Глава 26
– Все! Баста! На сегодня хватит, – прокричал Косяк и закашлялся.
Горло саднило, першило и категорически не желало издавать звуки. Жадно припав к металлической фляге, Косяк смочил пересохшую глотку. Сегодня он перевыполнил план по ору, наверное, на всю жизнь и на сто лет еще вперед. Но главное, что с криком, матами и пинками он сдвинул дело с мертвой точки. Толпа «мяса» стала напоминать настоящее воинское подразделение.
Кто бы мог подумать, что он, первый разгильдяй наемного батальона, на дух не переваривающий любую муштру, уподобится инструктору по строевой подготовке и будет гонять «новобранцев» в хвост и в гриву, добиваясь от них четкости и чувства локтя товарища.
– Командир, какие будут приказы? – застилая палящее солнце могучей тенью, пробасил новоиспеченный старший десятник.
– Разбирать копья и чистить броню. На сегодня тренировок больше не будет. Завтра только чистка, подготовка оружия и снаряжения. Никаких маршей и учений.
– Даже строевой?
– Ничего завтра не будет, – усмехнулся Косяк, глядя в глаза опешившего великана. – Вам отдохнуть нужно, по максимуму. Нельзя тянуть жилы в последний день. Толку никакого. Только будете послезавтра еле-еле ноги переставлять. Сомнут вас к чертовой матери, даже не заметят…
– Пойду, сообщу парням хорошие новости.
– Скажи, скажи, а то вон еле ползут. Еще немного и червями в землю зароются…
Провожая взглядом великана, что едва не вприпрыжку помчался к строю, Косяк усмехнулся. Раздавшийся вздох облегчения из полусотни ртов распугал всех птиц с деревьев. Обрадовавшиеся новостям как дети, его новоиспеченные солдаты зашагали намного бодрее. Его солдаты. Странно как-то все получилось. И сам не поняв как, Косяк в один миг стал ответственен за неполную сотню смертников. Но в их глазах плескалась такая жажда жизни, что он, даже не думая, подписался на этот дурацкий спор…
Впервые он повстречал этих ребят, когда изучал караван.
Не каждый же день ты оказываешься на чужой планете и вживую можешь общаться с братьями по разуму. Вот и носило его из конца каравана в начало и наоборот. Было интересно всё. От гигантских шагающих мастодонов, возвышающихся едва ли не на десять метров от земли, до разнообразного парка стальных уродцев, что, клацая сегментами, лязгая панцирями и гудя разогретым нутром, вышагивали рядом с караваном ровными коробками четких построений.
Но больше всего его интересовали люди. Он-то их не понимал. Вроде бы человеки, даже не глядя на лишнюю пару рук или длинные уши. Но их непонятная жестокость просто поражала. С одной стороны, присутствовала взаимовыручка и вполне нормальные отношения, но вот рабство как-то коробило. Заставляло непроизвольно морщиться при особо кровавых сценах воспитания. Особенно его поражала жестокость, связанная с прохождением какого-то ритуала.
Рабов бросали на растерзание кибам. Сквозь толпу кое-как вооруженных людей проходили по несколько раз в день десяток «оборотней». Оставляя после себя стонущие и истекающие кровью тела, киборги не убивали, лишь несильно калечили. И так продолжалось изо дня в день, пока кое-кого не уводили. Но вот уже четвертый день толпа полуживых рабов насчитывала одно и то же количество полутрупов.
В тот вечер он нашел Кармата у костра и пристал к нему с расспросами. Тот вначале не понимал, что так беспокоит гостя, а когда понял, что тот возмущен таким обращением с людьми, безразлично пожал плечами, говоря об обычае.
– …Прохождение барьера? Это что еще за обычай такой, Кармат? Устраиваете пляски с бубном вокруг ночного костра? – ухмыльнулся Косяк. – Вставай, отрок, пришла пора стать избранным? Иди и порви всех врагов, добудь глаз принцессы из спальни циклопа?
– Обычай? Вряд ли. Это необходимость. – Пожал плечами великан с лысой головой, украшенной замысловатыми завитушками татуировок на висках. Проигнорировав шутки, наградил чужака странным взглядом и сказал:
– В самый разгар Проклятых времен Бездна обрушила на людей Осириса болезни и тяжелые испытания. Люди умирали от неизвестных болезней, рождались страшные уроды, и поверхность заполонили свирепые твари. Мы пытались с этим бороться сами, но изменения в телах зашли очень далеко. С каждым поколением рождались дети со множеством физических недостатков и отклонений. Мы пытались бороться с этим самостоятельно, но у нас ничего не получалось. Мир сошел с ума и утонул бы в крови, если бы не вмешались небесники. Они предложили спасение, в обмен на суровые законы. Полный контроль над рождаемостью, специально выращенная еда и биологическая чистота вида. Законы жестоки, но именно они позволили древним людям остановить болезни, но не избавиться от последствий. Больше половины населения планеты были мутантами с явными отклонениями от эталона. Тогда небесники выделили группы с самыми безобидными изменениями внешнего вида, и… научили предков с этим жить. А для того чтобы изменения не стали причиной вымирания, научили извлекать из проклятия нашего народа большую пользу. Каждый осириец, будь-то квадр, аудик или минимал, был сильнее своих предков. Болезни и мутации изменили наши тела настолько, квадры были самыми сильными из осирийцев. Люди с минимальными физическими отклонениями от эталона обладали хорошей реакцией и шустрыми мозгами. Аудики гибче лесной лианы и чувствительнее во всех органах осязания. Но все это просыпалось в человеке только после прохождения черты. Барьера. Для его прохождения человек должен подвергаться нешуточной опасности, и тогда способности должны проявиться и стать обычной реакцией организма, иначе он останется простым «мясом». Тупое и бесполезное «мясо» не имеет право на жизнь.
– Охренеть…
– Когда человек загнан в угол, когда нет выхода, когда клинки киба вот-вот вскроют брюшину. Тогда становится понятно, кто есть кто, – продолжил Кармат. – В каждом должны проснуться способности. Если их нет… осириец слаб духом. Он не воин. Таким не место в стае. Такой не может дать сильного потомства. Зачем Осирису слабаки?
– И что с ними будет?
Безразлично скользнул взглядом по дальней части каравана, где ночевали остатки «мяса», Кармат безразлично пожал плечами.
– Продадим на промзону. Когда аварии, у них на «мясо» хороший спрос. А если нет, то спихнем Кольцам. Они скупают мясо на трофеи…
Чувствуя ком в горле, Косяк спросил:
– Я тебя правильно понял… живых людей на органы?!
– Тебе не все равно?
Воспоминания всколыхнулись, затрепетали листами с яркими образами. Как кто-то пролистнул книгу жизни.
Сколько прошло времени, год, два, вечность? Очередная отсидка на гауптвахте, где озлобленный на весь мир юнец видел во всех только врагов. Сколько он потом ни пытался представить, чтобы произошло с ним, со всеми людьми на Марсе, если бы он тогда не поддался порыву и не помог самому слабому курсанту Русского Наемного батальона. Что случилось с Дыбой, если бы тот не поддержал их, и они не стали бы одним экипажем? Появилось бы элитное подразделение «бешеных»? Смогли бы тогда марсианские наемники остановить озверевших «термитов»? Смог бы он победить в виртуальной бойне против рейдеров?
Вспоминая лица друзей, с которыми прошел через жернова войны, Косяк окаменел, в побелевших кулаках захрустели суставы.
Действительно, что ему до этой сотни неудачников, сидевших в загоне. Зачем ему приходить на их очередную бессмысленную мясорубку? Зачем помогать советом вчерашним мальчишкам, пытающимся освоить удар, поставить блок неумело обхваченным мечом? Зачем подбадривать «мясо» после неудачной схватки с роботом, что, врываясь стальным монстром в жидкий строй, раскидывал тела как кегли? Зачем смотреть им в глаза, видеть боль, страх и горечь от безысходности? У них оставался шанс стать вольными только до стен города, а после… не было ничего.
– Знаешь… Не все равно. Когда-то я тоже был таким же. И в один день я решил помочь другим людям. Своим будущим друзьям. Если бы мы остались каждый сам по себе, то, наверное, так и пропали бы поодиночке. Но мы объединились, и это… Это помогло нам стать сильнее. Сильнее своих страхов и комплексов. Сильнее обстоятельств. И мы победили… – не зная, как подобрать слова, Косяк замолчал. – …ты не прав, Кармат. Вы все тут не правы. Когда каждый сам за себя, это проигрыш. Только когда рядом друзья, когда чувствуешь плечо товарища, тогда можно победить любого врага…
– Рядом должен быть воин, тогда ты победишь, – кивнув в сторону лежки рабов, Кармат посмотрел чужаку в глаза. – Они рабы своей слабости. И такого «мяса» всегда много. Цена ему равна объему кортекса в черепе. Так что не трать свои силы на это «мясо». Каждый получает то, что он заслуживает. Не могут быть воинами, пусть остаются мясом.
– Ты не прав, Кармат, – упрямо ответил Косяк, выдерживая насмешливый взгляд ветерана. – Они могут быть воинами. И я это докажу.
– О! У нас спор? Но ты знаешь, я уже давно вышел из того возраста, когда спорят просто так, – оживился Кармат, хитро поблескивая глазами в темноте, окинул глазами лагерь в поисках свидетеля. – Если ты уверен в своих словах, то ты, конечно, готов рискнуть многим. Например, своим оружием, которое плюется металлом на дальнее расстояние?
– Вот же старый хрыч, как ловко стрелки перевел, – опешил Косяк от такого резкого съезда, от философского разговора на меркантильную сторону вопроса – Значит, говоришь, импульсники тебе подавай? А если выиграю, что тогда получу я?
– А что ты хочешь?
– Они все получают вольную…
– Идет! – азартно вскричал Кармат. Вскочив на ноги, ветеран вцепился одной из лопатообразных ладоней в руку Косяка. – Но сражаются только люди! Твои кибы не вмешиваются! Так, нужны свидетели нашего спора. Вот же будет потеха. «Мясо» против боевого клина…
Тот вечер закончился сделкой. И Косяк, как всегда, со всего размаху вляпался.
Теперь ему предстояло вытащить из дерьма целых восемьдесят шесть задниц. Вернее, им самим придется себя вытаскивать. А он приложит к этому максимум сил. Общий разговор состоялся в тот же вечер.
Глаза парней горели эмоциями, полыхали надеждой и жаждой свободы. У них появился шанс стать вольными. Прелести рабства они уже вкусили. Перспективы тем, кто не смог пройти «барьер», разбудив в себе особенности организма, были обрисоавны Косяком дословно и живописно.
В лучшем случае будут проданы на промышленную зону в какую-нибудь гильдию, где всегда требуется приток молодых «специалистов», потому как производства вредные, а тратить средства на дорогую защиту было накладно. Худших перспектив было еще больше. Начиная от медленного гниения в собственном теле, пока из способного еще регенерировать организма будут выкачивать кортекс, заканчивая простым донором органов в банке трофейщиков. Когда обрезанное тело держат в полуживом состояние, пока конечности, органы и все, что можно пересадить другому человеку, в тебе не закончится.
Такой участи никто не хотел, и все выкладывались на все сто двадцать процентов.
Сорок дней. Сорок ночей. Бесконечные сутки, наполненные изнуряющим трудом и сном урывками, были сплошными кругами ада.
И наконец, сегодня окончились тренировки с тяжелыми щитами и копьями. Пришел конец боли от обжигающей мази на руках для заживления кровавых мозолей. Пришел конец бесконечной «строевой слаженности» от рассвета до заката. Закончилась пытка, выворачивающим наизнанку бегом по лесам и полям, в пропахшей кровавым потом броне. Пришел конец бесконечному крику о «чувстве локтя товарища», когда ночью просыпаешься в поту и судорожно пытаешься ощутить плечо соседа.
Косяк встряхнулся от воспоминаний.
Глядя, как даже услышав команду вольно и разойдись, его полусотня держится строем, не расходятся далеко друг от друга, он довольно усмехнулся. Парни готовы в любой момент схватиться за оружие и сплавиться в единый строй. Монолит, о который расшибут головы не только кибы.
Идея жесткого построения была взята не случайно. При всем своем личном мастерстве «вольники» оставались одиночками, никогда не действуя слаженными группами. И даже при противостоянии кибам в первую очередь делалась ставка на скорость, на умение пробить защитное поле и поразить киборгов в уязвимые места. Но в его случае полусотня доходяг уступала всем и во всем. Поэтому оставалось только одно. Противопоставить стальным монстрам сплоченность коллектива, четкость действий… и воинскую хитрость.
Нововведение станет катком, который сможет раскатать не одну стаю эгоистов. Время искусных одиночек заканчивается. Поле боя должны занять коробки фаланг, а за ними можно будет ввести манипулы. В голове много чего хранилось, да и анализатор был заполнен историей развития человечества, а человеческая цивилизация повоевала немало, и ей было чем поделиться с братьями по разуму.
– Кирпич, за старшего! Веди людей за пайкой, после ужина чистка обмундирования и ранний отбой.
Косяк усмехнулся. Земные понятия здесь очень даже прижились. Да и дело, скорее всего, в том, что уж очень понравилась парням идея быть отличными от легатов во всем. Даже в званиях. А самое важное – причастностью к новому и необычному. Да и вдобавок жесткая армейская структура с младшими командирами очень пришлась бывшим рабам по душе. Почти каждый пятый был командиром. Кто пятерки, кто десятка, а кто и неполной сотни. Тот же Кирпич. Четырехрукий великан с космами непослушных волос и изъеденным красными прыщами лицом гордился не только званием но и своим новым именем, что получил от Чужака. И значение имени было грозным. Он был последним аргументом в споре догоняющего и убегающего.
– Есть, командир. Оружие в арсенал?
– Обойдутся, крохоборы! – отмел обычную практику Косяк. – Сегодня сыграем в другую игру…
С одной стороны, он понимал Кармата и его хозяйственных помощников, что для учения рабам давали оружие и снаряжение, загаженное до невозможности. Эти пройдохи сразу усекли что назад-то «хлам» возвращался в гораздо лучшем состоянии, и, конечно, не преминули воспользоваться дармовой работой. Косяк закрывал на это глаза. Ему тоже было выгодно, чтобы бойцы набивали руку по быстрой чистке, разборке и сборке. А зачастую и мелком ремонте многочисленного оборудования. Но сегодня трофейщиков ждет б-аальшой сюрприз. Пришла пора «вскрываться» и выкладывать карты на стол. Придется кому-то трясти свою мошну…
– Здравствуй, здравствуй, хрен мордастый, – широко улыбаясь, промурлыкал по-русски Косяк, похозяйски оглядывая стеллажи широкой палатки. Ряды коробок с малопонятными обозначениями приятно радовали глаз своей многочисленностью.
– Ничего нет! Все самое лучшее уже выдано! Тут только хлам и старье, что даже не держит тестового заряда! Бездной клянусь…
– Знаю, Пузо, знаю. Но вот только мы сегодня не будем ковыряться в этих стеллажах, а пойдем к вон тому пологу. Ты вот знаешь, дружище… – Косяк обошел широкий стол, на котором была разложена всякая мелочевка для быстрого ремонта, и по-братски хлопнул побледневшего кладовщика по плечу, с ухмылкой заговорщика подмигнул. – Когда арсенал переезжает, то почему-то всегда складывается двенадцать шатров, а вот сколько я к тебе ни приходил, то максимум, что видел, это было восемь. Хоть ты и менял их местами, выворачивал наизнанку, делал пересортицу. Да вот только я очень любопытный товарищ, да и представь себе, еще и считать умею. Например, знаю, сколько стоит лом накопителей или десяток побитых палиц, а про модули, силовые эмиттеры… И, о ужас! Точно помню, сколько мы отремонтировали хлама… Мне продолжать?
– Чего ты хочешь? – обреченно проговорил минимал, сдуваясь и пряча глаза. Если судить по забегавшим глазкам и нервным движениям пухлых ручек, что жили самостоятельной жизнью под серой хламидой, слова достигли своей цели.
– Ничего особенного. Нужны свежие накопители, чтобы держали четыре полных разряда, нужны все палицы с половинным ресурсом…
Косяк перечислял все новые и новые подробности нужного снаряжения, а Пузо все больше нервничал и порывался вырваться из объятий и возмутиться. А лучше выбежать из шатра с криком о помощи и избавиться от наглого Чужака, который превратился в кошмар и всегда потрошил запасливого кладовщика.
– Что здесь происходит? – раздался от входа рокочущий бас.
– А, Кармат, проходи, гостем будешь…
– Вообще-то арсенал это мои владения, – с усмешкой ответил легат.
– Да ты что! – деланно удивился Косяк, с иронией поглядывая на заинтересованные лица шустрых помощников кладовщика, выглядывающих из-за спины прибывшей на разборки тяжелой артиллерии. – Ну тогда тут вот какое дело…
Спустя час упорных переговоров Косяк командовал разгрузочно-погрузочными работами. Пологи шатров были широко распахнуты. Возле каждого столпились кладовщики, что едва ли не плача провожали каждый пластиковый контейнер тоскливым взглядом, но никто не делал попытки остановить наглецов.
Все было честно и справедливо. Представленный список, в котором было засвидетельствовано точное количество отремонтированного оборудования, а самое обидное, все эти показания подтверждены легионерами стаи, которые вроде как бы и случайно находились рядом и были свидетелями громких препирательств Косяка и кладовщиков, придирчиво принимавших снаряжение обратно. Но самым сокрушительным аргументом в переговорах стала четкая картина по расценкам, котировкам, которые царили на заставах и городах сектора Ворона. Полный список с ценами и количеством стал гранитной плитой, похоронившей под собой все возражения. И ничего не оставалось Кармату, как только ругнуться и наградить Пузо «ласковым» взглядом, обещавшим теплый разговор о том, как кладовщик вогнал Арсенал в долги. И теперь странное сочетание «дебиторская задолженность» вынуждало отдавать за отремонтированное старье почти что новые, в масле, кофры со снаряжением и броней.
– Ничего, Пузо, и на твоей улице будет праздник, – похлопал Косяк по плечу понуро стоявшего кладовщика. – Да не убивайся ты так. Железо ведь, чего его складировать просто так.
Но в глазах смотрителя Арсенала стояла такая тоска, что Косяк не выдержал и сказал:
– Да вернем тебе железо, чего ты так убиваешься?
– Хлам вы вернете, а не железо. «Секачи» и мокрого места от вас не оставят.
– Оп-па, интересно девки пляшут. А ну-ка, с этого места поподробнее…
Втянув плечи в голову, Пузо обжег злым взглядом.
– Жри протухший имбирик, чужак. Ничего от меня больше не услышишь! Получил снарягу, вот и гуляй ветром!
Топая за галдевшим десятком, довольно тащившим последние кофры, Косяк задумался. Оговорившийся кладовщик мог, конечно, ляпнуть и сдуру, но вот только тогда непонятна была его жадность. А вот оговорка о «секачах» расставляла все на свои места. После атаки этой разновидности стальных уродцев действительно мало что останется, сплошная труха, которую нужно ремонтировать или большей частью выкидывать на свалку. А тут почти что упакованное, подготовленное для продажи снаряжение ушло буквально из-под носа. И «хомяки» обиделись. Ведь он лишил их больших барышей, которые навариваются при любой торговой сделке. Ай да Кармат, ай да сукин сын. Сговорился с техно и решил наверняка выиграть спор.
– Вот это да! Это же эмиттеры, поглотители, разрядники. Бездна меня раздери! Это же… это же проколы! Смотри! Тут и «утесы» в полной комплектации… Командир, это, это… да как так?!
Завороженно лапая содержимое открытых кофров, Кирпич метался между открытых контейнеров, как лиса в курятнике. Обилие снаряжения резало глаза и превратило их поляну в филиал бродячих торговцев, где каждый пытался пощупать, ощутить вес, просто испробовать новые цацки.
Косяк сам едва сдерживал себя, чтобы не кинуться рассматривать трофеи, отжатые у Арсенала.
– А ну прекратили галдеж. Построили людей, десятники, ко мне, будем распределять вкусняшки по линиям, – нагнав на себя строгости, одернул Косяк своих командиров, а когда над поляной послышались лающие команды, толпа забурлила суетой.
– Эй, Лари, а ну топай сюда. Иди, иди, ничего не упрут, пока мы перетрем кое-что…
Когда стоял вопрос, кого выбирать арсенальщиком для их фаланги, то Косяк долго не думал. Во всей полусотне был только один человек со взглядом проныры и задатками хомяка, не упускавшего возможности что-нибудь себе выменять или прибрать плохо лежавшее. И тот факт, что только один из полусотни раздолбаев, этот минимал, имел два сменных комбинезона и несколько пищевых термосов, а при разговоре всплыл факт, что этот проныра умудрился обзавестись энергетическим хлыстом, только еще больше убедил Косяка в правильности выбора.
Спустя десять минут на краю поляны собрался весь высший совет фаланги. Кирпич, Лари, Слон, Митяйка, Заяц и Дрын. Каждый был удостоен чести быть переименованным Косяком за те или иные достижения, а чаще за неприятности, в которые те попадали. Взять того же Слона. Как говорят местные, квадр был огромен, и когда доживет до возраста Кармата, сможет спокойно плевать тому в макушку. Ключевое слово – доживет. Слон был неловок. Где бы он ни появлялся, там всегда что-то падало и ломалось. На все упреки четырехрукий только горестно вздыхал и виновато прятал глаза.
– Значит, слушаем сюда, бойцы. Похоже, нас решили прижать не по-детски, и поэтому мелочиться не будут. Нужно готовиться к встрече с децемой «секачей», а учитывая жадность Кармата… и не с одной. Поэтому давайте думать, как выкручиваться из опасной ситуации.
– Думать особенно нечего, – сразу же высказался Митяй. Получивший прозвище за схожесть с земным именем и свою нетерпеливость, он заторопился высказать свое мнение, пока более рассудительные товарищи не заставили заткнуться. – Используем второе построение и готовим метательные разрядники. Как только они появляются, забрасываем копьями, а потом…
– А потом оставшиеся на ходу «секачи» режут нас на полоски, – ответил хмурый аудик. Убрав с глаз прядь из тонких косичек, десятник третьей линии задумчиво почесал длинное ухо. Торчавшие почти на десять сантиметров остроконечные уши жили своей жизнью и постоянно поворачивались на источник шума или просто прижимались к голове, за что аудик получил прозвище Зайца, – на каждого секача нужно порядка четырех-пяти попаданий в контрольные точки. Только тогда мы пробьем щиты и застопорим механику. Но с нашим запасом метательных дротиков мы не сможем обеспечить высокую плотность разрядников. Максимум, что мы сможем, это остановить трех, ну четырех, а остальные раскидают нас как тренировочные чучела.
– Надо бить на расстоянии, – выговаривая новое слово, Дрын смаковал непривычное слово, – к-о-пь-ям-и.
– Правильно, Дрын, копьями, вот только нужно как-то сдержать первый удар. Кстати, Лари, по «утесам» что нас получается?
– Их мало, всего двенадцать полных комплектов.
– Хватит. Их полностью отдать Слону и укомплектовать щитами с поглотителями…
Тяжелая броня квадров покрывала все тело несколькими слоями композитных сплавов и усиливала суставы вторым экзоскелетом. Но самое главное, «утесы» были тяжелы и неповоротливы. А для их случая большего и нельзя желать. Идеальный вариант для первой линии фаланги. Ведь именно им предстоит принять на себя самый первый и самый страшный удар. Квадрам даже не стоит давать оружия, пусть в четырех руках они держат щиты-поглотители, что своими шипами вопьются в силовые поля кибов и начнут перегружать энергетическое поле, а вот вторая линия фаланги будет держать длинные копья и пытаться пробить броню кибов сияющими наконечниками. Длинные копья это их нововведение. Только в фаланге использовались составные древки с установленными на концах палицами.
– А если они не пойдут в лоб? Что тогда? Фалангу же не развернуть…
– Пойдут, Митяй, пойдут. У них просто не будет выбора. Значит так, десятники, слушаем план подготовки на завтра…
Следующий день пролетел в хлопотах и заботах. Как всегда, оказалось, что многое не срасталось, что-то упущено, а про что-то вообще не подумали, и его десятники сразу же бежали к нему едва ли не с криками о полной катастрофе. И в конце дня у Косяка не то что голова раскалывалась, а складывалось впечатление, что мозг кипит и скоро из ушей пойдет пар. Но ничего не оставалось, как, стискивая зубы, вникать в новую проблему и разжевывать ситуацию десятникам, чтобы они поняли, осознали, а самое главное, сделали выводы и в следующий раз уже сами могли решить подобную проблему.
Управленческая текучка вымотала до такой степени, что когда он едва ли не силком вытолкал Кирпича вместе с десятниками из шатра, то на дворе уже была глубокая ночь. Сил удивляться уже не оставалось, и он просто свалился на спальный тюфяк прямо в броне.
Проснувшись глубокой ночью от ломоты во всем теле, Косяк беззлобно выругался. Идея спать в полутора центнерах композита и электроники была ущербной изначально. Оставалось только ругать себя последними словами, пытаясь пошевелить затекшим телом. Выбравшись из брони, Косяк болезненно поморщился. Охая и ахая, он перебрался на тюфяк и, укутавшись в шкуры из густого меха, попытался досмотреть остатки сна.
Но ничего не получилось. Сон не шел, а оставшиеся без поддержки брони кости заныли болью. Приняв пилюли стимуляторов, Косяк тяжело вздохнул.
Проклятая единица после запятой медленно, но верно его калечила. От постоянного воздействия увеличенной силы тяжести в теле началась беда. Организм работал на износ, и начались проблемы с суставами. Кости, испытывая повышенную нагрузку, стирали хрящи с удвоенной скоростью. И с каждым переходом в мир ускоренного восприятия накатывающий на организм отходняк заставлял жрать обезболивающее горстями.
Если бы не легкая броня, имевшая усиленный экзоскелет, дублирующий нагрузку на суставы и мышцы, он бы уже ползал на карачках.
Открыв панель управления броней «скаута», Косяк шустро зашелестел многочисленными кнопками. Внутренний слой сенсоров понизил чувствительность и заблестел сотнями подвижных щупалец. Облачившись в новую поддевку, что облегала тело материалом, очень похожим на губку, Косяк вздохнул и лег внутрь раскрытой ракушки.
С тихим шелестом броня стала схлопываться слой за слоем, и спустя несколько секунд он оказался оплетен стальными полосами, нарастивших над телом десятисантиметровые наплывы брони.
Рассматривая предложенный арсенальщиком клинок, Косяк поиграл отражением метрового меча на свету. На гладкой поверхности зеленели узоры из сверхпроводящего напыления, что в любой момент могло покрыться маревом энергетической бури. Вмонтированный в ручку источник энергии в считанные мгновения мог выплеснуть гигаватты энергии, и меч превращался в опаснейшее оружие. Обволакивающее энергетическое поле при соприкосновении с препятствием деформировалось и превращалось в разрушительную полоску плазмы. Малая дуга, всего лишь в несколько микрон толщиной, добавляла к кинетической силе еще и свой потенциал разрушения, в результате чего удар меча мог вскрыть стальной панцирь киба, как консервную банку, или жадно впиться в доспехи легионера. Но это всего лишь, если нет защитного поля. А вот когда есть силовое поле, энергетика меча встречается с другим силовым полем, то тут наступают сложности.
Нужно мудрить с потенциалом напряжения, нужно подгадывать с суммарным провалом и знать типовые конфигурации защитных полей. Ведь от того, сумеешь ты перегрузить поле противника или нет, зависит твоя победа. И тут даже его скорость «измененного» не всегда может выручить. Ведь какой толк в скорости, если все твои выпады нейтрализуются защитой? С таким же успехом можно брать лом и кидаться на два центнера стали с песней и матами, вдруг повезет, и ты попадешь кибу в зад, от чего тот оскорбится и, не вынеся унижения, сам себе закоротит микросхемы?
Криво усмехнувшись своим познаниям в «местном колорите», Косяк отложил образец местного хайтека. Бережно достав «сестричек», плавно крутанул родные клинки. Придирчиво осмотрев лезвия, проверил выправку и отсутствие зазубрин. Скосив глаза на индикаторы наручей, отметил полную зарядку. «Сестрички» не обладали собственными накопителями, но с задачей нейтрализации силовых полей соперника справлялись эмиттеры, упрятанные в неказистые браслеты с дешевым покрытием из серого композита. Именно они пробивали брешь в энергетической защите. Именно они фокусировали узкие места пробоя, как раз достаточные для пятисантиметровых клинков с «вечной» заточкой, способной перерубить конечности мелких кибов, даже не обзаведясь зазубриной.
Крутанув мечи и вслушиваясь в загудевшие мощью наручи, Косяк удовлетворенно хмыкнул. Заправским движением убрав мечи в заплечные ножны, он попрыгал на месте. Пригнанная по телу броня сидела как влитая и не издала ни одного лишнего звука.
Проверив запас энергии на механических накопителях, Косяк проверил сочленения сегментов. Как оказалось, не зря. Коротко пшикнув высоким давлением, система защиты укутались изморозью стравленного под давлением воздуха.
Механические суставы очень боялись мелкой грязи. Более мелкие ветки, соринки и всякую органику сочленения перетирали, как жернова, в труху. Но вот мелкие камни и металлическая стружка превращались в настоящее наказание. И стоило броне поваляться без ухода, как обязательно в суставы набьется какая-нибудь гадость, способная заклинить механику в самый не подходящий момент. Нет, конечно, местные умельцы придумали дополнительную защиту, и в случае возрастающего сопротивления в суставе ослабевают механические связки и увеличиваются зазоры, но вот только это лекарство превращало броню в настоящее прокрустово ложе. Ведь автоматика давала команду на расширение зазора вместе с находившимся внутри человеком, и оператор, на время, пока не очистятся сочленения, испытывал незабываемые ощущения.
В углу ожили тени. Протяжно потянувшись, на свет выбрался Черныш. Мимикрирующий слой зеркальной брони покрылся рябью, и спустя мгновение «шептун» перетек в образ «оборотня», но в отличие от прототипа, этот киб передвигался беззвучно и грациозно. Заинтересованно склонив голову набок, словно не веря своим глазам, Черныш удивленно рассматривал двуногого. Неужели сейчас будут с ним играть, а говорили, что «не вовремя», «отвали».
– В пролете, Черныш. Сегодня не до тебя, – прислушавшись к внутренним ощущениям, Косяк виновато добавил: – Да, я понимаю, что засранец, уже забыл, когда я с вами тренировался. Но мне нужно им помочь. Понимаешь? Без меня они не справятся. А вот после, потом… точно развлечемся. Я попрошу одну децему на растерзание. Но это только потом, а сегодня у меня решающий день. Нет, нет! Помощь не нужна. Сами должны справиться. Без помощи. Ну все, чертяка, пожелай мне удачи…
Похлопав стальное изваяние по плечу, Косяк протиснулся за полог палатки.
Восемьдесят шесть пар настороженных взглядов впились ему в лицо. Восемьдесят шесть жизней ждали его команды, чтобы выдвинуться на исходные позиции. Туда, где будет решаться их судьба. Судьба тех, кто не прошел «барьер», тех, кто вскоре мог лишиться последней возможности что-либо изменить.
С блуждающей на губах улыбкой Косяк выслушал доклад.
И хоть самому было паршиво и на душе скребли сотни кошек, ему пришлось улыбаться. Улыбаться и шутить на каждый встревоженный и наполненный ожиданием взгляд. Делиться внутренней силой и вселять уверенность. Полчаса искусной игры полного идиота – и результат налицо. Народ расслабился. Ведь у командира все хорошо, значит, никаких трудностей нет. Все идет по плану. А хороший настрой перед битвой это уже половина победы!
– Направо! Шагом, марш!
Ровная коробка строя уверенным шагом запылила к лесу. Провожаемая улюлюканьем легионеров, беззлобно шутивших над увешенными оружием рабами, колонна двигалась в сторону заранее оговоренного места.
Спустя полчаса ускоренного марша они добрались до подлеска. Зычные команды – и строй рассыпался. Снующие люди, крики и толкотня превратили местность в разворошенный муравейник, где каждый точно знал, что делать, и спустя еще десяток минут на месте встречи двух лесных массивов вырос укрепрайон.
Критично осмотрев дело своих рук, вернее подчиненных, Косяк пробежался глазами по застывшему строю.
– Спокойно, парни, спокойно. Мы отрабатывали приемы по сотне раз. Все знают, что нужно делать – зычным голосом Косяк накачивал своих подопечных. – У этих чугунных задниц собственные мозги размером с кулак. Они тупы, как ведро с гайками. А оператор даже не успеет понять, что произошло. Главное – не бояться! Не паниковать! И мы порвем эти жестянки на клочки наносхем!
Оставшись довольным плотным построением и ровными рядами воинов, он побежал в оставленный проход. С грохотом и лязгом строй сомкнулся и превратился в монолитную стену из щитов и копий. Оказавшись на насыпи, возведенной сразу же за фалангой, Косяк прикрыл глаза ладонью от палящего солнца и стал всматриваться вдаль.
До классической восьмишеренговой фаланги ему не хватало людей. Зато у него были тяжелые квадры – настоящие бульдозеры, которых и катком не сровнять. Да и остальные шеренги, облаченные в легкую броню и ощерившиеся десятками сияющих разрядников, хором приютских мальчиков никак не назовешь. Осталось дело за малым – перекрыть узкий проход посреди джунглей и обломать кибам рога, а кому-то закатать губу. Вот только клюнут ли техно на подготовленные ловушки, может быть, не все предусмотрено, и в стае есть еще кто-нибудь похитрожопее? Но менять коней на переправе… уже поздно. Лучше дерьмовый план, чем голые эмоции!
Справа и слева от строя, потрескивая разрядами и ощетинившись палицами, блестели на солнце заградительные ежи.
Используя за основу короткие жердины, скрученные крест-накрест, подопечные приделали к ним старые палицы. Эти отслужившее свое разрядники были как чемодан без ручки, вроде и выбросить жалко, и особо никому не были нужны. Вот и расставались с ними в арсенале легко и без сожаления. Даже старались сбагрить весь неликвид, вместо нужных вещей. Но они взяли строго ограниченное число старых разрядников, лишь бы хватило для замысла Косяка.
А замысел был прост. Насколько он понял из разговоров, заграждения как таковые вообще не применялись, так что его нововведение должно выполнить свою функцию, а именно – заставить операторов, после небольших потерь на ежах, бросить «секачей» на фалангу. Столкнуться с рабами в лобовой атаке.
Прозвучавший над джунглями рев тревожной сирены известил о начале схватки. Среди деревьев замелькали стальные блики. Сминая молодые деревца, на простор выбралась шеренга «секачей». Поднявшись на задние конечности, возвышаясь на три метра над землей, киборги повели сплющенными головами. Обнаружив строй людей в окружении ограждений, наглухо перекрывших выход из поляны, кибы застыли в ожидании.
Невиданное для Осириса плотное построение воинов было расценено как трусость. И техно не придумали ничего лучшего, как использовать свою любимую тактику «клещи».
Набирая скорость, ровная линия «секачей» разбилась на три группы. Центральная четверка продолжала бег на всех шести конечностях, а правая и левая группы свернулись кольцами и, оглашая окрестности лязгом сегментов, увеличив скорость, отклонились в стороны.
– Щиты в землю! Упор коленом принять! Вторая шеренга копья наизготовку. Третья шеренга копье на плечо второго ряда…
Стремительно вырастая в размерах, первый ряд киборгов принимает боевую стойку. Приплющенная голова вжимается под защиту броневых сегментов, верхние конечности серповидной формы застывают в атакующем положении, и когда до застывшего строя остается десяток метров, «секачи» поднимают еще пару конечностей и все четыре верхние лапы превращаются в острые клинки.
Мгновение – и стальная лавина врезалась в строй. Оглушительный грохот, скрежет металла, всполохи разрядников, визг тварей и крики боли людей. Кому-то вывернуло запястье, брызнула кровь из открытого перелома. Приняв на себя вес стальной твари, длинное копье выгнулось дугой… и упруго спружинило обратно.
Наконечник копья, укутанный всполохами энергетического сгустка, пробил защитное поле и со скрежетом вошел в стык броневых сегментов. Извиваясь раненым животным, киб засучил конечностями. Пытаясь серповидными конечностями достать первую шеренгу, раненый киборг рвался вперед. Но только с каждым шагом все глубже накалывал себя на копье.
Когда казалось, еще взмах – и он достанет клинком коварных людишек, так и не давших ему врезаться в строй, в его голову прилетело копье второй линии фаланги.
Удар!
Еще один!
Защитное поле пошло рябью, и движения «секача» стали более дергаными. Последний удар пришелся вновь по голове. Острый наконечник вонзился в щель смотровых сенсоров. Проломив слабую броню, разрядник сработал прямо в голове. Укутанная всполохами фигура секача обвисала на длинных копьях, и была сброшена отработанными движениями.
Другому «секачу» повезло больше. Два копья угодили в центр грудного панциря и ушли в сторону. В следующее мгновение монстр врубился стальным снарядом в первую линию фаланги. Оставляя после себя глубокие борозды, щитоносцы были отброшены на второй ряд. И если бы не было трех линий воинов, первая шеренга была бы сметена, но плечо товарищей и многочисленные тренировки сделали свое дело.
– Делай раз!
Толчок всех рядов слился в едином порыве, и строй выровнялся.
– Делай два!
Первая и вторая шеренга ударили копьями вперед. Синие шары плазменных разрядов многочисленных наконечников нашли свою цель и жадно впились в тела «секачей».
Сияние защитных полей укутало оставшихся на ногах кибов радужными сполохами. Одновременная атака десятков копий не оставила кибам ни одного шанса. Если каждый «секач» еще мог отбить четыре, а то и пять копий, то его доставали еще столько же свежих разрядников, что, утыкаясь в марево защитного поля, перегружали энергетические цепи мощным электромагнитными импульсами. Не справляясь с пиковыми нагрузками, защита оттягивала на щиты дополнительную энергию из атакующих систем.
– Держать строй, вашу мать! Смена копий! Быстрее! – рвал легкие Косяк. Сжимая рукоятки скользких от пота мечей, он стоял, широко расставив ноги, и едва себя сдерживался, чтобы не броситься в гущу мясорубки. – Нечетные номера второй шеренги! Товьсь!.. Коли! Смена копий! Не спать, сонные мухи!
Удар четверки «секачей» заставил фалангу прогнуться, выгнуться почти дугой. Но первая шеренга квадров, в тяжелой броне и массивными щитами в руках, выдержала удар. Вторая и третья шеренги, тоже не сплоховали, и теперь перед фалангой высились горы четырех обездвиженных киборгов.
Но и для людей первая стычка не обошлась без потерь. Из строя выбыло пять воинов, из которых один квадр, которой, не удержав щит, угодил под каток стали и был буквально раздавлен трехсоткилограммовой тушей. Вместе с ним пострадала вторая и третья шеренги. Но этим досталось меньше.
Потерявший скорость «секач» был мгновенно нашпигован копьями и смог только ворочаться, но от его движений стальные древка копий вырывались из рук воинов вместе с суставами и открытыми переломами.
Но враг повержен, и фаланга сделала шаг вперед. Отгородив раненых от возможной угрозы, строй занялся эвакуацией. Стонущим от боли воинам, что едва держались на ногах, баюкая вывернутые и сломанные руки, назначенные фельдшеры вкатили в затылок по блестящему дозатору. После чего забывшихся в наркотическом трансе выдавили в конец строя, и сейчас шесть человек лежали за спинами товарищей и дожидались трофейщиков. А фаланга вновь сомкнула шиты и ощетинилась копьями, готовая отразить атаки оставшихся «секачей».
Потеря четырех кибов в лобовой атаке для нападавших оказалась полным сюрпризом. Вдобавок еще по «секачу» трепыхались в судорогах, так и не сумев преодолеть широкий ряд заграждений. Шесть рядов плотно натыканных ежей оказались не по зубам операторам. Легкое замешательство в рядах противника было заметно по тому, как задергались кибы, стараясь выполнить команды операторов. Оставшаяся пара попыталась броситься на ограждения. Затем, резко передумав, начала откатываться назад, и снова вроде бросилась к фаланге. Но вновь передумав, откатилась на сто метров назад. Окаменев неподвижными изваяниями, кибы застыли в ожидании команды операторов.
– Это вам не цацки-пецки, – криво усмехнулся Косяк. И уже громче прокомментировал: – Вот и всё, а вы боялись. Смотрите, как обделались железяки, статуями прикидываются!
Напряженные лица и побледневшие губы расслабились в подобиях улыбки. До воинов, вчерашних рабов, а сейчас без пяти минут как свободных людей, стало доходить, что враг оказался не таким и всемогущим. Стоило лишь дать сплоченный отпор и увидеть корчащиеся тела «секачей», как внутри стал разгораться огонек надежды. Но рано, там впереди еще осталась четверка грозных монстров, способных сломить, растоптать и вновь столкнуть в яму полного отчаяния…
– За пять минут боя вы уполовинили децему секачей! Вы своими руками победили штурмовых кибов! Какие еще вам нужны доказательства, что вы сильнее драных железок?! А ну, все собрались, напряглись – и чтобы из этих ведер только ошметки летели!..
Пока кибы не пришли в движение, Косяк надрывал связки, стараясь влить в своих подопечных уверенность. Пока до их сознания еще не дошло произошедшее, и бывшие рабы, неудачники, так и не прошедшие «барьер», едва справлялись с мандражом, больше действовали на вбитых до автоматизма командах. Но с каждым словом, с каждой шуткой к нему все чаще оборачивались каплевидные шлемы, где в глазах людей таяли неуверенность и страх, а на их место вселялся кураж. То, что и нужно для боя…
С металлическим лязгом «секачи» встрепенулись. При всей браваде, которой Косяк фонтанировал перед своими воинами, внутри-то он понимал, что все не так однозначно. В коконах операторов сидели далеко не дураки, за плечами техно не одна битва, и удивить их необычной тактикой, конечно, можно… но только один раз.
Умывшись первыми потерями, ветераны и не думали сдаваться, а, сделав выводы, подошли к вопросу уже со всей серьезностью. Получив команду операторов, кибы выстроились клином и устремились к фаланге. Но не в лоб. Основной удар шел вскользь. Так, чтобы в любой момент можно было отскочить, перегруппироваться и ударить с другой стороны.
Атакующий клин стал забирать вправо, чтобы зайти к фаланге под небольшим углом. Атака словно стальное лезвие должна срубить все сучки, а когда беззубая фаланга будет зализывать раны, «секачи» накинутся на разбегающихся в панике рабов и оторвутся за все минуты позора.
Но в планы Косяка это не входило.
В одну из тренировок его накрыло странное состояние. Словно засыпая, сознание заволокла дрема, и ему стало казаться, что все происходящее сон. На открывшейся панораме с высоты птичьего полета он заставляет своих людей отработать один маневр, следом другое перестроение, вот новый заход к цели, и словно из ниоткуда возникает ощущение неправильности. Легкая дымка рассеивается и показывается построение, которое пытается защититься от бокового удара. Фаланга пытается развернуться, но из-за несогласованности действий коробка начинает рассыпаться, расстояние между шеренгами увеличивается, и страшный боковой удар как ножом срезает часть строя. Кибы ворвались в коробку и в считанные мгновения разметали людей, как тряпичные куклы…
– Левый фланг! Вперед, бегом марш! Правый фланг, на месте. Удар справа! Схема мешок!!!
Маневр на грани фола, но как раз он и позволит избежать виденного разгрома. Нарушая все принятые каноны защиты и нападения, строй воинов устремился навстречу атакующему клину киборгов. Фаланга буквально под носом у «секачей» повернулась вокруг своей оси на недостающий угол и атака клина вновь пришлась в лоб. В шеренгу с массивными щитами.
Лязг! Грохот! Крики боли! Яркие всполохи разрядников! Хрипы людей и вой сервоприводов в одно мгновение смешалось воедино.
– Заяц, не спать! – перекрывая грохот боя, проорал Косяк.
Пришла пора открыть последний козырь. Именно сейчас, когда «секачи» увязли, оказались зажаты внутри мешка и не могли отступить, в бой должны вступить его метатели копий.
Подчиняясь одной команде долговязого аудика, который оказался на удивление шустрым малым, а самое главное, обладал удивительным глазомером, пятерка воинов подхватила с земли охапку коротких копий. Легкое касание наконечника, и дротик окутался зеленым сиянием. Короткий взмах, и в сторону крутившихся секачей пошла первая волна энергетических дротиков.
Падая навесом, короткие копья тыкались в верхнюю полусферу защитного поля. Силы удара не хватало для того, чтобы причинить тяжелые физические повреждения, но разрядники выполнили свою функцию. Именно в верхних сферах защитные поля были тоньше всего, а где тонко, там всегда рвется. И единое поле не выдержало.
Сползая, как кожура с бананов, энергетическое поле растаяло. И бронированные туши затряслись от ударов раскаленных наконечников. Впиваясь в металл, как гвозди в воск, плазменные дуги оставляли на телах росчерки расплавленного металла. Спустя десять минут каждый «секач» представлял собой жалкое зрелище. Тела стальных чудовищ были усеяны пробоинами, из которых валил едкий дым и били зеленые струи технологической жижи.
Люди ревели, как дикие звери. Каждый фонтанировал животной яростью. Вместе с ней люди выплескивали всю злость и ненависть. Вместе с яростными замахами и скрежетом металла люди избавлялись от унижения и страха.
Тела несчастных киборгов воплощали в себе всю несправедливость мира, все то, что оставляло их за чертой рабства, в яме полной безысходности. И вместе с победой над кибами каждый побеждал и добивал в себе трусость и страх, каждый из них убедился в своих силах и способности побеждать даже непобедимых врагов. Сейчас каждый рождался свободным человеком…
– Фаланга! Общее построение! – прокричал Косяк. Еще неизвестно, что может выкинуть психика вчерашних рабов. Вдруг опьяненные могуществом, они бросятся на бывших обидчиков? Ему такой пляски не нужно. Поэтому лучше сразу собрать всех в кулак, загнать в рамки привычной дисциплины, а затем постепенно отпускать вожжи.
Раздавая команды десятникам, Косяк оглянулся на тревожный окрик одного их воинов.
Со стороны леса, откуда была атака «секачей», высыпала почти вся стая. Активно жестикулируя и споря, к ним шли легионеры, спорившие с такими же недовольно орущими техно. Вся толпа напоминала свару диких собак, что, словно найдя кость, не могла решить, кто первый начнет грызть. Впереди всей толпы шел улыбающийся до ушей Юрган, а за ним плелся «глыба», что-то недовольно выговаривая «монаху».
– Вот это схватка! Вот это я понимаю! – налетев вихрем, Юрган жадно рассматривал застывшую фалангу. Заглядывая за щиты, осматривал доспехи квадров. Восхищенно проводя рукой по древкам копий, с интересом рассматривал устройство наконечника. – Никогда бы не поверил, если бы не видел своими глазами. Неполная сотня «мяса» порвало децему «секачей»!
– Удивил, Чужак. Очень удивил, – делая хорошую мину при плохой игре, «монах» подошел к Косяку и похлопал по плечу. Взяв у воинов одно из метательных копий, с интересом рассматривал нехитрую конструкцию. Обыкновенная пехотная палица квадра была нанизана на древко и жестко закреплена точечной сваркой.
– Такое простое, но убийственное решение. Кто бы мог подумать, что этот хлам еще на что-то способен. Взять и вскрыть защиту сверху, а этот прыжок навстречу атаке… Нам обязательно нужно с тобой поговорить. Потом, наедине.
Пожевав губу, Кармат долго рассматривал Косяка. Встретившись взглядом, возмущенно мотнул головой.
– Я-то думал, чего это ты так интересуешься прошлыми битвами. А ты, ворк коварный, меня провел, как пиноль. Разузнал все наши секреты и сыграл на этом…
– Да уж, все. С тебя пока выпытаешь – состариться успеешь. Просто сделали правильные выводы из твоих баек – и вот, – скромно пожав плечами, Косяк улыбнулся. – Вы же все бьетесь одиночками. С одной стороны, это здорово, что каждый из вас отличный воин, но вот строй вы не используете, ну я и применил классическую фалангу. Правда, народу лучше бы раз в десять побольше, вот тогда бы развернулись…
– Мало народу?! Тыщу голов?! Да это чем же стая должна заниматься, чтобы прокормить столько легатов?!
– Да не обязательно легатов, – вскинулся Юрган, – мы можем просто скупить рабов и сделать из них целые легионы таких вот фаланг, а с такой силой…
– Э-э, не, дружище, – запротестовал Косяк, – рабы не будут драть задницу ради пайки. Они должны быть свободными и понимать, ради чего и зачем будут сражаться. Кстати, Кармат, ты ничего не забыл?
– Забудешь такое, – хмуро пробурчал великан. Переглянувшись с «монахом», нехотя вышел вперед.
Обведя фалангу хмурым взглядом, ветеран попытался было забодать любой встречный взгляд своей значимостью. Но вместо привычного рабского поведения, когда спина горбится, а глаза упираются в землю, его взгляд был встречен отпором. Теперь ему отвечали те, кто сумел побороть в себе страх. Пусть у них не проснулись физиологические особенности организма, но они переступили свои инстинкты и почувствовали вкус победы.
– Я, Кармат, тысячник стаи, признаю этих людей достойными звания легионеров. Я готов поручиться за вас, и сегодня вечером у каждого на теле появится первый тотем легионера. Герб стаи и тотемы ветеранов, готовых за вас поручиться. Носите их с честью и не опозорьте людей, чьи имена будут выколоты у вас на теле!
Слитный рев одобрения разнесся над поляной. Сияющие глаза – и буря эмоция охватила весь строй. И позабыв о дисциплине, вчерашние рабы поздравляли друг друга, ликовали и как по команде все бросились к Косяку. Подхватив того на руки, стали подкидывать в воздух.
– Угробите, мать вашу! А ну поставьте, где росло! – Косяк пытался образумить подопечных. Но вместо того чтобы внять голосу разума и перестать издеваться над командиром, те только больше распалялись.
