твоя задача — напоить его «заряженным» алкоголем. Поняла?

— Как я это сделаю?

— Не моя проблема, — резко ответили на том конце. — Не сделаешь того, что сказал, сына больше не увидишь.

Ошарашенная Марина еще некоторое время сидела, прижав трубку к уху. Происшедшее было для нее словно гром среди ясного неба. Придя в себя, девушка позвонила Евгению и пригласила его на завтрак. Она понимала, что у нее нет другого выхода. Нужно сделать так, как ей велели. Не имело смысла сопротивляться силе, которая подмяла ее под себя.

Чем тяжелее становилось на сердце, тем отчаянней Марина терла и без того блестевшую чистотой печку.

В дверь позвонили. На миг девушка перестала дышать. Но, сообразив, что это Евгений вернулся из магазина, бросила мочалку в раковину и пошла к двери.

Сколько бы Марина ни лгала себе, этот парень был ей дорог. С тех пор как он появился в ее жизни, каждый день был наполнен особым смыслом. И теперь она должна была собственными руками разрушить свое счастье. Марина даже думать не хотела о том, для чего она должна напоить Евгения снотворным. В противном случае ей пришлось бы признаться самой себе в том, что, по сути, она подвергает его смертельной угрозе. Но как быть? Что еще можно сделать? Ситуация напоминала болото: чем больше движешься, тем быстрее погружаешься на дно. А у Марины, как у всякого утопающего, была одна задача — спастись.

Она встретила Евгения натянутой улыбкой.

Внимательно посмотрев на нее, он прошел в кухню и поставил вино на стол. Сейчас Марина казалась ему как никогда родной и беззащитной. Евгению хотелось опекать ее, защищать от всех невзгод. Сам не понимая, что делает, он приблизился к Марине и, обняв ее за талию, привлек к себе. К его удивлению, она не стала противиться, а, наоборот, прильнула к нему всем телом. Евгений почувствовал, что она дрожит. Закрыв глаза, девушка сама поцеловала его жадными губами. После этого в воспоминаниях Евгения были только вспышки: как они, не разжимая объятий, идут в спальню; как Марина доверчиво смотрит на него снизу вверх огромными синими глазами; как он, тяжело дыша, лежит рядом с ней и держит ее за холодную руку. Это было совсем не похоже на то, что произошло у него с Жанной. Прокручивая в памяти кадры близости с Мариной, Евгений снова чувствовал желание окунуться в нее.

Под взглядом Евгения смущенная Марина торопливо натянула джинсы.

— Пойдем завтракать, — сказала она как ни в чем не бывало.

Оторопело глядя ей вслед, он поднялся и отправился в кухню. Такое поведение раззадорило его, и он решился ей открыться.

Когда они уселись за стол, Евгений наполнил стаканы красным вином, а Марина поставила в центр стола пирог.

— Предлагаю тост, — произнес Евгений, многозначительно глядя на девушку. — За любовь, Мариша. И скажу тебе честно… ты моя судьба.

Произнеся это, он быстро выпил вино. Потом еще что-то говорил, но уже плохо соображал, что именно. Наливал вино, разливал вино, сонно щурился. Марина уговорила Евгения выпить три стакана подряд, и он как-то непривычно быстро захмелел. «Наверное, бессонная ночь виновата», — подумал мужчина и обнаружил, что голова его опущена, а взгляд устремлен в стол.

— Что с тобой? — раздался голос Марины.

Откуда-то издалека. Евгению очень хотелось ее увидеть, но он не мог.

— Спать… — прошептал он и тут же, выронив стакан, без сознания повалился со стула на пол.

Марина бросилась к Евгению и, погладив по лицу, поцеловала в лоб.

— Прости меня, — прошептала она. — Прости, мой хороший.

Взяв мобильный телефон, она набрала номер, с которого ей звонили, и сообщила, что выполнила условие. Ей велели ждать.

Очень скоро в дверь настойчиво позвонили. Марина открыла и увидела перед собой двух полицейских. Один был худой и плешивый, с тусклыми глазами, а другой, напоминавший туго перевязанную сардельку в форме, тяжело дышал открытым ртом после подъема по лестнице.

— По вашему вызову прибыли сержант Кошкин… — сказал плешивый и посмотрел на напарника.

— …и младший сержант Юмашев, — добавил второй, вытерев испарину над губой.

Марина лишь недоуменно подняла брови.

— Разрешите? — Кошкин бесцеремонно вошел в квартиру.

От приторного запаха его одеколона Марину передернуло.

Промокнув платком пот со лба, Юмашев последовал за напарником.

— Говорите, у вас здесь пьяный дебошир? — Не дожидаясь ответа, Кошкин проследовал в кухню и покачал головой, глядя на Евгения, лежащего на полу без сознания. — Ай-ай-ай.

— Да, гражданочка, — протянул Юмашев. — Разборчивей надо быть. Тянете в дом всякую шваль, — произнес он наставительно. — А у вас, между прочим, сын растет. Или вы хотите, чтобы он плохим человеком стал?

В ответ Марина лишь помотала головой. Ей было тошно от этого спектакля. В глазах девушки стояли слезы, когда она наблюдала за тем, как полицейские, взяв Евгения под руки, поволокли его к выходу.

— Что с ним будет? — тихо спросила Марина с порога.

— Как и положено, — пожал плечами Юмашев. — Отвезем в отделение. А там посмотрим.

— Думаю, вам лучше забыть всю эту историю и больше никогда не интересоваться этим человеком, — ответил Кошкин, чеканя каждое слово. — Правоохранительные органы и без вашего участия наведут порядок в стране.

— А мальчик? — прошептала Марина. — С моим сыном как?

— А что, потерялся? Нам об этом ничего не известно.

— Но человек, который звонил, обещал…

— Какой человек? Вы пьяны, гражданка. Если не угомонитесь, вас тоже заберем.

Напарники двинулись вниз, увлекая за собой бесчувственного Евгения.

Закрыв дверь, Марина опустилась на пол. Она обманула Евгения, а похитители, похоже, обманули ее. Вот что значит наказание Господне!

Качая головой, девушка разрыдалась. Сначала тихо, потом в полный голос.

Полицейским не было никакого дела до ее слез. Погрузив «пьяного дебошира» в машину, они заняли свои места.

— Куда? — спросил Юмашев, повернув ключ в замке зажигания.

— Я знаю один хороший затопленный карьер, — ответил Кошкин. — Там у него будет большая компания жмуров. Езжай прямо, а потом я покажу.

Юмашев нажал на газ и, тяжело отдуваясь, открыл окно.

— Тебе бы не мешало сбросить вес. — Кошкин недовольно покосился на толстый живот напарника.

— У меня не так уж много лишних килограммов. — Юмашев постарался дышать потише. — Просто кость крупная. Я в отца.

— Кость крупная? — Кошкин усмехнулся. — У тебя кулак не больше, чем у моего Васьки! Кость у него… Жрать меньше надо.

Юмашев обиженно засопел, уставившись на дорогу. Кошкин, поерзав на сиденье, вздохнул.

— Вы клубнику уже покупали? — спросил он примирительным тоном.

— Нет, свою ждем. — На лбу и над губой у Юмашева снова появились бисерины пота. — Ленка в прошлом году столько саженцев купила… Не дай бог пропадут.

— Хорошая у тебя жена, — кивнул Кошкин. — Настоящая труженица. Детей вам надо, детей…

— Работаем над этим, — вздохнул Юмашев и вытер пот ладонью. — Работаем…

— Здесь направо поверни. — Кошкин прищурился и стал внимательно вглядываться в дорогу. — Снова направо. Ага, — кивнул он. — Вон за той посадочкой налево. А там до карьера — рукой подать. — Помолчав, сержант добавил: — А дети — это наше все. Не было бы у меня Васьки, даже не знаю, зачем жить. Мне самому деньги не нужны. Хочу, чтоб у пацана будущее было.

— Да, — согласился Юмашев, делая крутой поворот за посадкой. — Дети — это цветы жизни.

— И вот от таких, как этот… — Кошкин обернулся назад, с презрением посмотрев на бесчувственного пассажира, — мир надо очистить, чтобы детям нашим жилось хорошо.

— Почему только детям? Всем нам.

— И то верно. Всем. За исключением мерзавцев, которые власть, это самое, расшатывают.

— Суки, — коротко охарактеризовал таких людей Юмашев.

— Ничего, скоро одним подонком меньше станет, — сказал Кошкин. — Правдолюб выискался, тля. Кому твоя правда нужна?

Вопрос адресовался Евгению, но он, конечно, не ответил. По сути, он был уже мертв. Осталось лишь сделать так, чтобы его душа больше не вернулась в тело.