Первые послевоенные
Спустя всего лишь двадцать лет после окончания Первой мировой войны, которую оптимистично назвали «войной по пресечению всех войн», войска германского вермахта в сентябре 1939 года вторглись в Польшу, мир снова окунулся в кровавый конфликт. На этот раз он принял поистине глобальный характер, поскольку попытки союзников ограничить амбиции и нацистской Германии, и имперской Японии означали, что война распространилась далеко за пределы Европы в Африку, на Средний и Дальний Восток. Конфликт повел за собой мобилизацию армий в невиданных ранее масштабах, применение ужасающего нового оружия разрушения и вовлечение в него гражданского населения, которое прежде было избавлено во многом от всех ужасов войны.
Естественно, во время этой страшной войны всем было не до спорта, не до олимпийских состязаний. Поэтому в летописи Олимпийских игр против Игр XII и XIII Олимпиад записано: «Не состоялись». Не состоялись ни в 1940 году в Хельсинки и Саппоро, ни в 1944-м в Лондоне. Долголетняя кровопролитная бойня породила столь глубокую ненависть между народами, что возрождение Олимпийских игр казалось почти невозможным. Пьер де Кубертен умер в 1937 году. Сменивший его граф Анри де Байе-Латур скончался в 1942-м. Бразды правления Международным олимпийским комитетом, да и всем олимпийским движением взял на себя вице-президент Юханнес Зигфрид Эдстрём, крупный организатор спорта из Швеции. Он активно участвовал в подготовке и проведении Игр 1912 года в Стокгольме, а в начале двадцатых годов стал одним из руководителей шведского спортивного движения. В 1920 году Эдстрём был избран в МОК и уже в 1921 году стал членом Исполкома, а в 1931 году – вице-президентом. Исполняющим обязанности президента он был до 1946 года, когда подавляющим большинством голосов его официально избрали на эту должность.
Двенадцать лет не загорался олимпийский огонь. Это были годы, которые каленым железом выжгли отметины на нашей планете, годы, оставившие после себя открытые раны и незаживающие рубцы.
Но как только был заключен мир, Международный олимпийский комитет тотчас же принял решение провести очередную Олимпиаду. Выбор пал на столицу Англии – Лондон, а зимние Игры решили провести на уже апробированной базе – в Санкт-Морице.
Организаторы Пятых зимних Олимпийских игр справились со своей задачей блестяще: все было просто, в хорошем деловом тоне, без излишней шумихи и театральной напыщенности. Серьезных скандалов, ошибок, провокаций зафиксировано не было. Да практически не было и курьезных случаев. Можно упомянуть лишь одну ссору между Оргкомитетом Игр и Международным олимпийским комитетом по поводу участия в хоккейном турнире двух американских команд. В американском хоккее в те годы существовало два различных направления, и США решили послать в Санкт-Мориц две команды. МОК решительно запретил участвовать в соревнованиях обеим командам. А Оргкомитет разрешил играть той команде, которая считалась самой профессиональной. МОК настаивал на своем. В конце концов после длительной и эмоциональной дискуссии команде США было разрешено участвовать в турнире, но как бы вне зачета: просто ради удовольствия поиграть.
Эти разборки вызвали большой скандал в хоккейном мире. Но американцам не было никакого смысла рвать отношения с МОК и с олимпийским движением, так как популярность хоккея на северо-американском континенте росла с неимоверной быстротой. И они решили лучше не участвовать в одних Играх, нежели испортить отношения навсегда. По крайней мере, если не навсегда, то надолго.
Летние Игры 1948 года МОК поручил провести столице Великобритании. В Англии в то время царил режим экономии: восстановление городов, и особенно Лондона, сильно пострадавшего от фашистского «блица», было еще далеко от завершения. Многие англичане протестовали против новой тяжести, ложившейся на их плечи. Вопреки всему, не в лучших, но вполне приемлемых для послевоенного времени условиях Олимпийские игры все же состоялись. Они собрали 4104 участника из 59 стран. Германия и Япония, развязавшие войну, приглашения на Игры не получили. Многие страны, пострадавшие от фашистской оккупации, не смогли послать в Лондон хорошо подготовленные команды.
По спортивным результатам Лондонская Олимпиада не была выдающейся. Война загубила столько молодых талантливых людей, что неоткуда было ждать большого притока достойных атлетов. И все же в ходе соревнований было установлено четыре мировых рекорда: по одному в легкой атлетике и стрельбе и два в тяжелой атлетике. Обновлено было и несколько олимпийских рекордов. И это несмотря на то, что условия на многих спортивных сооружениях Лондона были далеко не комфортны. Например, совсем не просто было выступать на стадионе «Уэмбли» – там состязались легкоатлеты. Дело в том, что стадион «Уэмбли» был тогда стадионом прежде всего для собачьих бегов и футбола. На легкоатлетической дорожке на одном из поворотов зияла довольно большая выбоина. Многие здесь спотыкались, а некоторые получили травмы.
Абсолютно не в комфортных условиях проводились соревнования фехтовальщиков – в большом гараже, из которого только на время Игр были вывезены автомобили, да и то – только из одного блока. В других стояли машины самых разнообразных марок, и рабочие тут же занимались ремонтом, мыли и чистили их, протирали стекла, меняли масло, подкачивали шины, в общем, делали все, что обычно делают в гаражах. Резиновая фехтовальная дорожка была уложена на цементном полу, а по ее сторонам на скорую руку сколотили деревянные скамьи для участников, судей и зрителей. Почему-то никому не пришло в голову устлать цементный пол вокруг дорожки хотя бы примитивным мягким покрытием. Из-за этого тоже случилось немало травм.
Очень экстравагантно выглядел олимпийский ринг. Его установили в крытом бассейне на мостике, переброшенном через водную поверхность. Над ним – мощные софиты, которые давали свет во время поединка только на ринг. Во время боксерского турнира воду из бассейна не сливали, поэтому довольно сильные испарения хлора не доставляли особого удовольствия олимпийцам. А однажды один из проигравших с досады так сильно махнул рукой, что с нее слетела перчатка и под гомерический хохот зрителей громко шлепнулась в воду. В другой раз один из тренеров после победы своего подопечного с восторженным криком бросился в воду, вызвав не меньшие овации зрителей. Впрочем, эти неудобства не особенно портили впечатление от боев, которые в основном проходили на высоком профессиональном уровне.
В командных соревнованиях Большого олимпийского приза по выездке произошел несколько странный случай. Соревнования выиграли конники Швеции. В альбоме «Швеция», посвященном итогам Лондонских игр, так и написано: «Шведская команда одержала победу на Лондонской Олимпиаде в выездке лошадей». Но во всех справочниках и энциклопедиях зафиксировано, что чемпионами Игр XIV Олимпиады в Большом призе стала команда Франции. Даже состав приводится: Андре Жуссоме, Жан Пайар, Морис Бюре. На втором месте – США, на третьем – Португалия. В чем же дело? Оказывается, в 1953 году Оргкомитет Лондонской Олимпиады задним числом дисквалифицировал шведскую команду, потому что один из ее участников был зачислен в команду неправильно. Что значит неправильно? В состав команды входили капитан Болтенстерн, майор Кир и лейтенант Перссон. Но через пять лет выяснилось, что Перссон на самом деле вахмистр шведской армии и только на время Игр был повышен в звании. Вернувшись с триумфом домой, он снова стал вахмистром. А это было нарушением существовавших в то время правил, по которым в этом виде спорта только офицеры могли считаться любителями, нижние чины являлись наездниками-профессионалами. Международной федерации конного спорта ничего не оставалось, как объявить «победу Швеции недействительной».
Подобные странности происходили не только после Игр, но чаще в ходе самой Олимпиады. Например, по олимпийским правилам в финалах эстафет должны были выступать те же пловцы, что и в полуфиналах, и в предварительных соревнованиях. После того как американская команда в эстафете 4 × 200 м вольным стилем проиграла в полуфинале венграм, американцы решили, что эти правила им не подходят. Неизвестно, что думали судьи, но они почему-то не заметили, что в финале за команду США выступают совершенно другие пловцы.
Забавный случай произошел во время схватки борцов-классиков легчайшего веса Мерли из Норвегии и Лезировича из Дании. Оба были дисквалифицированы за то, что… разговаривали на ковре. Каждый получил по три штрафных очка. Норвежский представитель заявил протест: «Нигде в правилах не сказано, что во время схватки запрещено разговаривать. Норвегию несправедливо лишили победы…»
Особенно загадочной была победа американских бегунов в эстафете 4 × 100 м. Сначала они были дисквалифицированы за неправильную передачу эстафетной палочки на втором этапе. Первое место было присуждено англичанам. Однако золотые медали они подержали в руках недолго. Не прошло и двух дней, как МОК отменил решение судей и признал победителями американцев.
Так обстояло дело с некоторыми победами и поражениями в тех ситуациях, когда слишком уж активное участие в этом принимали судьи или официальные лица. А вот как анекдотически оправдывали свое поражение некоторые спортсмены. Например, французский пловец Антуан Жани, занявший пятое место на дистанции 100 м и шестое на 400 м вольным стилем, заявил, что не стал призером потому, что в Лондоне не нашлось бифштекса, соответствующего его габаритам (рост 193 см, вес 110 кг). А итальянские фехтовальщики проиграли матч команде Франции, оказывается, потому, что судья-бельгиец оказался наполовину французом (с материнской стороны). Еще более необычную причину своего проигрыша выдвинул греческий гребец Сефериадес. Он заявил, что не смог занять первое место потому, что на параде открытия три часа подряд держал знамя и у него затекли руки. Рассказывая это своим соотечественникам-журналистам, он забыл добавить, что, во-первых, даже не вошел в шестерку, а во-вторых, что гонка состоялась через четыре дня после церемонии открытия Игр. Ну, что ж, каждый оправдывается, как умеет.
Когда решался вопрос, кого приглашать на Игры в Лондон, в МОК вспомнили о Советском Союзе. Естественно, трудно было делать вид, что такой страны на спортивной карте мира не существует. И дело даже не в том, что СССР уже к тому времени стал Великой державой, вышел победителем в тяжелейшей войне и принимал участие в работе многих международных организаций и, прежде всего, Организации Объединенных Наций. Для Международного олимпийского комитета стало уже невозможным не замечать успехи советских спортсменов на международной арене. И многие всесоюзные федерации (или, как они тогда назывались – секции) начали вступать в международные спортивные объединения. В 1946 году получили международное признание секции тяжелой атлетики, баскетбола и футбола СССР. На следующий год вступили в международные федерации легкоатлеты, борцы, пловцы, конькобежцы и шахматисты. В 1948 – лыжники и волейболисты.
Большой резонанс в футбольном мире вызвало турне по Англии московских динамовцев в 1945 году: 2 победы, 2 ничьих, а в 1947 году они же побывали в Швеции, где одержали 2 победы. В то время шведы задавали тон в континентальной Европе: в 1948 году они стали олимпийскими чемпионами.
В 1946 году впервые в чемпионате мира в Париже участвовали штангисты из СССР. Первым чемпионом мира среди советских тяжелоатлетов стал средневес Григорий Новак.
Шесть золотых медалей завоевали советские легкоатлеты на чемпионате Европы в Осло в 1946 году. Они тогда еще не были членами Международной любительской легкоатлетической федерации (ИААФ), и тем более удивительно, как такая в то время консервативная организация пошла на нарушение своих же правил. Дело в том, что легкоатлеты стран, не являвшихся членами ИААФ, не могут выступать не только в официальных, но и в неофициальных состязаниях. Однако в знак признания достижений советских атлетов ИААФ поступилась своими принципами и пригласила спортсменов СССР принять участие в чемпионате континента в Осло. Дебют оказался удачным. Домой увезли золотые награды Николай Каракулов (бег на 200 м), Евгения Сеченова (бег на 100 и 200 м), Татьяна Севрюкова (толкание ядра), Нина Думбадзе (метание диска) и Клавдия Маючая (метание копья).
В 1947 году дебютировали в чемпионате Европы борцы-классики. Трое – Иоханнес Коткас, Константин Коберидзе и Николай Белов – стали чемпионами. В 1949 году первыми чемпионами мира (чемпионат тогда проводился впервые) стали волейболисты СССР, а женская волейбольная команда выиграла первый чемпионат континента.
Такова была диспозиция перед Олимпийскими играми 1948 года. Но Сталин требовал от спортсменов только побед в международных соревнованиях всех уровней, и команда отправлялась на соревнования только тогда, когда спортивные руководители и тренеры убедительно доказывали, что привезут домой медали. И было принято решение сначала посмотреть: а что же это такое вблизи – Олимпийские игры? Небольшую делегацию специалистов отправили на зимние Олимпийские игры в Санкт-Мориц. Возглавлял ее заместитель председателя Всесоюзного комитета по делам физкультуры и спорта Дмитрий Украинцев. Вернувшись из Швейцарии, специалисты доложили, что вроде бы в Белых Олимпиадах нам участвовать еще рановато.
В конце июля 1948 года в ЦК партии состоялось совещание, на котором шел серьезный разговор о возможностях и перспективах выхода советского спорта на международную арену. На этом совещании было объявлено о том, что принято решение направить в Лондон на Игры XIV Олимпиады делегацию наблюдателей в количестве 13 человек. Руководителем делегации назначили начальника Управления физической подготовки и спорта Вооруженных Сил СССР Героя Советского Союза генерала Глеба Владимировича Бакланова. Членов делегации, в которую входили специалисты по разным видам спорта, интересовало практически все: уровень технической подготовки команд, специфика индивидуальной техники спортсменов, особенности тактики, организация соревнований… Во время Лондонской Олимпиады советская делегация установила связи почти со всеми международными федерациями. Там же были решены вопросы вступления во многие федерации.
Чтобы изучить и обобщить результаты Лондонских игр, советским специалистам понадобилась не одна неделя. Самым первым итогом был вывод о том, что в большинстве видов спорта для СССР соперником номер один являются Соединенные Штаты Америки. И на долгие годы противостояние спортсменов этих двух стран украсило состязания Олимпийских игр, чемпионатов мира, многих международных турниров.
В своей книге «Точка опоры» Глеб Бакланов пишет:
«Нам было о чем подумать, анализируя результаты, показанные спортсменами разных стран на этих Олимпийских играх. Кстати, обратил на себя внимание такой факт. За рубежом, в частности, в Англии, степень популярности различных видов спорта была иной, чем в Советском Союзе. Словом, XIV Олимпийские игры обогатили нас массой впечатлений и дали огромный материал наблюдений, который надо было осмыслить, просеять через критическое сито и использовать для всемерного развития в нашей стране олимпийских видов спорта».
Видимо, не последнюю роль в принятии решения об участии СССР в Олимпийских играх сыграли выводы, сделанные делегацией, побывавшей в Лондоне. И когда в 1950 году Организационный комитет по проведению Хельсинкской Олимпиады прислал в Москву официальное приглашение участвовать в предстоящих Играх, оно было принято. 23 апреля 1951 года в Москве состоялось учредительное собрание, на котором был основан Олимпийский комитет СССР. И в тот же день в штаб-квартиру МОК ушла телеграмма. Вот ее полный текст:
«Сообщаем, что в СССР образован Олимпийский комитет. Олимпийский комитет СССР согласен с Уставом МОК и заявляет о своем присоединении к Международному олимпийскому комитету. Знаем, что 3–6 мая пройдет сессия МОК, и хотим направить наших представителей. Очень просим сообщить по телеграфу повестку дня сессии МОК. Просим утвердить наше присоединение к МОК на майской сессии. Назначьте председателя Олимпийского комитета СССР Константина Андрианова членом МОК. Адрес Олимпийского комитета СССР: Москва, Скатертный, 4. От имени Олимпийского комитета СССР ответственный секретарь Соболев».
Ответ пришел на следующий же день. Президент МОК Зигфрид Эдстрём отправил по указанному московскому адресу телеграмму на имя Соболева:
«Ваша телеграмма получена. Приглашаем Андрианова и Вас 6 мая в Большой зал Венской филармонии на церемонию открытия сессии. Пожалуйста, позвоните мне в отель «Кранц» за один или два дня до этого. Сегодня авиапочтой посылаю в Москву повестку дня и письмо».
И сразу же Эдстрём направил депешу канцлеру МОК Отто Майеру:
«Я действительно был бы рад, если бы Олимпийский комитет СССР был признан. В противном случае спортивный мир окажется разделенным на два больших лагеря – Восток и Запад».
Через день на первой полосе парижского еженедельника «Мируар спринт» появился огромный заголовок: «Вся спортивная печать сообщает большую и хорошую новость: Советский Союз создал Олимпийский комитет. Этот факт значительно повышает интерес к предстоящим Играм в Хельсинки».
3 мая 1951 года в Вене, в здании штаб-квартиры Олимпийского комитета Австрии состоялось заседание исполкома МОК. Вел его президент Зигфрид Эдстрём, присутствовали члены исполкома: Эвери Брэндедж (США), граф Альберто Бонакосса (Италия), полковник Питер-Вильхельмус Шарро (Нидерланды), Арманд Массар (Франция), канцлер МОК Отто Майер (Швейцария) и Анджело Боланаки (Греция). Выдержка из стенограммы этого заседания:
«Президент зачитывает телеграмму, которую он получил от Русского олимпийского комитета, вновь созданного в Москве. Он также зачитывает свой ответ. После дискуссии г-н Эдстрём задает следующий вопрос: «Согласны ли вы предложить сессии признать Олимпийский комитет СССР?» Ответ: «Да». Что касается члена МОК для СССР, г-н Эдстрём предлагает кандидатуру Константина Андрианова, председателя Олимпийского комитета СССР. Решение: исполком готов избрать члена МОК для этой страны, но в настоящий момент не может назвать его имени. Выбор должен сделать МОК».
Такое консолидированное решение исполком и представил через четыре дня 46-й сессии МОК, на которой 7 мая Олимпийский комитет СССР был признан Международным олимпийским комитетом. Событие это сопровождалось многочисленными интригами, которые плели в кулуарах сессии некоторые реакционные деятели этой почтенной организации. На самом деле некоторые члены МОК имели лишь смутное представление о спортивном движении в СССР. Ричард Эспай в своей брошюре «Олимпийские игры и политика», переведенной с английского и изданной в Москве в 1980 году почему-то с грифом «Для служебного пользования», писал, что они «выражали озабоченность тем, подойдут ли советские спортивные организации под олимпийские правила. Но основные их опасения заключались в возможности советской экспансии в движении и манипулировании им в своих целях. Это было отражением общего страха, который испытывали на Западе в отношении Советского Союза. В олимпийском движении русские манипуляции, прямое глумление над олимпийскими правилами, конечно, быстро и эффективно подорвали бы западные установления».
На самом-то деле спортивных деятелей Запада волновало то, что в международный спорт вступят представители иной, диаметрально противоположной идеологии. Это прекрасно иллюстрирует письмо президента МОК Зигфрида Эдстрёма вице-президенту Эвери Брэндеджу от 3 сентября 1947 года. Подлинник письма находится в архиве Э. Брэндеджа в штаб-квартире МОК в Лозанне. В нем есть такие строки: «В настоящее время три олимпийских комитета просят о признании: Польши, Венгрии и Югославии… Политическое влияние сейчас в названных странах коммунистическое, так как коммунистическое меньшинство обладает политической властью во всех странах, поддерживаемых Россией, но политика не должна смешиваться со спортом, следовательно, мы не можем отвергнуть их из-за того, что политическое влияние в их странах коммунистическое. Мы даже высказали дружеские склонности по отношению к России, которая является наиболее коммунистической страной из всех. Я против отвержения народов по политическим причинам. Будет очень трудно подыскать людей, которых мы могли бы представить в МОК. Но я не склонен заходить так далеко, чтобы допустить туда коммунистов».
Письмо написано за три года до Венской сессии. А на самой сессии настроение было уже иным. Его выразил Франсуа Пьетри из Франции: «Конечно, признание России происходит не совсем в обычных условиях и несколько поспешно. Но исходя из миротворческого и универсального характера деятельности МОК, необходимо принять эти внушительные многомиллионные массы спортсменов. После долгих лет отсутствия Россия выразила желание вновь стать частью олимпийского движения, и МОК должен только радоваться этому».
Когда же дело дошло до открытого голосования, 31 член МОК проголосовал «за» и лишь трое воздержались. А президент Эдстрём, еще три года назад не склонный допустить в МОК коммунистов, настолько прогрессировал, что сам предложил избрать членом МОК для Советского Союза Константина Андрианова, который работал на этом посту много лет до самой своей смерти.
