Часть 2

Перед любовью бессильны ужас и мрак смерти…

Генрик Ибсен

Прошло минут десять, но Павел Сергеевич продолжал стоять возле ловушки. В спертом, душном воздухе беспрерывно гудели мухи. Суетливо кудахча, к покрытым плесенью стенкам жались облезлые курицы, их круглые глаза-бусинки испуганно поблескивали в потемках. Собаки, пофыркивая, столпились у входа в сарай. Высунув длинные розовые языки, они тяжело дышали, нетерпеливо переступая грязными лапами. Дельта, принюхиваясь, хотела было пройти вперед, к той самой дыре, в которую только что провалились ребята, но Корнеев властно поднял руку, и собака остановилась как вкопанная. Тихонько гавкнув, она вышла из сарая.

– Помогите!.. – донесся снизу плачущий голос. Кто-то выматерился. Павел Сергеевич только плотнее сжал губы – кажется, это тот крепыш, что прострелил ему щеку. Подволакивая ногу, он покинул курятник. Собаки в нерешительности топтались рядом, будто ожидая дальнейших команд.

– Борг! – позвал старик, и лохматый пес с готовностью подскочил к хозяину.

Корнеев задрал ему уши, внимательно осматривая кожу. Загрубевшие пальцы нащупали бугорки, в центре которых пестрело несколько темных точек. Щурясь, он наклонился ниже, разглядывая паразитов, присосавшихся к плоти животного. Затем поочередно задрал лапы питомца, проводя ладонью по свалявшейся шерсти. Пес стоял смирно, и по всему было видно, что подобные процедуры для него не в новинку. Наконец из лапы был извлечен раздувшийся от крови клещ. Несколько секунд старик мрачно разглядывал кровососа, затем, скривившись, с силой сдавил его, словно подгнившую виноградинку. Кожа окрасилась темной липкой жижей. Корнеев завороженно смотрел на перепачканные пальцы, потом зачем-то понюхал их и брезгливо скривился, вытирая руку об брюки.

– Ерунда! – сплюнул он. – Не то. И на твоих приятелях, похоже, такое же дерьмо. Ничего ценного.

Пес тявкнул, как если бы разделял мнение хозяина. Одновременно с этим на его морде промелькнуло неуверенное: «А как насчет других паразитов? Мне что, так с ними и ходить? Сними их с меня, хозяин!»

Корнеев направился к клеткам. Увидев его, собаки оживились, нетерпеливо поскуливая. Старик достал связку ключей и открыл замок. Радостно повизгивая, псы лавиной вывалились наружу, тут же разбежавшись по участку.

Павел Сергеевич выволок наружу труп собаки. Изучающе оглядел тело, перевернул на спину, провел ладонью по свалявшейся шерсти. Вспухший живот пса был чист.

– Правильно, – пробормотал старик. – Для клещей ты не особо привлекателен. На хрен ты им сдался, дохлый-то. – Он вздохнул. – Дерьмо! – вырвалось у него раздраженно. – Все одно и то же! Всегда одно и то же!

Павел Сергеевич с тоской посмотрел на окруживших его собак.

«Хреновые из вас помощники», – скользнула мысль. Вслух же он произнес с опустошенным видом:

– Где же ты? Черт бы тебя подрал? Где?!!

Голова Корнеева повернулась в сторону сарая. И хотя его незваные гости были в глубоком колодце, а дверь в импровизированный курятник была закрыта, ему все равно казалось, что он слышит их крики и стоны, даже различает отдельные слова.

– Вы сами виноваты, – хрипло сказал он. – Я просто… – Он замялся, словно пытаясь подобрать нужные слова оправдания совершенному поступку. – Я просто жил и никого не трогал. А вы! Вы… вы вломились ко мне, как грабители! Вынюхивали за моей спиной! Ждали, когда меня не будет дома!! Мерзавцы! ВЫ! ЭТО ВЫ ВСЕ ИСПОРТИЛИ!!!

Последние слова прозвучили исступленным воплем. Налитые кровью глаза уставились на фотоаппарат, сиротливо валявшийся в траве, и почему-то это еще больше взбесило пожилого хозяина дома. Схватив фотоаппарат, Корнеев размахнулся и с силой швырнул его в бревенчатую стену. Тот, жалобно хрустнув, со стуком отлетел обратно в траву.

После этого Павел Сергеевич метнулся к крыльцу, пошарил рукой под ступенями и, выудив наружу облепленный паутиной топор, бросился обратно. Собаки, предчувствуя неладное, кинулись врассыпную.

– От вас… тоже… никакого толку! – крикнул старик, споткнувшись о мертвую псину. Короткий взмах, и ржавое лезвие с чавканьем погрузилось в мертвую плоть животного. Крови не было, зато усилился резкий запах разлагающегося тела.

– Вот так… вот так, – сопел он, яростно кромсая труп собаки. Когда рубить было уже, по сути, нечего, он швырнул склизкий топор в багровое месиво. Обвел безумным взором притихших собак, затаившихся в густой траве, и, тяжело дыша, проговорил:

– Вы… знаете, что мне нужно. Работайте. Или все сдохнете тут.

Корнеев ушел в дом и вскоре вернулся с наполненным ведром. Вылив воду в таз, который еще час назад пинал Борис, он швырнул ведро на землю. Собаки, увидев это, кинулись к тазу, жадно лакая воду, а Павел Сергевич двинулся к «Соболю».

Открыл кузов, он, кряхтя, осторожно вытащил наружу бесчувственное тело Светланы, после чего понес девушку в дом. Вернувшись к автомобилю, взял на руки Лену, про себя отметив, что она весит не больше щенка. Прежде чем отнести ее внутрь своего жилища, старик некоторое время с легким изумлением разглядывал личико девочки. Оно казалось ему кукольным, волшебным, как у маленькой феи из сказки. В то же время черты лица крохи были неподвижны, и Павел Сергеевич торопливо прижал ухо к тельцу ребенка. Услышав равномерный стук сердечка, он довольно улыбнулся. И все же он молодец, дозу рассчитал, как в аптеке. Есть еще порох в пороховницах. Он зашагал к дому, прижав Лену к груди, словно дочь. Единственную и неповторимую.

Зайдя в комнату, Павел Сергеевич уложил девочек на диван. Отдышавшись, перенес из кабинета все свои вещи, начиная от аэрозолей и заканчивая учебной литературой. Перед тем как уйти, с грустью посмотрел на детей. Света глубоко дышала, запрокинув голову, ее густые волосы лежали на грязной подушке золотистыми волнами. Платьице Лены задралось, обнажая худенькие загорелые ножки. Девочка свернулась калачиком, положив под щеку ладошки. Глядя на ее миниатюрные пальчики с неуклюжим оранжевым колечком из пластмассы, в уголках стариковских глаз снова показались слезы. Он покачал головой и с трудом выдавил:

– Бедные дурочки! – И, стараясь не производить лишнего шума, тихо вышел. Хотя Корнеев прекрасно понимал, что в ближайшие несколько часов девчонок не разбудит даже пушка (наркоз будет действовать еще довольно долго), он все равно испытывал некое подобие вины. По сути, эти спящие создания совершенно не при делах. Особенно эта малютка с зелеными бантами. Но иного выхода у него попросту не было. После всего того, что здесь произошло, он просто не мог отпустить их.

Он закрыл дверь на ключ и вышел из дома. Предстояло много работы. Но он должен справиться. Иначе все, что он делал на протяжении многих лет, можно будет спустить в сортир.

С этими мыслями Павел Сергеевич зашагал к «Соболю».

– Ааааа!! Помогите!! Пожалуйста-а-а-а-а!!! – вне себя от ужаса кричал Алекс. Он стоял на коленях, задрав голову вверх, словно верующий в ожидании чуда после своих молитв. – Ну, прошу вас! Пожалуйста!!!

Николай щупал горящий от боли локоть, которым он прочертил шершавую стенку подвала во время падения. Пальцы наткнулись на содранную кожу, влажную от свежей крови, и он скрипнул зубами. Ныло правое колено, но, судя по всему, нога не была сломана. Он посмотрел вверх и единственное, что смог различить, – небольшое блекло-серое пятно, являющееся отверстием в полу, сквозь который они провалились. Издалека, словно с другой планеты, слышалось квохтанье куриц.

Борис сидел, прислонившись спиной к стенке, его правая рука была прижата к груди.

– Парни, я не чувствую пальцев. Кажется, это перелом. Или вывих. Но болит сильно. – Он неуклюже выпрямился и злобно бросил Алексею, который продолжал жалобно подвывать: – Заткнись уже!

Коля неверяще смотрел на окружавшую их бетонную стену. Провел по ней рукой, ощущая странную закругленность.

«Вы в колодце», – шепнул ему внутренний голос, и он содрогнулся. Как? Как такое возможно?!

– Эй, ты! – заорал Борис, задрав голову. Даже в темноте чувствовалось звериное бешенство, охватившее парня. Николаю даже начало казаться, что каждое движение их товарища сопровождалось щелканьем, как от статических разрядов. – Слышишь меня, старик?! Вытащи нас!! Быстро! Тебе не сойдет это с рук, старый урод! Я… я убью тебя! – добавил он, и на этот раз голос прозвучал глухо и обреченно.

Дверь курятника хлопнула, и без того едва различимое пятно света стало темнее. На дне колодца воцарилась тьма.

– Убью, – зачем-то повторил Борис, словно это могло что-то изменить.

– Он закрыл сарай, – сказал Николай.

Из глаз Алексея ручьем хлынули слезы.

– По… чему? Почему он это… делает? – глотая их, прохныкал он.

– Потому что мы сами этого хотели, – устало произнес Коля. – Мы искали приключений на свои задницы и получили их.

– Кто-нибудь видел мои очки? – всхлипнул Алекс.

– Нет, Алекс. Я собственный нос не вижу, не то что твои очки.

Николай присел на корточки, поморщившись от боли, кольнувшей поврежденную ногу, и начал впотьмах ощупывать пол. Он был странно податливым, как свежеположенный асфальт. Только через какое-то время до молодого человека дошло, что под ним спортивный мат.

– Наверное, нужно сказать ему спасибо, – пробормотал он. – Если бы не эта хреновина, от нас бы живого места не осталось. Все кости переломали бы об бетон.

– Ты мне ногой задел по спине, придурок, – хмуро проговорил Борис.

– Прости, дружище. Я летел по приборам, видимость была плохая. Темнота, видишь ли, – обронил Коля, и Боря матерно выругался.

– Заткнись! – не выдержал Николай. – И без тебя хреново! Один сопли размазывает, от второго только и слышишь матюги да «жопинг-квакинг»! Что, легче тебе? Чертов псих!

– Псих?! – истерично выкрикнул Борис и, шатаясь, вплотную приблизился к Николаю: – Хорошо. Пускай я псих. Тогда вы – вы подлые трусы! Если бы помогли мне, мы бы разделались с этой старой клячей! Почему вы не помогли?

– Мы бы ничего не сделали, – возразил Николай. – Ты сам видел, что было после того, как ты выстрелил. Собаки разорвали бы нас.

– Если бы…

– Хватит! – рявкнул Николай, не давая Борису закончить фразу. – Никто не ожидал, что так все закончится.

– Что с нами будет? – проскулил Алексей. Он даже не поднялся с пола, только раскачивался из стороны в сторону, словно громадная кукла-неваляшка.

Ему никто не ответил. Каждый боялся высказать вслух свои самые мрачные опасения.

– Почему не позвонила Света? – вырвалось вдруг у Николая. Он понимал, что его приятели знают не больше его самого, но все равно не мог молчать. – С ней Лена… Наверняка с ними что-то случилось!

«Света, Лена. Света, Лена», – эти имена вспыхивали в его измученном мозгу, словно огонек маяка в ненастную ночь. Что с ними?!

– Хрен его знает, – отозвался Борис. – Старый хмырь мог незаметно подкрасться к ним.

– Тогда где они?

– Я че, экстрасенс? В конце концов, старик мог их убить.

– Он не сделал бы этого, – неуверенно произнес Николай.

– Да? А я вот не стал бы так говорить, – хмыкнул Борис. – Видал его рожу? Он – маньяк!

Коля принялся ощупывать стену, вплотную приблизив к ней лицо. Подушечки пальцев скользили по прохладной поверхности бетона. На что он надеялся? Может, здесь тоже есть какой-нибудь подземный люк?

– Девчонки живы, – сказал он после недолгой паузы. – Я не думаю, что Корнеев настолько долбанутый, чтобы вот так просто убивать людей.

– Думай как хочешь, – равнодушно бросил Боря, – если тебе от этого легче.

– Я нашел очки, – вдруг сказал Алекс и вздохнул: – Разбились, блин!

– На фиг тебе очки? Тут все равно темно, как у негра в штанах, – заметил Борис.

Убедившись, что со всех сторон их окружает бетонная стена, Николай повернулся к ребятам:

– Давайте успокоимся. Да, мы сейчас в полной заднице. Вылезти наружу самим не получится. Но я знаю одно – если бы старик хотел нас убить, он бы это сделал. Мы ему нужны живые. Нужно придумать какой-то выход.

– Какой тут выход? Мы на дне колодца! – взвизгнул Алексей.

– Угомонитесь! Этот вонючий козел вытащит нас отсюда, – безапелляционно заявил Борис. Он старался держаться высокомерно и развязно, как обычно, и Коля с изумлением открыл для себя, что это ему почти удается. Даже здесь, на затхлых матах, покрытых липкой грязью. – Он никуда не денется, – продолжал развивать свою мысль Борис. – Мы не на каком-то необитаемом острове! Мы в России, и живем в двадцать первом веке! Старик просто психанул, когда я ему в «бубен» из батиного «ствола» зарядил! Я его разозлил до усрачки… Но он поймет, что у него нет выбора. Он нас вытащит и еще извинится при этом, я вам гарантирую!!

Николай подумал о потемневшем от ярости лице Корнеева и пришел к выводу, что словам Бори вряд ли суждено сбыться. Уж кто-кто, а старик точно не будет просить прощения. Интересно, Борец и впрямь верит тому, что говорит?

– Ты феерический дебил, Боря. Только не обижайся, – подал голос Алекс. – Мы внизу какой-то дыры. Тут ничего нет, ни света, ни воды, вообще ни хрена. Старику даже ничего не нужно делать. Он просто забудет о нас на три-четыре дня, и мы сами сдохнем. Как та собака в клетке.

– Нас будут искать, – с надеждой сказал Николай. – Причем очень скоро. Мои родители будут звонить после обеда.

– Здорово, – кислым голосом произнес Алексей. – А кто-нибудь из нас сообщил, куда собирается идти на самом деле? Я, например, своим наплел, что мы пойдем на речку. Конечно, нас будут искать, – вот только…

– Что? – напрягся Николай.

– Вот только что с нами будет, пока нас будут искать? – дрогнувшим голосом закончил Алекс.

Какое-то время ребята молчали. Затянувшееся молчание становилось невыносимым, и Николай заговорил, прилагая все усилия, чтобы голос звучал ровно и рассудительно:

– Я тут вот о чем подумал. Не знаю, заметили ли вы…

– Валяй! – хмуро откликнулся Боря.

– Помните, когда мы проверяли курятник, на нем висел замок?

Алекс поднял голову, и в потемках слабо блеснули осколки в оправе очков.

– Конечно, висел, – раздраженно сказал Борис. – Жаль, я не сломал его тогда!

– Если бы ты сломал его тогда, то кто-нибудь из нас тут же свалился бы в колодец, – покачал головой Коля. – Ладно, я о другом. Когда старик нас повел к сараю, дверь была открыта! А это значит, что Корнеев снял замок, как только пришел. Врубаетесь? Он заранее готовил ловушку!

– То есть он так или иначе нас затолкал бы сюда? – шмыгнув носом, робко предположил Алекс.

– Скорее всего. Так что фотографии, которые мы сделали, были только поводом. И, как я понимаю, больше всего его взбесило, что мы залезли на чердак.

– Гм… хочешь сказать, не было бы фоток с чердака, он бы нас отпустил? – недоверчиво поинтересовался Боря.

– Сейчас уже без разницы, – с досадой произнес Николай и сплюнул скопившуюся в уголках рта кровь. – Есть еще одна фишка, и она мне не нравится.

– Ну? – без особого интереса спросил Алекс.

– Эти маты. Маты и гнилые доски пола. Старик знал, что мы провалимся. Он не просто гнал нас в сарай. Он вел нас сюда, чтобы мы оказались здесь, внизу, – медленно проговорил Коля. – Это была ловушка. И еще, мне почему-то кажется, что мы здесь не первые. Но вот вопрос. Если бы мы были ему по фигу, зачем класть сюда маты?!

– Ясен пень, он не хочет сидеть за убийство, – вмешался Борис, – поэтому и постелил маты. Чтобы, понимаешь, мы на мягенькое упали.

– Ну, фиг с ним. Постелил и постелил. Теперь вопрос – зачем ему все это? – не унимался Коля. – Может, он собирается за нас выкуп требовать?

– И зачем я согласился сюда идти? – обхватив голову руками, дрожащим голосом заговорил Алекс. – Черт, черт, черт!..

– Нужно искать выход. Как угодно, но нужно выбираться отсюда, – сказал Коля.

– Какой выход, Колич?! – воскликнул Борис. – Тут кругом стена!

– Давайте приподнимем эту хрень, что под нашими ногами, – предложил Николай.

Бормоча ругательства, Боря нагнулся, с трудом отрывая от пола уголок мата. Николай принялся помогать ему.

– Чего сидишь? – кряхтя, спросил Борис Алекса.

Тот испуганно заерзал, но поднялся на ноги и, хромая, присоединился к приятелям. Через несколько минут они переворошили все маты, тщательно обследуя пол.

– Ни хрена тут нет, – злобно пропыхтел Борис.

Тяжело дыша, Коля опустился вниз, прислонившись спиной в стене. Она была холодной и шершавой, даже сквозь взмокшую от пота рубашку он ощущал ее колючую поверхность.

В голове шумело, горло стало сухим, язык прилип к гортани. Он с трудом сглотнул подкатившийся комок.

– Надо ждать, – донесся до него голос Бори. – Ждать… ублюдок рано или поздно появится. И тогда у нас будет шанс. Нужно убить его. Мы…

Он еще что-то говорил, слова его плавали, натыкаясь друг на друга, подскакивая и проваливаясь, увлекая за собой другие слова по принципу падающего домино, отчего речь юноши превратилась в монотонное гудение, лишенное всякого смысла, и Николай задремал…

Проснулся он от какого-то шума наверху. Заворочался, стряхивая остатки сна, и едва сдержался от стона, неосторожно задев подстреленную ногу. Где-то над головой доносился равномерно-отчетливый стук.

– Эй? – позвал Коля. Опираясь на стену, он поднялся, пытаясь разглядеть в темноте ребят. Борис сидел, вытянув вперед ноги, Алекс жался к стенке, испуганно глядя вверх.

– Он вернулся? – пискнул он.

– Эй! – крикнул Николай. – Выпустите нас! Мы же ничего вам не сделали!

Вместо ответа раздался грохот упавшей доски. Коля моргнул. В какое-то мгновение пятно наверху стало светлее, и ему даже показалось, что он увидел мелькнувшую человеческую фигуру. Кто это? Корнеев?

– Пожалуйста, вытащите нас! – заголосил Алексей. – Обещаем, что мы ничего… – Он набрал в легкие побольше воздуха: – …ничего никому не расскажем! Ну, пожалуйста!!

Внезапно бесформенное пятно пересекла широкая перекладина, после чего снова заработал молоток. Затем рядом легла еще одна доска, и внутри у Николая все оборвалось.

«Нас хоронят заживо».

– Он заколачивает дыру, – хрипло дыша, выдавил он.

– Что? Дыру? А… как же мы? – пролепетал Алекс, непонимающе уставившись на него.

Он сказал что-то еще, но стук молотка заглушил слова. Гвозди вколачивали уверенно и четко, через равномерные промежутки времени, словно делающий это человек занимался подобной работой всю свою сознательную жизнь.

– Нет!!! – завизжал Алексей, видя, как исчезает последняя полоска и без того блеклого света.

– Какого хера? – раздался угрюмый голос Бори. Сверху падала пыль и труха, отчего он поморщился. – Не делай этого! – заорал парень. – Ты… – Он замолчал, но, вдруг спохватившись, снова выкрикнул: – Послушай, если тебе нужны деньги, мои родители дадут тебе, сколько захочешь!

Тук-тук-тук.

– Он что, не слышит нас?! – с изумлением выкрикнул Боря. – Чертов ублюдок! Он…

Наконец, когда в колодце возарилась кромешная темнота, стук молотка оборвался.

– Эй! – крикнул Коля. – Не уходите! Мы умрем здесь без воды!!

Вместо ответа он услышал, как хлопнула дверь, и обессиленно сполз вниз по стенке.

– Он дождется, когда мы не сможем сопротивляться, – выдавил Алекс. – Когда станем слабыми. Понимаете? Он… он хочет заморить нас. Голодом и жаждой. А потом… потом бросит в клетку к псам. Нас сожрут. Живьем. – Последние две фразы были произнесены чуть слышно.

– Закрой рот, придурок! – прорычал Борис, но в его голосе сквозила паника.

– Нас сожрут, – тихо повторил Алексей. – И никто никогда сюда не придет.

После этих слов он заплакал, а Коля с нарастающим ужасом почувствовал, как чьи-то костлявые ледяные пальцы сдавливают его сердце.

Открыв глаза, Света долгое время не могла понять, где находится. Девушку немного подташнивало, кружилась голова, во рту ощущалась неприятная сухость. Она моргнула и, с трудом оторвав голову от замызганной и плоской, как блин, подушки, села. Осоловело уставилась на незнакомую обстановку в убогой тесной комнате. Затем перевела взгляд на съежившуюся в клубочек Лену, которая все еще была погружена в тяжелый искусственный сон.

«Укол», – вспомнила Света, и ее охватил страх. Она торопливо потерла шею и ойкнула, когда ее пальцы коснулись крошечной ранки. Та слегка саднила, и девушка почему-то подумала о пчелином укусе. Однажды в саду ее ужалила пчела, и, хотя мама тут же ловко вытащила жало, болело очень сильно. Кожа на месте укуса опухла и покраснела и даже спустя несколько часов побаливала. Точно так же, как сейчас.

Света склонилась над Леной, аккуратно убрала волосы с шеи. Неужели ей тоже сделали укол?! Так и есть. Несмотря на сумерки и плохую видимость, ей удалось разглядеть темную точку на шее Колиной сестры. Она осторожно потрогала лобик спящей девочки – он был влажным и прохладным. Лена часто дышала, открыв рот. Света слезла с кровати, с тревогой озираясь по сторонам. Руки машинально прошлись по одежде, словно пытаясь расправить складки и стряхнуть несуществующие ворсинки.

«Телефон», – напомнил ей внутренний голос, и она, встрепенувшись, принялась выворачивать карманы. Тщетно, они были пусты.

Ну да. Было бы глупо ожидать, что старик, засунув их сюда, оставит в кармане средство связи.

Светлана кинулась к двери и потянула на себя ручку. Заперто. Она метнулась к заколоченному окну, но пальцы наткнулись лишь на толстые, наглухо привинченные доски, выломать которые было бы не под силу даже крепкому мужчине.

– Проклятый дед! – в сердцах выругалась девушка, пытаясь собраться с мыслями. Вздохнув, она села на кровать. Память нехотя выплевывала кадр за кадром недавних событий, картинки раскладывались перед глазами, словно игральные карты в порядке возрастания. Шестерки, семерки, восьмерки…

…Им уже наскучило торчать на этой тропинке, и Света сбилась со счета, пытаясь в убедительной и доступной форме объяснить Лене, почему они не могут уйти отсюда, и вообще, куда подевался ее старший брат Коля? При этом ее не отпускало беспокойное чувство, что вот уже продолжительное время за ними кто-то пристально наблюдает. Она ощущала это чуть ли не каждой клеткой своего тела, и ей было не по себе. В какой-то момент Света даже пожалела, что согласилась на это сомнительное мероприятие, задуманное ребятами, но что-либо менять было уже поздно. Оставалось только надеяться, что в скором времени все закончится. Она позвонила Николаю, поделившись с парнем своей тревогой, а когда разговор был закончен, все и произошло. Причем буквально в считаные секунды.

Откуда-то слева послышался хруст веток, кусты раздвинулись, и прямо перед ними очутилась огромная собака с грязной свалявшейся шерстью. Лена тут же выронила раскраску из рук, оцепенев от страха. Света взяла девочку за руку, и они начали медленно пятиться назад, стараясь не делать лишних движений. Собака подбиралась все ближе, она хрипло дышала, ее верхняя губа была задрана, и Света видела громадные желтые клыки. Лена уже собиралась было заплакать, как вдруг сказала, глядя куда-то в сторону:

– Света, вон тот самый дедушка, который тебя лечил.

Светлана была настолько напугана внезапным появлением пса, что не сразу обратила внимания на слова пятилетней крохи, а когда обернулась, перед ней маячило худое, покрытое седой щетиной лицо Корнеева. Он подмигнул им. Света опустила голову, взгляд наткнулся на мозолистые руки пожилого мужчины, в одной из них был шприц.

– Привет, детки, – ухмыльнулся старик.

Света закричала, но грубая, жесткая, как доска ладонь молниеносно закрыла ей рот, не позволяя воплю вырваться из легких.

Последовал быстрый и точный укол в шею. Последнее, что она помнила, прежде чем провалиться в беспамятство, – плач Лены…

Света поднялась с кровати. Бездействие раздражало и пугало одновременно. Девушка еще раз безрезультатно подергала ручку двери, после чего на протяжении нескольких минут, затаив дыхание, прислушивалась к тому, что происходит снаружи. Тишина. А вот со стороны заколоченного окна изредка слышался собачий лай.

– То, что в доме тихо, еще ни о чем не говорит, – глубоко вздохнув, негромко произнесла она. – Дед мог уснуть. Мог выйти наружу. То же самое касается и его старой матери. Той, в инвалидном кресле, которую он выгуливал.

По понятным причинам Света не могла знать, что трюк с манекеном в коляске был уже раскрыт ее друзьями.

– Может, разбудить Лену?

Она посмотрела на спящую девочку и отказалась от этой мысли. Лена проснется, начнутся ненужные вопросы, вероятно, слезы, и будет только хуже. Пусть спит, пока это возможно.

Интересно, а где ребята? Они же…

Неожиданно при воспоминии о друзьях она вздрогнула, и впервые за все время с того момента, как очнулась, к ней начало приходить осознание происшедшего. Одновременно пришло и чувство вины.

Она ведь дежурила. Должна была следить за дорогой, а в случае чего – сразу звонить мальчишкам. И что в итоге?!

«Старик тоже схватил их», – пронеслась в голове мысль, отчего по спине девушки заскользили ледяные ручейки.

– Да. И все это из-за меня, – пробормотала Света, сжав зубы. Она была противна сама себе. Ведь предупреждали ее быть внимательной! Возможно, ничего бы и не случилось, будь она одна, но кто знал, что Коля придет с сестрой?! Повесили на ее шею такую кроху из детского сада! Вот она и отвлеклась…

Про себя Света понимала, что в сложившихся обстоятельствах отговорка с Леной служит весьма слабым оправданием. Она стиснула кулаки так, что ногти впились в ладони. Нечего распускать нюни. Необходимо найти способ выбраться отсюда. К тому же на ней двойная ответственность – сестра Коли. А она все-таки уже взрослая девушка…

Подумав немного, Света приняла решение еще раз тщательно обыскать комнату. Начала она с пола. Встав на четвереньки, девушка миллиметр за миллиметром исследовала каждую доску, предприняла попытку расшатать и выковырять хоть какой-нибудь гвоздь, но из этой затеи ничего не вышло. Чертыхаясь и дуя на исцарапанные пальцы, Света поднялась на ноги и шагнула к шкафу, распахнув створки.

Внутри было пусто. Она раздраженно захлопнула дверцы, переключив внимание на письменный стол. Однако и тут ее ждало разочарование – в ящиках ничего не было. Только пыль. При этом девушку не отпускало ощущение, что и стол, и шкаф опустошили совсем недавно – это было видно по пыльным разводам. Старик выносил все впопыхах, он явно спешил.

Лена что-то пробубнила во сне, перевернувшись на другой бок.

Света подняла голову. Если подвинуть стол и встать на него, то вполне можно дотянуться до потолка.

«И что с того? – хмуро спросила она у самой себя. – Дотянусь, а дальше что?»

Наклонившись, она зачем-то снова начала выдвигать ящики из тумбочки под столом. Те неохотно поскрипывали, словно намекая на всю тщетность усилий пленницы. От резкого рывка самый нижний из ящиков неожиданно выскочил наружу, больно ударив Свету по коленке. Закусив губу, девушка отодвинула ящик в сторону и пригнулась к полу, пытаясь что-то разглядеть. Ее глаза возбужденно сверкнули – на дне тумбочки что-то лежало. Продолговатое, тускло мерцающее. Света протянула руку и, нащупав странный плоский предмет, вытащила его наружу.

Линейка.

Обычная металлическая линейка.

Отряхиваясь от пыли, она подошла к двери. На всякий случай еще раз прислушалась, после чего осторожно вогнала краешек линейки в твердую древесину. Нажала, потихоньку расшатывая линейку из стороны в сторону. Кончик тут же согнулся, и с губ Светы сорвался горестный вздох. Она потрогала деформированный краешек линейки, понимая, что с помощью этой штуковины вряд ли сможет проковырять дыру. Во всяком случае, такую дыру, сквозь которую можно будет пролезть.

Взгляд ее упал на забитое досками окно, и она крепче сжала линейку, словно та была живая и могла улизнуть.

– Отвертка, – вполголоса проговорила Света. – Может, ты сгодишься вместо отвертки?!

Однако открутить болты-саморезы, на которых держались доски, оказалось тоже невозможным. Мало того что шляпки болтов были под крестообразную отвертку, ко всему прочему кончики линейки оказались довольно мягкими и постоянно гнулись, срываясь и до крови царапая нежные пальцы девушки.

Света убрала с лица прядь волос и вытерла вспотевший лоб. Откуда-то изнутри поднимался всеобъемлющий страх, густой и плотный, словно некое ядовитое растение медленно распускало свои смертоносно-обжигающие лепестки. Так бесчисленные лианы сплошным ковром обвивают дерево.

– Я смогу, – прошептала Света, нервно крутя в руках линейку и всматриваясь в доски, будто бы гипонтизируя их. – Я смогу. Вы… не такие уж и крепкие.

– Света? – внезапно раздался тоненький голосок, и она чуть не закричала от неожиданности. Колина сестра сидела на кровати, на припухлом от долгого сна личике застыло оторопело-заторможенное выражение. – Света, где мы? – спросила девочка. – Я… я хочу домой.

– Нас забрали в какой-то дом, – ответила она, стараясь, чтобы в ее интонациях не проскальзывал страх. Это оказалось непросто. – Мы скоро уйдем. Обещаю. Ты только…

– Света, я хочу пить.

– …только не бойся, – закончила Светлана и, вздохнув, добавила: – Придется немного потерпеть. Я думаю, нам скоро дадут попить.

Она с трудом сглотнула застрявший в горле комок. Что она несет? Как они отсюда выберутся?! И кто даст им воды?! А если старик запер их, а сам уехал в город?!

– Что у тебя в руке? – спросила Лена, заметив, что Света держит линейку.

– Это… эта штука нам пригодится.

Света снова подошла к окну и аккуратно вонзила кончик линейки в самый краешек доски, параллельно волокнам. Отщепила тоненькую щепочку, подцепила ее пальцем. Сердце ее радостно забилось. Если она сможет понемногу, щепка за щепкой, расковырять доску, у них есть шанс. Пожалуй, у них может получиться!

Девушка подковырнула еще одну щепку, как вдруг снаружи завыли собаки. Их вой подействовал на нее, словно ледяной душ.

– Это собачки, да? – спросила Лена, машинально натягивая на коленки старенькое одеяло в прорехах.

– Собачки, – удрученно кивнула Света. И тут же вздрогнула – за дверью послышались шаги, заскрежетал замок.

– Света, кто это? – прошептала Лена. Личико девочки покрылось мертвенной бледностью.

Светлана не успела ничего сказать, так как в следущее мгновение дверь распахнулась и на пороге появился старик, держа в правой руке алюминиевое ведро.

Обведя цепким взглядом комнату, он остановил его на диване, и Света мысленно выругала себя. Линейка! Как она не додумалась спрятать ее!

– Я был невнимательным, – сказал Павел Сергеевич. Захлопнув дверь, он подошел к дивану и взял линейку.

Лена сжалась в комочек, спрятавшись за спину Светы.

В свою очередь, девушка непроизвольно повернула голову в сторону двери.

«Дверь не на замке. Бежать?!»

Испуганное дыхание Колиной сестры за спиной было самым красноречивым ответом на этот вопрос. Как и куда она побежит с пятилетним ребенком? Посадит ее на спину, как в сказке сестрица Аленушка братца Иванушку?

Между тем старик тщательно осмотрел доски, которые Светлана ковыряла линейкой.

– Смышленая девочка, – обронил он, сковырнув ногтем тоненькую щепку. – Как твоя нога?

Света непонимающе уставилась на свои ноги, и лишь спустя несколько секунд до нее дошло, что Корнеев имеет в виду ее давнишнюю рану, которую тогда в лесу он помог ей обработать.

– Что вы нам вкололи? – вырвалось у нее.

– Ничего страшного, – спокойно отозвался старик. – У этого препарата нет побочных эффектов. Просто небольшая сонливость. – Он поставил у стола ведро. – Там внутри пакет с едой и бутылка с водой. Ведро для туалета. – Если…

– Пожалуйста…

– Не перебивай. Если вам что-то будет еще нужно, постучите. Вечером я принесу одеяло.

Павел Сергеевич подошел к двери.

– Что вы сделали с моими друзьями? – тихо спросила девушка.

– Твои друзья чуть не вышибли мне глаз, – усмехнулся старик. – Не волнуйся. С твоими друзьями все в порядке.

– Отпустите нас. Посмотрите на эту девочку! – взмолилась Света. – Ей только пять лет! Если мои друзья сделали что-то не так, извините их! Прошу вас!

Старик снова покачал головой:

– Милая, дело зашло слишком далеко. Я ничего не имею лично против тебя и тем более этой малышки. Я даже не обижаюсь на твоих друзей. Может, на месте этих мальчишек я поступил бы точно так же. Но все пошло наперекосяк. И этот ваш сегодняшний поход, к которому вы все относились как к веселому приключению, превратился в серьезную проблему. Причем не только для вас. В первую очередь для меня.

Света, не отрываясь, следила за выражением его лица. Несмотря на страх, липкой пленкой облепившего всю ее кожу, она не могла не заметить, что хозяин дома выглядел как-то странно.

– Я забыл кое-что сказать тебе, – снова заговорил старик. – Но ты, наверное, уже сама поняла. С вами ничего не случится, если вы будете соблюдать одно правило – никакого самоуправства. Все только с моего разрешения. Если попытаетесь сбежать, мне придется наказать вас. На первый раз инцидент с линейкой я вам прощаю.

Света положила руки на колени и, увидев, что по пальцам пробегает мелкая дрожь, сжала их в кулаки.

– Вы не похожи на садиста, – медленно проговорила она.

Взгляд старика был безучастным.

– Иногда человек вынужден действовать, не руководствуясь жизненными принципами, а исходя из ситуации, – негромко ответил он. – Поэтому я повторяю: начнете шуметь или предпримите попытку побега, достанется и тебе, и твоей маленькой подружке. Или это твоя сестра?

– Нет.

– Мне следовало догадаться. Когда я встретил вас в лесу, она была рядом с юношей, который пытался снять с нее бант, так? Это его сестра?

Вздохнув, Света кивнула.

– Тебе придется принять на себя роль матери, – сказал Павел Сергеевич.

– Вы же не станете нас тут держать вечно? – спросила она умоляюще. Лена за ее спиной всхлипнула.

– Я не знаю. Думаю, что долго вы тут не останетесь, – открывая дверь, нехотя откликнулся Корнеев. Затем после небольшой паузы добавил: – В том, что случилось, вы должны винить только себя.

– Зачем вам все это? – дрогнувшим голосом произнесла Света. – Вас же могут за это посадить в тюрьму. Вы… вы понимаете это?

– Тюрьма меня совершенно не пугает, девочка, – холодно улыбнулся старик и вышел. Хлопнула дверь, после чего послышался скрежет ключа.

– Све… Света, – зашептала Лена. Она с такой силой вцепилась в футболку Светланы своими крошечными пальчиками, что девушке стало больно. Она повернулась к девочке. Нижняя губа Лены задрожала, глаза наполнились слезами. – Отведи меня к маме-е-е, – заревела она, уткнувшись носом в грудь Светы. – Я… я хочу домо-о-ой! Где Коля? Где мои мама и папа?!

Светлана почувствовала, как к ее горлу подкатился комок. Она машинально гладила плачущего ребенка, растерянно повторяя:

– Все будет хорошо, Лена. Все будет хорошо.

Плач Лены постепенно сменился на всхлипы, пока, наконец, не прекратился вовсе.

– Я хочу домой, Света, – прошептала девочка.

– Мы скоро пойдем домой, – так же тихо ответила ей Света.

Прижимая к себе Лену, она совершенно случайно обратила внимание на крошечную точку фиолетового цвета в мочке ее левого уха и попыталась смахнуть ее, но точка не исчезала. Приглядевшись, Светлана покачала головой. Она не очень разбиралась в насекомых, но, похоже, к Лене присосался клещ.

«Я не буду ей ничего говорить, она и так напугана», – подумала Света, погладив Лену по голове. К тому же сама она вряд ли сможет вытащить паразита. И вообще, она слышала, что, напившись крови, клещи отпадают сами.

– Почему этот дедушка такой злой? – продолжала Лена. – Мы ведь ничего не сделали ему?

«Ты-то ничего не сделала, кроха, – печально подумала Светлана, – а вот мы…»

Она продолжала нашептывать ласковые слова Колиной сестре, при этом ловя себя на мысли, что с момента ухода старика в ее мозгу прочно засели две занозы.

Первое – старик, невзирая на внешнее спокойствие, выглядел растерянным, даже каким-то подавленным. Он как будто бы не знал, как дальше действовать, и лихорадочно раздумывал над дальнейшими шагами.

И второе – его последние слова (…думаю, что долго вы тут не останетесь…).

Фраза в общем-то обнадеживающая, но почему-то Света не испытывала никакого оптимизма на этот счет, наоборот, сердце ее сковал колючий холод.

– Борец?

– Ну?

– Ты чего-нибудь видишь?

– Ни хрена я не вижу, – раздраженно ответил Боря.

– Нас скоро начнут искать, – раздался голос Алексея.

– Конечно, будут, – проворчал Николай. – Скоро моя мать вернется, а вечером батя приедет. Вот веселуха начнется.

– Меня уже, наверное, сейчас хватились, – с надеждой проговорил Алекс.

«Толку с того», – подумал про себя Коля. Вслух же сказал:

– Я не уверен, что нас так быстро найдут. Никто не знает, куда мы отправились. Надежда только на девчонок, как я уже говорил. Может, им удалось смыться, прежде чем старик успел их схватить.

– А если нет, Колич? – чуть не плача, проговорил Алексей. – Если они не убежали? Твоя Ленка совсем маленькая, а Света вряд ли оставила бы твою сестру. Значит, они остались вместе. А этот старик… Он… он мог сделать с ними что угодно. Он…

– Хватит! – не выдержал Николай. – Голова трещит от твоего нытья. Я вот что подумал, парни.

– Ну? – вяло отозвался Алексей.

– Мне ведь историю про этого Корнеева рассказал наш сосед, дядя Толя. Я уверен, что мой отец вспомнит этот разговор. Он не дурак, поймет, что мы могли из любопытства к старику на участок залезть. И они сюда придут. Осталось просто немного подождать.

– Сколько? Час, два? – усмехнулся Боря.

– Не знаю. Наверное, больше, – задумчиво произнес Николай. – День. А может, даже два.

– Мы не должны тупо сидеть и ждать, как те самые курицы наверху, – злобно бросил Борис.

– А что ты предлагаешь? Делать подкоп в бетонном полу? Или взлететь наверх и пробить башкой доски? – рассердился Коля.

– Колич, если ты хочешь шутить… – начал закипать Борис, но назревающую ссору прервал Алекс:

– Парни, брейк! Допустим, наши родители придут сюда. Но разве у них есть какие-то доказательства? Этот старый псих просто скажет, что никогда нас не видел, и все! Он никого не пустит к себе на участок! Скажет, мол, это частная собственность! Нужно ордер получить на обыск, я смотрел детективы! А этот ордер дает полиция! Или суд!

Николай угрюмо молчал. Рациональное зерно в словах Алекса было, но… ведь должен же быть какой-то способ отсюда выбраться?!

– И потом. Он специально заколотил колодец. Даже если кто-то войдет внутрь, он увидит курятник, – всхлипнув, добавил Алексей. – И доски заколочены…

– Значит, надо закричать, – процедил Коля.

– Тебе никто не мешает это делать прямо сейчас, – язвительно сказал Борис. – Ори, сколько влезет. Стены тут, как я погляжу, крепкие. Лично я думаю иначе. Старый хрыч рано или поздно объявится здесь. Я это чувствую. И тогда нам нужно не спать. Кинемся на него всем скопом. И разорвем на части.

«Шикарный план. Как у пятилетнего ребенка», – подумал Николай.

– Он всего лишь старый, больной дед, – продолжал с воодушевлением Борис. – Мы просто обязаны с ним справиться.

– Зашибись, Борец, – уныло отозвался Алекс. – Вот только ты одно упустил. Не станет он сюда заходить. Может, он вообще уехал. Что ты будешь делать? И как ты заговоришь через три дня? Без еды и воды? А через неделю?

– Он появится, – упрямо проговорил Борис.

– Что там все-таки было? – пробормотал Коля.

– Ты о чем? – откликнулся Борис.

– Я про люк на чердаке.

– Теперь уже по фигу.

– Почему же? – возразил Николай. – Старик «съехал с катушек», как только понял, что мы лазили на чердак.

– Ну, подумаешь… Может, у него там склад какой-нибудь. Или, например, он там мертвяков прячет.

Алекс чихнул и вдруг сказал дрожащим голосом:

– Парни, он там свою мать держит.

Николай коснулся пальцами разбитого рта. Он уже не кровоточил, но сама губа вздулась, как после пчелиного укуса.

– С чего ты взял? – недоверчиво спросил Борис.

– Вот чувствую я, и все, – не стал вдаваться в объяснения парень. – Он… он там специально ее держит. Как опасную сумасшедшую.

– Дурак ты, Алекс, – хмыкнул Боря. – Книжек начитался.

– Дурак, говоришь? На фига ему в доме манекен?! – взвизгнул Алексей.

– Может, этот пень фетишист! – рявкнул в ответ Боря. – Нравится ему куклу в инвалидной коляске возить!

Но Алекса было не переубедить.

– Там его мать, – прошептал он. – И он… будет таскать нас по очереди наверх. Как корм.

Коля вздрогнул. Осознавая абсурдность слов приятеля, он тем не менее ощутил, как кожу обдало ледяным холодом.

– Заткнись, придурок! – крикнул Борис. – Тошнит уже от твоих предсказаний! Нашелся, мля, Нострадамус!

– Замолчите оба, – устало промолвил Николай. – Оставь парня в покое, Борец.

– Да пошли вы! – скрипнул зубами Борис. – Вы – два урода, – презрительно бросил он. – На кой черт я только связался с вами!

Когда лес окунулся в сумерки, входная дверь дома скрипнула. Шаркая ногами, старик прошел на кухню и без сил опустился на расшатанный стул. Он не помнил, чтобы за последние годы на него наваливалась такая усталость. Причем над физической усталостью превалировала психологическая истощенность, и это пугало его. Главное, не сорваться.

Он включил свет, затем, подумав, зажег свечу, прилепленную к донышку заляпанного жиром граненого стакана, и повернул выключатель. На кухне воцарились сумерки. Яркий свет слепил и почему-то всегда вызывал у него неосознанную тревогу. А ему сейчас это было совершенно не нужно. Темнота же успокаивала, настраивая мысли на нужный лад.

Все шло к чертям. Вся его спокойная и размеренная жизнь, жизнь, в которой не было места волнениям и стрессам, в один момент рухнула, словно карточный домик. А вернее, преобразилась, как в той сказке про Золушку. Все, что блистало красотой и великолепием, превратилось в смрадную кучу дерьма. Отчасти в случившемся была и его доля вины.

Он ведь подозревал, что за ним следили. Да, они молокососы, но нужно признать, что следили эти молокососы весьма неплохо. Если бы он не дал им шанса, сымитировав отъезд в город, сегодняшней трагедии можно было бы избежать. А для этого требовалось всего-то ничего – никуда не уезжать. И все.

– Нет, – пробормотал вслух Павел Сергеевич, – я не могу сидеть безвылазно дома. Рано или поздно мне пришлось бы… пришлось бы уйти. И вы обязательно залезли бы ко мне. И тогда… Дураки. Господи, какие же вы дураки, – покачал он седой головой.

Он положил на стол свои крупные, загорелые руки, пытаясь привести в порядок галопом скачущие мысли.

Велосипеды подростков он отвез к реке. Там же бросил и их вещи, включая телефоны. Их скоро найдут, если уже не нашли. Начнутся поиски ребят. Кто-нибудь обязательно вспомнит давнишние события, и к нему, конечно же, обязательно придут.

– Придут, – кивнул Корнеев, словно смакуя это слово. – Только не так быстро. Пока суд да дело, я успею все сделать.

А сделать предстояло много. Впрочем, объем будущей работы Павла Сергеевича не пугал. После всего того, что ему довелось испытать, пожалуй, в этом мире не осталось ничего такого, что могло бы вызвать у него страх. Так что два или даже три дня у него есть железобетонно. А за это время он все успеет.

Куда больше его тревожило будущее. Вместо четкой дороги, гладкой и хорошо освещенной, перед ним внезапно замаячило туманное облако, от которого так и сквозило бедой. Неизвестно, какие ямы и ухабы поджидают его в этой плотной завесе. Это могла быть и небольшая выбоина, от которой при наезде можно лишь подскочить, прикусив язык зубами, а могла быть и громадная дыра, куда может запросто свалиться его старенький «Соболь»…

Павел Сергеевич подошел к окну и долго смотрел на клетки, в которых, ворча и поскуливая, ерзали сонные собаки.

– Что с вами делать? – тихо проговорил он. – Трое в колодце, две в доме. Итого пять.

Если бы все произошло лет десять назад, он, не сомневаясь ни секунды, убил бы их всех. Сразу же. Даже ту кроху с зелеными бантами. Как в свое время убил этих волосатых дурачков хиппи, которые посмели сунуть к нему нос. Как убил местного охотника, который стал случайным свидетелем… впрочем, это уже не имеет значения.

Да, он убил бы их. Но теперь… Он стал другим.

Из горла Корнеева вырвался болезненно-сиплый вздох. Вздох увядающего человека. Человека, который уже никогда не сможет радоваться жизни.

Он вынул из кармана монетку. На широкой мозолистой ладони тускло блеснул рубль.

– Ну и задачку вы передо мной поставили, – усмехнулся он и подбросил монетку, ловко поймав ее на лету. – «Орел» – будете сидеть на своих местах, пока я не улажу свои дела. «Решка» – ваши жизни закончатся тут. Прямо сейчас.

«Самое забавное, что для меня вообще ничего не меняется. Для меня перестало что-либо меняться с тех пор, как вы залезли на чердак, – с тихой яростью подумал старик. – Просто если я отпущу вас, меня быстрее найдут. Если оставлю здесь мертвыми, трупы все равно рано или поздно найдут, а следом – меня».

Ну что ж, пора делать выбор.

Он разжал кулак и подбросил рубль вверх.

В тот момент, когда его пальцы уже были готовы схватить монетку на лету, раздался звук, от которого Павел Сергеевич вздрогнул, словно от пощечины.

С тихим стуком рубль упал на дощатый пол, укатившись под плиту.

Корнеев шаркнул к столу, тяжело опершись в него жесткими костяшками пальцев.

«Не может… не может быть!»

Он затаил дыхание, прислушиваясь к тишине. Кроме учащенного стука собственного сердца его слух больше ничего не различал.

По виску скатилась теплая капелька пота.

– Мне показалось, – хрипло сказал он, медленно поднимая голову. И чуть не застонал, когда странный звук повторился. Тихий, едва различимый скрип, будто по деревянному полу что-то осторожно двигали.

– Нет!

Павел Сергеевич обвел лихорадочным взором кухню и, заметив притулившийся на подоконнике потрепанный календарь, вцепился в него. Судорожными движениями пролистал его, потом с омерзением отшвырнул прочь, как дохлую крысу.

Скрип наверху повторился.

«Неужели я ошибся?!»

Покачиваясь, старик вышел из кухни. Свеча продолжала тихо гореть, постепенно расплавляясь. Когда хлопнула дверь, ворвавшийся на мгновение сквозняк заставил испуганно затрепетать оранжевый язычок пламени.

Свеча не погасла. Она продолжала гореть, и из окна кухни было видно, как старик, словно робот, прислонял к дому лестницу. Прислонял так, чтобы можно было подняться на чердак.

Лицо у него было белым как полотно.

Между тем территория садового товарищества «Залесье», где располагались дачи ребят, напоминала растревоженный муравейник.

Ирина Петровна, мать Николая, наведя порядок в залитой соседями квартире, решила позвонить сыну, чтобы сообщить о скором возвращении. Телефон Коли молчал. Вначале женщина не придала этому серьезного значения – сын часто уходил гулять без мобильника. Однако уже ближе к вечеру, вернувшись на дачу, ею овладело беспокойство – похоже, ее дети не приходили на обед. В ее телефонном справочнике был номер Светы, но абонент тоже оказался вне зоны доступа. Мысли, одна страшнее другой, уродливыми пауками неспешно заползали в сознание матери, шурша своими мохнатыми лапами.

Преисполненная самых дурных предчувствий, она позвонила мужу, и Евгений, помогавший приятелю в соседнем поселке строить баню, сразу же приехал. Родители все еще тешили себя слабой надеждой, что ребята просто загулялись на природе и с минуты на минуту будут дома. Но время шло, а никто из пропавших (к тому времени уже стало известно, что помимо их детей и Светланы исчезли Борис с Алексеем) так и не появился. Мобильники подростков продолжали хранить упорное молчание, и охваченные паникой родители забили тревогу.

Вскоре нашли первого свидетеля – водителя грузовика, который рано утром видел ребят у сгоревшей церкви. По его словам, все они были на велосипедах.

Наступило время ужина, а хороших новостей так и не было. Наконец нервы у Веры Александровны, матери Светланы, не выдержали, и она позвонила в полицию. Однако тут же выяснилось, что их участковый находится в больнице с переломом ноги, в связи с чем в «Залесье» направлен сотрудник из соседнего района. На это ушло еще полтора часа.

К тому времени, когда солнце уже скрылось за горизонтом, один из местных рыбаков наткнулся на велосипеды, сваленные в кучу на берегу реки. Рядом валялись телефоны ребят.

Сутулый и постоянно потеющий участковый сидел на поваленном дереве и, пыхтя, заканчивал составлять протокол. Рядом с ним стоял Олег Сергеевич, отец Бориса. Это был крупный мужчина лет сорока пяти, с квадратным подбородком и близко посаженными холодными глазами. На его массивной загорелой шее поблескивала серебряная цепь. Он беспрестанно похрустывал костяшками своих толстых пальцев, шагая взад-вперед, от участкового до велосипедов.

– Не мельтешите, – поморщился полицейский. – И так ничего не видно…

– Вы долго будете бумажки свои заполнять? – не выдержал Олег.

Участковый поднял голову, пристально посмотрел на него:

– Есть определенная процедура в таких случаях. Вы что, ждете, что я по лесу с фонарем буду бегать, искать ваших детей?!

Отец Бориса без труда выдержал взгляд участкового.

– И это слова полицейского? Мол, я тут протоколами занимаюсь, а там хоть гори все синим пламенем?!

Полицейский покачал головой. На его круглой и блестящей от пота физиономиии появилось скорбное выражение, присущее человеку, который постоянно подвергается незаслуженным обвинениям.

– Это проще всего, костерить полицию, – сказал он, продолжая писать. – А то, что я сорвался в чужой район на место происшествия, – на это всем наплевать.

– Послушайте, это все ваши внутренние дела! – воскликнула мать Светланы. – Чужой район, не чужой… Мы просто хотим найти своих детей!

– Сейчас уже темно, – сказал участковый, словно этот очевидный факт требовал дополнительного признания. – Все равно ничего не увидим. Я уже звонил в территориальное управление МЧС, вам выделят спасателей. Еще можно запросить солдат для поисков, – добавил он. – Тут неподалеку воинская часть дислоцирована. Было бы неплохо привлечь и водолазов.

– Водолазов? – дрогнувшим голосом переспросила Ирина Петровна.

– Велосипеды у реки, – пояснил участковый с таким видом, словно ему приходится общаться с непроходимой тупицей.

– Нет, они не утонули, – твердо заявил Евгений. – Где их одежда? И потом, так не бывает, чтобы все пятеро разом пошли на дно.

– Добровольно – вряд ли, – кивнул участковый.

– То есть? – уставился на него Олег Сергеевич.

– Что ж, буду говорить, как есть. Велосипеды свалены в кучу. Велосипеды и телефоны, больше ничего нет. Если они пошли купаться, где одежда? Это первое. Во-вторых, в этих местах очень плохое дно, ил и сплошные коряги, я знаю. В общем, место явно не предназначено для купания. Понимаете?

Ирина Петровна переглянулась с мужем.

– Вы… вы хотите сказать, что велосипеды и телефоны сюда кто-то подбросил? – охрипшим голосом спросила она.

– Во всяком случае, я не заметил никаких следов у воды. Если они купались, где следы? – пожал плечами участковый.

Все притихли.

– Велосипеды скорее всего привезли, – продолжил он, убирая ручку в нагрудный карман. – Как и телефоны. Кстати, это третий момент, почему молодежи тут не было. Все мобильники выключены. Зачем бы молодежь сознательно стала бы отключать свои телефоны?

– Вы заберете их с собой? – спросил Евгений, указывая на пакет в руках участкового.

– Да.

– Но если их включить, можно узнать, куда и кому звонили наши дети, – выдавила побледневшая Вера Александровна.

– На сотовых могли остаться следы. Я вызову дежурного криминалиста, он снимет отпечатки пальцев. Потом мы их обязательно включим.

Переваливась по-утиному из стороны в сторону, участковый направился к служебному автомобилю.

– Вы что, уходите? – растерянным голосом спросила Ирина Петровна.

– Да. Все, что мог сделать, я сделал. Заявления у вас приняли, объяснения взяты, свидетели опрошены. На носу ночь, поиски начнутся не ранее утра, потому что от меня больше ничего не зависит.

Он залез в салон машины и хлопнул дверью.

Родители молча смотрели на отъезжающий автомобиль.

– А ведь он прав, этот толстяк, – сказал Олег Сергеевич. – Они никогда сюда не ездили. Во всяком случае, Борька не говорил про это место.

Евгений подошел к велосипедам и присел на корточки.

– Между прочим, на них тоже могли остаться отпечатки пальцев, – заметил он.

– Надо что-то делать, – взмолилась Ирина Петровна, вцепившись в локоть мужа. – Женя, мы не можем ждать до утра!! Может, именно сейчас с ними происходит что-то ужасное!

– Я все понимаю, – мрачно отозвался Евгений.

– У меня есть четыре фонаря, – сказал Олег. – Если кому надо, я дам. Нужно прочесать округу. Кто-нибудь да должен был их увидеть! Женя! Я думаю, надо проверить станцию. И заодно автовокзал.

Евгений молчал, и Олег шагнул вперед, вглядывась в напряженное лицо мужчины:

– Ты чего?

Отец Николая кашлянул и медленно проговорил:

– Мой сын недавно интересовался одним из местных старожилов. Ира, помнишь, он рассказывал, как им какой-то старик помог в лесу? Когда Света ногу порезала?

– К чему ты клонишь?

– Толя работал участковым в этих краях. И он рассказывал, что с этим стариком связаны нехорошие истории. Наш Николай слышал этот разговор.

– Старик? – переспросил Олег, и глаза его сверкнули. – Так ведь и меня Борька про него расспрашивал. Я правильно понял, что речь идет о хозяине псарни? Как его там… Корнеев?

– Да, кажется, так, – подтвердил Евгений.

Мужчины переглянулись.

– Вы что, хотите сказать, что наши дети могли оказаться у него? – изменилась в лице Вера Александровна.

– Я ничего не хочу сказать, – сдержанно ответил Евгений. – Я просто размышляю вслух.

– Женя, пожалуйста, думай быстрее, – заговорила Ирина Петровна. – Куда они могли деться?! Боже мой… – Она закрыла ладонями рот и всхлипнула. – Где сейчас Анатолий? Он бы очень помог нам сейчас!

– Он в городе, – хмуро ответил Евгений. – Я уже звонил ему. Обещал приехать завтра, как только сможет.

Вдалеке послышался шум мотора, сверкнули фары, и вскоре на тропинке появилась черная «Нива». Хлопнула дверь, и наружу вышел высокий мужчина худощавого телосложения с глубокими залысинами. Это был Виталий Андреевич, отец Алексея.

– Новостей нет? – коротко спросил он.

– Поиски начнутся только утром, – раздосадованно ответил Олег.

– Моя жена разместила информацию в соцсетях. Мы связались с волонтерской организацией, они занимаются поисками пропавших без вести, – сказал Виталий. – Пока это все, что удалось сделать. Но пока они раскачаются, нам нельзя сидеть сложа руки.

– Никто и не призывает сидеть, Виталий, – сказал Олег. – Но прежде чем прочесывать лес, я предлагаю заехать кое к кому в гости. К одному любителю собак. Возражений нет?

Возражающих не нашлось.

Ночью Свете приснился странный сон. Будто Лена потихоньку слезла с кровати и долгое время стояла неподвижно, не сводя с нее глаз. Затем губы девочки растянулись в странной улыбке и… она исчезла. Просто растворилась в воздухе.

Проснувшись, Света подскочила в кровати и огляделась вокруг. Лены не было. Только скомканное одеяло и бант девочки, сиротливо валявшийся на полу.

Она кинулась к выключателю, не сразу вспомнив, что это бесполезно – старик отключил к комнате свет.

– Лена! – закричала Светлана. Залезла под кровать, проверила шкаф. Пусто. Она села на диван, тупо уставившись в сторону двери. Значит, пока она спала, приходил старик и забрал Колину сестру!

Пока ее мысли кружились в беспорядочном хороводе, в замочной скважине заскрежетал ключ. Дверь отворилась, на пороге замаячила сгорбленная фигура старика.

– Привет, детка, – проскрипел он. В его руках был поднос, на котором стояла тарелка с какой-то жидкостью и горящая свеча.

– Где… где она? Лена? – забормотала Света.

Тяжело волоча ноги, Корнеев прошаркал к дивану и сел рядом с испуганной девушкой, аккуратно поставив поднос на свои костлявые колени, и подмигнул ей:

– Она мне помогает по хозяйству. Из нее получится замечательная хозяюшка.

Света непроизвольно отодвинулась от Корнеева. Что-то в его поведении было ненормальным. Во всяком случае, в тот раз, когда старик приносил ведро для туалета, он выглядел совсем иначе, а сейчас откровенно пугал ее.

– На, покушай, – предложил Корнеев, двигая в сторону Светланы поднос. – Это окрошка. Твоя маленькая подружка все сделала сама.

Светлана начала есть. Окрошка была вкусной и сочной, но немного странноватой на вкус.

– Когда вы отпустите нас? – спросила она, когда тарелка опустела.

– Ты не доела, – заметил старик, указывая длинным узловатым пальцем.

Девушка недоуменно опустила голову. На дне тарелке лежал крохотный пальчик с нанизанным игрушечным колечком. Колечко было оранжевого цвета. Ее тело содрогнулось от рвотного спазма, и старик довольно захихикал.

– Я тебя обманул, – прокудахтал он. Трепетавшее пламя свечи играло бликами в его безумных глазах, мерцающих, словно кусочки слюды. – Это я ее приготовил. Для тебя, детка.

Крик, наконец, прорвался наружу. Светлана кричала и кричала, в то время как ухмыляющееся лицо старика вдруг стало быстро увеличиваться в размерах и…

Она открыла глаза, чувствуя, как кто-то робко тормошит ее за плечо.

– Света! Света, не кричи! – раздался в темноте испуганный голос Лены. – А то я боюсь!

Девушка села в кровати, обняв ребенка.

– Боже… какое счастье, что это все сон, – прошептала она, гладя Лену по макушке. – Я тебя никому не отдам!

Девочка прижалась к ней.

– Света… Когда мы поедем домой? И где Коля?

– Родная, все будет хорошо…

– Я больше не хочу тут сидеть. Тут грязно и плохо пахнет, – захныкала девочка. – Здесь невкусная еда. Я боюсь этого злого деда. Мама и папа ждут нас дома! Они будут переживать! Они ведь ждут нас, правда? И тебя твои папа с мамой ждут!

– Конечно, ждут, малышка, – сказала Света, ощущая, как в горле застрял липкий комок. – Правда, у меня только одна мама… Но нам нужно немножко потерпеть.

– Совсем немножко? А сколько, Света? – с надеждой спросила Лена. – Минутку? Часик?

– Совсем немного. Но чуть-чуть больше часика. Давай еще поспим.

– Давай, – согласилась Лена, шмыгнув носом. – Только ты больше не кричи, ладно? А то мне страшно было.

– Не буду, – пообещала Света.

«По крайней мере, я постараюсь», – угрюмо подумала она.

Вскоре Лена отвернулась к стенке и засопела. К Светлане сон не шел. Все мысли девушки были заняты лихорадочным поиском выхода из создавшегося положения. К сожалению, выбор был невелик. Обмануть старика? Как? Попробовать напасть на него? Но в комнате не осталось ничего такого, что можно было бы использовать в качестве оружия! И что она могла сделать, пятнадцатилетняя школьница?

Они ведь ждут нас, правда? Папа и мама?

Голос Лены полоснул по сердцу, словно скальпель, и ей стоило неимоверных усилий, чтобы не разрыдаться.

«У нас все получится, – мысленно проговорила Светлана. – И мы выберемся отсюда».

Дверца чердака со скрипом открылась, и наружу вылез старик. Осторожно ступая на перекладины полусгнившей лестницы, он, вздыхая, начал спускаться вниз. Луна, высвободившаяся из-за туч, поблескивала на чернильном небе серебряной монетой. Павел Сергеевич на мгновение задержал взгляд на своей тени, которую отбрасывала на стену старой избы его сухопарая фигура, внезапно подумал о безликом призраке, сотканном из ночных грез, который прямо сейчас исчезнет в прохладном лунном свете.

– Что я, что моя тень – все одно, – отрешенно проговорил Корнеев. – В общем-то как и вся моя жизнь.

Он спустился вниз, отряхнул выпачканные в пыли руки. Бросил взгляд на сонно ворочавшихся в клетке собак и направился к дому. Уже собрался открыть дверь, как вдруг за воротами раздался хриплый лай. Старик выпрямился. Что-то встревожило собак, привязанных снаружи.

Кто там? Ночной зверек? Или… гости?

Около четырех утра к домовладению Корнеева подъехали два автомобиля – бежевая «Тойота Камри» и черная «Нива». Из машин вышла небольшая группа людей – родные и родственники исчезнувших ребят, всего девять человек. Виталий Андреевич, отец Алексея, выпустил из машины белого лабрадора. В руках мужчина держал пакет, из которого достал скомканную футболку. Пес мгновенно оказался у его ног.

– Ищи, Дилма! Ищи Лешку! Давай! – напутствовал Виталий собаку.

– Не рановато ли? – робко спросила Вера Александровна. – Четыре утра, этот Корнеев спит еще.

– Не рановато, – резко ответил Олег Сергеевич. – Мы к нему не за солью зашли. Поспит потом, после разговора с нами. Он обернулся к Виталию: – Ну, что там?

Мужчина не успел ничего ответить, так как лабрадор, гавкнув, неожиданно опрометью кинулся к воротам. Спотыкаясь, отец Алексея бросился за питомцем.

Никто из взрослых не видел, как привязанные у ворот собаки начали медленно подниматься, настороженно всматриваясь в группу людей.

– К воротам пойдут только родители, – распорядился отец Бориса. – Вера, идем!

В следующее мгновение предрассветный воздух взорвался оглушительным лаем, и он замер.

– Все нормально, – раздался голос Виталия. – Это просто собаки, и они на привязи. Дилма, рядом! – прикрикнул он на лабрадора, который, прижав уши, угрожающе рычал.

К воротам с опаской приблизились Евгений с женой Ириной, Олег и мать Светланы.

– Ух ты, какие мы грозные, – пробормотал отец Бориса, разглядывая лающих собак. – Что ж это, старикан охрану выставил?

Олег говорил спокойно, даже вызывающе, но в глазах его промелькнула тревога. Он даже не подозревал, что буквально сутки назад его сын с приятелями точно так же стоял перед воротами старика.

– Мужики, Дилма, кажется, взяла след, – сказал нерешительно Виталий.

Евгений недоверчиво покосился на лабрадора, который яростно лаял на рычавшую в ответ громадную дворнягу. Затем подошел к воротам и нажал на звонок.

– Вряд ли он работает, – сказала Ирина Петровна. – Что-то не слышно ничего.

Евгений подождал немного, затем трижды с силой ударил ногой в ворота. Собаки словно ждали этого, как некий сигнал, и залаяли с удвоенной силой.

– Что будем делать, если он не откроет? – спросил Виталий. – Среди нас нет представителей полиции. Максимум, что мы можем…

– Что надо? – раздался за воротами глухой голос, и отец Алексея моментально умолк. Удивительное дело, но тут же притихли и собаки. Будто дирижер властно махнул палочкой, и весь оркестр застыл в напряженном ожидании.

– Повторяю, что надо? – повторил голос, и на этот раз в нем сквозило неприкрытое раздражение.

Первым опомнился Евгений.

– Извините за ранний визит, – начал он, – но у нас несчастье – наши дети потерялись. Четверо подростков и одна совсем маленькая девочка. На берегу реки были найдены…

– Я ничего об этом не знаю, – перебил его Корнеев. – Уходите!

Родители обменялись озадаченными взглядами.

– Послушайте, может, вы что-то видели? – заговорила Ирина Петровна. – Они могли кататься на велосипедах в этих местах!

– Вы плохо слышали? Я никого не видел. Оставьте меня в покое! Вы разбудили мою мать. Она инвалид, и ей нужен покой.

– Наша собака учуяла запах моего сына, – внезапно подал голос Виталий Андреевич. – Можете это как-то пояснить?

За воротами раздался хриплый смех, больше напоминающий карканье:

– Да мне плевать, что там кто учуял. У меня у самого полно собак. У некоторых из них течки. Может, ваш пес на это повелся?

Лицо Виталия покрылось пятнами.

– Послушайте… – начал он возмущенно, но его решительно отодвинул в сторону Олег. Шагнув вплотную в двери, он с силой ударил кулаком в дверь с облупившейся краской:

– Раз уж мы здесь, откройте дверь. Нужно поговорить.

– Я говорю вам в последний раз – уходите. Мне нечего вам сказать, – последовал ответ. – Если у вас есть претензии – обращайтесь в полицию.

– И мы обязательно это сделаем! – не владея собой, выпалила Ирина Петровна.

– Да ради бога, – равнодушно отозвался Корнеев. – Мне нет никакого дела до ваших детей. Я не нарушаю законов. А вы ломитесь ко мне на участок. И если вы не уберетесь через минуту, я спущу собак.

– Эй, ты! – взорвался Олег, потеряв терпение. – Если ты ничего не сделал, то почему не открываешь дверь?! Боишься?! Значит, рыльце в пушку?!

Он хотел еще раз ударить по воротам, но на его плечо легла рука Веры Александровны.

– Подождите, Олег, – тихо сказала она, и отец Бориса изумленно оглянулся. – Позвольте мне.

Олег молча посторонился.

– Послушайте, пожалуйста, – проговорила мать Светланы. – Моя дочь Светлана рассказала, как вы помогли ей там, в лесу. Помните? Она серьезно поранила ногу, и вы очень помогли ей. Простите, что мы не смогли отблагодарить вас.

– Мне ничего не нужно, – помолчав, сухо бросил старик.

– Все равно огромное вам спасибо. Вы сделали доброе дело. И мы верим, что вы добрый и хороший человек. Ради всех святых, я умоляю вас! Вспомните, может, вам все-таки попадались вчера на глаза наши дети? Они все время были в одной компании.

За забором наступило тягостное молчание.

Вера Александровна стояла как каменное изваяние, она боялась даже вздохнуть.

– Сожалею, но я на самом деле не видел ваших ребят, – наконец с усилием выдавил Корнеев. – Я надеюсь, они найдутся. А теперь мне нужно идти. Удачи вам!

За воротами послышался шелест травы. Старик ушел.

Олег обескураженно посмотрел на мать Светланы:

– Ну что, добились ответа? Нас по-любому послали, только в более эстетической форме!

– Надо ехать в полицию, – заявил Виталий, беря рычащую Дилму за ошейник. – Тут все равно делать нечего. Пускай сюда наряд с овчарками приедет!

– Женя, но как же так? – растерянно произнесла Ирина Петровна. – Что же нам делать?! Боже мой… – Из глаз женщины вновь хлынули слезы.

– Едем, – обнял ее Евгений. – Все равно сейчас мы ничего не сделаем. Мы действительно не имеем права ломиться на участок этого старика. И нам нужно хоть пару часов поспать, иначе от нас не будет никакого толку.

– Ты что, сошел с ума! – закричала Ирина Петровна. – О каком сне ты говоришь?! Наши дети пропали!!

– Я знаю и переживаю не меньше, чем ты, – как можно мягче проговорил Евгений. – Но если мы не отдохнем, у нас не будет сил искать наших ребят.

Обратную дорогу никто из них не проронил ни слова.

На развилке машины остановились. Из «Тойоты» вышел отец Бориса и махнул рукой Евгению, чтобы тот вышел наружу. Помедлив, мужчина открыл дверь и вылез из салона «Нивы».

– Что скажешь, Женя? – спросил Олег.

– Мутное дело. И много вопросов.

– Ты не говори загадками. Ницше выискался, понимаешь, – сердито прервал его Олег. – Я думаю, что наши парни у этого чокнутого собачника. Как считаешь?

– Я считаю, его дом нужно обыскать, – сказал Евгений. – Только не знаю, как убедить в этом полицию. Наши подозрения их не устроят, им нужны факты и доказательства.

– Пока ты будешь убеждать ментов, из наших детей сделают фарш, – процедил отец Бориса. – Я слышал про этого психа. Жаль, что его до сих пор в дурдом не упекли. Так что бери своего соседа Толю, и идем к Корнееву. Я из него душу вытрясу.

– Не впутывай сюда Толю.

– Женя, он бывший мент, – усмехнулся Олег. – И, как я понял, тоже недолюбливает этого старика. Так что он нам нужен. А вот официальные власти сюда бесполезно вмешивать, как я уже говорил выше. Кстати, Виталия брать не будем, я специально только тебя одного позвал. «Ботаники» здесь не нужны, он только все испортит.

Евгений непроизвольно бросил взгляд на «Ниву», где сидела плачущая жена. Он знал, что в ее руках сейчас крошечная иконка, чуть больше спичечного коробка, с которой она никогда не расставалась. И наверняка сейчас она ее судорожно сжимала, моля всех святых, чтобы Коля с Леночкой нашлись.

– Ну, так что? Ты со мной? – нетерпеливо спросил Олег.

– Да, – тихо произнес Евгений.

На самом деле Павел Сергеевич никуда не отходил от ворот. Затаив дыхание, он слушал, что происходило за забором. Лишь когда до его слуха донесся звук отъезжающих машин, из горла старика вырвался вздох облегчения. Однако его лицо продолжало оставаться напряженным.

Хлопот прибавилось. Он подозревал, что родители этих малолеток рано или поздно выйдут на него, но не ожидал, что это произойдет так скоро. Да, их приезд оказался для него неприятным сюрпризом.

«Может, гостей следовало бы пустить внутрь?» – подумал Павел Сергеевич и тут же сам себе ответил вслух:

– Хрена с два! Что случись – я один. К тому же в доме девчонки…

Он еще некоторое время постоял, задумчиво потирая заросший щетиной подбородок, затем зашагал к клеткам. Открыв их, сел в «Соболь» и повернул ключ зажигания. Пока машина грелась, открыл ворота. Между тем собаки разбрелись по участку. Многие из них жалобно поскуливали, и Корнеев с удовлетоврением кивал седой головой.

Они проголодались. Это просто замечательно.

Он не боялся, что назойливые гости, которых он только что спровадил, вернутся в его отсутствие. Они сейчас в полной растерянности, и наверняка у них нет полного понимания ситуации, как и единого плана действий. Но в том, что родители пропавших сорванцов вернутся, старик не сомневался.

Возможно, это будет вечером, а может, ночью.

И Павел Сергеевич должен в лепешку разбиться, но закончить все дела за предстоящий день.

Потому что этот день будет последним, когда он тут находится.

Он и бесконечно дорогой его сердцу человек.

Через несколько минут запыленный «Соболь», чихая и кашляя изношенным двигателем, выехал с участка.

Примерно в это же время в колодце раздались истошные вопли. Кричал Алексей.

Разбуженные от крика Боря и Николай сонно продирали глаза, с трудом соображая, почему вокруг так темно.

– Заткнись! – наконец в бешенстве выпалил Борис, окончательно придя в себя. – Опять твои штучки, придурок!!

– Пож… пожалуйста… помогите!! – заливаясь слезами, ревел Алекс. – На помощь!! Мы все сдохнем тут!!!

Отчаянно матерясь, Борис подполз к катающемуся на замызганных матах юноше и наугад ударил ногой. Удар пришелся в лицо, ботинок разбил бровь Алексея. Очки с него слетели, из рассеченной брови заструилась кровь, но Алекс словно не замечал этого, продолжая биться в истерике.

– Ты что, не слышал?! – рассвирипел Боря. Он схватил за волосы визжащего приятеля, намереваясь приложить его лицом к бетонной стенке, но неожиданно почувствовал, как его локти были крепко стиснуты чьими-то сильными пальцами.

– Угомонись! – гаркнул Николай ему прямо в ухо. – Отпусти его!

– Вы что, сговорились, что ли? – зашипел Борис. – Колич, отпусти! У него припадок. По ходу, наш Алекс свихнулся!

– Оставь его, – приказал Коля.

С огромной неохотой Борис разжал пальцы, и Алекс мешком рухнул на пол, поджав под себя ноги. Крики прекратились, теперь он лишь жалобно подвывал, размазывая по лицу слезы и кровь. Николай сел рядом с ним и хрипло проговорил:

– Алекс, возьми себя в руки. Держись! Ты же мужик, в конце концов, а не сопля какая-нибудь.

– Ошибаешься, – желчно усмехнулся Борис. – Он сопля. Еще какая!

– Коля… я так больше не могу… – прошептал Алексей, вцепившись трясущимися руками в Николая. – Она мне приснилась! Понимаешь? Приснилась, а я думал, что это наяву!! Коля, она меня забрала к себе! Забрала, чтобы сожрать! – Он снова зарыдал.

– Кто тебя забрал? – как можно мягче спросил Коля.

– Она, мать старика, – сквозь слезы проговорил Алексей. – Спустилась к нам по веревке, как паук, и сцапала меня, а старик ее наверх вытащил. Вместе со мной… Парни, у меня кружится голова и тошнит. Я больше не могу тут находиться, – прошептал он. – У меня… у меня что-то в легких… очень трудно дышать, я задыхаюсь… у меня ведь раньше астма была… не долечили…

– Алекс, нам всем хреново, – мрачно заметил Коля. – Нужно держаться.

– Нас никто не найдет, – сказал Алексей, и, к изумлению ребят, его голос на этот раз прозвучал почти спокойно. Голос человека, смирившегося со своей участью. – Никто и никогда не сунется сюда. А если сунутся, старик пристрелит их. И будет убивать каждого, кто будет приходить к нему.

– Не говори ерунды, – уставшим голосом произнес Николай. – В конце концов, вспомни хотя бы сказку про лягушек и сметану.

– Угу, – снова влез в разговор Борис. – Одна сдохла сразу, а вторая месила сметану лапками и сдохла сильно уставшей. Охрененный выбор!

– Борец, я очень прошу тебя! Пожалуйста, не нагнетай, – сквозь зубы проговорил Коля. – Не зли меня. Хорошо?

Борис что-то неразборчиво буркнул в ответ.

– Мне страшно, – выдохнул Алекс. – Мне очень страшно. Я не хочу умирать. Я… – Он запнулся, будто вспоминая о чем-то, и продолжил: – …недавно одну книгу читал, там, как пример, притча приводилась… Запомнил я ее.

– На фиг притчи. Их шизанутые монахи придумывают, – сказал Боря. – Толку от них. Я…

– Заткнись! – оборвал его Николай. – И что за притча?

– Один человек совершил преступление, – начал Алексей. – И король предложил ему на выбор – виселица или тайная комната. Тот посмотрел на дверь, ведущую в комнату… Она была черной, старой, покрытой паутиной. А рядом с дверью стоял палач и хохотал. Человек испугался и выбрал виселицу. Когда его голова была уже в петле, он спросил: «А что все-таки в той комнате? Я все равно умру, так скажите перед смертью!» Тогда король подошел к нему и сказал на ухо: «Там выход на улицу. Там свобода. Но люди так боятся неизвестности, что выбирают смерть…»

– Фигня! Все это философская фигня, – фыркнул Борис.

– И знаете что? – будто не слыша приятеля, произнес Алекс. – Когда мы вчера спускались с чердака и я первым… первым увидел этого старика, я почему-то подумал про этого палача. Этот старик – палач возле тайной комнаты. И его комната – там, наверху. Этот чердак. Вот только что там ждало бы нас?!

– Ты сбрендил, Алекс, – с презрением сказал Борис. – Совсем тю-тю!

Некоторое время никто из них не проронил ни слова.

– Давайте попробуем встать друг другу на плечи, – неожиданно предложил Николай. – Может, попробуем дотянуться до самого верха?

– Вряд ли, – покачал головой Боря. – К тому же на кого ты собрался вставать? На Алекса?

– Он может залезть на нас.

– А кто будет внизу? – усмехнулся Боря. – Я?

– Ты.

– С какого перепугу?

– Потому что ты самый крепкий, Борец, – терпеливо пояснил Николай, мысленно приказывая держать себя в руках и не накостылять этому самоуверенному недоумку. – Потому что я под вами свалюсь – моей ноге все хуже и хуже.

– Я не смогу залезть на вас, – испуганно пробормотал Алекс.

– Сможешь. И залезешь, – отчеканил Коля. – Борец! Тебе придется встать у стены. Алекса я посажу на шею. Потом попробую подняться к тебе на плечи, а ты будешь держаться за стену и постепенно выпрямляться.

– У нас ни фига не выйдет, – отозвался Боря.

– Давай попробуем. У нас что, есть выбор?

– Уговорили, – хмыкнул Борис и присел на корточки, чуть подавшись вперед. – Давайте!

Коля коснулся рукой его широкой спины и обернулся к Алексею:

– Алекс, иди сюда.

– Я не смогу, – испуганно проблеял парень. – Я ничего не вижу. Мои очки… они окончательно сломались.

– Тебе не нужны очки, – мягко сказал Николай. – Ты просто держись как можно крепче за меня. Понимаешь?

– Понимаю, – смирившись, ответил Алекс.

– Я присел. Давай.

Николай почувствовал, как в его плечи вцепились тонкие пальцы, и над самым ухом раздалось прерывисто-жаркое дыхание подростка. Наконец Алексею удалось взгромоздиться на шею Коли.

– Есть…

– Хорошо. Теперь Борец. Приготовься, – предупредил Николай. Покачиваясь, он уперся руками в холодную стену и начал осторожно заносить ногу на плечо Бориса. – Держи меня за щиколотки, иначе мы все грохнемся!

Боря стиснул пальцами ноги Николая и, сопя от натуги, начал медленно выпрямляться.

– Упирайся ногами! Чуть назад! – крикнул Коля, чувствуя, как дрожит под ногами тело Бориса.

– Без… сопливых… обойдусь, – прохрипел тот.

Николай с надеждой смотрел вверх. Теперь, когда у них появилась цель, расстояние до верха колодца стало казаться ему совершенно несерьезным. Ну, метра полтора, не больше… Сейчас еще Алекс встанет во весь рост…

Мысли о том, что дно колодца наглухо заколочено досками, парень решительно оттеснял в сторону. Главное – дотянуться, а там видно будет.

– Все, – раздался снизу напряженный голос Бориса. – Что там видно?

– Ты полностью выпрямился? – на всякий случай уточнил Коля.

– Нет, обратно лег, тараканов тут считаю! Щас взлечу вместе с вами! – в свойственной ему манере заорал Борис. – Что там наверху? Или Алекс уснул там?!

– Алекс! Попытайся встать мне на плечи, – заговорил Николай.

Кряхтя и что-то бормоча под нос, Алекс принялся поднимать ногу, чтобы упереть ступню на плечо Николая.

– Быстрее там! – раздраженно крикнул Борис. – Думаете, легко так стоять?!

Наконец Алексею удалось выпрямиться во весь рост. Он вытянул руки, но дрожащие растопыренные пальцы лишь в отчаянии хватали пустоту. До верха колодца оставалось еще не менее полутора метра.

– Колич… не могу… еще очень высоко, – задыхаясь, проговорил он.

– Ты уверен? – сглотнув вязкий комок, спросил Коля.

– Да.

– Слезайте вниз, скалолазы хреновы! – выругавшись, потребовал Борис. – Вы мне все кости переломаете!

Николай вздохнул. Робкая надежда, теплившаяся едва мигающим угольком в его душе, бесповоротно угасла.

– Не вышло, – прошептал он. И чуть громче добавил: – Алекс, будь осторожен. Опускаемся вниз.

– Эй… эй, парни! – неожиданно заговорил Алексей.

– Что там? – насторожился Коля.

– Тут… слушайте, тут решетка! Прямо в стене, напротив меня! – возбужденно воскликнул Алексей. Он вцепился в стальные прутья и начал трясти их.

– Что вы там нашли, мать вашу?! – завопил Боря. – Я больше не выдержу!

– Борец, тут какой-то лаз! В стене решетка! – крикнул Алексей. Он попытался просунуть скозь прутья руку, и его грязные пальцы нащупали увесистый замок.

– Там что-нибудь видно? – с надеждой спросил Николай.

– Нет. Такая же чернота, как и здесь. Но… оттуда идет поток воздуха. Поэтому тут воздух чище! И раз этот лаз тут есть, значит, по нему кто-то передвигается, – заключил Алексей.

– Эй, придурки, я больше не могу вас держать, – предупредил Борис. – Приготовьтесь, сейчас будем падать.

В следующее мгновение опора из-под ног Николая резко ушла вниз, и они с Алексеем рухнули на маты.

– Извините, – хмыкнул Борис, потирая шею. – Я не специально.

Николай, морщась от болезненного жжения в ноге, сел.

– Так что там? – спросил Борис.

– Похоже, сюда ведет какой-то тоннель, – предположил Коля. – Интересно, зачем он нужен?

– Очень просто, – сиплым голосом ответил Алекс. – Наверху – ловушка. А лаз для того, чтобы забирать.

– Кого забирать?! – насупился Боря.

– Дурак ты, Борец, – махнул рукой Алексей. – Все равно ничего не догоняешь…

– Угу. Ты еще про мать старика скажи, которая на веревке за тобой спускалась, – ухмыльнулся тот.

Алекс закашлялся.

Коля устало ждал, когда приступ пройдет, но он все никак не заканчивался. Борис рявкнул, чтобы Алекс заткнулся, на что Николай посоветовал ему самому захлопнуть пасть.

Кашель Алексея не стихал.

Ребята продолжали огрызаться друг на друга, не заметив, как Алекс упал на спину, забившись в судорогах. А вскоре у него изо рта пошла пена.

Около семи утра обшарпанный «Соболь» остановился у ворот участка Корнеева. Павел Сергеевич вышел из автомобиля и захлопнул дверь. Прежде чем открыть ворота, он мельком глянул на валявшихся в траве собак.

– Потерпите, ребятишки, – потрепал он за ухом Дельту. По старой привычке его пальцы прошлись по коже животного, особенно там, где она была нежная и тонкая. Старику даже необязательно было смотреть, он уже безошибочно определил, что на псине как минимум три клеща. Но он все же взглянул. Потому что клещи, как показала жизнь, бывают разными…

Однако беглый осмотр не принес ничего нового, и старик вздохнул. Пожалуй, пора бросать эту затею. Прошло столько лет, а все его усилия напрасны.

Загнав машину на территорию участка, Корнеев закрыл ворота и озабоченно посмотрел на слоняющихся по участку собак. Пожалуй, уже нет смысла их запирать, потому что все закончится этим вечером. Главное, чтобы он успел уехать до нового визита нежданных гостей, хотя психологически Павел Сергеевич уже был готов к этому. Взгляд его остановился на рыжей лохматой псине.

– Галл, иди сюда! – скомандовал старик.

Собака нехотя приподняла морду. В гноящихся глазах отобразилось усталое недоумение.

– Ко мне, Галл! – повысил голос Корнеев, и пес поплелся к хозяину. Он жалобно тявкнул, ткнувшись липкой мордой в колено старика, прося есть.

– Идем со мной!

Жесткие пальцы Павла Сергеевича с силой вцепились в загривок собаки, и, не обращая внимания на жалобное подвывание пса, он потащил его к лестнице, ведущей на чердак. Остальные псины взирали на происходящее с молчаливым укором. Некоторые из них, ослабевшие от болезней и голода, с трудом держались на ногах.

– Вперед! – приказал старик, и собака беспрекословно подчинилась. Вскоре они скрылись на чердаке.

Через некоторое время Корнеев спустился вниз и сразу понял, что настроение собак изменилось. Теперь вместо изможденной пассивности и тоски в их глазах мерцала глухая неприязнь и… голод. Животные нервно переступали лапами по донельзя загаженной траве, бросая на него короткие злые взгляды.

Иссиня-черный пес с рваным ухом потрусил к старику. Верхняя губа задралась, с влажных зубов капала слюна. Павел Сергеевич остановился, разглядывая собаку в упор, и процедил:

– Хальт!

Собака трусливо отпрянула назад.

«Они меня больше не боятся», – пытаясь сохранить спокойствие, подумал старик, слышал, как его сердце торопливо выстукивает отчаянную дробь. – Еще немного, и вся эта стая бросится на меня».

Он подошел к кузову «Соболя», открыл дверцы. Все его движения были четкими и размеренными, Павел Сергеевич даже начал насвистывать какой-то мотивчик.

Собаки должны знать своего хозяина. Знать, уважать и бояться. В противном случае, дай он слабину, от него останутся рожки да ножки.

Когда кузов был открыт, старик выволок наружу бесчувственное тело незнакомого мужчины и, ухватившись за его ноги, обутые в запылившиеся разбитые сандалии, поволок в дом. Втащив тело на кухню, он куда-то ушел. А когда вернулся, в одной руке у него была свежая одежда, в другой – крошечная стеклянная ампула. Одежду он положил на подоконник. Достав с полки початую бутылку водки, открыл пробку, после чего, отломив кончик ампулы, осторожно влил внутрь ее содержимое. Поднял бутылку, слегка поболтал и поставил на стол. Взвившаяся с донышка емкости змейка пузырьков быстро улеглась.

– Ну, а теперь пора просыпаться, – пробормотал Корнеев.

Преодолевая брезгливость, он посмотрел на своего неряшливого «гостя». Судя по всему, мужчина, которого он приволок в дом, относился к лицам без определенного места жительства. Засаленные, мятые брюки и заскорузлая от пота и грязи рубашка неопределенного цвета, а также вышеупомянутые сандалии настойчиво просились на свалку. Одутловато-немытое лицо в ссадинах, под правым глазом пропойцы багровел лиловый синяк. В жидких клочках волос застряли травинки и прочий мусор, ногти на исцарапанных руках были забиты грязью.

Наклонившись к мужчине, Павел Сергеевич схватил его за шиворот и бесцеремонно затряс:

– Але, гараж! Подъем!

Опухшие веки бомжа слегка открылись.

Корнеев отвесил забулдыге хлесткую пощечину. Глазные щелки увеличились, и на хозяина дома бессмысленно уставились два мутных зрачка.

– Ты кто? – прохрипел бродяга, с трудом ворочая языком.

– Я твой ангел, – усмехнулся Корнеев. – Давай, поднимайся!

Несколько секунд бомж пялился на старика ничего не соображающим взглядом, потом коротко изрек:

– Пошел на хер.

Павел Сергеевич лишь снисходительно улыбнулся. Ухватившись за уши забулдыги, давно не видевшие мыла, он резко притянул его к себе:

– Ты не понял? Поднимайся!

– Пусти! Ты че? – начал канючить бомж.

– Вставай, или я оторву тебе уши.

Матерясь и охая, незнакомец встал на карачки, долго тряс нечесаной головой, затем с огромным трудом взгромоздился на табуретку.

– Ты кто? – снова полюбопытствовал он, вглядываясь в старика.

– Я – твой спаситель, болван, – сказал Павел Сергеевич. – Ты валялся прямо на разделительной полосе, пьяный вусмерть. Хорошо, я тебя увидел, иначе по тебе проехался бы какой-нибудь бензовоз, и от тебя на трассе осталась бы вонючая клякса.

– Вонючая? – тупо переспросил бродяга.

– Именно. От тебя воняет хуже некуда, – подтвердил Павел Сергеевич.

Мужчина потрогал затылок и болезненно скривился:

– У меня голова болит.

«Еще бы. Это ведь я тебя пару часов назад оглушил», – с удовлетворением подумал Корнеев и указал на одежду, аккуратно сложенную на подоконнике.

– Переодевайся.

– Это чевой-то? – скосив взгляд, с подозрением спросил бомж.

– Товой-то. Это штаны и рубашка, – терпеливо ответил Павел Сергеевич. – На твое тряпье смотреть противно. Переодевайся.

– Зачем?

– Потому что бессознательное тело сложно одевать, – пояснил старик. «Ровно, как и мертвое», – добавил он про себя.

– Чего?

– Так надо, – вздохнул Павел Сергеевич.

Бомж непонимающе оглядел себя с ног до головы, пытаясь въехать, что с его нынешним гардеробом не так.

– Давай, давай! – поторопил его Корнеев.

– Прямо здесь?

– А что, ты стесняешься? – в свою очередь, изумился старик. – Ты же не в военкомате!

– Аа… это, в душ не надо? – моргнув, спросил бродяга.

На лице Павла Сергеевича заиграла холодная улыбка:

– Нет, дружище. На этот раз обойдемся без душа.

Все еще ничего не понимая, мужчина принялся стаскивать с себя рубашку. За ней последовали брюки. Когда зловонное тряпье оказалось на полу, бомж вопросительно посмотрел на хозяина дома.

– Зачем это все?

Неожиданно его взгляд уткнулся в стоящую на столе бутылку, и опухшее лицо мгновенно оживилось. Павел Сергеевич проследил за взглядом пропойцы и успокаивающим тоном пояснил:

– Дружище, это все твое. Только одевайся скорее. Не обижайся, но созерцать тебя голого – удовольствие малоприятное.

Похоже, бомж ничего не понял из произнесенной фразы, теперь все его внимание было сосредоточено на вожделенном «пузыре». Не отрывая жадного взгляда от водки, он довольно ловко натянул на себя предложенные хозяином дома брюки и рубашку.

Павел Сергеевич одобрительно кивнул. Он с умиротворением смотрел на слегка преобразившегося маргинала, и со стороны могло показаться, что старик-отец провожает своего повзрослевшего сына на какое-то ответственное мероприятие.

– Пей! – коротко сказал он, придвигая к бомжу кружку.

– Вот спасибки, – ощерил бомж в гнилозубой улыбке рот. – А ты… Как тебя звать-то, спаситель?

– Это неважно.

Снаружи раздался злобный лай, и рука забулдыги, державшая бутылку, дрогнула. Он внимательно посмотрел в помутневшее от пыли окно и присвистнул:

– Хрена себе, сколько собак! Чего это у тебя? Собачьи бои устраиваешь?

– Вроде того, – не стал вдаваться в подробности Корнеев.

– Ладно, твое здоровье, дед!

Взяв кружку, бомж одним махом запрокинул ее в глотку. Крякнул, потерев тощую грудь, покрытую редкими клочками волос. На испитой ноздреватой физиономиии проступили багровые пятна.

– Хорошо…

Старик исподлобья наблюдал за ним. Еще минут пять, и этот зловонный кусок мяса, по недоразумению называвшийся человеком, уснет навсегда. Никчемый клочок жизни. Все, что в нем ценно, – циркулирующаяся по венам и сосудам кровь. Все остальное нужно срочно утилизировать.

– Так все-таки. Зачем тебе столько собак? – поинтересовался между тем незнакомец, почесывая нос, испещренный сеткой лопнувших капилляров.

– Мне нравятся собаки, – пожал плечами Павел Сергеевич. – И они помогают мне.

– Ну да, – неопределенно отозвался бомж. Он снова наполнил кружку. – Ты, кстати, сам не хочешь?

– Я не пью. Тем более по утрам, – пожал плечами Корнеев.

– Когда башка трещит, пить можно в любое время, – усмехнулся бродяга. – Слушай, а ты моих корешей не видел? Нас трое было. Я, Витька и Михалыч.

– Нет.

Лай на улице возобновился, и бомж с опаской повернул голову в сторону окна:

– Ты это… меня потом проводи, ладно, дед? А то эти шавки еще покусают.

– Ладно, дружище, – широко улыбнулся старик.

Бомж осушил кружку, вытер губы.

– У тебя пожрать, случаем, нет? – с надеждой спросил он. – Вчера только хлеб с майонезом был. Это на два литра-то!

– Нет. Могу предложить воду.

– Вода – херня, – философски заметил мужчина. Он потрогал засохшую болячку на щеке, нечаянно сковырнув корочку. Показалась свежая кровь, и бомж выматерился.

– У тебя плохая кровь, – вдруг сказал Павел Сергеевич. – Ты болен, дружище.

– Да и хрен с ним, – равнодушно бросил бомж. – Мы все чем-то болеем. Только не все знают, чем… чем именно.

Лицо алкоголика раскраснелось, язык стал заплетаться. Похоже, выпитой дозы оказалось достаточно, чтобы вернуть его в состояние, в котором он находился накануне вечером.

– У меня вот тут болит, – пожаловался он, начиная чесать шею, на которой темнел замусоленный клочок пластыря с отклеившимся краем. – Клещ, сука драная, укусил.

– Клещ? – Корнеев подался вперед, внимательно рассматривая слегка припухшую кожу.

– Мне кореша маслом подсолнечным намазали, так эта гнида ни фига не вылезла, еще глубже забралась, – объяснил бомж. – Я его ногтями вырвал, а башка осталась.

– Ну и дурак, – заключил Павел Сергеевич. – Его пинцетом нужно вытаскивать. Или ниточкой с петелькой на конце.

– Ха, скажешь тоже, ниточкой, – щербато заулыбался алкоголик, словно хозяин дома сообщил что-то забавное.

– Именно, ниточкой, – серьезно произнес Корнеев. – А вот масло лить на клеща бесполезно.

– Почему? – удивился бомж.

– Потому что от масла у клеща закупорятся органы дыхания. Он просто отрыгнет содержимое в ранку, и это только увеличит риск попадания в кровь инфекции.

– Ничо! – беспечно махнул рукой бродяга. – Щас еще накачу «беленькой», пущай эта зараза моей кровью подавится. Вмиг сдохнет.

– Это вряд ли. Клещи самые живучие организмы на Земле. Они выживали даже в вакууме, под воздействием луча электронного микроскопа. Представляешь?

У бомжа было такое выражение лица, словно старик заговорил с ним на латыни.

– И еще. Когда извлекаешь клеща, нужно обязательно осмотреть его на предмет наличия лапок. Количество ножек должно быть нечетным.

– Какого фига? – не понял бомж.

– Потому что хоботок от ножки ничем не отличается, – пояснил Корнеев. – По крайней мере, если под рукой нет микроскопа. Если число лапок четное – значит, жало осталось в теле. Топай в травмпункт, чтобы его вынуть, а заодно сделать укол. Если вовремя не сделать укол после укуса клеща, можно заразиться энцефалитом, – как бы между прочим проинформировал он.

Бомж наконец сфокусировал свой взор на старике, и лицо его посерьезнело.

– Че, правда?

– Абсолютно. Повезет – останешься жив. Нет – возможен паралич обеих рук или полная слепота. Иногда наступает смерть.

Бродяга погрузился в размышления.

– Может, в больничку сходить, провериться? – наконец спросил он.

– Можно. Хотя у тебя все равно кровь плохая. Я тебе точно говорю.

Бомж резко повернулся к старику, лицо его было настороженно-хмурым.

– Кровь плохая, говоришь? – растягивая слова, протянул он.

– Плохая, – с простодушным выражением лица подтвердил Корнеев.

– А я ведь знаю, кто ты, дед, – вдруг произнес бродяга.

– А я тебя – нет, – ответил Павел Сергеевич. – И если честно, мне неинтересно, кто ты.

– Я знаю, зачем тебе столько собак, – продолжал бомж. Его лицо из красного становилось багрово-свекольным.

– И зачем же?

– Витька, мой кореш, как-то говорил, что в здешних местах один чокнутый живет, собак разводит.

– Это преступление? Разводить собак? – тихо и мягко поинтересовался Корнеев.

– Из-за тебя люди пропадают, – с непоколебимой уверенностью заявил пропойца. – Говорят, ты девку какую-то убил.

– Говорят, кур доят, – засмеялся старик. – А они не доятся, – отсмеявшись, заметил он. – Знаешь, дружище, а я ведь мучился, когда вез тебя сюда. Места себе не находил, переживал. А теперь вот ты мне всю правду обо мне сказал, и я рад, что остановил свой выбор на тебе. И я буду спать спокойно.

– Выбор? На мне? – переспросил бомж. Его рука с кружкой застыла в воздухе. – Значит, ты правда убил ту девку?

Старик открыл рот, чтобы ответить, но в этот момент наверху послышалась какая-то возня, затем что-то упало, и все стихло.

– Что там у тебя? – сдвинул брови бродяга.

Павел Сергеевич мазнул взглядом по часам. Пора бы уже заканчивать этот дешевый спектакль.

– Ты не допил свою водку, – напомнил он, ткнув пальцем в почти опустевшую бутылку.

– Это? – рассеянно спросил бомж. – Э, там все равно ни фига нет уже… Так кто у тебя наверху? Собаки?

– Собаки тоже есть.

Бродяга неуклюже потянулся к бутылке и долил остатки водки в кружку.

– Кстати… дерьмовая у тебя водяра, – захмелевшим голосом признался он. – Привкус у нее… как будто лекарство добавили.

– Ну… не совсем лекарство. Но кое-что там есть.

– Ты какой-то странный дед. Только не говори, что ты действительно своих собак человечиной кормишь.

– Собак – редко, – кивнул старик. – Но как раз сегодня у них будет ужин.

– Ха, ужин…

– Да. Из тебя.

Бомж вытаращил мутные глаза на старика.

– А ты что думал, дружище? – развел руками Корнеев. – Я ради этого специально два дня своих собак не кормил.

Видя, как губы хозяина дома медленно растягиваются в ухмылку, бродяга захохотал:

– Веселый ты, дед! Нда, ужин… Ужин из меня! Ха-ха!

– Именно ужин, – повторил старик без тени улыбки.

Лицо бомжа внезапно исказилось в ненависти, и он с воплем швырнул кружку в Корнеева:

– Сука!

Павел Сергеевич успел пригнуться, и кружка с гулким звоном ударилась об стену, отскочив на пол.

Бомж попытался встать с табуретки, но старик с удивительным для его возраста проворством метнулся к нему.

– Сиди спокойно, дружище, – прошептал он. Его крепкие пальцы обхватили бледную, в грязных разводах шею алкоголика и стиснули ее. Бомж захрипел. Пытаясь оттолкнуть старика ногами, он перевернул стол, и мужчины свалились на пол. Павел Сергеевич без труда преодолел сопротивление бродяги и уже намеревался свернуть ему шею, как вдруг остановился. Экспертиза наверняка определит, что позвонки были сломаны. Такой риск ему ни к чему.

Он выпустил шею и, прижимая тело бомжа к полу, молча надблюдал, как его движения становятся все более вялыми, а дыхание все реже и реже. Наконец его глаза закатились, и он утих.

Старик накрыл лицо забулдыги скатертью и торопливо вышел наружу.

– Колич? Колич, что это с ним? – испуганно бубнил Борис, при этом сам боясь сделать шаг к бьющемуся в припадке Алексу.

Коля опустился на колени, пытаясь в темноте нащупать лицо парня. Его пальцы угодили во что-то липкое и густое.

«Пена. Чертова пена. У него приступ?! – в ужасе подумал Николай. – Кажется, когда у человека приступ или припадок, ему нужно разжать зубы, чтобы он не проглотил язык. Но они в колодце, и ничего подходящего, вроде ложки или палки, здесь и в помине нет.

– Помоги мне подержать его! – крикнул он Борису.

Спотыкаясь, Боря обошел извивающееся тело Алекса, встав у его головы. Николай тем временем торопливо снимал с себя ремень. Когда все было готово, он на ощупь просунул пряжку в рот Алексею. Тело мальчика продолжали сотрясать конвульсии, изо рта вырывалось нечленораздельное мычание, руки остервенело хлопали по матам, как у побежденного борца, к которому применили болезненный прием.

– Все будет хорошо. Все… хорошо, – шептал Коля, гладя влажные от пота волосы друга.

Казалось, прошла целая вечность, прежде чем Алекс перестал дергаться и обмяк.

– Коль, Коля, – прошептал он, вытягивая вперед дрожащие руки. – Где ты? Я не вижу тебя!

– Я рядом.

– Я боюсь, Коля!

– Я держу тебя. Дай руку, – сказал Николай и обхватил узкую ладонь парня. Она была влажной и прохладной.

– Не отдавайте меня ей, Коля, – едва слышно проговорил Алекс. – Не отдавайте. Я не хочу, чтобы меня забирали…

– Мы тебя не отдадим, – пообещал Николай.

– Ну? Как он? – глухо спросил Борис.

– Если его не вытащить наверх, он скоро умрет, – глубоко вздохнул Николай.

Борис издал невнятный звук, будто намеревался о чем-то спросить, но в последнюю секунду раздумал.

– И… часто у него такое? – все же после паузы спросил он.

– Не знаю. Я такое впервые вижу.

– Он говорил, что у него астма, – вспомнил Борис.

– Может быть. Сейчас-то какая разница.

В тягостном молчании лениво потекли минуты. Первым снова заговорил Боря:

– Он жив?

Николай осторожно дотронулся до впалой груди Алексея:

– Вроде дышит.

– Если он умрет, что мы будем делать?

Коля долго не отвечал, и Борис напряженным голосом повторил вопрос.

– Ничего мы не будем делать. Вот так, – ответил Николай. – Нам остается только ждать.

– Чего ждать? – зашипел Боря, приблизив к нему свое лицо.

– Выбор небольшой. Или старик нас вытащит, или мы здесь подохнем.

– Нет! – закричал Борис.

– Ну, может, нас все-таки найдут, – устало проговорил Коля. – Это третий вариант. Но почему-то он кажется мне нереальным.

Борис отпрянул, будто увидел привидение.

– Я не хочу тут сдыхать! – проскрежетал он. – Слышите? НЕ ХОЧУ!! – И, задрав голову, принялся колотить руками по стенке: – Слышите, вы, уроды? Ты, гребаный старик!! Сучий выродок! Вытащи нас отсюда, паскуда!!!

– Прекрати! – раздраженно сказал Николай. – Не трать силы. Это все… бесполезно.

Однако Борис продолжал в исступлении бить кулаками по внутренней поверхности колодца, пока на содранных костяшках не выступила кровь.

– Я все знаю, – тяжело дыша, сказал он, плюхаясь рядом с Николаем. – Я все понял. Этот старик нашел наших предков и потребовал, как его…

– Выкуп, – безучастно подсказал Коля.

– Да, именно, выкуп! – оживился Боря, словно воодушевленный подсказкой приятеля. – И сейчас они едут за нами. Вместе с ментами и спасателями!

– Наверное, – кивнул Николай. – Наверное, так и есть. И нас скоро спасут. – Он протянул руку, подушечки пальцев коснулись лица Алексея. Оно было теплым, губы юноши слабо шевелились, и Коля, вздохнув с облегчением, позвал: – Борец!

– Че те надо? – разозлился Борис. – Борец, Борец… Огурец, твою мать! Колич… ты меня уже достал. Скажи еще что-нибудь… размажу по стенке…

– Я хотел задать тебе вопрос, – продолжил Коля. – Почему в тебе столько злости? Почему ты всегда ищешь, на ком бы выместить свое хреновое настроение? Ты ведь не такой. А стараешься казаться каким-то уродом. Ты думаешь… что становишься от этого круче? А? Почему?

Наступило молчание.

Собственно, Николай не ждал ответа от парня. Действительно, зачем ему его признания?

Но через некоторое время Борис заговорил:

– Хочешь знать правду, Колич? Что ж… Наверное, ты первый, кому я это скажу. Тебя когда-нибудь били в детстве? Меня – да. Причем с первого класса. Я был слабаком и слюнтяем. Мой первый отец был таким же. И умер он как слюнтяй – от сердечного приступа. Со сраной газеткой в руках, на кухне, за столом. Хотя ему всего тридцать пять было. И тогда пришел Олег, мой отчим. Он всегда любил мою мать. И я… полюбил его. Полюбил и зауважал. Больше, чем родного отца. Он сделал из меня мужика. Его девиз – бей первым. Никогда не сдавайся. Сдохни, но сделай, как… считаешь нужным. И верь… верь в себя. В свои силы. – Он замолчал, угрюмо сопя.

Коля привычным движением коснулся щеки Алексея. Она была холодной.

– Эй, Алекс, – позвал он дрогнувшим голосом. – Не дури! Ответь что-нибудь!

Юноша не шелохнулся.

– Алекс! Лешка!!

Пальцы Николая осторожно дотронулись до его губ. Они не двигались. И тоже были холодными. Едва сдерживая крик, он приник к груди Алексея. Затем снова затряс его.

Алекс безмолвствовал, и Николай с оцепенелым видом выпрямился:

– Борь, он умер. Алекс умер.

Назад: Часть 1

Дальше: Часть 3