12
В наушниках плейера грохотал драм-н-бейс, но даже музыка не могла заглушить мыслей о ней.
В каждой встречной незнакомке с каштановыми локонами виделась она.
И его два раза чуть не сбили велосипедисты, потому что настолько не мог сосредоточиться, что пересекал велосипедную дорожку, не посмотрев по сторонам.
Ивар выматывал себя девятым кругом по большому городскому парку. Его футболка почти насквозь промокла от пота, руки были согнуты в локтях и прижаты к бокам, а на лице застыло свирепое выражение. С таким видом отправляются убивать, а не заниматься спортом.
Спорт в принципе являлся лишь средством, а не целью.
Ивар бегал по вечерам последние несколько дней, потому что чувствовал, что иначе опять сорвется. Помчится к своей охотнице, забыв про все клятвы и обещания не повторять этого. Нет, лучше загнать себя до невыносимой усталости, чтобы доползти до душа, а потом – провалиться в сон.
Кира была слишком ласкова с ним в последний раз, а он – слишком отдался инстинктам, которые твердили «возьми ее, сделай своей». И оставшись без нее, Ивар снова не спал по ночам, ворочался в постели и вспоминал, какой утомленной и расслабленной выглядела его маленькая охотница. Когда он, наконец, оставил ее в покое, Кира лежала в прежней позе, ее ноги оставались чуть разведеными в стороны, волосы растрепались, руки были закинуты наверх, губы – приоткрыты и еще полны жаркого дыхания.
Эта поза кричала: все для него, и вся она – для него тоже.
Тогда Ивар стоял над кроватью и одевался, не в силах оторвать от нее глаз, а Кира бросила томный взгляд, вряд ли осмысленный после бессонной ночи. Словно уголек вспыхнул в уже затухающем костре. И этот взгляд пронзил Ивара сильнее любой пули, и ему внезапно стало ясно, что в этот момент она убила его по-настоящему. Не в прошлом поединке, тем бесполезным ножом из обычного железа, а теперь, в эту секунду, сейчас.
Чтобы избавиться от наваждения, Ивар решил на некоторое время забыть дорогу в поселение. Он постоянно твердил себе, что ее отец убил всю его семью, не пожалел даже маленькую сестренку, превратил жизнь его народа в ад. Что в этом парке среди семей с детьми, которые катаются на каруселях, наслаждаются свежим воздухом на скамьях, играют в бадминтон на лужайках, ездят на велосипедах и роликах или бегают, как он сам, – среди них нет ни одного лекхе. И никогда не будет. Для лекхе не предусмотрено парков и зон отдыха.
Ивар держал в своих руках один-единственный шанс все изменить. Судьба подкинула ему возможность вендетты, а вместо того чтобы им воспользоваться, он переполнялся глупыми фантазиями и мечтами и больше всего на свете хотел эгоистично наслаждаться девушкой, забыв о страданиях друзей.
На перекрестке двух аллей примостилась старуха с цветочными букетами в ведрах. Пробегая мимо, Ивар представил, какое лицо было бы у его охотницы, если бы он подарил ей вон те красные розы, и глупо заулыбался. Затем поймал себя на мысли, что совершенно не знает, какие она предпочитает цветы и любит ли их вообще.
Осознав, до чего докатился, Ивар громко выругался, напугав проходившую мимо парочку, и припустил вдвое быстрее обычного, свернув в боковую аллею. Придется сделать еще круга четыре, чтобы вытрясти из башки дурь.
Внезапно наперерез ему выскочили трое. На рукавах ветровок мелькнули красные повязки. Ивар остановился и нахмурился, уже понимая, кого увидит.
– Виктор… – процедил он, вытаскивая из одного уха наушник.
Лекхе невысокого роста, с розовыми ушами и легкой щербинкой между двух передних зубов, оскалился подобием улыбки. Его взгляд медленно просканировал Ивара снизу вверх от белых кроссовок до кончиков волос.
– Привет, Хамелеон. Что-то не слышно тебя и не видно в последнее время. Как там дела в Сопротивлении? Как Мила поживает?
Двое его подручных окружили Ивара и вызывающе хмыкнули. Он сжал кулаки, всерьез подумывая, что получил отличную возможность их почесать и выпустить пар. Но все-таки парк – общественное место, а ему не улыбалось потом объясняться в полиции за драку. Отец и так постоянно твердил об осторожности, а Ивар то и дело невольно забывал о наставлениях.
– Не смей даже имя ее произносить, – прорычал он.
– А что такого? – притворился удивленным Виктор. – Хочу и произношу. Мы с ней были очень близки, как ты помнишь.
Ивар презрительно скривился.
– Я хочу то, о чем мы договаривались, – Виктор перестал паясничать и перешел на деловой тон.
– Мы ни о чем не договаривались.
– О нет, – покачал тот головой, – мы договаривались, что ты раздобудешь для меня жилу или кое-кто в Управлении Безопасности узнает точные координаты твоего партизанского лагеря.
– Это частная земля, – мрачно бросил Ивар.
– Но если станет известно, что там, за забором, – Виктор сделал круглые глаза, – то в Управлении Безопасности найдут способ добыть ордер и нарушить неприкосновенность чужой собственности. А потом, – он начал загибать пальцы, перечисляя, – под суд пойдет владелец участка, затем – один лекхе, который много лет притворялся не-лекхе. Что за это ему будет грозить? Мне кажется, смертная казнь. А ты как думаешь?
Ивар промолчал.
– А еще надо не забыть семью, усыновившую этого лекхе и скрывавшую его от закона. Что будет с ними? По-моему, это государственная измена, не меньше, – Виктор пожал плечами, – значит, тоже смертная казнь.
– Да что ты будешь делать с жилой?! – не выдержал Ивар. – Что ты хочешь изменить?
Тот ухмыльнулся.
– А кто сказал, что я что-то хочу менять? Я – человек маленький, мое дело – помогать соблюдать законы. Мы никогда не сравняемся в правах с обычными людьми, но можем попытаться приблизиться к этому. Раз мне никто не дает в руки особое оружие, я получу его сам. А потом докажу, что смогу делать свое дело в два раза эффективнее. И тогда меня заметят. Может, повысят… – его глаза мечтательно закатились. – И ты не будешь единственным лекхе, у которого есть паспорт.
Ивар фыркнул и покачал головой.
– Никто тебя не повысит. Чтобы бы ты ни делал, хоть наизнанку вывернись, ты для людей – грязное животное. В твоем случае – грязный сторожевой пес, который сторожит тупых овец. Пса не возьмут в дом и не посадят за стол, сколько бы овец он не загнал. Его место – в конуре.
– Странно слышать это от тебя, Хамелеон.
– Не странно. Я, как раз, сижу за тем столом, куда тебя не пустят. Я знаю людей вдоль и поперек.
Лицо Виктора перекосилось от злобы.
– Недолго тебе сидеть осталось, – прошипел он, – я свое слово сказал. Или ты в ближайшее время добываешь для меня жилу, или будете все на электрическом стуле жариться. Как хочешь, хоть перебей весь охотничий клан, но ты расчистишь для меня дорогу. Я все сказал!
Махнув сопровождающим, Виктор окатил напоследок Ивара полным ненависти взглядом, толкнул плечом и прошел мимо.
Ивар скрипнул зубами. Конечно, он не собирался давать в руки «красноповязочника» оружие, но именно это нелепое требование подтолкнуло его очертя голову рвануться в заповедник. Рвануться – и наткнуться на охотницу. Ивар предвкушал, как выпустит Виктору в лоб первую добытую пулю. На кону стояла безопасность близких, а у «красноповязочника» всегда имелось в запасе достаточно подлости, чтобы выполнить угрозу. И в этом заключалась еще одна причина, по которой Ивар должен был воспользоваться шансом и обменять Киру.
Должен был. Но не мог.
Зазвонил телефон. Ивар схватился за аппарат, с удивлением вглядываясь в номер. Он лично подключал его, чтобы у Лекса всегда имелась возможность для экстренной связи. Что-то внутри оборвалось от нехорошего предчувствия. Ивар поднес телефон к уху и услышал виноватое:
– Друг, ты только не сердись… но охотница сбежала.
Так быстро Ивар не бегал, даже когда хотел вымотать себя до беспамятства. В мозгу пульсировала лишь одна мысль: «Где она?» Кажется, он даже твердил это вслух, когда несся по улицам, распугивая прохожих своим безумным видом. Потом мчался куда-то за рулем, успевая попутно совершать звонки.
Байрон и Лекс встречали его на обочине шоссе. Там, где медведь Лекса потерял след охотницы, нашедшей путь от поселения до дороги. Когда Ивар выпрыгнул из машины, у друзей вытянулись лица.
– Ты бегал?! – Байрон указал на футболку Ивара, покрытую пятнами пота.
Тот оглядел себя и чертыхнулся. Переодеться как-то не пришло в голову.
– Как вы могли ее упустить? – налетел он на приятелей. – Я же просил глаз не спускать!
– Она не вызывала подозрений… – смутился Байрон.
– Может, тебе не стоило так надолго оставлять ее одну? – парировал Лекс.
Ивар поморщился. Может, и не стоило. Но теперь уже поздно об этом думать.
– Она уже наверняка приближается к дому, – сочувственным тоном продолжил Лекс. – Отпусти ее. Ты не видел, а мы с Милкой видели, как ей тяжело тут. Пусть идет. Не скажет она никому про нас, я почему-то уверен.
Отпустить. Ивар провел ладонью по лицу. Если бы все было так легко. Он не мог отпустить ее, отдать или потерять. Просто не мог!
– Ну правда, – вмешался Байрон, – жили же мы и без этого железа. Привыкли уже. Нам и так хорошо. Нас никто не трогает. Оставь все как есть. Охотнице лучше со своими.
Две пары глаз выжидающе уставились на Ивара. Он зарычал от ощущения собственной беспомощности. Посмотрел на друзей. Они хотели мирной жизни. Всегда хотели. В отличие от него. Он желал борьбы. Жаждал мести. Грезил переменами.
Возможно, Ивар, и правда, слишком сильно «очеловечился». Что сделал бы любой другой лекхе на его месте, если бы узнал, что женщина не хочет быть с ним? Что сделал его родной отец в свое время? Смирился, переболел, принял ситуацию как она есть.
Ивар с размаху впечатал кулак в капот машины. Обвел Байрона и Лекса тяжелым взглядом.
– Мы будем ее искать.
Следующие несколько часов превратились для Ивара в ад. Забыв про еду и отдых, он колесил по дороге до города и обратно, высматривая в сумерках по обочинам: не покажется ли знакомая фигурка. В это время его друзья продолжали прочесывать лес. Ивар не хотел верить, что охотница ушла настолько далеко, что он ее уже не найдет. Она рядом, где-то совсем близко. Ивар поклялся себе, что если отыщет Киру, то больше никогда так глупо не потеряет. Он сделает все, чтобы не повторить своей ошибки.
Так продолжалось до тех пор, пока не позвонил отец и не сообщил новость, от которой Ивар едва не воспарил до небес. Дошли слухи, что один из Сочувствующих видел на дороге девушку в кандалах, которую принял за лекхе. Она все отрицала, хотя выглядела подозрительно. Старик хотел помочь, отвезти ее к себе, но девушку перехватили охотники. Ивар сжал телефон в кулаке так сильно, что чуть не раздавил. Поблизости находился только один клан охотников. Подобрав Байрона и Лекса в условленном месте, Ивар устремился туда.
– Ты убьешь их? – спросил Лекс неестественно ровным голосом, когда Ивар заглушил мотор и выключил фары неподалеку от каменной ограды, за которой виднелся сад.
Ивар посмотрел на темные верхушки деревьев, среди которых не мелькало ли огонька.
– Если придется.
Лицо друга стало суровым.
– Впервые в жизни я тоже хочу кого-то убить. Это нормально?
Ивар потрепал его по плечу в знак сочувствия.
– В твоем случае – да. Наверно, мы должны были сделать это раньше. За Милу.
– Она хотела поскорее все забыть. И я тоже, – покачал головой Лекс. – Знаешь, иногда проще сделать вид, что ничего не было.
Ивар снова посмотрел на безмолвный сад.
– Нет. Не проще, – он потянулся к бардачку, вынул пистолет и зарядил его, а потом протянул другу. – Если почувствуешь необходимость – стреляй.
Лекс покосился на оружие.
– Ты сейчас говоришь, как лекхе или как человек?
– Давайте я скажу, как человек, – раздался с заднего сиденья голос Байрона, а потом его рука протянулась и выхватила пистолет. – Если я узнаю, что среди них есть тот, кто надругался над Милой, лично его пристрелю!
Лекс с Иваром одновременно повернулись к нему с изумлением на лицах.
– Будешь стрелять – держи двумя руками и не забудь про отдачу, – заметил Лекс.
– С предохранителя только снять не забудь, – подсказал Ивар.
Байрон решительно поджал губы и вздернул подбородок.
– Ну мы идем мочить охотничье гнездо или как?
Бросая на него косые взгляды, Ивар тряхнул головой. Отыскал в бардачке набор отмычек.
– Хорошо. Лекс, мне понадобится Топтыжка. Ты сам не суйся на передовую, – он бросил через плечо: – Тебя это тоже касается, снайпер. Используй фамильяра, как мы тренировались.
Втроем они выбрались из машины и осторожно двинулись во владения охотников. Темные силуэты деревьев казались зловещими монстрами, а из кустарника слышался шорох.
– Что, если Кира не захочет с тобой пойти? – прошептал в спину Байрон.
Ивар гневно выдохнул.
– Захочет.
– А если ее здесь вообще не окажется?
– Не беси его! – шикнул Лекс. – Хватит того, что я сам в бешенстве.
Дом казался погруженным в сон, только в одном из окон виднелся отблеск света, словно кто-то прошел мимо со свечой. Ивар быстро отправил Байрона проверить здание со всех сторон, а сам дал знак Лексу держаться рядом. Охотники в этих местах жили расслабленно и не боялись нападения. А зря.
Поковырявшись в двери, они проникли внутрь. В коридоре стояла тьма, хоть глаз выколи. Ивар двинулся почти на ощупь, слушая взволнованное дыхание Лекса за спиной. Сам он не испытывал ни капли волнения, только прилив сил. Он пришел за своей женщиной, и никакие преграды его не остановят.
Внезапно Ивар скорее кожей почувствовал, чем заметил, как слева в коридор выскользнула чья-то тень. Реакции сработали что надо, и тень затрепыхалась, прижатая к стене. Ноздрей Ивара коснулся запах немытого тела, а пальцы нащупали длинные волосы и отнюдь не мужские очертания фигуры. Он скользнул рукой вниз, и тень вздрогнула, а затем тихонько замычала. На ее запястье Ивар наткнулся на полоску металла и тут же испытал ожог.
– Кто там? – едва слышно прошептал Лекс.
– Девчонка. Из наших, – Ивар передал ее в руки друга.
Послышалась слабая возня, мычание и успокаивающее «ш-ш-ш!». Ивар уже двигался дальше. Ладонь нащупала в стене дверь. Аккуратно надавила…
В проем ударил свет. Ивар часто-часто заморгал, чтобы привыкнуть. Он увидел двух охотников. Один, раздетый до пояса, сидел на стуле и скрипел зубами от боли. На столе перед ним валялся запачканный кровью нож. Ивар тихонько выругался, когда узнал его. Еще бы. Это лезвие он сам выдергивал из своего живота точно с такой же гримасой боли. Второй охотник, толстый, как пивная бочка, склонился над раной сотоварища, обрабатывая ее.
В этот момент с улицы послышались выстрелы. Охотники встрепенулись.
– Байрон, чтоб тебя… – прошипел Ивар.
– Что делать? – встревоженно бросил из темноты Лекс.
В следующую секунду в голову уткнулось дуло, а где-то рядом щелкнул выключатель. Стало ясно, как днем, и Ивар увидел седого старика в распахнутом шелковом халате на голое тело, который целился в него из ружья. Скосив глаза на босые ноги охотника, Ивар догадался, как тому удалось подкрасться бесшумно.
– Кто это у нас здесь? – ухмыльнулся Седой.
Толстяк распахнул дверь и выглянул в коридор.
– Кто-то полез к наемникам, – сообщил он.
– Это лекхе, – сверкнул глазами старик.
– Лекс, давай! – рявкнул Ивар.
Бурый медведь с протяжным ревом навалился сзади на седого и смял в мощных лапах. Дуло ружья качнулось, и грохот выстрела на мгновение оглушил и ослепил Ивара. Его отбросило к стене. Когда удалось сфокусировать зрение, то он увидел, что по груди Лекса расплывается красное пятно, застывшая рядом потрепанная девица трясется от ужаса, медведь продолжает ломать старика, а толстяк лезет куда-то за пояс, видимо, за оружием.
– Ле-е-екс! – заорал Ивар, стараясь пересилить звон в ушах.
Толстяк выхватил пистолет и принялся палить в медведя, заставляя животное рычать и извиваться. Воспользовавшись этим, Ивар схватил его за руку и заломил, с наслаждением слушая, как трещат кости. Дернул на себя, и тут грохнул еще выстрел. Жирное тело содрогнулось и повалилось на пол с оглушительным воплем боли.
Вскинув голову, Ивар увидел Байрона. Волосы друга в буквальном смысле стояли дыбом, сам он трясся не меньше девицы-лекхе, но продолжал сжимать в обеих руках пистолет.
– Ты отстрелил жирному яйца! – воскликнул Ивар, заметив, как на штанах охотника проступает кровь.
– Я… вообще-то… целился в сердце, – пробормотал Байрон.
– А те, на улице?
Байрон покраснел.
– Я тоже целился в сердце… но получилось в разные места.
– Понятно. Ходить хоть не могут?
Байрон отрицательно мотнул головой. Ивар оценил ущерб от схватки. Старик стонал на полу от боли, рядом с ним выл толстяк, медведь уже лечил хозяина. Вспомнив о третьем охотнике, Ивар заглянул в комнату и увидел, что раненый сидит на прежнем месте, застыв, как истукан.
– Где охотница?
Раненый моргнул пару раз, а потом на его лице начала расцветать хитрая улыбка.
– Ты никогда не найдешь ее здесь.
Ивар сжал кулаки.
– Где она?!
– Не найдешь, – покачал головой тот. – Если ты – тот, для кого она раздвигала ноги, то мне будет вдвойне приятно сообщить, что твоя Сочувствующая сучка сдохла!
С криком ярости Ивар налетел и одним ударом отправил того в нокдаун. Затем принялся метаться по дому и распахивать все двери подряд.
– Кира! Ты где? Ответь мне!
Он обошел все комнаты, заглянул в шкафы и под кровати. Обыскал кухню. Оглядел каждую доску пола, надеясь на подвал. Ничего.
– Где она? Где она? Где она?!
– Ивар… – Лекс попытался остановить его.
– Не мешай! Мне нужно ее найти!
– Ивар! – тому пришлось приложить недюжинную силу, чтобы удержать переполненного яростью товарища. – Послушай. Ее послушай.
Лекс ткнул пальцем в сторону оборванки, которая вжалась в стену, поглядывая на злого Ивара испуганными глазами.
– Что послушать? – не понял он.
– Да прекрати орать! Прислушайся!
Ивар уставился на девчонку с таким видом, словно мечтал и ее размазать по стенке. Та с трудом зашевелила губами.
– Я… знаю… где…
