30

Мэгги вернулась из офиса издательства раньше, чем планировала. Уроки у Натана заканчивались только через полчаса, и она решила ненадолго заглянуть к Джорджи. Ей повезло – та была дома. Отворив дверь и увидев Мэгги, она широко улыбнулась.

– Привет!

– Привет. Я не знала, дома ли ты, но все равно решила зайти.

– Должно быть, ты просто почувствовала!.. Я часто работаю в выходные, а в понедельник и вторник беру выходной. Проходи, у меня как раз чайник вскипел. Будешь кофе?

– С удовольствием. – Мэгги шагнула в крошечную прихожую, которая казалась еще меньше из-за множества развешанных по стенам акварельных пейзажей, а оттуда прошла вслед за Джорджи в кухню. – Надеюсь, я не помешала? – спросила она, увидев наваленные на кухонном столе ведомости и книги.

– О нет, нисколько. Я просто принесла из магазина кое-какие текущие документы, чтобы просмотреть на досуге. – Джорджи улыбнулась. – Вот, никак не научусь оставлять работу в офисе… – Она потянулась за банкой растворимого кофе, и Мэгги невольно поморщилась, но врожденная вежливость не позволила ей сказать, что она передумала и предпочла бы чай.

– Кроме того, таким образом я пытаюсь отвлечься… – добавила Джорджи, и Мэгги поняла, что речь идет как раз о тех событиях, о которых она была бы не прочь узнать побольше.

– Отвлечься? – переспросила она.

– Угу. На прошлой неделе мы с Алексом окончательно расстались.

– Ой, как жалко! – совершенно искренне проговорила Мэгги и даже всплеснула руками. Сейчас, когда ее собственные семейные дела шли не блестяще, она с особенной остротой чувствовала, что́ должна переживать Джорджи. – Надеюсь, ты в порядке?

– Наверное. – Джорджи убрала с лица свои непокорные кудряшки и нахмурилась. – В конце концов, мы были вместе совсем недолго, так что я не особенно переживаю. Правда, в моем возрасте довольно часто хочется, чтобы из случайного романа что-нибудь да вышло, но Алекса я ни в чем не обвиняю. Он вел себя как джентльмен.

Мэгги кивнула. Она знала, что Алекс умеет вести себя безупречно – если захочет. Мэгги, однако, обратила внимание, что Джорджи выглядит не так, как обычно: ее лицо вытянулось и казалось бледным, как у человека, только что оправившегося от болезни, да и обычной живости в ней поубавилось.

– Всего несколько месяцев назад Алекс разошелся с женой, – сказала она, пытаясь хоть немного утешить Джорджи. – Наверное, ему не стоило заводить новые отношения так скоро…

– Наверное… – Джорджи кивнула и неожиданно добавила: – На самом деле мне хотелось бы встретить хорошего, доброго человека, который бы меня уважал и ценил. Такого, как твой Джеми, к примеру… Нет, разумеется, не в точности такого, но… Вы с ним кажетесь счастливой парой, потому что прекрасно дополняете друг друга. Вот и мне нужен человек, который подходил бы мне, а я – ему, как подходите друг другу вы с Джеми. Мне даже любопытно, как это у вас получается?

Мэгги ответила не сразу. Первым ее побуждением было отшутиться, но потом она подумала, что откровенность может не только утешить Джорджи, но и помочь ей самой.

– Знаешь, – начала она, – семейная жизнь – это далеко не сахар. Точнее, не всегда сахар. Да и Джеми, если говорить начистоту, не так уж хорош, как может показаться на первый взгляд.

– Ты это серьезно?

– Абсолютно. Как раз сейчас мы переживаем довольно непростой период. Надеюсь, рано или поздно мы преодолеем наши разногласия, но пока… – Она вздохнула. – Парадоксально, но факт: иногда я даже завидую таким женщинам, как ты. Ты совершенно свободна, ты отвечаешь только перед собой и можешь делать все, что заблагорассудится. Что касается нас с Джеми… Увы, наши отношения далеки от идеала. В любом случае, сейчас наш брак – отнюдь не союз двух людей, которые уважают и берегут друг друга.

– Прости, я не знала… – Джорджи, казалось, даже растерялась. Впрочем, она быстро взяла себя в руки и улыбнулась. – Как странно! – проговорила она. – Нам часто кажется, что у всех, с кем мы сталкиваемся, жизнь намного лучше, чем у нас – все правильно, упорядоченно, разложено по полочкам. Но стоит узнать их чуть ближе, как сразу выясняется, что большинство из них страдают, мучаются и переживают ничуть не меньше, чем мы сами.

– В точку!.. – Мэгги вспомнила, как сама пришла к похожему заключению после разговора с сестрой. Ей-то казалось, что у Фрэн просто идеальный брак, но на поверку оказалось, что все далеко не так безоблачно, как она воображала.

– Да, – кивнула она с печальной улыбкой. – В последнее время я действительно пережила немало горьких моментов.

– Да не может быть!.. Я не верю!

– Как ты сама только что сказала, большинство окружающих только выглядят счастливыми и неунывающими.

Джорджи кивнула с понимающим видом.

– Будем надеяться, что это действительно временные трудности, что гроза пройдет и снова засияет солнышко. Мне бы, во всяком случае, этого очень хотелось. – Она посмотрела на Мэгги с каким-то странным выражением. – Зато я знаю одного человека, который тебя по-настоящему боготворит.

– Кто же это такой?

– Алекс.

– Алекс?

– Да. – Джорджи слегка откинулась назад, прислонившись к разделочному столу. Ее лицо выглядело теперь значительно более спокойным, чем несколько минут назад. – Я совершенно уверена, что он до сих пор немного в тебя влюблен.

– Не может быть! – Мэгги рассмеялась. – Это Алекс-то?!.

– Я, конечно, могу ошибаться, но каждый раз, когда он говорил о тебе, у него лицо буквально светилось. И то, как он говорил… В общем, я думаю, что Алекс к тебе как минимум неравнодушен.

– Даже не знаю, что тут можно сказать… – Слова Джорджи застигли Мэгги врасплох, но вместе с тем она почувствовала себя капельку лучше. Алекс… После стольких лет!.. Ну надо же!..

– Я почти уверена, что не ошиблась. – Джорджи глотнула кофе. – Он все еще влюблен в тебя, хотя с тех пор, как вы расстались, прошло уже очень много времени. Должна сказать, что такое редко когда встретишь… Я, во всяком случае, сомневаюсь, что кто-то из моих бывших хотя бы помнит, как меня зовут, не говоря уже о том, чтобы питать ко мне какие-то чувства.

Нет, что ни говори, а это очень лестно, подумала Мэгги. Но, как ни приятно мне было узнать, что мой бывший бойфренд по-прежнему меня обожает, Джеми остается единственным, чье уважение и любовь нужны мне больше всего на свете.

Завидев мать, Натан со всех ног бросился к ней навстречу. Пока он, сверкая на солнце золотистыми волосами, стремительно пересекал игровую площадку, Мэгги заметила на локтях и на обоих коленях мальчугана свежие нашлепки пластыря, хотя только утром пластырь был у него только на левой ноге.

– А это у тебя откуда? – спросила она, осматривая его раны.

– Я играл в футбол! И забил гол! – с гордостью пояснил Натан.

Похоже, с нежностью подумала Мэгги, несмотря на многочисленные синяки и ссадины, его любовь к футболу не слабеет.

– Вот, – добавил мальчуган, протягивая ей свернутый в трубку лист бумаги, который он держал под мышкой. – Это тебе, мам.

– Спасибо. Я обязательно посмотрю, только чуть позже, ладно? – Она поудобнее перехватила рисунок, взяла сына за руку, и они зашагали по направлению к дому. Натан на ходу весело болтал, рассказывая обо всем, что случилось сегодня в школе, а Мэгги внимательно слушала, время от времени вставляя одобрительные замечания.

У реки они задержались, чтобы покормить уток. Для блюд по своим рецептам Мэгги часто готовила сухарную обсыпку, а оставшийся хлеб складывала в специальный пакет. Хлебных обрезков накопилось уже довольно много, и сегодня она захватила их с собой.

– Дай я! – попросил Натан, и она протянула ему пакет с сухарями. Пока Натан, стоя у самого берега, старался закинуть сухарь как можно дальше в воду (так он проверял, кто быстрее: дикие утки или домашние, белые), Мэгги села на скамью под плакучей ивой и с интересом развернула рисунок.

«Мамочка», – было написано внизу печатными буквами. Имелась также подпись художника – Натан Слейтер (правда, некоторые буквы смотрели не в ту сторону). Мэгги всмотрелась внимательнее и вдруг почувствовала, как у нее перехватило дыхание. Она видела уже немало своих портретов, нарисованных сыном, – светлые волосы яркого лимонно-желтого оттенка, треугольное платье, круглые как солнце ладошки с торчащими из них тонкими пальцами-лучами, длинные ноги и огромные ступни, но этот рисунок был другим. Обычно Натан изображал рот Мэгги в виде полумесяца, обращенного рогами вверх, что придавало ее лицу глуповато-счастливое выражение, но на этом рисунке полумесяц смотрел вниз.

Натану не потребовалось много времени, чтобы убедиться: когда речь идет о еде, все породы уток проявляют чудеса ловкости и быстроты. Вскоре он уже вернулся к Мэгги.

– Ну как, мам, нравится?

– Нравится. Только почему я здесь такая грустная? – спросила она.

– Потому что ты и есть грустная.

– Вот те раз! – сказала Мэгги, снова сворачивая рисунок в трубочку. – Ты и правда так думаешь?

– Ну-у… – Опустив взгляд, Натан ковырял дорожку носком ботинка. Ему явно не хотелось говорить на эту тему.

– Ладно, я постараюсь что-то придумать, чтобы решить эту проблему. – Изображая веселье, Мэгги хлопнула себя ладонями по коленям и встала. – О, есть! Я знаю, что нужно сделать, чтобы мамочка снова стала счастливой. Давай-ка зайдем с тобой в «Нелл» и купим самый большой пакет тянучек, хорошо?

– Ура-а! Давай!

Кафе-кондитерская «Нелл» находилась на Средней улице. Не успели они войти, как Натан сразу бросился к сосновому прилавку, где в небольших самодельных корзиночках были выставлены образцы тянучек. Мэгги, встав у него за спиной, разглядывала ярлыки: конфеты отличались друг от друга по вкусу и запаху, но, насколько она знала, были одинаково вкусными.

– Как ты думаешь, в каких конфетах содержится волшебный порошок, который сразу развеселит маму?

– Вот в этих, в этих! – воскликнул мальчуган, указывая на тянучки с ванилью и лесным орехом.

– Ты угадал! – подтвердила Мэгги. – Эти конфеты действительно сделают грустную мамочку веселой.

Она протянула продавщице деньги, положила пакет с тянучками в сумку, и они пошли домой – пить чай с волшебными конфетами.

Ну все, с меня довольно, решила Мэгги, когда, уложив Натана спать, налила себе бокал джина с тоником и устроилась в гостиной, чтобы дождаться возвращения мужа. Она была уверена, что рисунок сына, на котором он изобразил грустную маму, – это достаточно тревожный симптом. Несомненно, Натан чувствовал, что до́ма что-то не в порядке, но не понимал что, и это начинало действовать на его детскую психику. И на мою психику тоже, подумала Мэгги мрачно. То, что я начала обсуждать свои семейные проблемы с соседями, – это, извините, уже не симптом, а диагноз. Нужно срочно что-то предпринять, но сначала нужно поговорить с Джеми.

Мэгги отпила глоток из бокала и попыталась решить, что именно она скажет мужу. И тут ее осенило.

Я знаю, что меня подбодрит и даст силы для серьезного разговора с Джеми, подумала Мэгги. Надо позвонить Алексу и поболтать с ним о том о сем. Заодно и выясню, почему он расстался с Джорджи.

– Привет, это я, – сказала она, когда Алекс снял трубку.

– Привет, Мег. А я как раз собирался тебе позвонить. Как делишки?

– Сносно. – Говорить о себе ей не хотелось. – А вот как твои дела?

– Еще не родила… – Алекс рассмеялся. – Нет, у меня действительно все нормально. А что, у тебя другие сведения?

– Сегодня утром я заходила к Джорджи… – намекнула Мэгги.

– Ох… – Голос Алекса сделался озабоченным. – Ну и как она? В порядке?

– Пожалуй, да. – Сначала Мэгги хотела проявить лояльность по отношению к новой подруге, но потом подумала – какого черта? В конце концов, Алекса она знает гораздо дольше, чем Джорджи.

– Или скоро будет в порядке, – добавила она. – Наверное…

– Честно говоря, я чувствую себя довольно неловко от того, что все так получилось, – признался он.

– Неловко? – уточнила она.

– А что ты хочешь? Когда расстаешься с кем-то, это всегда нелегко.

На мгновение Мэгги вспомнилось ее собственное расставание с Алексом. Она тогда только начала писать для журналов; новая работа увлекла ее, и ей совершенно не хотелось через считаные месяцы после окончания университета обзаводиться домом и семьей, хотя Алекс фактически сделал ей предложение. В конце концов они расстались, однако Мэгги так и не удалось убедить себя, что она приняла правильное решение. В частности, потому, что она чувствовала: дав Алексу отставку, она поступила довольно бессердечно.

– Нелегко, – согласилась она.

– Боюсь, что с Джорджи я связался только из-за Стеллы, из-за нашего с ней развода. Обычная реакция мужского организма…

– Ты считаешь?

– Уверен. – С Мэгги Алекс всегда старался говорить прямо, без недомолвок и умолчаний. – Нам с Джорджи было неплохо вместе; она – очаровательная женщина, но мне она совершенно не подходит. Только ты ей не говори, ладно?.. Я, конечно, старался расстаться с ней цивилизованно, на основе, так сказать, обоюдного согласия, но ты сама знаешь – подобные вещи редко получаются.

– Конечно, я ей ничего не скажу. – Мэгги и в голову не могло прийти совершить столь бестактный поступок. – А ты… – Она собиралась сказать, что он все-таки обошелся с Джорджи не слишком порядочно, но в этот момент хлопнула входная дверь, и Мэгги услышала знакомый шорох – это Джеми вешал пиджак на перила лестницы.

– О господи! Это Джеми!.. – быстро сказала она. – Извини, мне пора.

– Но ведь мы даже не поговорили толком!

– Я тебе перезвоню, – пообещала Мэгги и дала отбой. – Я здесь! – крикнула она в прихожую, и через пару секунд Джеми появился в дверях гостиной.

Начать разговор Мэгги решила с чего-то нейтрального – такого, что не затрагивало бы их обоих.

– Я сегодня виделась с Кло Эплтон, – сказала она, но даже это, похоже, привело Джеми в замешательство.

– Гм-м… – Он немного помолчал. – И как все прошло? – Подойдя к винному погребку, Джеми достал оттуда хрустальный графинчик, подаренный им на свадьбу кем-то из дальних родственников, и налил себе виски.

– Откровенно говоря, от этой встречи у меня осталось довольно странное впечатление…

– Странное? – переспросил он озабоченно.

– Да. Я бы даже сказала – это она вела себя странно. Необычно.

– И в чем это выражалось? – Джеми отвернулся, чтобы поставить графин на место, и Мэгги невольно подумала, что в последнее время он, похоже, избегает смотреть ей в глаза.

– Ты ведь с ней встречался? Разговаривал с ней?

– Д-да. – Джеми сделал большой глоток виски.

– Но тебе она не показалась странной?..

– В общем-то нет. Я, во всяком случае, не заметил ничего особенного. – Еще один глоток, и бокал наполовину опустел.

– А тебе не показалось, что у нее слишком быстро меняется настроение?

– Нет… Я ничего такого не заметил. – Он сел, но не на диван рядом с Мэгги, а на одно из кресел. Теперь они сидели под прямым углом друг к другу; оба положили ноги на журнальный столик и приняли расслабленные позы, тем не менее оба были напряжены до предела, словно каждую минуту ожидали смертельного удара в сердце.

– Значит, все дело было во мне… – Мэгги вздохнула.

– Так что же все-таки она тебе сказала?

– Да, в общем-то, ничего. Ничего конкретного. – Мэгги нахмурилась, не зная, как объяснить, что́ она чувствовала. – Поначалу, правда, Кло держалась достаточно открыто, я бы даже сказала дружелюбно, но когда я показала ей свое портфолио, она… В ней словно что-то выключилось. Буквально за несколько минут она стала холодной, даже враждебной, а почему – этого я так и не поняла.

– Может быть, она увидела, что твои работы не подходят для ее журнала?

– Может быть, но…

Джеми снова глотнул виски, и Мэгги подумала, что он слишком спешит. Он явно нервничал, но почему?..

– Я же говорил тебе, что вы слишком разные люди и на многое смотрите по-разному.

– Это я знаю, но… – Мэгги покачала головой. В свое время она несколько лет работала в журналах светским обозревателем. Тогда ей приходилось сталкиваться с самыми разными людьми, и она научилась распознавать истинные эмоции собеседников. Сейчас Мэгги не сомневалась, что ее статьи Кло понравились, но почему тогда она ей отказала?

– Ты можешь, конечно, сказать, что я выдумываю, но я абсолютно уверена – дело в чем-то другом.

– В чем же?

Кажется, я не ошиблась: он нервничает, и довольно сильно, поняла Мэгги. Быть может, на самом деле ему небезразлично, что́ происходит в моей жизни, то есть не до такой степени, как я думала?

– Вообще-то Джин сказала мне одну вещь… – Мэгги замолчала, она никак не могла подобрать слова, а Джеми так и подался вперед.

– Что сказала тебе Джин? – Его голос звучал крайне напряженно, и Мэгги подумала, что в последнее время с ним и впрямь творится что-то странное. Казалось, Джеми из-за чего-то очень сильно волнуется. Вот и сейчас он начал злиться, словно испугавшись, что близкая дружба Мэгги и Джин может ему чем-то угрожать.

– Насколько я припоминаю, она сказала что-то насчет того, что Кло Эплтон предпочитает все делать по-своему… и не любит делиться идеями. Вот я и подумала, может быть, она…

– Она – что?..

– Ну, может, Кло немножко собственница?

– Собственница?! В каком смысле?

– Ну, может быть, Кло не хочется никого подпускать к своему журналу, чтобы в случае успеха вся слава досталась ей.

– Что за глупости, Мэгги?! Какая может быть слава у журнального редактора?

– Ну, скажем, ей хочется приобрести авторитет в профессиональных кругах… Может, Кло надеется, что та же Ванесса Давенпорт скажет, мол, какая она молодец: сама предложила идею, сама воплотила ее в жизнь.

– Ванесса ничего такого не скажет. Это я тебе говорю.

Мэгги пожала плечами.

– Никаких других объяснений я подыскать не могу. И все равно я уверена – Кло Эплтон вела себя странно. – Она пристально посмотрела на мужа. – Как это объяснить, а?..

– Я… гм-м…

– В конце концов, мои статьи не так уж плохи, не так ли?

– Разумеется! У тебя прекрасные статьи. Я бы даже сказал – замечательные! Профессионалу это должно быть ясно с первого взгляда.

Ну вот, теперь он будет петь мне дифирамбы, подумала Мэгги. А недавно готов был броситься на меня. Что еще здесь можно сказать, она не знала, поэтому снова пожала плечами.

– Вообще-то я собиралась поговорить с тобой вовсе не о Кло…

– Вот как?

– То, что наша с ней встреча прошла не слишком удачно, на самом деле ерунда. Думаю, рано или поздно я сумею найти издателя, для которого я могла бы писать яркие, полемические статьи. Это только вопрос времени. – Мэгги сделала большой глоток джина, надеясь таким образом поддержать в себе мужество. – А поговорить я хотела о нас…

Чтобы подчеркнуть серьезность своих намерений, она взглянула на мужа в упор, но он, как и Натан несколькими часами ранее, опустил глаза, не желая встречаться с ней взглядом. Или, наоборот, это Натан вел себя как его отец. В конце концов, это неважно, решила Мэгги, а важно то, что именно сын заставил ее взглянуть правде в глаза и признать, что у них в семье не все ладно.

– Мы не можем откладывать этот разговор до бесконечности, – добавила она, понизив голос, поскольку детская спальня была прямо над гостиной.

– Наверное, нет, – мрачно согласился Джеми.

– И не говори мне, будто ничего не заметил!

– Я заметил.

– Ну и?.. – Мэгги почувствовала, что ее снова трясет.

Ответ Джеми застал ее врасплох.

– Честно говоря, я и сам собирался с тобой поговорить.

Наверное, это хорошо, мелькнуло у нее в голове. Если Джеми готов признать, что в последнее время их отношения серьезно испортились, и даже хотел обсудить с ней возникшие проблемы, значит, он должен согласиться и с ее предложением обратиться за консультацией в «Рилейт».

– И о чем ты хотел поговорить?

– Честно говоря, я даже не знаю, что тебе сказать…

– Ну и ну!

– Да. Именно поэтому я молчал.

– Понятно. – На самом деле Мэгги ничего не понимала. Что касалось Джеми, то он, казалось, внезапно утратил мужество, поэтому оба довольно долго молчали.

Наконец Джеми не выдержал.

– Ну а что ты собиралась мне сказать?

Пожалуй, решила Мэгги, лучше всего начать с рисунков Натана.

– Подожди секундочку, я хочу кое-что тебе показать. – Поднявшись, она вышла на кухню и, взяв с холодильника несколько рисунков, вернулась в гостиную. Там она протянула рисунки Джеми, а сама села на прежнее место.

Джеми молча разглядывал ее портреты.

– Ничего не замечаешь? – не выдержала Мэгги.

– На этих рисунках только ты. Меня он почему-то не рисует…

Как эгоистично с его стороны – озаботиться в первую очередь своим отцовским авторитетом, с возмущением подумала Мэгги. Впрочем, то, что Натан рисует только ее, хотя именно Джеми играл с ним в его любимый футбол, тоже было довольно показательно. Синдром «отсутствующего отца» – так, кажется это называется в психологии?..

– Может, что-то еще?

Джеми снова пересмотрел портреты.

– Вот на этом рисунке у тебя очень грустный вид. Ты это имела в виду?

– Да.

Последовала еще одна долгая пауза, наконец он сказал:

– И это… действительно так? Ты чем-то расстроена?

И снова воцарилось молчание. Мэгги так долго сдерживала свои обиды, что теперь не знала, с чего начать. И как начать. Сердце ее гулко стучало в груди, щеки пошли красными пятнами, а бокал с остатками джина, который она держала в руке, сделался холодным и влажным. Наконец Мэгги подумала о Натане, и в ней взыграл материнский инстинкт, заставив ее перейти от относительного спокойствия к почти несдерживаемой ярости.

– Можно сказать и так, – процедила она. – Я расстроена, и я действительно устала, черт тебя дери! Мне до́ смерти надоело, что ты поздно возвращаешься с работы, что ты совсем не помогаешь мне по дому, что даже при посторонних ты ведешь себя так, будто мое мнение ничего не значит! Ты не звонил мне из Нью-Йорка, хотя и знал, что я беспокоюсь. В последнее время ты вообще со мной почти не разговариваешь, словно я – пустое место. Наконец, я чертовски устала от того, что ради дополнительного заработка ты вынуждаешь меня кропать идиотские статейки, которые я ненавижу! Но самое главное, я устала от того упорства, с каким ты отказываешься хотя бы поговорить о втором ребенке!!!

Мэгги словно прорвало. Она изливала на него свои досаду и гнев, но Джеми слушал ее молча. При этом он продолжал смотреть в пол, отчего Мэгги только распалялась еще сильнее.

– Ты просто ничтожество! – почти выкрикнула она.

Это его проняло. По крайней мере, Джеми поднял на нее взгляд.

– Да?..

– Точнее, в последнее время ты ведешь себя как настоящее ничтожество, – поправилась она, решив быть справедливой, но он все равно вспыхнул – то ли от гнева, то ли от стыда.

– Ты не понимаешь… Я просто… – растерянно пролепетал Джеми. – Я не совсем хорошо представляю, что… В общем, мне нужно разобраться…

– Ты меня удивляешь, – проговорила она с убийственным сарказмом. – В чем именно тебе нужно разобраться?

Джеми покраснел еще сильнее.

– Дело не в тебе, Мег, – сказал он почти умоляюще. – Дело во мне.

– Огромное спасибо за подобное откровение! Если бы ты знал, как мне полегчало! – едко парировала она. С одной стороны, Мэгги было приятно узнать, что он ее ни в чем не обвиняет, но с другой… Слова Джеми ничего не означали, он просто констатировал факт, но ничего не объяснил, а сама Мэгги никак не могла понять, что с ним творится. «Дело во мне» – так он сказал, но что с ним такое? Правда, в мозгу Мэгги время от времени мелькала мысль о возможной неверности, но она слишком боялась, что это может оказаться правдой, поэтому старалась не задерживаться на ней надолго. Вот и сейчас Мэгги ограничилась тем, что спросила:

– Ну и что с тобой не так? У тебя кризис среднего возраста или что-то еще в этом роде?

– Не исключено. – Джеми слегка пожал плечами. – В последнее время я чувствую себя так, словно оказался в узком и тесном пространстве, из которого никак не могу найти выход. А главное – я даже не знаю, как его искать.

– Как оригинально! И что же это за темное и тесное пространство? Уж не наша ли семья?! – Мэгги не сумела удержаться от иронии, уж больно по-детски звучали его объяснения. Можно было подумать, что перед ней подросток в разгар переходного возраста, а не взрослый, зрелый мужчина. Кроме того, ей очень не нравилось, что Джеми пытается заставить ее чувствовать себя так, будто это она загнала его в угол и лишила свободы, поэтому Мэгги добавила, хотя и знала, что он взбесится:

– Значит, Джин была права!..

– К дьяволу Джин!.. В гробу я ее видел!

– Как ты смеешь так говорить о моей лучшей подруге?!

– А как ты смеешь обсуждать меня с кем попало?

– Что же мне делать, если ты не хочешь со мной разговаривать?

– Наши дела никого не касаются. И ты не должна их ни с кем обсуждать.

– Ни с кем? Отлично, Джеми, просто отлично! Ты только не понимаешь одного: я могу долго молчать, но я не робот и не бездушная деревяшка! Мы уже почти три месяца не были близки. Да, один-два раза ты до меня снизошел, но даже тогда я чувствовала: твое сердце, твоя душа где-то витают! Не знаю, может быть, ты просто боялся, что я снова забеременею, а может… Как бы там ни было, в последнее время мы почти не разговариваем. Ты поздно приходишь, не помогаешь мне по дому, постоянно напоминаешь про деньги, уезжаешь в другую страну и даже не звонишь… что, по-твоему, я должна делать? Молчать? Господи, мне было так плохо, что я даже обратилась к врачу… К врачу, ты представляешь?! И между прочим, разговаривать с ним мне оказалось намного легче, чем с тобой!

– Ты ходила к врачу? К нашему местному или…?

– Да, к доктору Хопкину.

– И разговаривала с ним о нас?

– Да. А что мне еще оставалось?!

– Господи Иисусе! Теперь весь Шир будет в курсе наших семейных проблем!

На мгновение Мэгги стало стыдно, что она поделилась своими семейными проблемами не только с доктором Хопкином, но и с Джорджи, но уже в следующую секунду ее негодование разгорелось с новой силой. Черт меня побери, стала бы я разговаривать бог знает с кем, если бы могла обсудить то же самое с ним, подумала она. К тому же Джорджи я рассказала совсем немного…

– Если ты не в курсе, врачам запрещено разглашать конфиденциальную информацию о пациентах, – сказала она резко. – Это называется «врачебная тайна», так что… В общем, можешь не бояться, что доктор Хопкин пойдет по деревне и станет рассказывать каждому встречному-поперечному, что ты не спишь со своей женой!

Тут до Мэгги наконец дошло, что затеянный ею разговор развивается совершенно не так, как она планировала. С самого начала она собиралась убедить мужа пойти вместе с ней на консультацию, но вместо этого начала обвинять его в черствости, бессердечии и невнимательности, тем самым углубляя разделившую их пропасть. Сейчас они уже почти орали друг на друга, а ведь спальню Натана, припомнила она, отделяет от них всего лишь потолочное перекрытие, причем не самое толстое.

– В общем, я надеюсь – ты понял, почему я это сделала, – добавила она, понизив голос чуть не до шепота, но лицо Джеми отразило столь очевидные замешательство и растерянность, что ей пришлось пояснить:

– Мне нужно было выговориться. Поделиться хоть с кем-нибудь.

– То есть буквально со всеми. Сначала ты обсуждала наши проблемы с Джин, потом пошла к врачу… С кем еще ты трепалась о нас?

– Да не все ли равно? – продолжала Мэгги чуть более спокойным тоном. – Пойми, пожалуйста, я хотела бы обсудить наши проблемы с тобой, но… Увы, теперь мне совершенно ясно, что самим нам не справиться. – Она набрала в легкие побольше воздуха. – У меня к тебе предложение, Джеми. Давай вместе пойдем на консультацию…

– На консультацию?

У него был такой голос, что у Мэгги упало сердце. Да, уговорить его будет нелегко, поняла она, но сдаваться Мэгги не собиралась. Слишком многое было поставлено на карту.

– Да, на консультацию. По вопросам брака и семьи.

– Мне не нужна твоя дурацкая консультация.

– Тебе, может быть, и нет. Но нам она нужна!

– Нет, не нужна. И точка!

Мэгги покачала головой. Она распознала знакомые симптомы: в таком состоянии переубедить Джеми было невозможно. Ни силой, ни уговорами она не могла бы заставить его уступить… Мэгги это знала и все равно сделала попытку:

– Но ведь в этом нет ничего зазорного, Джеми. Другие пары постоянно обращаются в государственные консультационные службы и получают практическую помощь.

– «Другие пары» могут делать все, что угодно, но нам консультация не нужна.

– Но почему ты так решил? Или ты считаешь, что у нас в семье все просто замечательно?

– Не говори глупости, Мэгги! Я не собираюсь обсуждать свой брак с посторонними людьми. Надеюсь, это ясно?

Мэгги глубоко вздохнула.

– Но ты хотя бы подумаешь о такой возможности?

– Нет.

Иногда ей хотелось просто убить его. Взять ружье или пистолет, приставить дуло к голове и вогнать пулю прямо в его упрямые бараньи мозги.

– Я сам разберусь со своими проблемами, – добавил он не без самодовольства. – Разберусь по-своему.

Мэгги ни секунды не сомневалась, что это «по-своему» означает только одно: проблемы Джеми будет решать так, как ему удобнее. Именно поэтому эти его слова стали последней каплей.

– Что ж, отлично. А я буду поступать по-своему.

– Ты не сможешь! Ты…

– Не смогу? – перебила она. – А вот посмотришь!..