Глава 20
– Впереди кто-то едет! – Возглас киборга заставил нас спрятаться в дикие заросли.
Мимо прогромыхала телега, которой управлял тип в странном монашеском наряде. Чувствовал себя он при этом на удивление спокойно. Даже по сторонам не смотрел.
На телеге лежало то, что я поначалу принял за мешки: они были серыми и грязными. Правда, некоторые из них почему-то были в красных пятнах. В тот миг я не придал этому внимания.
– По-моему, это кто-то из псиоников, – прошептала Данара. – Больно безмятежный, гад! Что будем делать?
– Пускай едет, – решил я. – Нельзя привлекать к себе внимания. Если убьём его – другие псионики могут встревожиться. Поймаем и начнём допрашивать – пошлёт сигнал своим. Хрен знает, на какое расстояние этот тип «долбит»? Вдруг, они отсюда с Питером общаться могут?
– Чего-чего? Думаешь, их адепты есть и в Петербурге? – вскинулась Данара.
Киборг отрицательно мотнул головой.
– Нет, там быть не должно. Эти гадёныши локально селились. Тут, в ближнем Подмосковье. Но зато основательно обустроились, ничего не скажешь.
– Тише вы! – потребовал я. – Не ровён час – услышит «монах», своим «факс» отправит.
Данара с киборгом замолчали. Даже не стали уточнять, что такое «факс». А я сам не мог объяснить, почему использовал именно этот термин. Наверное, потому что прикольно звучит.
– Дождёмся, когда повозка скроется из виду, и топаем дальше.
Телега исчезла за поворотом. Мы вылезли из кустов, вновь вышли на дорогу.
– Что же такое он вёз? – заинтересовалась Данара.
– Трупы, – сказал киборг. – Я разглядел.
– Хочешь сказать, что он вёз тела на кладбище?
Никакого кладбища по дороге нам не попадалось, да и выглядела эта версия весьма сомнительной. Я хотел ответить, но в этот момент почувствовал знакомые эманации. Пазл сложился.
– Поле Смерти. Вот куда едет труповозка. Они специально его подкармливают!
– Зачем? – не понял киборг.
– Чтобы задобрить. Сами справиться не могут, вот и идут на ухищрения.
– Раз тут появилось Поле Смерти, значит, что-то его привлекло.
– Ты знаешь ответ, – горько усмехнулся я. – Их как магнитом тянет туда, где погибло много людей.
– Хочешь сказать, что псионики – психи, которые устраивают массовые казни? – спросила Данара.
– А у тебя есть какие-то сомнения? – удивился я.
– Нет, конечно.
Киборг упрямо закусил губу. Я понял, что попал в болевую точку. Сержант снова встревожился за судьбу своих друзей.
– С Нечаем и Вышатой всё в порядке, – заверил я.
– Откуда ты знаешь?
– Чувствую, – соврал я.
Лицо Сержанта по-прежнему оставалось хмурым. Ну да, откуда здесь взяться лишней радости? Вот разберёмся с псиониками, выручим своих и тогда…
– Похоже, их лагерь близко, – сказал я. – Удваиваем осторожность.
Люди, если их много, всегда оставляют после себя массу следов. Особенно если речь идёт о крупном поселении. Мусор, вырубленный лес, проторенные дороги… По всем признакам ясно – мы на верном пути.
И всё же дураками псионики не были. Мы едва не нарвались на дозорный пикет. Если бы не моментальная реакция киборга, нас бы мигом спалили.
В дозоре находилось трое: тип в балахоне и двое мутов, которые не столько высматривали врага, сколько подобострастно заглядывали в глаза псионику.
Я принял решение часовых не трогать, а обойти их, сделав небольшой круг. К счастью, растяжками здесь не баловались – видимо, испытывали проблемы со взрывчаткой, минных полей не имелось, да и элементарная сигнализация вроде жестяных банок на верёвках тоже не была предусмотрена. Понятно почему – псионики полагались на ментальное сканирование. Если бы не блок, установленный Алиной, нас бы уже давно обнаружили.
Если первый пикет хоть как-то маскировался, второй находился на открытом пространстве. Тут было сразу два псионика и шестеро рабов. Псионики лежали на пригорке, а рабы копали котлован для отхожего места.
Ни те, ни другие не подозревали о нашем присутствии. До поселения уже было рукой подать. Я стал разглядывать его через трофейный бинокль, захваченный в закромах Доцента.
Для своей базы псионики выбрали бывший пионерский лагерь. Вернее, в моё время официально эти учреждения назывались как-то иначе, если не изменяет память – детским оздоровительным лагерем, но традиции советских времён оказались прочны, и в народе их по привычке звали пионерлагерями.
Кто был в них хоть в одном, можно сказать, что видел все. Совершенно типовые постройки: столовая с административным зданием, пять-шесть спальных корпусов, клуб, стадион. Надо отдать должное хозяевам – за территорией и домами следили, следов разрушения не было.
На большой площадке перед административным корпусом вместо флагштока высилась стела.
– Это в честь академика Богданова, – пояснил киборг. – Он был тут и царь и бог.
Я кивнул.
Сам лагерь был обнесён сеткой рабицей. Оборонительного назначения она не имела. Псионики сохранили ее, скорее всего, для порядка. Кстати, не так давно сетку красили. До нас долетал неприятный запах свежей краски. Где её раскопали – другой вопрос.
Воняла краска ужасно. Вроде и дышал-то всего ничего, но во рту сразу появился металлический привкус, а голова затрещала.
От пикета до КПП, на котором прохлаждалась ещё одна парочка псиоников, вела выложенная широкой прямоугольной плиткой дорога. Возле КПП стояла деревянная вышка со скучающим пулемётчиком. Тут богдановцы проявили вроде бы несвойственную им бдительность.
Территория почему-то была пуста. Но тут со стороны стадиона послышался многоголосый рёв. Бинокль помог выяснить, что большинство аборигенов находятся там, сидят на трибуне и громко комментируют происходившую там схватку.
– Смотри-ка, у них тут гладиаторские бои, – хмыкнул я, не подозревая насколько близок к истине.
– Дай взгляну, – попросил киборг.
Я передал ему бинокль.
– Сражаются двое: дамп и человек. Мут побеждает.
– Немудрено, – сказал я.
Дампы всегда отличались отличными бойцовскими качествами. Пусть они были изуродованы радиацией, а тела их зачастую представляли собой куски гниющего мяса, бились они на удивление храбро и умело. Других столь же безбашенных воинов стоило поискать. Жаль, что они настроены исключительно враждебно по отношению к людям. Более того – зачастую не брезгуют и человеческим мясом.
Сержант вернул мне бинокль.
– На, полюбуйся на этих красавчиков. Теперь ясно, почему они в балахонах.
Я навёл изображение на псионика, который скинул капюшон своего монашеского одеяния. Голова мута была лысой как коленка. Волосяной покров отсутствовал в принципе: ни бровей, ни ресниц. Острые, обтянутые кожей скулы, узкие бескровные губы, вместо носа две дырки ноздрей.
И самое главное – глаза. Очень большие, хотел сказать, что размером с блюдце, но это было бы изрядным преувеличением. Скорее их можно назвать непропорциональными. Вдобавок они ещё и отстояли друг друга намного дальше, чем у большинства людей.
Создавалось впечатление, что передо мной скорее герои картин Пикассо, нежели существа одного с нами вида, пусть и мутировавшего.
И всё же в этом уродстве имелось и что-то притягательное. Какая-то одухотворённость, пусть и недобрая, в лице. Умный уверенный взгляд хищника, считающего, что он находится на вершине пищевой цепочки.
Что ж, если у нас выгорит, кому-то придётся изменить своё мировоззрение и спуститься с пьедестала.
Я прикинул количество псиоников. На трибуне находилось человек тридцать. Ещё с десяток был раскидан по дозорам и постам. Итого не меньше сорока, а то и все пятьдесят.
Добавим беспрекословно подчиняющееся войско рабов. Сотни две точно наберётся. Соотношение для нас просто фатальное – трое против такой силищи. Нет, тут буром не попрёшь. Нужно искать варианты, обходные пути.
– Смотри. – Данара тронула меня за рукав. – Вроде та самая телега возвращается, которую видели на дороге.
– Да, это она, – подтвердил я.
На КПП распахнули ворота, и повозка въехала на территорию облюбованного псиониками лагеря. Вид её натолкнул меня на идею.
– Кажется, я придумал!
Две пары глаз пристально уставились на меня.
– Что именно?
– Мы устроим переполох, который поможет нам ворваться в поселение. Какое-то время псионикам будет не до нас.
– А поконкретней?
Я торжествующе ухмыльнулся.
– Сейчас всё увидите. Попрошу помощи у друга.
– Какого друга? – Киборг разве что не покрутил пальцем у виска.
– У Поля Смерти.
Сержант покачал головой.
– Рискованно чересчур.
– Зато надёжно, – отрезал я.
Хорошо, что среди псиоников не нашлось Мастера Полей. Видимо, одних ментальных способностей недостаточно. Нужно что-то ещё, какая-то особенность, которая даёт тебе власть над этими страшными порождениями Последней войны.
Я установил контакт с самым близким Полем. Оно быстро откликнулось, хоть и было занято сладостным процессом переваривания человеческой плоти.
Чем же привлечь его внимание? Чего наобещать?
Я нарисовал воображаемую картину: еда, много еды, совсем рядом. А самое главное – поблизости. Я был официантом, рекомендующим «блюдо дня», расписывал в красках все его достоинства. Старался изо всех сил, убеждая сытое Поле.
И это подействовало.
Поле оторвалось от земли и поползло, стремительно набирая темп своими ложноножками. Оказывается, не такие уж мы медлительные. Когда надо, можем развивать вполне спринтерскую скорость.
Давай, милое! Недалеко осталось.
Раскормленное Поле было велико. Ему было трудно перемещаться по узкой лесной дороге. И тогда оно разделилось на полтора десятка мелких, что сразу повысило его мобильность. Чем быстрее двигались новые юркие Поля, тем голоднее становились.
Отлично! То, что мне надо!
Первый пикет смяли моментально, даже косточек не осталось. Псионики со второго пикета что-то почуяли и задали драпа. Я видел происходящее глазами Полей.
Ситуация на арене тем временем переменилась. Закончился ещё один поединок. На арену вывели новую пару: снова человека и мута. Киборг разглядывал это действо через бинокль. Внезапно он напрягся.
– Нечай!
– Что? – непонимающе вскинулся я.
– Нечай! – снова повторил он.
– Где?
– Там, на арене. Бьётся с собакоголовым.
– Ну-ка, дай посмотреть.
Вот он каков – этот Нечай, за которым мы проделали столь долгий и трудный путь. А он совсем молодой, на вид лет семнадцать-восемнадцать. Даже усов нет – только лёгкий пушок над верхней губой.
Телосложение крепкое, плотное – Сержант говорил, что отец Нечая бывший кремлёвский дружинник. Ну что я могу сказать – порода, она и в постап мире – порода.
Вот только выражение глаз мне не нравится. Какое-то неживое, что ли. Тут я одёрнул себя: совсем забыл, что парень на ментальном поводке у псиоников. Фактически его воля подавлена. Наверняка при других обстоятельствах я бы увидел совсем иную картину.
Вернув бинокль Сержанту, спросил:
– А Вышату видел?
– Нет. На арене его точно не было.
Он повертел головой.
– Кстати, где твои Поля? Что-то заждались мы…
Договорить он не успел: сквозь редкий лес начало просачиваться нечто, похожее на перья низко стелющегося белесого тумана. И это нечто определённо двигалось в сторону лагеря псиоников.
– Вовремя, – облегчённо выдохнул киборг.
Псионики на КПП не сразу заметили опасность. Всё же они чересчур привыкли полагаться на свои ментальные способности. И вот пришёл час расплаты.
Люди на посту заметались, не зная, что предпринять. Один вдруг замахал руками и кинулся к лесу. Кажется, у него поехала крыша.
Мне было интересно, каким способом Поля сумеют преодолеть ворота и сетчатый забор. Оказывается, всё было банально просто: между низом ворот и землёй существовал зазор. Сквозь него-то и пролезли резко «худеющие» белые Поля Смерти. Ну да, способность менять форму – великое дело.
И только теперь их присутствие почувствовали псионики на трибунах.
– Сейчас начнётся веселье, – хмыкнул я.
– Это точно, – поддакнула Данара. – А ты не боишься, что Поля доберутся до Нечая с Вышатой?
– Боюсь, – подтвердил я. – Потому и не собираюсь тут рассиживаться. За мной!
Мы побежали вслед за Полями. Влетели в широко распахнутые двери КПП. Никого, если не считать обглоданного человеческого остова: кому-то из часовых крепко не повезло. Надеюсь, не несчастному рабу. А что касается псиоников – те заслужили такую участь.
С Полями Смерти невозможно воевать. Нет оружия, способного остановить Поле. Во всяком случае, я привык так считать.
Тут мой взгляд упал на стремительно собиравшуюся толпу – это точно были рабы, не перепутаешь. Под мысленным хлыстом псиоников толпа двинулась прямо к Полям Смерти. Что получается – они гонят людей на верную гибель? Ах ты ж, твою в душу мать!
Ну, понятно! Полю, которому привалит столько еды, будет не до псиоников. А те, воспользовавшись передышкой, свернут удочки. Понятно, что жаль покидать насиженное место, но ведь своя шкура ближе к телу. Вот сволочи!
У меня не было моральных сил наблюдать за массовым уничтожением людей. Среди них вполне могли оказаться и Нечай, и Вышата… Надо как-то остановить это. Но для начала необходимо понять, чей приказ гонит людей на убой. Это должен быть очень мощный псионик. Наверняка местный вождь.
И тут я понял, о ком речь.
Монах в белом балахоне! Он стоял за спинами рабов, вытянув правую руку в сторону Полей. Это его телепатический приказ заставлял людей идти на смерть.
Один и без охраны? Остальные носятся где-то на заднем плане, срочно собирают пожитки, готовясь к эвакуации. А он, значит, прикрывает этот массовый исход. Смелый ты мужик, как я погляжу.
При других обстоятельствах, может, и зауважал бы тебя, но сейчас, когда вижу, что ты творишь… Смерть – единственное, чего ты достоин! Приговор подписан, осталось привести в исполнение.
Я вскинул тепловой пистолет. Умри!
«Монах» увидел меня. Его глаза удивлённо расширились. Что, съел гад? Не действуют на меня твои команды. Тужься, тужься – всё равно толка не будет.
Хотя… мозг закололо. Защита, поставленная Алиной, начала давать брешь. Мужик догадался, увеличил усилия, забыв о толпе рабов, о надвигающихся на него Полях Смерти.
Он так хотел взять власть надо мной, что это пересилило все остальные человеческие инстинкты.
Рука с пистолетом задрожала, ствол медленно пошёл в сторону. Я понял, что теряю контроль над собой. Эх, Алина-Алина! Переоценила ты свои умения! Нашлась и на тебя контргайка!
Спокойно, Игорь! Спокойно! Докажи, что и у тебя есть сила воли. Не поддавайся этому уроду!
Ствол снова пошёл обратно. Есть, кажется, работает!
Но что это? Мой рот раскрылся сам по себе, на язык лёг холодный металл пистолета. Палец потянулся к спусковому крючку.
Блин! Эта нелюдь хочет, чтобы я выстрелил сам в себя!
Не дождёшься, урод ментальный! Не бывать этому!
Серый коридор, полный серых людей. Ирина, погибшая в автобусе. Вадим – солдат, дравшийся до конца. Он был плохим другом, не спорю, и всё же отдал свой долг Родине!
Тысячи, миллионы людей… в военной форме, в гражданке… женщины, дети… Те, кто дрался в Брестской крепости, в Сталинграде, на Курской дуге, брал Берлин! Солдаты-афганцы… Чечня… блок-посты, штурм Грозного… Ребята, мои ровесники, превратившие Москву в Сталинград для натовской нечисти…
Я вижу вас, я помню вас!
Вы – моя сила! Вы – те, кто оказались способны на подвиг! Вас нельзя победить! Вы – русские! Помните, что это прилагательное! Ты можешь быть русским, хоть твои родители с Украины или Белоруссии, татары с Казани, буряты, удмурты, чуваши… Это неважно. Вы – русские, русичи!
Вы доказали это на протяжении стольких веков!
Я буду достоин вашей памяти, ребята!
Старик, который сказал, что мне не место в мире мёртвых. Он снова со мной. У него хмурый пронзительный взгляд. Он знает, что сейчас я сражаюсь не только за себя.
– Я верю в тебя, сынок!
Сердце сжалось невидимой рукой. Дыхание спёрло… Вот оно как, сразу в нескольких направлениях орудуешь.
«Монах» самодовольно улыбнулся. Рано празднуешь победу, сволочь!
– Врёшь, сука! Ничего у тебя не выйдет! – в ярости крикнул я.
Тело снова стало моим. Тепловой пистолет выплюнул световой луч.
Я не промажу, не могу промазать. Уж больно много ненависти во мне накопилось, и теперь она нашла выход.
Мастер – теперь я знал, как величают эту сволочь в белом одеянии – вспыхнул как свечка. Он не успел закричать, позвать на помощь. Пламя охватило его с ног до головы, с треском сожрало одежду, перекинулось на кожный покров. Мутант завопил, захлопал руками, пытаясь погасить всепожирающий огонь.
А вот хрен тебе! Ничто не спасёт от заслуженной кары!
Ещё секунда, и на его месте осталась лишь горстка пепла.
Стадо рабов, потерявших поводыря, остановилось. Жуткое зрелище, скажу я вам. Театр манекенов на обеденном перерыве.
Других погонщиков пока не нашлось.
Вот только лучше от этого не стало – люди не проснулись, их разум по-прежнему не был способен принимать самостоятельные решения. А Поля Смерти подбирались всё ближе и ближе.
Минута-другая, и они доберутся до первых рядов, начнётся кровавая вакханалия.
Как же оно всё сложно и запутано!
– Сержант! – крикнул я.
– Да!
– Ищи Нечая с Вышатой в этой толпе. Уводи их отсюда как можно дальше.
– Слушаюсь! – Он на секунду замер. – А ты?
– А я пока попробую придержать Поля на месте. Быстрее! – рявкнул я.
Трудно, почти невозможно остановить Поле Смерти, которое добралось до вожделенной добычи. Тем более, если впереди есть ещё, если тебя до этого раззадоривали и науськивали…
Меня затрясло. Недавняя ментальная схватка с Мастером даром не прошла. Я ослаб, причём не только физически. Мозг входил в контакт с Полями, где встречал ожесточённое сопротивление. Таинственные порождения Последней войны чувствовали мою слабину, это придавало им сил и увеличивало агрессию.
И всё же… мне удавалось удержать их. Я понимал, что долго не выдержку, меня просто не хватит.
А тут ещё очнулся ряд псиоников, которые узнали, что их предводитель погиб и есть конкретный виновник. Сначала меня пытались пробить ментальными ударами. Потом в ход пошло и другое оружие, не менее смертоносное.
Меня обдало комками грязи – автоматная очередь прочертила «дорожку» у моих ног. Стрелок взял неверный прицел, я даже видел, кто это, но не мог ему ответить – все силы оказались брошены на Поля Смерти.
Сейчас он сделает нужную поправку и…
Та-дах! Автоматчик повалился. Данара устранила угрозу, сняв «монаха» выстрелом из ПМ.
Спасибо, любимая! Ты как нельзя вовремя!
Мы не можем спасти всех этих людей. Даже если уведём Поля Смерти в сторону, всё равно остаётся ментальная власть псиоников.
Внезапно толпа рабов дрогнула, начала расползаться. Что такое?
Я вскинул голову. Данара… Она стояла возле мута в капюшоне, её пистолет был недвусмысленно приставлен к вискам псионика.
Понятно. Взяла заложника и с его помощью пытается совладать с рабами. И у неё получается, вон как лихо разбрелась толпа.
А вот и Сержант, гонит перед собой Нечая и неизвестного мужчину средних лет. Наверное, это и есть тот самый кремлёвский пластун Вышата. Личность во всех смыслах героическая, вот только с затуманенными мозгами.
Сейчас оба они как пластилин, лепи что угодно.
– Данара, уходим! – воскликнул я, понимая, что ментальная уздечка вот-вот оборвётся, Поля Смерти вырвутся на свободу.
Она кивнула. Бах! Пуля выбила фонтан красных брызг из башки псионика, а девушка ринулась к нам. На ходу обернулась и всадила ещё две пули в чересчур быстро опомнившихся «монахов».
Добежала до нас, остановилась, тяжело дыша, затем нашла силы, чмокнула меня в щёку и с улыбкой произнесла:
– Ну что? Даём дёру?
