Глава 6
– Аааааа… ааааа… ааааа… аааа!
– Я ее щас убью! Заткнись, тварь!
– Ааааа… ааааа… ааааа…
– Серг, заткни ее! Не могу уже слышать!
– Я ведь не убивала его! Я, наоборот, поддерживала, не давала умереть! Зачем вы отрубили мне ногу?! Ох, нога моя!.. Гады! Проклятые, ползучие гады!
– Она поддерживала, тварь?! Я тебе щас башку снесу!
– Тихо! Все – тихо! Послушай, подруга, если не заткнешься, я тебе рот зашью! А ты – отойди от нее! Никто из нас ногу не отрубал. Это твои добрые друзья постарались, предполагаю – боевым наконечником. Применяют у вас наконечники с режущим краем? Ну?!
– Применяют… Охрана, бывает, применяет, чтобы беглецов остановить. Но они не могли! Против меня не могли! Ну как они могли… Как она могла?!
– Вот видишь, уже начинаешь прозревать, думать.
– Я уродка! Я теперь никому не нужна! Я… я…
– Дерьмо ты! На палочке!
– Лурк, не трогай ее, помолчи. Как там тебя звать? Азира? Скажи, Азира, ты бы сама могла снять этот ошейник?
– Нет. Только тот, кто надел. Выпустите меня! Отпустите! Мне нужно отрастить ногу!
– А что, ваши колдуньи умеют отращивать конечности?
– Умеют, почему бы и нет? Мы много чего умеем. Только вот не умеем отращивать конечности самим себе! Ааааа… уууу…
– Хватит рыдать. Мы не виноваты в твоей беде. Ты виновата. Не стала бы участвовать в расправе над парнишкой, и не было бы ничего. Кто тебя заставлял это делать?
– Кто, кто! Ты дура, что ли?! Ясно – кто! Кто может отказать Главе?! Даже я не могу! Никто не может!
– Понятно. В общем, так. Мой приказ: Лурк – охраняй эту девицу, смотри, чтобы она ничего не натворила. А мне нужно… хмм… поспать. Да! Поспать часа два. Колдунью не трогать, не обижать, даже если будет выть. А тебе, Азира, приказ такой – сидишь тихо и не вопишь. А завопишь – я разрешаю Лурку врезать тебе по носу так, чтобы сопли во все стороны полетели! Но не до смерти и не покалечить, слышал, Лурк?
– Слышал. А как твой приказ ее не трогать? Второй приказ противоречит первому.
– Хмм… да, точно… Тогда выполняй второй приказ. Мне мешать нельзя, трогать меня нельзя – пока не проснусь.
Сергей улегся на ложе, зарыл глаза, «крикнул» кораблю, вызвав у него живой отклик. Звездолет поприветствовал его, как собачка, будто ткнулся ему в ладонь холодным носом, радостно, как пес, встретивший любимого хозяина.
Команда… Сергей приготовился… и все-таки едва не застонал от боли! Поток информации ворвался в мозг как водопад из прорвавшейся плотины, ударил, забурлил в «коридорах» мозга, растекаясь по «хранилищам», и в первую секунду это было совершенно невыносимо. И страшно. Если бы не память о том первом разе в «Ла-Донге», Сергей сейчас бы даже запаниковал. Видимо, скорость передачи информации была слишком велика.
Впрочем, болезненные ощущения скоро исчезли, и когда поток информации иссяк и Сергей открыл глаза, Лурк слегка удивленно спросил:
– А чего не спишь? Ты же сказал – два часа будешь спать!
– А сколько прошло? – тоже удивился Сергей.
– А я откуда знаю? Здесь солнца нет, и вообще солнца нет – темень кругом. Как я могу определить, сколько прошло времени? Ты закрыл глаза, чуть-чуть полежал и снова открыл. Все, что я знаю.
– Все, что ты знаешь… – вздохнул Сергей, и потянулся. – А мне показалось, что прошло много, очень много времени. Я сейчас еще посплю. Только вот что, Лурк – ты кое-что увидишь, но не удивляйся. Я тебе говорила… говорил, что я мужчина? Вот сейчас я и стану мужчиной. По крайней мере – на вид.
Лурк протяжно вздохнул, чем вызвал кривую усмешку Сергея. Колдунья промолчала, что она там себе думала – неизвестно, только закрыла глаза и отвернулась.
Сергею вдруг подумалось – а нельзя ли через систему корабля подслушать мысли? Ну например – мысли вот этой женщины? Ведь воспоминания корабль может считать, а почему не может услышать мысли?
Выругал себя. О чем думает? Время тянет! Боится? А что бояться-то? Всегда может вернуть себя назад, в прежнее тело, тело, когда-то принадлежавшее несчастной нищенке Сарине.
Сарина… Куда она делась? Куда отправилась ее душа? Да кто знает… Смешно – а может, она сидит сейчас в теле Сергея, заняла его место? А почему и нет? Боги, с их извращенным чувством юмора и не такое могут выкинуть! Представить только – очнулась, а вместо девичьего тела – здоровенный мужлан. Языка не знает, идти куда – не знает, и что станет делать? Как жить?
Сергей вдруг тихо захихикал, и Лурк, напряженно наблюдавший за его ложем, едва не вздрогнул, шумно перевел дыхание. Потом укоризненно покачал головой, но ничего не сказал.
Сергей это видел через корабль и слышал – тоже через корабль. Слышал и видел – до тех пор, пока процесс изменения тела не начался. А уж когда начнется – будет не до взглядов по сторонам.
Да, вроде бы бояться особо было и нечего, превращался не раз, но впервые он делал превращение с помощью корабля, с помощью той информации, которую корабль собрал с его тела, и с тел спутников. Если уж сейчас не получится, то…
А что тогда – «то»? Ну что тогда?! Да ничего! Не получится – будет пробовать еще раз, другой, третий, пятый, сотый раз… Вечно, пока будет жить! Только вот все-таки хочется, чтобы получилось с первого раза. Очень хочется! И должно получиться. Должно!
Сознания коснулась ласковая рука, успокаивая, убивая тревогу. «Все будет хорошо, не бойся! Я с тобой!» Корабль…
Сергей будто и впрямь услышал эти слова, и ему стало хорошо и очень спокойно. Закрыл глаза и отдался на волю судьбы и родного корабля. Именно родного, ведь ближе этого существа у него никого теперь в этом мире не было. Сознание погасло.
* * *
– О боги! Это… это… это что такое?! Как она могла?!
– Ага! Что, сучка, страшно?! Вот нацепит твою морду, пойдет к твоей Главе и снесет ей башку! А потом улетит! И хрен вы что сделаете!
– Вот потому «перевертышей» и не пускают в Эорн! Только чушь и бред – не пройдет она! Везде амулеты, которые сразу сигналят на «перевертыша»! И тогда ей конец! Или ему?
– А тебе какая разница – она или он? Сиди себе в ошейнике и сиди, не рыпайся! А то башку снесу! Слышала, что она… он сказал? Сразу по башке тебе дать!
– Попался бы ты мне…
– Уже попался раз. Забыла? Эх, дебилы вы, дебилы! Мы же к вам летели на помощь! Мы же хотели вам оружие дать, хотели помочь! И чего теперь? Ты безногая уродина, рабыня, оружия нет, и похоже, вашему поганому Эорну конец пришел. Или я не знаю нашей… нашего Серг! Ну почему вы такие дебилы, вот скажи! Почему?
– Потому! Надоел… Надо было ТЕБЯ пытать, а не твоего брата! А первым делом язык вырвать!
– Не касайся грязными лапами брата! Получи!
– Ай! Ай! Больно же, скот ты проклятый! Ну ничего, когда-нибудь я до тебя доберусь!
– Если только доползешь! Уродина! Кстати, что-то ты не больно переживаешь по поводу своей культи! Что так?
– А вот так! Попаду к своим – вырастят мне ногу! Чего мне волноваться? А вот ум тебе не вырастят, дебил!
– Сама дебилка! А сколько тебе лет? Дети есть? Ты замужем?
– Хочешь, чтобы я на тебе женилась? Идиот! У нас не говорят – «замужем», у нас говорят – «ожениться». Женщина – главнее, потому что все от нее! И Создатель – женщина, она родила мир! И все сущее!
– Ересь. Спятившие тупые бабы. А все-таки ты не ответила – муж у тебя есть? Тебе сколько лет?
– Двадцать два года. Нет у меня еще мужа. Рано мне мужа! И вообще – я посвятила себя магии, мне не до семьи, не до детей!
– Да ты еще молоденькая сикуха, оказывается! Чуть старше меня! А строила из себя… Подумаешь – и правда важная дама! И сиськи у тебя маленькие! Но надо отдать должное – красивые, да. И, кстати, а у вас все бреют… там? И в подмышках?
– Извращенец! Разглядывал меня, пока я была без сознания?! Подлец! Гад! Может, ты еще и… трогал меня? Совал?!
– Нет. Не трогал. Я уродок не трогаю. Притом что ты враг, ты помогала убивать моего брата! Я тебя ненавижу! Лучше я овцу трахну! Или даже козла! Чем тебя, животное!
– Скотина глупая! Да не убивала я! Наоборот, поддерживала! И кстати, если бы вы не влезли, возможно, он еще бы и выжил! Ну да, помучили, но потом бы вылечили! Возможно…
– Возможно?! Ах возможно?! Гадина!
– Ай! Ну как ты может бить беззащитную женщину?!
– Вот так! И вот так еще могу! И вот так! Так!
– Ай! Ай! Ууу… гад!
Молчание. Потом осторожно, опасливо:
– Грудь красивая, да? А… остальное? Ты же все разглядел?
– Не все, но постарался, ага. Красивая. Если бы ты не была эорнской тварью… которую только убить… то… хммм…
– Нет у меня семьи… А ты красивый. И у тебя… тело красивое. Во всех местах. Я так-то мужчин видела голых, но это были больные… А чтобы в постели… Я вообще-то девственница.
– Брешешь! Врешь, как скотина! В двадцать два года – и девственница?! Ну-ка…
– Руки! Руки убери! Убери руки, я сказала, изврат проклятый! Овцелюб мерзкий! Тьфу на тебя! Я сейчас Серг пну, он проснется и тебе задаст! Маньяк!
– Откуда ты про маньяков-то знаешь? И про овцелюбов? У вас что, есть извращенцы?
– Вы, мужчины, – все извращенцы, каждый первый! Вам только волю дай! Если бы не мы, мудрые женщины, вы бы только овец трахали да вино пили!
– Лучше овец, чем таких, как ваши бабы! Все жилистые, узловатые, как пеньки, смотреть противно! Небось, ткнуть некуда, палец сломаешь, как в дерево! Кстати, а ты с женщиной в постели была?
– Любопытный ты очень! Вот я сейчас прямо-таки тебе и доложила! А чтобы палец не сломать, ты не суй его так глубоко в ноздрю – обломишь, как дышать будешь?
– А по башке?
– Ты пользуешься моей беззащитностью и затыкаешь мне рот! Это нечестно и вообще подло!
– Зато сразу результат. А может, тебе мечом в задницу ткнуть? Еще лучше будет! Считай, что я тебя допрашиваю! Ты же враг – я должен тебя допросить, пока начальник спит!
– И во время допроса ты должен ткнуть меня пальцем между ног, да?
– Должен же я убедиться, что ты не врешь?! Может, ты намерена вводить меня в заблуждение?! Ты же враг! Ты участвовала в пытках моего брата, меня пытала и еще кучу людей!
– Ну ты и дурак… Я сколько раз тебе говорила – ну не пытала я, не пытала! Это палач пытал! И кстати – мужчина! Ни одна женщина не опустится до такого ремесла, только грязные, тупые мужчины! Я, наоборот, поддерживала в нем жизнь! И вообще – первый раз участвовала в допросе самолично… Мне тоже было неприятно! Даже тошнило!
– Ах, тебе неприятно было?! Да другая баба в обморок бы упала, видя то, что там происходило! Врешь! Если бы ты такое раньше не видела, ты бы выблевала все, что есть внутри, вместе с кишками! Брехунья мерзкая!
– Я лекарка. Я и не такое видала! Ты когда-нибудь лечил рану, в которой копошатся черви, поедая мертвую плоть? Ты вскрывал гнойники, содержимое которых забрызгивает тебе лицо желто-красной жижей, и при этом в комнате стоит такой дух, что нельзя дышать, будто труп разлагается? Ты…
– Хватит! Меня щас вырвет…
– И меня тошнило. Но что делать? Выбрала себе работу, так терпи. Мама была против, чтобы я становилась лекаркой, но я с детских лет хотела стать магиней-лекаркой и стала ею!
– Ты не ответила на вопрос – с женщиной была когда-нибудь? Была же, я знаю! По глазам вижу! И не надо щуриться – у тебя все в глазах написано!
– Ну… была, и что? Да, у меня были подруги… И когда я в магической школе училась, и сейчас есть подруга. Но мне и мужчины нравятся. А что такого?
– Ничего! Вот и нечего врать! Понятно, как ты девственность до самой старости сохранила.
– Старости?! Вот скотина… Сам же сказал, что я молоденькая сикушка! А теперь – старость?!
– У нас в пятнадцать замуж выходят. И детей рожают. Как только месячные начинаются, три года отсчитывай – и можно замуж брать. Впрочем – никто особо этого закона не соблюдает. Выглядишь как женщина, рожать можешь – давай, рожай. Все!
– Варвары! Вы – варвары! Но ты интересный, да… Я бы тебя оженила. Или в наложники взяла!
Молчание, сопение…
– Лурк… мне жаль твоего брата, правда. Клянусь! Но я ничего не могла сделать! И правильно ты убил эту дуру по безопасности – я никогда ее не любила! Глава слишком ей верила, слишком! В конце концов она бы Главу подсидела! Сколько раз я говорила – отгони от себя эту тварь, у нее глаза слишком хитрые, подлые! А Глава только отмахивалась!
– Ты – Главе? И тебе за это ничего не было?!
– Еще бы ей было! – Сергей сел на лежанке, свесил ноги, прокашлялся и продолжил, пробуя свой новый голос, хрипловатый баритон. – И чего ты ее все время зовешь Глава?
– А как она ее должна звать? – Лурк удивленно приподнял брови.
– Мама, конечно. Или как там у вас – «мамаша»? Или «мамка»?
– Глава… – Магиня потупила глаза и снова подняла взгляд на Сергея. – Главу зовут только Глава, и никак иначе.
– Оп-па! Так у нас доченька Главы?! – восхитился Лурк. – А давай отрежем ей голову и пошлем мамочке! Вот она порадуется!
– Она будет вас преследовать, чего бы это ей ни стоило. Убьете вы меня или нет. И лучше бы убили, потому что…
– Потому что стыдно, когда дочь Главы рабыня? Да ты вообще ее позор! Лекарка! Она ведь послала тебя в подвал жизни учить, так? Чтобы ты стала полезной? Как твоя сестра?
– У нее и сестра есть? – Лурк недоверчиво покачал головой. – А откуда ты знаешь?! А! Забыл… магия, конечно.
– Магия, – задумчиво покивал Сергей потягиваясь, сгибая и разгибая руки, вращая головой. – Сестра была среди стрелков. Наша подруга подозревает, что это именно сестричка засандалила ей срезень в коленку. А хотела в башку! Стыдится ее. Тоже считает позором семьи, представляешь?
– Представляю… – Лурк вдруг вздохнул и пригорюнился. – Меня тоже считали… Слова доброго никогда не скажут… Чего вылупилась! Все равно ты тварь! Теперь будем торговаться с твоей мамашей! Чего-нибудь выторговывать будем!
– Нечего нам выторговывать, – нахмурился Сергей, с некоторым удовлетворением слушая забытый уже звук своего голоса. – Да и не будут они торговаться. Умерла так умерла. Для них она потерянный кусок. Да и не хочу я с ними связываться. Вариант Эорна отпадает. Гекель тоже нам не друг. Что остается?
– Киссос? – с готовностью подбросил Лурк. – Ты хочешь связаться с рабсами? Их натравить на Гекеля и Эорн? Или все-таки с этими бабами… из джунглей? Но зверины тоже не сахар! Я бы с ними не связался!
– А с вашими… подземными жителями… связался бы?
Лурк задумался, помолчал и с неохотой добавил:
– И наши говнюки. Верить никому нельзя! Все врут. Все лживые твари и думают только о прибыли, о своем интересе, и продадут за медную монетку!
– А с лесными стервами вы правильно не хотите дел иметь! – вклинилась девушка. – Им верить нельзя совершенно! Они только и ждут случая, чтобы напасть, убить, ограбить! И мужчин наших воруют при первой возможности! Хотя у нас и договор о ненападении!
– Какой договор? – Лурк недоверчиво помотал головой. – Вы же якобы ненавидите друг друга, убиваете, нападаете? По крайней мере так сказала одна лесная жительница, с которой Серг и я общались!
– Лурк. – Сергей слегка усмехнулся. – Тут все гора-аа-аздо сложнее! Они торгуют с лесными, получают от них фрукты, травы, драгоценные камни, лес и много чего еще! Видел площадку перед мостом? Каждый пятый день они встречаются там и обмениваются товарами, продают друг другу все, что нужно! Это только на словах они такие непримиримые враги, а на самом деле…
– Ну и что?! – Магиня возмущенно фыркнула. – Настанет день, и мы вырежем всех этих сучек! И в город им входить нельзя! Их сразу убьют! А то, что мы не ходим в этот грязный, сырой лес, – так нам и не надо! У нас есть прерии, у нас есть горы – на кой демон нам этот поганый болотистый лес? Сидят они там и пусть сидят! Подыхают! Они почти и не рождаются! Знаете, зачем они наших мужчин воруют?
– Кровь обновляют, – задумчиво ответил Сергей, оглядываясь по сторонам. – Хватит о сексе. Перейдем к делам насущным. Похоже, что я долго проспал.
– Ну… не так долго, но… прилично! – пожал плечами Лурк – День в разгаре. А ты хорошо выглядишь… худой только. А все-таки жалко, что ты не девушка. Ну такая красотка была – глаз не отвести!
– Кыш, проклятый! Слышал я, как ты под юбку девке заглядывал! Щупал ее! Действительно – извращенец! Ты вот лучше скажи, что сам-то думаешь – что нам делать? Вернее – как нам поступить? Как жить дальше?
Лурк поудобнее устроился на своей лежанке, подложив руку под голову, задумчиво посмотрел на Сергея, и глаза его затуманились. С минуту молчал и, когда Сергей уже перестал ждать ответа, вдруг горько усмехнулся:
– Ты же хочешь сделать так, чтобы всем было хорошо, верно? Чтобы все получили по заслугам – и плохие, и хорошие, чтобы никто не был обделен… Ты, наверно, решил, что тебя боги послали, да? Чтобы навести порядок в мире? Что так смотришь – угадал я? И знаешь, что я заметил? Ты хочешь и мир исправить, и сделать это все так, штоб никого не убить, кровянки не пустить, штоб все только на убеждении. Мол, расскажу людям, как правильно жить, и они сразу станут жить как надо! Так, да, Серг? Так, я вижу. Только я тебе чо скажу – чушь это все. Чушь! Ты думаешь, я дурак? Не вижу, что происходит? Тебя в конце концов убьют, ежели ты не одумаешься! Ты посмотри, сколько за последние дни гадости всякой было! А все почему? Потому что ты все время думаешь с кем-то договориться. Думаешь, что люди тебя примут как посланца богов и пойдут за тобой. А они не пойдут. У них свои начальники. А эти начальники знают, как правильно жить и кому жить. И вот пока ты энтих начальников не сковырнешь – не будет у тебя порядочного дела! А штобы сковырнуть их, тебе надо будет массу народа перебить! Вот только, как это сделать – тебе виднее! Ты – могучий боец, ты колдун, ты «перевертыш» – кому, как не тебе возглавить этот мир! Ты должен быть Главой всего! И вот когда ты станешь этим Главой, тогда и сможешь творить настоящие дела! А пока что ты только пропадешь, и все. Подумай о том, что я сказал! Мож, я и не мыслитель, но жилка практическая у меня ого-го какая! Мамка всегда говорила, что если бы было образование у меня, я бы всех за пояс заткнул! Я бы далеко пошел!
– Штаны порвутся – далеко шагать! – скривилась колдунья и опасливо посмотрела на Сергея. Но он не слышал ее, напряженно думая, и на лбу нового Сергея Сажина пролегли глубокие морщины.
Все точно Лурк сказал. Все точно. Или Властелин мира, или труп. И больше ничего. Может, в том и была его задача – объединить весь мир в одну большую страну? Сделать так, чтобы люди этого мира жили сытно и хорошо? А ведь сколько можно было бы сделать, аж дух захватывает! Дать людям изобретения Земли! Радиосвязь – это ведь так просто, коротковолновый передатчик! Полеты по воздуху – и не только для магов, полеты для всех простых людей, сделать самолет ведь не так и сложно! И нефть тут есть, это точно! Книги всем! Образование! Медицина! Убрать дурацкие барьеры в обучении той же магии, учить всех способных! Всех, у кого есть искра таланта! Равноправие и мужчинам, и женщинам! Взять все лучшее с Земли и внедрить в жизнь!
И для этого «всего лишь» убить несколько сотен тысяч человек. Или миллионов человек. Залить кровью континенты. Уничтожить всех, кто окажет хотя бы малейшее сопротивление, и стать Великим Императором Сущего, Сергом Первым, Мудрейшим, Собирателем Земель!
А почему бы и нет? А что еще остается?! Нет, правда – что остается? Остается лишь подумать – как это сделать. Впрочем – и это понятно – «как»? Что там сказал Вакуле колдун, когда тот спросил, как ему найти черта? «Тому не нужно далеко ходить, у кого черт за плечами».
И правда – зачем далеко ходить? Можно и слетать!
Но только чуть позже.
* * *
– Эй, вы живы? Есть кто живой? – Ресонг с трудом поднял голову и тут же уронил ее назад – затылок больно стукнулся о пол, и мужчина застонал, выругавшись, самой черной площадной бранью, какую знал.
– Рес… ооо… как мне хреново! Рес, что происходит?!
– Что-что… Связанные мы лежим, что… Похоже, что нас опоили. Последнее, что помню, – пил вино. Потом – хлоп! – и все. Уже тут. Связанный.
– Как думаешь, что бы это могло быть? Кто?
– Чего тут думать… Капитанишка, сучонок! То-то рожа у него была такая хитрая! Вспомни, что тебе Пиголь про него говорил! Это же хитрая тварь, еще та тварь! Думаю, скоро все узнаем…
– А девки где?
– Ты про кого? Наших или с Киссоса? Сдается мне – киссанки уже рыб кормят. Он не рискнет их в живых оставить. А вот почему мы с тобой еще живы, я не знаю. Хотя нет… знаю. Девки наши, скорее всего, живы – красивые рабыни всегда в цене. И ты тоже, кстати – красивая рабыня. Ну а я раб. Или мне предложат к ним присоединиться.
– К кому – к ним? Ты считаешь, что капитан решил не идти в Эорн? Снова отправился пиратствовать?
– А почему бы и нет? Я бы на его месте так и сделал. А на хрена ему идти в Эорн, где вот-вот будет война, когда можно отсидеться на своих пиратских островах! Переждать, и вперед! Там так-то неплохо, да!
– Я ему башку сверну!
– Боюсь, что он это учтет… Девок что-то не слыхать. Может, унесли? Пользуются вовсю?
– Рес!!!
– А что Рес, что Рес? Девки красивые, чистые… Капитан или себе оставит, или одну себе, другую команде отдаст на время. Делиться же надо! Чуешь, корабль валит, боковая качка? Раньше ветер дул в корму, теперь почти в бок. Так что идем мы на пиратские острова на всех парусах. Вот такие дела, моя прелестница… Ты вот что, девочка, соглашайся на все, хорошо? Пока мы живы – можем на что-то надеяться. Сдохнем – только на дерьмо годны!
– На все?! В постели его ублажать?! Это ты предлагаешь?! Да я лучше сдохну!
– Тогда сдохну и я. Он ведь поймет, что я так просто это не оставлю, я ему башку сниму при первой же возможности. А зачем ему оставлять за собой неразрешенные проблемы? Вот и поляжем мы оба. От тебя не убудет, зато живы!
– Вот ты и подставь ему задницу! Раз такой умный! Ну и животное ты, Рес! Тьфу на тебя!
– Не плюй на любовника, пригодится постель согреть! Народная мудрость гласит!
– Пфххх… Сам и выдумал только что, придурок!
– Ну и выдумал! Мо, дорогуша, потерпи, ладно? Не делай ничего, что их разозлит! Я удивлен, что они вообще тебя оставили в живых! Видимо, посчитали, что самый опасный тут я, а раз я еще тот разбойник, то можно привлечь меня к работе. У него людей-то раз, два и обчелся. Команда больше чем вдвое поубыла – после атак летунов да после арены. Так что ему люди нужны.
– Ты думаешь, он попытается и меня привлечь в свою разбойничью команду?
– Это вряд ли. Баб он за людей не считает. Потрахать, продать – это да. Но чтобы в команду… хотя… все может быть. Он ведь видел тебя в бою, знает, чего ты стоишь. Притом он знает, что ты с Эорна, и знает, как вы держите клятвы. Нет, все-таки побоится оставлять тебя на судне. Не знаю. Ничего не знаю. Чужая башка – разве в нее влезешь? Ульдир непредсказуем. В общем, так – живем и ждем, во что это все выльется. Дурак я был… Должен был все это предусмотреть. Знаю ведь, какая коварная он скотина! Спи пока. Скоро узнаем…
Узнали они уже через полчаса. Дверь распахнулась, впустив в каюту сырой морской воздух, пахнущий йодом и мокрой тканью плаща. Капитан Ульдир Мокрассан вошел, привычно ловя подошвами уходящую из-под ног палубу корабля, прикрыв дверь, подошел к столу, уселся на скамью, прочно прибитую к доскам палубы. Фонарь, который нес в руке, поставил на стол, открутив фитиль побольше, – в каюте было полутемно – то ли сумерки, то ли погода такая. В любом случае каютное окошко давало слишком мало света, чтобы можно было как следует рассмотреть обитателей каюты. Особенно если ты вошел с «улицы».
Помолчав, Ульдир кашлянул и посмотрел на Ресонга неподвижным тяжелым взглядом, сверлившим своего пленителя:
– Ну… да! Прости, дружище! Такова жизнь! А что поделаешь? Мне тоже жить хочется! Ну да, мы с вами прошли через испытания, я вам обязан можно сказать… жизнью, и что? Это вам не старые романы о благородных воинах, которые всю жизнь служат потом своим спасителям! Это жизнь! Кстати – я вам отдал долг. Я ведь не убил вас? А надо было! По всем канонам – надо было! Вы оба – опасные люди! Очень опасные! Но я вас не убил! Потому что тоже знаю, что такое честь! И долги. Я всегда плачу по долгам!
– Ты знаешь, что такое честь? – Морна даже фыркнула, заскрипела зубами. – Да ты… ты…
– Молчи! Не надо! – примиряюще отстранился ладонью капитан. – Сейчас скажешь что-нибудь такое, за что мне придется перерезать тебе глотку, а я этого не хочу! Я слишком тебя уважаю! Ты замечательная женщина! Лучший боец, которого я знаю… Если не считать…
– Серг! – торжествующе добавила Морна. – А ты не думаешь, что это тебе не сойдет с рук? Что она тебя разыщет и тогда тебе конец?
– Честно сказать, это меня волнует, да, – грустно признался капитан. – Но я готов рискнуть. Ей, скорее всего, будет не до вас. Не зря она вас бросила на корабле и сбежала! Вы ей не нужны. Она вас подозревает, потому вам и не доверилась. И притом – надо ведь еще вас и найти! И меня. А я умею прятаться. Пересижу войну, пересижу все эти дерьмовые страсти и займусь своим любимым делом.
– Грабежом?! – пренебрежительно сплюнула Морна, и капелька слюны повисла на ее пухлой губе. Ульдир проследил, как женщина слизнула капельку красным языком, помолчал и, слегка усмехнувшись, продолжил:
– Ну почему же грабежом? Что уж так плохо ты обо мне думаешь? Ну да… и грабежом тоже! Почему бы не взять у тех, кто не может сохранить свое? Кто слаб и не имеет права жить в этом жестоком мире? Здесь остаются лишь сильные, они правят слабаками! А слабаки пусть плачут! Нет, милая, я люблю торговать! Возить редкости – драгоценности, редкие травы, которые наводят цветные сны, лекарственные травы с крайнего Юга – все, что дорого, все, что при малом объеме приносит большие деньги!
– Короче! – прервала Морна. – Что нас ждет?!
– Вас ждет мое предложение, – мягко улыбнулся капитан. – Вернее, тебя. Рес все равно пойдет за тобой, если ты примешь решение. Так что его и не спрашиваю. Молчи, Рес, ничего не говори. Я сейчас не с тобой разговариваю. Итак, у меня к тебе предложение: ты даешь мне клятву верности на крови, и я тебя освобождаю. И Реса освобождаю. И вы вступаете в мою команду на общих основаниях и служите мне три года. По контракту. Рес знает, насколько я удачливый, потому не пожалеете, если примете мое предложение.
– А если нет? Если я не приму предложение? – Голос Морны был глухим, как из бочки, и безжизненным, как пропитанная рыбьей слизью палуба рыбацкой лодки.
– Если нет… если нет – будет плохо. Я вас не убью, как уже сказал, но… скорее всего, продам работорговцам. И получу хороший куш! За женщину из Эорна, славящегося своими бойцами, за мастера меча, который будет украшением любой бойцовой ямы, мне дадут хорошие деньги. Люди любят зрелища, да. А из ямы выхода нет. Вообще никакого. Живете, пока бьетесь. До конца жизни. Печально, да, но у вас ведь есть выбор! Всего лишь клятва на крови, Морна! Я знаю, ты никогда ее не нарушишь. Никогда. Вы, эорнские бабы, на этот счет просто стальные, вас не согнешь! Клятва – и ты моя помощница! И Рес тоже!
– Что вы сделали с киссанками? – мрачно спросила Морна, не отвечая на предложение.
– Убили, конечно! – пожал плечами Ульдир. – А что с ними делать? Пару болтов в затылки, и на дно! Эти сучки вина не пьют, так что пришлось вот так. Жаль, конечно! В ямах таким бойцам были бы рады! Экзотика! Но куда деваться – эти суки покрошили бы нас в капусту. Никто из наших с ними и близко не сравнится в умении выпускать кишки человечкам.
– Что с нашими девушками? – так же мрачно и настороженно продолжила Морна, повернув голову и следя за чертами лица капитана. На лице Ульдира не дрогнула ни одна мышца, он был спокоен и благожелателен:
– А что с ними? Пока что они мои наложницы, очень красивые девочки. По приходу в порт – я их, скорее всего, продам. Лишних денег не бывает, красота же имеет свойство надоедать. Подержу их пока что, а потом… продам, да.
– Сволочь! – выдохнула Морна. – Ну какая ты сволочь! Мы же вместе!..
– Нет. Не вместе. Каждый сам за себя, – неторопливо выговорил Ульдир и, вперившись взглядом в Морну, жестко спросил: – Отвечай, ты со мной или…
– Нет. Я не с тобой! – устало ответила Морна, прикрывая глаза. – Я уже дала однажды клятву крови, потому – другой не будет. Прости, Рес… Я не могу!
Рес промолчал, скривившись, как будто укусил очень кислый плод. Ульдир же вздохнул и пожал плечами:
– Что-то подобное я и предполагал. Кто бы тебя выпустил из Эорна без клятвы крови? Но я все-таки надеялся.
Капитан посидел, собираясь с мыслями, затем выдал:
– Вам дадут снадобье… Или вы его выпьете, или вам вольют его в глотку. И это снадобье будут давать ежедневно. Ну вы знаете, о чем я говорю… В общем – мне жаль, очень жаль.
Капитан резко поднялся и вышел из каюты, оставив фонарь стоять на столе. Массивное основание на давало светильнику упасть, язычок пламени колебался за грязным стеклом, было тоскливо и плохо, так плохо, как никогда.
– Рес, прости… Я не могла иначе! Рес…
– Я знаю, – мрачно бросил Ресонг. – И знал, с кем связываюсь. В общем, надежда у нас одна. Если ты не знаешь, что такое бойцовые ямы, то я – знаю. В лучшем случае полгода, в худшем… в худшем – даже думать не хочу. Сейчас нам вольют в глотки дурман, и мы сами себя перестанем узнавать, даже если увидим себя в зеркале. Потому давай прощаться, милая. Мне с тобой было хорошо, правда. Не думал, что когда-нибудь это скажу – но я тебя люблю!
– И я тебя! – Морна выдавила из себя эти слова и замолчала, слушая, как за стеной свистел ветер и гудели паруса. В задраенное окно стучали капли дождя, и на душе было так же погано, как и на палубе.
Будь прокляты все эти клятвы! Разве они стоят жизни любимого человека? Разве честь стоит того, чтобы за нее умирать?
И Морна ответила себе – да! Так ее учили с детства – честь превыше всего. Вот только очень не хочется умирать, зная, что подставила Реса. Одна надежда – на помощь Серг. Если только та успеет. Если найдет. Если догадается. И если захочет помогать предательнице.
Слишком много этих – «если»…
* * *
– Заткнись! Заткнись, дура! Хватит выть! И без тебя тошно…
Лорана отвернулась к стене и закусила губу. Ей самой хотелось выть, но ведь она не какая-то там ремесленница, промышляющая пошивом париков! Она благородная дама, воительница, и ей не пристало рыдать, как базарной торговке!
Но слезы сами лились по щекам, впитываясь в подушку, пахнущую потом и чужим мужчиной. Перед глазами стояло лицо капитана Ульдира, его искривленный в гримасе похоти рот, пряди темных волос, которые щекотали лицо Лораны, когда мужчина нагибался ниже, прижимаясь к ее голой груди. Ощущение беспомощности, ужаса, невозможности что-то сделать, освободиться, понимание того, что попала в западню, и ничего, совсем ничего не может изменить!
Даже тогда, когда дворец захватили люди Гекеля – такого не было. Даже тогда, когда она была у него в плену.
Даже тогда, когда ее вывели на киссанскую арену – не было такого ужаса и отвращения!
Вначале Ульдир изнасиловал Занду. Деловито, без излишней торопливости, размеренно, не обращая внимания на визг и стоны насилуемой. Сделав свое дело, он занялся Лораной. Тоже без злобы, без особых эмоций – посидел минут десять, выпил бокал вина, лег на бывшую правительницу Союза Кланов и вошел в нее так же буднично, как в какую-нибудь портовую шлюху – больно, бесцеремонно, ничуть не заботясь о ее чувствах.
Лорана давно не была с мужчиной, с тех пор, как Гекель захватил власть и подчинил себе ее мужа. Но у нее сейчас не возникло никакого возбуждения, не было иного ощущения, кроме боли, ненависти и отчаяния.
А еще – она ощутила некоторое облегчение, когда поняла, что капитан заботится о том, чтобы она не забеременела.
И только потом, когда насильник ушел, оставив Лорану лежать на постели голой, привязанной за руки и ноги, поняла – почему он не наполнил ее своим семенем. Рабыня! Зачем «портить товар»? Тот, кто покупает рабыню, сам решает, с кем ее скрестить, и цена такой рабыни будет выше, чем той, у которой живот лезет на нос.
Как выяснилось, то же самое он сделал по отношению к Занде, так и продолжавшей сейчас рыдать в подушку и причитать, как по мертвецу.
– Хватит рыдать! – снова не выдержала Лорана – Не убыло от тебя! Главное – жива, а там… там видно будет! Серг все равно нас найдет, и тогда им всем конец! Успокойся, а?!
– Тебе хорошо говорить! – вдруг совершенно спокойным, трезвым голосом сказала Занда, и следующие ее слова просто-таки взбесили Лорану. – Небось, у тебя куча любовников была! Привыкла ноги раздвигать перед чужими мужиками! А у меня один мужчина был! И все!
– Ты, глупая сука, с чего решила, что я шлюха?! – выдохнула Лорана, кипя от ярости. – Если бы я сейчас не была привязана, морду бы тебе разбила, гадина!
– Да все вы там, во дворце, извращенки! Что, не так, что ли?! Мужиков меняете, как… как… трусы! Каждый день – новый! Это все знают! А я… я невинная девушка!
– Это я-то извращенка?! – фыркнула, не выдержав, Лорана. – А не ты ли все с Серг тискалась и между ног ей ныряла?! Это не извращение?! И язык же повернулся сказать такое у твари!
– С Серг – совсем другое! Она вообще… мужчина! И… и… в общем – отстань! Лучше скажи, что с нами будет, как думаешь?
– А что тут думать?! – мстительно заметила Лорана. – Продадут тебя в бордель, привяжут к кровати и будут драть грязные портовые грузчики за серебряную монетку! Вот и все!
– И тебя тоже! – так же мстительно ответила Занда, перестав шмыгать носом – И тебя будут грузчики!
– Неет… Я благородная! Жена геренара! Если уж меня и продадут, так какому-нибудь богатому типу! Уж не грузчикам, это точно!
– Ты думаешь, он будет лучше, чем грузчики? – горько вздохнула Занда. – Какой-нибудь старый, вонючий негодяй, больной дурной болезнью! Ты лучше скажи, что вообще нас ждет? Как думаешь, Серг нас найдет?
– Надеюсь. Иначе все будет очень печально, – мрачно заметила Лорана. – Наденут ошейники, и будем мы как собачки бегать за хозяином и лизать его по первому требованию. Или… или… нет, не хочу думать, что – «или». И так тошно. Одно тебе скажу – терпи. Когда-нибудь этот мерзавец поплатится за свою подлость! Уверена!
– Я бы его кастрировала! – Голос Занды сорвался, она помолчала и добавила: – Никогда не думала, что мужчина может быть таким противным! Может… и правда я теперь могу только с женщинами?
– Дурочка. Это было насилие. Получать удовольствие от насилия над собой могут только извращенцы. И кстати, зря ты думаешь, что во дворце царит такой уж разврат! Чушь это все! И уж тем более не жене геренара устраивать оргии с придворными мужчинами! Идиотизм! Это же надо такое придумать!
– Извини… Я сама не знаю, что несу… Болит все. И душа, и тело! Грубый какой… Думала, порвет мне все.
– Терпи. Все, все ему припомним! – Лорана вздохнула и закрыла глаза. Все-таки легче, когда ты кого-то успокаиваешь, а не он тебя. В этом случае кажешься себе гораздо сильнее, чем на самом деле. А ведь самой хочется выть, и у тебя тоже болит и тело, и душа. И на груди останутся синяки… Ну как можно так грубо обращаться с женщиной?! Выкручивать ей соски, щипать?! Тварь мерзкая! Ведь такой «друг» был, такой весь предупредительный, ласковый!
Дверь в каюту распахнулась, вошли двое парней – один из них держал фонарь. Лорана узнала первого – это был помощник капитана, из вновь назначенных, вместо тех, что погибли на Киссосе. Первый помощник. Соответственно, второй парень был вторым помощником.
Парни ухмылялись, первый повесил лампу на специальный крючок над столом, отвернул фитиль поярче. Подошел к Лоране и стал с удовольствием ее разглядывать, продолжая криво ухмыляться уголком рта. Потом провел рукой по бедру девушки и, тихо хихикнув, спросил:
– Холодно? Мурашками-то покрылась? Ничего, сейчас я тебя погрею! Да не дергайся ты так! От тебя не убудет! А мы уже давно без женщин! Надо же понять, правда? Ты меня ведь поймешь? Ну чего молчишь-то? Ничего… сейчас закричишь! Гляди, что я принес – маслице! Больно не будет! Почти… Но многие бабы ведь любят боль! Любят сильных мужчин!
Лорана замерла, сжав кулаки, и когда Занда на соседней койке громко вскрикнула и тихо зарыдала, спросила, стараясь, чтобы голос ее не дрожал:
– И много будет вас, таких… сильных мужчин?
Парень вначале не понял, потом заулыбался, расстегивая в это время куртку:
– Нет! Только нас двое! Да капитан! И у нас приказ – не обрюхатить и не порвать ничего! Так что не бойся, тебе будет хорошо! Вишь, как твоя подружка стонет?! Понравилось ей, видать! Дай-ка я тебя поласкаю! Или ты с капитаном уже разогрелась? Ничего, лишнее не помешает, правда?
«Это не я… это не я!» – Лорана лежала молча, глядя в темный потолок, и старалась отстраниться от того, что с ней сейчас делал этот мускулистый мужчина.
А потом с ней был второй. Затем снова первый. И опять второй.
Насильники менялись, и казалось, тому не будет конца. Живот болел, между ног болело так, будто кто-то надрал жесткой губкой.
Лорана лежала как бревно, и один из парней в сердцах выругался, с силой шлепнув ручищей девушке по низу живота:
– Да что ты, как бревно! Может, я не туда тебя?! Хочешь по-грязному?! Хоть бы звук издала! Подружка вон как стонет, а ты?! Бревно бревном! Тоже мне, благородная! Деревянная ты, а не благородная! Щас я тебя вот маслицем помажу, и…
– Не вздумай! – Второй парень сплюнул на пол и сел на краю кровати, поглаживая хныкающую Занду по упругой груди. – Тебе что было сказано? Не порвать, не повредить! А если ты ее испортишь? Да и зачем, тебе охота вымазаться в дерьме? Не вздумай! Капитан узнает – он тебя кастрирует! Хватит, наверно… пошли. Ох, я и потрудился! Хорошие девки! Видно, что не рожали! А то, бывало, бултыхаешься в ней, как в лохани – никакого удовольствия, а тут… молоденькие, молочком пахнут! А капитан наш какой молодец, а? Не пожадничал! Для своих – все готов отдать!
– Слушай, Херст, а если Серг за них мстить будет? Если найдет?
– Дурак! Ее небось и в живых-то нет, она в море ушла на шлюпке, ее давно уже чудовища сожрали! А если и выжила – все равно сдохнет, не тут, так в Эорне! Да и как она туда доберется? Без корабля-то?
– А зачем тогда она возвращалась? Как думаешь? Зачем все это было?
– Да кто знает… кружева какие-то! Кружат, кружат… Не пойми, не разбери что делают! Капитан у нас удачливый, с ним не пропадешь! Отсидимся на островах, переждем войну, а может, и пограбим, пока война-то идет. Ведь армию обеспечивают, по морю возят, так кто мешает их пощипать? Жизнь идет! Может, еще по заходу? Этой-то, похоже, нравится! Что, девочка, нравятся тебе мужчины, да? Нравятся, я чувствую! А та стерва и правда как бревно!
– Хватит, ты прав. У меня уж болит все. Натер. Узенькие, сучки! Молоденькие, нерожавшие! Завтра продолжим, нам еще недели две в море болтаться, вот и развлечение есть! Молодец капитан, не жадный! Все-таки хорошо, что я к нему нанялся!
– Ага, хорошо… – Парень встал, потянулся, потом обернулся на Занду и обеими руками провел по ее бедрам, выпачканным засыхающей липкой жидкостью. – Эх, хороша, сучка! Жаль продавать, а? Больших денег стоит! Тем более что мужиков любит! А вначале-то и не хотела, потом разогрелась! Таких любят клиенты! Обучить ее как следует, денег за нее навалят кучу!
– Обучим… Две недели впереди! Через две недели будет первоклассной шлюхой, любой бордель с руками оторвет!
Парни неспешно оделись и пошли к выходу, один из них оглянулся, вернулся за фонарем. Попутно набросил на голых девушек одеяла, валявшиеся на полу. Заботливо укрыл, спросил:
– Облегчиться не хотите? Я чуть позже вам принесу ведро! И воды обмыться, не люблю грязных баб! Не бойтесь, никому больше трахать вас не дадим! Хе-хе… Наших только допусти – они вам матку вывернут, затрахают до смерти! Истосковались ребята! Через часок приду, потерпите пока.
Оба парня вышли, в каюте стало темно и тихо. Занда уже не всхлипывала и не стонала, Лорана тоже лежала молча, измочаленная и опустошенная, мечтающая лишь о смерти.
Закрыть глаза – и умереть. Чтобы исчезло все – этот корабль, это вонючее одеяло, этот запах пота и семени, эта жизнь, которая так немилосердно с ней обошлась. Из самой могущественной женщины страны стать подстилкой для грязных простолюдинов?! О Создатель, за что?! За что?!
И тут же горько подумала о том, что этот вопрос задает себе бесчисленное количество женщин, которых насиловали, убивали, мучили на протяжении тысячелетий, и во время войн, и во время бунтов, и просто потому, что какому-то мужчине захотелось женского тела.
«За что?!» – извечный вопрос, и никто никогда так и не узнал на него правильного ответа. А был ли он, ответ?
Две недели… А потом… целая жизнь! Жизнь рабыни. Думала ли она, что когда-нибудь наступит этот день?!
– Я не шлюха! – надтреснутый голос Занды ворвался в мозг, заставив вздрогнуть. – Я ничего не могла с собой поделать! Ничего! И я хочу умереть!
– Не ты одна… – после минутного молчания откликнулась Лорана и тихо добавила: – Держись! Мы должны выдержать и отомстить! Я верю, что так будет! Верю!
– Обещаешь?! – Занда тихо заплакала, всхлипывая, как ребенок. Потом так же тихо сказала: – Где же ты?! Ну где ты?!
И Лорана поняла, о ком она говорила. И в душе вдруг всколыхнулась ярость и злоба – ну как она могла их бросить?! Как могла оставить без своей защиты?! И тут же устыдилась – взрослые люди, и не смогли себя защитить! Так попасться! Дать себя отравить! Где были Морна с Ресонгом?! Они-то куда смотрели?! И где вообще сейчас эта парочка? Может, предали? Перешли на сторону Ульдира?
Все может быть. Все. Теперь Лорана верила в любую гадость, какая только теоретически могла бы случиться. Никому нельзя верить! Рассчитывать только на себя. Возможно, что и правда никогда больше не увидит Серг.
Возможно, что та спокойно занимается своими тайными делами, совсем не думая о спутниках.
Да и зачем она будет о них думать? Чужая женщина, случайная попутчица в этой жизни! Нет, надо привыкать жить без нее. И привыкать терпеть. Чтобы когда-нибудь нанести удар! И отомстить.
С этой мыслью усталая Лорана задремала, погрузившись в тревожный, тяжелый сон и уже не слышала, как всхлипывает Занда, как волны бьют в борт корабля, будто великан хлопает по темному борту огромной ладонью. Организм, защищая себя от психической и физической перегрузки, просто отключил сознание, погрузив хозяйку в небытие. Единственный способ сделать так, чтобы она не сошла с ума.
* * *
Все и всегда задают себе вопрос – за что? За что мне все это досталось? Те, на кого пало нечаянное наследство от вовремя умершей тетушки, почему-то не спрашивают – за что ему, бездельнику и моту, прибыло состояние? А вот свалившийся в сточную канаву и потерявший там кошелек с последними оставшимися после кутежа монетами тут же возопит: «Боги, что вы делаете?! Разве можно со мной ТАК?! Я же хороший!»
Неизвестно, спрашивала ли богов Занда, но Лорана каждый день, по нескольку раз в день спрашивала: «Что, что я сделала не так?! За что мне эти муки?! Ведь я не была плохой! Слуг не била… почти. И уж точно не мучила! Почти не обманывала и почти не изменяла – ну не считать же изменой тот случай, когда навеселе подставила самое дорогое под язык молоденького пажа подружки? Было хорошо, да… Но ведь проникновения не было! И это нельзя считать изменой! Просто… хмм… В общем – не измена, и все тут!» И вообще она потом раскаялась и перестала звать парня к себе! Ежедневно…
И с девушками – тоже ерунда! Им самим с ней нравилось, можно сказать – им было за счастье доставить удовольствие своей хозяйке, своей госпоже! Все знают – в Эорне женщины часто образуют пары со своими подругами, и эта любовь считается гораздо более чистой, чем секс с мужчиной! От секса с мужчиной – болезни и дети, а с ласковой, понимающей тебя женщиной – только удовольствие и родственность душ!
Ох, Серг, Серг… Когда эта мерзавка Занда пыхтела на твоей постели, вылизывая поганым красным языком, так хотелось стащить ее за ноги на пол и отпинать, услышать, как хрустнут ее ребра! Отрезать ее язык, который тебе так нравился!
Мерзавка! Развратная мерзавка! Если Лорана чувствует от секса с этими уродами только отвращение, проклятая девка стонет и дергается, как ненормальная, психически больная! И выполняет все, что они хотят!
Слава богам – насильники предпочитают именно Занду, это и понятно – кому хочется трахаться с бесчувственным холодным бревном вроде Лораны? А заставлять ее делать кое-что поинтереснее – откусит ведь, и будешь потом уродом!
Их кормили, давали мыться, но из каюты не выпускали. Убирал нечистоты стюард, поглядывавший на голых красоток с вожделением, но не решавшийся сделать даже намек на какие-либо постельные дела. Чего-чего, командовать капитан Ульдир умел. Перед ним все бегали, как муравьи в поисках жирной гусеницы.
Закрепленные на ногах цепи позволяли передвигаться по каюте – недалеко, но позволяли. Одежды не дали, впрочем особой нужды в ней не было – жарко, даже душно, приходилось иногда открывать маленькое окошко, чтобы впустить свежий морской ветер.
Насиловали каждый день – иногда раз в день, иногда устраивая «забеги» по нескольку часов. Правда – такое бывало редко. За две недели плена – два раза, если не считать первого.
Больно не делали, только однажды, когда Лорана попыталась сопротивляться, начала ругать насильников грязной площадной бранью, капитан бросил ее на пол (оказалось, что он очень силен!) и отхлестал по заду широким кожаным ремнем, после чего пару дней трудно было не только сидеть, но и лежать.
С Зандой Лорана почти не разговаривала, да и о чем ей, родовитой, воспитанной и ученой даме, говорить с базарной замарашкой, как оказалось – еще и извращенкой? Занда исполняла все, что от нее требовали, безропотно, глядя перед собой, как ожившая бессмысленная статуя. Она смирилась с происходящим и, похоже, слегка спятила. Из ее отрывочных бессмысленных речей-монологов Лорана поняла – девица считает происходящее карой за какие-то там проступки, одним из которых была противоестественная тяга к лицу одного с ней пола – к Серг. Вот теперь, мол, и расплачивается за свое распутство.
Спятила, точно. Лорана читала, что женщины, которые подверглись насилию, иногда сходят с ума. У них в душе что-то щелкает, ломается, поведение несчастной меняется, фактически она становится другим человеком. Теперь это была Занда-рабыня, готовая в любую секунду с готовностью, и даже охотой исполнить любой приказ своих хозяев.
Гадко. Противно. Занда пыталась заговаривать с Лораной, но та не хотела с ней общаться. Бывшей жене Властителя неприятно было говорить с этой шлюхой. О том, что она сама мало чем от нее отличается, – Лорана старалась не думать. Она убеждала себя, что нет другого выхода, кроме как подчиниться насильникам. Хотя выход, конечно, был – покончить с собой или заставить убить ее своих пленителей. Но ей очень хотелось жить. Ведь она так молода!
Так и тянулись дни, недели – все те дни, пока корабль плыл к пиратским островам. То, что именно к пиратским – Лорана уже знала. Доложили «хозяева». Вернее – подслушала их разговоры, когда мужчины пили вино, отдыхая после секса.
Так она узнала, что капитан Ульдир имеет довольно-таки большой политический вес на острове Десяти Капитанов. Этот остров – что-то вроде пиратской столицы. Туда приплывают купцы-пираты, скупая награбленное, продавая, обменивая свой «товар» – содержимое трюмов ограбленных кораблей и захваченных рабов. В основном – рабов. И большинство из этих рабов – молоденькие хорошенькие рабыни, ценный товар, желанный во всех портовых городах.
Бордель всегда нуждается в новых работницах, взамен попорченных грубыми клиентами, да и богачи всегда были падки на послушных, безотказных девиц. Хотя был неплохой спрос и на мальчиков…
Лорана даже и не представляла, что рынок рабов ТАК развит в Союзе Кланов. А еще – что так просто можно стать добычей работорговцев.
Сидя во дворце, трудно себе представить, что любая девушка, появившаяся в неурочное время в нехорошем месте, практически со стопроцентной вероятностью может оказаться на рынке рабов, а потом – в гареме какого-нибудь старого извращенца, пытающего своих рабынь плетьми и кнутами.
«Хозяева» немало порассказали на этот счет, со смешком говоря о том, что они обращаются с пленницами более чем гуманно, а вот когда продадут на рынке… Тут уже у девчонок могут начаться неприятности. И лучше сейчас постараться удовлетворить их как можно лучше, и тогда, возможно, девушки останутся на корабле, как цветки в оранжерее – сытые, здоровые, цветущие.
Кормили девушек неплохо, но не сытно. Овощи в основном. Чтобы не толстели – сказал один из мужчин. Лорана, пока никого не было, делала упражнения на растяжку, отжималась, приседала, звеня цепью. Как могла – тренировалась и в единоборствах, следя за тем, чтобы ее за этим занятием не застали пленители. Неизвестно – как они поступят, когда увидят, что девушка не такая уж беззащитная куколка, как, к примеру, та же Занда, целыми днями лежавшая на спине и смотревшая в потолок? Ни к чему заставлять их принимать дополнительные меры охраны. Пусть пребывают в счастливом заблуждении, что обе девицы полностью подчинены воле хозяев и в голову им не приходит предпринять попытку к бегству.
Впрочем – а куда бежать-то? С корабля, плывущего в открытом море… А вот на берегу… На берегу посмотрим, кто кого!
Главное – попасть на берег! Они ведь все равно когда-нибудь будут вынуждены освободить девушек от цепей! А когда освободят…
* * *
«Черный цветок» медленно-медленно втянулся в бухту, выбирая тот путь, на который его направил капитан, сам сейчас вставший к штурвалу. Рулевой, который мог провести корабль через вход в бухту, погиб во время атаки киссанов, потому не осталось никого, кто бы знал безопасный фарватер. Кроме капитана, разумеется. Брать же лоцмана не хотелось. Долго ждать, пока приплывет, да и денег стоит немалых.
Скалы сжимали вход в бухту каменными щипцами, и на каждой из губ этих щипцов стояли сторожевые башни, в которых всегда дежурили стрелки.
Стояли камнеметы, на цепях, над водой, висели тяжеленные сети, наполненные глыбами и щебнем. Грохнется такая «сеточка» на палубу – и дыра до самого днища. А то и в днище. Мало не покажется!
Впрочем – войти в бухту мог любой корабль, как и выйти из нее – если знал безопасный путь и если не вызвал неудовольствия правителей пиратского сообщества.
Бывало и такое – тот, кто не хотел соблюдать законы пиратских островов, тот, кто бросал вызов властителям разбойничьей «вольницы» – легко мог отправиться на дно. А дно в этом месте никто не смог замерить – бездна возле скал могла поглотить все пиратские суда, поставленные друг на друга так, будто это были не здоровенные суда, а соринки, упавшие в канализацию. Канули, и нет от них следа.
Кто первый нашел эту бухту, вернее, безопасный вход в эту бухту – история умалчивает. Только уже много сотен лет на благодатном острове Десяти Капитанов находилась пиратская столица, город Арваш, – если его можно назвать городом. Десять тысяч постоянных жителей плюс столько же людей с кораблей. Ну и рабы, само собой.
Этих было тысяч двадцать – и потомственные рабы, и новенькие, захваченные в прибрежных поселениях или купленные у ловцов. Сколько всего населения было на пиратских островах – никто не знал. Даже правители, те самые десять капитанов.
Десять капитанов избирали из своих рядов Главного Капитана, и он правил до тех пор, пока мог удержать в узде всех остальных. Или пока хотел править.
Ульдир, к примеру, править не хотел. Хлопотно, опасно, хотя и выгодно. Каждый из капитанов, который приплывал на пиратские острова, был обязан отчислять в казну сообщества десять процентов от награбленного, иначе… иначе ему не было здесь места.
Казалось бы, ну как можно проконтролировать каждого из десятков морских разбойников и купцов? Не захочет отдать – разве проследишь, десять процентов он отдал или нет? Возможно, оно бы так и было, но ведь капитан не один ходит на разбой, и каждому рот не прикроешь, когда он начнет болтать в одной из многочисленных таверн! И если вдруг обнаружится, что капитан обманул, не выплатил десятину – участь такого негодника была предрешена.
Пираты любили выдумывать затейливые способы казни, среди них были настоящие искусники. Тем более что развлечений на островах, кроме пьянки и шлюх, не так уж и много, так что казни и пытки были приятным времяпровождением, во время которого можно потягивать вино и делать ставки на то, сколько продержится тот или иной преступник.
А узнает Главный Капитан о преступнике, сокрывшем доходы, обязательно – везде свои глаза и уши, доносчики – за каждый донос – награда! За то, что обнаружил укрытую от налогов добычу, – проценты от конфискованного! Выплачивают, без задержек. Потому и не было задержек с доносами.
Самым же главным развлечением были бойцовые ямы. Арены, на которых разрешалось все и вся, и где заканчивали свою жизнь рабы и те, кому не повезло вызвать гнев главарей пиратского мира.
Ульдир не был одним из десятки, но вполне мог войти в ее состав – когда умрет кто-то из ее членов. Скорее всего, это случится довольно скоро – капитан Хакар был довольно стар и уже давно отказался от набегов, предпочитая заниматься перекупкой и продажей в Союз. Поговаривали, что его ест неизлечимая болезнь, которую не могут излечить даже лекари-маги, но Ульдар считал, что это все ерунда. Просто старость. А старость неизлечима, кто бы что ни говорил.
Поговаривали, опять же, что мерзкий старик пьет кровь молоденьких девственниц, чтобы сохранить остатки здоровья и молодости, и даже купается в крови молодых девушек, но считал это досужими россказнями. – Хакар был не настолько глуп, чтобы уничтожать ценный товар, да и проку-то от чьей-то там крови? Если только пообедать, в лечебные же свойства красной жидкости Ульдар никак не верил. Хотя вначале сомневался, и даже расспросил одного известного мага – мол, правда ли кровь девственниц – магическая жидкость и что с помощью нее можно вернуть молодость?
Маг взял в уплату за совет золотую монету, а потом с удовольствием сообщил, что вернуть молодость не может никто – даже он, великий маг. И насчет крови – это все чушь. Чистая кровь никому ничего хорошего не делает – только изжогу, а еще болезни, которые она может переносить, если ее пить сырой. И что не нужно маяться дурью, а надо платить лекарям за хорошие снадобья, укрепляющие организм, и тогда проживешь в полтора раза дольше – особенно если найдешь себе тихую, спокойную работу. Не такую, как сейчас.
По большому счету участие в десятке капитана Ульдира не особо привлекало, он всегда был одиночкой, удачливым одиночкой, но те, кто состоял в десятке, налогов не платили и, кроме того, пользовались еще некоторыми привилегиями. Например – в торговле. В общем – дополнительная прибыль никому еще не помешала.
После того как корабль встал на рейде, выбравшись на неглубокое подводное плато вдоль берега, капитан спрыгнул в шлюпку, спущенную на воду и через минуту она отчалила от борта, направляясь к невысокой пристани, у которой стояли несколько кораблей, множество шлюпок и рыбацких лодок, облепивших деревянный помост, как мухи труп дохлой кошки.
В бухте было тихо, полуденное солнце, отражаясь от глади воды, слепило глаза тысячами солнечных зайчиков, и Ульдир довольно щурил глаза, вдыхая знакомый запах города. Пахло жареным мясом и рыбой, гнилыми фруктами, выброшенными в море, дохлятиной, нечистотами и дымом тысяч очагов – обычный запах портового города, сладкий и приятный только тому, кто неделями болтался в море, пил затхлую, теплую воду, в которой уже начали заводиться червяки, и давненько не ощущал под ногами твердой почвы, которая не раскачивается и не норовит сбросить за борт на корм морским чудовищам.
В этот раз Ульдир пришел без особой прибыли, если не считать тех денег, что он отобрал у Морны и Ресонга. Зато – живой и полный надежд. Ведь надежда может быть только у живого, мертвецу надеяться уже поздно.
У капитана Ульдира на острове был свой дом. Не очень большой, не такой, как у каждого из десятки, но вполне приличный, имелся даже рабский загон, в котором можно содержать пленников. Ульдир купил этот дом у старика, который решил переехать на Остров, надеясь дожить свои дни где-нибудь в тихом местечке с видом на море, там, где его никто не знает. Там, где никто его не узнает и не воздаст за то, что он некогда творил в своей бурной молодости.
Сюда, на остров Десяти Капитанов, бежали преступники, которым не нашлось места в Союзе Кланов и которые слишком уж прогневали тамошних властителей. Здесь они могли чувствовать себя в безопасности и жить до тех пор, пока о них не забудут на материке.
Жить – если у них были деньги и способность их защитить. Слабаков тут не любили. Нищих – тоже. Слабакам и нищим место в рабском загоне, на многочисленных плантациях, на которых круглый год росли десятки наименований фруктов и овощей.
Остров мог прокормить не только жалкие сорок тысяч человек – миллион человек! Два миллиона! Благодатная почва, удобренная вулканическим пеплом, позволяла собирать изумительные урожаи круглогодично. Палка, воткнутая в землю острова, давала побеги, даже если ее не поливать! Урожаи снимали три раза в год, и жирная земля родила и родила, не истощаясь и не высыхая! Дожди – вовремя, засух нет, потопов нет – живи и радуйся жизни! Пока Создатель не решит, что хватит жить этому пиратскому гнезду…
Архипелаг пиратских островов был «делом рук» огромного вулкана и был на самом деле этим самым вулканом, затихшим в незапамятные времена, но все еще сохранившим остатки прежнего жара. Купальни с горячей водой, гейзеры, плюющиеся кипятком, – этими «чудесами» здешних аборигенов удивить было трудно. Такие «чудеса» они видели каждый день.
Путь капитана Ульдира лежал к Главному Капитану, к тому, кто вершил суд и расправу на всем архипелаге. Главный поддерживал Ульдира и уважал его. После возвращения на остров Мокрассан в первую очередь шел к нему – рассказывал новости внешнего мира и узнавал расклад сил здесь, на своей второй родине, которая скоро могла стать и единственной.
