Глава 16
Теперь он труп
На шоссе у контрольно-пропускного пункта перед самым Гжатском, останавливая «Додж», вышли два красноармейца; в руках наготове держали автоматы. Таких не объедешь. В глазах – недоверчивых и одновременно строгих – угадывался боевой опыт. На обочине стояла наспех сколоченная будка, в которой можно было укрыться разве что от непогоды. Рядом с ней возвышалась могучая стена из мешков с песком, укрепленная досками, откуда торчал ствол пулемета с обзором на дорогу.
Просто так не проскочить!
– А в чем дело, бойцы? – выглянул Свиридов, показывая раздражение.
– Ваши документы. – Один из них, видно старший, высокий, с худым вытянутым лицом, на правой щеке грубо заштопанная кривая красная полоса. Такой шрам бывает только от пули, когда бежишь ей навстречу.
– Что-нибудь не так? – протянул Свиридов удостоверение.
Боец внимательно изучил документ, а потом спросил:
– Откуда у вас эта машина?
– Генерал-майор Лосев разрешил взять на поездку. Или что-нибудь не так? У нас срочное дело в Гжатске, какое именно, сказать не имею права.
– Не так часто командир корпуса одалживает свою личную машину. Проезжайте! – разрешил он, отступая в сторону.
С минуту напряженно молчали, поглядывая на колонны солдат, двигавшихся по дороге. Свиридов не мог позабыть пулемет, торчавший из стены, сложенной из мешков с песком. А ведь ствол был направлен точно на машину.
– Чуть не влипли, – произнес Храпов с облегчением, отразив общее настроение.
– Далеко еще? – спросил Колыванов.
– По этой улице направо, – отвечал Свиридов. К спине после разговора с дежурным по КПП неприятно прилипало нижнее белье, но голос звучал уверенно, как и должно. – Подъезжай к третьему дому с левой стороны. Ты остаешься за рулем, – сказал он Храпову, – двигатель не выключаешь. Забросаем дом гранатами и сразу уходим. На все про все у нас тридцать секунд. Еще через три минуты мы должны быть в противоположной стороне города. А теперь жми на газ!
– Понял, – отозвался Храпов, ощутимо прибавив скорость.
Подъехали к дому, где расположился Сталин. Ничего такого, что могло бы указывать на строгое охранение. Дом как-то притих, как если бы вымер, только в небольшом окошке горел желтоватый свет, освещая фигуру, склоненную над столом.
Михаил Свиридов невольно сглотнул: не иначе как Сталин. Около дома тоже никого. Только с противоположной стороны улицы, осторожно объезжая рытвины, появился грузовик. Из машины вышли одновременно, широко распахнув двери. Не доходя до дома несколько шагов, Свиридов сорвал чеку и швырнул в окно гранату. Раздался звон разбитого стекла; услышал, как граната покатилась по дощатому полу, и, прежде чем прозвучал взрыв, успел бросить в соседнее окно еще одну гранату. Ухнуло громко, дом как будто бы подпрыгнул на месте, разбросав по сторонам куски крыши, потом как-то сразу осел и скособочился.
В пристрой и в огород полетело еще несколько гранат. Взрывы раздавались один за другим, взметнув вверх землю и вырванные с корнем кусты, полыхнули огнем.
– Все, уходим! – Свиридова захлестнуло ликование. – Конец товарищу Сталину!!
В два прыжка он достиг машины и юркнул в салон. Следом, так же расторопно, вскочили на заднее сиденье майор со старшиной. Герасим отчего-то медлил, посматривая на разрушенный дом. То, что осталось от дощатого пристроя, уже занялось огнем, угрожая распространиться на весь дом.
– Быстрее! – крикнул Свиридов, в нетерпении махнув рукой.
Боец лишь вяло повернулся на окрик. Свиридов невольно поскрежетал зубами: на левой стороне гимнастерки он увидел расплывающееся пятно. Раненый сделал один шаг, потом другой, столь же нерешительный. После чего ноги вдруг перестали держать его отяжелевшее тело, и он рухнул в полный рост, так и не дотопав до машины.
– Осколком зацепило, – произнес старшина, – надо его в машину.
Распахнув дверцу, он уже хотел было выйти из салона.
– Назад, старшина!! – во всю мощь легких закричал Колыванов. – Ты хочешь его до госпиталя, что ли, довезти?!
Вытащив пистолет, майор дважды пальнул в лежащего через приоткрытое окно.
– Все, теперь он труп, даже если им не был! Езжай!!
Машина сорвалась с места, брызнув по сторонам галькой. Неожиданно прямо на них, отрезая дорогу к отступлению, выкатил грузовик.
– Разворачивайся! – выкрикнул Свиридов. – Не проскочишь!
Храпов крутанул рулем, и колеса застучали по неровностям, а в днище громко и нервно застучала подсохшая грязь. Что-то сильно чиркнуло под ногами. Пробуксовали колеса, в какой-то момент показалось, что машина встанет, но она с остервенением вырвалась из плена и на большой скорости покатила дальше.
Раздались короткие автоматные очереди: справа, слева. Свинец шумно царапал крышу.
Улица как-то вдруг сразу ожила, сделалась многолюдной. Из соседних домов повыскакивали военнослужащие и, отрезая «Доджу» пути отступления, выбежали на дорогу, угрожая оружием. А позади, стремительно сокращая расстояние, напирал грузовик.
– Давай туда! – крикнул Свиридов, показав свободный переулок.
Резко, заваливаясь на левую сторону, свернули в узкий переулок.
Позади, догоняя, звучали одиночные пистолетные выстрелы. Торопливо и басовито затрещал пулемет. Ему в ответ, где-то рядышком, пробив боковое стекло, засобачилась автоматная очередь.
– Брать живым! – прозвучал чей-то истошный голос, перекрывая грохот выстрелов. – Стрелять только по колесам!
– Жми на газ! – продолжал подгонять Свиридов. – Быстрее!!
Храпов свернул в следующий переулок. Столь же узкий.
– Гони на шоссе!!
Проехав перекресток мимо скопления военных, смотревших с удивлением на штабную машину, повернули на шоссе. Почувствовав под собой твердый грунт, автомобиль уверенно набирал скорость.
Прямо на них мчалась полуторка. Подпрыгивая на ухабах, она не думала отставать, гнала на пределе. Брезент, разодравшись на сильном ветру, развевался за машиной, будто бы крылья; в кузове, держась за борта, сидели автоматчики. Откуда она возникла? Ведь она должна была остаться далеко позади. Где-то срезала расстояние!
– Прибавь!! – кричал Михаил Свиридов.
– Не смогу! Быстрее не тянет! Бензин кончается! Скоро встанем!
– Останови! – потребовал вдруг Свиридов.
– Что?!
– Останови, сказал?! – рассвирепел Свиридов, хватаясь за руль.
Храпов надавил на педаль тормоза, и «Додж», прокатившись юзом несколько десятков метров, застыл на самой обочине.
