Глава двадцать седьмая
Шесть минут
Свет медленно приближается к ним, будто призрак надежды.
— Мы же не сошли с ума? — говорит Макс. — Это не мираж?
— Нет, Макс, — тихо отвечает Кэрис. — Это не мираж.
Под ними пыль поля астероидов кружится завитками вокруг огромного метеорита, расположенного метров на двадцать ниже. Под всем этим широко расстилается мир, над Африкой сгущаются облака. Но Макс не смотрит ни на природные явления, ни на свет медленно приближающегося к ним спутника. Вместо этого он глядит на Кэрис: ее рыжеватые волосы, заплетенные вокруг головы, крутятся внутри похожего на аквариум стеклянного шлема, маленькая ромашка вплетена в косу, лицо обрамляют выбившиеся завитки. Обнаженная рука Кэрис кажется бледной на фоне темноты Вселенной. Белая, не туго завязанная нитка в условиях микрогравитации скользит по ее пальцу, и он внимательно смотрит на нее, затем вновь окидывает взглядом лицо Кэрис.
— Почему ты так на меня смотришь?
— Как — так?
Она улыбается, ее лицо выглядит немного болезненно.
— Будто ты не видел меня несколько месяцев.
— Такое чувство, что не видел несколько лет.
Кэрис касается его плеча.
— У тебя такой вид, будто ты прошел войну.
Его взгляд падает на нитку у нее на пальце и снова возвращается к ее лицу, он молчит, и Кэрис кивает:
— Мы скоро остановимся в точке Лагранжа.
Они инстинктивно сгибают ноги, словно артисты балета, которые приземляются на половицы пола сцены, и медленно останавливаются, когда оказываются на одном уровне с астероидом.
— Физика, да? — прилежно произносит Макс. — Всегда права.
— Кроме того времени, когда Землю считали плоской. — Кэрис берет его за руку без перчатки, и он сжимает ее ладонь в ответ. Они пару секунд наслаждаются ощущением прикосновения рук, перед тем как Кэрис смотрит вверх.
— Вблизи этот астероид кажется громадным.
— Он огромен, — соглашается Макс. — Не могу поверить, что мы пролетели так близко к нему.
— Мне жаль.
— Не стоит.
Не в полной мере готовая снова вернуться к этому, Кэрис задает вопрос, на который уже знает ответ:
— Сколько времени у нас осталось?
— Теперь? — спрашивает он. — Думаю, спутник будет у нас через шесть минут.
— Шесть минут. Это не долго.
Макс отводит руку не для того, чтобы заявить что-то, просто ему так удобней.
Шесть минут: столько времени нужно, чтобы идеально проварить яйцо вкрутую; это средняя продолжительность секса у большинства пар; время, которое потребовалось для опустошения Нью-Йорка.
— Целая жизнь, — говорит он. — Ты жалеешь об этом?
— О чем этом? Нет, — торопится ответить она. — Возможно. Я не знаю. Иногда думаю, может, лучше бы мы не просили их об отмене.
Макс корчит гримасу:
— Дело в том, Кэри, что ты и не просила. Я просил. Поэтому виновен во всем случившемся. — Она не отвечает, и он закусывает губу. — Теперь пришла моя очередь сожалеть, — говорит он.
— Не стоит. Мне не кажется, будто мы настолько хороши по отдельности.
Метеоритная пыль кружится рядом с ними, моментально закрывая полосу света от спутника.
— Ты права, — соглашается Макс, — не думаю, что врозь лучше.
Кэрис поднимает запястье, растопырив пальцы.
— Я сейчас попробую связаться с Озриком.
— Хорошая идея. — Он улыбается ей.
Она проверяет, на месте ли сетка флекса, обернутая вокруг ее костяшек, и печатает.
— Помогите, это Кэрис Фокс с «Лаерта», запрашиваю немедленную помощь. Вы видите мои сообщения? — Она ждет. — Повторяю: Помогите, это Кэрис Фокс с «Лаерта», запрашиваю немедленную помощь. Вы сейчас видите мои сообщения? Я не получаю никакого ответа, — говорит она Максу.
— Продолжай попытки.
— Пожалуйста, Рик.
Ее аудиопередатчик, потрескивая, оживает с бренчащим звуком входящего сообщения:
— Привет, Кэрис, это Озрик.
— Озрик! — вскрикивает она, когда синий текст заполняет боковую часть окошка ее шлема.
— Я связался непосредственно с компьютером спутника, чтобы подключиться к вам, Кэрис.
— Спасибо.
— Вы хотите попросить меня сделать что-то с дроном?
— Нет, спасибо.
— Вы уверены, Кэрис?
— Что мы говорили о том, — печатает она, — чтобы не добавлять мое имя в конце каждого предложения?
— Извините.
— Спасибо. Озрик, я правильно понимаю: в случае катастрофы в космосе записи разговоров ЕКАВ становятся достоянием общественности?
Пауза.
— Да, Кэрис.
— Все, о чем мы с тобой переписываемся в наши последние минуты, будет доступно для жителей Воеводства?
Опять пауза.
— Да, Кэрис.
— Ладно. Подожди.
— Кэри? — обращается к ней Макс.
— Спутник — это один из наших дронов. Он будет здесь через шесть минут. У тебя есть шесть минут воздуха, а у меня скоро останется две.
— Верно, да. Прости…
— Ничего страшного. Мы должны были попробовать сделать что-то раньше. Всегда существует опасность непредвиденных обстоятельств. Если бы не твоя попытка с топливом, не исключено, что я убила бы нас озоном.
— Но ты могла справиться и получить черный кислород, а это огромное достижение.
Она смеется:
— Это было бы нечто, правда? Вот тебе и физика.
— Я думаю, фактически это химия.
— Очень смешно. Теперь послушай, потому что я пытаюсь говорить по существу.
Макс делает серьезное лицо:
— Я заметил.
— Ты выживешь и исправишь то, что мы начали ломать. — Она берет его за руку. — Потому что мы вольно или невольно способствовали возникновению цепной реакции. Мы привлекли так много внимания к одному правилу, которое нам не понравилось… подорвали понятие о высшем благе. — Она смотрит на него, взывая к его пониманию. — Я не думаю, что Европия была для меня утопией. Я никогда не вписывалась в идеалы индивидуализма, но это не значит, будто я рада тому, что они рушатся. Поэтому, пожалуйста, Макс. Тебе нужно вернуться и все исправить.
— Я не могу этого сделать, Кэри.
Она вздыхает:
— Я боялась, что ты так скажешь.
— Тебе нужно знать: я видел свою жизнь без тебя, и, откровенно говоря, она мрачная.
— Она может стать нормальной.
— Я знаю, что нет. Я видел это, — говорит он. — Моя семья не простит мне, и для меня там, внизу, не останется места. Навыки, которыми я владею, вещи, которыми хочу заниматься… Я никому не нужен, если тебя нет. Без тебя я не герой.
Кэрис задумывается.
— Но мы разрушили это, Макс.
— Нет.
— Да. Мы способствовали тому, чтобы они начали пересматривать правила. — Она прикасается к нему.
— Это может быть правдой, — говорит Макс, — и мне больно признавать это, но любая система, которую смогла сломать моя любовь к тебе, похоже, изначально являлась достаточно хрупкой.
Она выдыхает, снова взяв его за руку:
— Вау.
— Я знаю.
— Я в это не верю. Макс Фокс отвергает утопию?
— Это правда.
— И еще, извини, ты только что сказал, что любишь меня?
— Конечно люблю. Я сожалею лишь о том, что нечасто признавался в этом. Мне стоило говорить такие слова каждый день.
— Нет, — тихо отвечает она. — Так это почему-то кажется более значимым.
— Я пытался. Особенно на корабле. Мне всегда нравилась та часть из «Гамлета», где он пишет письмо Офелии. Я хотел прочесть ее тебе — сегодня утром.
— Правда?
— Да.
Он откашливается.
— Не верь дневному свету,
Не верь звезде ночей,
Не верь, что правда где-то,
Но верь любви моей.
Кэрис заметно тронута:
— Макс, ты что, читаешь мне Шекспира?
— Да.
— Черт возьми. У меня, наверное, галлюцинации, — говорит она. — Они, похоже, действительно запрограммировали подачу воздуха так, чтобы кислород поступал медленнее, когда заканчивается.
— Замолчи.
— Извини. — Кэрис смеется.
— Перестань дразниться. — Он хватает ее и прижимает к себе настолько сильно, насколько может. — Ты портишь момент.
— Я просто обрадовалась, что ты признался мне в любви.
Макс на секунду замирает, затем, придя в себя, регулирует скафандр.
— Нам нужно тебя подготовить.
Кэрис вздыхает:
— Макс…
Он поспешно перемещается за спину Кэрис и устраивает представление, постукивая по ее ранцу и регулируя плечевые ремни и кабели.
— Готово. — Макс остается у нее за спиной, в то время как она поднимает свою обнаженную руку к плечу, а он сжимает ее, возможно, в последний раз. — Слушай меня, Кэрис. Когда твой запас воздуха иссякнет, тебе нужно будет быстро поменять баллоны. Я уже их ослабил — ты просто переставишь трубку и закрутишь ее на другом ранце, хорошо? Поворачивай, пока не зафиксируется. — Он гладит ее по руке. — Поняла?
— Нет, Макс. Я знаю, что ты собираешься сделать, и я тебе не позволю. Ты не оставишь меня из-за какой-то рыцарской ерунды. Ты не отдашь мне свой ранец, — говорит она, повернувшись так резко, что его разворачивает вслед за ней. — Я не позволю тебе это сделать. Ты не должен меня спасать.
— Кэри, нет, — говорит он.
— Я уже не буду тем же человеком, если оставлю тебя здесь, — так что я не оставлю.
Он шокирован.
— Да, — продолжает она, ее голос снова становится нормальным. — Но у тебя все еще есть время. Ты можешь добраться до дрона и возвратиться на Землю. Ты снова увидишь брата. — Она пытается быть бессердечной: — Так легко его бросать — это эгоизм с твоей стороны.
— Легко?! — кричит Макс. — Думаешь, хоть что-то из этого было легким'! Потому что жить без тебя тоже будет нелегко, — говорит он. — Я не позволю тебе перерезать веревку, чтобы спасти меня. Ты говоришь, я пытаюсь быть рыцарем на белом коне, Кэри, но ты не лучше.
— Извини, что я разбила корабль, — отвечает она, быстро сменив тему, и он умолкает от удивления.
— Ты разбила?
— Да. Я опустилась слишком глубоко. Думала, что вижу — нет, я действительно видела — путь через астероиды. Выход.
Он удивленно поднимает брови:
— Путь к выходу? Вау.
— Знаю, — продолжает она. — Но я разбила корабль, пытаясь по нему пройти. Метеорит сделал пробоину в корпусе, а дальше… остальное ты знаешь. Мне так жаль.
— Ах, ну что уж теперь.
— Это все?
— Сейчас уже ничего не вернешь, — говорит он, оглядываясь вокруг. — Но путь к выходу? Кэри, ты сделала это.
— Я рисковала нашими жизнями, чтобы сделать это. А теперь мы застряли вдвоем.
— На две минуты, может, меньше. Ты уверена, Кэрис?
— Я уверена. А ты?
Они переводят дыхание, никто не хочет считать, сколько еще вдохов до последнего у них осталось.
— Тогда мы решили с этим, — грустно говорит он. — Ни один из нас не желает улететь в этом спутнике.
— Я точно нет. А ты?
— Нет, — отвечает он, смирившись. — Без тебя я потерян.
Она вздыхает:
— Тогда это все.
— Да.
— Что мы делаем?
— Думаю, нам стоит насладиться моментом, — говорит он. — Мы смотрим, как северное сияние горит над атмосферой, вспоминаем наши семьи, благодарим наши счастливые звезды и желаем спокойной ночи.
— Это окончательно?
— У нас заканчивается время, Кэри. Это то, о чем мы говорили час назад: мы или позволим этому случиться, или возьмем судьбу в свои руки и сами покончим с этим.
— Мы сами покончим с этим, — эхом отзывается она. — Правильно. — Она берет его за руку и глубоко вдыхает.
— На три?
— На три.
Их аудиопередатчик потрескивает.
— Раз.
— Два.
— Подожди! — Кэрис вскидывает руки. — Мне всегда хотелось, чтобы ты думал, что я выше потребности слышать или говорить это. Я никогда не подталкивала тебя к произнесению этих слов. Но хочу сказать, что любила тебя, наверное, с того момента, когда ты спас мой картофель, и до сих пор. Извини, но это так, и я хочу, чтобы ты знал.
Макс глубоко вздыхает:
— Любовь с первого взгляда? Кэри, это очень романтично. Спасибо. Я этого не заслуживаю. — Затем он меняет тему разговора, не в силах устоять: — Но я всегда знал, что ты притворялась.
— А я всегда знала, что ты павлин, — парирует она, — однако почему-то мы все еще вместе.
— Да, вместе. Одни в космосе. И даже без сообщений от Озрика…
— Озрик. Почти забыла.
Она быстро печатает Озрику координаты пути выхода из поля астероидов, стараясь все вспомнить. Она записывает кратчайшие маневры и маршрут, по которому они с Максом вышли из поля, но где разбился их корабль, стоило им выйти с другой стороны. Синий текст пульсирует на стекле ее шлема и исчезает.
— Одни в космосе, — повторяет он.
— Мы нигде, Макс.
Он улыбается:
— Наверное, так. И это забавно, потому что истинное значение утопии — не там, в «идеальном месте». — Он указывает на Землю, медленно движущуюся под ними. — В переводе с греческого утопия означает «отсутствие места».
— Ты говоришь мне, что, несмотря на все их позерство, Европия отправила нас в настоящую утопию? — Она начинает смеяться.
— Знаешь, — отвечает он, — я хотел попасть домой, с тех пор как мы оказались здесь. Я продолжал верить, что наши лучшие дни пройдут на Земле. Но, несмотря ни на что, я был так счастлив тут, с тобой. Идеальное место не в политическом государстве или философском движении. Оно тут, в нас, — говорит он, и она начинает очень тихо плакать.
«Я с тобой, — сказал ей Макс как-то давным-давно. — Кэри? Я с тобой». Однако она никогда по-настоящему в это не верила. Но он тут, у него достаточно воздуха, чтобы выжить и попасть домой; вместо этого он выбрал… Кэрис останавливается.
— Озрик, — быстро печатает она, — я отправила тебе координаты для выхода из пояса астероидов. По ним в самом деле можно пролететь. Я думаю, вы сможете опять покинуть Землю, если захотите. Но перед этим скажи им…
Кэрис обдумывает свою мысль. Она вспоминает о том, что говорила ее мама, или сказала бы, или могла бы сказать, наконец чувствуя себя благодарной за то, что Гвен была права лишь наполовину.
— Скажи им, что первая любовь может сломать тебя. Но она также может и спасти тебя.
Макс и Кэрис наблюдают за тем, как северное сияние танцует в атмосфере над Северным полюсом и близлежащими территориями, гамма зеленых цветов подскакивает и падает в небе над их домами из альтернативного будущего — будущего, о котором они никогда не узнают.
Аварийная сигнализация Кэрис начинает пищать, пока они продолжают любоваться переливами красок.
— Пора.
— Хорошо. — Он смотрит на верхнюю точку сияния, алые лучи которого поднимаются в космос, невидимые для случайных зрителей, способных различить лишь синие и зеленые оттенки в северном полушарии.
— Макс, я… — Она указывает на свой скафандр, сигнализация горит красным, у Кэрис виноватое выражение лица. — Я не думаю, что смогу. — Мысль об отключении собственного запаса воздуха, даже если он заканчивается, ужасает ее.
— Как насчет того, чтобы помочь друг другу? — Он медленно обнимает ее, обнаженная рука Макса покоится на винтовой резьбе у нее за спиной. — Теперь положи руку на мою.
Она заводит руки ему за голову, легко прикасаясь ладонями к стеклу его шлема. Нежно кладет голые пальцы на трубку у задней части его шеи.
Белая нитка, слабо завязанная у нее на пальце, свободно свисает.
— Без извинений, — говорит он.
— Это то, чего мы хотим. — Она кивает, когда начинает звучать вторая сигнализация.
— На три.
— Без обратных отсчетов, Макс, — говорит она, и он все понимает. — Это конец.
Очень нежно, не закрывая глаз и не отворачиваясь, подняв руки вверх и обвив ими друг друга, Макс и Кэрис отсоединяют шлемы, вдыхая холодную темноту.
Млечный Путь за ними горит огнем, когда их легкие сдавливает непосильный груз; и во власти любящих объятий, под тяжестью тысячи звезд Макс и Кэрис начинают свой последний танец.
