Мой родной город Благовещенск стоит на левом берегу Амура, на противоположном – китайский город Хэйхэ. Нам здесь съездить в Китай – все равно, что в булочную сходить. Поэтому о всех перипетиях российско-китайских отношений мы знаем не понаслышке.

С переменой профессии я стал обращать внимание и на то, как работают китайские дворники. Время от времени я буду рассказывать вам, уважаемые читатели, как поставлено дело уборки мусора в Поднебесной.

А начну с одного курьезного случая.

Хэйхэ живет и строится исключительно на деньги российских туристов. Для удобства дорогих гостей им предоставлен безвизовый режим пребывания в этом городе. Указатели улиц и вывески написаны на русском языке. Местные продавцы, официанты и таксисты тоже бойко говорят по-русски. В банкоматах с русским меню по рублевой карте «Сбербанка» можно обналичивать юани.

В Хэйхэ русский мат в исполнении потомков Пушкина и Конфуция слышен всегда. Но сие вовсе не означает, что русские и китайцы постоянно ссорятся – это для связки слов в предложении. Напротив, где-нибудь в пивной можно увидеть интернациональные компании, которые здесь же и обзнакомились.

Нет, конфликты между гостями и хозяевами здесь порой случаются, но обычно не на почве национальной неприязни. Продавец с покупателем не сошлись в цене, слово за слово, вот тебе и драка.

Но однажды власти Хэйхэ переусердствовали в своем желании сделать россиянам пребывание еще более комфортным. Подумали, что «кашу маслом не испортишь», а получилась «демьянова уха».

В один прекрасный день на улицах Хэйхэ появились новые мусорные урны в виде русских матрешек. Дизайн урн в стиле a la russe, безусловно, оживлял вид китайского города, но многим россиянам пришелся не по душе.

Откровенно говоря, «русо туристо» из Благовещенска, Хабаровска и Якутска на эти креативные урны было наплевать. Начало протестной кампании положил сюжет на одном из благовещенских телеканалов. Новость подхватили центральные СМИ и пошло-поехало: «Китайцы символ России испоганили, в душу русскую наплевали!»

Отцы Благовещенска попытались погасить разгоравшийся конфликт на уровне городских властей, обратившись к Народному правительству Хэйхэ. Но не вышло. Китайцы искренне недоумевали: “В чем же выражается оскорбление россиян? Ведь красиво же”.

Здесь я понимаю китайцев. В Китае принято эстетично оформлять мусорные урны. Красивая урна может стать украшением двора и улицы. В китайских городах есть урны в виде футбольного мяча, зайчика, лягушки, грибочка. В Пекине я видел мусорную урну в виде панды – национального символа Китая. Не переживают они по таким поводам.

В муниципалитете Благовещенска поняли, что легким кавалерийским наскоком эту проблему не решить. Тогда и подтянулась тяжелая артиллерия – Представительство Министерства иностранных дел Российской Федерации в городе Благовещенске. Послали ноту в Хэйхэйское отделение МИД КНР, там дипломатическому обращению вняли и поправили младших товарищей.

Те злополучные урны и сейчас стоят на улицах Хэйхэ, исправно собирая мусор. Китайцы попросту перекрасили хохлому в нейтральные цвета, и урны стали походить не на матрешек, а на кегли.

Боулинг зародился в Англии и скандинавских странах, а в Хэйхэ англичан и прочих шведов не бывает – возмущаться некому.

С приходом каждого лета в Благовещенске начинается общественная кампания по защите одуванчиков. Из года в год я наблюдаю это, и моему изумлению нет предела.

В нашем приграничном городе полно граждан КНР – это повара китайских ресторанов, торговцы с рынков и рабочие-строители.

Китайцы употребляют в пищу многие растения, которые у нас, русских, считаются несъедобными. Например, в китайской кухне есть салат из корней одуванчика.

Как только из почвы проклевываются узнаваемые фигурные листочки одуванчиков, на пустырях появляются китайцы, вооруженные столовыми ножами и вилками. Чтобы набрать небольшой полиэтиленовый пакет корешков, им надо вырыть стебли, как минимум, тысячи растений.

В свежем виде корешки одуванчика на вкус очень горькие, поэтому их оставляют на ночь в холодной воде. Потом к ним добавляют соевый соус и китайские специи, и получается витаминный весенний салат.

Обратимся к нашей истории. Славяне вовсе не от голода ели и лебеду, и щавель, и крапиву. Но потом мы, русские, почему-то сочли эти травы сорными.

Китайцы же сохранили кулинарные традиции своих предков.

Взять тот же бесполезный, по русскому разумению, камыш. А в китайской кухне корни камыша – деликатес.

Патриотическую заботу о сохранении благовещенского одуванчика проявляют горожане с IQ на уровне ребенка дошкольного возраста.

За непонятными манипуляциями китайцев с балконов наблюдают жильцы. Слышны такие диалоги:

– Что это там делают китайцы?

– Одуванчики выкапывают.

– Для чего?

– Да едят они их.

Затем следует немая сцена удивления, переходящего в громкое возмущение:

– Уже и до наших одуванчиков добрались? Эй вы, китайцы, уходите отсюда!

И китайцы, понимая бесполезность и даже опасность каких-либо возражений с их стороны, покорно уходят со двора.

Пройдет какая-то неделя, и желтые цветочки одуванчиков превратятся в пуховые шарики. Подует ветерок, и разлетятся по всей округе тысячи семян-парашютиков, которые через год дадут всходы.

Академик-естествоиспытатель Климент Тимирязев привел такой пример удивительной живучести растений. Если бы на земле остался лишь один-единственный одуванчик, то уже на десятый год он дал бы потомство в тысячу квадриллионов растений (18 нолей после единицы). Для расселения такого количества одуванчиков потребовалась бы территория, в 15 раз превышающая площадь нашей планеты.

Воистину космическая глупость – эта защита от китайцев русского одуванчика.

На первом этаже высотного дома, где я останавливался в Пекине у друзей, живет весьма колоритный дед. Говорят, он абориген – на этом месте до начала строительства была его фанза. Этот дедушка содержит пару беспородных собак, на его лоджии – клетка с голубями. Возле своих окон он посадил тыквы и огурцы, обвившие решетки и растущие рядом деревья. Натуральное хозяйство, да и только. У деда есть трехколесный мопед «тук-тук». Его общественная профессия – мусорщик.

На каждый подъезд дома – по три небольших контейнера для сбора мусора. Контейнеры пластиковые, с крышками, открывающимися педалями. Замечу, в России эксплуатация таких контейнеров невозможна – их очень скоро сожгут. Любой пакет, оказавшийся в контейнере, дед тщательно исследует. В первую очередь выбираются алюминиевые банки и пластиковые бутылки. Потом – картон, бумага. Не упускаются из внимания, попадись они, разбитый фаянсовый унитаз, осколки стекла и прочие твердые предметы.

Когда утильсырья какого-то вида, накапливается достаточное количество, дед загружает его в кузов «тук-тука» и везет на пункт приема.

Площадки, где стоят контейнеры под мусор, в овсе не помойки – чисто и без запаха. Мух нет.

В итоге непрекращающейся деятельности этого «санитара двора» бытовых отходов в контейнерах остается всего ничего, и их забирает в ящик своего трехколесного велосипеда еще один мусорщик – из сортировочного цеха.

Такие цеха, размером с гаражный бокс для большегрузного самосвала, расположены на расстоянии приблизительно километра один от другого, покрывая сетью весь город.

Поступивший мусор еще раз проверяется на наличие железа – его рассыпают тонким слоем по стальному столу, и все железное, до канцелярской скрепки, прилипает к намагниченной поверхности.

Потом мусор просеивается через механическое сито, на решетке которого остается битое стекло, бумажки, тряпки и прочее. Полученное утильсырье еще раз сортируется вручную.

А то, что оказалось в поддоне под ситом, прессуется в брикеты, которые увозятся на полигоны для приготовления компоста.

Работа в таком мусорном цехе – грязная и пыльная. Резиновые сапоги и перчатки, комбинезон и плащ-накидка с капюшоном, респиратор на лице – экипировка рабочих. Для периодической промывки помещения и оборудования цеха используется много воды и моющих средств.

В конечном итоге из кубометра мусора для вывоза на свалку остается килограммов десять, не больше. Когда проезжаешь мимо китайской свалки, над ней нет дыма – гореть там уже нечему.

Вообще отношение к мусору в Китае серьезное, здесь бытует такое выражение: «Мусор – это ценный ресурс, находящийся не на своем месте».

Для кого-то мусор – источник существования. Множество китайцев ездит по городам на грузовых велосипедах, выискивая утильсырье.

Элита среди них те, кто собирает металлический лом. В наш двор время от времени приезжал сборщик, покупавший у жильцов и старый радиатор центрального отопления, и поломанную стиральную машину, и прочий металлический хлам. Как-то я видел этого сборщика возле въезда на соседнюю стройку. Двое рабочих с натугой вытащили для него списанный кондиционер. Надо было видеть довольное выражение лица «металлиста».

Солидно работают утильщики, обслуживающие магазины и торговые центры. Упаковочный картон они увозят пачками толщиной до полутора метров.

И самая низшая каста среди мусорщиков – те, кто собирает алюминиевые банки из-под пива и пластиковые бутылки из-под воды. Жители китайских городов привыкли бросать порожнюю тару, где попало, зная, что ее чуть ни влет подхватят сборщики.

Особенно много таких бедных на вид стариков и старух бродит по площади Тяньаньмэнь в Пекине. Ежедневно тысячи туристов, утолив жажду, выбрасывают здесь банки и бутылки. Самый сезон для мусорщиков площади – знойное пекинское лето, когда жара зашкаливает за 40 градусов. В подземном переходе можно увидеть нищих, собирающих подаяние не деньгами, а бутылками и банками.

Отдельная категория мусора в Китае – одноразовые деревянные палочки для еды. Китайцев 1 миллиард 300 тысяч (по неофициальным данным, до полутора миллиардов). И если даже пятая часть из них ежедневно обедает в уличных «чифанках», можно представить огромные объемы этих заготовок. Палочки используются для переработки на туалетную бумагу.

Оборотной тарой являются стеклянные пивные бутылки емкостью 0,65 л и бутылочки с широким горлышком 0,25 л из-под китайского кефира. Пункты их приема – во всех продуктовых магазинах. Выбросить стеклотару в Китае – расточительство. Сдать в магазин бутылки из-под пива здесь никому не зазорно. На китайском пляже вы не порежете ногу бутылочным осколком.

Домохозяйки продают сборщикам тару из-под растительного масла, которое в больших количествах применяется в китайской кухне.

И даже совсем бесполезный мусор, вроде старой штукатурки, китайцы собирают и сдают. Конечно, за килограмм такого вторсырья им платят всего несколько китайских копеек, но материальный стимул для его сбора все-таки есть.

Китайская промышленность отделочных строительных материалов и производство упаковочных материалов практически полностью работают на утильсырье.

Китайцы без сожаления выбрасывают слегка подгнившие овощи и фрукты. Порции китайской кухни огромны – выход блюд достигает 500 граммов. Посетители ресторанов не съедают и половины из заказанной еды, особенно, если это банкет за счет принимающей стороны.

Пищевые отходы – отдельный бизнес. В тележки с 200-литровыми стальными бочками, приспособленными для кухонных помоев, как правило, запряжены ослики.

В Китае самое употребляемое мясо – свинина. Круговорот «объедки свиных блюд – свиноферма – блюда из свинины» продолжается.

По столице КНР можно ходить целый день в открытой обуви, и ваши белые носки ничуть не запачкаются. Эту стерильность тротуаров обеспечивают сотни «фей» в соломенных шляпах конусом, с марлевыми повязками на лице и в оранжевых комбинезонах с плотно застегнутыми манжетами на щиколотках и запястьях. Они метут и собирают мусор в ящики трехколесных велосипедов. Идет замена парка велосипедов-мусоровозов – на смену педальным приходят с моторчиком на аккумуляторной батарее.

На улицах Пекина – великое множество специальной уборочной техники. Все это вращается, трет и моет проезжую часть до чистоты, принятой в квартире.

Не буду утверждать, что все китайские города блещут чистотой. Харбин, например, грязный город. А вот Далянь – чистый. Наверное, много зависит от того, какое внимание уделяет чистоте правительство города.

Пекинский дед-мусорщик, деятельность которого я наблюдал несколько лет тому назад, говорят, ушел к праотцам. Когда я был в столице КНР минувшим летом, на посту почившего в бозе мусорного виртуоза самоотверженно трудился его последователь.

Пардон, несколько слов о китайских общественных туалетах.

На улицах китайских городов бесплатные туалеты – через каждые 200 метров. Нет ни одного супермаркета или торгового центра, где бы вы не увидели вожделенной таблички с буквами WC. Эти заведения функционируют и у Врат Небесного Спокойствия, и даже на вершине холма у самого подножия Белой пагоды в Пекине.

Немаловажная деталь, все китайские туалеты в обязательном порядке имеют унитаз для инвалидов – с поручнями.

Что касается двух парных общественных туалетов у Врат Небесного Спокойствия, кроме своей прямой функции они еще несут и культурную нагрузку. На стенах вывешены дегеротипы туалетных принадлежностей китайских императоров: ночного горшка, унитаза и пр. Тем самым китайцы, наверное, хотят показать всему миру свою высокую туалетную культуру. Признаться, меня поразило посещение столь необычного музея-туалета.

Оказывается, уборная, если ее постоянно трут и моют, может быть почти стерильной. При известном проценте безработицы в Китае должность уборщика «толчка» – вполне респектабельна. В одном из таких пекинских заведений на Втором транспортном кольце работает нестарая еще семейная пара. Надо видеть, как они следят за чистотой своего объекта. А на фасаде строения выставлено десятка два цветочных горшков с цветущими растениями – такая производственная эстетика. Будь моя воля, я бы присвоил им почетное звание ударников гигиенического труда.

В КНР, как известно, детей до пяти лет называют маленькими императорами, подчеркивая их всевластие над родителями. Вот им, маленьким императорам, позволено справлять малую и большую нужду везде, где она их застанет – на улице, в зале ожидания вокзала. Для этого на штанишках малышей предусмотрен специальный разрез в промежности. Молча подойдет уборщица, посыплет лужицу опилками и сметет в совок.

Кроме дворницкой работы, я пишу на заказы тексты для туристических сайтов. Недавно готовил путеводитель по Гонконгу. И вот что нашел в Интернете. В Гонконге за брошенный мимо урны окурок штрафуют на 1500 гонконгских долларов. Столько же – за выгул собаки в неположенном месте, за объявление, приклеенное в неотведенном месте.

Я спокойно убираю снег, листву, голубиный помет – все это идет от природы, на которую нет смысла обижаться.

Но меня уже достали окурки, собачье дерьмо и объявления на подъездах – это результат человеческого разгильдяйства.

Посмотрел курсы валют. 1 HKD равняется 4.3 RUB. 1500 гонконгских долларов равняется 6450 российских рублей. Знатный штраф.

Хочу дворником в Гонконг!

Я так отвечаю на вопрос о престижности-непристижности профессий: «Можно быть королем, но выполнять свои обязанности по-дворницки. А можно быть дворником, но делать свою работу по-королевски». Чтобы обосновать это утверждение, приведу вам пример того, как одна императорская особа по-дворницки исполняла свои обязанности, и чем это закончилось.

У Владимира Высоцкого есть песня «Детство», в которой он показывает то, о чем всегда стыдливо умалчивала официальная история:

«У тети Зины кофточка

С драконами и змеями,

То у Попова Вовчика

Отец пришел с трофеями.

Трофейная Япония,

Трофейная Германия,

Пришла страна лимония,

Сплошная чемодания».

Страна «лимония, сплошная чемодания» пришла в приграничный город Благовещенск после завершения победоносной Маньчжурской операции советских войск, проведенной с 9 августа по 2 сентября 1945 года.

Трофейные грузы с китайского берега шли сотнями тонн – не хватало барж. Кроме промышленного оборудования и продовольственных запасов, интендантские команды вывозили из поверженного марионеточного государства Маньчжоу-го и множество других вещей. Благовещенские тети Зины щеголяли в шелковых халатах, а фарфоровые вазы с драконами, словно яркие цветы, украсили серый послевоенный быт дальневосточников. В городе, на радость местной шпане, пошли по рукам трофейные револьверы – их проигрывали в «двадцать одно» пьяные офицеры.

Рестораны и пивные гудели от хмельного разгула – интенданты-ворюги просаживали легкие деньги.

В памяти народной остался колоритный персонаж – некий офицер интендантской службы.

С парома он съехал в лаковой пролетке на пневмоколесах и с кожаным верхом, запряженной в вороного тонконогого жеребца. Сам он восседал извозчиком, а место седока в «американке» было до верха набито чемоданами с трофейным японским барахлом.

Уже через неделю этот гусар, с помощью новых друзей и подруг, промотал все свое состояние. Напоследок, говорили очевидцы, он уединился в кабинке уборной, сняв там с себя шелковое исподнее, которым расплатился за стакан водки с соленым огурцом. А ведь мог бы, будь он поумней, продав богатые трофеи, каменный дом купить.

И через четверть века после описываемых событий я встречал остатки японских трофеев. Мы жили в Кукуевке – завокзальном околотке с частной застройкой. Это была почти деревня, со всем ее сельским укладом: домашней птицей и свиньями, козами и коровами, садами, огородами и сенокосами.

В нескольких кукуевских дворах можно было увидеть японские катаны, укороченные более, чем наполовину. Сей хозяйственный инвентарь предназначался для расщепления полена на лучины – для растопки печи, а также для рубки на мелкие кусочки травы и капустных листьев – на корм скотине. Обломок катаны применялся и для отсечения куриных голов, но это было самое кровавое дело, выполняемое в мирное время некогда грозным холодным оружием.

У каждой такой катаны была своя семейная легенда. Обычно хозяин дома рассказывал гостям, под «красенькую», как он, будучи в составе штурмового соединения, самолично пленил японского генерала, у которого и добыл эту катану. Судя по количеству таких «именных» сабель, в Квантунской армии было слишком много генералов.

Наш сосед дядя Федя – тот вообще говорил, что катана досталась ему от плененного императора Маньчжоу-го Пу И. Сын дяди Феди, Васька страшно гордился, что у него такой героический отец.

Так почему же все трофейные японские катаны были обломаны? Изложу свою гипотезу. Трофеи кузовами полуторок вывозили шакалы со звездочками на погонах. Советскому рядовому и сержантскому составу не полагалось иметь другой поклажи, кроме брезентового вещевого мешка. В таком мешке мог поместиться предмет длиной не более полуметра – потому и ломали советские бойцы клинки у подобранных катан. В солдатских заплечных мешках были привезены к нам эти трофейные катаны.

В школьные годы, как только появилась возможность попасть в библиотеку, я прочел все найденное мной о советско-японской войне. Нашел и фотографию императора Пу И – худого очкарика с маленькой головой. Император-марионетка был взят в плен советскими войсками 16 августа 1945 года, содержался в лагере для военнопленных под Хабаровском. Как сейчас сказали бы, «за активное сотрудничество со следствием» на Токийском процессе в августе 1946 года проходил не обвиняемым, а свидетелем. Можно сказать, легко отделался.

В 1950 году Пу И был передан коммунистическому Китаю, не смотря на обращение к Сталину с просьбой остаться в СССР, утверждая при этом, что осознал правильность марксистско-ленинского учения. Еще бы заявление о приеме кандидатом в члены КПСС написал.

Хлебнув лагерной баланды и на родине, Пу И в 1959 году был отпущен на свободу как «перевоспитавшийся» по распоряжению председателя Мао. Остаток своей биографии он доживал в Пекине, где работал сначала садовником в Ботаническом саду, а затем архивариусом в Национальной библиотеке.

После заявления о признании народной власти, осенью 1961 года его удостоил личной встречи Мао Цзэдун, еще через три года даровавший бывшему императору место в политико-консультативном совете КНР. Умер Пу И в 1967 году от рака печени.

Много лет спустя, прогуливаясь по огромной территории Пекинского ботанического сада и наблюдая за работой тамошних садовников, я пытался представить на месте одного из них последнего императора Поднебесной, разжалованного практически в дворники. Обязанности почти те же: стрижка кустов, прополка газонов, полив растений, земляные работы. Наверняка не избежал именитый чернорабочий и бамбуковой метлы.

Быть может, Пу И был хорошим садовником, но императором он был плохим. Много страданий причинил своему народу Пу И, переметнувшись на сторону японских захватчиков. Его и сейчас простые китайцы ненавидят. Незавидная участь исторического деятеля.

Был я недавно в Кукуевке, заходил к бывшим соседям. Василий Федорович и поныне в перестроенном родительском доме живет. Посидели за столом, вспомнили детство, выпили красной «Массандры». Не чокаясь, помянули давно умерших родителей.

– А где императорская катана? – спросил я у хозяина.

– Потерялась давно уж, – ответил он. – Да и никакая она не императорская была. Батя на старости лет сознался, что взял ту катану из большой кучи, когда пленные японцы оружие сдавали.

Где-то в середине 1950-х годов на рабочий стол председателя КНР Мао Цзэдуна легла докладная записка одного китайского инженера-металлурга, в которой тот предлагал использовать для переработки отходов производства серной кислоты, оставшиеся после марионеточного государства Маньчжоу-го.

Японцы, заправлявшие всеми делами в этом государстве, на северо-востоке Китая, в свое время понастроили там множество заводов по производству серной кислоты, которая, в свою очередь, шла на производство взрывчатки для вооружения японской армии.

Сырьем для производства серной кислоты является пирит (FeS₂).

В ходе химического процесса образуется так называемый огарок или оксид железа (Fe₂O3).

Этот самый огарок и шел в больших объемах в отвалы. Практически из оксида железа можно выплавить чугун и сталь. Но соединение Fe₂O₃ не является химически чистым, сера – злейший враг стали – в небольшом количестве в нем все равно остается. И этого достаточно, чтобы полученное железо было хрупким.

Рационализатор предлагал выплавлять из огарка сталь в кустарных доменных печах из обожженной глины, растапливаемой дровами. При этом он извещал, что полученная сталь из-за непрочности будет пригодна лишь для изготовления лопат, мотыг и плугов, дефицит которых испытывал аграрный Китай.

Мао ухватился за эту идею, отдав соответствующие распоряжения, и тем самым положив начало периоду, известному в истории КНР как «большой скачок».

Директива Компартии Китая нацелила провинциальные и уездные звенья на строительство таких печей во всех селах. И к 1958 году в КНР действовало более 700 тысяч. кустарных доменных печей, которые обслуживало около 100 миллионов. человек.

Первые плавки стали при испытаниях показали низкое качество. Технически безграмотная партийная верхушка, стремясь угодить Великому Кормчему Китая, предприняла меры для выправления ситуации: для выплавки в кустарных доменных печах начали использовать железную руду и каменный уголь. Но примитивное сельское производство все равно не могло заменить настоящие большие доменные печи.

В итоге этой авантюры Китай лишился больших объемов железной руды и каменного угля, а также впустую было потрачено огромное количество рабочего времени. В итоге большого скачка тяжелая промышленность КНР была отброшена в развитии назад, что скоро привело к общему экономическому кризису в стране.

Это был самый масштабный и неудачный за всю историю человечества эксперимент по переработке вторсырья. А ведь рационализатор из низов по-честному предупреждал о низком качестве деревенской стали.

Нам, дворникам, зимой приходится работать на морозе. И как ты тут не оберегайся, насморк в нашей профессии – обычное дело. Но эту зиму я не чувствовал какого-либо дискомфорта из-за насморка. А помогло мне – китайское чудо-лекарство.

Летом, взяв небольшой отпуск, я ездил в Китай. Когда находился в Пекине, в гостиничном номере, как это часто бывает, простудился от кондиционера.

Исходя соплями, пошел в ближайшую аптеку. Объяснил фармацевт, чем болен и какое лекарство хочу купить. И тот дал мне флакончик, на котором был нарисован нос. Не отходя от кассы, я впрыснул лекарство себе в нос и пошел гулять по Пекину. Повторив эту процедуру еще пару раз в течение дня, на следующее утро я уже и забыл о насморке. А чуть початый флакончик с лекарством оставил в своем рюкзаке. Возвращаясь домой, я беспрепятственно провез этот спрей сначала через китайскую, а потом и через российскую таможню.

Вспомнил я про китайское лекарство уже зимой, когда у нас, в Благовещенске, ударили тридцатиградусные морозы, и многострадальный нос мой опять заложило. Нашел флакончик, и, боже, как мне сразу стало хорошо! С утра в ноздри пшикнешь, и они чисты, как у индийского йога, а работоспособность возрастает в полтора раза.

Но все хорошее, увы, скоро заканчивается. Как не экономил я китайский спрей, а через полтора месяца флакончик опустел. Пошел я в аптеку и купил отечественное лекарство от насморка. Эффект он него – почти никакой. Как говорят в Одессе: «Две большие разницы».

А ведь когда-то и в России такие сильнодействующие лекарства свободно продавались. Потом их признали наркосодержащими и стали отпускать по рецептам, а после и совсем сняли с производства. Мол, наркоманы ими пользуются.

В Китае я прожил три года, и неплохо знаю эту страну изнутри. Доложу вам, что каждая китайская аптека – рай земной для российского наркомана. Там, при желании, можно найти много веселящих душу веществ.

Бывает, пошлют богатые родители свое чадо изучать китайский язык куда-нибудь в Харбин или в Санья, пробудет оно там четыре года, и возвращается с познаниями на уровне «моя твоя не понимай». Как так?! А вот так – все это время ваше дите курило табачно-растительные смеси, которые в Китае в свободной продаже.

Но, странное дело, почему же, китайская молодежь этим не балуется? А у нее – другая мотивация. Получить хорошее образование для китайских парней и девушек, значит, потом найти высокооплачиваемую работу и обеспечить своим родителям безбедную старость. По Конфуцию, на которого все китайцы молятся и учению которого следуют.

И вот, зима на исходе, запахло весной. Простудиться сейчас легко. Снял шапку со вспотевшей головы, расстегнул верхнюю пуговицу на бушлате вот тебе и ОРЗ, а то и хуже – грипп. Вот тут-то и пригодилось бы мне китайское чудо-лекарство. Но ехать за Амур специально за парой флакончиков спрея для носа – себе дороже. Да и на нашей таможне собачка на наркотики дрессированная может учуять запрещенное пахучее лекарство.

Ох уж, эти наркоманы – сколько от них всем нам вреда. То одно, то другое лекарство из аптечной сети наркоконтроль изымает. Раньше и сироп от кашля с кодеином был. Я понимаю, наркотики – это плохо, но всему ведь должны быть разумные пределы. Разве нормальные люди из-за употребления таких лекарств становились наркозависимыми? Вовсе нет. А касаемо наркоманов в русском народе говорят: «Свинья грязи везде найдет».

Интересно, а в других странах дворники чем насморк лечат?

У китайцев есть такая классификация народов: «Американец – самый богатый, русский – самый пьяница, еврей – самый хитрый, китаец – самый умный».

А какая черта характера, по мнению иностранцев, преобладает в китайцах? Ответ почти единодушный – они жадные. Это качество в китайцах может варьироваться от разумной бережливости до маразматической скаредности, но оно обязательно присутствует в каждом из них.

Китайцы умет экономить на развлечениях, одежде и еде, и к этому их побуждает не только черта национального характера, но и реалии сегодняшнего Китая. Как правило, каждая китайская семья по уши в кредитах – за квартиру, за автомобиль, за образование ребенка. Здесь экономия расходов понятна и оправдана.

А вот пример противоположного порядка. Один мой знакомый европеец женился на китаянке. Семья у них небедная даже по западным меркам. Но вот беда – всей домашней экономикой рулит теща! Старушка заела зятя своими придирками к его привычке ежедневно принимать душ. По ее убеждению, воду надо экономить, и мыться в тазике. И дело вовсе не в том, что зять иностранец. Бывший муж ее дочери был терпеливым китайцем, но даже он не выдержал деспотизма тещи.

Все познается в сравнении. И вы, уважаемые читатели, наверняка удивитесь не меньше моего, когда узнаете следующее. В китайской печати недавно прошло сообщение о необычном благотворителе – 83-летнем Чжан Чжун-цюане.

Выйдя на заслуженный отдых, дедушка Чжан стал продавать на автобусной остановке прохладительные напитки и другой мелкий товар, а также собирать ненужные вещи. Из своих сбережений он делал пожертвования инвалидам и людям, попавшим в беду. А самое большое пожертвование в 100 тыс. юаней ($1 = 6,75 юань) он направил на помощь пострадавшим от землетрясения.

Необычный благотворитель не покупает новую одежду, а то, что он сейчас носит – это старые вещи, которые он подобрал. Еду Чжан Чжун-цюань покупает самую простую.

Вот и думайте после этого сами, жадные ли они, эти китайцы?