24

Чарли допила пиво и с удовольствием выпила бы еще пинту, но понимала, что если уйдет в паб за добавкой, то слишком много пропустит; ей опять придется теряться в догадках, и она снова может скатиться в свое – как там Саймон выразился? – глубоко укоренившееся допущение, основанное на личном опыте. Двое ее собеседников, казалось, забыли о телесной жажде, увлекшись мозговым штурмом, и она тоже постаралась сосредоточится.

– Помнишь, в Испании ты говорила о простых решениях? – спросил ее Саймон. – Когда есть нечто непонятное, какая-то загадка, то простейший ответ обычно оказывается верным.

– Да, и ты не согласился со мной, – напомнила ему Чарли. – Полчаса нашего медового месяца мы умудрились заполнить увлекательной дискуссией, – пояснила она Сэму.

– Джеки Нейпир как раз надеялась, что Иен Гринт склонится к твоему мнению, отвергнув мое, – заметил Уотерхаус. – Подобно многим людям, одаренным излишне богатым воображением, она предположила, что большинство встречающихся на ее пути людей обладают более простыми, прозаическими натурами, – и не ошиблась. Гринт подумал, что кто-то взломал компьютерный сайт Идена Фиггза – и кто же, очевидно, вне подозрений? Естественно, Джеки Нейпир. Зачем ей могло понадобиться что-то взламывать, если она там работает и может в любое время законно пользоваться этим сайтом? Убили или не убили какую-то женщину в доме одиннадцать по Бентли-гроув – кто будет очевидно вне подозрений? И опять-таки Джеки Нейпир – она же сама притащилась в полицию, заявив, что видела этот труп, и поддержав тем самым историю Конни Боускилл, историю, на которую никто не стал бы тратить и пяти минут. Ведь если б не заявление Джеки, историю Конни сочли бы невротичным бредом. Именно благодаря Джеки Иен склонился к версии возможного убийства, провел судебные экспертизы и обнаружил следы компьютерного взлома. Каково же упрощенческое предположение? Нейпир не имеет к этому никакого отношения. Возможность причастности Джеки никому не приходила в голову, в том числе и Гринту – ведь никто не станет привлекать внимание полиции к собственным преступлениям, сознавая, что в ином случае о них никто не узнает.

– Но… ты хочешь сказать, что Джеки сама все устроила? – спросил Сэм.

– Да, я так думаю, – ответил Саймон, – хотя не понимаю толком причины. – Он выглядел сердитым. – Возможно, у меня богатое воображение, но мне далеко до ее уровня.

– Судя по твоим словам, ты ничуть не сомневаешься в том, что Джеки соврала, – заметила Чарли.

– Да, ничуть. Если б ты побывала со мной сегодня у Идена Фиггза и в компании «Кембриджское агентство недвижимости», то тоже убедилась бы в этом.

Она не стала напоминать, что ее муж сам не сообщил ей, куда собирается, и не предложил присоединиться к нему.

– Для начала, в обозримом прошлом Джеки не летала ни в какую Новую Зеландию, и у нее нет никакой сестры, – сообщил Уотерхаус. – Хотя насчет отпуска она сказала правду. Она возила свою больную мать в курортный пансион Уэстон-сьюпер-Мэра. Видимо, она отдыхала там каждое лето.

Уэстон-сьюпер-Мэр находился на побережье Атлантики. Новая Зеландия – в Тихом океане. Расстояние между часовыми поясами лжи и правды было достаточно велико, чтобы почувствовать себя разбитым наголову после такого перелета.

– В две тысячи третьем году Джеки продала дом восемнадцать по Пардонер-лейн семейству Гилпатриков, – продолжил Саймон. – А в две тысячи девятом они вновь захотели поменять жилье. И Джеки, еще работавшая в «Кембриджском агентстве недвижимости», продала им другой дом: тот самый, что находится напротив дома профессора сэра Бэзила Ламберт-Уолла. А сама она купила их старый дом.

– Что? – Чарли подумала, что ослышалась.

– Да, в марте прошлого года Джеки Нейпир купила дом восемнадцать по Пардонер-лейн, – уточнил ее супруг. – Будучи агентом, она сама занималась продажей этого дома, выставила его на рынок недвижимости, а потом сама и купила.

– Гм… зачем же ей понадобилось выставлять его на рынок? – удивился Сэм.

– Неужели она еще и выплатила самой себе комиссионные? – поинтересовалась Чарли.

– Тут я не в курсе. – Саймон отвел глаза: он не любил быть не в курсе. – Но именно там Джеки теперь живет – в том доме, который семь лет тому назад мечтал купить Кит Боускилл. Он так страстно хотел купить этот дом, что решился сбросить самодовольную маску и умолял родителей дать ему пятьдесят тысяч.

Мысленно взывая о помощи, Чарли смущенно взглянула на Сэма, но увидела, что такое же смущение отра-зилось и на его физиономии.

– В феврале нынешнего года Джеки сменила работу – перешла в компанию Идена Фиггза, – сказал Уотерхаус. – Я побеседовал с Хью Джепсом, одним из старших партнеров «Кембриджского агентства недвижимости». Он чувствовал себя виноватым с тех пор, как написал ей пылкий великолепный отзыв, и только и ждал того, чтобы я выслушал его признания. Он дал ей пылкий отзыв только потому, что он пылко хотел избавиться от Джеки, – он с удовольствием выгнал бы ее, но тогда история ее увольнения могла бы принести им много неприятностей. Джепс сомневался, что их компания переживет дурную огласку. К тому же у него не было никаких улик против нее, хотя он точно знал, какими махинациями она занималась.

– Ну уж нам-то с Сэмом неизвестно даже это! – проворчала Чарли.

– С неизменным постоянством, как только появлялся потенциальный покупатель на продаваемый Джеки дом, его предложение сразу перебивалось другим желающим, предлагавшим более высокую цену, – пояснил Саймон. – Обычно это приводило к так называемой войне предложений, когда каждый заинтересованный покупатель раз от раза повышал цену предложения на две тысячи, на пять, а то и на десять тысяч, в зависимости от того, насколько желанной была недвижимость. В итоге кто-то выбывал из этой игры. Пока все нормально, говорил Джепс – обычное явление в процессе продажи домов, – за исключением того, что в продажах Джеки Нейпир неизменно присутствовал один и тот же покупатель: Кит Боускилл. Именно Боускилл неизменно делал встречное предложение, начиная войну предложений. Как ни странно, его совершенно не интересовали дома, продаваемые другими агентами. Только дома в послужном списке Джеки побуждали его набавлять цену, делая все более высокие предложения. И так же неизменно это побуждение быстро проходило: Боускилл всегда в итоге выбывал из игры, вынудив порой другого покупателя выложить на несколько десятков тысяч больше, но оставив его вне себя от радости при мысли о том, что ему или ей удалось победить в этой своеобразной войне.

– Гм… имеется в виду, что Кит Боускилл вовсе не собирался покупать ни один из тех домов? – уточнил Сэм. – Он хотел только искусственно взвинтить цену. Зачем?

– Естественно, чтобы Джеки Нейпир получила больше комиссионных, – уверенно произнесла Чарли.

«Надо бы придумать название, – подумала она, – для описания особого момента “Эврики!”, когда до вас вдруг доходит, что роман закрутили два человека, которых вы раньше никак не связывали друг с другом». Джеки Нейпир и Кит Боускилл. Оливия Зейлер и Крис Гиббс.

– То же самое стало происходить у Идена Фиггза с тех пор, как Джеки сменила работу, – продолжил Саймон. – Она проработала там пока не так долго, чтобы это успели заметить, но когда я поведал Лоррейн Тёрнер то, что сказал мне Хью Джепс, она в достаточной степени встревожилась, чтобы порыться в столе Джеки. Там обнаружились два письма Джеки Боускиллу с подтверждением его предложений по двум разным домам, продажей которых она занималась, пояснением того, что другой потенциальный покупатель в каждом случае готов предложить больше, и вопросом о том, не хочет ли он на этом этапе предложить более высокую цену.

– Это же незаконно! – возмутился Сэм. – Настоящее мошенничество!

– Да, именно так, – согласился Уотерхаус. – Мошенничество, хотя его почти невозможно доказать, пока Кит Боускилл будет держаться за свою историю: с две тысячи третьего года он подыскивает себе дом в Кембридже. Он делал предложения цены на множество домов, провоцируя начало войн предложений, – начиная с дома восемнадцать по Пардонер-лейн, той самой единственной недвижимости, которую он действительно хотел купить. Но до сих пор в итоге он неизменно выбывал из игры. Почему? По натуре он перфекционист – это правда, и это вполне эффективно способствовало их обману. Никому не под силу взломать его ум и доказать иные мотивации: что он вовсе не имел намерений покупать все те дома и что все это лишь хитрая афера. А если коллеги Джеки вдруг задавали какие-то вопросы – как несколько раз пытался Хью Джепс, – она пускала в ход свое обаяние и говорила: «Бедный мистер Боускилл – он просто не может позволить себе такой дорогой дом».

– Однако Хью Джепс не верил ей, – уточнила Чарли.

– Разумеется, не верил, – кивнул ее муж. – Совершенно неправдоподобно, что Кита Боускилла случайно интересовали только те дома, которые продавала Джеки. Впрочем, саму Джеки это не волновало – она нагло выкручивалась, отвергая все подозрения. Заявляла, что ни в чем не виновата. Лично она, мол, не знакома с мистером Боускиллом, ну а совпадения порой случаются. Джепс подумывал нанять частного сыщика, надеясь, что сможет доказать связь между ней и Боускиллом. Но в конце концов она ему так осточертела, что он решил просто избавиться от нее, предоставив другой фирме разбираться с этой проблемой. Он сказал, что ее игра в несправедливо обвиняемую простодушную страдалицу выглядела жутко убедительно.

– Но я видел другую игру, – вставил Комботекра. – Со мной она не строила из себя наивную простушку. Скорее она представляла… этакую усталую, кругом одураченную особу, которая, однако, считала себя человеком бывалым.

– Вряд ли у нее есть недостаток в наборе личин, – усмехнулся Саймон. – Дама из дома семнадцать описывала ее как «отзывчивую, милую девушку».

– Если Джеки живет на Пардонер-лейн в доме восемнадцать, то ее соседка – это, видимо, как раз твоя миссис Болтунья из дома семнадцать, – заключила Чарли.

– Соседка и хорошая подруга, – добавил Уотерхаус. – Она поведала мне, что знакома с Джеки много лет – они познакомились задолго до того, как Джеки переехала на Пардонер-лейн. Она также в дружеских отношениях и с Элизой Гилпатрик, хотя не видела ее в последнее время, – выразительно произнес он, словно думал, что это имело особое значение.

Его жена уже хотела спросить, что он имеет в виду, когда он добавил:

– Джеки тоже стала близкой подругой Элизы – она частенько заходила к Гилпатрикам на ужин. Там, кстати, с ней и познакомилась дама из дома семнадцать. Потому-то она и не заподозрила ничего дурного, увидев, как однажды в будний день Джеки зашла в дом восемнадцать со своим приятелем.

Джеки Нейпир и Элиза Гилпатрик – близкие подруги. Чарли озабоченно нахмурилась. Джеки продала дом восемнадцать по Пардонер-лейн Элизе Гилпатрик в две тысячи третьем году. Может, они подружились еще раньше? Должно быть, так. Обычно люди не заводят дружбу с агентом, который продает им дом.

– Дама из дома семнадцать сделала тот же ошибочный вывод, что и Бэзил Ламберт-Уолл, – пояснил Саймон. – Видя, как человек открывает дверь собственным ключом, вы предполагаете, что он имеет на это право. Злоумышленники не имеют ключей: они натягивают чулки на лица, орудуют в перчатках и тащат мешки со штампом «Награбленное». Дама из дома семнадцать ни о чем не догадалась, даже когда Элиза Гилпатрик поделилась с ней по секрету, что почему-то не может избавиться от иррационального ощущения того, что дом восемнадцать по Пардонер-лейн не принадлежит ей. Она сказала, что чувствует себя там какой-то незваной гостьей или незаконной поселенкой, хотя они с мужем купили его совершенно законно. В ее ночных кошмарах какая-то другая семья твердила ей, что она должна уехать отсюда. Однажды она расплакалась и призналась, что ее пугают поселившиеся в их доме привидения, понимая при этом, что такого просто не может быть и не веря в существование призраков. И снова дама из семнадцатого дома не уловила никакой связи, – произнес полицейский недоумевающим тоном с изрядной долей презрения. – Даже выкладывая мне эти сведения, она не догадывалась об их странной связи: странного ощущения незваной гостьи в собственном доме Элизы Гилпатрик и проникновения в тот дом Джеки Нейпир с приятелем в рабочее время, когда отсутствовали сами Гилпатрики. Я показал ей фотографию Кита Боускилла, которую дала мне Конни, – и она подтвердила, что именно его считала приятелем Джеки.

Сэм выглядел таким потрясенным, что глаза его, казалось, готовы вылезти из орбит.

– Никакие призраки, конечно, не поселялись в доме восемнадцать по Пардонер-лейн, – продолжил Саймон. – Его лишь посещали незваные гости. Несчастные Гилпатрики! Дом, в который они переехали в марте прошлого года, напротив дома Бэзила Ламберт-Уолла, тоже начали посещать незваные гости.

– Дневной мужчина и Дневная женщина, – догадалась Чарли, вспомнив обрывки сведений, которые муж передавал Сэму по телефону, пока она вела машину. – И они же – Кит Боускилл и Джеки Нейпир.

– Правда, Джеки представилась профессору как Конни, сокращенное имя от Катрионы, – кивнув, заметил Уотерхаус. – Я сразу усомнился в том, что Дневной женщиной могла быть Конни, и оказалось, что это действительно невозможно. Я проверил: во вторник, двадцать девятого июня, когда эта Дневная женщина извинялась перед Бэзилом Ламберт-Уоллом за грубость Дневного мужчины, Конни Боускилл целый день провела в конторе ее родителей в Силсфорде.

– Джеки разыгрывала роль его жены, – буркнул Комботекра. – С ними все понятно, но при чем тут Гилпатрики? – Он взглянул на своего коллегу. – Почему Боускиллу и Джеки так хотелось заниматься сексом в их доме – в обоих их домах, – пока хозяева отсутствовали? Может, это своего рода сексуальная одержимость?

– Саймон, – еле-еле выдавила Чарли, в горле у которой вдруг жутко пересохло. – Черт. По-моему, я только что…

– Что? Что? – Уотерхаусу всегда не терпелось узнать все сразу, даже не дав ей времени привести мысли в порядок.

– Дом напротив профессорского… какой у него номер?

Саймон наморщил лоб, пытаясь вспомнить.

– Скорее всего номер двенадцать, верно? – предположила Чарли.

– Странно. Как раз за секунду до твоего предположения я подумал о двенадцатом номере. Полагаю, так и есть. Я едва не забыл, что видел его на двери дома.

– Тогда, по-моему, Элис неправильно поняла то, что сказала ей Конни Боускилл, – давясь словами, затараторила Чарли. – Насчет шутки Кита с названием для дома восемнадцать по Пардонер-лейн. Думаю, шутка заключалась в том, чтобы назвать дом «Пардонер-лейн, семнадцать», хотя на самом деле он находился по адресу: Пардонер-лейн, восемнадцать. Забавным ему казалось не повторение в адресе «Кембридж, Пардонер-лейн, дом семнадцать, «Пардонер-лейн, семнадцать», а идея запутать почтальона, дав одному дому название другого на той же улице. Причем досадить этим не только почтальону, но и людям, живущим в доме семнадцать, – мистеру и миссис Болтунам. – В памяти у нее вдруг четко всплыли слова Элис. – Да, делая свои дурацкие предложения, Кит Боускилл именно что хотел досадить этим людям, – заявила Чарли, уверенная, что наконец уловила точную мысль. – Он спросил Конни, не думает ли она, что персонал школы Хло Клопски разозлится, если они назовут свой дом «Центром Дохлой Кнопки».

– «Кембридж, Пардонер-лейн, дом восемнадцать, «Пардонер-лейн, семнадцать» – задумчиво произнес Сэм.

– Ты права, – согласился Саймон. – Это тянет на шутку. Может, даже больше, чем на хорошую шутку. – Он понимал, что не слишком силен в юморе. – И это также объясняет, почему по прошествии стольких лет Конни перепутала адрес – видимо, ей запомнилась та шутка, если «Пардонер-лейн, семнадцать» стало их с Боускиллом прозвищем для желанного дома…

Уотерхаус вытащил из кармана мобильник, понажимал какие-то кнопки и положил телефон между Чарли и Сэмом, чтобы они видели его экранчик.

– Пруст в моих контактах вовсе не Пруст, а «Снеговик». Прозвища, уменьшительные имена… они очень прилипчивы. Верно, Степфорд?

Комботекра заметно напрягся, услышав прозвище, которое Колин Селлерс и Крис Гиббс придумали для него еще в те дни, когда плохо знали его и сочли раздражающей его непробиваемую вежливость.

– Брось, Сэм, не обращай внимания на поддразнивание, – раздраженно сказала Чарли. – Разве ты не понял, что я имела в виду? Кит Боускилл опять пошутил – он повторил шутку с названием, чертовски гордясь своим остроумием, понятным лишь узкому кругу лиц. У него никогда не было никакой связи с Селиной Гейн или с ее домом – он даже не думал о ней, запрограммировав в своем навигаторе ее адрес под названием «Дом».

В расширившихся глазах Уотерхауса появилось рассеянно-задумчивое выражение, и Чарли поняла, что он улавливает ее мысль.

– То есть «Бентли-гроув, одиннадцать» – его название для дома двенадцать по Бентли-гроув, – в итоге заключил он. – Его тайное прозвище для их с Джеки…

– По-моему, ты подыскиваешь некое определение для «любовного гнездышка», – многозначительно подсказала Чарли.

Ее муж незаметно прикусил губу.

– Если он достаточно проникся этим домом, чтобы дать ему название… Нет, не получается. Если теперь он стал одержимым этим домом, то только потому, что его купили Гилпатрики. Он несравнимо менее привлекателен, чем дом восемнадцать по Пардонер-лейн, а Кит Боускилл вряд ли готов поступиться эстетикой. То есть в данном случае дело не в самом доме… – Глаза Саймона прищурились, а пальцы выбили на столе барабанную дробь.

– Мы теряем его, – заметила Чарли Сэму, который тоже выглядел растерянным и встревоженным.

– Мы не можем сбросить со счетов дом одиннадцать по Бентли-гроув как не относящийся к делу, – ответил ей Комботекра. – Это же там Конни Боускилл видела труп женщины!

– Почему они купили новые шторы?! – вдруг воскликнул Саймон, поразив своих собеседников громкостью вопроса. – Никто не покупает новые шторы для чужого дома. Бэзил Ламберт-Уолл сообщил мне, что эти новые шторы пока еще так и не повесили, но сегодня, когда я подошел к этому дому и позвонил в дверь, все шторы были опущены – задернуты. Почему бы не впустить в дом свет таким славным солнечным деньком?

– Зачем же ты заходил сегодня в дом двенадцать по Бентли-гроув? – удивленно спросила Чарли.

– Надеялся поговорить с кем-то из Гилпатриков, – пояснил Уотерхаус. – Семь лет назад они получили то, что хотел Кит Боускилл. Мне хотелось убедиться, что они нормально пережили эту победу. Но мне никто не открыл.

– И тогда ты подумал, что, заручившись нашей помощью, можно вломиться туда, – проворчал Сэм, безуспешно пытаясь скрыть нервную дрожь в голосе.

– Дама из дома семнадцать по Пардонер-лейн сообщила мне, где работает Элиза Гилпатрик, – сказал Саймон. – В бизнес-школе Джаджа. Мне не удалось туда дозвониться – вероятно, по субботам они закрыты. Если б мне удалось связаться с ними, то я спросил бы, когда Элиза последний раз выходила на работу.

– А ты не хватаешься за самые невероятные версии? – спросила Чарли.

– Но кем же была мертвая женщина, которую Конни Боускилл видела на сайте «Золотой ярмарки»? – спросил Сэм.

Из его вопроса жена Саймона сделала вывод, что Комботекра разделает тревогу ее мужа о благополучии Элизы Гилпатрик.

– Можно ведь завернуть труп в пару штор, – монотонно произнес Уотерхаус, пристально глядя куда-то за спину супруги. – Профессор говорил, что машина Джеки была буквально забита шторами, упакованными в полиэтиленовую пленку. Им даже пришлось опустить спинки задних сидений. В шторы можно завернуть труп, замотать его полиэтиленом и обвязать скотчем, сделав упаковку герметичной, чтобы соседи не учуяли никаких запахов…

Саймон трижды нажал одну клавишу на телефоне: цифру «9».

– У нас достаточно доказательств, – сказал он. – Никаких взломов для проникновения не понадобится.

Через пару секунд Чарли и Сэм услышали, как он попросил соединить его с полицией.