Глава 15
Дневник Майка. Запись тринадцатая
Через десять минут мы закончили погрузку и выехали на шоссе. Настроение у меня было хуже некуда. Я бы так не расстроился, даже если бы пришел домой и обнаружил, что жена сбежала с моим лучшим другом, прихватив с собой собаку (хотя нет, если бы она прихватила Генри, мне бы было намного хуже). Подумав об этом, я мрачно усмехнулся.
– Майк, – сказала Трейси, ее лицо было белым как полотно. – Майк, – повторила она, не дождавшись скорого ответа. – Брендон за нами не поспевает.
– А? – откликнулся я, отбрасывая темные мысли.
– Брендон… Вторая машина. Они не поспевают за нами, – объяснила Трейси, постукивая бледными костяшками по приборной панели.
Стрелка тахометра лежала в красной зоне, мерзкая бирюзовая тачка неслась на скорости около 120 миль в час. Точной цифры я не знал, так как деления спидометра заканчивались на 110, но стрелка давно перевалила за последнюю засечку. Минивэн Брендона остался далеко позади.
Трейси положила руку мне на плечо.
– Майк, – умоляюще сказала она.
Би-Эм тихо сидел сзади. Стоило ему побледнеть еще на полтона – и ему был бы обеспечен доступ во все бонтонные загородные клубы. Лопни у нас колесо, мы бы, наверное, попали в Книгу рекордов Гиннесса за максимальное количество переворотов при аварии. Что ж, ребенком я всегда хотел попасть в эту книгу чудес. Рекорд мог быть, впрочем, и менее замысловтым – например, я бы мог засунуть в рот самое большое количество жвачки на свете. Вовсе не обязательно было превращаться в пропущенный через мясорубку фарш. Я легонько отпустил педаль газа. Все это время я с такой силой вжимал ее в пол правой ногой, что теперь с трудом справлялся со спазмом, одновременно пытаясь удерживать машину на прямой.
Хотя Брендон гнал не медленнее семидесяти миль в час, я успел съехать на обочину, выйти из минивэна и хорошенько размять ногу, прежде чем он показался на горизонте.
– Боже, Майк, какого хрена ты творишь? – спросила Джен, выходя из машины.
Я посмотрел на Брендона: тот, казалось, был на пределе. Аэродинамические характеристики минивэна оставляли желать лучшего, поэтому гнать его по шоссе на столь высокой скорости было не так уж просто. Брендон аж вспотел от натуги.
– Прости, друг, – сказал я ему.
– Ничего, – соврал он, убирая руки с руля.
– Пап, ты что-то неважно выглядишь, – озабоченно заметила Николь.
Джастин улыбнулся с заднего сиденья.
– Это не имеет значения, – отмахнулся я.
– Что не имеет значения, Майк? – спросила Трейси, подходя ко мне.
– Все это… все. Как бы мы ни убегали, куда бы ни поехали, они все равно нас догонят. Настанет время, когда я не смогу помешать им забрать вас… любого из вас. Как бы я ни боролся.
– Майк, ты не один, – тихо сказал Би-Эм. (Я не хотел об этом писать, но все это часть истории, тем более мужской кодекс здесь почти не нарушался.) Он подошел ко мне и обхватил меня руками: – Мы все вместе. Мы присматриваем друг за другом. Я тоже не хочу, чтобы со мной или с кем-то из вас случилось что-нибудь ужасное.
Он был таким громадным, что напоминал мне отца в те годы, когда мне было лет пять или шесть: пропорции совпадали. Я позволил себе еще несколько секунд подумать об этом, а потом взял себя в руки и выкинул все из головы. Конечно, внутри меня все кипело – рано или поздно эта лава могла вырваться на поверхность, – но пока я сумел сохранить спокойствие и подготовиться к очередной встрече с миром.
– Трейси, хочешь за руль? – спросил я и тотчас подумал, что остальные могут решить, будто я окончательно сдался, а потому обвел глазами группу и добавил: – Что? Колено чертовски болит.
– Угу, – промычал Би-Эм, влезая обратно в минивэн.
Я сказал чистую правду, но вынужден признать, я действительно был на взводе. Мне хотелось заорать и врезаться в какой-нибудь столб. Но я не собирался радовать этим своих преследователей. Того, кто довел меня до ручки, я однажды набью свинцом и пущу в голову пару стрел в придачу.
Трейси хорошо вела машину, что само по себе было достижением. Обычно она садилась за руль, только если я был мертвецки пьян или в очередной раз покалечился на работе. В таких обстоятельствах мне было до лампочки, как именно она везет меня туда, куда мы направляемся. Не буду даже перечислять все те моменты, когда дети, вернувшись из поездки с матерью, рассказывали мне ужасные истории о том, как Трейси на дороге распугивала пешеходов, как из-за нее переворачивались фуры и даже загорались легкомоторные самолеты. Кажется, как-то раз я слышал даже о крушении дамбы. Впрочем, может, это было художественным преувеличением.
Я дремал. Настроение колебалось подобно маятнику. В одну минуту я злился на жизнь, а в следующую уже радовался тому, что ни на что не сержусь. Мы были в дерьме. Но оценивать это можно было по-разному.
Трейси не разгонялась больше пятидесяти пяти. Не то чтобы мы вынуждены были плестись так медленно – мне просто казалось, что она не слишком стремится попасть туда, куда мы направлялись. Все кажется правильным, пока не доходит до дела. «Я спасу маму!» Мысль вроде правильная, но потом понимаешь, что ты уже несколько недель ничего не слышал от своей семидесятидевятилетней матери, которая одна живет на ферме в Северной Дакоте, когда на улице стоит самая холодная зима в истории с момента нашествия зомби. И тут приходит осознание. Подобно умирающей звезде, оно набирает массу и поглощает все вокруг, в том числе и свет твоей души. Шансы на то, что мы найдем Кэрол целой и невредимой, были сравнимы с шансами крупного выигрыша в лотерею.
– Хочешь, я сяду за руль? – спросил я.
Трейси повернулась ко мне. У нее на лице отражались суровая решимость и озабоченность вкупе с немалой тревогой.
– А ты можешь? Мне как-то непривычно вести машину, когда ты не истекаешь кровью.
Мы оба рассмеялись. Этот крохотный выброс эндорфинов подействовал на меня подобно инъекции адреналина.
Через десять минут, когда все сбегали по нужде в кусты, мы уже снова катили по дороге. Порядок во вселенной был восстановлен: я набрал семьдесят пять миль в час. Стоило чуть увеличить ее, как ужасная бирюзовая тачка начинала протестующе содрогаться. Я никак не мог взять в толк, как же мне удалось разогнать этот драндулет до ста двадцати.
Мы проехали мимо указателя – знаете, такого, на котором пишут, где искать бензин, ночлег и еду, – и в животе у меня заурчало. На указателе красовался логотип «Макдоналдса». Двойной чизбургер, большая картошка фри и здоровенный стакан колы – что могло быть лучше?
– О да, я бы сейчас не отказался от двойного чизбургера! Расплавленный сыр, булочка с кунжутом… Я бы положил поверх сыра слой золотистой картошки и проглотил бы все минуты за полторы.
Генри точно понимал, о чем я говорю. Он склонил голову и пустил слюну. Я почесал его за ухом.
– Ты ведь меня понимаешь, да, мальчик? Еще бы! – Генри отчаянно завилял коротким хвостом, разгоняя заодно облако мерзких газов, выпущенных его дристалищем. – Генри! Ты рушишь мои мечты!
Воняло просто ужасно, а я никак не мог нащупать кнопку опускающую стекла. Я шарил руками по обе стороны от себя, перед глазами все расплывалось, воздуха не хватало.
– Боже, Тальбот! Ты что, на зомби наехал? – воскликнул Би-Эм, очнувшись ото сна. Да уж, не самое приятное пробуждение. – Дышать ведь нечем!
Томми улыбнулся и сунул в каждую ноздрю по зефирине.
– Де таф уф и пфофо.
Трейси снова спасла нас, опустив все четыре стекла. Минивэн Брендона вильнул, проехав сквозь токсичное облако газов, вырвавшееся из нашей машины. Было жутко холодно, но я решил, что лучше умереть от переохлаждения, чем вдохнуть еще хоть немного испорченного Генри воздуха. Через пару миль машина наконец-то проветрилась. По-прежнему воняло грязными носками и пережаренными тостами, но воздух стал пригоден для дыхания. Все мысли о еде вылетели у меня из головы.
Но все же я мужик. Когда мой мозг не работает в режиме выживания (а иногда даже и в нем), вся его функциональность сводится к трем взаимосвязанным действиям. Навострите ушки, дамы. Если вы читаете эти строки, сидя со своим парнем в каком-нибудь безопасном месте, я готов вас просветить. Если взять навскидку 10 первых попавшихся мыслей, что пробегают в голове у вашего мужика, то они будут следующими: секс, секс, секс, еда, секс, секс, футбол, секс, еда, сон, секс. (Вы считали? Вообще-то я перечислил одиннадцать мыслей. Да, секс настолько для нас важен.) Мы спим только тогда, когда вы не предлагаете нам ни секс, ни сэндвич. Все остальное дерьмо, которым мы занимаемся в «обычной» жизни, вроде работы, покраски ванной комнаты, посещения долбаного художественного музея или просмотра ЛЮБОЙ мелодрамы, мы делаем исключительно ради того, чтобы ПОЛУЧИТЬ ШАНС забраться к вам в трусики. Все просто. Сейчас я не вижу смысла что-либо скрывать. Мы любим секс в его чистом, развратном виде. Понятия не имею, почему для удовлетворения самой простой и основной животной потребности до сих пор приходится убалтывать женщин. Да я готов среди ночи чистить сточные канавы под проливным дождем в одних трусах, если так у меня ПОЯВИТСЯ ШАНС на секс. (Все вышеперечисленное, НО в обычной одежде я готов повторить ради отменного филадельфийского сырного сэндвича.) Итак, мои дорогие выжившие дамы, вот и ВСЕ, что вам нужно знать о здоровенном, туповатом и волосатом животном, которое храпит рядом с вами. Простите, парни, я не хотел палить контору и раскрывать карты, но для выживания нам нужно размножаться.
– Разве ты забыл, что случилось в прошлый раз, когда ты отправился в «Макдоналдс»? – спросила Трейси, возвращая меня к той мысли, которая запустила все эти рассуждения.
– А что там… А-а… Точно, – ответил я.
