Лучше не вспоминать

Я помню, что в предыдущей книге обещал написать о собственном разводе в США, чтобы на своем примере показать, как именно происходит здесь подобная процедура. Постепенно я начинаю выполнять это обещание, но при этом хорошо понимаю, что американский развод – совершенно особая тема, которая выведет меня далеко за рамки данной книги, если писать об этом действительно подробно, с элементами неизбежной драмы и не менее неизбежной комедии. Поэтому о разводе я еще, наверное, напишу отдельно и подробно. Пока остановлюсь лишь на некоторых моментах этой процедуры в Америке, с которыми я столкнулся лично. Даже меня, прожившего в США довольно долго, при разводе подстерегало немало сюрпризов – от количества бумаг, необходимых для урегулирования имущественных отношений, до чисто процедурных тонкостей ведения дел о разводе в суде.

Конечно, как скажет любой американский адвокат, как бы ни были противоположны интересы сторон, лучше всего до полноценного судебного процесса дело не доводить – подготовка к суду занимает у юристов немало времени, которое вам придется оплачивать. Фактически такая подготовка – это главный их заработок. Поэтому лучше всего договориться напрямую, вернее, тоже через адвокатов, а потом предложить судье на утверждение согласованное решение.

Согласование имущественных интересов – вещь занимательная и тоже недешевая – например, если делится коллекция произведений искусства и антиквариата. Здесь необходимо было привлекать специальных независимых оценщиков, чье заключение немедленно оспаривала противоположная сторона, предлагая версию своего оценщика. Как и во всяком деле, денежная ценность той или иной вещи не обязательно совпадает с ее личной ценностью для владельца. В конце концов адвокаты сажают вас с вашим бывшим супругом в разные комнаты в здании суда, а сами бегают между вами, согласовывая предложения то одной, то другой стороны. Составляются списки, прикрепляются фотографии той или иной картины или статуэтки, идет поиск «пакетного» компромисса. Все это было бы довольно забавно наблюдать, если бы дело не касалось тебя самого.

В большинстве штатов США, в отличие от России, есть одно довольно жестко выполняемое правило, касающееся дел о разводе. Если один из супругов на время развода или выяснения отношений выехал – даже временно – из дома, вернуться туда он, как правило, не сможет. С точки зрения владения этот дом или квартира может оставаться в его, ее или совместной собственности, но жить там отныне будет лишь один из разводящихся супругов. Жилье становится именно его временной резиденцией – по крайней мере, до решения суда, которого зачастую приходится ждать несколько месяцев или даже лет. Поэтому традиционное российское поведение, включающее отъезды жены к маме или временное проживание разводящегося мужа у друзей, в Америке не сработает. Жена, сбежавшая от мужа пожить к маме, или муж, решивший переждать, пока не улягутся семейные страсти, в свободной квартире приятеля, вряд ли получат возможность запросто вернуться в бывшее супружеское гнездо, если дело о разводе не будет отозвано.

Американская Фемида – видимо, в целях предотвращения роста домашнего насилия – старается моментально разделить места проживания разводящихся супругов. Особенно если в семье есть дети, которых надо защитить от семейных сцен. Это надо иметь в виду. Другой супруг сможет снова попасть в еще недавно свой дом только по решению суда и по согласованию с бывшей женой или мужем. Так, моя бывшая жена осталась жить в доме, я жил в квартире в Вашингтоне. Первая возможность посетить дом, который наполовину все еще принадлежал мне, была мне предоставлена примерно через полгода после начала бракоразводного процесса, и только на два часа. При этом присутствовали адвокаты обеих сторон и моя бывшая жена. Мне дали время, чтобы осмотреть все, что я хочу, чтобы подготовиться к разделу имущества. Меня, правда, интересовали только несколько вещей – библиотека и коллекция антиквариата и произведений искусства. Чашки, подушки, стулья или мебель для заднего двора я, естественно, делить не собирался. Проблема была не только в том, чтобы правильно определить, какие вещи кому из супругов принадлежат, но и понять, не пропало ли за это время из дома что-либо из того, что должно быть поделено или просто отдано мне. Как я понимаю, в подобных ситуациях всякое бывает… Отсюда мораль – вернее, правило, которое известно каждому американцу: как бы ни ссорились в семье, из дома лучше не уезжать. Нужно продолжать в нем жить, пусть даже в разных спальнях или на разных этажах.

Но даже когда вы с бывшим супругом наконец примете решение о разделе домашнего имущества, не думайте, что вы можете лично приехать в свой бывший дом и забрать его. У вас нет доступа в дом, нет ключа, вы не знаете новой комбинации отключения системы безопасности… Другой супруг просто нанимает грузовую компанию, которая упаковывает все ваши вещи и отвозит на специально снятый для этой цели склад. Ключи вы получаете через определенное время через своего адвоката – и отправляетесь на этот склад производить инвентаризацию переданного вам имущества. Составлять списки лежащих на складе вещей вы будете также под присмотром двух адвокатов – вашего и вашего бывшего супруга – чтобы вы под шумок ничего не зажилили и не смогли потом сказать, будто вам не передали чего-либо из положенного вам по судебному решению или что-то было испорчено, разбито, сломано.

Напомню, что речь сейчас шла лишь о домашнем имуществе. Это самое простое. А вам еще предстоит разбираться с недвижимостью, что особенно трудно, если она расположена в разных штатах или – что еще хуже – в разных странах. Еще придется решать судьбу ваших бывших семейных машин, инвестиций и банковских счетов, страховых полисов и пенсионных накоплений. С момента формального начала бракоразводного процесса вам уже не удастся запросто получить нужную информацию от бывшего партнера. На все будет необходимо решение суда, потребуется писать запросы в банки и инвестиционные компании и неделями ожидать ответа от них. Я, например, даже не смог получить копии прошлых налоговых документов, хотя на протяжении длительного времени мы платили налоги всей семьей. Теперь эти бумаги неожиданно стали для меня конфиденциальной информацией.