27

Борясь с приступами головокружения, Ардуин вышел из домика. Фринган, покрытый сплошной белой коркой, обрадованно тряхнул гривой.

– Возвращаемся, мой друг.

Внезапно почувствовав себя полностью опустошенным, Ардуин едва смог забраться в седло. Ощутив шквал эмоций, которые испытывал хозяин, черный жеребец направился шагом, стараясь двигаться плавно, чтобы не сбросить его из седла.

Воробей… Легкая, очаровательная и неутомимая птица. Кто сравнил его с человеком? И с кем? Борясь с непонятной и сильнейшей сонливостью, Венель-младший прошептал на ухо черному жеребцу:

– Я рассчитываю на тебя, мой незаменимый друг. Беги прямо. В Ножан-ле-Ротру.

Кто был этот воробей с ужасными когтями? Ардуин чувствовал, что ответ на этот вопрос имеет для него колоссальное значение. Изо всех сил сопротивляясь усталости, от которой его веки буквально склеивались, он выпрямился в седле, жадно глотая ледяной воздух. Крохотные снежинки падали на его лихорадочно горящие лоб и щеки.

Прибыв в Ножан-ле-Ротру, Ардуин вряд ли смог бы вспомнить подробности своего путешествия, даже если б от этого зависела его жизнь.

Погладив Фрингана, он поручил его заботам слуги в конторе по найму лошадей и упряжи. Увидев Ардуина, тот забеспокоился:

– Что с вами, мессир? Уж не лихорадка ли у вас? Хорошая порция гоголь-моголя перед сном, и назавтра будете как новенький.

– Все верно, мой друг.

Сам не понимая, каким образом, он вдруг очутился перед таверной матушки Крольчихи.

Увидев, как Ардуин входит неуверенным шагом, трактирщица бросилась к нему, воскликнув:

– Боже милосердный, можно подумать, что вы вернулись с того света. Присаживайтесь же, мессир, присаживайтесь. Сейчас я принесу вам покушать и выпить.

– Нет… Я… Матушка Крольчиха, позвольте мне лучше прилечь на часок. Я очень устал с дороги.

Неожиданно строгим голосом трактирщица спросила:

– Вы говорили с Сильвин? Теперь-то она наконец успокоилась? Сильвин – моя старшая сестра.

Внимательно посмотрев на нее, Ардуин тихо произнес:

– Да, теперь все сходится. Полагаю, что она уже успокоилась. Мессир де Тизан уже здесь?

– Нет, с тех пор как вы уехали, я его и не видела.

Ардуин рухнул на кровать и уснул крепким сном без сновидений. Когда он проснулся, был уже вечер и ледяной воздух врывался в окно комнаты, на котором он не опустил промасленную кожу и не закрыл ставень. Мэтр де Мортань чувствовал себя снова полным сил, несмотря на то что теперь его тяготила неприятная тайна, которой он предпочел бы не знать. Особенно его беспокоило, как после этого будет к нему относиться де Тизан. Трудно смотреть в глаза человеку, который знает, что твоя дочь-монахиня из женской ревности убила свою сестру. Какими будут последствия этих ужасных откровений для помощника бальи Мортаня?

Когда он спустился и сел за стол, де Тизан там пил в одиночестве. Он устроился поодаль от остальных постояльцев, которые, весело болтая, поедали свой ужин. Ардуин немного успокоился, решив, что матушка Крольчиха сегодня слишком занята, чтобы у нее оставалось время на разговоры с ними.

– Могу ли я присоединиться к вам, сеньор бальи?

– Да, прошу вас. Я не осмеливаюсь просить вас называть меня просто по имени, ведь теперь вы таким ужасным образом близки со мной… Прошу меня извинить за все это. Я сержусь на себя, что невольно заставил вас слушать откровения этой женщины.

– Со всем моим почтением, я сержусь на себя, что стал этому невольным свидетелем.

– Как бы вы поступили на моем месте?

– Я никогда не был отцом, поэтому вряд ли мой ответ подойдет вам.

– Честь требовала бы, чтобы я открыто объявил обо всем этом и заплатил за свою глупую слепоту.

– Кому и за что? На мой взгляд, достаточно передать все в руки Божьи. Я знаю, что исключительно из чести вы не взяли с меня обещания хранить эту тайну. Я же клянусь вам в этом спасением своей души. С моих губ не сорвется ничего из того, что мы видели и слышали. Анриетта де Тизан была убита Луи д’Айоном. И это все, что я знаю.

Тизан протянул ему руку, и мэтр Высокое Правосудие ответил ему рукопожатием.

– Благодарю вас, Ардуин, от всего сердца. Я еще сам не знаю, какое решение приму. Анриетта… какой грабеж… но как… как мог я обманываться на этот счет все эти годы? Меня тошнит от отвращения, все время с самого отъезда из Шампрон-ан-Перш. Она меня одурачила, как последнего простака. А я ее так любил… Настолько, что пренебрегал Гермионой. Господи, как же я сержусь на себя! Господи, как же я себя ненавижу… Значит, и моя нежная супруга угасла, не в силах нести тяжкий груз этой тайны, которую она не смела разделить со мной?

– У некоторых вопросов больше нет ответов. Я ничем не могу облегчить ваше горе и сам об этом искренне сожалею. Во всяком случае, с вашего позволения, Анриетта разрушила три жизни, не считая кошмара, в котором жила Сильвин, и, возможно, кончины вашей супруги. Не позволяйте и вас включить в список ее жертв. Эта опасная интригантка и лгунья, ко всему прочему, дурачила еще и аббатису, и своих сестер по ордену.

Когда Ардуин произносил эти слова, в памяти у него возникла одна сцена. Доктор Антуан Мешо.

Значило ли это, что у мадам де Госбер такие же опасные когти, как у орлицы?

Ардуин снова увидел перед собой зал таверны и мертвенно-бледного мужчину, согнувшегося от горя, хлюпающего носом и безуспешно пытающегося удержать слезы.

Он заметил, что сюда только что вошел один из стражников сеньора Ги де Тре. Матушка Крольчиха вышла ему навстречу и несколько мгновений о чем-то говорила с ним, указав рукой на их стол.

– У нас посетитель, – бросил Ардуин, чтобы помощник бальи успел прийти в себя.

Стражник подошел и, церемонно поприветствовав его, объявил:

– Послание моего хозяина мессиру Арно де Тизану.

Распечатав свиток, Тизан сказал мэтру Правосудие Мортаня:

– Ги де Тре готов принять в своем доме меня и друга, о котором я ему говорил. – И, обернувшись к стражнику, который ожидал ответа, добавил: – Благодарю, любезный. Предупреди своего хозяина, что мы не станем слишком ему докучать и удовольствуемся коротким визитом. Иди же. Я возьму свой плащ, и мы последуем за тобой.

Когда тот вышел, Тизан снова заговорил:

– Может быть, я слишком поспешил? Может быть, вы предпочли бы встретиться с бальи завтра? Но я все же понимаю, насколько вам важна вся эта история. Я, в свою очередь, понимаю, что вы хотели бы заняться этим в одиночестве. Позвольте мне послужить вашим проводником перед на редкость самодовольным де Тре. Затем я удалюсь.

– Примите мою самую искреннюю признательность.