Глава 5
В зале ресторана было тихо. Гитарист-виртуоз только что ушел покурить в подсобное помещение. За столиками велся неспешный разговор. Самыми громкими звуками были, наверное, щелчки «зиповских» зажигалок да тихое невнятное позвякивание столовых приборов.
Владимир Яковлевич Соколовский сидел за столиком один, хотя накрыт он был на две персоны. Мужчина потягивал вино и смотрел куда-то задумчивым взглядом. Может быть, больше внутрь себя. Звук быстрых шагов заставил Соколовского вернуться в реальный мир и повернуть голову к выходу. Через зал шел его сын Игорь. И он был сильно возбужден. Метрдотеля, попытавшегося остановить молодого человека, он просто не заметил. Откуда-то появились двое сотрудников службы безопасности и поспешили за Игорем, но тот уже подошел к столику отца и остановился. Соколовский-старший видел теперь, что руки сына были в запекшейся крови. И на одежде его тоже виднелась местами подсохшая кровь. Отец сделал знак охране, что все нормально.
– Это кровь? – спросил отец.
– Не моя, – недовольно мотнул головой сын.
Он явно пришел говорить, обвинять, может быть. И пустые вопросы ему сейчас только мешали.
– Чья? Мне опять тебя отмазывать?
– А ты что, решил, что я кого-то убил? – раздраженно спросил сын. – Нет. А ты – не знаю.
– Ты пьян? Или хуже? – набычился Соколовский-старший.
– Я не принимаю наркоту. Я тебе говорил.
– Ладно, пойдем. – Отец бросил на стол салфетку, поднялся и вышел из-за стола. – Здесь в таком виде не говорят.
Игорь обошел стол с другой стороны и уселся на место отца. Соколовский недоуменно уставился на сына:
– Ты слышал меня?
– Карасев мертв, – многозначительно сказал Игорь.
Соколовский посмотрел по сторонам, понял, что он и сам привлекает внимание окружающих, и сел на свободное кресло.
– Кто такой, к черту, Карасев?
– Следователь. Который вел дело мамы. Тогда. Это его кровь.
– Почему ты здесь, Игорь? При чем тут я?
– Он вскрыл вены. Как… как мама.
Игорь произнес все это с болью в голосе. Отец молчал, угрюмо глядя в стол.
– Он мог сказать все, – снова произнес Игорь.
– Что все?
– Что было тогда.
– Ему нечего было сказать. Я тебе все сказал, – устало ответил отец.
– Верить тебе уже нельзя, – покачал головой Игорь.
– Только пустые обвинения? – Отец откинулся на спинку кресла и наконец посмотрел на сына: – Я убил этого Карасева? Чтобы он тебе что-то не сказал?
– А что бы ты думал на моем месте? Когда человек, который знал всю правду о смерти мамы, вдруг умирает? За несколько часов до того, как я к нему прихожу?
– Я бы думал что угодно. Но не то, что отец пытается скрыть что-то… связанное со смертью жены. Которую он любил. И любит всю жизнь.
– Это ты про кого рассказываешь? – с язвительной улыбкой спросил сын.
Рядом раздался короткий женский возглас. Игорь поднял голову и увидел, что к столику подошла молодая девушка, едва лишь за двадцать лет. Теперь он понял, кому предназначался второй прибор на столе отца.
– Это кто? – спросил Игорь, глядя отцу в глаза.
– Инга… – пробормотал Соколовский. – А вы, наверно…
Девушка улыбаясь смотрела на Игоря, но ее улыбка медленно сползла с лица, когда они увидела поднявшегося на ноги молодого человека, у которого одежда была заляпана засохшей кровью.
– Сын женщины, которую он любил и любит всю жизнь, – представился Игорь.
Он протянул Инге руку. Девушка машинально протянула в ответ свою, но тут увидела, что рука у Игоря тоже вся в засохшей крови. Ее рука медленно опустилась. Игорь усмехнулся и пошел прочь.
– Игорь! Я никого не убивал! – донесся напряженный голос отца.
Игорь вдруг осознал, что лежит на кровати. Какие-то смутные обрывки воспоминаний блуждали в винных парах. Лавка, патрульная машина, двое ментов. Кажется, его хотели забрать, а он предъявил удостоверение. Сам добрался домой, или они его привезли? А кровать своя? Игорь открыл глаза и понял, что его беспокоило, что его разбудило. Перед ним вдруг всплыло из тумана лицо Королева. И Королев поднял телефон на уровень глаз. Наверное, фотографировал Игоря.
– Завязал с фотосессией! – еле разлепил пересохшие губы Соколовский, и тут до него дошло, несмотря на опьянение, что он лежит на своей кровати в одежде. И одежда, и его руки по-прежнему в крови.
– Это в интересах следствия, красавчик. Чтобы от улик не избавился.
– От каких еще улик? – спросил Игорь, хотя понял, что именно следы крови Королев имел в виду.
– Не помнит, похоже. Под аффект будет косить, – раздался рядом второй голос. Игорь повернул голову и увидел Аверьянова.
– Вы везде парой ходите? Сначала везде, потом только на гей-парады?
– Вставай, быстро! – приказал Королев, хватая Игоря за ногу и пытаясь стащить с кровати.
– Пустил! – попытался вырвать ногу Игорь и пнул воздух, не попав в Королева.
– Вика говорила привезти без драки! – напомнил Аверьянов.
– Вика? Куда привезти? – приподнимаясь, спросил Игорь.
Смоленцев сидел за столом в квартире Карасева и заполнял обязательные в таких случаях протоколы. Тело бывшего следователя уже увезли. Родионова и Пряников еще что-то обсуждали вполголоса у окна. Вика привезла Смоленцева, а вот зачем приехал начальник РОВД? Возможно, что они были когда-то близки с покойным. Столько лет прошло.
Входная дверь квартиры распахнулась, и в прихожую, а потом и в комнату влетел Игорь. Вошедший следом со злорадным видом Королев объявил как можно громче:
– Дома спал. Одежда в крови.
– Я тебе звонила, – стиснув руки у груди, сказала Вика Игорю.
– Восемнадцать пропущенных, я видел. Не слышал.
– Он и не проспался еще полностью. Пил ночью, – добавил вошедший следом за Данилой Аверьянов.
– Вот что, Соколовский… – Подполковник нахмурился и замолчал. Через несколько секунд обдумывания чего-то он кивнул Вике: – А ну пойдем, Родионова, со мной.
Проходя с Викой на кухню, Пряников взял за плечо Соколовского и увел с собой.
– Ты искал Карасева, – заявил Пряников Соколовскому напрямик. – Это я знаю.
– Смоленцев сказал, – растирая ладонями лицо и пытаясь окончательно протрезветь, предположил Игорь.
– Он обязан был сказать. После всего, что тут увидел. На тебе кровь Карасева?
– Да. Так вышло.
– Рассказывай, как вышло. И быстро!
– Я к нему приехал, вечером. Звонил, стучал… смотрю, двери открыты. Я зашел. В ванной шумит. Там его и нашел. Думал, что живой еще… Хотел помочь, оттуда и кровь.
– Ты почему не сообщил тогда никому? Почему? – потряс перед лицом Соколовского рукой подполковник.
– Я… растерялся.
– Тебе сколько лет, Соколовский? Ты где служишь? Ты хочешь, чтобы я поверил во все это?
– Я его не убивал, – твердо заявил Игорь.
– Во сколько тут был?
– Часов в десять… вечера. Может, позже.
– Потом поехал домой и пил?
– Я к отцу поехал.
– Убил и поехал к отцу? Он отмазывал тебя? – продолжил настаивать Пряников.
– Я никого не убивал! – хмуро ответил Игорь.
– А зачем сюда приехал? На ночь?
– Он дело моей мамы вел… давно. Я поговорить хотел.
– Про дело я помню! А здесь что было? Поговорили, разговор не сложился, слово за слово, потом самоубийство пришлось имитировать.
– Нет! Он был уже мертв! – упрямо повторил Игорь.
– Почему ты тогда не сообщил?! Почему к отцу поехал?! – снова вспылил Пряников.
– Это… это личное.
– Личного больше нет! – отрезал подполковник.
– Это был единственный человек, который мог знать правду про смерть моей мам… матери. Я расстроился. Такого не ожидал, что здесь увидел. Поехал к отцу. Потом напился.
Пряников молча смотрел на Игоря некоторое время, потом коротко приказал:
– Выйди.
Соколовский вышел в комнату и остановился. Смоленцев, не отрываясь от бумаг, сказал:
– Одежда нужна. И смывы рук.
– Хорошо. Что нужно делать? – почти равнодушно отозвался Игорь.
– Раздевайся, – с готовностью подтвердил Королев. – Одежду снимай. Ты же слышал.
– И обувь.
– Обувь зачем?
– Топтался тут – значит, снимай, – объяснил Аверьянов. – Одежду тоже всю.
Игорь удивленно посмотрел на Смоленцева.
– Всю не обязательно, – ответил эксперт. – Верхнюю. Со следами крови. Только сначала я тебя сфотографирую. Общую картину.
Пряников на кухне сидел за столом и барабанил нервно пальцами.
– Какие мысли, Вика?
– Зачем ему убивать? – с сомнением сказала Родионова.
– Слово за слово. Не хотел, потом пришлось изображать самоубийство.
– Смоленцев осматривал тело. Только вскрытые вены, – напомнила Родионова.
– Самоубийство?
– Старый одинокий человек, – стала рассуждать Вика. – Устал.
– Как раз перед тем, как к нему приехал наш мажорчик поговорить на важные для него темы?
– А если кто-то не хотел, чтобы они поговорили на эти темы?
– Ясно, что мажорчик подкинул нам проблем. Или сам, или из-за него.
– Или действительно самоубийство и совпадение, – упрямо отстаивала свою точку зрения Родионова.
– Вот что, Вика… В нашей работе любое совпадение – повод задуматься. Тут явно тебе нужно за все это браться и разбираться. Все остальное отложите. Что узнаешь – сразу сообщай мне.
– А с Соколовским как быть? – напомнила Вика.
– Отстранить его надо, если правильно. У него деньги и связи. Останется без присмотра и начнет выкручиваться.
– Это если виновен.
– Если виновен. Лучше при себе его везде держи, – посоветовал подполковник. – И смотри внимательно. Или проколется, или нервничать будет. Или еще что. Вика, не первый год работаешь. Сама знаешь.
Еще несколько секунд побарабанив пальцами по столу, Пряников наконец встал и вышел. Родионова двинулась следом и застала Соколовского в шлепанцах с голыми ногами и завернутого в простыню.
– Иван Петрович, это необходимо было? – нахмурилась Родионова, глядя на Соколовского.
– Вы же знаете, Виктория Сергеевна. Порядок такой, – пожал плечами эксперт.
– Что-то нашли?
– Пока ничего.
– Посмотрите двери, следы взлома замка. Кухня, посуда и так далее. Окна. Ванну еще раз внимательно.
– Конечно, – отозвался Смоленцев, доставая лупу из своего чемоданчика.
– Даня и Женя, обход соседей, – приказала начальственным голосом Родионова. – Соколовский – со мной. Скоро вернемся.
Вика торопливо спускалась по лестнице, Соколовский не слишком торопливо шлепал за ней в тапочках и простыне.
– Мы куда? – спросил он наконец.
– Так и будешь дальше ходить? Поговорим спокойно, пока ты домой заедешь. Переоденешься.
– Домой мне минут сорок без пробок. А магазин рядом.
Через несколько минут такси подвезло Родионову и Соколовского к модному бутику в людном месте.
– Обязательно сюда? – поморщилась Вика, озираясь по сторонам и ловя взгляды прохожих, обращенных на простыню Игоря.
– Я других магазинов в округе не знаю, – спокойно ответил Игорь.
Охранник вышел из магазина и остановился в дверях с явным намерением преградить путь странной паре. Соколовский с готовностью продемонстрировал банковскую пластиковую карточку.
– Обокрали в сауне, – поделился он горем. – Но кредитку не тронули.
Охранник в замешательстве отступил в сторону. Спустя полчаса Игорь в примерочной в джинсах и рубашке зашнуровывал ботинки. Две девушки-продавщицы крутились возле него.
– Нормально, возьму. Упаковывать не нужно, – посмотрев на себя в зеркало со всех сторон, сказал Соколовский. – Что-то сверху еще накинуть. Вроде пиджака.
– Посмотрим, одну минуту, – засуетились девушки.
Девушки ушли, а Соколовский посмотрел на Родионову, стоявшую возле примерочной.
– Я не убивал, – тихо сказал Игорь, увидев глаза Вики.
– Ты не позвонил, когда его нашел. Ты понимаешь, как это выглядит?
– Я растерялся.
– Это не первый труп, который ты видишь. Позвонил бы потом. Ты уехал. Пил. Пока соседи утром подсохшие следы из квартиры не нашли. Твои следы. С кровью.
– Он умер так же… – попытался объяснить Игорь. – Как мама. В ванне. Вскрыты вены. Он ее дело вел тогда. Я ехал, чтобы с ним о ней поговорить… Может, что запомнил… А нашел таким… таким же.
– А потом что?
– Я… схватил его… Думал, живой еще. Оттуда и кровь на мне. Потом к отцу поехал.
– При чем тут твой отец?
– Это между мной и им. Из-за смерти мамы. Он виноват. Скрывал всегда от меня, как она умерла. Потому что виноват. Сглупил я. Знаю. Не о том думал вчера, – махнул Игорь рукой. – Еще напился.
– Пил-то зачем?
– От бессилия, – признался Игорь. – От того, что правду теперь никогда не узнаю. Это была последняя нитка в прошлое. Что мне теперь будет?
– Если не убивал – дисциплинарное взыскание. Только еще нужно доказать, что не убивал.
Вернулась одна из продавщиц с несколькими пиджаками.
– Вот, взгляните, пожалуйста. Может, этот подойдет?
Игорь на Вику посмотрел, на женский отдел за ее спиной.
– Может, ты себе что посмотришь? – улыбнулся он открытой улыбкой.
– Ты с ума сошел? – опешила Родионова.
– Мне же не тяжело, – еще мягче улыбнулся Игорь.
– Хватит. Покупай, и поехали, – отрезала Вика и вышла из примерочной.
Игорь поманил пальцем продавщицу, и, когда она с готовностью подошла, он показал ей на Родионову, сидевшую на мягком пуфике в зале.
– Девушку видите? Следите за ней. На что она будет смотреть – запоминайте. Ее размер потом найдете, упакуете и доставите, куда я скажу. Я оплачу.
Примеряя пиджаки, Соколовский поглядывал, отгибая занавеску, на Вику. Женщина сидела спокойно. Потом она стала крутить головой. Вот она оглянулась на примерочную и поднялась с пуфика. Пошла к вешалкам и стала смотреть, отодвигая вещь за вещью, вытащила одну вещь… вторую. Он разглядывал её со странной легкой улыбкой.
Королев и Аверьянов вышли во двор, продолжая спорить.
– Ты чего из-за мажорчика нервничаешь? – пытался урезонить друга Жека.
– Кто нервничает? Он сядет, и все.
– А если Карасева он не убивал?
Данила развернулся и пошел в другую сторону. Жека сокрушенно хлопнул себя ладонью по бедру:
– А тут на что обижаться?
Королев не ответил, быстро уходя со двора. Жека посмотрел ему вслед, вздохнул и направился к лавке, на которой сидели бабушки.
– Добрый день, полиция, – показав удостоверение, поздоровался Жека. – Вы Карасева знали?
Данила не дошел до угла дома, сбавил шаг, а потом совсем остановился, обернувшись на Жеку, который уже начал опрашивать жильцов дома. Зло сплюнув, Данила осмотрелся и направился к одинокому мужику на лавке среди кустов. Типичный алкаш, но работать надо со всеми.
– Полиция, – мрачно известил Королев.
– Я не виноват, – тут же заверил его алкаш и прижал руку к груди.
– В чем? – не понял Данила.
– Во всем. Оболгали завистники.
– Карасева знал? Вон из того подъезда.
– Поверхностно, – поглядев в сторону подъезда, сообщил алкаш. – Он же непьющий. В моих количествах.
– Вчера вены себе вскрыл, – добавил Данила.
– Надо помянуть, – сразу поник мужичок.
– Не знаешь почему? – хмуро спросил Данила.
– Утомился, видать, от всего. Непьющему тяжко жить.
– Подозрительного ничего не видел? Или никого?
– Как же, видел, – важно заявил мужик.
– Кого? – сразу насторожился и сменил тон Королев.
– Вот на этом месте, где я сижу, один ошивался. Я ему говорю – я тут десять лет каждый день сижу, а ты и вечер не сидишь. А он на меня посмотрел, погрозил, я и отошел сразу. Суровый он.
– Как выглядел?
– Худой. Лысый, – задумчиво стал перечислять алкаш. – Старый. Плохо выглядел, но не пьет, нет. Я своих узнаю.
– И при чем тут Карасев?
– А он потом в тот подъезд пошел. Вечером. Я все ждал, пока он отсюда уйдет. Не пьется мне в другом месте. Биополе тут хорошее.
Вика с Соколовским вернулись в квартиру убитого. Смоленцев с лупой и кисточкой обходит квартиру, пылит черным порошком на поверхности, ищет отпечатки пальцев.
– Что у вас, Иван Петрович? – спросила Родионова.
– Неутешительно, Виктория Сергеевна. Или наоборот, утешительно. Пока все выглядит как обычное самоубийство. Конечно, еще результаты вскрытия, но…
Дверь распахнулась, и в квартиру вошли Аверьянов и Королев. Оба демонстративно осмотрели Соколовского с ног до головы.
– Вы закончили? – спросила их Родионова.
– Да. Глухо. Ни с кем покойный не общался. Никто ничего не видел, – ответил Жека.
– Даня!
– Что? – поднял глаза Королев.
– У тебя что?
– Ничего, – отрицательно покачал головой Данила.
– Тогда ждем результаты вскрытия, а пока занимаемся текучкой.
Уже совсем стемнело. Вика шла по улице привычной дорогой, думая о Соколовском, о странной смерти бывшего следователя. Она машинально открыла дверь подъезда, поднялась на свой этаж, вставила ключ в замок двери своей квартиры. Услышав шаги за своей спиной, она резко обернулась.
– Я вас ждал… не хотел напугать, – сказал молодой парень, спускавшийся сверху от окна между этажами с картонной коробкой в руках.
– Ты кто? – недоверчиво спросила Вика.
– Я курьер, – с улыбкой ответил парень.
– Какой еще курьер?
– Это подарок, – парень протянул ей коробку и достал из кармана квитанцию: – Вы распишетесь?
Продолжая недоумевать, Вика вошла в квартиру, бросила в прихожей сумочку и прошла в комнату со странной коробкой. Не без волнения она стала открывать коробку, отвернула в сторону матовый мягкий упаковочный пластик и… замерла. То самое летнее платье, которое она смотрела в бутике, пока Соколовский переодевался. Она его хорошо запомнила. И летний костюм из тонкой шерсти… белая стильная блузка. О белой блузке она мечтала почти год… с прошлого лета, когда…
В дверь позвонили. Вика аккуратно положила блузку на коробку и пошла в прихожую. Посмотрев в глазок, она торопливо открыла дверь. На пороге стоял Королев с букетом цветов.
– Просто прости, – Данила сделал шаг и протянул цветы. – За все. За мою ревность. Глупость. За все.
– Данька… глупый ты… – прошептала Вика, принимая цветы и прижимаясь к Королеву.
Данила вошел следом за Викой в комнату и с улыбкой стал смотреть, как Вика достает вазу, наливает воду, ставит в вазу розы. Он с готовностью бросается к столу, чтобы убрать коробку и освободить место цветам.
– Я виноват, Вика, – признался он.
– Я простила. Давай не будем, – мягко улыбнулась Родионова.
– С этой ревностью я совсем с ума сошел. Я этого мажорчика так ненавижу… что… свидетеля скрыл.
– Какого свидетеля? Я не пойму… – остановилась с вазой в руках Вика.
– Во время обхода сегодня… Был у меня свидетель. Видел, как терся кто-то у дома вечером. Потом в подъезд Карасева пошел. Я не сказал. Мало ли что, может, связан. Хотел, чтобы у мажорчика проблем больше было. Теперь стыдно.
– Даня, это уже за гранью… Ты меня удивляешь.
– Чем?! Что люблю тебя?! Что с ума схожу?! – от возбуждения Данила не заметил, как смахнул на пол со стола коробку, из которой по полу разлетелись женские вещи. – Извини! Вика, извини!
Данила бросился собирать с пола одежду, и тут ему на глаза попалась этикетка костюма, потом он посмотрел на этикетку платья, блузки.
– Дорогой у тебя шопинг… – поднял он взгляд на Вику.
– Это подарок, – машинально призналась Вика.
– Подарок? От кого?
– Не знаю. Принесли только что. Точнее, знаю. Догадываюсь.
– И я догадываюсь, – холодно сказал Данила, аккуратно кладя вещи на стол и поворачиваясь к двери.
– Даня, подожди! Да я не знала ничего! Что в коробке и от кого! Потом поняла!
– Не выбросила же.
– Ты пришел! Не успела! – попыталась схватить Данилу за руку Вика. Королев грубо оттолкнул ее и вышел, хлопнув дверью.
Игорь лежал на кровати в темноте не раздеваясь, с открытыми глазами. Телевизор его не увлек, музыку слушать не хотелось. Рука сама машинально протянулась к тумбочке и нащупала горлышко бутылки. Но поднести ее к губам он не успел. Резко и тревожно прозвенел в ночи дверной звонок.
Удивленный Соколовский вскочил с кровати, прислушался. Потом торопливо пошел к двери, открыл ее и… никого не увидел. Выйдя на площадку, Игорь услышал внизу торопливые шаги и тут же споткнулся о какую-то коробку на полу. Коробка открылась, и он увидел женские вещи… его подарки.
– Подожди! – Игорь догнал на улице торопливо уходящую от него Вику. – Подожди… Я же как лучше хотел. Благодарность…
– Взятка? – вспыхнула Вика, обернувшись к нему.
– Просто благодарность. За все хорошее.
– А ты умеешь только материальным благодарить? – возмущенно выпалила Вика.
– Мне некому дарить подарки. А иногда хочется.
– Мне не нужно. Больше никогда так не делай. От некоторых подарков может быть только хуже.
– Почему? – искренне удивился Соколовский.
– И не пей. Завтра на службу.
Игорь вошел в кабинет их отдела, когда все уже были на месте. Когда он поздоровался, ответила только Родионова. Данила промолчал, Жека сделал вид, что вообще не видит Соколовского.
– Про меня опять говорили? – спросил Игорь. – Давайте лучше в лицо.
– Много чести про тебя говорить, – буркнул Жека, уткнувшись в свой ноутбук.
Дверь снова распахнулась, и в отдел зашел Смоленцев. Вид у него был сосредоточенный, в руках тонкая папка.
– Всем доброе утро, – кивнул эксперт и сразу подсел к столу Родионовой, кладя перед ней на стол папку. – По смерти Карасева.
– Говорите, Иван Петрович. Мы все слушаем.
– Результаты вскрытия. В целом – ничего особенного. Самоубийство.
– Вы сказали в целом, – удивилась Вика.
– Да, Виктория Сергеевна. Есть нюанс, я его в заключении не отразил. Сам не уверен.
– Что там?
– Кровь. – Эксперт снял очки и помассировал переносицу. – Ее немного меньше, чем должно быть. Вне тела. Горячая ванна, вскрытые в ней вены. Крови он должен был потерять больше. Не намного, на грани погрешности, но все-таки. Неофициально я это отметить…
– И что это значит? – спросил Игорь.
– Ты здесь не следователь, – зло сказал Данила. – Без тебя спросят.
– Вопрос правильный, – поддержала Игоря Вика.
– Я бы предположил, что сердце остановилось раньше, – продолжил Смоленцев. – До того, как были вскрыты вены. Минут за пять-десять. Но это предположение. Под ним бы я не подписался.
– После остановки сердца он вряд ли бы вскрыл себе вены, – хмыкнул Жека.
– С выводами об убийстве я бы не торопился, – покачал головой эксперт. – Я мог и ошибиться.
– Как можно остановку сердца вызвать? – спросил Жека. – Лекарства? Инъекция?
– На теле следов от инъекций нет. Я изучил внимательно. Родинки и тому подобное. Правда…
– Следы могли быть на месте шрамов от скальпеля, – подсказал Данила.
– Совершенно верно, – кивнул Смоленцев.
– А в крови?
– В крови ничего нет. На моем уровне.
– Что значит на вашем? – не понял Игорь.
– Есть масса веществ, которые в наших условиях определить невозможно. Нужны серьезные лаборатории. Это, собственно, все, что я хотел сказать. Больше в квартире ничего интересного. Следов взлома на дверных замках нет, отпечатки пальцев только одного человека. Скальпель самый обычный.
– Время смерти? – спросил Данила, пристально глядя на Соколовского.
– В районе десяти. Может, раньше, может, позже. Тут сложно сказать точно. Я не знаю первоначальную температуру воды в ванне.
– Игорек наш к Карасеву в это время нагрянул, да, Игорек?
– Выводы без меня. Мое дело факты, – протестующе поднял руки эксперт.
– Спасибо, Иван Петрович, – поблагодарила Вика.
– Все, чем мог, – поднялся на ноги Смоленцев и вышел из кабинета.
– Что у нас есть, – проговорила Вика, глядя на Королева. – Свидетель, видевший подозрительного человека у подъезда. Вы бы, Королев, его привезли и составили фоторобот.
– Королев? – Данила посмотрел в глаза Родионовой.
– Это ведь ваша фамилия, товарищ старший оперуполномоченный?
Жека притих на своем рабочем месте, поглядывая на Вику. Данила встал со своего стула, зло глянул на Игоря и спросил:
– Разрешите выполнять, товарищ следователь?
Данила вышел, и в кабинете на некоторое время воцарилась тишина.
– Может, в другом месте анализ сделать? – предложил Соколовский.
– Что? – не поняла Вика, погруженная не только в служебные мысли.
– Там, где лучше лаборатории. Где любые яды находят.
– Такие у ФСБ только, – покачала головой Вика, – но туда нас никто не пустит. Мы для них никто и звать нас никак.
Вика слушала, как Игорь, набрав номер телефона, разговаривал с кем-то, договаривался о встрече. И по тону разговора она поняла, что все серьезно. Это было удивительно, но она согласилась поехать с Игорем на встречу.
Встретились они на Смоленской набережной. Из черной машины вышел человек лет пятидесяти, спокойный, уверенный. Он первым протянул руку Соколовскому:
– Игорь! Подрос! Сразу и не узнать!
– Сергей Федорович, здравствуйте.
– А твоя прекрасная спутница? Жена?
– Начальник. Виктория.
– День добрый, – мужчина вежливо склонил голову и снова повернулся к Соколовскому: – Работать пошел?
– На службу. В полицию, – пояснил Игорь.
– Удивил. Но в любом случае дело нужное. Нужнее, чем по офисам штаны протирать.
Мужчина засмеялся, и стоящие рядом двое молодых людей в строгих костюмах улыбнулись.
– Как отец, Игорь? Я его с дня рождения и не видел.
– Нормально. Вы мне тогда свой телефон оставили.
– Да, я всегда помню, что делаю. Иначе бы я не стал начальником. Я так понимаю – тебе понадобилась помощь?
– Если возможно. Нужно заключение вашей лаборатории. Наличие любых веществ в крови. Прежде всего вызывающих остановку сердца. Если можно – срочно.
– Для сына Соколовского можно все. Поляков, займись.
Один из молодых людей подошел.
– Передадите ему образец крови.
– У нас с собой. – Вика поспешно достала из сумочки небольшой термос.
– Тогда, если все, откланяюсь. Передавай привет отцу, Игорь. И успехов на службе.
Мужчина кивнул Вике, пожал руку Игорю и пошел к своей стоящей в стороне машине. Поляков протянул руку, взял у Вики термос и молча пошел за остальными к машинам.
– Когда вы свяжетесь?! И как? – начала было спрашивать Вика, но машины уже тронулись и исчезли в потоке других машин.
В квартире Карасева было как-то пусто и холодно, несмотря на то что из мебели ничего не убавилось, температура не изменилась. Соколовский и Вика ходили по квартире вдвоем. На повторном осмотре настоял Соколовский. Они основательно осмотрели ванную, потом комнату.
– Два часа уже здесь. Бессмысленно, – махнула рукой Вика. – Комнату закончу, и все.
– Да. Хорошо, – согласился Соколовский, подходя к шкафу и перебирая книги.
– Ты из-за меня поругалась? – спросил он, не оборачиваясь.
– С кем?
– С Королевым.
– Чего мне с ним ругаться?
– А то непонятно, что у вас что-то есть и он ревнует.
– Личное я не обсуждаю, – тут же насупилась Вика.
– Из-за меня?
– Я уже сказала. Заканчиваем осмотр и поехали.
И вдруг из одной из книг полетели старые черно-белые фотографии. На них люди в милицейской форме, цветные фотографии плохого качества, на которых тоже люди в форме. На одной Игорь узнал еще молодого Карасева. И молодого Пряникова.
– Вика, это Пряников?
– Похож… молодой. Не знала, что они в нашем отделе тогда сидели.
– Кто они?
– Карасев, следователь и опера его. Пряников у нас старожил отделения. Поехали. Нет тут ничего.
Игорь посмотрел вслед Родионовой, а потом положил фотографию в карман пиджака. Он догнал Вику в прихожей и замер от неожиданности. Там стоял тот самый Поляков, который приезжал на встречу. И который взял у Вики образцы для анализа.
– Еще раз здравствуйте.
– Как вы нас нашли? – оторопело спросила Родионова.
– Профессиональные секреты, – бесцветным голосом ответил Поляков. – Что касается вашей просьбы. В образце крови – следы спецсредства. Вводится инъекцией, вызывает остановку сердца. Следы минимальны, нужно знать, что искать. Это все. Официально никто вам ничего не говорил и не скажет.
– Кто имеет доступ к этому спецсредству? – сразу спросила Вика.
– Я же сказал – никто вам ничего не говорил. Всего доброго, – кивнул Поляков и вышел.
– Никто ничего не говорил и неофициально, значит, у нас нет оснований считать это убийством, – тихо сказала Вика, глядя на закрывшуюся дверь.
– И что теперь? – спросил Игорь.
– Только Данин свидетель.
Алкаш, которого нашел Королев, сидел за ноутбуком Аверьянова и безуспешно пытался составить фоторобот. Или делал вид, что пытается.
– Что у вас? – сразу спросила Вика, когда они с Соколовским вошли в комнату.
– У вас я в гостях, – приветливо сказал мужик.
– Это свидетель? По Карасеву? – на всякий случай уточнила Вика, с сомнением рассматривая мужика.
– За знакомство, кстати, не налили, – с огорчением сказал мужик.
– Я тебе сейчас так налью! – пробурчал недовольно Жека, которого мужик уже явно достал.
– И сказать нельзя… – обиделся алкаш. – Сижу тут, пялюсь, стараюсь…
– Что-то есть? Королев? – потребовала Вика официальным тоном.
– Свидетель, товарищ капитан, к фотороботам не способный.
– Товарищ капитан! Тут такие все друг к другу вежливые! – снова влез в разговор мужик.
– Утомил… – простонал Жека.
– Но руку запомнил, – добавил Данила.
Он протянул Вике лист бумаги, на котором примитивно была нарисована рука человека, отсидевшего на зоне с выколотыми на пальцах перстнями и птичьим пером.
– Он мне этой рукой страшное грозил. Это запомнилось, – хмуро провозгласил алкаш.
– Это что? – ткнула Вика в наколку.
– Перо, похоже, – сказал Жека. – Из сидельцев наш неизвестный, похоже, ножом любит баловаться. Была мысль, что могла быть месть Карасеву. По базе поднял недавно освободившихся за последний год. Севших при нем еще.
– И результаты?
– Глаза пухнут, во рту сухо, – ответил за всех алкаш.
– Смотри внимательней, – уже не угрожающе, а почти просящим голосом сказал Жека, что-то демонстрируя мужику на экране ноутбука.
– Вот этот крендель! Точняк! – вдруг уверенно заявил мужик. – Точняк! Он на моем месте терся тогда!
Все, даже Королев, вскочили со своих мест и бросились к монитору.
– Орловский Петр Валерьевич, – уже начал вслух читать данные из карточки Жека. – Кличка Орлик. Сажал его Карасев, квартирные кражи, разбой, тяжкие телесные, соучастие в сто пятой. Мог и убить. Освободился месяц назад, сам москвич.
Адресом регистрации Орлика значился вот этот старый дом, каких в Москве уже совсем мало. По крайней мере, из колонии он был направлен для проживания и регистрации именно на этот адрес.
Старенькую, крашенную кистью дверь открыл пацан лет двенадцати.
– Привет. А твой отец дома? – попыталась наладить контакт Вика.
Но тут из квартиры вышла женщина лет сорока в застиранном халате, с обесцвеченными волосами и пустыми усталыми глазами.
– Нет у него отца, – сказала женщина с болью в голосе.
– Орловский Петр Валерьевич, – назвала фамилию Родионова.
– Отец тот, кто вырастил, – устало произнесла женщина избитую фразу.
– Мы из… – начала представляться Родионова, доставая удостоверение.
– Из полиции. Что неясного? Кому он еще нужен. Первый раз забирала милиция, теперь уже ходит полиция.
– Он освободился недавно, – напомнила Вика.
– Знаю. Был один раз. К сыну я его не пустила. Да и сам он сына не хочет видеть.
– А где мы можем его найти? Не знаете?
– В больнице он, – неожиданно сказала женщина.
Орлик лежал в больничной палате под капельницей. Худое, изможденное лицо, лысый череп. На одной руке виднелись те самые перстни, наколотые на пальцах, и изображение пера. Достаточно похоже на тот рисунок, что сделал свидетель-алкаш.
Орлик смотрел на вошедшую Родионову с оперативниками равнодушным взглядом, только в голосе прозвучали ироничные «зоновские» интонации:
– Нормальная экскурсия нарисовалась.
– Орловский Петр Валерьевич? – спросила Родионова.
– Живодеры ксивы моей не нарисовали? – ухмыльнулся еле заметно уголком рта Орлик.
– Мы бы хотели с вами поговорить, – сказала Вика.
– Говорите, недолго осталось. Недельку еще – и хвостом шаркну, – ответил Орлик и закашлялся долго и мучительно.
– Фамилия Карасев вам о чем-то говорит?
– Знал я одного сыча с такой фамилией, – ответил Орлик. – Двенадцать лет мне пошил.
– Вышли и не забыли обиду?
– Навестили на днях Карасева? – уточнил вопрос Данила.
– Ты на меня, начальник, в оба смотри. Мне пыль топтать недельку осталось. Рак у меня. Колеса жменями ем.
– Только у дома Карасева видели тебя, Орловский.
Орлик закрыл глаза и замолчал. Вика с беспокойством посмотрела на приборы, к которым был подключен больной, но там вроде бы все было нормально. Спустя минуту Орлик открыл глаза.
– Было дело. Хотел к нему зайти. В глаза посмотреть. Пошил он мне дело не по моей статье. Мокрого на мне тогда не было. Я месяц как вышел. Меня там в больничке оставить хотели. Только воля – это воля. Да и сын тут. Без меня вырос.
– И завалил Карасева за это? – спросил Данила.
– Кто сказал? Свидетель? Дома его не было. Или не открыл.
– Врешь! – не сдержался Игорь, понимая, что если Орлик не сознается, то версия его вины снова выйдет на первое место.
Орлик посмотрел на него и засмеялся тяжело, хрипло.
– Зеленый совсем, – сказал он, глядя на Соколовского. – Ты докажи, а потом шей. А то как Карасев станешь.
– Докажем, – пообещала Вика.
– Не успеете. Два дня я еще ходил, а теперь под себя хожу. У живодеров спроси, начальница.
Вика сидела в кабинете Пряникова и еле сдерживалась, чтобы не показать, как она нервничает.
– Доказательств против Орловского никаких, Андрей Васильевич. Только свидетель, который видел его у подъезда.
– Но мотив у него есть, – напомнил Пряников.
– Мотив есть, но мы Орловского даже допросить не можем. Рак легких, метастазы. Вопрос нескольких дней. Постоянные потери сознания.
– И он убил Карасева? Крепкий мужик был.
– Несколько дней назад Орловский еще вставал с койки. Кроме того, возможно, он сделал Карасеву инъекцию спецсредства. Это вызвало остановку сердца.
– Какого еще спецсредства? – удивился подполковник.
– Знакомые Соколовского из ФСБ неофициально говорили о наличии такого средства в крови Карасева.
– Подожди, Орловский что, шпион какой? – изумился Пряников тому, что к делу подключилась еще и ФСБ.
– Я ничего не могу сказать.
– А-а, мажорчик сюда уже людей из конторы таскает?
– Смоленцев ничего в крови найти не смог.
– А контора нашла?
– Неофициально. Без бумаги.
– То есть после смерти Орловского мы признаем это самоубийством и закроем дело?
– Боюсь, что так, – согласилась Вика.
– Плохо, что так, – заявил Пряников и откинулся в кресле. – Значит, мажорчик тут ни при чем?
– Думаю, что нет. Скорее всего совпадение.
– Не верю я в совпадения, – строго сказал Пряников. – Ты знаешь. А где Соколовский?
– Конец рабочего дня. Он отпросился. Я его отпустила.
– Зря, Вика. Ты знаешь, мне иногда кажется, что из него толк может быть. Только он работать должен как проклятый. А ты его гулять отпускаешь.
А Соколовский уже снова шел по больничному коридору, откуда они всем отделом недавно уехали. Он свернул к палате, в которой лежит Орлик. Тот выглядел плохо. Кажется даже, что хуже, чем два часа назад. То ли без сознания, то ли уснул, окончательно измученный разговорами со следователем. Лоб в испарине, в палате стоит удушливый запах разлагающейся плоти. Игорь подошел к кровати:
– Вы слышите меня?
Орлик не ответил. Игорь подошел еще ближе и собрался протянуть руку и дотронуться до больного. Но тут уголовник открыл глаза:
– Что тебе… зеленый? Звездочку пытаешься заработать? Не успеешь.
– Знакомая вещь? – Игорь показал детскую электронную игрушку.
– Когда я садился, таких не было.
– А теперь есть. И у твоего сына есть. Дорого стоит. У него новая.
– Шел бы ты…. – беззлобно сказал Орлик. – Плохо мне.
– Живут они бедно, – продолжал Игорь. – Жили. Может, деньги у них появились, недавно?
– Рад за них…
– А может, попросил тебя кто Карасева убить? Откуда у тебя спецсредство? Которое в шприце было?
– Странный ты… – уже с интересом посмотрел на визитера Орлик. – Вроде на мента не схож… А с другой стороны – схож.
– Ответь…
– На том свете все ответы узнаешь. Шел бы ты. Тяжко.
Игорь встал, направился к дверям, потом остановился и снова вернулся к кровати. Орлик отвернулся. Игорь помолчал некоторое время, потом снова заговорил:
– Мне как твоему сыну было. Когда мама умерла. Автокатастрофа. Отец работал, любовницы. Я с няней вырос. У твоего сына хоть мама была. У меня – никого.
– На жалость давишь? Только не пойму расклада…
– Недавно я узнал, что это не было автокатастрофой. Она вскрыла себе вены. В ванне. Как Карасев. Карасев ее дело вел. Я хотел у него правду узнать. Пришел, а он мертв.
– Судьба – злодейка, – глубокомысленно заметил Орлик.
– Просто скажи, – наклонился к больному Соколовский, – тебя попросили его убить? Или нет? Как человека… перед смертью, помоги.
– Умираю я… а бредишь ты.
Игорь встал, достал из кармана телефон и показал Орлику:
– Знаешь, что это?
– На зоне и не такие есть.
– Там один номер… вдруг что… позвони. А я сыну твоему помогу. Деньги у меня есть.
Игорь смотрел на Орлика, но тот молчал, отвернувшись к стене. Игорь положил на одеяло возле его руки телефон и вышел из палаты.
Подполковник Пряников собирал документы, складывал папки, убирая что-то в сейф. В дверь постучали. Подполковник привычно гаркнул:
– Да!
– Разрешите? – на пороге кабинета появился Соколовский-младший.
– Ты же вроде бы отпросился? – удивился начальник РОВД.
– У меня вопрос к вам.
– Насчет самоубийства Карасева? Ты пока вне подозрений.
– Насчет Карасева, – доставая фотографию и кладя ее на стол перед Пряниковым, подтвердил Соколовский. – Это же вы?
– Я… и что?
– Вы говорили, что плохо знакомы с ним были. А получается, работали в одном отделе.
– Ты мне допрос решил устроить? – начал раздражаться подполковник.
– Я просто спросил.
– А я тебе уже ответил – мало я был знаком. На службу пришел, он увольнялся. Еще вопросы есть?
– Нет.
– Свободен.
Соколовский протянул руку, чтобы забрать фотографию, но Пряников взял ее и бросил в стол. Игорь повернулся и пошел к двери, услышав, как Пряников крикнул ему вслед:
– И запомни – к начальству только по служебным делам ходят!
Когда дверь за Соколовским закрылась, Пряников достал телефон и набрал номер:
– Да… я. Ко мне только что Игорь заходил… – начал говорить подполковник, медленно на мелкие куски разрывая фотографию, которую принес Игорь.
Когда Игорь вошел в палату к Орлику, медсестра делала ему укол. Увидев входящего молодого человека, она шумно запротестовала:
– Сюда нельзя!
– Я его звал… выйди, – властным тоном сказал больной.
Сестра хотела что-то возразить, но потом посмотрела на Орлика, на гостя и молча вышла. Игорь подошел и сел.
– Вы ведь не просто позвонили? – спросил он.
Орлик кивнул. Даже не столько кивнул, сколько прикрыл веки.
– Насчет помощи семье я серьезно, – напомнил Соколовский.
– У семьи и так деньги будут… – тихо произнес Орлик. – Я все сделал…
– Тебя попросили убить Карасева. Кто?
– Пообещай, – откашлявшись, попросил Орлик.
– Что пообещать?
– Не будь… как я. Жизнь свою на бабло не разменяй… без ничего останешься… как я… пообещай людям помогать.
– Обещаю, – серьезно ответил Игорь.
– Не верю…
– Обещаю! – со злостью повторил Игорь. И снова задал все тот же вопрос: – Тебя просили убить Карасева?
Орлик кивнул.
– Кто? Скажи, кто?!
Игорь смотрел в глаза уголовнику, ожидая ответа. Вот сейчас, сейчас… Но Орлик смотрел и молчал. И только спустя несколько минут Игорь понял, что Орлик мертв.