ГЛАВА 27

Дверь снесло мощным хлопком заклинания… Но, видимо, труженики феодализма во дворце работали на совесть: — все задрожало, но устояло. Дальше мы лицезрели явление принца Тигверда мне и императору.

Бледное от гнева лицо, полыхающие алыми костерками глаза. Длинные волосы перетянуты черной банданой — на манер пиратов, что придавало Ричарду вид зловещий, грозный и беспощадный.

Это произвело впечатление, поэтому мы с Фредериком подняли навстречу друг другу кубки и выпили. Чокаться в империи было не принято, но и не отметить такое событие было нельзя.

— Доброго вечера, — поприветствовал сына Фредерик. Ричард шагнул в комнату.

— Принесите милорду приборы, — негромко приказал император народу, который скромно жался в коридоре.

— Кстати, что там с пирожками? — добавила я. И спросила у Ричарда. — Милорд, вы обедали?

Он как-то судорожно дернул плечом, разглядывая наши посиделки на ковре. И явно пытаясь что-то решить для себя.

— Присоединяйтесь, ваше высочество, — насмешливо посмотрел на него император. — Признаться, я ожидал вас раньше.

— Что происходит? — зарычал Ричард.

— Сейчас объясню — император залпом допил остатки гномьего самогона, поставил кубок рядом с собой. — Ты выставил Веронику из дома — предварительно разорвав помолвку за три дня до свадьбы. Твою невесту пытались убить сразу, как она покинула твой дом. Еще ты ей продемонстрировал свои игрища с любовницей. Не пришел на помощь, когда твою любимую пытались убить. Я ничего не забыл, Вероника?

— Нет, — сказала я осипшим голосом.

— Вот как, — проскрежетал принц Тигверд. — И это именно то, что миледи Вероника не желала мне рассказывать?

— Именно. Так что должен тебе сообщить, что помолвка расторгнута — и при желании твоей бывшейневесты я быстро найду ей такого мужа, который сумеет сохранить свое сокровище.

Ричард замер. Я неодобрительно покачала головой.

— Как же это противно и унизительно, — проговорила я. — Вот уж действительно «чем больше познаешь людей, тем больше нравятся собаки…»

И император, и его сын посмотрели на меня с одинаковым выражением лица. Недовольно и надменно.

— Что? Я кстати, недавно собаку завела…

— Это мой пес, — заявил Ричард.

— С чего вдруг? Он мне под колеса кинулся — я его спасала. А потом кормила.

— А я весь день лужи по квартире вытирал. И кашей кормил.

— Еще скажи, что ты ее варил, — фыркнула я.

— Варил, — надменно ответил ненаследный принц. — Даже вон — платок надел на всякий случай, чтобы волосы в еду не попали.

— Вы еще не поженились, а уже имущество делите, — рассмеялся император.

Теперь мы с Ричардом смотрели на него с негодованием.

Стук в дверь — принц Тигверд был вынужден посторониться, пропуская слуг со столиком на колесах. Румяные пирожки выглядели очень аппетитно.

— Что будешь пить? — спросил император у сына, когда посторонние вышли.

— Гномий, как обычно, — не задумываясь, ответил Ричард, усаживаясь с нами у камина. И тут же улыбнулся оттого, что хоть что-то вспомнил о своей жизни. Потом посмотрел на нас с императором — и улыбка погасла.

— Ну вот… — не могла не прокомментировать я. — Про алкоголь в своей жизни вспомнили. Можно сказать, что жизнь налаживается…

— А еще я не забыл про главную женщину в своей жизни…

Я тяжело вздохнула — налила себе бокал. Сама. Пополнее. Выпила.

— Ричард, — обратился к сыну император. — До покушения ты лучше всех умел читать людей. У тебя получалось даже лучше, чем у меня. Истинные чувства, эмоции, даже воспоминания. Воспоминания никто не может прочесть. Представители твоего рода по матери считывают прошлое. Не все, конечно. Но Милена могла. Она была очень сильной колдуньей. Видимо поэтому твои способности — сильнее и многогранней. Тебя невозможно было обмануть. От тебя ничего нельзя было утаить… Потом с тобой что-то случилось — ты не помнишь, а мы не знаем… Но ты эту способность утратил. А сейчас…? Мы перед тобой — попробуй нас прочитать. Я сниму свои блоки, чтобы ты точно знал — это все правда. Тебе с кого удобнее начать?

Принц Тигверд выпил то, что у него было в кубке — и уставился в огонь.

— Вероника… — произнес он мое имя, словно пробуя на вкус вино. — Злость. Боль. Почему тебя так раздражает, когда я сосредоточенно смотрю в пламя камина?

— Плохие воспоминания, — нахмурилась я.

Потянулась к бутылке, налила еще. Выпила. Может, отпустит?

— Кто я для тебя?

Я вспыхнула таким негодованием, что он вздрогнул.

— Сильные чувства. Я чувствую даже ненависть, но почему-то направленную не на меня, — прошептал он. Закрыла глаза. Потом почувствовала, что он гладит меня по щеке. — Ненавидишь себя за то, что все еще любишь, — посмотрел он мне в глаза — и в его взгляде плескалась нежность — бездонная как океан.

— Ты еще спроси, изменяла ли я тебе, — прошипела я.

— Кто такой Брэндон? — вдруг спросил он.

— Твой брат. Младший, — быстро ответил император. — Наследник империи Тигвердов.

— Почему Ника боится оставаться во дворце, что произошло у нее в ванной комнате… — Ричард посмотрел мне в глаза, я не отвела взгляд. И опять увидела, как он вспыхивает как пламя. — Брэндон связан с этим так, как я думаю?

Я посмотрела на Ричарда с ужасом. Когда он говорил мне, что знает, когда ему говорят правду, а когда — ложь, я воспринимала это… Как-то не всерьез. Мало ли кто что чувствует. Когда он говорил, что в личной жизни это — проклятие, я посмеивалась. А вот теперь я поняла — насколько он все чувствует… И осознала — да, это проклятие.

— Ты сочувствуешь мне? — чуть улыбнулся он.

— Это, должно быть, действительно, тяжко… Знать, что люди о тебе на самом деле думают. И что на самом деле… чувствуют.

— Так что с Брэндоном? — взгляд его, направленный на императора, потяжелел.

— Он был под заклятием, — ответил ему отец.

— Убью, — проскрипел старший сын.

Я взяла Ричарда за рукав, развернула к себе. Долго смотрела в опять ставшие алыми глаза и тихо сказала:

— Нет.

И постаралась передать — не знаю, в мыслях ли, в воспоминаниях ли, как его младший брат переборол на несколько минут заклятие, выпустил меня и сказал: «Зовите на помощь». Еще я вспомнила, как бежала через комнаты и звала его, Ричарда. А он не приходил. Потом мы расцепили взгляды — и я тихо застонала. Голова, казалось, лопнет. Почувствовала пальцы Ричарда на своих висках.

— Прости, — прошептал он.

— Вызови Ирвина, — распорядился Фредерик. — Ты не умеешь лечить, ты можешь только забрать боль себе.

— Не нужно, — скривился принц Тигверд. — Я это заслужил.

— Воля твоя, — поморщился его отец.

— Вы так же воспринимаете людей, как и Ричард? — спросила я императора.

— Не настолько ярко, — отрицательно покачал головой Фредерик. — И я ставлю мощные щиты, чтобы не сходить с ума, воспринимая чувства и эмоции окружающих. Особенно без необходимости… Ричарду придется заново этому учиться. Но его способности, без сомнения, вернулись. И это хорошо.

— А если люди не хотят, чтобы их мысли и чувства читали, вы можете взломать защиту?

— При необходимости — конечно. Но лучше всех это делает, без сомнения, Ричард.

Пока мы вели беседу, Ричард уже пришел в себя.

— Вероника, можно мы поговорим с его величеством наедине, — попросил он. — Я бы не хотел читать его в твоем присутствии.

— Хорошо, — кивнула я. — Только сделайте мне портал домой — я устала.

— Можно тебя попросить…

Надо же… Никогда не видела милорда Верда или принца Тигверда смущенным. Надо признать, ему идет.

— О чем? — во мне некстати проснулось пьяное благодушие. — Ты могла бы подождать меня здесь, в соседней комнате? Просто, если ты далеко… Я теряю контроль над собой. Просто схожу с ума.

— Но ты же оставался дома все то время, пока я работала. И потом… Я перенеслась сюда — ты явился не сразу.

— Держался. И щенка оставить было не с кем… Я дождался Феликса.

— Разве только потому, что ты не бросил щенка, — рассмеялась я. — Но я во дворце ночевать не желаю.

— Идет.

Поднималась я с трудом. Регир, вер… бер… как там его был замечательным — и пился легко, и доброты по отношению к миру и людям прибавлял. Только ноги потом держали плохо. Но я изо всей силы старалась идти ровно. Старалась. И вроде даже получилось. К кабинету императора примыкала небольшая уютная гостиная, где я и расположилась. Прилегла на диванчик — и сладко заснула.

Спустя какое-то время почувствовала, что меня берут на руки. Прижимаюсь к теплому, родному телу. Обнимаю плечи. Ричард легко целует в волосы, скользит губами по щеке. Улыбается, шепчет на ухо: «Пьяная женщина — доступная женщина, да?! Я помню…» И мне легко и хорошо — я смеюсь ему в ответ, прижимаюсь к его губам. Запускаю руки в его совсем уж отросшие волосы. И бурлящее ликование заполняет все мое существо, когда я слышу, что его дыхание становится тяжелым. Рваным. Поцелуи с Ричардом, от которых я схожу с ума… Как же мне их не хватало…

Помню, что должна на него злиться и не должна его целовать… Задумываюсь об этом. Чуть прикусываю его губу. К сожалению, Ричард тоже вспоминает об этом — потому что он отстраняется и хрипит:

— Ника, ты же меня завтра за это ненавидеть будешь…

— Буду! — хочу ответить я, но у меня нет сил. И я засыпаю. Потом бурчу недовольно, потому что меня опять будят. В квартире кто-то лает. И топает четырьмя лапами. И это странно. Кто это?

— Что с мамой? — слышу обеспокоенный голос Феликса.

— Все хорошо, — я слышу, что Ричард, у которого я дремлю на руках, улыбается.

— Открой дверь в ее комнату, я ее уложу.

Он доносит меня до кровати, укладывает, легко гладит по голове. Я тянусь за его рукой. — Я тебя люблю, — шепчет он и уходит. Пытаюсь злиться на него… Но вместо этого глупо и счастливо улыбаюсь. Сплю. Мне это сниться — или у нас на кухне действительно мужские посиделки. До меня доносятся голоса Ричарда, Феликса и … императора. Этот-то у меня на кухне откуда?

— Уснула? — тихонько рокочет он.

— Она что — пьяная? — возмущается звонкий голос Феликса.

— Ш-ш-ш-ш, — хором шипят на него Фредерик и Ричард. — Не разбуди.

И Фредерик, явно успокаивая моего сына, говорит ему:

— Сегодня — можно…

— Принц Тигверд, — все равно злится Феликс, — что вы опять затеяли?

— Не шуми, — отвечает ему Ричард. — Давай все завтра…

— Держи корзинки, Феликс, — снова слышу голос императора. — Тут я приказал собрать готовой еды. Там есть кувшинчик глиняный, поставь ей рядом с кроватью — с утра пригодиться.

— Может, на какую-нибудь кладовку заклинания стазиса наложить — и забить ее продуктами? — задумчиво говорит Ричард. — Еда не будет портиться… Только я не помню, как это делать.

— Ты с бытовой магией никогда не дружил, — тихо смеется император. — Так что память тебя не подводит. Ты просто этого не умеешь.

Утром я раскаивалась. Было тошно. Не так, чтобы очень — но все-таки… В организме была засуха — она, правда, быстро ликвидировалась с помощью волшебного средства, оставленного императором. А вот на душе было смутно и тревожно. Куда несется моя жизнь?..

Хорошо еще, что сегодня суббота и на работу не на…

Суббота?!!!

Мальчишки должны прибыть из Академии на выходные… Тишина в доме показалась не зловещей даже. А мертвой. Я вскочила с кровати, быстро оделась — выскочила на кухню. Никого. Пробежалась по квартире — никого. Сумки, где был мобильник, не обнаружила. Схватила куртку, выскочила на улицу.

— Паша, Рэм, Феликс… Где вы? — закричала я во весь голос, словно они меня могли услышать в огромном городе.

Поняла, что меня начинает трясти от панического страха. Если они решили вызвать Ричарда на дуэль, как и грозились… А если…

— Мам, — раздался у меня за спиной голос запыхавшегося Паши. — Что случилось?

Я резко развернулась и увидела всех пятерых. Мужчины выглядели заполошно. Словно бежали изо всех сил. А щенок… он был в новеньком ошейнике. На новеньком поводке. Счастливо прыгал и крутился вокруг меня.

— Никого не было дома — я испугалась, — пробормотала с огромным облегчением.

— Неужели ты думаешь, что молодым людям в моем сопровождении могло что-то грозить? — голос принца Тигверда звучал обиженно.

— Я не успела подумать. Я просто испугалась. А вы бы могли догадаться — и оставить мне записку.

— Прости. Моя вина. Я не сообразил.

— Его высочество выволок нас из дома, — ехидно наябедничал Паша, — потому что мы могли тебя разбудить.

— Вы шумели, — строго сказал принц Тигверд.

— Мы вас вообще-то на дуэль вызывали, — обиженно отозвался Рэм.

— Что? — гневно посмотрела на него я и недовольно — на всех остальных.

— Ты чего контору палишь? — прошипел Паша.

— Чтобы я этих глупостей не слышала! — рассердилась я.

— Спокойно, мам… Не услышишь, — пообещал Паша делая мне честные глаза.

— Я запрещаю вам что-то предпринимать на этот счет.

— Вероника, прости, — вмешался Ричард, — но это — мужские дела. И мы в них разберемся.

— Что? — я была готова его убить. Вот тут же. Не сходя с места. Щенок это почувствовал — и отступил за мальчишек, посматривая на меня своими умилительными глазенками.

— Доверься мне, — продолжил принц Тигверд.

Мне показалось — или даже Рэм посмотрел на него с сочувствием.

— Так, — я заговорила не сразу, но цензурно. Горжусь своей выдержкой… — Молодые люди и щенок. Домой. Лапы этому созданию помыть и вытереть. Пока не кормить. Там у него по плану — творог с яйцом. Но только через час. Милорд Верд… Мне с вами надо поговорить.

— Вы не слишком легко одеты? — спросил он у меня.

— Не беспокойтесь, — сухо ответила я ему. — Вы злитесь на меня?

Мы пошли с ним в сторону детской площадки, на которой, в честь мокрого снега и пронзительного ветра, никого не было. Начнется в этом году весна хоть когда-нибудь?!

— Злюсь, — не стала спорить я. — За вчерашний вечер?

Я посмотрела в его черные глаза и против воли рассмеялась.

— Что? — напрягся он. — Ричард, ты меня несколько раз бросил. Разорвал помолвку, грозился убить. Тебя собираются вызвать на дуэль мои сыновья, которые против тебя — комары против слона… А ты переживаешь, злюсь ли я из-за вчерашнего поцелуя?

— Переживаю, — кивнул он. — Не переживай. Поцелуй был изумительным…

— Вероника… Я не знаю, как все исправить, но буду стараться. А наши сыновья… Ты же прекрасно понимаешь, что им ничего не грозит.

— А если дуэль?

— Если мы все-таки не договоримся с ними, и я вынужден буду… То опасность будет грозить только мне. Я даже обороняться не стану. Во-первых, они абсолютно правы. А во-вторых… Они же — наши. — И что теперь делать?

— Ты переживаешь за меня? — с надеждой спросил он.

— Да, — вздохнула я и плюхнулась на качели. — Ничего не могу с собой поделать! Уж больно натура жалостливая…

И Ричард стал меня раскачивать