Жизнь без языка

Главной реальной трудностью, с которой я столкнулся в то время, была необходимость решать чисто бытовые, очень простые, на первый взгляд, проблемы. Например, понять, как работает американская стиральная машина или сушилка, какие режимы там есть, сколько квотеров, то есть двадцатипятицентовиков, надо в нее бросить. Как купить в автомате билет на метро или понять, куда именно едет этот рейсовый автобус? Как торговаться с дилером при покупке машины, если ты не понимаешь, какие услуги входят в ее стоимость? Потом, конечно, я всему научился и при покупке следующих машин сильно сбивал их цены, но вначале явно переплачивал, успокаивая себя тем, что это естественная плата за незнание. С появлением настоящего опыта я узнал, что покупать автомобили в США желательно по понедельникам, так как дилеры обычно гораздо сговорчивее после уик-энда. А еще лучше делать такую покупку в августе, когда продавцы начинают получать модели следующего года и им надо срочно избавляться от машин, датированных текущим годом, которые занимают место в их салонах и на складах. Цена на них быстро падает. Некоторые мои знакомые американцы позже вообще стали покупать автомобили через Интернет, но сам я так ни разу не поступал.

Особенно забавно выглядели мои тогдашние походы в продуктовые магазины. Голь действительно на выдумки хитра. Голодная голь особенно. Я ходил за продуктами с маленьким русско-английским словариком, в котором отыскивал необходимый мне продукт, а потом обращался к какому-нибудь покупателю-американцу, находящемуся рядом. Я тыкал пальцем в строчку в словаре и меня провожали к нужному прилавку и даже указывали на конкретную банку, пакет или пачку. Не было ни одного случая, чтобы кто-нибудь выразил недовольство тем, что его или ее оторвали от священного занятия продуктовым шопингом. Напротив, по-моему, людям это представлялось своего рода благотворительностью, граничащей с развлечением. Однако частенько бывали случаи, когда понадобившийся мне обычный для России продукт просто-напросто отсутствовал в местных магазинах, поскольку не входил в невероятно огромный, но стандартизованный продуктовый набор среднего американца.

Как бы там ни было, результат использования моей системы был налицо – через несколько месяцев я уже читал лекцию в Международном центре им. Вудро Вильсона – об этом я рассказывал в предыдущей книге. Но и позорных филологических моментов, если честно, было у меня немало. Язык все-таки лучше учить, а эту свою историю я рассказал только для того, чтобы вы поверили: незнание языка не должно становиться препятствием для поездки в США.

Кстати, через много лет я поведал эту историю своим американским студентам. Один из них, как оказалось, подрабатывал в очень популярном телевизионном шоу, которое я смотрел в свое время почти каждый вечер, изучая английский. Он рассказал мою историю ведущему и продюсеру. В результате меня пригласили на шоу в качестве гостя, и я рассказал, как учил язык, просматривая их ежевечернюю программу. Более того, я признался в эфире, что именно это шоу легло в основу моего английского. «Я разговариваю теперь твоим английским языком, – заявил я ведущему. – Мои выражения – это твои выражения. Мои ошибки – это твои ошибки». Короче, и здесь сумел выкрутиться и свалил всю ответственность на него. Однако предупреждаю: если кто-нибудь возьмет мою систему долгосрочной имитации знания английского на вооружение, то я не буду нести никакой ответственности за результат. Шучу, конечно, но не могу не предупредить – все-таки я уже давно живу в США и привык защищаться на всякий, даже гипотетический, случай. Это – тоже Америка.

Замечу в скобках, что один из моих тогдашних американских приятелей, догадавшись, видимо, о моем реальном уровне владения языком, довольно жестоко, но забавно разыграл меня. В результате маленького «урока английского», который он мне как бы невзначай, по-дружески, преподал, я некоторое время с серьезным видом приветствовал всех, заглядывающих в мой офис, не типичной фразой «what can I do for you?» (то есть, «что я могу для вас сделать»), а прилежно и заинтересованно спрашивал: «What can I do you for?» (говоря деликатно – «за что я могу вас отделать?»). Разницу я понял далеко не сразу, а когда понял, то какое-то время чувствовал себя не очень удобно. Но потом решил, что и это – своего рода плата за опыт и знания.

Разговор аббревиатурами

Чтобы закончить эту тему, скажу, что определенные трудности, особенно в первое время, для меня представляли некоторые особенности использования американцами своего разговорного языка, в частности, огромное количество сокращений слов и названий, которые они употребляют по делу и не по делу. К этому надо привыкнуть – сперва я даже не всегда понимал, что это аббревиатура, а не какое-то слово, которого я не знаю. Это действительно непросто. Американцы любят говорить коротко и лаконично, используя огромное число сокращений даже по сравнению с россиянами. Они сокращают все подряд – названия университетов, например. UNC – это Университет штата Северная Каролина, которая, в свою очередь, тоже всегда сокращается до NC. NYU – это Нью-Йоркский университет, CUNY – Городской университет Нью-Йорка с кампусами, расположенными в разных местах, а SUNY – Университет штата Нью-Йорк с кампусами в разных городах штата. А, скажем, SCSU может быть и Университетом Южной Каролины, и Университетом Южного Коннектикута. И так до бесконечности… Конечно, в России названия университетов тоже часто сокращают в бытовой речи, но, во-первых, в США их намного больше, во-вторых, сокращения эти используются не только там, где расположены сами вузы, а по всей стране, как в России, например, аббревиатура МГУ. В-третьих, никогда не знаешь, идет речь об университете или нет. А учитывая, что в бытовых разговорах американцы запросто называют университеты школами или колледжами, понятно, что запутаться легче легкого.

Американцы, как правило, сокращают названия всех учреждений, ведомств и большинства организаций. От DoD – Министерства обороны до ACLU, которая является отнюдь не университетом, как может показаться на первый взгляд, а известной и влиятельной общественной организацией, защищающей права и свободы граждан США – в основном, от правительства страны. Более того, когда в названиях чего-либо идут подряд слова, начинающиеся на одну и ту же букву, американцы неожиданно станут использовать числа, а не повторять одни и те же буквы. Например, говоря об ассоциации автолюбителей Америки – American Automobile Association, – они не заакают «а-а-а», вернее, «эй-эй-эй», хотя именно так вроде и должна бы читаться эта аббревиатура, а обязательно скажут «triple A», то есть «трипл эй». И так во всем.

Организация, которая традиционно занимается изучением России и других стран бывшего СССР, еще недавно называлась American Association for the Advancement of Slavic Studies, то есть сокращенно AAASS. Я ни разу не слышал, чтобы кто-то из американцев называл ее иначе, чем «triple A double S». Теперь, правда, она называется Association for Slavic, East European, and Eurasian Studies и, соответственно, все сокращают ее до ASEEES, внутри чего опять же есть замечательное triple E. Полностью такие названия никто и никогда не выговаривает, а в сокращенном виде понять их просто невозможно, если не знать, о чем идет речь. В первые месяцы у меня уходило немало времени и сил на расшифровку этих аббревиатур, что было непросто, особенно до появления Интернета. С Интернетом, конечно, стало легче. Да и сейчас периодически возникают проблемы, особенно если сокращения касаются чего-то, что привычно любому американцу, но незнакомо приезжим. Тем более что одни и те же аббревиатуры могут обозначать совершенно разные понятия, и трудно бывает разобраться, о чем идет речь – о некоммерческой организации, технологическом процессе, детском учреждении или названии болезни.