Планета Каргат

Провинция Тора-Бора

«Сбрасывали ракеты» с истекшим сроком действительной готовности мы с постоянной периодичностью, и в основном на маршрутах наркокартелей. В принципе, с парнями из легкодрагунского иногда даже было немного весело.

В смешанных патрулях от моего взвода участвовали все, кроме Юза — он в реальности появлялся редко, так и зависая в ангаре техников, пропадая в вирткапсулах и разбираясь со знаниями, полученными от техник-сержанта Гвинкайна. Захаживал в ангар техников иногда и я, только по другой причине — посмотреть на боевые машины. Здесь находились состоящие на вооружении эскадрона машины седьмого поколения — техника, которую на планете нельзя было использовать согласно резолюции Галактического Совета. Эти машины кардинально отличались от тех шатов, на которых мы летали в патрулирование — в них чувствовалась смертоносная сила; легкодрагунский полк прибыл в Каргаррат два года назад по ротации, а до этого находился в Алом секторе Фронтира, будучи частью экспедиционного корпуса Империи, который в составе армии КСМ противостоял экспансии терапторов.

Стоящие на консервации машины были заметно потрепаны в схватках — принцип сражений армий, состоящих из гуманоидов, и ведение боевых действий с терапторами кардинально отличались. Если в первом случае каждый солдат выступал самостоятельной боевой единицей, а любая техника была замечательной мишенью и уничтожалась на раз, то с артроподами — членистоногими, такое не проходило. Большинство особей-солдат терапторов были предназначены для ближнего боя, поэтому для сражений с ними в большинстве использовались бронекавалерийские части, а тактика основывалась на действиях в системах укрепрайонов и использовании бронированных машин. Космодесант в сражениях с терапторами практически не использовался, с этим видом чужих воевала все больше мобильная пехота.

Все же кавалеристы не так уж и зря пытались задирать нос перед космодесантом — мол, мы почти такие же крутые, — решил я, бродя среди застывших в ангаре машин и буквально кожей ощущая ауру ярости минувших сражений. На обшивке техники виднелись отметины от громадных когтей, зубов, проплавленные кислотой участки. Практически на каждой штурмовой машине были прикреплены трофеи — на Харрисовском командирском штурмовике, к примеру, рядом с блоком РЭБа за турелью с носовой многоствольной автоматической пушкой висел череп гончей — опасной и большой твари, размером раза в четыре больше человека. А в гарнизонном кабаке по стенам были развешаны трофеи с других, менее опасных солдат терапторов — к примеру, над тем столом, где в основном обедали мы, был закреплен вытянутый череп с огромными фасетчатыми глазами, похожий на муравьиную голову, только без жвал. Череп принадлежал одному из рядовых солдат малой стаи, но даже без всего остального внушал уважение. Не хотелось бы встретиться с таким один на один.

В общем, все было хорошо, но, как известно, все хорошее когда-нибудь заканчивается. Мое относительно беззаботное существование командира приданного к легкодрагунскому эскадрону подразделения прервалось на седьмой день пребывания в гарнизоне. Случилось это на ночном патрулировании, когда мы проходили неподалеку от поселения местных, расположившегося у подножия огромной плотины. о

В этот раз мы были вдвоем с Фоксом, формально являясь усилением для отделения мобильных пехотинцев, расположившихся вместе с нами в десантном отсеке шата.

У меня в терминале пискнул зуммер вызова и, оторвавшись от созерцания панорамного экрана проплывающей снизу местности, я поднялся, пройдя в кабину. После кивка Гельвии — командира первого звена, в машине которой мы сейчас находились, я занял пустующее кресло наводчика.

— Посмотрите, энсин, — кивнула она на один из экранов, транслирующих картинку. Лейтенант, привлекательная девушка, выглядела сейчас не лучшим образом — ее миловидное лицо застыло в напряженной гримасе, а губы были так сильно сжаты в тонкую нить, что практически побелели.

Несколько секунд я не мог понять, что наблюдаю, но включился как-то разом, вдруг. На черно-белом экране, транслирующем картинку с камер, четко просматривалась панорама деревенских улиц, приземистых коробок домов и метавшихся среди них полуодетых людей. В тот момент, когда я понял, что вижу, по спине прошелся холодок. А на экране практически одновременно вспухли несколько цветков разгорающихся пожаров. Среди заметавшихся по селению отсветов бегали в панике люди, а между ними с хозяйственным спокойствием прохаживались нападавшие — однообразно одетые воины одного из горных кланов джаргов. И я даже знаю какого — еще вчера смотрел изменившийся расклад по их бандам после уничтожения нами крупного перевалочного центра.

— Почему мы не вмешиваемся, лейтенант? — стараясь говорить так, чтобы голос не дрогнул, поинтересовался я. В этот момент как раз на экране один из нападавших прямо на моих глазах вскрыл мечом пойманную женщину от горла до промежности. Мимо него прошел другой, протащив свою пленницу по пыльной утоптанной земле, и двумя кольями пришпилив ее руки к земле, принялся срывать с нее одежды.

— Вон висят, ублюдки, — кивнула на тактический экран Гельвия и, оторвавшись от изображения разорения поселка местных, я заметил маркер чужого аппарата на масштабной сетке.

— Наблюдают, сволочи, — еще раз негромко сказала, будто плюнула, Гельвия.

— Так мы же можем вмешаться, там же… — начал было я, но переведя взгляд на экран, все понял.

— Согласно резолюции принятой ассамблеей Галактического Совета, вмешиваться мы можем только если насилие совершается с применением оружия несоответствующего уровню развития цивилизации, — глухим голосом процитировала Гельвия.

Наш шат между тем сменил курс, и двигался в сторону, по окружности огибая уничтожаемое селение. Несколько минут мы с лейтенантом просто наблюдали за происходящим, а после оказались совсем близко с машиной миссии наблюдателей. Длинная и вытянутая яхта длиной метров в тридцать, с большим логотипом миссии — изображением глаза на борту.

— Их работа, — с ненавистью глядя на транспорт наблюдательной миссии, едва не прошипела Гельвия.

Я не стал уточнять — и так все ясно. Хотя галактический совет и был межнациональной организацией, пропагандирующий единство мнений и позиций, ставящий во главу угла галактическое спокойствие, перегибы на местах естественно присутствовали. В системе Каргаррат, к примеру, большинство мест в наблюдательной миссии принадлежало гражданам Джеламана. Бывшим, гражданам, конечно — при вступлении в Совет Галактики каждому его члену приходилось отказываться от предыдущего гражданства. Но конечно сложно было представить, что даже отказавшись от гражданства члены верховной организации смогут судить или действовать непредвзято. В общей политике совета сохранялся некоторый паритет — Империя и Конфедерация имели примерно равное количество мест с государствами Торгового Альянса, в число которых входил откровенно враждебный Империи Джеламан. Поэтому никаких явно направленных против Империи решений Совет не принимал, как не принимал он подобных решений и против Джеламана с подачи Империи. К тому же заседания Совета проходили раз в пять лет, к ним готовились загодя, как к серьезному сражению, а во все остальное время разворачивались локальные небольшие схватки или подковерная борьба за сферы влияния, как, к примеру, здесь и сейчас, в системе Каргаррат.

— Почему так происходит, лэр лейтенант? — негромко спросил я, практически не надеясь на ответ, но лейтенант неожиданно поняла меня.

— Престиж не может позволить Империи отступить со своих территорий. Но Император далеко, и в какой позе стоят его подданные в отдаленных секторах, правителя мало волнует, — негромко и с затаенной злостью произнесла Гельвия. — И мы ничего не можем сделать.

— Это мы еще посмотрим, — неожиданно сказал я еще до того, как подумал.

— Я тоже так говорила, — покачала головой и грустно усмехнулась лейтенант. Впрочем, в брошенном на меня взгляде насмешки не было.

Отвернувшись, и увеличив изображение с камер, я вывел картинку с одной из улиц, где меня привлекло не очень понятное шевеление. Лучше бы не увеличивал — прислонившись спиной к одному из глинобитных заборов, извивалась молоденькая девушка, даже девочка, практически без одежды, в обрывках накидки. Она двигалась неестественно, странно, я и картинку приблизил из-за этого. Но по мере приближения стало ясно в чем дело — кто-то воткнул девочке в живот копье, пришпилив ее к забору, и она заходилась от боли, пытаясь освободиться, или хотя бы спрятаться от терзавшей ее боли.

Когда она затихла, я повернул картинку и наблюдал за тем, как понемногу банда налетчиков удаляется от пылающего селения, ведя за собой вереницу связанных пленников. Неожиданно от колонны отделился высокий человек с широкой бородой. Выбежав на пригорок, зажав подмышкой топор, он поднял полу своей хламиды и начал потрясать гениталиями, обращаясь к ночному небу. Этот урод нас не видел, но наверняка знал, что за ним сейчас наблюдают.

Не отводить взгляд мне стоило больших усилий.

Следующие несколько дней я провел, не вылезая из комнаты кроме как на патрулирование, все остальное время буквально поглощая информацию о планете. По статусу младшего офицера мне полагался довольно серьезный доступ к документам в таксети с момент колонизации, и я, изучая историю и традиции различных народов Каргаррата, пытался понять, что можно сделать, чтобы изменить мир. Задача конечно на раз плюнуть, особенно такому значимому и опытному парню как мне, но увиденная беспощадная резня потрясла настолько, что ничего не делать я не мог. Нет, подспудно я знал, конечно, что подобные сцены происходили на планете повсеместно, но одно дело знать, и совсем другой — наблюдать вживую, имея возможности помешать, но не имея возможности прекратить.

Когда голова начинала раскалываться от информации и напряжения, я выходил на улицу, забирался на стену Форпоста и смотрел вдаль, отрешенно разглядывая выжженную землю и скалистые отроги на горизонте. Периодически до меня пытался достучаться Юз — глаза у взводного техника горели, он пытался мне что-то объяснить на пальцах, но я постоянно перенаправлял его на Фокса. Этот поглядывал за мной, пару раз пытался поговорить, но видя мое состояние, не давил. Зато как заместитель командира принял на себя всю рутину по отчетам, за что я был ему благодарен. Впрочем, забот было немного — двенадцать дронов взвода сидели консервами в ангаре, Юз пропадал в технической службе эскадрона, Джей не вылезал из ангара с челноком, а Ричи наоборот, ошивался в основном в пустошах за стенами. Получив снайперскую винтовку и экипировку призрака, он по моему приказу прошел курс первичной подготовки и теперь оттачивал мастерство. Не только в стрельбе — системы прицельного комплекса винтовки ограничивала только линия горизонта, а мощность выстрела была такова, что заряд винтовки летел по прямой, никуда не отклоняясь. Одной из основных задач снайпера было умение укрываться на местности, чем Ричи и занимался. Как раз и пехотинцы охраны периметра тлнус поддерживали.

Через четыре дня, прошедшие после состоявшегося на моих глазах разорения местного селения, я имел дело с гарнизонным психологом — Харрис, заметив мое состояние, отправил меня к нему. Местный доктор на удивление подготовился к беседе — понимая причину моей отстраненности, он завел разговор о моей планете, задавая много наводящих вопросов. После этого я прослушал долгую лекцию на тему того, что у нас на Земле никто ведь не поднимает панику по поводу того, что одни животные уничтожают других, стоящих ниже в пищевой цепочке. Мне предполагалось провести параллели между людьми и менее развитыми популяциями существ, и относиться к насилию среди местного населения как к обычным выражениям форм жизни эндемичной фауны.

Какой-то частью разума я с доктором согласился. И, наверное, представителя более развитой цивилизации ему было бы проще убедить — те же наблюдатели миссии галактов, к примеру, вовсе не кровожадные изверги — они именно с такой позиции относились к резне среди мирного населения. Но проблема была в том, что я всего года назад жил на Земле, где большая часть населения недалеко ушло от развития каргарианцев. И для меня они не были милыми коровками животноводческой фермы, которым можно улыбаться, когда они забавно мычат, а потом с удовольствием жевать вкусные котлеты, не держа в сознании промежуток жизни скота на бойне. Для меня каргарианцы были не составной частью эндемичной фауны, а разумными существами, и у меня не получалось отстраненно относиться к происходящему.

Решение пришло само. Причем не в мыслях пришло, а оформленное в форме приказа. Согласно личному распоряжению генерал-губернатора меня выводили из подчинения капитана Харриса, с предписанием используя наличные силы организовать пешее патрулирование означенных квадратов секторов ответственности Форпоста-Главный, с целью для прекращения участившихся случаев проникновения малых групп наркоторговцев джаргов в города населения умеренных.

Сначала я даже не совсем понял, в чем дело, но, когда меня вместе с Фоксом позвал к себе Харрис, и в его кабинете я столкнулся с озабоченными лицами самого капитана и присутствующей здесь же лейтенанта Гельвии, понемногу начало приходить осознание грядущей задницы. Заставив себя включиться, я мысленно снова сосредоточился на тексте приказа, который предписывал мне начать пешее патрулирование.

- Пешее патрулирование квадрата два восемь, — увеличил масштаб на карте Харрис.

Мда. Дело дрянь. Отображенная территория на карте находилась в зоне влияния одного из самых сильных кланов этого континента, причем клана, тесно связанного с одной из влиятельных группировок джаргов. Это раз. А два — пешее патрулирование означала экипировку систем индивидуальной защиты и оружейных комплексов четвертого поколения. То есть экипировка, в принципе, как у солдат армий нашей родной Земли. Причем «используя наличные силы» — подразумевает что нас будет всего четверо, в самой глубине территории непримиримых.

Судя по нескольким замечаниям Харриса и сдержанному ругательству Фокса, все присутствующие понимали что, по сути, моему куцему взводу предстоит коллективное самоубийство.

— Ты точно ничем Мальозу не злил? — поинтересовался Харрис, посмотрев мне в глаза. — Ну, не предлагал ей перьепьехнуться между делом?

Поджав губы, даже не обратив внимания на подначку, я покачал головой.

— Не обозвал дамой, не плевал на пол, не ковырялся в носу во время аудиенции?

Я задумался ненадолго, вызвав в памяти недавний визит в личные покои генерал-губернатора.

— Да нет, не было ничего. Я у нее не больше десяти слов произнес: да, нет, так точно.

— За что же она хочет тебя убить, Стэн?

Лейтенант, кстати, выглядела более встревоженной, чем Харрис. В армии она совсем недавно и судя по озабоченному виду, принимает все очень близко к сердцу, в отличие от капитана еще не зная о том, кто такие бесы.

— Не только меня. Весь взвод, если быть точным, — задумчиво глядя на предполагаемый район патрулирования, произнес я.

— Эта дама, тьфу ты прости Господи, миледи то есть, настолько взбалмошная и экспансивная, что готова из-за мнимой обиды отправить просто так на смерть пять человек? — спокойно поинтересовался Фокс.

Некоторое время висело молчание, а после Харрис с Гельвией переглянулись.

— Я бы не сказал, что генерал-губернатор Мальоза взбалмошная и экспансивная натура, — произнес капитан.

— Тогда ищи, кому это выгодно, — пожал плечами Фокс.

— Чего сказал то? — повернулся я к своему заместителю.

— Латынь надо знать, командир. Или дедушку Ленина читать — куи продэст, куи боно — ищи кому выгодно.

Харрис с Гельвией вновь переглянулись, причем в их взглядах я заметил некоторое изумление. Тоже про Ленина знают? — мелькнула мысль, а Фокс между тем продолжал:

— Если взять как данность, что генерал-губернатор вполне в своем уме, надо понять, кому выгоден отданный ею приказ сходить нам в качестве мальчиков для битья вот по этому коридору, — кивком показал Фокс на полоску перевала.

— Окей, — кивнул я, понимая ход его мыслей, — значит надо понять, кому выгодна наша внезапная и неожиданная смерть от рук непримиримых. Лэр капитан, — посмотрел на Харриса, — когда нас там завалят, каковы будут последствия?

— Вряд ли вас даже в эквипе четвертого уровня смогут завалить с помощью камней и железок, — пожал плечами Харрис. — Поэтому после того как тебя и твоих парней шлепнут из оружия поколения два-три, наверняка будет объявлен красный уровень тревоги, сектор объявят закрытым, и мы будем не оглядываясь на галактов шерстить его в поисках плохих парней.

— На какой технике? — чуть кивнул я в ту сторону, где находился ангар с боевыми машинами седьмого поколения.

— Если сектор закроют по красному уровню тревоги, генерал-губернатор может принять решение о введение чрезвычайного положения в провинции, — кивнул Харрис, — и в этом случае ей не надо будет ждать разрешения наблюдательной миссии для использования всего потенциала имперских вооруженных сил.

— И после нашего жертвоприношения она наведет порядок в секторе, — вставил Фокс умозаключение.

Действительно, если третий зеленый эскадрон поднимется на патрулирование местности на своих машинах, то на территории его ответственности в считанные часы исчезнут незарегистрированные стоянки и скрывавшиеся на любой глубине толщи гор джарги — сенсоры и оружейные системы современных машин не чета тем, которые используются на шатах четвертого поколения.

— Так может миледи расстроилась не из-за меня? Вернее, не из-за меня лично, — оформил я в слова сформировавшуюся догадку, — ей нужен был многоразовый и опытный взвод смертников, а прибыло всего четыре существа со мной, таким опытным красавцем?

Харрис хмыкнул, когда я покосился на левое плечо с сиротливой полоской одного года службы под щитом со знаками отличия энсина.

— Как вы можете? — вскинулась вдруг неожиданно покрасневшая Гельвия, — вам же на смерть предстоит идти, а вы так спокойно рассуждаете о…

Харрис вскинул руку, бросив взгляд на своего заместителя.

— Лэр лейтенант, — произнес я, заполняя паузу, — штурмовики Его Величества не умирают, а уходят на перегруппировку. И вовсе не стоит волноваться, — улыбнувшись, я со смешанным чувством наблюдая за отражением эмоций на лице Гельвии. Осознавать то, что она о нас искренне беспокоится, было приятно. Но думаю, после нашего ухода Харрис объяснит лейтенанту, кто такие штурмовики и почему.

Гельвия замолчала, а я повернулся к Харрису.

— Капитан Харрис, прошу включить в план сегодняшнего патрулирования точку маршрута в квадрате два-восемь для высадки патрульной группы из состава моего взвода, — произнес я, коснувшись двумя пальцами браслета личного терминала на запястье.

— Принято, энсин Стэн, — также коснувшись терминала, провел он приказ по сети. — Кто пойдет? — спросил он уже неофициально, отключая командирский канал.

— Я пойду.

— Ну, это понятно, а кого с собой возьмешь?

— Один пойду.

— Как? — вопрос прозвучал сразу в несколько голосов.

— Как, как, — пытаясь не поддаться волнению, дернул я уголком рта, — с чувством, с толком, с расстановкой.

— Да хватит уже, — прервал я вскинувшегося Фокса и обернулся к Харрису: — Пошли лучше мне найдем что, а то у нас броня вся поколения семь плюс.

Впрочем, прежде чем направиться за экипировкой, составило некоторого труда заставить успокоиться возмутившихся моим решением Гельвию и Фокса.

Планета Каргат

Провинция Тора-Бора

Без привычного глухого бронекомбинезона, а самое главное без генератора кинетических щитов я чувствовал себя почти голым. Плечи то и дело непроизвольно потягивало, по спине передергивало холодком страха, и с трудом приходилось удерживаться, чтобы не скатиться в мандражное состояние крупной дрожи. К тому же было немного холодновато, и это было непривычно — из доспехов не вылезал уже почти год, и сейчас на периферии зудело чувство, что я что-то забыл. Доспехи забыл надеть, да. Из оружия взял с собой только компактную винтовку со складным прикладом, и одну гранату на всякий случай. Предложенный шлем надевать не стал — каска хоть и была удобной, но по ощущениям на голове только мешалась. Винтовка, да форменный черный комбинезон десантника с шевронами штурмовика Второй Гвардейской.

— Андрей, ты уверен? — в который уже раз спросил меня Фокс, стоя рядом со мной в отрытом боковом люке и внимательно заглядывая в глаза.

Я дернул правым плечом — с чего мне быть уверенным то? Но Фокс стоял слева, и моего жеста неопределенности не видел, а вслух я произнес совершенно другое:

— Конечно уверен.

— Но если…

— Но если меня сегодня завалят, вы придете сюда вчетвером, красиво погибните пытаясь выручить меня, и мы потом нас регенерируют и мы все получим по ордену.

Фокс посмотрел на меня еще раз, беззвучно выругался, отставив попытки переубедить. Постояв немного, он покачал головой, поднял руку и нажатием убрав нижний лицевой щиток, звучно сплюнул в темноту.

Судя по тому, что неспешно летящий шат начал понемногу снижаться, мы вышли к назначенной точке высадки. Чтобы справиться со все более наступающим на меня волнением, я принялся тихонько напевать себе под нос.

— Ты чего? — услышал мое невнятное бормотание Фокс.

— Не, ничего, — покачал я головой, и в этот момент увидел снизу уложенный ветром песок поверхности, просто выпрыгнул из люка. Поторопился — лететь оказалось неожиданно высоко, да и песок сильно ударил в ступни — он был совсем не такой мягкий, как казался на вид. Кувырнувшись через плечо, гася инерцию, я перекатился и вскочил на ноги. После, коротко обернувшись, вскинул сжатый кулак в прощальном жесте и скользнув взглядом по темному силуэту шата, отвернулся. Позади меня воздух будто сгустился, став более плотным — разгоняемая винтами Синти Сэй, ведомая Харрисом, начала набирать высоту.

— От пристани верной мы в битву идем… навстречу грозящей нам сме-ерти… За Родину в море открытом умрем, где ждут желтолицые че-ерти…

Дальше третьего куплета мое знание текста не распространялось, и дальше я шел, напевая раз за разом, что гордый Варяг врагу не сдается. Идти пришлось довольно долго — чтобы не спугнуть джаргов, высадить себя я попросил довольно далеко от нужного места. Но пора бы уже, по идее. Почти сразу, будто в ответ на свои мысли, почувствовал на себе чужой взгляд. Но виду не показал — так и шагал себе по пустынной равнине, изрезанной грядами холмов. Неизвестные наблюдатели не показывались, и я продолжал шагать вперед. Теперь главное, чтобы меня не убили сразу.

Когда красная полоска подсветила горизонт справа, передо мной уже выросла скальная гряда. Священное место для каргарианцев этого континента — на одном из крутых склонов горы в камне было выбито несколько огромных изваяний неизвестных животных, отдаленно похожих на смесь собаки и крокодила.

Именно мимо этого места согласно приказу генерал-губернатора моему взводу предстояло проводить пешее патрулирование, не заходя за определенные границы. И именно за эти границы, судя по всему, я уже зашел — на фоне скального обрыва заметил несколько фигур, направляющихся ко мне.

«Только не стреляйте пока, только не стреляйте» — мысленно попросил я, продолжая все так же размеренно двигаться вперед.

Сердце упругим стуком заходилось где-то в районе горла, но внешне мне удавалось сохранить полную невозмутимость. И когда один из появившихся из укрытия местных духов махнул рукой, приказывая мне остановится, я замер.

— Зачем ты пришел, джегга? — раздался позади меня хриплый голос, еще и обозвавший меня.

Невероятно, но у меня получилось не дернуться от испуга. Откуда он там мог появиться?

— Я пришел говорить с вашим вождем.

Возникла некоторая пауза. Ну да, неожиданное заявление.

— Кто ты такой, чтобы просить этого?

— Я тот, кто пришел с неба. И ты ошибаешься, я пришел не просить, а говорить. Передай вождю, что я принес смерть, и пусть сам рассудит, сможет ли он не испугаться встретиться со мной.

В этот раз пауза была дольше. Я же, глубоко вздохнув, вдруг успокоился. Время бояться прошло, теперь надо было действовать.

— Положи на землю свое оружие, джегга, — произнес тот же хриплый голос невидимого пластуна позади меня.

Сохраняя спокойствие, я медленно-медленно поднял руку и заведя ее над плечом, взялся за приклад. Легкое касание, и система магнитного крепления освободила винтовку, которую я все также неторопливо положил на землю.

— Следуй за ними, джегга, — сказал мне по-прежнему невидимый сзади пластун, и два подошедших ко мне со стороны горы воина развернулись. Следом за ними я пошагал вперед, к подножию склона у вырубленной статуи.

Джегга. Непереводимое с каргарианского языка одним словом определение, означавшее того, в ком нет искры причастия к народу Каргаррата. Человек вне юрисдикции понятий местного права, так сказать. В то же время духи, к которым я пришел, именовали себя джаргами — причастными. Те, в которых эта искра причастия была больше всех других, и они наделили себя правом вершить судьбы своего народа.

Шли в молчании и долго — несмотря на то, что гора вроде бы была близко, чтобы до нее дойти потребовалось минут двадцать. Обогнув одну из огромных, высотой с четырехэтажный дом, лап чудозверя, мы зашли в одну из пещер. Здесь было светло, но никаких факелов, к моему удивлению — источником света служили пучки каких-то растений, дававшие яркое, зеленоватое сияние, окрашивающее все вокруг в призрачные тона.

Миновав несколько переходов и галерей в пещере, мы оказались в просторном зале. Здесь пучков мерцающей травы на стенах было больше, и все пространство было усеяно причудливым тенями. Народа тоже было прилично — десятков пять, но безошибочно определив главного, я двинулся в ту сторону. Присутствующие по краям в зале стали для меня единым фоном — у местных непримиримых в моде были хламиды песчаного цвета, которые теперь сливались на периферии зрения.

Лидер одной из самых крупных группировок джаргов встретил меня стоя в центре зала, внимательно рассматривая. Присмотрелся и я — Гасептул Аджария был невысок и коренаст, но с точеными чертами лица, обрамленного едва черной густой бородой. На голове у Гасептула была тканевая повязка белого цвета, похожая на бандану.

— Ты пришел говорить со мной о смерти, джегга? — поинтересовался он.

— Да, я пришел говорить с тобой о смерти.

В ухе у меня сейчас была вставлена гарнитура универсального переводчика, по типу той, которой пользовался капитан вербовочного департамента в аэропорту Пулково, когда я отправлялся в составе первой партии добровольцев в тренировочный лагерь. Поэтому никаких неудобств в общении мы не испытывали — слова, произнесенные Гасептулом переводились практически синхронно — изучением местного наречия я не озаботился. Те же слова, что я сам произносил на интере, переводились так же быстро, и звучали из микроскопического динамика у меня на щеке.

- Ты выбрал подходящую темы для беседы, джегга, — бесстрастное лицо Гасептула тронула тень улыбки, — потому что ты умрешь еще до того, как земля полностью отпустит священный диск!

— Я не боюсь смерти, Каргат, — позволил себе улыбнуться и я.

По залу прошелся шепоток — я назвал Гасептула каргарианским титулом главного героя нации — этот титул я выкопал в анналах истории цивилизации Каргаррата. Именно выкопал — предпосылок к появлению такого персонажа не было уже несколько сотен лет. А с появлением на планете колонистов и скатыванием народа в дрязги и патоку освободительных движений и вовсе такая перспектива не рассматривалась. Были герои, но местечковые, чьи деяния ограничивались резней соседних племен. Гасептул, конечно, Каргатом не был, но термин этот судя по всему знал, и это определенно заставило ему задуматься.

— Ты умрешь прямо сейчас, — столкнулся я с пытливым взглядом черных глаз.

— Тогда всего через несколько часов умрешь ты, когда сюда придут за мной, — снова улыбнулся я.

Тут Гасептул хрипло рассмеялся. Рассмеялись и его спутники — многоголосым хриплым, каркающим смехом, отражающимся от вырубленных в толще горы стен.

— У вас есть много дьявольских приспособлений, — фыркнул себе в бороду Гасептул, — но это могущество затмило тебе ум, джегга! Я знаю установленные вами же глупые законы — ты не имеешь право заходить на территорию наших святынь, так что за твою смерть никто не будет требовать ответа.

— Не стоит недооценивать ум других, Каргат, — покачал я головой: — Да, по закону я не имею права заходить на территорию ваших святынь, но я ведь не сам сюда пришел. Меня привели твою люди под угрозой оружия, — не дав Гасептулу и слова вставить, я слегка развернулся и указал на двух своих сопровождающих. — Если я не выйду отсюда до того момента, как земля отпустит и снова примет в себя священный круг, сюда придут мои братья и спросят почему я еще не вернулся.

— Тогда умрут и они, — каркнул Гасептул, и в его голосе слышалась уверенность.

— Сперва сюда придет не очень много моих братьев, да. И ты убьешь их всех, — произнеся это, я заметил тень, мелькнувшую на лице военного вождя группировки — видимо, ему польстило мое предположение. — Но когда ты убьешь и их, придут мои братья с неба. И тогда от твоей горы останется только пламя.

Задумался вроде. Дураком он далеко не был, или бы не являлся вот уже больше десятка лет лидером группировки джаргов.

— Я не боюсь смерти, Каргат, — повысив голос, еще раз повторил я сказанное ранее. — Но я готов умереть прямо сейчас. А боишься ли смерти ты?

Если бы почтенному Гасептулу не было бы искренне интересно зачем я пришел сказать ему пару слов перед смертью, то быть бы мне уже сейчас трупом за такое оскорбление — таков был примерный смысл эмоционального ответа. Не выдержал полевой командир, вспылил чуть-чуть.

— Я не хотел тебя оскорбить, — с церемониальной медлительностью склонил я голову и также медленно отстегнул от браслета личного терминала небольшую пластинку.

— Посмотри, Каргат, — присев, я положил носитель на пол и включил воспроизведение. Масштаб голо-изображения был настроен заранее, и когда пространство передо мной заполнило объемная картина камеры записи шата, показывающее начало резни в деревни неподалеку от дамбы, многие в зале отшатнулись.

— Ты не боишься смерти, Каргат. Я знаю. Но боится твой народ. Посмотри на это.

Пока на экране разворачивалось действо, в зале царила тишина. Все присутствующие здесь не были членами пионерского кружка, и каждый из них наверняка участвовал в подобных развлечениях неоднократно, но в зале царило напряжение. Я его всей кожей чувствовал — еще бы, сейчас на экране умирали жители провинции Тора-Бора, откуда был родом сам Гасептул, а резню учиняли члены враждебной ему группировки.

Когда один из нападавших начал святотатственно махать гениталиями, периодически направляя их в сторону следящего за ни объектива камеры, по залу прокатился сдерживаемые рокот ярости.

Потом было еще немного разного видео, которое я нашел в сети и монтировал в небольшой ролик. Многочисленные тела на грязных окраинах селений — молодежь, подсевшая на наркотики, проститутки из местных в крупных городах планеты, кадры расправы над приспособленцами, и прочие прелести.

— Я хотел бы говорить с тобой наедине, Каргат, — произнес я, когда воспроизведение закончилось.

Несколько мгновений царило молчание, а после, повинуясь легкому кивку, присутствующие очень быстро потянулись из зала.

— Это не мой народ страдает и умирает. Это твой народ. Что значит моя смерть? Ничего. Что значит смерть твоего народа? — я воздел глаза к невидимому за скальным потолком небо. — Ничего.

Помолчав немного, я продолжил:

— Нити судьбы ведут нас с тобой к тому, чтобы умереть в самое ближайшее время. Только я могу умереть сколь угодно раз, возвратившись к жизни, а у тебя смерть будет всего одна. И я пришел предложить тебе возможность умереть в славе и стать первым Каргатом за долгое время. Но я принес не только славу для тебя, я принес свободу для твоего народа. Свободу по праву сильного, а не свободу животного на цепи.

Надо сказать, что угроза смерти здесь и сейчас значительно подстегивает красноречие, поэтому я был убедителен. Но после этой высокопарной тирады немного сбавил градус пафоса, и с Гасептулом мы проговорили больше семи часов. За это время наше уединение нарушали всего пару раз, когда приносили по чашке горячего бодрящего напитка.

Когда я направлялся на выход, Гасептул сопровождал меня лично. Лицо его застыло в жесткой гримасе задумчивости, причем в таком ожесточенном выражении, что все встреченные нами джарги отшатывались. Оказавшись на улице, я глубоко вздохнул, наслаждаясь чистым, не спертым воздухом, пусть он и был раскален дневным солнцем настолько, что едва ли не обжигал дыхательные пути.

— Готовься, Каргат, я дам тебе знать, — на прощанье произнес я, уже собираясь двинуться прочь.

— Постой, — вдруг остановил меня Гасептул.

«Черт, ну хватит уже на сегодня умных разговоров, а?» — мелькнула предательская мысль, но я тут же ее отогнал — этот волчара еще тот, почувствует малейшую фальшь в поведении.

— Как мне называть тебя?

Ну да, я же до сих пор не представился.

— Зови меня Ангелом Смерти, — позволил я себе форсануть напоследок.

Гасептул, впрочем, просто кивнул. Ну да, это если просто так развлекаться высокопарным слогом дураком со стороны будешь выглядеть, но ему-то я смерть всамделишную принес. Тут уже совсем другое отношение.

Развернувшись, я пошагал прочь от скалы. Взмок почти сразу же, даже ста метров не отойдя — жарко, как в финской сауне. Сухой, неприятный жар, а мне ведь еще идти и идти — с тоской подумал я. Дойти мне предстояло до самой границы необнаружения для шатов, которые наверняка висят уже поблизости от нее в ожидании меня.

Целый час, как минимум, ходьбы по раскаленной сковородке.

Еще минут через десять нервное напряжение последних часов начало отступать, и я вспомнил, что со вчерашнего вечера еще ничего не ел. Черт, неужели я не мог об этом попозже вспомнить? — мелькнула тоскливая мысль, когда в живот даже резануло от голода.

Через час, когда за спиной захлопнулся люк шата, я попросил у Фокса его сухой паек и, не отвечая на вопросы, привалившись к борту, с наслаждением жевал бесцветную питательную массу. Первый раз я ел эту дрянь с наслаждением.