Глава 22
Четверг. Утро, 04.55.
Дискуссии не было, споров тоже — трое уезжают, один остается. Конец был близок, все устали. И надоело.
Порванную на лоскуты простыню повязали на пикап. Саша зарядил ПК и провел со мной трехминутный мастер-класс. Окончив, мы вдвоем затащили учебное пособие в спальню, установив на стол у окна. Изъяв у парней оставшиеся магазины и штуку зелени из кассы я помог освободить пикап от стреляющего и взрывающегося.
Что еще?
Ах да, связь. Напоследок мы обменялись номерами телефонов.
Открыв ворота я помахал ручкой запыленной корме и направился в дом. Автомат остался на крыльце — из чужой спальне лучше удирать налегке. Поднимаясь по лестнице меня слегка потрясывало. Наверно в предвкушении.
Дверь скрипнула, открываясь. Стул, стол, пулемет. И окно.
Здрасте. Я пришел…
Усевшись за стол я обнял пулемет и поерзал на стуле, прилаживаясь. Наконец прикладу стало удобно. Взгляд в соседнее окно — наши подъехали к «старту». Пора начинать.
Ствол навелся на белую кисею, сквозь которую просвечивали ворота и четверо на корточках. Выбор пал на крайнего слева.
— Не жилец, — утверждение стало приговором. Грохот выстрелов по ушам. Пулемет тряхнуло. В открытые ворота влетела очередь и сидящих завалило в поднятую пыль. Тюль пошел черными пятнами.
Я разжал палец и сместившись, поймал в прицел неприкрытую задницу самопального броневика. Новая очередь завершила начатое, подпалив занавеску и выдув ее в окно огненным пузырем. На судьбу броневика это не влияло — потеряв резкость очертаний он трясся и сыпал стеклами. Завалив стол гильзами я счел — броневику хватит.
Пауза в стрельбе, короткий взгляд в соседнее окно. Пикап с ребятами одолел пол-моста, приближаясь к бетонным шашкам. Два белых флага — над кабиной и из окна, струились на ветру.
Стрелять больше не тянуло. Пришлось.
Новой жертвой стал угловой дом. Сперва досталось крыльцу, потом ствол пошел зигзагами, полосуя фасад. Бодро полетела штукатурка.
Краем глаза я увидел свежую дырку в стене. Вторая родилась прямо на глазах, брызнув серым цементным фонтаном. Еще одна. Воздух сгустился, наполняясь пылью. Не прекращая стрелять, я сполз ниже. Пулемет, почуяв — узда ослабла, заплясал на столе норовя слететь на пол. Пора кончать гулянку.
Отпустив сбесившееся оружие я на четвереньках поскакал к открытой двери. Сзади щелкало, трескало, пылило. Влетев на лестницу в той же позе, я кубарем скатился вниз, со всей дури разложившись на нижней площадке. В ушах звенело, в заду свербело. Споткнувшись об автомат я обматерил все оружие мира и подхватив за цевье, пригибаясь, кинулся к воротам. Над головой жужжали увесистые шмели.
Выбежав в проулок я на секунду застыл, соображая — влево, вправо?
Начавшийся разнокалиберный треск со стороны реки решил за меня — я кинулся в сторону центра. Пальба набирала обороты — со всех сторон, отражаясь от домов, несся треск и гулкие хлопки. В довершение заваренной мной каши, с небес неприятно свистнуло. Воздух мягко толкнул в спину. Оглушительный грохот. Мир на пару секунд стал беззвучным. Я обернулся — над оградой покинутого двора клубилось серо-косматое. Ноги ускорились, спина согнулась.
Новый визг. Я сжался, продолжая бежать — до «Пизанской полубашни» оставалось метров двадцать. Огненная вспышка снесла забор, погрузив улицу в вонючий, серый туман. Пять из них я пролетел, еще пять прокатился кубарем.
Очумев от полета и приземления, опираясь на руки, я приподнялся. Склонившийся дом возвышался передо мной, как мамонт в тумане. Подвывая и кашляя, грязной взъерошенной обезьяной я вкатился в первый этаж. Огненные вспышки с грохотом прошлись по улице. Обезумевшая обезьяна сиганула в подвал, забившись в самый дальний и темный угол. Сверху что-то грохнуло и упало, превратив сумерки в потемки. Нащупав столешницу я поспешно забрался под нее и затих, вздрагивая при каждом содрогании стен…
Четверг. День, 13.20.
Открыв глаза я увидел темноту.
Где я?
Глотнув и почувствовав, как суха глотка я потер лицо. На пальцах осталась пыль. Я чихнул и приподнялся. Голова стукнулась о твердое.
Что это?
Память подсказала — стол.
Ага, точно — я в подвале!
Отлегло. Потянувшись и зевнув, я вытащил зажигалку и крутанул колесико. Желтый огонек резанул по глазам. Щурясь, я оттянул рукав и глянул на часы. Начало второго.
Пора вставать.
Выбравшись из под стола я потер онемевшее бедро. Спать на голом полу… Предпочту не повторять.
Подсвечивая зажигалкой, как подслеповатый крот я, прихрамывая, прошелся по убежищу. Подвал был не мал и не велик. Вдоль стен стояли шкафы и стеллажи. Чуть поодаль виднелась дверь в каморку, смахивающая на сортир. В дальнем углу из потемок выступала лестница заваленная обломками и кусками арматуры.
Баррикада что надо — «на глаз» оценил я завал.
Сунув нос в коробки на стеллажах я обнаружил внутри залежи пузырьков, флаконов и таблеток. Кажется, меня занесло в аптечную подсобку.
О!? Витамины?
Покрутив в руках пузырек с яркой наклейкой я отвернул пробку и высыпал в ладонь пригоршню оранжевых шариков. Закинул в рот. Витамин с треском раскололся, продрав до печенок. Кислятина!
Скривившись, но взбодрившись, я захрустел шариками — жизнь налаживалась.
За единственной дверью и в самом деле обнаружился сортир с раковиной и унитазом. Кран? Вода?
Хренушки.
Испытующе поглядев под потолок, куда вознесли унитазный бачок, матерясь, я полез верх. Вода там была. Дизентерия не волновала, брезгливость потерялась в дороге. Только пить и умываться под потолком — неудобно.
Пораскинув мозгами я вернулся к стеллажам и покопавшись в коробках вернулся с пустой пол-литровой банкой. Одна — утолила жажду, две последующих — умыли. Использовав унитаз по назначению, я прикрыл дверь и извлек мобильник.
Традиционное нокиевское «Трам-пам-пам», рукопожатие. Пять секунд аппарат думал и искал сеть. Что-то нашлось — в кэш свалилось сразу три СМС-ки.
И кто мне пишет?
Первым было многословное приветствие при входе в сеть. Нахрен.
Второе, от Саши, было заметно лапидарнее — «Добрались». От души отлегло. Порадовавшись за парней я открыл третье — неизвестный доброжелатель пополнил мой телефонный счет сотней баксов. Любопытно.
Я набрал номер Саши — «вне зоны доступа».
Иван? Аналогично.
Ладно.
Оставив телефон включенным я дошел до лестницы и полюбовался на пролет заваленный обломками.
Чтобы выбраться придется потрудиться.
Оттягивая начало трудового подвига я бесцельно прошелся по подвалу, время от времени подсвечивая зажигалкой. Грузовой люк обнаружился случайно — пара железных створок окрашенные в цвет стен находились прямо за столом.
Потянув засов я потревожил правую створку и тотчас зажмурился, прослезившись — яркий клинок света вонзился в пыльный воздух. Я наощупь прикрыл дверцу, присев у приоткрытой двери. Пару минут я молча наслаждался — после спертого подвального, уличный воздух воспринимался немыслимым ароматом.
Кайф проходил медленно, но неотвратимо — проснувшийся мозг начал «загрузку». Для начала всплыло предостережение Терминатора о милых сюрпризах за закрытыми дверьми. Стоит повременить с распахиванием дверей и покиданием темниц.
Кстати о покидании — а где автомат? Я растеряно оглядел подвал.
Твою ж, мать! Похоже, сгинул. На улице или первом этаже.
Я потерзал мозг, но испуганный орган наотрез отказался воспроизвести тот кусок жизни.
Ладно.
Привычным жестом достав сигареты я отошел к столу и прикурив, принялся выкладывать на столешницу свои богатства: початая пачка, восемь рожков, телефон, гранаты, карта, пистолет, бинокль, деньги и документы.
Покуривая, я посматривал на разложенное барахло и неспешно размышлял. Воевать толпой явно сподручней — вояки гуртуются недаром. А оставшись в одиночестве лучше «косить» под гражданского. Но коли так — Нахрена мне магазины? Тем более — в отсутствие ствола?
Докурив и додумав, я стащил с себя разгрузку и подвинул ее к автоматным магазинам. Это остается.
Мелочевка и документы ушли по карманам, пистолет занял место под полой джинсовки, на бедре. С гранатами я затруднился. Бросить — жалко, таскать — неудобно. Колеблясь, я подергал законтренные колечки и решившись, сунул одну в куртку, оставив вторую на столе.
Телефон пыхнул светом, готовясь заверещать. Я поспешно схватил трубку, зажав динамик ладонью и взглянул на высветившийся номер. Саша!
— Привет!
— Дима? — далекий голос был радостным и одновременно, усталым.
— Он самый. Как вы?
— Добрались. Как сам?
— Цел. Как бух?
— Перевязали, лежит с капельницей… — Сашка помолчал. — Слышь — к речке не суйся!
— Почему?
— С вояками общались. Всего не говорят, но как понял — мины, снайперы. И до хрена. Короче — категорически не советуют.
— Ага… — я помолчал. — А куда?
— Говорят, что центр — ихний.
— Весь?
— Кусок, где небоскребы.
— Ясно. Бабло на телефон вы кинули?
— Мы.
Телефон пикнул, предупреждая — батарея кончается.
— Мобильник садится! — выругался я.
— Как выберешься — звони! И спасибо за все!
Нажав отбой я подержал кнопку подольше, отключая аппарат. Дождавшись потухшего экрана я бережно убрал связь в карман.
Парни выбрались. Куда идти — понятно. Теперь бы дойти.
Четверг. День, 13.50.
Улица встретила оглушающей жарой. От развалин несло как из доменных печей. Куда ни глянь простирались молчаливые развалины. Я оглядел горизонт.
И где тут небоскребы?
Потоптавшись у рухнувшей Пизанской полубашни и плюнув, я перешел улицу и зыркая по сторонам направился вдоль развалин домов, стараясь держаться примерного направления на центр.
И по-возможности — не отсвечивать.
Линию поведения я выбрал самую простейшую — испуганный прохожий, которому приспичило пройтись. Не люблю врать без нужды.
По первым впечатлениям прокаленный город вымер — слепяще-светлые развалины, ярко-голубое небо и абсолютная тишина. Я глянул вверх — солнце висело в зените, выжимая пот и пригибая к земле. Ряд разбитых домов прервался прогалом — начался поперечный переулок. Углядев деревья я свернул к ним — хоть какая-то тень.
Остановившись под ближайшим деревом я вытер пот и попытался отлепить от тела влажную майку. Жесть! Некстати вспомнился покинутый, прохладный подвал.
Воистину — не ценим, что имеем.
Вообще говоря, жара скорее располагала к сожалениям, чем к размышлениям. Немногие мысли ползли неспешными, ленивыми тараканами.
Первый таракан — как вести себя при неожиданной встрече?
Готовых рецептов не имелось. Только слабая надежда — одинокий прохожий тут Нахрен никому не нужен. Если все же нужен — есть пистолет. Если нужен многим — есть ноги. Хотя, бегать по жаре, сейчас было откровенно «в лом». Будем надеяться на лучшее — я встречу красивую смуглянку с ведром мороженного на голове. Подбадривая себя бредовыми надеждами я добрел до следующего деревца и остановился осмотреться. Развалины кончались, постепенно менясь нетронутой застройкой — те же частные домики и бетонные заборы. В этом имелся минус — в переулке, похожем на трубу, канава-арык и чахлые кусты были единственными укрытиями. Ни подворотен, ни дворов. Точнее, дворы имелись — частные и запертые.
В конце улице мелькнула машина. Лень и расслабленность мигом ушли — я живо прикрылся за кустиком. Машина уехала, но улица обрела тревожную пустоту. Даже цикады стрекотали весьма подозрительно.
Нет, так не пойдет. Хочу нормальный город, с многоэтажными домами, подъездами и многочисленными проходными дворами.
Как туда попасть?
Дойти.
Я внимательно осмотрелся. Пикап, с легкостью открывающий ворота остался в прошлом. Как быть?
Заборы, в сущности, не так уж высоки.
Напорюсь на жильцов?
И что? Ментов вызовут?
Ну-ну.
«Доброе слово и пистолет…», — говаривал бессмертный, но покойный Капоне. Пистолет есть, со словами туговато… Местными.
Ладно, улыбка у меня — располагающая. Рискнем.
Я примерился к ближайшей ограде. Высоко, однако. Разворотив горку мусора я добыл из нее три кирпичных обломка и соорудил маленькую пирамидку. Встав на качнувшиеся кирпичи я дотянулся до края забора, подтянулся и кое-как вполз на гребень испачкавшись еще сильнее — забор не пылесосили с момента возведения. Тихо матерясь, я тяжело спрыгнул во двор, констатировав — детские навыки лазания атрофировались напрочь. А ведь когда-то летал.
Будем восстанавливать.
Следующие десять минут я преодолел восемь заборов, похерив образ безобидного прохожего. Перепачканный известкой, краснорожий, вспотевший гражданин, штурмующий заборы скорее напоминал серийного грабителя или тренирующегося альпиниста-самоучку. Учеба шла тяжело. До паркурщика было, как до луны.
В паре дворов я наткнулся на жителей, но ни улыбку, ни пистолет применить не успел. Как и не услышал возражений моему способу знакомства с городом. Испуганное «ой» почтенной пожилой леди и захлопнутое окно. И заискивающий взгляд чернобрового мужика, загоняющего детей в дом. Насколько понял, семейство выходило погадить — на газоне остались две свежие желтые пирамидки.
Кстати, о пахучем — в большинстве дворов встречались кучки засохшего кала. Воняло довольно чувствительно — я без труда отличал по запаху пустые дома от обитаемых. Непременными атрибутами почти каждого двора были: навес для машины и кучи хлама вдоль оград. Иногда навесы не пустовали — по пути я встретил пару малолитражек и пыльный Мерс. На машины я особо не заглядывался — пешком безопаснее. Да и завести тачку без ключей… Навык — полезный, но увы — отсутствующий.
Жара и заборы постепенно брали свое — я начал выдыхаться. Окончательно затрахавшись, я прихватил в одном из дворов бесхозную стремянку.
В задницу паркур!
За последним забором показалась улица — квартал кончился. Подняв голову я обозрел горизонт.
Высотки?
Есть!
Уяснив направление я привычным движением оседлал забор и оглядел улицу. На дальнем углу, метрах в ста обнаружилась кучка старцев. Выглядели они безобидно — кажется тихонько судачили. Нагнувшись, я вытянул лестницу и переставив наружу, с достоинством спустился на улицу. Деды прекратили болтать. Приветливо кивнув местным я подхватил орудие труда и взвалив лестницу на плечо пересек улицу, скрывшись в проулке.
Как ни странно, с ней я почувствовал себя уверенней, смотрясь на улице не чужеродно.
Монтер? Сосед?
В общем — местный.
Лестница «отводила глаза», смещая вопрос с — «кто?», на — «зачем?».
Пора отдохнуть. Облюбовав новый забор я уже привычно забрался в чужой двор и потянул носом. Пахло не дерьмом — пыль, пряный запах листьев. Подойдя к дверям дома, на всякий случай я вежливо постучал.
Тишина.
Вот и ладно. Отступив чуть назад, я примерился и качнувшись вынес замок плечом. Звонко хрустнул косяк, приветливо распахнулась дверь.
— Добрый день, — поздоровался я, входя.
— Салям, — откликнулись из дома. Из глубины коридора показался муж с автоматом. Глаза весело блестели. Я оцепенел на пороге, забыв про арсенал из улыбки и ствола.
Заходи — мне приглашающе махнули рукой.
Я механически кивнул и стоя на пороге вытащил сигареты. Мужик поморщился. Видать, тоже против курения. Вот сука.
Насрав на осуждение я закурил, молча разглядывая его через прихожую — борода растущая от глаз, здоровые ручищи. Остальное скрывала светлая хламида. Судя по коже и глазам — молод и самоуверен. Автомат висел на плече, уставившись стволом в район моих ног, ненавязчиво указывая — кто главный. Я выдыхал сигаретный дым наливаясь злобой на мир и себя. И на самодовольную морду напротив. Морда нахмурилась и повелительно рявкнула.
Типа — к ноге.
Я кивнул и убрал зажигалку в карман, обратным движением вытянув пистолет. Визави не среагировал — движение было слишком обыденным. Неторопливым.
Грохнул выстрел.
Борода медленно поднял руку к животу, накрыв ладонью черную дырку и замер, недоуменно смотря на меня. Судорожный всхлип резанул воцарившуюся тишину, как скальпель — крысу. Чуть погодя колени подломились — мужик упал. Затягиваясь, я смотрел как из глаз лежащего сочится жизнь.
Бычок догорел. Жизнь ушла.
Я бросил окурок на пол и вышел из дома. Забрав лестницу я перенес ее через двор и приставил к противоположной стене. Прислушался.
Тихо.
Одиночный выстрел в городе, охваченном войной, не заинтересовал никого.
Поднявшись на стену я переставил стремянку на другую сторону и спустился в соседний двор. Потом — в следующий. Отпустило двора через четыре.
Убил?
Ну, убил. Можно потерзаться.
Стоит ли?
Пожалуй — нет. Победителей судят не участвовавшие. Идите Нахрен, судьи.
Вот только попить не удалось.
Выдохнув и еще раз закурив я обнаружил себя посреди очередного двора. И возле очередного дома. Еще одна дверь.
— Хозяева! — я постучал.
И решив не тревожить грабли вторично выбил дверь с пистолетом наготове. Внутри оказалось пусто. Вода нашлась. Догадайтесь где. На кухне обнаружилась немолодая лепешка. С солью и водой она пошла на ура. Еда, питье и нашедшееся в комнатах шмотье позволило выйти на улицу относительно приличным и сытым гражданином.
Башни небоскребов были уже недалеко, маня миражом одинокого путника. Я собирался их покорить. С лестницей. Однозначно.
