Часть десятая
Фазовый переход

Они занимались серфингом, когда прибежал ученик и принялся прыгать по пляжу, давая понять, что случилось нечто невероятное. Все выскочили на влажный песок и стали слушать новости. Спустя час они уже были на пути в аэропорт и вскоре взлетели в маленьком космическом самолете исследовательского отдела. Челнок носил имя «Голлум». Они направились на юг и, находясь над Панамой, набрали высоту в пятьдесят тысяч футов. Челнок задрал нос вверх, пилот включил ускорение, и на несколько минут они оказались прижаты к противоперегрузочным креслам. Трое пассажиров разместились в кокпите – прямо за кабиной пилотов. В иллюминаторы виднелась обшивка самолета. Сперва она казалась оловянной, а потом засияла яркими красками. Когда к солнечно-желтому добавился пылающий бронзовый оттенок, они почувствовали себя ветхозаветными Седрахом, Мисахом и Авденаго, спокойно сидящими в раскаленной печи.

Затем покрытие самолета чуть потемнело, а пилот выровнял машину. Теперь они летели примерно на высоте восемьдесят миль над Землей и смотрели вниз на Амазонку и становой изгиб Анд. Пока челнок держал курс на юг, один из пассажиров, геолог, объяснил ситуацию своим спутникам.

– Ледовый щит западной Антарктики покоится на скальном основании, расположенном ниже уровня моря. Однако это континентальная земля, а не дно океана, и под западной Антарктидой расположена своеобразная зона бассейнов и хребтов, очень активная геотермально.

– Западная Антарктика? – уточнил Форт, нахмурившись.

– Ее меньшая часть, с полуостровом, направленным в сторону Южной Америки и шельфовым ледником Росса. Западный ледяной щит находится между хребтами полуострова и трансантарктическими горами, в центре континента. Взгляните на глобус. – Он вытащил из кармана резиновый глобус, детскую игрушку, надул его и передал по кругу. – Итак, западный ледяной щит находится на скале ниже уровня моря, но почва там теплая, и есть даже несколько подледных вулканов, поэтому сам лед немного подтаял. Вода, конечно, смешалась с вулканическими выделениями и образовала так называемый тилль. У данного вещества консистенция зубной пасты. Когда ледник скользит по тиллю, он двигается быстрее обычного, и в районе западного щита начались оползни, которые позже превратились в настоящие ледяные потоки. Их берега тоже формирует лед, который, если можно так выразиться, неторопливый. Постараюсь объяснить… например, ледяной поток движется со скоростью два метра в сутки, в то время как лед вокруг проходит два метра в год. А его параметры таковы: пятьдесят километров ширины и километр глубины. В общем, это настоящая река, стекающая с полудюжиной других потоков в шельфовый ледник Росса. – Он кончиком пальца прочертил невидимые линии на глобусе. – Теперь потоки и щит сошли со скального основания и начали дрейфовать в море Росса, это называется линией налегания.

– Глобальное потепление не за горами? – осведомился приятель Форта.

Геолог покачал головой.

– Потепление особой роли не играет. Оно немного подняло температуру и уровень воды, но дело явно в другом. Проблема заключается в том, что мы до сих пор находимся в межледниковом потеплении, которое началось в конце последнего ледникового периода, оно-то как раз и посылает тепловой импульс вниз, сквозь твердый покров полярных районов. Данный импульс идет уже восемь тысяч лет! А линия налегания западного щита восемь тысяч лет представляет собой движущийся остров. Сейчас происходит серьезное извержение одного из подводных вулканов. Оно длится почти три месяца. Линия налегания стала отступать со все увеличивающейся скоростью еще несколько лет назад, а она находилась очень близко к точке извержения. Похоже, что вулканическая активность сдвинула линию налегания, и теперь океанская вода бежит между ледяным щитом и скальным основанием, точно в жерло активного вулкана. Вот почему щит раскалывается. Он поднимается, соскальзывает в море Росса, и айсберги уносит прочь течениями.

Его слушатели уставились на детский глобус. Самолет уже летел над Патагонией. Геолог отвечал на их вопросы, указывая на те или иные области на глобусе. По его словам, такого рода вещи случались и раньше – и далеко не единожды. Западная Антарктика была океаном, сушей и ледяным щитом множество раз в течение миллионов лет – с тех пор, как тектоническое движение поместило материк туда, где он сейчас находился. И оказалось, что там имелось несколько нестабильных участков, имеющих отношение к долгосрочным изменениям температуры. Геолог назвал их «триггерами нестабильности» и добавил, что именно они приводили к самым значительным изменениям.

– С точки зрения геологии эта климатологическая ерунда практически мгновенна. Гренландский щит – веское доказательство того, как за три года мы перешли от ледникового периода к межледниковому состоянию. – Геолог покачал головой.

– А разломы в самом щите? – спросил Форт.

– Мы считаем, что обычно они занимают пару сотен лет, а значит, и происходят очень быстро! Они являются инициаторами трансформаций. Но на сей раз извержение вулкана усложнило ситуацию. Посмотрите на банановый пояс.

Он указал вниз – на другой стороне пролива Дрейка виднелся узкий ледяной гористый полуостров, расположенный в том же направлении, что и оконечность Огненной Земли.

Пилот аккуратно накренил самолет вправо, затем влево и начал широкий, ленивый поворот. Внизу виднелись знакомые очертания Антарктики, сделанные как будто со спутниковых фотографий, правда, сейчас континент был словно раскрашен блестящими красками и четко прорисован. Кобальтовый синий океана, цепочка циклонических облачных систем, закручивающихся спиралью далеко на севере, текстурированный блеск солнца в воде и масса льда с флотилией крошечных айсбергов – таких белых на темном фоне!

Но четкая геометрическая форма континента теперь оказалась испятнана зияющими сине-черными трещинами – как раз в районе за запятой Антарктического полуострова. И море Росса стало еще более изломанным фьордами и радиальной сеткой бирюзовых трещин. От берега моря Росса вверх по направлению к южной части Тихого океана дрейфовало несколько слоистых айсбергов: они уплывали прочь, словно оторванные куски континента. Самый крупный мог, пожалуй, сравняться с южным островом Новой Зеландии!

После созерцания этого зрелища геолог указал им на некоторые детали раздробленного и уменьшившегося западного ледяного щита. Ученый обозначил место, где, по его мнению, располагался активный подледный вулкан, хотя в этой точке не было ничего особенного. Но они продолжали зачарованно смотреть в иллюминаторы.

– А вот и шельф Ронне, – сказал геолог, – и море Уэдделла. Туда также сползает лед. А на дальнем краю шельфа Росс располагался Мак-Мердо. Лед протолкнуло через залив, и он прошел по всему участку.

Пилот пошел на второй круг над континентом.

– И какой эффект это все возымеет? – поинтересовался Форт.

– Согласно теоретическим моделям, уровень Мирового океана поднимется на шесть метров.

– Шесть метров! – присвистнул Форт.

– Конечно, для полного подъема потребуется несколько лет, но процесс уже начался. Этот катастрофический разлом за три недели поднимет уровень моря на два или три метра. А остатки щита будут дрейфовать год или, возможно, пару лет, что добавит нам еще три метра.

– Но разве из-за этого может подняться уровень во всем океане?

– Увы.

– Неужто в Антарктике столько льда?

– Судите сами, внизу, прямо под нами, находится большая часть мировых запасов пресной воды. Можно лишь порадоваться, что восточный антарктический щит стабилен. Если бы соскользнул он, подъем составил бы шестьдесят метров.

– Ничего себе, – пробормотал Форт.

Они завершили еще один облет.

– Нам лучше возвратиться, – заметил пилот.

– Конец пляжному отдыху, – заявил Форт, отводя взгляд от окна. – Полагаю, нам пора собирать вещи.

Когда началась вторая Марсианская революция, Надя находилась в верхней части каньона долины Шалбатана, к северу от долины Маринер.

В некотором смысле можно сказать, что именно Надя все и начала.

Она временно покинула Южную борозду, чтобы пронаблюдать за завершающей стадией проекта, который затронул Шалбатана. (Точно так же было и в каньоне Ниргал, и на востоке Эллады.) Крыша-купол покрывала участок Шалтабана, где уже царил мягкий умеренный климат. Здесь имелась и речушка: ее подкачивали насосы из водоносного слоя Льюиса, расположенного в 170 километрах к югу. Сама Шалбатан представляла собой длинную череду лениво изогнутых латинских букв «S», и дно каньона выглядело весьма живописно, но установку купола это затрудняло.

Правда, Надя руководила проектом, уделяя ему лишь малую долю своего внимания, поскольку она всецело сфокусировалась на стремительно развивающихся событиях на Земле. Она каждый день выходила на связь со своей группой в Южной борозде, а также с Артом и Ниргалом в Берроузе, и они информировали ее о последних новостях. Она очень интересовалась делами Мирового Суда: тот пытался закрепиться как арбитр в растущем конфликте «Субараси» и «Группы одиннадцати», выступая против «Праксиса», Швейцарии и конгломерата Индии и Китая. Как говорил Арт, организация хотела стать «уникальным мировым судом». После того как начались бунты фундаменталистов, а наднациональные корпорации приготовились защищаться, попытка эта казалась Наде обреченной на провал. Надя пришла к печальному выводу, что события на Земле опять войдут в штопор и Терра погрузится в в хаос.

Но экономические кризисы перестали иметь какое-либо значение, когда Сакс позвонил ей и сообщил о разломе западного антарктического ледяного щита. Надя приняла звонок за рабочим столом, сидя в конструкторском трейлере. Услышав новость, она уставилась на лицо Сакса на экране.

– Что ты имеешь в виду? Он треснул?

– Его приподняло со скального основания. Там происходит извержение вулкана. Океанические течения разбили щит.

Видеоролик, который он переслал, показывал Пунта-Аренас, чилийский портовый город, доки и улицы которого уже затопило. Затем Надя увидела Порт-Элизабет в Азании, где ситуация оказалась практически продублирована.

– Насколько быстро все происходит? – спросила Надя. – Это приливная волна?

– Нет. Больше похоже на серьезный прилив. И отлива никогда не будет.

– Значит, времени для эвакуации достаточно, – сказала Надя, – но люди вряд ли смогут возвести укрепления, не говоря уже о дамбах! Шесть метров!

– Да, но только в течение следующих нескольких недель, а может, и месяцев. Теперь никто ни в чем не уверен. Я прикинул, что примерно четверть населения Земли будет затронута.

– Боже мой, Сакс…

Наверное, сейчас начнется всемирное массовое бегство на возвышенности – в глубь континентов! Надя уставилась в экран, оцепенев от прояснявшегося масштаба катастрофы. Прибрежные города смоет с лица земли. Очень трудно было вообразить глыбы льда, способные поднять уровень океана хотя бы на метр, а сейчас речь шла о целых шести метрах! Вот оно – шокирующее доказательство, что мир действительно тесен. А западный антарктический щит оказался поистине огромным. Он покрывал около трети континента и, по словам репортеров, был около трех километров толщиной. На Земле творилось что-то страшное… Сакс продолжал говорить о восточном антарктическом ледяном щите, который, очевидно, пока никому не угрожал. Надя тряхнула головой, чтобы освободиться от лишних мыслей и сконцентрироваться на новостях. Бангладеш нуждался в полной эвакуации, а это было порядка триста миллионов человек, не говоря уже о прибрежных городах Индии, таких как Калькутта, Мадрас, Бомбей. А еще Лондон, Копенгаген, Стамбул, Амстердам, Нью-Йорк, Лос-Анджелес, Джакарта, Токио и другие крупные мегаполисы. Миллионы людей жили на берегу, а мир давно страдал от перенаселения и дефицита ресурсов. А теперь и суша будет поглощена соленой водой.

– Сакс, – выдавила она, – мы должны помочь им.

– А что мы можем? Кстати, у нас что-то получится сделать для них, если мы сами будем свободны. Сперва одно, потом другое.

– Ты обещаешь?

– Да, – ответил он, удивленно глядя на нее. – То есть… Я сделаю все, что в моих силах.

– Хорошо, – задумчиво произнесла Надя. – Ты подготовился?

– Да. Мы хотим начать с ракетных ударов по военным спутникам и спутникам-шпионам.

– Как насчет каньона Касэй?

– Дела обстоят очень неплохо.

– Когда ты хочешь начать?

– Как насчет завтра?

– Завтра?

– Я хочу расправиться с каньоном Касэй побыстрее. Условия сейчас превосходные.

– Что ты собираешься делать?

– То, что мы уже обговаривали. Не стоит терять ни минуты.

– Ясно, – сказала Надя и наморщила лоб. – Мы, образно говоря, зайдем за солнце?

– Да.

Эта позиция визави с Землей теперь была скорее символической, поскольку связь дублировалась через десятки астероидов, но даже самым быстрым шаттлам понадобилось бы несколько месяцев, чтобы добраться с Земли до Марса.

Надя набрала полные легкие воздуха.

– Ладно, – произнесла она.

– Я знал, что ты согласишься. Я позвонил в Берроуз и сообщил им новости.

– Увидимся в Андерхилле? – уточнила она.

Андерхилл являлся их местом встречи на случай чрезвычайной ситуации. Сакс оставался в убежище кратера Да Винчи, где было много ракетных шахт, поэтому они оба могли добраться до Андерхилла за сутки.

– Да, – ответил он. – Завтра. – И отключился.

Так она начала революцию.

Она нашла канал, по которому показывали спутниковые снимки Антарктики, и уставилась на экран, потеряв дар речи. Дикторы и эксперты болтали, не умолкая. Одни заявляли, что катастрофа была экотажем, подготовленным специалистами «Праксиса», которые наверняка просверлили дыры в ледяном щите и установили водородные бомбы у скального основания Антарктики.

Надя взяла себя в руки.

– Прекратите! – крикнула она с отвращением.

Другие каналы не выдвигали подобных диких обвинений, но и не опровергали их. Несомненно, массмедиа намеревались отвлечь население такими теориями, чтобы люди окончательно не впали в панику. Да и борьба наднациональных корпораций на взаимное уничтожение была в самом разгаре. И новости о потопе уже стали ее частью.

Она вздрогнула. Неужели 61-й повторится опять? Она чувствовала, как знакомо скручивает желудок – гораздо сильнее, чем раньше, словно внутри нее болезненно пульсировал тяжелый железный орех. Месяц назад она начала принимать лекарства для профилактики язвы, но, похоже, они не могли справиться с мучительными ощущениями. «Успокойся, – говорила она себе. – Время пришло. Ты ждала этого, ты готовилась. Ты заложила фундамент. Сейчас наступил хаос. В центре любого фазового перехода есть зона каскадного рекомбинантного хаоса. Но можно проанализировать и преодолеть его».

Она принялась расхаживать по трейлеру. Внезапно Надя замерла и бросила взгляд на идиллическую красоту дна каньона Шалбатана с его жемчужно-розовым потоком и стройными деревьями, среди которых были и тонкие тополя, выросшие на берегах и островах. Существовала вероятность, что, если все пойдет наперекосяк, каньон Шалбатана никто никогда не заселит. Здесь останется пустой надувной мир, который позже сметут грязевые ураганы. Купол разорвется, и экология мезокосма просто-напросто исчезнет. Какая ирония…

Она пожала плечами, разбудила экипаж и велела им готовиться к отъезду в Андерхилл. Она объяснила им причину, и, поскольку они в той или иной степени тоже являлись частью сопротивления, они встретили новость ликованием.

Наступил рассвет. Весенний денек обещал быть теплым и не слишком ветреным. Сегодня можно было бы работать в расстегнутых комбинезонах и без шлемов – только в масках и в капюшонах. Теперь лишь тяжелые ботинки напоминали Наде о громоздких прогулочниках первых дней. Пятница, L_s = 101⁰, второй день июля-2, пятьдесят второго М-года. Она проверила по наручной консоли земную дату, посмотрела на светящиеся цифры и буквы: «12 октября 2127 года». Надо же, близится сотая годовщина их прибытия, хотя, кажется, никто не собирался праздновать юбилей.

Сто лет! Как странно…

Еще одна июльская революция, и одновременно – октябрьская. Насколько она помнила, двести лет прошло со времен революции большевиков. Очередная странная мысль. Но и они пытались. Все революционеры на протяжении мировой истории человечества. В основном отчаявшиеся крестьяне, которые боролись за жизни своих детей. Как в ее России. Сколько же произошло в горьком двадцатом веке? Тогда люди рисковали своими жизнями ради лучшей доли, а заканчивалось все, как водится, катастрофой. Это пугало, словно история была чередой атак на человечество. Люди продолжали страдать и терпели поражение за поражением.

Но, будучи русской, мудрой сибирячкой до мозга костей, она решила воспринимать октябрь как добрый знак. Или напоминание о том, чего не следует делать ни при каких обстоятельствах, наряду с воспоминаниями о 61-м годе. Она бы хотела посвятить этот момент каждому из них: героическим страдальцам советской катастрофы, друзьям, погибшим в роковом 61-м: Аркадию, Алексу, Саше, Роальду, Джанет и Саманте… Всем, кто преследовал ее в снах и в слабых воспоминаниях, крутящихся, словно электроны вокруг железного ореха, внутри нее. Они предупреждали и направляли ее, не давая ей все испортить, чтобы сделать все на этот раз правильно, искупить смысл их жизни и их смерти. Она помнила, как кто-то сказал ей: «В следующий раз революции лучше пойти иначе».

И вот она началась. Но были также партизанские подразделения первопоселенцев Марса под командой Касэя, которые не поддерживали контакт с главами ячеек в Берроузе, и тысячи других факторов, большинство из которых невозможно было проконтролировать. Каскадный рекомбинантный хаос. Будет ли этот раз чем-то отличаться?

Они погрузились в вездеходы и направились к маленькой станции на железнодорожной магистрали в нескольких километрах к северу. Там они сели на грузовой поезд, шедший по отдельной ветке, предназначенной для работ в Шалбатане, и достигли основной магистрали Шеффилд – Берроуз. Оба города были оплотом наднациональных корпораций, и Надя боялась, что могут возникнуть проблемы с обеспечением безопасности на железной дороге. В этом отношении Андерхилл имел стратегическое значение, поскольку при захвате он мог перекрыть магистраль. Именно поэтому она хотела удалиться подальше и от Андерхилла, и от самой железной дороги. Она хотела подняться в воздух, как уже делала в 61-м. Все инстинкты, приобретенные в те несколько месяцев, пытались заявить о себе, как будто и не было прошедших с тех пор шестидесяти шести лет. И эти инстинкты говорили ей – «прячься».

Пока они скользили над пустыней к юго-западу, перекрывая расстояние между Офиром и каньоном Ювента, она поддерживала связь со штаб-квартирой Сакса в кратере Да Винчи. Команда техников Сакса пыталась имитировать его сухой стиль общения, но было очевидно, что они так же возбуждены, как и молодежь в ее команде строителей. Пятеро подручных Сакса сразу же скинули ей сообщения о том, что они установили заграждение из ракет «земля – космос», которые Сакс в последние десять лет распорядился разместить в спрятанных на экваторе шахтах. Этот заградительный залп был похож на фейерверк и сбил с орбиты все известные оружейные платформы наднациональных корпораций, а также множество их спутников связи.

– Мы поразили восемьдесят процентов первой же волной!

– Мы запустили собственные спутники связи!

– Теперь мы работаем по индивидуальным целям…

– Ваши спутники работают? – прервала их Надя.

– Думаю, да. С уверенностью можно сказать только после полного тестирования, а тут все сейчас немного заняты.

– Проверьте один сейчас же. Назначьте кого-нибудь отвечать за это, слышите? Нам нужны резервные каналы, много резервных каналов!

Она переключилась на одну из предоставленных Саксом безопасных частот. Несколько секунд спустя она уже говорила с Зейком, который был в Одессе, помогая координировать акции в бассейне Эллады. По его словам, там пока все шло согласно плану. Все началось лишь несколько часов назад, но, похоже, организаторская деятельность Мишеля и Майи не прошла даром. Члены ячеек в Одессе выходили на улицы и рассказывали всем о происходящем, инициируя спонтанные массовые забастовки и демонстрации. Они заняли вокзал, обрыв и большую часть других общественных мест, так что стачка должна была перерасти в захват целого города. Городские служащие Временного Правительства отступали к железнодорожной станции и системам жизнеобеспечения города, на что и рассчитывал Зейк.

– Когда они окажутся внутри, мы перепрограммируем искин центра жизнеобеспечения, и они будут заперты. Мы контролируем все жизненно важные системы Одессы, и у них не останется никакого выбора, разве что они взорвут себя сами. А нам надо быть начеку. Многие служащие – это сирийцы под руководством Рашида Ниязи, и я веду переговоры с ним, чтобы никто из его людей не решил примкнуть к числу «мучеников».

– Вряд ли найдутся люди, которые захотят пожертвовать собой ради наднациональных корпораций, – возразила Надя.

– Нельзя быть ни в чем уверенным. Но пока все хорошо. В других местах Эллады было еще проще. Силы безопасности минимальны, а население, в том числе местные и радикальные эмигранты, действуют сообща. Они просто окружали полицейских, провоцируя их. Кончалось все либо противостоянием, либо разоружением копов. Дао и Хармахис-Реул провозгласили себя свободными каньонами и пригласили всех желающих при необходимости присоединиться к ним.

– Здорово!

Зейк услышал возбуждение в ее голосе и предостерег:

– Не думаю, что в Берроузе и Шеффилде будет так же легко. Мы должны остановить работу лифта, чтобы они не начали стрелять по нам с Кларка.

– По крайней мере, Кларк никуда не денется с Фарсиды.

– Да, но захватить его было бы неплохо. Главное, чтобы сам лифт не рухнул, как в прошлый раз.

– Верно. Кстати, Красные вместе с Саксом разработали план захвата.

– Аллах, помилуй нас! Мне пора, Надя. Передай Саксу, что программы для систем жизнеобеспечения сработали идеально. И я думаю, что мы можем подтянуться и примкнуть к вам на севере. Если мы вовремя обезопасим Элладу и Элизий, наши шансы в Берроузе и Шеффилде возрастут.

Надя кивнула.

Еще более важным фактором являлось то, что они до сих пор были на связи друг с другом. Это стало ключевым моментом операции. Надя не могла забыть ужасные картины 61-го года, которые словно вспыхивали в ее памяти электрическими разрядами страха и боли. И не могла забыть то чувство полной беспомощности, охватившее ее, когда все коммуникации рухнули. После этого все стало бесполезно, они уподобились насекомым с оторванными усиками-антеннами и бессмысленно крутились вокруг своей оси.

Поэтому в последние несколько лет в разговорах с Саксом Надя постоянно настаивала на том, что им необходимо усилить каналы коммуникации. И Сакс понял ее: он постарался на славу и вывел на орбиту целый флот спутников связи, невидимых и защищенных настолько, насколько было возможно. Пока они функционировали без сбоев. И железный орех внутри нее хоть и не исчез, по крайней мере, уже не очень сдавливал ее ребра. «Спокойно, – говорила она себе. – Сосредоточься на сути. Есть лишь текущий момент. Сконцентрируйся на настоящем».

Их железнодорожная ветвь, год назад перенаправленная во избежание столкновения со льдом Хриса, достигала экваториальной линии. Там-то они и пересели на маленький поезд, состоящий из трех вагонов, и направились по местной ветке на запад.

Команда Нади из тридцати человек собралась в головном вагоне, чтобы посмотреть новости, которые транслировались на экранах.

На официальных каналах Южной борозды царило озадаченное и противоречивое настроение. Обычные сводки погоды мешались с короткими видеосюжетами о многочисленных стачках в разных городах. Надя поддерживала постоянную связь с Да Винчи и с конспиративной квартирой «Свободного Марса» в Берроузе. Поглядывая на большой плоский экран, она не забывала сверяться с данными, которые поступали прямо на консоль на ее запястье. Она жадно впитывала потоки информации, будто слушала полифоническую музыку. Выяснилось, что она без проблем способна воспринимать два источника новостей, хотя Наде их все равно не хватало. «Праксис» посылал непрекращающиеся отчеты о катастрофе на Земле, спутанные, но не столь противоречивые и смутные как в 61-м, информируя их о текущей ситуации. Репортажи на Земле была посвящены переселению людей на надежные участки суши, которые не были подвержены риску наводнений. Как и предсказывал Сакс, прибрежные зоны страдали от высоких приливов. Война между наднациональными корпорациями продолжалась: они обрушивали друг на друга хирургически точные удары. Обезглавливающие перевороты, рейды спецподразделений и контррейды на различные штаб-квартиры сопровождались правовыми акциями и разного рода пиаром, включая и целый ряд исков, представленных в Мировом Суде, что, в принципе, обнадеживало. Однако стратегические маневры перед лицом глобального наводнения казались ничем. И даже в худших своих проявлениях – Надя видела взрывающиеся здания, сбитые самолеты, дороги в воронках от взрывов после обстрелов проезжающих лимузинов – все же это было гораздо лучше братоубийственной войны, при которой погибли бы миллионы.

Внезапно новостные сводки прервались шокирующим репортажем из Индонезии, и Надя затаила дыхание. Радикальная освободительная группа из восточного Тимора, созданная по образцу перуанского «Светлого пути», заразила остров Ява пока не идентифицированным вирусом. Помимо жертв наводнения там были сотни тысяч инфицированных несчастных! На континенте подобная эпидемия действительно могла стать настоящей катастрофой, и не было гарантии, что такого не случится. Тем не менее, эта чудовищная диверсия стала исключением: на Земле не было иных открытых конфликтов, кроме войны правящей верхушки. Ладно, пусть наднациональные корпорации еще повоюют… Тактика у них была практически такая же, как и на Марсе. Но подполью не следовало праздновать победу. Корпорации в совершенстве овладели методами борьбы и могли повернуть их против марсиан – если и не сейчас, когда «монстров» застигли врасплох, то позже, после того как они вновь соберутся с силами.

А среди женевских отчетов «Праксиса» появились зловещие признаки того, что мобилизация уже началась: огромный шаттл с так называемыми экспертами по безопасности покинул земную орбиту за три месяца до текущих событий и должен был достигнуть Марса в ближайшее время. По данным пресс-релиза ООН, эта новость должна была взбодрить полицейские силы, борющиеся с повстанцами и террористами.

Надю отвлек сигнал поезда, который ехал по кольцевой магистрали. Вот они плавно скользят по ухабистому плато долины Офир, а в следующую секунду крупный экспресс из пятидесяти вагонов с шумом мчится мимо. Но он не сбавил скорости, и Надя не смогла увидеть ни единого пассажира, сидящего за затемненными стеклами. Поезд пролетел мимо них и скрылся за горизонтом.

Новостные шоу продолжались в маниакальном ритме, репортеры были поражены происшествиями дня. Восстания в Шеффилде, забастовки в Южной борозде и борозде Гефеста, события шли одно за другим столь быстро, что Надя с трудом верила в них.

Когда они прибыли в Андерхилл, Надю преследовало чувство нереальности происходящего. Сонное и полузаброшенное старое поселение гудело активностью, словно в первый марсианский год. Сочувствующие сопротивлению прибывали с маленьких станций вокруг Ганга и каньона Гебы, а также с северной стены каньона Офир. Местные богдановисты сплотили их, организовав выступление против полицейских Временного Правительства, которые выстроились на вокзале. Это привело к противостоянию сразу же за пределами станции – прямо под навесом, который защищал галереи и первый сектор сводчатых убежищ, казавшихся теперь хрупкими и потрепанными.

Когда поезд затормозил, Надя заметила мужчину, вероятно, служащего. Он прижимал ко рту мегафон и был окружен примерно двадцатью телохранителями. Напротив него стояла буйная толпа и что-то вопила. Надя выскочила из вагона и подбежала к краю группы, наступающей на станционного смотрителя и его охрану. Конфисковав второй мегафон у очень удивившейся женщины, Надя закричала: «Станционный смотритель! Эй!» Она повторяла эти слова по-английски и по-русски, пока люди не притихли и не уставились на нее. Команда ее строителей просочилась сквозь толпу, и Надя направилась к группе мужчин и женщин в бронежилетах. Станционный смотритель оказался старожилом Марса, его лоб избороздили морщины. Дюжие охранники носили эмблемы Временного Правительства и казались напуганными. Надя опустила мегафон и представилась:

– Я Надя Чернышевская. Я построила ваш город. А сейчас мы берем контроль над ним. На кого вы работаете?

– На Временное Правительство ООН, – решительно ответил станционный смотритель, глядя на нее так, словно она поднялась из могилы.

– Какое подразделение? Наднациональная корпорация?

– «Махджари».

– «Махджари» уже сотрудничает с Китаем, а Китай – с «Праксисом», а «Праксис» – с нами. Мы союзники, если вы еще не в курсе. И не важно, что вы об этом думаете, нас здесь гораздо больше. – Она закричала в толпу: – Все, у кого есть оружие, поднимите руку!

Взметнулся целый лес рук. Надя удовлетворенно кивнула: она знала, что каждый человек из ее команды тоже имел станер, строительный пистолет или лучевое оружие.

– Мы не хотим кровопролития, – сказала Надя, глядя на смотрителя и его телохранителей. – Мы даже не хотим брать вас в плен. Вот наш поезд, можете забрать его и отправиться в Шеффилд, чтобы присоединиться к остальным из вашего подразделения. Вы узнаете, как обстоят дела. Если вы не согласны, мы сейчас уйдем со станции и взорвем ее. Мы в любом случае захватим ее, и глупо умирать, раз революция уже свершилась. Я советую вам отправляться в Шеффилд, где вы при желании сможете подняться на лифте. А если вы намерены сотрудничать со «Свободным Марсом», можете присоединиться к нам сейчас.

Она спокойно смотрела на смотрителя, чувствуя себя расслабленной и уверенной в себе. Активные действия приносили облегчение. Мужчина склонил голову, чтобы посоветоваться со своими людьми, они шептались около пяти минут. Затем он снова взглянул на нее.

– Мы возьмем ваш поезд.

Так Андерхилл стал первым освобожденным городом.

Ночью Надя вышла в парк трейлеров, расположенный у бетонного основания купола. В двух убежищах, которые еще не переделали в лаборатории, до сих пор громоздилось оригинальное оборудование первых жилых помещений. Осмотрев их, а потом прогулявшись между старыми убежищами и Алхимическим кварталом, она наконец вернулась туда, где жила еще в самом начале.

Она легла на расстеленный на полу матрас, чувствуя полную опустошенность.

Было по-настоящему странно лежать одной посреди призраков прошлого, пытаясь снова почувствовать присутствие давно минувших дней. Надя уставилась в потолок. Несмотря на усталость, она не могла заснуть и задремала лишь перед самым рассветом. Но даже тогда ее мучило беспокойство о не распакованных грузах из ракет, о программе робота-каменщика и о том, что надо связаться с Аркадием на Фобосе. Она проснулась, когда ощутила призрачное покалывание в пальце.

Надя застонала и медленно встала. Она едва могла представить, что просыпается в суматошном мире, где миллионы людей ждут, что принесет им этот день. Оглядывая тесный склеп своего марсианского жилища, она никак не могла сосредоточиться, и вдруг ей почудилось, что стены движутся. Они словно тихо вибрировали, Надя прищурилась, но илллюзиция не исчезла. Она стояла в рассеянном утреннем свете и словно смотрела сквозь древний стереоптикон, в котором отображалось сразу четыре измерения, пульсирующих в галлюциногенном свете.

Они позавтракали в просторном зале убежища, где однажды Энн и Сакс спорили о плюсах терраформирования. Сакс выиграл спор, но Энн упрямо продолжала его, как будто он все еще не был разрешен.

Надя сфокусировалась на экране искина и на новостях о наводнениях, льющихся с него этим субботним утром. Верхняя часть экрана была отведена конспиративной квартире Майи в Берроузе, нижняя – отчетам «Праксиса» с Земли. Майя действовала, как всегда, героически, трепеща от мрачных предчувствий. Она убеждала всех, кто попадался ей на глаза, что пока не следует идти напролом и надо поберечь силы для решительного броска. Майя очень осунулась, но Надя чувствовала, что ее переполняет кипучая энергия. Методично пережевывая завтрак и почти не замечая чудесный вкус местного хлеба, Надя слушала, как Майя рассказывает о последних событиях. В Берроузе был полдень, и день выдался насыщенный. Лихорадило каждый город на Марсе. На Земле затапливало прибрежные зоны, и массовое переселение порождало хаос в глуби материков. Новая ООН осудила бунтовщиков Марса как бессердечных оппортунистов, которые использовали время беспрецедентных страданий для достижения своих корыстных целей.

– Справедливо, – сказала Надя только что прибывшему из кратера Да Винчи Саксу. – Думаю, позже они нам это припомнят.

– Только если мы не поможем им.

– Хм… – Пристально рассматривая Сакса, она предложила ему хлеб.

Несмотря на изменившиеся черты, он с каждым днем все больше походил на прежнего Сакса. Сейчас он стоял перед ней, бесстрастно моргая и осматривая кирпичные стены зала. Казалось, он вообще не думает о революции.

– Ты готов лететь в Элизий? – спросила она.

– Хотел спросить тебя о том же.

– Отлично. Я сбегаю за сумкой.

Когда она закинула искин и одежду в свой черный рюкзак, раздался сигнал на наручной консоли. На связи был Касэй, его длинные тусклые волосы беспорядочно разметались вокруг глубоко изрезанного морщинами лица, и это была самая странная смесь Джона и Хироко. Рот Джона в тот момент, когда он широко ухмылялся, восточные глаза Хироко, сузившиеся от удовольствия.

– Привет, Касэй! – удивленно произнесла Надя. – Ты вроде бы никогда не звонил мне раньше.

– Особые обстоятельства, – ответил он, нимало не смутившись.

Она привыкла думать о нем как о суровом человеке, но начавшаяся революция, очевидно, сильно его тонизировала. Она вдруг поняла по его взгляду, что он всю жизнь ждал этого.

– Слушай, мы с Койотом и группой Красных находимся в каньоне Бореалис. Мы захватили атомный реактор и плотину. Местные ребята вызвались нам помогать…

– Замечательно! – прокричал кто-то у него за спиной.

– Да, мы получили серьезную поддержку ото всех, за исключением службы безопасности. Примерно сто человек заперлись рядом с реактором. Они угрожают взорвать его, если им не предоставят безопасный проход в Берроуз.

– И?.. – спросила Надя.

– И?.. – повторил Касэй и рассмеялся. – Койот сказал, мы должны спросить тебя, что делать.

Надя фыркнула.

– Поверить не могу.

– Ха! Но Койот действительно так сказал, а мы стараемся баловать старика, когда можем.

– Тогда предоставьте им безопасный проход в Берроуз. По-моему, это элементарно. Пусть в Берроузе будет лишняя сотня копов, это не важно, а вот чем меньше реакторов будет взорвано, тем лучше. У нас еще с прошлого раза полно радиации.

Сакс вошел в комнату, пока Касэй обдумывал ее совет.

– Ладно, – ответил он наконец. – Я позже позвоню, сейчас мне пора. Ка.

Надя хмуро уставилась на пустой экран консоли.

– Что стряслось? – спросил Сакс.

– Меня застали врасплох, – призналась Надя и описала ситуацию, пытаясь вызвать Койота. Он не ответил.

– Ты же у нас координатор, – заявил Сакс.

– Угу, – Надя закинула рюкзак на плечо. – Идем.

Они вылетели в новеньком самолетике 5IB, маленьком и очень быстром. Сакс выбрал круговой маршрут, который вел на северо-запад через Северное море и избегал укрепленных баз наднациональных корпораций на Аскрийской горе и в Эхо-Оверлуке. Вскоре они уже увидели лед, наполняющий равнину Хриса, – разломанные грязные айсберги с розовым снежным лишайником и аметистами талой воды. Старая, отмеченная маяками дорога к Северному каньону, конечно, давно исчезла. Вся система, которая направляла воду на юг, тоже была забыта, став лишь технической сноской в исторических трудах. Надя вдруг вспомнила, как выглядела марсианская земля, когда она увидела ее впервые. Бесконечные холмы и впадины, похожие на туннели аласы, гигантские черные барханы – слоистый пейзаж среди последних песков перед полярной шапкой… испарился, загроможденный льдом. А сама полярная шапка теперь представляла собой ряд огромных растопленных участков и ледяных потоков, рек грязи и замерзших озер. Жидкая каша сползала по склону с круглого плато, на котором и покоилась шапка. Лед и вода стремились к охватывающему планету Северному морю.

В общем, о приземлении не могло быть и речи. Надя нервно наблюдала за приборами. Она прекрасно знала, что в любую минуту может произойти непредвиденный сбой, ведь техническая поддержка была не на высоте, а риск ошибки – слишком высок.

Затем на юго-западном горизонте появились облака бело-черного дыма: их относил к востоку сильный ветер.

– Откуда они? – спросила Надя, переходя на левую сторону самолета, чтобы взглянуть поближе.

– Каньон Касэй, – ответил Сакс с пилотского кресла.

– И что случилось?

– Он горит.

Надя уставилась на Сакса.

– Что ты имеешь в виду?

– В долине – густая растительность. И вдоль подножия Большого Уступа – тоже. Богатые смолами деревья, кусты и деревья с огненными семенами. Виды, которым для распространения нужен огонь. Созданные в «Биотике». Колючая смолистая толокнянка, терновник, гигантская секвойя и некоторые другие.

– Откуда ты знаешь?

– Я их посадил.

– А теперь поджог?

Сакс кивнул. Бросил взгляд на дым.

– Но, Сакс, разве процент кислорода в атмосфере не очень высок?

– Сорок процентов.

Она смотрела на него, начав внезапно что-то подозревать.

– И ты это устроил! Сакс, ты мог воспламенить весь мир!

Она уставилась вниз, на основание дымовой колонны. Там, в исполинском корыте каньона Касэй, виднелась ослепительно-белая линия. Огонь бежал вперед: он был не желтым, а походил на расплавленный магний.

– Пожар теперь не потушишь! – закричала она. – Ты поджог мир!

– Лед, – ответил Сакс. – Вниз по ветру нет ничего, кроме льда, покрывающего Хрис. Будет выжжено лишь несколько тысяч квадратных километров.

Надя замерла, пораженная и шокированная до глубины души. Сакс бросал взгляды на огонь, но в основном смотрел на панель управления, его лицо приобрело любопытное выражение: холодное, рептилоидное – совершенно не человеческое.

Из-за горизонта в изгибе каньона Касэй появились строения служб безопасности. Купола яростно пылали, словно смоляные факелы, кратеры на внутреннем склоне казались пляжными мангалами, выбрасывающими в воздух длинные огненные языки. Вероятно, по каньону Эхо дул ветер, перетекавший в каньон Касэй и раздувавший колоссальный костер. Огненный шторм. И Сакс смотрел на него, не мигая, лишь желваки ходили под скулами.

– Бери на север, – приказала ему Надя. – Не хочу это видеть.

Он заложил вираж, а она покачала головой. Тысячи квадратных километров выжжено, вся растительность, так усердно взращенная, погибла. А ведь глобальный уровень кислорода, уже повысившийся до значительных показателей… Она с опаской покосилась на странное существо, сидящее в кресле пилота.

– Почему ты не рассказал мне, Сакс?

– Я не хотел, чтобы ты меня остановила.

Ясно.

– Значит, я могла? – осведомилась она.

– Да.

– Хочешь сказать, что держишь меня в неведении?

– Только насчет пожара, – ответил Сакс. Желваки продолжали ходить под скулами в ритме, который вдруг напомнил ей Фрэнка Чалмерса. – Всех заключенных уже отправили на астероиды. Здесь располагался тренировочный полигон для тайной полиции. Для тех, кто никогда не сложит оружие. Для палачей. – Он поднял на нее свой рептилоидный взгляд. – Без них будет лучше.

И он вернулся к управлению самолетом.

Надя вновь решилась посмотреть на яростную белую линию огненного шторма, когда через систему связи самолета к ней поступило зашифрованное сообщение. На сей раз на связи был Арт, почти спятивший от беспокойства.

– Мне нужна твоя помощь, – затараторил он. – Люди Энн захватили Сабиси, и многие жители вышли из лабиринта, чтобы вернуться в город, но Красные требуют, чтобы они убирались.

– Что?

– Энн не знает, то есть, я так думаю, Энн пока об этом ничего не знает! Она не отвечает на мои звонки. По сравнению с Красными, она – настоящяя бунианка. Но я смог связаться с Иваной и Раулем и добился, чтобы они притормозили Красных в Сабиси, пока я не свяжусь с тобой. На большее я не способен.

– Но почему я?

– Мне кажется, Энн велела им слушать тебя.

– Опять!

– Ну а кто еще, если не ты, Надя? Майя нажила себе кучу врагов, пытаясь сдерживать потенциальные восстания последних лет.

– Я думала, ты у нас крупный дипломат.

– Верно! Но все, чего я добился, – согласия дождаться твоего решения. Это лучшее, что я смог сделать. Прости, Надя. Я выполню всю, что от меня потребуется.

– Тебе лучше постараться после того, как ты меня так подставил!

Он ухмыльнулся.

– Не моя вина, что верят именно в тебя, Надя.

Она отключилась и попробовала несколько каналов Красных. Она не сразу смогла найти Энн. Но пока переключала каналы, Надя получила достаточное количество информации. Она поняла, что там собрались молодые Красные радикалы, которых Энн наверняка прокляла (по крайней мере, Надя на это надеялась).

Пока революция балансировала на грани, люди были заняты тем, что взрывали платформы в Северном море и обрушивали купола. Они подрывали железнодорожное полотно, угрожая прервать сотрудничество с другими восставшими, если те не присоединятся к экотажу и не поддержат все их требования. Обстановка накалялась.

В конце концов, Энн ответила на звонок Нади. Энн смахивала на мстящую фурию, справедливую и слегка безумную.

– Слушай, – без предисловий начала Надя, – независимый Марс – лучший твой шанс добиться своих целей. Если ты попытаешься использовать революцию для решения собственных проблем, люди тебе это припомнят, помяни мое слово! Можешь выступать за все, что хочешь, когда мы возьмем ситуацию под контроль, а до тех пор любые твои требования являются шантажом. Ножом в спину. Заставь Красных в Сабиси вернуть город его жителям.

– Почему ты считаешь, что они меня послушают? – зло ответила Энн.

– Я думаю, что ты разумный человек!

– Я не в том положении, чтобы командовать людьми.

– Хотя бы поговори с ними! Объясни им, что даже более мощные революции, чем наша, терпели поражение из-за подобных глупостей. Скажи им, что нужно держать себя в руках!

Энн отключилась, не ответив. Надя выругалась по-русски.

Искин продолжал сыпать новостями. Экспедиционный корпус Временного Правительства возвращался с южных взгорий и, похоже, был на пути к Элладе или к Сабиси. Шеффилд оставался под контролем «Субараси». Берроуз был под вопросом, вероятно, силы безопасности в городе еще не сдались. Но беженцы шли в город из Сиртиса и других мест, и там началась крупная стачка. Судя по видеотрансляциям, население проводило время вне дома – местные запрудили улицы, парки и скверы, выступая против Временного Правительства или просто пытаясь наблюдать за происходящим.

– С Берроузом надо что-то делать, – произнес Сакс.

– Верно.

Они снова полетели на юг – мимо купола Гекаты на северной оконечности массива Элизий к космопорту Южной борозды. Полет занял двенадцать часов, а, свернув на запад, они пересекли девять часовых поясов, а заодно и линию перемены дат на 180 градусах долготы. В итоге они добрались до шлюза Южной борозды в полдень воскресенья.

Южная борозда и другие города Элизия сразу выступили за «Свободный Марс». Они сформировали своего рода географический анклав. Южный рукав льдов Северного моря теперь бежал между массивом Элизия и Большим Уступом, и, хотя лед уже был исчерчен магистралями на понтонных мостах, Элизий превращался в островной континент. В трех самых крупных поселениях Южной борозды кипела бурная деятельность. Люди быстро заняли офисы корпораций и все центры жизнеобеспечения. Спецслужбы Временного Правительства лишились возможности получить подкрепление в виде атак из космоса, так что некоторые из них сняли форму, переоделись в гражданское и растворились в толпе, а другие сели на поезд в Берроуз и уехали восвояси. Элизий стал неоспоримой частью «Свободного Марса».

В офисах «Мангалавида» Надя и Сакс нашли вооруженную группу повстанцев, занявших студию. Теперь они круглые сутки были заняты штамповкой видеоотчетов для четырех новостных каналов. Репортеры в открытую симпатизировали революции и брали подробные интервью у людей во всех независимых городах и более мелких станционных поселениях. Ночь они собирались посвятить монтажу событий предыдущего дня.

Кое-какие отдаленные шахтерские станции в радиальных расселинах Элизия и в горах Флегра полностью управлялись наднациональными корпорациями, в частности «Амексом» и «Субараси». Там-то и находились новые эмигранты, которые закрылись в своих лагерях и либо сидели тихо, либо начинали угрожать всякому, кто пытался их потревожить. Некоторые даже заявили, что собираются отбить планету или держаться до прибытия подкреплений с Земли.

– Не обращайте на них внимания, – посоветовала Надя. – Избегайте и игнорируйте. Сломайте их систему коммуникаций, если сможете, но не трогайте людей.

Отчеты из других мест Марса были многообещающими. Сензени-На находился в руках бунианцев, хотя они и не имели никаких связей с Джеки. Это были иссеи, нисеи, сансеи и йонсеи, которые тотчас назвали свой мохол Джон Бун и провозгласили Таумасию «нейтральной территорией Дорсы Бревиа». Королёв, теперь всего лишь маленький шахтерский городок, восстал почти столь же яростно, как и в 61-м. Местные жители, многие из которых были потомками прежних заключенных, переименовали город, назвав его «Сергей Павлович Королёв», и объявили его зоной анархии, свободной от документов. Здания тюрьмы решено было переделать в огромный рынок и жилое общественное пространство, где с особым гостеприимством ждали беженцев с Земли.

Никосия тоже стала свободным городом. Каир оставался под контролем служб безопасности «Амекса». Одесса и остальные поселения бассейна Эллады рьяно стояли за независимость, хотя круговая железная дорога была уже кое-где перерезана. В этом плане поезда на магнитной подушке оказались не слишком удачны. Для их работы требовалась функционирующая магнитная система, которую было очень легко сломать. Поэтому поезда шли порожняком или вовсе были отменены, поскольку люди предпочитали вездеходы и самолеты. Они хотели быть уверенными, что не застрянут в глубинке, сидя в поезде, лишенном нормальных колес.

Остаток воскресенья Сакс и Надя провели в офисе. Они занимались мониторингом событий и давали советы в проблемных ситуациях, если их об этом просили. Наде казалось, что дела идут, в принципе, хорошо.

Но в понедельник пришли плохие новости из Сабиси. Экспедиционный корпус Временного Правительства прибыл из южных взгорий и после отчаянной ночной схватки с партизанскими отрядами Красных захватил часть города на поверхности. Красные и жители Сабиси отступили в лабиринт и расположенные неподалеку убежища. Было ясно, что кровопролитные бои продолжатся и под землей. Арт предсказывал, что спецслужбы не смогут проникнуть в лабиринт. Он утверждал, что неудача заставит их покинуть Сабиси и сесть на поезд или на самолет до Берроуза, дабы объединиться с находящимися там подразделениями. Однако Надя была настороже. Бедный Сабиси оказался изрядно потрепан в боях.

В понедельник вечером, в сумерках, Надя и Сакс решили перекусить и выбрались наружу. Южная борозда прославилась своим ландшафтом: гигантские секвойи возвышались над подлеском из сосен и можжевельника, ниже шли дубы и осины. Пока Надя вместе с Саксом направлялись к парку у реки, люди из «Мангалавида» представляли их новым группам повстанцев. В основном это были незнакомцы, но каждый из них был рад поздороваться с Надей и ее спутником. Было странно видеть столько счастливых людей вокруг. Внезапно Надя почувствовала себя по-настоящему свободной. Здесь не было никакого официоза, все улыбались и непринужденно разговаривали друг с другом… Когда рушился социальный порядок, не было однозначных путей развития событий. Наравне с анархией и хаосом могла возникнуть и уникальная общность.

Они поели в открытом ресторанчике у центрального потока и вернулись в офис «Мангалавида». Надя села перед экраном и начала выходить на связь с максимально возможным числом организационных комитетов. Она ощущала себя Фрэнком образца 61-го, который звонил всем в неистовом возбуждении. Правда, сейчас они отлично контактировали с Марсом, и, хотя Надя не являлась главным лидером, она прекрасно представляла, что происходит. Информация стала их сокровищем. Железный орех в желудке начал понемногу превращаться в деревянный.

Через пару часов она начала задремывать в коротких перерывах между звонками. В Андерхилле и Шалбатане давно пробила полночь, а она не спала с тех пор, как Сакс позвонил с новостями об Антарктике. Она провела четыре или пять бессонных дней. «Стоп, нет, – подумала она, – три дня». А ей казалось, что прошло уже недели две…

Едва она прилегла на диван, раздались крики: люди выбежали в коридор и бросились к лифтам. Вскоре они сгрудились на каменной площади, где и стояло здание «Мангалавида», украшенное флагами. Надя устало споткнулась о Сакса, схватившего ее за руку, чтобы она не упала. Очевидно, в куполе зияла дыра. Кто-то показывал пальцем вверх, но Надя ничего не могла рассмотреть.

– Нам лучше уйти, – заявил Сакс с легкой удовлетворенной ухмылкой. – Давление под куполом лишь на сто пятьдесят миллибар выше, чем снаружи.

– То есть крыша не улетит, как лопнувший шарик, – резюмировала Надя, с содроганием вспоминая купола кратеров в 61-м.

– Однако внутрь проникает воздух снаружи, который по преимуществу состоит из кислорода и азота. И в этой смеси еще очень много CO₂, хотя и не настолько, чтобы мгновенно задохнуться.

– Но если дыра была бы больше… – начала Надя.

– Верно.

Она покачала головой.

– Чтобы быть в безопасности, нам надо сперва обезопасить планету.

– Ага.

Зевая, Надя вернулась внутрь. Снова села за экран и начала смотреть четыре новостных канала «Мангалавида», быстро переключая их с одного на другой. Города открыто выступали за независимость или пока еще о чем-то раздумывали и медлили. Спецслужбы Временного Правительства контролировали системы жизнеобеспечения некоторых поселений, а местные жители продолжали оставаться на улицах. Некоторые города, являющиеся собственностью корпораций, поддерживали Временное Правительство, но в случае с Брэдбери-Пойнт и каньоном Хуо Синь дело обстояло парадоксальным образом. Ведь города верхней части Большого Уступа принадлежали «Амексу» или «Махджари», а те люто враждовали между собой на Земле. Надя задумалась о том, какой эффект это будет иметь на северные поселения, и пожала плечами. Было очевидно, что их проблемы только начались.

Несколько важных городов оставались в руках «Субараси» и «Амекса», и к ним, как магнитом, тянуло отдельные подразделения спецслужб Временного Правительства и наднациональных корпораций. Берроуз, вероятно, был главным их них, но то же было справедливо и для Каира, Лассвица, Садбери и Шеффилда. На юге убежища, которые не были покинуты или разрушены экспедиционным корпусом, выходили из тени. Богданов Вишняк возводил на поверхности купол – прямо над старой стоянкой роботов, трудившихся возле мохола. Итак, юг возвращался к своему статусу оплота сопротивления, как и следовало ожидать. Тем не менее, Надя сомневалась, что это даст подпольщикам фору. А северная полярная шапка находилась в столь шатком состоянии, что уже не имело значения, кто будет ее контролировать. Лед продолжал таять и сползать в Северное море, но полярное плато каждую зиму покрывалось новым слоем снега, и сейчас это был самый негостеприимный район Марса, где почти не осталось поселений.

Значит, борьба шла за умеренные и экваториальные широты: за пояс вокруг планеты, ограниченный льдами Северного моря на севере и двумя бассейнами на юге. И, конечно же, за орбитальное пространство. Атака Сакса на объекты наднациональных корпораций имела успех, а его маневр с Деймосом оказался по-настоящему удачным ходом. Но лифт до сих пор находился под эгидой наднациональных корпораций, которые явно ждали подкрепления с Земли. Ну, а команда Сакса в Да Винчи уже использовала большую часть вооружения во время первой атаки.

Что касается солетты и кольцевого зеркала, то они были столь громадными и одновременно хрупкими, что защитить их не представлялось никакой возможности. Если бы кто-то захотел повредить их, ему бы все удалось. Но Надя не видела причин для такого вандализма. Если бы нечто подобное произошло, она бы сразу начала подозревать Красных. А если они осмелятся на это… Что ж, они могут обойтись и без дополнительного света, как обходились раньше. Надо бы узнать мнение Сакса по этому поводу. И поговорить с Энн. Обязательно. А может, стоит помолчать и оставить все мысли при себе. Посмотрим, что будет дальше…

Надя не заметила, как заснула. А проснулась она, услышав урчание в желудке. Она безумно проголодалась.

Сакс читал что-то с экрана.

– Дела в Сабиси идут паршиво, – сказал он, увидев, что она пытается подняться.

Она поплелась в ванную комнату и приняла душ. Вернувшись в офис, заглянула ему через плечо и читала, пока он говорил.

– Спецслужбы ничего не смогли поделать с лабиринтом и отправились в Берроуз. Но посмотри…

Он вывел на экран два изображения. Наверху был горящий Сабиси. Город полыхал столь же яростно, как и громадный каньон Касэй. Внизу возникло изображение войск, заполонивших вокзал в Берроузе. Они были экипированы в легкую броню и, разумеется, вооружены, причем и солдаты, и офицеры вздымали сжатые кулаки вверх. Похоже, Берроуз переполняли подразделения разномастных спецслужб, которые захватили гору Бранч и Двухэтажный холм, превратив их в место постоянной дислокации. Теперь вместе с войсками Временного Правительства там находились службы безопасности «Субараси» и «Махджари» – фактически в Берроузе были представлены все крупные корпорации.

Надя задалась вопросом: а что на самом деле происходит между ними на Земле? Может, они пришли к некоему соглашению или временному перемирию в результате кризиса? Она позвонила Арту, чтобы узнать его точку зрения.

– А вдруг у марсианских подразделений нет связи и они действуют по своему усмотрению? – предположил Арт. – Они могут быть полностью независимы.

– Но если мы еще на связи с «Праксисом»…

– Точно. Кстати, мы кое-кого глушим. Корпорации даже не представляли, какой поддержкой пользуется сопротивление, так что мы застали их врасплох. Стратегия Майи заключалась в том, чтобы сидеть тихо и не высовываться, и ее тактика сыграла нам на руку. Кроме того, подразделения могут быть в меньшинстве. В таком случае мы можем рассматривать Марс как независимую планету, в общем, сейчас у нас тут вечерника в самом разгаре, идет борьба за власть. А что, если позвонить в Берроуз и сказать тем ребятам что-то вроде: «Послушайте, Марс – целый мир, он достаточно велик. Здесь могут мирно уживаться множество разных правительств, давайте у вас будет свое и Берроуз в придачу. И еще: не пытайтесь выступать против нас»? Как думаешь, это сработает?

– Вряд ли спецслужбы наднациональных корпораций мыслят подобными категориями, – ответила Надя. – Всего три дня прошло с того момента, как началась революция. – Она указала на экраны телевизоров. – Смотри-ка, вон и Дерек Гастинг, глава Временного Правительства. Когда мы только вылетели, он возглавлял миссию в Хьюстоне, он опасен, умен и очень хитер. Он продержится до прибытия подкреплений.

– И что нам делать?

– Не знаю.

– Мы не можем просто оставить Берроуз в покое?

– Будет лучше, если мы выйдем из-за солнца с полностью контролируемой планетой. Если в Берроузе будут героически сражаться земные войска, они гарантированно пошлют кого-то на выручку. Назовут операцию миссией спасения и продолжат драться за планету.

– Захватить Берроуз со всеми войсками – ох как непросто!

– Ты прав.

Сакс, который дремал на соседнем диване, приоткрыл один глаз.

– Красные говорят о том, чтобы затопить его.

– Что?

– Он ниже уровня льда в Северном море. А подо льдом – вода. Без дайки…

– Нет, – оборвала его Надя. – В Берроузе – двести тысяч человек и лишь несколько тысяч военных. Людей нельзя будет эвакуировать. Это безумие. Повторение 61-го года! – Внезапно она разозлилась. – Они что, рехнулись?

– Может, это просто угроза… – проговорил Арт.

– Угрозы бесполезны, если люди, которым ты угрожаешь, не верят в них, – парировала она.

– А если они поверят?

Надя покачала головой.

– Гастинг не настолько глуп. Черт, да он эвакуирует своих людей через космопорт, а население утонет! И именно мы станем монстрами, а Земля расправится с нами! Нет! Этого нельзя допускать!

Она вскочила и решила поискать себе чего-нибудь на завтрак. Глядя на ряд булочек на кухне, Надя поняла, что аппетит пропал. Она налила трясущимися руками чашку кофе и направилась обратно в офис.

В 2061-м Аркадий столкнулся с отщепенцами, которые направили астероид к Земле. Это была лишь угроза. Но астероид был сметен чудовищным взрывом – самым мощным из всех когда-либо созданных человечеством. А затем беспорядки на Марсе превратились в самоубийственную войну. И Аркадий ничего не мог сделать, чтобы это остановить.

И все могло случиться снова.

Она переступила порог офиса.

– Мы должны ехать в Берроуз, – сказала она Саксу.

Революция презирает законы и правила. Но так же, как природа не терпит пустоты, люди ненавидят анархию.

Поэтому старые привычки взяли над людьми верх. Она закрепились повсюду, словно бактерии в камнях, а за ними последовали процедуры и протоколы: целая каменистая пустыня социального дискурса на пути к своей высшей точке – лесу законов… Надя видела, что некоторые люди действительно приходили к ней для разрешения споров, доверяя ее суждениям. Может, она и не была начальником, но имела не меньшее влияние. «Универсальное средство», как называл ее Арт, или «генерал Надя», как злобно бросила Майя. Надя лишь вздрогнула в ответ, хотя Майя, вероятно, ждала подобной реакции. Наде нравилось то, что Сакс сказал в переговорах со своей верной бандой техников, похожих на него самого в юности: «Надя – признанный третейский судья, поговорите с ней».

Да, такова была сила терминов: скорее, третейский судья, нежели генерал. Ответственная за переговоры, которые Арт окрестил «фазовым переходом». Она слышала, как он сказал это в середине длинного интервью для «Манаглавида» с тем невозмутимым выражением лица, которое невозможно было понять. В общем, Наде оставалось только гадать, шутил ли Арт или говорил серьезно… «Не думаю, что мы стали свидетелями революции. Похоже, мы просто сделали совершенно естественный шаг, более эволюционный, то, что в физике назвали бы фазовым переходом».

Последующие его комментарии были столь же пространны, и Надя сообразила: Арт и сам толком не знал, что такое фазовый переход. Но она разбиралась в физике, и концепция показалась ей интересной. Испарение земных властей, конденсация местной силы, и вот наступает оттепель… Занятно! Плавление происходит, когда тепловая энергия частиц достаточно велика, чтобы преодолеть внутрикристаллические силы, которые удерживают их в определенном положении. А может, считать наднациональные корпорации кристаллической структурой? Но потом все большую роль играет то, удерживают ли их вместе ионные или межмолекулярные связи. Хлорид натрия, ионная связь, плавится при температуре 801 градус по Цельсию. Метан, межмолекулярная связь, – 183 градуса по Цельсию. И какая тогда будет связь? И температура?

В данном случае плавилась сама аналогия. Но, конечно же, термины оказывали весомое давление на человеческий рассудок. Фазовый переход, борьба с вредителями, принудительная отставка – Надя предпочитала все это старому неумолимому слову «революция». И была рада, что постоянно слышала его и в новостях, и на улицах.

Но в Берроузе и Шеффилде оставалось порядка пяти тысяч тяжеловооруженных войск. И они до сих пор считали себя полицией, столкнувшейся с вооруженными бунтовщиками. А чтобы справиться с ними, требовалось нечто реальное, а не простая игра в слова.

Однако все шло лучше, чем она смела надеяться. В некотором смысле это был вопрос демографии. Оказалось, что каждый рожденный на Марсе вышел на улицу или занял городские офисы, вокзалы, космопорты. В общем, никто не бездействовал. И на стороне подполья было немало старожилов Марса, так же как и новых эмигрантов.

– Называй их вновь прибывшими, – советовал по телефону Арт. – Переселенцами или колонизаторами, в зависимости от того, к кому они хотят присоединиться. Так делает Ниргал, и это помогает людям во всем разобраться.

Ситуация на Земле была не столь прозрачна. «Субараси» продолжала борьбу за власть со своими южными соперниками, но в условиях всемирного потопа сводки с наднационального фронта исчезли с главных новостных полос. И было сложно сказать, что большинство землян думают о конфликте на Марсе.

А шаттл с подкреплением для служб безопасности уже приближался к орбите. Подполье мобилизовалось, чтобы идти на Берроуз. Арт, находящийся в Берроузе, выбивался из сил. Он разыскивал сомневающихся людей, которые подумывали о сопротивлении войскам, и укреплял их в мысли, что это отличная идея. Удивительно, но Арт умудрялся даже натравливать свежеиспеченных новичков на тех, кто выступал против подпольного плана! Надя считала Арта хитроумным дипломатом: спокойным, простым, скромным, симпатичным «свойским парнем» – когда он говорил с людьми, он опускал голову ниже, создавая у них впечатление, будто они руководят процессом. А он был по-настоящему упорным. Арт обрабатывал множество групп, включая партизанские соединения Красных и первопоселенцев Марса, которые были уверены, что готовятся к штурму или осаде. Надя знала это, поскольку держала связь с Красными и первопоселенцами, в том числе – с Иваной, Джином, Раулем, Касэем. И хотя они согласились считать ее третейским судьей, вокруг было полно гораздо более радикальных членов движения, для которых она ничего не значила и даже являлась помехой! Вот что ее действительно беспокоило. Она не сомневалась, что, если бы Энн всецело поддерживала ее, к ним бы присоединились почти все радикалы. Она пожаловалась на это Арту после того, как увидела официальное обращение Красных, собирающихся идти к Берроузу с запада. Арт умело взялся за дело и добился того, что Энн ответила на звонок, а он перенаправил его Наде.

И Энн снова возникла на экране, фурия времен Французской революции, бледная и мрачная, как всегда. Их последние переговоры о Сабиси лежали на душе Нади тяжким грузом. Проблема исчерпала себя, когда силы Временного Правительства опять захватили город, а затем сожгли его. Энн, очевидно, до сих пор злилась, что раздражало Надю.

После неловких приветствий их разговор почти сразу превратился в яростную дискуссию. Энн твердила, что революция – это шанс пустить под откос все усилия по терраформированию и убрать с планеты столько городов и людей, сколько возможно, если необходимо – насильственным путем. Испуганная ее апокалиптическим видением, Надя спорила с ней до хрипоты. Но Энн полностью ушла в свой мир.

– Я буду счастлива, если Берроуз будет уничтожен, – холодно заявила она.

Надя стиснула зубы.

– Если ты уничтожишь Берроуз, погибнет все. Куда денутся люди, живущие там? Ты станешь массовым убийцей. Саймону было бы стыдно за тебя.

Энн нахмурилась.

– А власть развращает. Позови Сакса. Я устала от твоей истерики.

Надя переключила звонок на Сакса и выбежала из комнаты. Энн ошибалась: опасны глупцы, развращающие власть. Но, наверное, она тоже перегнула палку – с Энн надо быть терпеливой. Может, она оттолкнула ее своей резкостью и несдержанностью… Но Надю пугала темная сторона Энн – тьма, с которой никто ничего не мог поделать. Страх разъедал сильнее, чем власть. Соедините их вместе…

Однако она надеялась, что сумела повлиять на Энн. Теперь она решила поговорить с Мишелем, который вместе с Майей находился в Берроузе.

– Неудачный ход, – осторожно отметил он. – Стратегия, вытекающая из страха.

Надя вздохнула. Она боялась. Революция означала разрушение одной структуры и создание другой, но ломать легче, чем строить, и вовсе не обязательно, чтобы все всегда продвигалось успешно. Удивительно, но революционный процесс напоминал возведение арки. Пока не сконструированы обе колонны, а ключевой камень не положен на место, любой, даже самый слабый, толчок мог обрушить всю конструкцию.

В среду вечером, спустя пять дней после звонка Сакса, около сотни людей покинули Берроуз на самолетах. (Ходили слухи, что железнодорожная магистраль слишком уязвима для диверсий.) Надя тоже отправилась в дорогу: она устала сидеть на месте. Сакс присоединился к ней.

Самолетик летел всю ночь напролет и наконец приземлился на каменистую посадочную полосу возле убежища богдановистов в стене кратера Дю Мартерей, который располагался на Большом Уступе, к юго-востоку от Берроуза. Солнце выкатилось из-за горизонта, будто капля ртути, свет изрезал отдаленные холмы на севере низкой равнины Исиды. Еще одно новое ледяное море, чье продвижение на юг было остановлено лишь аркой дайки: та изгибалась, как длинная, земляная плотина, чем она, собственно, и являлась.

Дабы получить хороший обзор, Надя поднялась на верхний этаж убежища Дю Мартерей. Там имелось панорамное окно: оно было замаскировано под горизонтальную трещину под ободом кратера и позволяло смотреть на Большой Уступ, дайку и упершийся в нее лед. Надя долго любовалась марсианским пейзажем, потягивая кофе, смешанное с доброй порцией кавы. К северу простиралось ледяное море с его сбившимися в кучу сераками, айсбергами, вставшими на дыбы льдинами и плоскими белыми листами подмерзших озер талой воды. Чуть подальше бугрились холмы Большого Уступа, усыпанные зарослями колючих кактусов, которые расползались по камням, словно коралловые рифы. Разновысотные поля черно-зеленого тундрового мха украшали русла холодных ручьев, текущих с Большого Уступа. Другие потоки казались диатомовыми водорослями, застрявшими в складках красного камня.

Окрестности Берроуза

А в отдалении, отделяя пустыню ото льда, бежала новая дайка – свежий темный шрам, рассекший две реальности.

Надя пристально изучала ее в бинокль. Южная оконечность представляла собой реголитовую насыпь: она доходила прямо до обода кратера Wj, который поднимался примерно на полкилометра от нулевой отметки – намного выше ожидаемого уровня моря. Дайка стремилась на северо-запад от кратера, и Надя с помощью бинокля могла созерцать ее на протяжении примерно сорока километров, пока та не исчезала за горизонтом, как раз к западу от кратера Xh. Тот был окружен льдом, и его багровое нутро напоминало гигантское сливное отверстие. Везде, насколько хватало глаз, лед упирался в края дайки. Со стороны пустыни дайка достигала порядка двухсот метров в высоту, хотя об этом было трудно судить, поскольку под ней пролегала глубокая траншея. На противоположной стороне лед также громоздился достаточно высоко – на полпути к вершине и даже выше.

На вершине дайка расширялась приблизительно до трехсот метров. Столько выкопанного реголита! Надя уважительно присвистнула – это несколько лет работы команды роботов-драглайнов и каналокопателей. Но рыхлый реголит! Надя подумала, что как ни была велика дайка по человеческим меркам, она не в состоянии сдержать ледяной океан. А ведь лед являлся самой простой задачей – когда он растает, волны и течения унесут реголит, как грязь. И он уже таял. Говорили, что везде под грязно-белой поверхностью лежали огромные резервуары талой воды, в том числе прямо у дайки, просачиваясь в нее.

– Они не планируют заменить насыпь бетоном? – спросила она у Сакса, который подошел к ней.

– Нет, – ответил он, уставившись в собственный бинокль. Надя приготовилась к плохим новостям, но он продолжил: – Ты смотришь на дайку с алмазным напылением. Она прочная и способна простоять несколько миллионов лет.

– Ого! – вырвалось у Нади.

Потрясающе, хотя, возможно, дайка будет подтекать снизу. Но в любом случае частицы будут поддерживать систему, и ошибке тут не место, поскольку Берроуз находился в 20 километрах южнее дайки и метров на 150 ниже. Странноватое место для поселения. Надя направила бинокль в сторону города, но он лежал как раз за горизонтом, где-то в 70 километрах к северо-западу. Конечно, дайки весьма эффективны. Голландские дайки держались веками, защищая население и сотни квадратных километров, но лишь до последнего наводнения. Однако и сейчас эти дайки выполняли свою миссию: они будут целиком затоплены лишь в тот момент, когда вода пойдет в обход через Германию и Бельгию. Надя покачала головой. Как все сложно устроено на свете…

Она направила бинокль вдоль зазубренных камней Большого Уступа. То, что на расстоянии выглядело как цветы, на самом деле оказалось массивными скоплениями коралловых кактусов. Поток напоминал лестницу с огромными ступенями. Неровный каменистый склон кирпичного оттенка придавал суровому пейзажу сюрреалистическую красоту. Надя поежилась: ее пронзил нежданный пароксизм страха. Вдруг что-то пойдет не так, ее убьют, и она никогда не увидит эволюционирующий Марс? Могло случиться все, что угодно. Что, если ракета ударит с небес прямо сюда – и тогда все они могут попрощаться с жизнью? А может, какой-нибудь напуганный командир батареи в космопорте Берроуза действительно знает точные координаты укрытия? В таком случае он разберется с подпольщиками превентивными методами, и они будут мертвы через несколько минут.

Но они всегда выживали на Марсе. Каждый мог умереть в любую секунду, и неблагоприятные стечения обстоятельств были тому доказательством.

Надя отмахнулась от тревожной мысли и пошла вслед за Саксом.

Она хотела поехать в Берроуз, чтобы быть в центре событий и судить о них самостоятельно. Ходить везде и наблюдать за жителями города, видеть, что они делают и говорят. Позже в четверг она сказала Саксу:

– Давай поедем в Берроуз.

Но выяснилось, что это невозможно.

– Усиленная охрана на всех воротах, – заявила Майя, когда связались через наручную консоль. – Поезда проверяются очень тщательно. То же самое и с подземкой в космопорт. Город закрыт. По сути, мы – заложники.

– Но мы видим то, что происходит, на экранах, – встрял Сакс. – Разницы нет никакой.

Надя невесело согласилась. Очевидно, шиката га най. Но ситуация ей не нравилась. Наверное, она почти зашла в тупик, по крайней мере на местном уровне. И ее безумно беспокоила ситуация в Берроузе.

– Расскажи мне поподробнее, – попросила она Майю.

– Они сохраняют контроль над инфраструктурой, – ответила Майя, – системы жизнеобеспечения, ворота и так далее. Но их недостаточно, чтобы заставить людей сидеть по домам и не высовываться. В общем, они не знают, что делать дальше.

Надя кивнула: она сама чувствовала то же самое. Все больше спецслужб и полицейских прибывали в Берроуз. Они приезжали в город на поездах из других поселений под куполами, которые уже сдались. Новоприбывшие подразделения присоединялись к войскам в Берроузе. Они круглосуточно караулили системы жизнеобеспечения и офисы корпораций, беспрепятственно передвигаясь повсюду тяжеловооруженными группами. Они разместились в жилых районах горы Бранч, Двухэтажного холма и горы Черный Сиртис. Их командиры постоянно встречались в штаб-квартире Временного Правительства в Столовой горе, но пока не отдавали приказов.

Иными словами, все находилось в подвешенном состоянии. Офисы «Биотика» и «Праксиса» в горе Хант являлись информационными центрами, передавая новости с Земли и Марса, распространяя их по Берроузу через доски объявлений или через компьютерные сети. Эти «массмедиа», наряду с «Мангалавидом» и другими частными каналами, означали, что все были отлично информированы о последних событиях на Терре и на Марсе. На бульварах и в парках иногда собирались толпы людей, но гораздо чаще жители разбредались малыми группами, слонялись повсюду в некоем активном параличе, чем-то среднем между всеобщей забастовкой и кризисом с заложниками. И все ждали, что же случится дальше. Казалось, что настроение у людей хорошее, магазины и рестораны по-прежнему работали, а интервью, которые делали репортеры, буквально искрились дружелюбием.

Наблюдая за ними во время ужина, Надя чувствовала страстное желание быть в Берроузе. Как бы она хотела поговорить с людьми сама! В десять часов вечера, осознав, что не спала уже очень давно, она опять позвонила Майе, попросила ее надеть очки с камерой и прогуляться по городу. Майя выглядела столь же издерганной и нервной, как и Надя, но была счастлива повиноваться.

Майя быстро покинула свою конспиративную квартиру, предварительно нацепив на нос «умные» очки. Видеозапись с них сразу же транслировалась на экран, возле которого сидела напряженная Надя. Сакс и еще пара-тройка человек заглядывали Наде через плечо, и вскоре все они смотрели на прыгающую картинку и слушали беглые комментарии Тойтовны.

Майя шла по бульвару Большого Уступа к центральной площади. Очутившись среди лоточников Парк-Канала, она замедлила шаг и огляделась по сторонам, чтобы дать Наде панорамный обзор. Здесь оказалось много людей, они болтали друг с другом, наслаждаясь почти праздничной атмосферой. Две женщины остановились рядом с Майей: они вели оживленный разговор о Шеффилде. Группа эмигрантов подошла к Майе и спросила, что будет дальше, очевидно, уверенные, что она их не подведет.

– Разве такая старуха может дать вам дельный совет? – с отвращением буркнула Майя, и Надя невольно улыбнулась.

Затем стайка молодых людей узнала Майю и подбежала к ней, чтобы радостно ее поприветствовать. Надя наблюдала за встречей глазами Майи. Похоже, в Берроузе у Майи появились настоящие фанаты! Так вот, значит, как выглядел мир для нее! Неудивительно, что она была особенной. Люди глазели на нее, словно она была опасной богиней, пришедшей к ним из мифов…

Но это вызывало излишнее беспокойство. Надя боялась, что ее подругу могут арестовать службы безопасности, и она так и заявила в консоль. Но изображение задергалось из стороны в сторону, когда Майя покачала головой.

– Какие копы, Надя! – проворчала Майя. – Спецслужбы дежурят у ворот и на станциях, а я держусь от них подальше. Кроме того, копам незачем меня арестовывать! У них и так весь город под колпаком.

Чтобы проиллюстрировать свои слова, она направилась за армированным автомобилем, проехавшим по бульвару, не сбавив хода.

– У нас любой может нарваться на полицию, – мрачно подытожила Майя.

Она пересекла парк, развернулась и направилась к Столовой горе. Надя поняла, что в Берроузе было холодно: каналы покрылись ледяной коркой, поблескивающей в свете фонарей. Но службы безопасности зря надеялись, что из-за температуры энтузиазм толпы поугаснет. Как бы ни так! Парк был переполнен, и с каждой минутой люди все прибывали. Местные жители толпились у беседок, сидели в кафе или стояли возле оранжевых обогревательных колец. И куда только ни смотрела Майя, везде были толпы народа. Кто-то слушал музыкантов или тех, кто вещал через мегафоны. Другие смотрели новости на наручных консолях или экранах планшетов.

– Митинг в полночь! – кричал кто-то. – В полночь!

– Что еще за митинг? – изумилась Майя. – Наверное, Джеки постаралась.

Она резко оглянулась, и картинка смазалась. Сакс бросился к соседнему экрану и вызвал конспиративную квартиру в горе Хант. Ответил Арт, кроме него, в квартире никого не было. Джеки действительно созывала массовую демонстрацию в полночь, и новость распространялась городскими средствами массовой информации. Ниргал был с ней.

Надя передала информацию Майе, и та сердито выругалась.

– Черт бы ее побрал! Здесь слишком взрывоопасная обстановка, чтобы устраивать митинги!

Но они уже ничего не могли поделать. Тысячи горожан стекались по бульварам к Парк-Каналу и парку Принцесс. Майя принялась озираться по сторонам: Надя увидела, что у подножия Столовой горы собралась изрядная толпа. Мосты-трубы, перекинутые через парк, были также запружены людьми.

– Все начнется в парке Принцесс, – заявил Арт с экрана Сакса.

– Тебе надо поторопиться, – сказала Надя Майе. – Тебе стоит там выступить и удержать ситуацию под контролем.

Майя кивнула, и, пока она пробиралась сквозь толпу, Надя продолжала говорить с ней, засыпая ее ворохом советов. Кто знает, что могло произойти на митинге? Слова буквально выскакивали у Нади из горла, а когда она делала паузу и задумывалась, Арт добавлял что-то от себя. Наконец, Майя спросила:

– Постойте-ка! Это все правда?

– Не беспокойся, – ответила Надя.

– Как же! – прокричала Майя в консоль. – Вы в своем уме? Что я скажу сотням тысяч людей, всем в обоих мирах?

– Доверься нам, – произнесла Надя. – Просто дай нам шанс.

Майя побежала. Другие шли в том же направлении, что и она, направляясь вверх по Парк-Каналу, к возвышенности между холмом Эллис и Столовой горой. Камера «умных» очков давала дергающуюся картинку чьих-то возбужденных лиц, спин и затылков. Люди оборачивались на крики Майи с требованием посторониться и пропускали ее вперед. Раздались громкие крики, и толпа митингующих уплотнилась. Майе была вынуждена притормозить и стала протискиваться между группами людей. Большинство из них были молодыми высоченными марсианами, и Надя кинулась к экрану Сакса, чтобы смотреть картинку, передаваемую по новостному каналу. Изображение скакало взад-вперед, между камерой, установленной на платформе возле края старого бугра пучения в парке Принцесс, и камерой наверху, на одном из пешеходных мостов. Под обоими углами было видно, что толпа собралась огромная, возможно, восемьдесят тысяч человек – так предположил Сакс, уткнувшийся носом в экран, как будто считал их по головам. Арт сумел подключиться к Майе параллельно с Надей, и они продолжали говорить с ней, пока она пробивалась вперед.

Антар закончил короткую зажигательную речь на арабском, пока Майя преодолевала последний отрезок пути, и на платформу взошла Джеки. Она встала перед микрофоном и начала говорить. Ее голос усиливался колонками, установленными в бугре пучения, а затем разносился через вспомогательные динамики, развешанные по периметру парка. Он был и в мегафонах, и на планшетах, и на запястьях – везде, поскольку отражался легким эхом от Столовой горы и холма Эллис. Тем не менее одобрительные крики митингующих мешали Наде разобрать слова.

– Не позволим Марсу стать запасной площадкой… Правящий класс, напрямую ответственный за разрушение Земли… крысы, бегущие с тонущего корабля… Если мы позволим, устроят хаос и на нашем Марсе! Но этого не случится! Мы теперь – свободный Марс! Свободный Марс!

Джеки тыкала пальцем в небо, и толпа оглушительно скандировала, быстро войдя в единый ритм:

– Свободный Марс! Свободный Марс!

Внезапно на платформу поднялся Ниргал. Когда люди увидели его, многие из толпы начали приветствовать его громогласным: «Нир-гал!» Лозунг «Свободный Марс»» тоже не стихал, так что в итоге получилось: «Свободный Марс! Нир-гал! Свободный Марс! Нир-гал!» – будто огромный хоровой контрапункт.

Дойдя до микрофона, Ниргал помахал рукой, требуя тишины. Возгласы не прекратились, но теперь кричали лишь «Нир-гал! Нир-гал! Нир-гал!» – с явным энтузиазмом, вибрируя в звуке одного общего голоса, словно каждый в толпе был его приятелем и невероятно обрадовался его появлению. Надя вдруг подумала, что, проскитавшись большую часть своей жизни, Ниргал действительно мог быть их другом.

Крики постепенно стихли, и наконец шум толпы превратился в обычное громкое гудение, хотя усиленное техникой приветствие Ниргала перекрыло его. Пока он вещал, Майя продолжала упорно идти к бугру пучения. Митингующие внимательно слушали Ниргала и теперь ей стало несколько легче продираться сквозь толпу. Но затем она остановилась и стала смотреть на Ниргала, как зачарованная, – похоже, только в момент воплей и аплодисментов, которыми заканчивались его высказывания, она вспоминала, что ей нужно двигаться вперед. Стиль его речи был сдержан, спокоен, дружелюбен, неспешен. Его было проще расслышать.

– Марс стал настоящим домом для тех, кто родился на этой планете, – произнес Ниргал и сделал минутную паузу, чтобы переждать крики толпы.

«В основном там собрались местные, – отметила Надя про себя. – Наверняка Майя едва доходит им до плеча».

– Наши тела состоят из атомов, которые еще недавно были частью реголита, – продолжал Ниргал. – Мы – марсиане до мозга костей. Мы – живые частицы Марса. Мы – люди, которые постоянно обогащают Марс. Мы пестуем Марс. Здесь наш родной дом. И нам никогда нельзя возвращаться.

Его прервали новые крики в ответ на этот прекрасно знакомый слоган.

– Что касается тех, кто родился на Земле… Ведь тут собрались самые разные люди, верно? Когда кто-то прилетает на Марс, одни хотят остаться и тоже сделать его своим домом – и мы зовем их поселенцами. Другие просто работают на Марсе, чтобы позже вернуться, и их мы называем гостями или колонизаторами. Но сейчас местные и поселенцы – наши естественные союзники. В конце концов, местные – не что иное, как дети первых поселенцев. Марс – дом для каждого из нас! Что касается гостей, для них тоже есть место на Марсе. Когда мы говорим, что Марс свободен, мы не говорим, что он закрыт для землян. Отнюдь! Мы все – дети Земли, так или иначе. Это наша утроба, и мы рады помочь Земле, чем только сможем.

Шум стих, толпа, казалось, была удивлена заявлением Ниргала.

– Но очевидный факт, – продолжал Ниргал, – состоит в том, что все происходящее на Марсе должно твориться не по воле колонизаторов или кого-либо с Земли. – Радостные возгласы заглушили часть его речи. – Простое заявление нашего желания самоуправления… нашего естественного права… движущей силы истории человечества. Мы – не колония и не позволим относиться к себе подобным образом. Колоний больше не существует. Мы – свободный Марс!

Раздались вопли, перетекающие в слаженный напев: «Свободный Марс! Свободный Марс!».

Ниргал набрал воздуха в легкие.

– А что мы собираемся сделать теперь, как свободные марсиане? Мы будем приветствовать каждого землянина, который захочет присоединиться к нам, либо с целью пожить на Марсе некоторое время, а затем вернуться, либо остаться здесь навсегда. И мы намерены сделать все, чтобы помочь Земле в ее экологическом кризисе. У нас есть некоторый опыт борьбы с наводнениями. – Ниргал на минуту замолчал, пока громогласные крики не стали тише. – Итак, мы можем помочь. Но наша поддержка отныне и навсегда никогда не будет проходить через наднациональные корпорации, изыскивающие из нее прибыль. Она станет подарком. Она принесет населению Земли больше пользы, чем они смогли бы извлечь из нас как из колонии. Это нужно понимать буквально, как объем ресурсов и работ, которые будут переданы с Марса на Землю. И мы верим, что все в обоих мирах будут приветствовать появление свободного Марса!

Он отступил на шаг, а толпа опять принялась скандировать. Ниргал стоял на платформе, улыбаясь и махая рукой. Он выглядел довольным, но немного потерянным, как будто не знал, что делать дальше.

В продолжение его речи Майя пробивалась дюйм за дюймом вперед, и теперь в ее камере Надя видела край платформы. Майя добралась до первого ряда. Ее руки замелькали перед камерой, и Ниргал наконец заметил ее.

Он рассмеялся, пошел прямо к ней и помог взобраться на платформу. Он провел ее к микрофонам, и Надя поймала последнюю картинку удивленной и расстроенной Джеки Бун, перед тем как Майя сняла свои очки. Изображение на экране Нади дико крутанулось и застыло, показывая доски платформы. Надя выругалась и опять поспешила к экрану Сакса. Сердце ее подкатывало к горлу.

Сакс смотрел новостной канал, который транслировал картинку с перехода, изогнувшегося от холма Эллис к Столовой горе. С этого ракурса они видели людское море: люди окружили бугор пучения, заполнили центральную площадь Берроуза и сгрудились в Парк-Канале. Здесь, несомненно, собрались практически все горожане. На импровизированной сцене Джеки кричала что-то в ухо Ниргалу. Не ответив ей, он подошел к микрофонам на середине ее увещеваний.

– Майя Тойтовна! – провозгласил он.

Крики стали еще более оглушительными.

Майя прошла вперед рубленым шагом и скомандовала в микрофон:

– Тихо! Спасибо! Спасибо… Успокойтесь. У нас есть несколько важных объявлений.

Назад: Часть девятая Экспромт

Дальше: Примечания

Часть десятая Фазовый переход

Часть десятая
Фазовый переход