4
– Да-а-а… Интересно… – Геннадий отложил только что прочитанный лист. – Только что это меняет? Ну, родился старичок на пять лет раньше, чем записано в его официальной биографии. Что с того?
– Да ничего особенного. Просто то, что в двадцать втором ему был двадцать один год, а не шестнадцать.
– Разница небольшая.
– Это в наше время небольшая, а тогда – значительная. Люди в периоды потрясений взрослеют гораздо быстрее. И книгу писал уже не подросток, а вполне сложившийся человек. И жизненного опыта у него могло быть побольше, чем у нас с тобой.
– В его годы?
– Нет, в наши с тобой.
– Да ну! Шутишь?
– Отнюдь. Вспомни, что у него за плечами была гражданская война.
Иванов хлопнул себя руками по тощим ляжкам.
– Ну вот! Сейчас ты вытащишь на свет Божий еще одну бумажку, и там будет черным по белому написано, что Сотников-старший прошел всю войну в армии Котовского или в Первой конной Буденного…
– Не-а. Не достану. Тем более, что Первая конная создана совсем не в первые дни гражданской войны. Хотя не скрою, что справлялся в Центральном архиве Вооруженных Сил.
– И?
– И ничего.
– Совсем ничего?
– Абсолютно. Нет, конечно, однофамильцев множество, но ни один из них не подходит. То инициалы не совпадают, то год рождения…
– Но это ни о чем не говорит! Далеко не все материалы сохранились. Ты только прикинь, сколько разных пертурбаций произошло с гражданской.
– Конечно. Особенно если Сотников никогда и не служил в Красной Армии.
– Тогда… Да нет, ерунда какая-то…
– Почему ерунда? Не забывай, что мы выяснили про его происхождение.
– Но такая книга… Классик… Да его бы расстреляли! Если не сразу после войны, то в тридцатые – без сомнения!
– Во-первых, далеко не все белогвардейцы были уничтожены – многие впоследствии перешли на сторону своих, так сказать, классовых врагов, а во-вторых… Думаешь, зачем потребовалось «омолаживать» Георгия Владимировича на пять лет?
– Ну… Тогда бы уж не на пять, а больше…
– Ага. Ты помнишь, когда издан первый роман Сотникова?
– В тридцатом… Нет, в двадцать девятом… Кажется.
– Совершенно верно. Думаешь, на вид нет никакой разницы между двадцатитрехлетним и, скажем, девятнадцатилетним?
– А между двадцативосьмилетним и двадцатитрехлетним?
– Незначительная. Учти реалии того времени.
– Ну… Не знаю.
– Мы, кстати, можем это проверить.
– Каким образом.
– Подумай, архивист.
– Ерунда! У нас нет архивов Белого движения. Вернее, есть, но мизерные и фрагментарные.
– У нас нет…
– Ты что, намекаешь…
– Именно.
– Но…
– А интернет тебе на что?
* * *
«Орландо, Техас
Уважаемые Господа,
я, конечно, не совсем представляю себе, зачем Вам понадобились данные такого рода, но, учитывая сам факт подобного интереса, проявленный гражданами еще недавно Красной России к рыцарям Добровольческой Армии, павшим в борьбе за свободу своей Родины от Красной Чумы, отказать не мыслю возможным…»
– Во риторика! – Иванов поднял глаза от распечатки письма, полученного по «эмэйлу» только что, и весело оскалил лошадиные зубы. – «Красная Чума», «рыцари Добровольческой Армии» – ни больше ни меньше. И, между прочим, еще с «ятями» и твердыми знаками!
– Да ну!
– Сам посмотри! – Геннадий продемонстрировал образец старинной орфографии, прижав старомодную буковку ногтем. – Во! И тут тоже…
– Что: еще один «ровесник века»?
– Бог его знает… Нет, скорее всего. Но дедуня, похоже, еще тот. Наверняка сын кого-нибудь из первой волны эмиграции. А может, и самого его мальчишкой вывезли… Так… Девятьсот двадцатый… Восемьдесят пять – возраст самый тот.
– Года два-три добавь. Как его зовут?
– Так… А!.. Майкл Свиг… Свигни… О! Свиньин!
– Что-то фамилия у него того…
– Сам ты «того»! Нормальная дворянская фамилия. Кобылины были, почему бы Свиньиным не быть? Между прочим, Кобылины – дальние родственники Романовых. Ну тех, которые…
– Я в курсе. Читай дальше.
– Яволь! Так… «…не мыслю возможным…»
– Читал уже.
– Да? Ну да… «Архив, собранный „Американским Обществом Белой Армии“ далек от совершенства, но Ваш покорный слуга…» Гляди, как заворачивает!
– Читай давай.
– «Но Ваш покорный слуга провел тщательный поиск и обнаружил трех Георгиев Сотниковых».
– Ого!
– «Сотников Георгий Михайлович, родившийся 1886 года октября 18-го дня…»
– Пропускай.
– Второй тоже не наш – Георгий Владимирович, но еще старше – 1874-го. И кавалерии полковник к тому же. Сомневаюсь, чтобы наш Классик сумел такую карьеру сделать в восемнадцать лет.
– Тоже пропускай.
– А вот третий походит: Сотников Георгий Владимирович, год рождения не указан, но по званию подходит – поручик.
– Тоже крутовато для восемнадцатилетнего-то.
– Так ему на момент гибели уже двадцатый шел…
– Как гибели?
– А вот так: «Пал в марте 1920 года в бою под станицей Курбатовской».
Александр выдернул бумагу из лап архивариуса и неторопливо прочел сверху до низу, сосредоточенно шевеля губами.
– Да. Точно. Но ни о чем не говорит. Наш-то ведь тоже был ранен. Красные тогда наступали, свои Сотникова могли посчитать убитым, а его после боя подобрали и…
– И поставили к стенке.
– Ну, ты уж совсем-то людоедами красных не выставляй… Пацану девятнадцать было, могли и пожалеть. Опять же местные жители могли подобрать и спрятать. На Дону тогда сочувствовали белым.
– Он, не он – все равно нам это мало что дает…
