Глава 17
Дневник Майка. Запись четырнадцатая
– Пожалуй, ты права, – ответил я на ее вопрос.
И все же я печально посмотрел вслед быстро удаляющемуся указателю на гамбургерный рай. Никто не обратил внимания на мой тяжелый вздох – ну да ладно. Сейчас мне все равно было не допроситься золотистой, словно пропитанной солнечным светом картошки фри, сколько бы я ни скандалил.
До дома Кэрол оставалось несколько часов езды, а зимнее солнце уже клонилось к горизонту на западе. У нас было несколько вариантов, но ни одного особенно удачного. Можно было продолжить движение и приехать к Кэрол среди ночи. Впрочем, я подозревал, что лучше уж нам столкнуться с кошмаром, что нас там ждет при свете дня, поэтому первый вариант можно было смело вычеркнуть. Еще мы могли съехать на обочину и провести ночь в машинах, но одного взгляда на стрелку, которая показывала уровень бензина, было достаточно, чтобы понять, что до утра двигатель – а с ним и печка – не проработает. Что ж, похоже, из всех зол нам предстояло выбрать меньшее. Это не означало, что выбранный вариант непременно был бы хорош; это лишь значило, что он был наименее плох, чем остальные. Это все равно что выбирать, съесть шоколадку, покрытую муравьями или черной икрой. Варианта два, но оба они отстойные. Или все равно что голосовать за любого из кандидатов на президентских выборах – кому бы ты ни отдал свой голос, налоги все равно гарантированно повысятся, а победитель будет утверждать, что необходимость их повышения связана с глупостью проигравшей партии.
У нас был и третий вариант – съехать с шоссе, раздобыть немного драгоценного бензина и найти какое-нибудь пристанище на ночь. В последнее время с пристанищами нам, впрочем, не везло, поэтому я сомневался, что повезет и сегодня. Остановившись на обочине, я подождал Брендона. Когда все собрались, я озвучил свои соображения, надеясь, что кому-нибудь в голову придет идея получше и я найду повод изменить свой нынешний план действий. Я – самый настоящий любитель командовать, но бывают ситуации, когда командовать невозможно. Вряд ли, например, какой-нибудь зомби может «излечиться» по моему приказу.
– Сколько еще ехать до мамы? – спросила Трейси, в ее голосе слышалось странное сочетание надежды и отчаяния.
– Черт… часа четыре, – ответил я, потирая глаза. – Но я совсем вымотался, а нам в любом случае нужно где-нибудь съехать и достать бензина.
– Может, найдем какой-нибудь мотель? – предложил Брендон. – Расположимся на втором этаже. Лестниц обычно немного, всего одна-две. Их мы сумеем отстоять.
Однако он не упомянул – возможно, непреднамеренно, – что одна-две лестницы обычно были и единственными путями к отступлению. Наша жизнь зависела от нашей бдительности. Но идея все равно была неплохой. Спору нет, нам нужно было где-то остановиться. Почему бы в таком случае не остановиться в комфортном месте? Мы ведь, в конце концов, люди.
Все так и искрили напряжением, от которого воздух казался особенно плотным. В движении мы были в безопасности. Стоило нам остановиться, как к нам тут же подбиралась смерть. Целиком и полностью за остановку были только Джастин и Томми.
Я надеялся, что Джастин хочет остановиться, чтобы у него наконец появилась возможность спокойно отлежаться. Не хочу излагать здесь все свои безумные теории, которые я не никак не мог доказать, но все равно чувствовал на каком-то подсознательном уровне. Черт, да эта моя тревога не шла ни в какое сравнение с тем, что происходило у него в голове. Он был, возможно, самой главной угрозой для нашего выживания и в то же время оставался моим сыном. Мое сердце обливалось кровью, душа стонала, но от этого ничего не менялось.
– Райан говорит о каком-то светильнике, – сказал Томми, нахмурив брови в попытке расшифровать смысл послания своего «наставника».
Повисла такая тишина, что можно было услышать, как жужжит муха или как в стороне от нас писает Джен. Решайте сами, какое описание вам по душе – они оба точны, пусть и не совсем политкорректны. Сомневаюсь, впрочем, что в обозримом будущем меня могут привлечь к дисциплинарному суду за такое высказывание.
– Что я пропустила? – спросила Джен, вытирая руки снегом.
Би-Эм дал ей выжимку:
– Брендон предлагает остановиться в мотеле, а Томми говорит, что где-то горит фонарь.
Джен тоже пришла в замешательство, но быстрее нас вышла из оцепенения и заглянула в минивэн.
– Привет, Томми, – улыбнувшись, сказала она. Томми вспыхнул. – Что тут у тебя?
– «Поп-Тарт» с ягодной начинкой и глазурью из арахисового масла, – довольно ответил он.
– Пап, – подал голос Тревис, – ты же говорил, у нас не осталось «Поп-Тартов»?
Я пожал плечами.
– Погоди-ка… – Я тоже заглянул в минивэн. – С глазурью из арахисового масла, говоришь?
– Ага, – кивнул Томми и неловко заерзал на сиденье, почувствовав, что все на него смотрят.
– Томми, ты сам намазал арахисовое масло на «Поп-Тарт»? – уточнил я.
Он посмотрел на меня, как на безумца, и, закатив глаза, ответил:
– Мистер Ти, у нас ведь нет арахисового масла.
– Но, Томми, «Поп-Тартов» с глазурью из арахисового масла не бывает, – объяснил я.
– О, Тальбот, да забудь ты уже об этих «Поп-Тартах»! – воскликнула Джен.
(Тут я прекратил расспросы, но не забыл о «Поп-Тартах». Гарантирую, даже если запущенный случай болезни Альцгеймера превратит мой мозг в жидкую овсянку, и я буду размазывать по стенам собственное дерьмо, я не забуду о ягодных «Поп-Тартах» с глазурью из арахисового масла. И ты, дорогой читатель, знай, что, как только Джен получила все ответы, я проверил коробку – «Поп-Тарты» были именно такие, какими их описал Томми. Не то чтобы он вообще когда-то врал, может, он просто сам не понял, что ест. Но он все прекрасно понимал.)
– Ладно, давайте сразу к делу… Брендон говорит «мотель», а Томми говорит, что горит фонарь, верно? – спросила Джен.
– Светильник, – поправила ее Николь. – Он сказал, что горит светильник, а не фонарь.
– Поехали, пора искать мотель, – широко улыбнувшись, сказала Джен.
– Э-э, может, объяснишь нам, какую загадку ты только что разгадала? – спросил Би-Эм.
– Заезжайте, мы оставим для вас свет, – выпалила Джен.
– Чего? – буркнул Би-Эм.
Набив полный рот необычным лакомством, Томми энергично закивал.
– Это старый слоган «Мотеля 6», – объяснил я.
– Именно, – подтвердила Джен. – Поехали, я вся продрогла.
Упрашивать никого не пришлось.
Через двадцать минут мы уже нашли приличное место для ночевки, хотя рядом и не было забегаловки «Данкин Донатс». Мы остановились в городе Бересфорд в Южной Дакоте. Пока что это был самый красивый городок, встретившийся нам на пути: обсаженные деревьями улицы, пруд в самом центре… Но красивый – не значит безопасный.
Предполагалось, что зомби идут туда, где можно поесть. Поэтому теоретически маленькие городки должны были быть избавлены от угрозы нашествия мертвецов. Они, как плотоядная саранча, поглощали все локальные ресурсы и двигались дальше. Они не закреплялись на одном месте и не пускали корней. Человеческую ферму ведь не откроешь, так? Я содрогнулся, подумав о «Матрице». Но все же там речь шла о машинах, которые питались энергией людей. Если же я увижу людей в загоне и ковбоев-зомби, у меня исчезнет последняя возможность сохранять хоть какие-то остатки разума. Я покачал головой, пытаясь отогнать от себя ужасные видения. Как будто мне мало этого дерьма… Не хватало еще придумывать другие, более жуткие сценарии.
– Да, ядерная бомба мне бы не помешала…
– Какая еще ядерная бомба? – испуганно спросила жена.
– Я это вслух сказал? – смущенно пробормотал я.
Когда я в последний раз позволял окружающим узнать тайные мысли своего беспокойного разума? Мой внутренний мир был довольно темным местом, и я всячески старался закрыть его даже от самых любопытных наблюдателей. Трейси давно поняла: бесполезно выпытывать, что я думаю. Мои искренние ответы чаще всего только сильнее сбивали ее с толку и озадачивали. Честно говоря, я подозревал, что мысли, подобные моим, посещали и других людей, но те просто хорошенько их прятали. Но на самом деле это было не так. Глубина моей паранойи и психоза достигала того уровня, при котором необходимо было вмешательство врачей. Но именно этим «неисправностям» моего разума мы и были обязаны тем, что до сих пор живы. Впрочем, если бы у меня была возможность «претворить свою мечту в жизнь», мы бы сейчас пережидали всю эту катавасию в огромном подземном убежище. Завидую всем тем, кому хватило ресурсов выстроить подобное!
– Смотрите, свет горит! – восторженно воскликнул Томми.
Так и было. По спине у меня опять забегали мурашки. Я невольно поежился. Никто, кроме Томми, не видел ничего хорошего в идиотской стоваттной лампочке, которая ярко сияла в сгущающихся сумерках.
– Слушай, Тальбот, и как она до сих пор не погасла? – приглушенным голосом спросил Би-Эм, которому явно было не по себе.
– Там автомат с «Кит-Катами». Мистер Ти, у вас мелочи не найдется? – с надеждой произнес Томми.
Поразительно, но все уже настолько привыкли к Томми, что после этого заявления никто даже не посмотрел на него косо. Если бы Томми сказал, что в городе сейчас проходит слет клоунов, которые дарят каждому зверюшек из воздушных шариков и поют песни Билли Джоэла, мы бы тоже ему поверили. Само собой, на слет бы я не пошел, ведь клоуны – это зло во плоти, но словам Томми поверил бы безоговорочно.
Я въехал на парковку. Брендон на всякий случай остался на улице, готовый при необходимости сорваться с места. Еще пара лет общения со мной – и он окончательно заразится моей подозрительностью. Я гордился им, как отец, наблюдающий за первыми шагами сына.
– Тальбот, ты что делаешь? – полушепотом спросил Би-Эм, наклонившись ко мне.
Мне захотелось напомнить ему, что зомби привлекали не звуки, а запахи, но затем я вспомнил, что в ночи бродили и другие демоны. На мгновение я представил себе Дургана, но тут же отогнал эту мысль прочь, не дав ей пустить корни.
Почему-то мне казалось, что здесь что-то не в порядке. Выслеживая добычу, зомби полагаются в основном на обоняние. Шансы на то, что сейчас они рядом, составляли процентов десять. Следующими в моем списке врагов значились плохие парни, этакие опустившиеся головорезы вроде бандитов из «Безумного Макса» – бери что хочешь и уничтожай остальное. Шансы на их появление тоже были невелики, процентов десять. Этот тип противника, хоть и очень опасен, в засаде долго не сидит. Они нападают сразу. На третьем месте были обычные люди, которые пытаются выжить в этом мире. Не хочется повторяться, но встреча с ними тоже была маловероятна. Пожалуй, ей я готов был отвести все те же десять процентов.
Может, плохой пример для подражания, но я бы точно не стал вешать знак «Открыто» на парадную дверь.
Дальше шли обычные плохие парни, которые не высовывались до поры до времени и нападали неожиданно. Вероятность их появления была значительно выше и равнялась процентам двадцати. Но нарываться на неприятности было не слишком разумно, если только с тобой не путешествовал твой личный доктор. Апокалипсис случился совсем недавно, припасов оставалось достаточно. Еда, одежда, оружие – достать все это было несложно. Мертвецам они были не нужны, а к этому моменту на каждую тысячу зомби приходилось лишь по одному человеку.
Так что же было в дефиците? За что давали высокую цену? Женщины, черт подери! Дело всегда в женщинах. Они были нашей погибелью, а в нашей группе их насчитывалось целых три – и каких! Так, возможно, двадцатью процентами тут вероятность не ограничивалась.
Теперь я напишу кое-что такое, о чем практически никому не рассказывал. Вру. Вообще никому не рассказывал. Я знаю, это один из наиболее серьезных моих недостатков, но не хочу ничего менять и принимаю себя таким, какой я есть. Я совершенно не умею помогать тем, кто в беде. Я просто не чувствую альтруистических позывов. Само собой, если что, я умру за свою семью и друзей. Я рисковал своей жизнью ради парней, с которыми сражался бок о бок, и даже ради условно знакомых людей (вроде Кэша). Но я не сверну с дороги, чтобы помочь нуждающемуся. Меня всегда удивляли люди, которые ехали в Африку, чтобы помочь племенам, умирающим от голода. Я всегда спрашивал себя, каков их скрытый мотив. И тут во мне начинал говорить прожженный циник. Врачи и медсестры ехали туда ради денег, богачи жертвовали деньги на благотворительность ради налоговых послаблений, актеры вкладывали свое время, чтобы добиться бесплатного пиара. Так что вероятность того, что в этом мотеле были люди, готовые помочь товарищам по несчастью, имела пока что самый высокий процент, но понять это мне было непросто.
Я оглянулся через правое плечо и выехал с парковки. Томми посмотрел на меня так, словно я только что нашинковал газонокосилкой кроличье семейство.
– Мистер Ти, там же «Кит-Каты»! – простонал он.
– Ты что творишь, Тальбот? – спросила Трейси. Ей было больно видеть разочарование Томми.
– Перестраховываюсь, – кратко ответил я.
– От чего? – удивилась Трейси. – Что происходит?
Она догадывалась, что внутри меня бушевало целое море переживаний, и обычно не отходила далеко от берега, но после начала этой эпидемии она начала погружаться в него все глубже. Как ни печально, однажды ее могло затянуть в тот водоворот, в котором меня крутило каждый день, но предотвратить этого я не мог.
Не сообщая никому о своих планах, я остановился на улице рядом с Брендоном, взял винтовку и вышел из машины.
– Тре… – начал я, но жена и так уже пересела на место водителя.
– Погоди, Тальбот. Я с тобой, – сказал Би-Эм, отстегивая ремень безопасности, который был натянут до предела, чтобы обхватить его гигантский корпус.
– Стой, Би-Эм, я-то знаю, что ты просто душка. – Би-Эм ухмыльнулся. – Но те бедняги, которые нашли здесь приют, посмотрят на тебя и решат, что к ним приближается тираннозавр.
Би-Эм не обиделся. У него на губах даже промелькнула легкая улыбка, хотя в тусклом свете точно было не разобрать.
Тревис уже подвинулся к двери, но я остановил и его.
– Не в этот раз, сынок, – сказал я и жестом велел ему оставаться на месте.
– Тальбот, поехали уже! – воскликнула Трейси.
– Куда поехали? Я не отказываюсь от этого места, просто я еще не до конца уверен, – ответил я.
– А насколько ты уверен? – уточнила она.
Ответа она на самом деле не ожидала, поэтому, когда я сказал, что уверен примерно наполовину, она не знала, радоваться этому или нет.
Я вздохнул, чтобы немного успокоиться и привыкнуть к мысли, что мне нужно сделать кое-что весьма опасное и опрометчивое, и медленно двинулся к мотелю. Глаза всех моих спутников были прикованы ко мне. Стоило мне дойти до середины парковки, как мои опасения оправдались: у меня на груди появился зеленый огонек лазерного прицела.
– Пап, ты почему остановился? – спросил Тревис.
В этой первозданной тишине его голос прозвучал слишком громко. Вместо того чтобы развернуться и ответить ему, я медленно поднял руки вверх, произнося универсальном языке: «Не надо дырявить мое тело».
– Вот черт, – раздалось сразу несколько голосов позади меня.
Я был полностью с ними согласен. Захлопали дверцы, ко мне подтягивалась кавалерия.
– Пусть остановятся, иначе ты упадешь, даже не успев услышать выстрел, – раздался тихий, слышный мне одному голос. Казалось, он раздавался сверху и слева, но на это я бы жизнь не поставил.
– СТОЙТЕ! – громко сказал я. – Он говорит, если вы подойдете ближе, он меня убьет.
У меня за спиной раздалось щелканье затворов пистолетов и дробовиков, и я обрадовался, что за мою смерть хотя бы десятикратно отомстят.
– Что ты здесь делаешь? – спросил голос, и я попытался точнее определить, откуда он исходит.
Скорее всего, обладатель голоса был здесь не один. Лазерная точка явно исходила не из указки. Их делали только красными. Зеленые лазеры были более мощными, поэтому их обычно устанавливали лишь на тактическое оружие. Почувствую ли я, как сожмется моя грудная клетка, прежде чем пуля пробьет ее навылет? Взорвется ли мое сердце, подобно арбузу, когда в него войдет пуля? А если я сумею выжить после такой раны, замечу ли я, как парализует мое тело, после того как спинной мозг разорвется надвое? От какой пули лучше погибнуть – от пули в цельнометаллической оболочке, которая войдет сквозь маленькую дырочку, и оставит на спине отверстие размером с кулак? Или от обычной свинцовой пули, которая разорвется при столкновении с телом и искалечит все внутренние органы, прежде чем остановиться где-нибудь внутри меня? А может, от пули со смещенным центром тяжести, которая войдет в солнечное сплетение и будет путешествовать, пока не найдет выход сквозь глазницу? Картина была чудовищной. Мне искренне не хотелось для нее позировать.
Я честно ответил на вопрос противника:
– Стараюсь не погибнуть.
На смех я не рассчитывал, но именно его и получил в ответ.
– По-моему, мы все тут этим занимаемся. – По тону я понял, что мой ответ ему понравился. И все же его напряжение никуда не пропало. – Мне было бы гораздо комфортнее, если бы ты положил винтовку на землю, – сказал голос.
Я был не в том положении, чтобы вступать в перепалку, но какого черта?
– А мне было бы гораздо комфортнее, если бы в меня не светил лазер. Мне от этого немного не по себе.
– Но ведь в этом и суть!
Прекрасно, парень явно был реалистом.
– Ладно, если положишь винтовку на землю, я уберу лазер. Но ты пойми, я тут не один. Мы держим на мушках тебя и всю твою команду.
А я-то думал, что целятся только в меня. Смириться с мыслью, что мою семью кто-то рассматривает в прицел, было нелегко. Я задрожал от ярости, а душа моя сжалась от страха. Наклонившись, я осторожно положил винтовку на землю.
– Ну что, свою часть договора я выполнил.
Лазер все еще плясал у меня на груди.
До меня донеслись приглушенные голоса – казалось, люди ожесточенно спорили. Похоже, кто-то был вовсе не рад гостям. Неприятно было осознавать, что я терпеливо жду, пока мою судьбу решают какие-то незнакомцы. Я осторожно посмотрел на винтовку и оценил, насколько быстро смогу ее подхватить и хотя бы умереть с достоинством.
– Даже не думай об этом, – предупредил меня все тот же голос.
– Поздно, – ответил я.
Он снова рассмеялся. У этих козлов были очки ночного видения. Позавидовав им, я укорил самого себя за то, что не догадался раздобыть столь нужную вещь. Уверен, их можно было найти в спортивном магазине. Может, и не военного образца, но все равно лучше, чем мое убогое человеческое зрение. Тогда бы мы могли засечь засаду еще до того, как я ступил на парковку. Послышались еще какие-то пререкания. Отчасти – безумства ведь еще никто не отменял – мне даже хотелось сказать им, чтобы они поторопились. Поднятые руки уже начинали затекать. Но не стоило ворошить осиное гнездо – там все равно меда не доищешься.
Прошло несколько бесконечных минут, и споры прекратились. Кто победил? Те, кто хотел убить нас всех к чертям, или те, кто хотел убить к чертям лишь одного меня?
– Так. Скажи всем, кто у тебя за спиной, сложить оружие и выйти вперед с поднятыми руками, – деловито сказал голос.
Мне не понадобилось ни секунды на раздумья.
– Нет.
Жаль, у меня не было очков ночного видения! Хоть бы лицо его разглядел.
– Думаю, ты не понял, – ответил он, к счастью, еще не открывая огонь.
– О нет, я все прекрасно понял. Но по-вашему делать не буду. – Хамить, конечно, не стоило, но слова уже сорвались у меня с губ.
– Мы можем убить тебя на месте. Ты ведь это понимаешь?
– Я это полностью понимаю. Поэтому я ни при каких условиях не собираюсь приводить своих друзей и близких в зону поражения.
Снова послышались споры.
– Я опускаю руки. Сил нет их держать! – прокричал я.
– Медленно! И не вздумай нагнуться за винтовкой!
– Ладно, ладно! – ответил я, после чего уронил руки вниз и принялся растирать их, чтобы усилить приток крови.
Противники все еще препирались. В их группе явно не было жесткой командной цепочки. В мире, где идет борьба за выживание, демократии обычно не работают. Впрочем, положение мое было незавидным, поэтому рассуждать об этом не имело смысла.
На этот раз со мной заговорила женщина. Ее вопрос не должен был меня удивить, но все же я оказался сбит с толку.
– С вами есть парень по имени Томми? – спросила она.
Позади нее другая женщина гораздо тише произнесла:
– Это глупо, Мэгги, нужно было просто узнать их имена.
Что ж, они открыли для меня дверь, которую несложно было сорвать с петель.
– А у вас есть автомат с «Кит-Катами»? – Тут все они ахнули от неожиданности. – Значит, есть?
– Откуда вы знаете? Его доставили в тот же день, когда пришли зомби. Его даже в холле не успели установить, – недоверчиво ответил тот же женский голос.
– Мэгги, может, просто пригласишь их войти? – бросила вторая женщина.
Вопрос был пропитан сарказмом, и Мэгги это прекрасно поняла, но намеренно решила истолковать его буквально.
– Хотите войти? – спросила она.
Не успел я ответить, как с улицы раздался голос Томми:
– А «Кит-Катом» поделитесь?!
– Это Томми? Да? – уточнила Мэгги.
– Он самый, – кивнул я. Перестрелки уже не предвиделось, но рисковать мне не хотелось. – Можно мне взять винтовку и повесить ее на плечо?
– Да… Конечно, бери, – ответил мужской голос, в котором уже не было ни капли угрозы.
За несколько секунд мы проделали путь от перестрелки у корраля «О-Кей» до добрососедских отношений «Улицы Сезам». И снова ситуацию спас Томми. Он был прямо как кот с девятью жизнями. Хотя нет, сравнение не совсем правильное, ведь коты обычно не отдают свои жизни за других. В общем, кем бы он ни был, он явно спас мою задницу. Черт, да я готов был купить ему весь автомат «Кит-Катов».
Опасность миновала. Не могу сказать, откуда я это знал, но знал я наверняка. Это была даже не интуиция. Я махнул Трейси и Брендону, чтобы они въезжали на парковку. Должно быть, они чувствовали то же, что и я, поскольку ни один из них не стал медлить. На самом деле Трейси даже чуть не поцарапала Брендону передний бампер, спеша подъехать ко мне. Может, Томми источал радость и передавал ее повсюду, как радиосигнал? Вполне возможно. В целом, если Томми не видел опасности, нам ее искать тоже не следовало.
Смотреть в маленьком мотеле было не на что. Двухэтажный, он напоминал громадную коробку и выглядел точь-в-точь как любой другой мотель, который вы видели 150 000 раз до этого, путешествуя по дорогам Северной Америки. Однако он был в лучшем состоянии, чем девяносто пять процентов этих мотелей. Подозреваю даже, что летом вода в его бассейне не приобретала ярко-зеленый оттенок. Учитывая, как я устал, даже «Ритц-Карлтон» не мог показаться мне лучше.
Мужчина спустил нам лестницу, которую я сначала не заметил. Может, я не обратил на нее внимания, потому что она была выкрашена в черный цвет, но скорее всего такое упущение я допустил из-за лазера, который ползал у меня по груди. Когда в тебя целятся из винтовки, обо всем остальном как-то забываешь.
Томми подошел ко мне и с опаской посмотрел на лестницу.
Я рассеянно поправил винтовку у себя на плече. По моему телу медленно поползла тревога.
– Что такое, Томми? – спросил я как можно невиннее.
Томми повернулся и очень серьезно взглянул мне в глаза:
– «Кит-Каты» не там.
Мою тревогу тотчас как ветром сдуло. Я прыснул и смеялся до тех пор, пока из глаз не потекли слезы, а из носа – прошу прощения за подробности – сопли. Томми протянул мне обертку своих загадочных «Поп-Тартов». Предложение утереть нос тонкой фольгой рассмешило меня пуще прежнего. Унять свой хохот я был не в силах.
Николь вышла из машины, чтобы узнать, что тут смешного. Заметив мое состояние, она даже не стала задавать свой вопрос.
– Фу, пап… Какая мерзость. Найду тебе бумажное полотенце.
Я продолжил хохотать – наверное, всему виной были подавляемые эндорфины. Гермофобия передалась от меня и моей дочери. У нее был не столь запущенный случай, как у ее папеньки, но определенные проявления все же случались. Меня позабавило, как она поморщилась, увидев меня. Черт, да если бы я не хохотал до посинения, мне бы и самому стало противно! Верная своему слову, секунд через тридцать Николь притащила мне полрулона бумажных полотенец. Меня начинало понемногу отпускать. Вот блин, оказывается, мне много-то и не надо! Подумав об этом, я едва не пошел на второй круг, но потоки соплей меня остановили. Томми не сводил с меня глаз и рассеянно вытирал нос, возможно надеясь, что я последую его примеру.
– Фу, пап! Возьми уже! – воскликнула дочь, вкладывая бумажные полотенца мне в руку.
– А как же поцелуй для папочки? – Я сделал вид, что приближаюсь к ней, и она пулей убежала от меня, как от вонючего бомжа.
Я чуть не лопался от смеха. Пазухи ныли от всей той жидкости, которую я через них пропустил. Я даже описать не могу, как обрадовался, когда Мэгги чуть позже вытащила аптечку, в которой был «Бенадрил».
Заверив Томми, что он скоро получит свои «Кит-Каты», я объяснил ему, что сейчас нам нужно познакомиться с нашими хозяевами. Похоже, это его немного успокоило – по крайней мере, его нижняя губа перестала дрожать. Томми первым поднялся по лестнице. Мне кажется, он сделал это специально, чтобы побыстрее покончить с ритуалом знакомства и перейти к трапезе. И снова действия Томми помогли мне понять, что здесь безопасно, хотя я все еще не мог забыть о том, что всего пару минут назад обитатели этого мотеля еще держали меня на мушке.
Когда ты находишься в центре событий, а по венам струится адреналин, ты не слишком отчетливо понимаешь, в какой пребываешь опасности и как близок ты к тому, чтобы двинуть кони. Только тогда, когда ты перегораешь, а опасность минует, в голове все постепенно начинает устаканиваться. Не бывает травматического стрессового расстройства – только посттравматическое. В бою нет времени на эмоциональные срывы. Те мои друзья, которые переставали правильно реагировать в Ираке… Что ж, я их всех похоронил.
Но теперь, когда миновал последний кризис, я почувствовал слабость в коленях и тяжело задышал. Перед глазами у меня стояли образы безутешных жены и дочери, смотрящих на мое бездыханное тело. Что до ребят, я знал, что они бы стойко вынесли эту потерю. Я хорошо их подготовил. Все было бы в порядке даже с Томми. Он обладал уникальной способностью видеть мир в лучшем свете и не замечать всей той темноты, которая нас окружала. Неужели розовые очки так сильно влияли на восприятие действительности? Нет, я в очередной раз сказал себе, что в нем таилось нечто гораздо более сильное, чем я был готов признать. Генри, конечно, погрустил бы, если бы меня не стало, но, в конце концов, я для него исполнял лишь роль поставщика еды.
Если вам не выпало чудесного шанса подружиться с бульдогом (не будучи его хозяином), то вы точно упустили одну из главных прелестей жизни. Я никогда не встречал такой породы собак, которой было бы присуще такое большое количество прекрасных человеческих качеств вроде способности любить и привязанности, при отсутствии множества неприятных черт вроде агрессии и жестокости. Да, сомневаться не приходилось, Генри почувствует мою потерю. Он не сможет понять, куда я подевался: будем надеяться, он решит, что я отправился доживать остаток жизни на какую-нибудь огромную человеческую ферму. Да, именно такие мысли и проплывали у меня в голове, пока я ступенька за ступенькой поднимался по черной лестнице.
Когда я оказался на площадке, Томми уже вовсю знакомился с новыми людьми. Мужчина, который всего несколько минут назад собирался проделать во мне нехилое вентиляционное отверстие, схватил меня за шиворот и подтянул наверх. В обычных обстоятельствах я бы, наверное, стряхнул его руку, но сейчас я расходовал последние крохи энергии из своих запасов, поэтому от помощи не отказался. Брендон, Би-Эм, Тревис и Джен остались у машин, расположившись широким полукругом, чтобы их в случае чего не могли перестрелять за секунду. Джастин так и не вышел на улицу, а Трейси и Николь заняли водительские кресла. Учитывая продуманность всех этих тактических маневров, можно было сказать, что мы уже поднаторели в искусстве выживать. Впрочем, выбора у нас не было. Ставки были слишком высоки.
Только я оценил нашу расстановку, как мужчина из мотеля обратился ко мне.
– Простите нас за такой прием, – сказал он мимолетно, невесело улыбнувшись. – В наши дни осторожность не бывает лишней.
Я кивнул, как болванчик. Мне хотелось сломать ему челюсть.
Мужчина понял, что я не отвечу стандартным: «Ничего. Я понимаю, что вам пришлось наставить на меня ружье и обещать превратить в фарш все мои внутренности. Я все понимаю, все в порядке, давайте будем друзьями. Можно мне только челюсть вам сломать?» – и продолжил:
– Вот. Меня зовут Денмарк, а вон та дамочка, которая обнимает здоровяка, – моя жена Мэгги.
– А кто хотел меня пристрелить?
Он наклонился чуть ближе ко мне:
– Это сестра Мэгги, Грета. Та еще стерва.
– Я заметил.
Денмарк рассмеялся. Мне хотелось к нему присоединиться, но я был еще не готов.
Мэгги разомкнула объятия, сияя, посмотрела на Томми и задала ему всего один вопрос, прежде чем повернуться ко мне:
– Почему деревья из брокколи?
– Его мама говорит, чтобы он ел больше овощей, – ответил я за парня.
Подойдя ко мне, Мэгги протянула руку. Я пожал ее исключительно из вежливости.
– Добро пожаловать! – сказала она, сильно тряхнув мою ладонь.
Из-за плеча Мэгги выглянула ее угрюмая сестра. Судя по выражению лица, Грета все еще считала, что Денмарку следовало меня пристрелить. Мне хватило одного взгляда на Грету, чтобы я понял, почему она «та еще стерва». Им обеим было сильно за пятьдесят, причем Мэгги была на пару лет старше сестры. На этом их сходство заканчивалось. Даже сейчас было видно, что у Мэгги привлекательности не отнять, хотя ее красоту и не пощадили годы. Грета же, видимо, чем-то не на шутку прогневила Бога, и он наградил ее внешностью, которой и врагу не пожелаешь. Мэгги была высокой и стройной, а Грета – низенькой и толстой. Корявые черты Греты только подчеркивали королевскую стать ее сестры. Должно быть, расти в тени Мэгги для нее было сущим адом.
Когда Мэгги обняла меня, а Грета сдержанно кивнула, я отвел Денмарка в сторонку.
– Они правда сестры?
Денмарк кивнул.
– Эта коза сидит у меня, как заноза в заднице, с того самого дня, как я женился на ее сестре. Но ради одной приходится мириться с другой. Ничего не поделаешь. Бывало, конечно, я думал, не свести ли Грету с кем-нибудь из моих друзей. Но ни один из них ни разу не подводил меня достаточно сильно, чтобы подвергнуть его такому наказанию. Да и сестру свою она вряд ли оставила бы… И я бы тогда застрял с ней, ее обозленным муженьком и навсегда потерял друга.
– Понимаю тебя.
Денмарк мне понравился. Недавняя стычка, хоть и не забылась окончательно, уже начала отходить на второй план под натиском лучших впечатлений. Спасибо небу за громадные объемы травки, которые я выкурил в детстве. Порой потеря кратковременной памяти играла мне на руку.
– Так чем вы тут занимаетесь? – спросил я.
Денмарк медлил с ответом. Само собой, я пожал ему руку, а его жена была уже очарована Томми, и все же мы оставались незнакомцами. Он посмотрел вниз, на остальную часть нашей группы, и понял, что мы представляем собой небольшую армию. Тут у него на лице отразилась тревога – он испугался, не зря ли пустил нас в свою безопасную гавань.
У меня на глазах его мысль «Слава Богу, теперь нам помогут» сменилась другой мыслью «Боже, что я натворил». Но я недолго радовался его смущению. Да, отчасти мне понравилось, что теперь настал его черед бояться, но я не позволил своей мелочности одержать верх.
– Все в порядке, Денмарк. Мы хорошие люди. Мы просто пытаемся выжить.
Он тяжело вздохнул, словно избавившись от тяжкого груза.
– Я давно не позволял себе потерять бдительность. – Я положил руку ему на плечо. – Последние несколько недель здесь только мы с девочками. У нас было несколько гостей. – Он взглянул на меня печальными глазами. – Ну, ты понимаешь… – Я согласно кивнул, прекрасно зная, о чем он говорит. – Им пришлось вернуться туда, откуда они пришли. Но вряд ли они добрались до места назначения. Тогда везде царил хаос. А теперь мы видим в основном… этих… как их… – Он запнулся, не находя подходящего слова.
И как только можно жить в двадцать первом веке и не знать названия живых мертвецов? Вскоре я узнал, что он обожал романы… но только о Диком Западе. Тогда по Рио-Гранде еще не плавали зомби.
– Зомби, – подсказал я.
– Точно, вот этих тварей. В первые дни нам пришлось несладко. Мы почти не спали, постоянно приходилось отстреливаться. – Он поежился при этом воспоминании. – Мэгги и Грета до этого практически не стреляли. Да и мне не хотелось, чтобы ее тяготили эти жуткие образы. Я про Мэгги, конечно. Что до Греты, так мне казалось, что она может неплохо с этим справиться, учитывая, какая она вредная. Но она сумела лишь показывать мне цели. В этом были свои плюсы.
– И минусы, – добавил я.
– И минусы, – согласился он, посмотрев мне в глаза. – Мы пытались оборонять холл. Внизу наша квартира, там есть кухня, припасы и все необходимое. Но они прорывались сквозь любые преграды.
Я сочувствовал Денмарку. Сколько непреодолимых на первый взгляд преград мы возвели вокруг Литл-Тертла? Тут я вдруг почувствовал, что скучаю по дому.
– После четвертой бессонной ночи мы перебрались на второй этаж. Тогда нам казалось, что это вряд ли поможет. Эти твари разве что немного устанут, прежде чем сожрут нас. Потом Мэгги предложила убрать лестницу. Сначала мы сбросили вниз несколько комодов и кроватей с матрасами, чтобы они не прорывались дальше. Затем я взял свой ящик с инструментами, который как раз стоял в подсобке наверху, и раздробил бетонные ступени. Сложнее всего было распилить металлические опоры ступенек. Я решил, что без пары ступенек все равно не подняться, и сломал по четыре на каждой лестнице.
– Великие умы мыслят одинаково, – заметил я и рассказал ему, как сам избавился от лестницы и как от этого взбесилась моя жена. Денмарк от души посмеялся.
– Пять дней, пока эти твари кружили возле мотеля в поисках еды, мы питались дерьмовыми шоколадками, «Маунтин Дью» и черствыми пончиками. А потом они просто ушли. Я убивал тех, что забредали во двор, но самое страшное, похоже, осталось позади. Тогда я перепрыгнул через разрушенные ступеньки, чуть не сломав при этом ногу, вернулся в квартиру и забрал оттуда коробки с припасами. И тут я понял, что обратно мне не запрыгнуть. Я уже не такой юркий, как раньше. В школе я играл в футбол, был нападающим.
Похоже, ему надо было выговориться, и я не видел причин его перебивать. Догадавшись, что я немного завяз в его истории, Денмарк сделал паузу, чтобы привести в порядок воспоминания, а я воспользовался этим и крикнул ребятам внизу, что все в порядке и им пора парковаться и забирать из машин ВСЕ оружие и боеприпасы. Если начнется перестрелка, я хотел обеспечить нам преимущество.
Денмарк продолжил свой рассказ, как будто я и не отвлекался.
– Но это было давно. Я бы играл и в колледже, если бы не повредил колено прямо перед выпуском. Черт, это была последняя игра сезона, мы выигрывали сорок два – четырнадцать. Я смеялся, шутил направо и налево и подмигивал симпатичной чирлидерше.
– Мэгги?
– Откуда ты знаешь?
– Просто догадался. По вам сразу видно, что вы уже давно вместе.
– Как же я рад, что тебя не пристрелил!
– И я рад, Денмарк.
– Так вот, я рисовался как мог, а игра тем временем вышла из-под контроля. Меня свалил товарищ по команде. Он не виноват, я ведь сам стоял там как вкопанный. Мне было так больно, что глаза заволокло красной пеленой. Мэгги первая ко мне подбежала. Не уверен, что она почувствовала себя виноватой в случившемся, но если это подтолкнуло ее ответить «да», когда я попросил ее выйти за меня замуж… то все к лучшему. – Он задумчиво смотрел куда-то вдаль, явно вспоминая гораздо более счастливые времена. – Так о чем я говорил? – Денмарк взглянул на меня, как человек, который вдруг вышел из длительной комы.
– «Маунтин Дью» и еда, – подсказал я.
– Ох уж этот «Маунтин Дью»! Дьявольское пойло. Я ни капли в рот не брал, пока они не пришли. А теперь жить без него не могу. Черт, да я чуть жизни из-за него не лишился!
Я мысленно усмехнулся. Он говорил о «Маунтин Дью» так, словно это был крэк и дилера можно было разыскать только в сомнительных районах города. Может, его разливали по маленьким пакетикам? Продавали по граммам? Я прервал свою цепочку мыслей, когда Денмарк продолжил историю.
– Так вот, когда я понял, что с провизией мне обратно не запрыгнуть, я приладил эту лестницу.
Которая сейчас немного дрожала под весом Брендона, который уже в третий раз поднимался наверх с боеприпасами.
– Ты уверен насчет патронов, Майк? – умоляюще спросил он.
Я кивнул, не прерывая Денмарка. Брендон что-то пробурчал себе под нос. Я разобрал лишь: «Просто потому, что ты отец моей девушки… бу-бу-бу… пойти на хр… бр-р…» Остальное потонуло в ночи, когда он спустился, и наверх поднялась Джен с едой. Я улыбнулся. Иногда быть лидером не так уж и плохо.
Денмарк продолжил рассказ:
– Так мы и затащили сюда все припасы. Но «Маунтин Дью»… Я все никак не мог напиться. За пару дней опустошил автомат наверху, а затем и внизу.
Я подумал, что именно тогда он и рискнул жизнью, но это оказалось не так.
– Я протянул без него двое суток. Пил «Пепси», надеясь утолить эту жажду газировки. Но не получалось. Тогда я попробовал «Спрайт», но он и рядом не стоял. Когда я сказал Мэгги, что пойду в «Пиггли-Уиггли», чтобы достать еще газировки, она решила, что у меня поехала крыша, и строго-настрого запретила мне так рисковать. Грета же просто дала мне список вещей, которые хотела сама. Мэгги так расстроилась, что я уже решил, будто настал тот час, когда она даст своей сестрице от ворот поворот. Но, как видишь, этого не случилось.
Я сочувственно покивал.
– Тогда я взял Старушку Бесси… – сказал Денмарк, кивнув на свою винтовку.
Имя ей совсем не подходило. Это был переделанный «АК-47» с лазерным прицелом (очевидно!) и диском на 150 патронов. Я понятия не имел, где Денмарк нашел такое удивительное по своей убойности оружие, но спросить можно было и позже.
– Когда я спустился по лестнице, жена сказала мне, что, если я не вернусь домой целым и невредимым, мне можно не возвращаться вообще. Она была так расстроена, что даже не понимала, что говорит. Я же догадывался, что стоит мне попасть в переделку, из-за которой я не смогу вернуться домой, и я труп.
Я понимающе кивнул.
– И тут она сказала, что раз уж я все равно собрался идти, то могу прихватить и еще кое-что… Ну, ты понимаешь, она тоже достала свой список. И я, как идиот, отправился в «Пиггли-Уиггли» с автоматом наперевес. Я поехал на своем старом пикапе.
На самом деле это был блестящий «Джи-Эм-Си» 2009 года. Я уже не раз успел с завистью посмотреть на него, то и дело сравнивая этот джип с жуткой бирюзовой тачкой.
– Я приехал к магазину. Там было тихо, как будто весь мир затаил дыхание в предвкушении того, что будет дальше. Ни в одном из двух списков не было ничего такого, ради чего стоило рисковать жизнью, и я чуть не развернулся в ту же секунду, когда мой ботинок коснулся тротуара. Я решил вернуться и сказать Мэгги, что колено снова разболелось и мешало мне по-человечески ходить, не говоря уж о том, чтобы при необходимости бегать. Мэгги и Грета поняли бы, что я струсил, но Грета сказала бы мне об этом прямо в лицо, эта чертова угрюмая… Ее рядом нет? Нет? Стерва. Я стоял одной ногой на тротуаре, а вторая была еще в машине. Все решил чертов «Маунтин Дью». Нужно было достать еще газировки. Казалось, если и жить в этом мире, так только ради этого пойла – ну и моей Мэгги.
Я любил пиво. Не буду даже описывать, как мне хотелось вкусить хоть каплю этого нектара богов, но стал ли бы я рисковать ради него своей жизнью? Я серьезно обдумал этот вопрос. Черт, похоже, стал бы. Да, это глупо… Но куча народу, начиная с моей собственной жены, может подтвердить, что я не семи пядей во лбу.
– Я раздвинул двери монтировкой, электричества ведь уже не было. – Он посмотрел на меня, словно хотел понять, осуждаю ли я его за это нарушение норм приличия.
Я не сразу понял, чего он хочет. Понимания? Прощения?
– Мы все делаем то, что должны, Денмарк.
Вот уж не знаю, почему ему было важно, что я думаю на этот счет. Я ведь не вправе отпускать грехи.
– И тут – запах. Я почувствовал его прямо с порога. Не хочу даже думать об этом. Я до сих пор его помню. Когда мне было пятнадцать, скунс как-то обрызгал моего кунхаунда. Так вот, в сравнении с этим тот запах был просто «Шанель № 5».
О, я прекрасно знал этот запах! Вонь зомби, конечно, а не «Шанель № 5». Даже если прочистить мне нос «Доместосом» и хорошенько потереть все вокруг, избавиться от этого запаха, засевшего в несчастном обонятельном центре, было невозможно.
– Майкл, я решил, что воняет протухшее мясо. В общем-то так и было, – усмехнулся он. – Вот только мясо было другим. – Его улыбка пропала так же быстро, как и появилась на губах. – Свет не включался. Были еще красные аварийные лампы, которые светили очень тускло – запаса энергии практически не осталось. Было жутко. Если бы из-за стойки вдруг с криком выскочил пятилетний ребенок, я бы точно наложил в штаны.
Я рассмеялся, но Денмарк не присоединился к моему веселью. Такое часто случалось. То ли у меня очень специфическая выборка, то ли остальные просто не понимали моего юмора. Наверное, дело все же в остальных. Зачем все валить на самого себя?
– Я открыл дверь, чтобы впустить внутрь немного света и свежего воздуха. Это помогло, но только если я сам не отходил далеко от двери. Шансы на то, что все вещи из списков обнаружатся так близко к выходу, были нулевыми. – Он рассмеялся. Я – нет. Ладно, рано или поздно мы все равно должны были синхронизироваться.
– Ну как, Майк, интересно? – подколол меня Брендон, в четвертый, нет, в седьмой раз поднимаясь по лестнице.
Мне захотелось ответить: «Да, ничего так». Но тут я вспомнил, что в постапокалиптическом мире люди не ходят без оружия.
Денмарк провел руками по лицу. Его ладони огрубели от тяжелой работы и холода. Если он и заплакал, я сделал вид, что ничего не заметил.
– И тут, Майк, начали вылезать эти… эти твари. Мои друзья. Соседи. Мне пришлось снести башку учительнице моих детей из воскресной школы. Почтальон Пертс едва меня не свалил. Да он в жизни так быстро не двигался, когда доставлял почту!
Я ужасно хотел рассмеяться, но… это было неуместно.
– Я всадил в него двадцать пуль, прежде чем понял, что этого достаточно.
Тут я вспомнил, как встретился с толстухами-близнецами, и опустошил магазин. Казалось, это случилось лет двадцать назад.
– Майк, их становилось все больше. Меня окружило штук двадцать. Магазин опустел, когда я убил последнего из них. Будь там еще хоть одна тварь, я бы, наверное, просто стоял и смотрел, как она делает свое дело. Видимо, я был в шоке.
– Тебя вполне можно понять, Денмарк. Немногим пришлось пройти через такие испытания, как тебе. – Я чуть не добавил: «…по крайней мере, раньше, ведь теперь иначе не выжить».
– Я даже не вернулся к машине и не взял патроны. Я просто схватил тележку и влажные салфетки…
Этот парень был мне по душе.
– …и пошел по списку. Я шагал среди тел, как будто это было совершенно естественно. Я взял по три штуки всего, что мне было заказано, просто чтобы никогда больше не возвращаться в этот магазин.
Он снова провел рукой по лицу, как будто пытаясь смахнуть невидимую пелену, которая не давала ему жить после этого события.
Я заверил его, что таким теперь стал наш мир. Перспективы в нем были не самые радужные, и все же Денмарк не сделал ничего постыдного или криминального. Он обрадовался моим словам, но не знаю, возымели ли они действие.
