Отель «Калифорния»

В маленькой ванной комнате было жарко и влажно. Пар осел крупной испариной на небольшом зеркальце над раковиной, и Кобылину приходилось вертеться ужом, чтобы посмотреться в еще чистый краешек зеркальной глади.

Одноразовая пластиковая бритва с тихим хрустом ходила по шее Алексея, срезая отросшую щетину и утопая в пышной, пахнущей ментолом пене. Кося одним глазом в зеркало, охотник еще раз провел бритвой по шее – вверх, вниз, потом довольно ухнул филином. Не отрывая взгляда от своего отражения, Кобылин нашарил за спиной маленькое полотенце для рук, быстрым движением протер запотевшее зеркало и залюбовался собой.

Чистый, оттертый мочалкой до скрипа, согревшийся, отдохнувший, выбритый до синевы. Все это он, охотник, что провел последние пару месяцев в подвалах и на чердаках. Подняв руку, Кобылин провел ладонью по гладким щекам, втирая остатки пены в раскрасневшуюся от жара кожу. Восхитительное ощущение свежести и чистоты, давно забытое и оттого такое притягательно прекрасное, охватило его от макушки до кончиков пальцев на ногах. Он чувствовал себя полным жизни и энергии, чувствовал себя так, словно заново родился и готовился вступить в прекрасный и полный неведомых чудес новый мир.

Встав к зеркалу боком, Кобылин расправил плечи и скосил глаза. В профиль – даже лучше. Не видно шрамов на груди и синяков на ребрах от дробовика, что вечно норовит впиться в бок. Правда, левым боком лучше не поворачиваться – там, на предплечье, уродливый белый шрам, напоминающий раздавленного паука – проклятая тварюга из подвала торгового центра выдрала из руки кусок мяса. Не большой, скорее маленький след, но даже при всем желании эту дырку нельзя выдать за след от прививки.

С того момента, как Алексей стоял перед зеркалом в ванной в последний раз, прошло года два. И теперь он сам себя не узнавал – худое осунувшееся лицо, расправившиеся плечи, шрамы на потемневшей коже. Пусть нет огромных, как у культуриста, мышц, зато в целом похож на жилистого гимнаста. И никакого намека на животик, что намечался еще год назад. За это время Алексей немного высох, стал поджарым, как дикое животное, вечно находящееся в бегах.

– А ничего, – с одобрением оценил Кобылин сам себя, оборачивая длинное вафельное полотенце вокруг бедер. – Еще годен к строевой.

Он повернулся другим боком, нахмурился при виде синяка на локте, что уже наливался желтизной, и невольно поднял руку, коснувшись отросших волос. Они действительно отросли – стали ниже плеч и порой по-настоящему мешали. Алексей давно собирался постричься, но так и не добрался до парикмахерской, не до того было. Но надежды он не терял – тут, в гостинице, наверняка есть что-то подобное. Какой-нибудь салон, как теперь принято называть такие заведения.

Пригладив волосы ладонью, охотник решительно перекрыл воду в душевой кабине, что хлестала в железный поддон, наполняя ванную комнату горячим паром, и, звонко похлопав себя по щекам, вывалился в узенький коридор одноместного гостиничного номера.

Холодный воздух мгновенно обнял его за обнаженные плечи, неприятно напомнив о загородном приключении. Зябко поежившись, Кобылин пошлепал в комнату, что располагалась сразу у входа.

В маленькой комнатенке мотеля все было очень скромно. Все, кроме названия. Отель «Калифорния» – гласила огромная неоновая вывеска, заметная аж от шоссе, что расположилось неподалеку, незаметно вливаясь в огромную, уже городскую магистраль. Обстановка громкому названию не соответствовала, никакой Калифорнией тут и не пахло. Скромная узкая кровать посреди комнаты, скромное маленькое окошечко, забранное простой шторой, простенький стол на четырех ножках, на нем – дешевый телевизор с торчащей антенной. Он ничего не показывал, лишь трещал и шуршал, но зато сквозь его хрипы порой доносилась музыка какого-то развлекательного канала. Возле стола высился обычный шкаф из ДСП, а рядом примостился одинокий обшарпанный стул, на котором Кобылин разложил грязную одежду.

С сомнением оглядев свое барахлишко, больше смахивающее на лохмотья бездомного, Кобылин подошел к кровати, стащил с нее потертое покрывало и накинул на плечи, словно плащ. Втиснув ноги в одноразовые белые шлепанцы с картонной подошвой, он подошел к окну, осторожно отогнул край занавески и выглянул на улицу.

Вечер выдался теплым и темным. Приключение в загородных снегах еще не забылось, и Кобылин до сих пор поражался тому, как за пару недель переменилась погода. Здесь, в городе, уже не осталось и следа от сугробов. Да что там, в последние несколько дней стояла самая настоящая жара – по весенним меркам. Именно это и подвигло Кобылина выползти наконец из норы на чердаке и отправиться искать гостиницу.

Он выбрал эту совершенно случайно, просто ткнув в интернет-карту. Ему понравилось, что гостиница расположена на окраине города, в остатках лесополосы, которую теперь, когда ее обкорнали с двух сторон автомобильные трассы, следовало называть парком. Дом – длинное трехэтажное здание с высокой покатой крышей – действительно располагался в лесу. Но сюда от ближайшей трассы шла широкая асфальтовая дорога, что плавно превращалась в стоянку перед гостиницей. С высоты второго этажа были видны огоньки машин, пролетавших по трассе по направлению к Кольцевой дороге. В общем-то, тут и до жилых массивов рукой подать. Это не центр города, но и не совсем окраина. Так, небольшой оазис меж двух дорог, создающий временную иллюзию уголка природы, стиснутого с двух сторон бетонными массивами домов.

Когда маршрутка подвезла Алексея к дорожке, ведущей к отелю, охотник сразу понял – ему сюда. Это длинное приземистое здание, чем-то неуловимым напоминавшее коровник, сразу ему понравилось. Два крыла, центральный вход, сияющая вывеска, много светящихся окон. И – мало людей. Даже сейчас, поглядывая сверху на широкую стоянку, вытянувшуюся вдоль всего дома, Кобылин видел, что машин на ней не так уж много. Около главного входа – десяток солидных черных катафалков – «Ауди», «Вольво», «Мицубиси»… А подальше, в самом углу жались корейские малолитражки и потрепанный грузовичок – «Газель». Постояльцев тут, видимо, и в самом деле было мало. А вот заглянувших на огонек, чтобы скоротать время в местном кабаке, что в описании именовался рестораном, – достаточно.

Бросив взгляд на стройный ряд деревьев, что окружали отель как естественный забор, Кобылин отпустил штору и вернулся к постели. Там в изголовье стоял пакет с чистой одеждой, купленной на рынке всего пару часов назад. Скинув полотенце, Алексей с наслаждением вытащил из пакета новенькие плавки и натянул на себя. Кожу приятно покалывало после жесткой мочалки, разогретые мышцы томно гудели, предлагая заняться чем-нибудь активным. Кобылин, собиравшийся после ванны залечь спать часиков так на шесть, чувствовал, что сна – ни в одном глазу. Даже немного жаль – такая великолепная возможность выспаться, и на тебе.

Алексей задумчиво почесал кончик носа и легко сделал «мостик», сильно прогнувшись назад и коснувшись руками пола. Потом рывком поднял ноги в воздух и сделал стойку на руках. Отжался пару раз, сохраняя равновесие, постоял на одной руке, потом на другой. Левое плечо отозвалось неприятным приступом тянущей боли, и Алексей вздохнул. Поднявшись на ноги, он задумчиво похлопал по синяку на локте. Все на самом деле не так уж плохо. Просто замечательно. И в зал он вернулся не зря – десяток занятий за прошедшие две недели привели его в себя и выбили из головы лишнюю дурь. Надо было сразу идти в зал – ведь там такие чудесные душевые.

На тренировках в спортзалах Кобылин обычно играл роль груши для сопящих толстячков, решивших вспомнить молодость, и быкообразной молодежи, возомнившей себя бойцами самых разных стилей. В общем-то, Кобылин так там и тренировался, давно и успешно. И главное – бесплатно, потому как изображал из себя грушу и при том успешно тренировал увертливость. Народ все время менялся, и помнил Алексея только главный организатор, который и сдавал зал в аренду всевозможным кружкам и секциям. А ему было на пришлого доходягу совершенно наплевать. И лишь один старожил Семен – здоровенный увалень лет сорока, напоминавший деревенского кузнеца, – вспомнил Алексея. Это охотнику не понравилось. Внимания к своей персоне он не хотел. А тут еще Семен со своими намеками – подошел после пары раундов и тихонько так осведомился: не ездил ли запропавший мальчик для битья в командировку? При этом слово «командировка» он произнес таким тоном, что Кобылин сразу понял, что Семен имеет в виду вовсе не поездку в Усть-Задрищенск на завод по производству переносных биотуалетов с целью заключения долгосрочных контрактов на поставку этого жизненно важного оборудования в мини-маркеты райцентра. Нет, его тон подразумевал поездку, в которой много стрельбы из автоматического оружия, как минимум один пущенный под откос поезд и пара хороших пожаров. Насторожившийся Кобылин отделался вялым бурчанием о разыгравшихся недугах, а про себя решил, что пора менять не только образ жизни, но и место тренировок. Эти намеки напомнили ему о неприятной истории, когда он притворялся бойцом в зале без правил и был вынужден напиться до зеленых чертей. Тогда его тоже вспомнил кто-то из участников, видимо, приметивший вертлявого дохлячка еще с прошлого года. Тогда Кобылину не составило труда изобразить спившегося спортсмена, а вот сейчас это было сделать намного труднее. Зал придется менять. Слава небесам, сейчас, когда он решил выйти из тени, а Борода успешно потрошил счета бывшей конторы, это было не так уж трудно.

Вспомнив о Григории, Кобылин лишь покачал головой. Борода скрывается где-то у себя на квартире, куда не приглашал никого, даже самого Кобылина, и был занят взломом банковских счетов Олега. Алексей, собственно говоря, и не напрашивался в гости к Грише – дом для любого охотника дело святое. Это не просто место жительства, это убежище, часто тайное, и Алексей прекрасно понимал напарника. С другой стороны, Кобылин никак не мог отделаться от чувства, что уж он-то позвал бы к себе друга, если бы они вдруг поменялись ролями. Хотя бы помыться пригласил.

Вытащив из пакета новые джинсы – дешевенькие, больше напоминавшие синие тряпки, Алексей приложил их к ногам. Вроде и по размеру подходят, и по длине, но выглядят как неладно скроенный мешок. Ну и ладно – лишь бы бегать не мешали. Все это ненадолго – Гриша, как бы там ни было, дело свое знал и не далее как утром позвонил с радостным известием, что ему удалось напасть на след финансов Олега. Обещал, что через день-два у них появятся деньги – и много. Именно поэтому Кобылин и решил устроить себе небольшой праздник, чтобы отметить выход из тени. Все свои накопления он пустил на оплату крохотного номера и новую одежду. И сейчас, наслаждаясь каждой минутой оплаченного отдыха, всей шкурой ощущал – ни одна копейка не потрачена зря.

Женский крик, пронзительный и громкий, вырвал Кобылина из блаженного созерцания новых джинсов и вернул в привычный мир. Это был крик ужаса – не боли, не страдания, не наслаждения – именно звериного панического ужаса, когда страх выплескивается звуковой волной из самого нутра. Алексей слышал достаточно криков, чтобы разбираться в их оттенках. Поэтому он в мгновение ока впрыгнул в джинсы и бросился на голос – босым, с обнаженным торсом, роняя с мокрых волос капли воды.

Выскочив в узкий коридор второго этажа, Алексей сразу увидел кричавшую женщину, чей крик уже перешел в невнятное бульканье. Она стояла довольно далеко, в самом конце коридора, в противоположном крыле, у одной из распахнутых дверей. Кобылину понадобилась всего пара секунд, чтобы бесшумно пролететь по истертой ковровой дорожке в коридоре и встать рядом с женщиной.

Ей было лет тридцать, не больше. Мешковатый серый костюм, больше напоминающий робу, табличка на правом нагрудном кармане, длинные волосы, собранные в длинный аккуратный хвост, острые скулы, черные глаза… Горничная. Вернее, обслуживающий персонал. Никаких там белых передников и кружевных воротничков, как у горничных из заграничных киношек про гостиницы. Стоит у стены, зажимая обеими руками рот, пытаясь удержать то ли крик, то ли тошноту. Лицо белое, как простыня, плечи дрожат, но она не в силах отвести взгляд от того, что скрывалось там, внутри номера.

Кобылин бочком придвинулся к распахнутой двери, прижимаясь голой спиной к холодной стене. Быстро заглянул в номер и тут же отдернул голову, не дожидаясь неприятностей. И лишь потом, потом, медленно выдохнув, снова заглянул в распахнутую дверь.

Крохотный номер очень напоминал его собственное обиталище. Короткий коридорчик с дверью, ведущей в совмещенный санузел, упирался в дверь единственной комнаты. Она была распахнута, и сквозь проем была видна половина кровати и стол, на котором горела круглая лампа с бежевым абажуром. На кровати лежало взбитое одеяло, а из него высовывались обнаженные ноги. Длинные женские ноги, чуть полноватые, затянутые в сеточку дешевых броских чулок. Лампа на столе светила желтым масляным светом, и в его лучах пятна крови, заливавшие скомканное одеяло, казались черными. Их было много, слишком много. Край постели у ног был весь залит черной вязкой жижей, а на полу, у ножки кровати, собралась целая лужа. И в ней виднелся смазанный след ботинка. Большого, грубого мужского ботинка.

Заслышав топот, Кобылин обернулся и увидел грузного мужика в черной форме охранника, тяжело бегущего по дорожке. Его круглое рыхлое лицо налилось кровью до самых корней поседевших волос, бежать ему было тяжело, но охранник спешил изо всех сил, смешно подскакивая на бегу и хватаясь за пояс, на котором висела резиновая дубинка. Алексей, поймав его взгляд, тут же отчаянно замахал ему рукой, подзывая к себе и тыча пальцем в открытую дверь. Охранник, которому на вид было уже за полтинник, запыхтел, пытаясь хоть немного отдышаться.

Сам Алексей и не думал заходить в номер – так и стоял у косяка, осторожно поглядывая внутрь. Во-первых, он не знал, сбежал ли убийца или все еще внутри. Очень может быть, что сидит в углу, сжимая окровавленный нож, и тупо смотрит перед собой. А во-вторых, Кобылин не собирался оставлять свои отпечатки на месте преступления. В том, что в номере произошло убийство, Алексей ни секунды не сомневался, на несчастный случай это никак не тянуло. И он совершенно не желал иметь беседу с правоохранительными органами.

Под ложечкой неприятно закололо, когда Кобылин понял, что прекрасный вечер, что он предвкушал, безнадежно испорчен. Нужно было немедленно собирать вещи и сниматься с якоря – тогда, быть может, менты не найдут странного свидетеля. Следом пришла виноватая мысль о том, что случилась беда, а он беспокоится о собственном комфорте.

Когда над плечом засопел запыхавшийся охранник, Кобылин резко обернулся.

– Там, – возбужденно бросил он, размахивая руками и правдоподобно изображая испуг, – там труп!

Пожилой охранник тут же расправил плечи, приосанился и одной рукой отодвинул Кобылина в сторону, а потом, бросив быстрый взгляд на девчонку, отвернувшуюся к стене коридора и содрогавшуюся в беззвучных рыданиях, шагнул в распахнутую дверь.

Кобылин мягко отступил на шаг и поднял руки, готовясь перехватить убийцу, если тот надумает завалить охранника и бежать. Краем уха он уловил новый звук и оглянулся. По коридору к номеру спешили еще двое: высокая стройная девица в черной узкой юбке и белой блузке с широким вырезом и крепкий коротко стриженный парень в черной кожаной куртке. Девушка, чьи белые волосы были затянуты в длинный конский хвост, выглядела бледной, но очень решительной. Сжатые в узкую полоску губы, сжатые кулачки, ноги в черных узких туфельках на низких каблуках с силой топчут ковровую дорожку. Это не девушка, это – администратор. Местный топ-менеджмент, если так можно выразиться. А парень с перекошенным лицом – местный громила, просто шестерка, присматривающий за заведением.

Кобылин отступил еще на шаг, освобождая подход к номеру, и встал рядом с горничной. И тут же заметил, как приоткрылась дверь одного из номеров. Из щели выглянуло девичье личико, изуродованное тонной косметики, и на Кобылина глянули два озорных глаза. Их взгляд скользнул по обнаженному торсу охотника и задержался на мускулистой груди.

Алексей тут же отвернулся – из номера донеслось странное бульканье. Он уже собрался посмотреть, что там стряслось, но в тот же момент из двери вывалился пожилой охранник, прижимавший ладонь ко рту.

– Что? – рявкнул Кобылин, хватая охранника за плечо. – Что там?

– Люська, – выдавил тот, оторвав ладонь от губ, и тут же согнулся пополам.

Охранника вырвало прямо на ковер, под ноги подскочившей администраторши, что с возмущенным воплем шарахнулась в сторону. А крепкий парень, что пришел с ней, наоборот, рванулся вперед, отпихнув старика, и ворвался в номер. Кобылин отшатнулся к стене, охранник упал на четвереньки и снова утробно застонал, извергая остатки ужина. Из номера донесся пронзительный вопль шестерки, что перерос в неразборчивый поток матерщины.

– Что случилось? – требовательно спросила администраторша, которой на вид едва ли можно было дать лет двадцать пять. – Ну?

Охранник не ответил – он был слишком занят. Кобылин же, поймав суровый взгляд холодных синих глаз, невольно покачал головой. Девчонка, побледневшая так, что на носу высыпали веснушки, обернулась к горничной.

– Джуна! Джун! – позвала она, хватая девушку за рукав форменного платья. – Что стряслось?

Та снова разрыдалась в голос, обхватила свою начальницу руками, уткнулась лицом в широкий накрахмаленный воротник блузки и заревела белугой, в полный голос. Администраторша с тревогой глянула на Кобылина и что-то зашептала на ухо горничной, пытаясь успокоить ее. Алексей снова покачал головой, развернулся и пошел прочь.

Здесь он ничем не мог помочь, решил охотник, перешагивая через охранника, все еще стоявшего на четвереньках. Это не его профиль – ловить преступников и утешать свидетелей. Этого он не умеет. И потому ему пора покинуть сцену и уйти в тень, пока здесь не появились новые действующие лица. Поэтому Кобылин шел все быстрее, а вслед ему неслись матерщина и сдавленный женский вой.

Последние несколько метров он практически пробежал. И лишь нырнув в дверь своего номера, перевел дух и вздохнул свободнее. Плохо, решил Алексей. Ночевка испорчена, деньги потрачены, есть шанс, что его будет разыскивать милиция, а результатов – ноль. Медленно прикрыв за собой дверь, Кобылин подошел к своей постели – точно такой, как у жертвы, – и окинул долгим взором разбросанную одежду. Потом раскрыл еще один пакет и принялся одеваться.

Он не спешил, но и не медлил. Быстро и ловко переоделся в чистое, собрал старую одежду и аккуратно разложил по двум пакетам. Тут ничего оставлять нельзя – унесет с собой и выбросит где-нибудь у помойки. Упаковав старые вещи, Кобылин, успевший натянуть клетчатую байковую рубашку и теплые носки, принялся быстро, но аккуратно собирать остальное.

В коридоре слышались голоса – они то приближались, то отдалялись, но никто так и не постучал в его дверь. Администрации отеля, было, судя по всему, немного не до того. А милиция еще не приехала – и слава богу. Алексей, запихивающий в рюкзак скомканный свитер, и не собирался дожидаться ее. Забирая из ванной шампунь и бритву, Кобылин невольно прислушался к голосам, гудевшим далеко за стеной. Слов было не разобрать, но там явно шел спор. И Алексей даже догадывался, какой. Он прекрасно представлял, что случилось – догадался, когда охранник опознал жертву. Кто-то из постояльцев прирезал местную проститутку, одну из тех, что работали в этом отеле. И теперь местная братва, что должна была пасти своих курочек, а вместо этого расслаблялась в баре, паникует и ссорится с администрацией, что требует немедленно вызвать ментов. А братве надо и баб остальных убрать, и себя показать – поди, уже объявили охоту на клиента и мечутся по коридорам, пытаясь найти того, кто снял себе на ночь смазливую бабенку в баре. Хотят выслужиться перед своими буграми, или как там нынче они называются.

Кобылин не желал иметь дела ни с ментами, ни с буграми. Поэтому он быстро и аккуратно собрал вещи в новый рюкзак. Забрал все – даже использованные полотенца и одноразовые тапочки. И зубную щетку и пасту – все, чего он касался и мог унести с собой. Он даже протер выключатели, столешницу, спинки кровати – все, что мог вспомнить. Конечно, где-то остались отпечатки, но вряд ли их будут искать лишь для того, чтобы установить свидетеля.

Когда все вещи были собраны, Алексей закинул рюкзак на плечо, взял в левую руку оба пакета с грязными вещами, перекинул через нее же новую куртку, а потом нашарил в кармане старый носовой платок. Достав его, охотник приложил его к выключателю на стене, так, чтобы не оставить отпечатков, и щелкнул клавишей, выключая свет. А потом, в полной темноте, безошибочно двинулся к двери. За ручку тоже взялся сквозь платок, чувствуя себя конченым параноиком. Распахнув дверь, Кобылин быстро вышел в коридор, захлопнул за собой дверь и остановился.

Его уже ждали.

В коридоре, неподалеку от номера, стояли два весьма занимательных типа и тихо переговаривались. В одном из них Кобылин сразу узнал шестерку, который одним из первых прибежал на место преступления. Его худое лицо со следами заживших нарывов было весьма запоминающимся. Алексей не удивился бы, если бы кличкой этого парня было что-то вроде «рябой». А вот рядом с ним стоял совсем другой персонаж – этот был лет сорока, с короткими черными волосами, в которых поблескивала седина. Невысокий, плотный, чернявый. Он был похож на армянина, хотя стопроцентной гарантии Кобылин бы не дал – может, он из других южных краев. Одет он был забавно – приличный бежевый двубортный пиджак, брюки ему в пару, но на теле вместо белой рубашки – черная футболка с таким растянутым воротом, что из него виднелись черные заросли волос с груди. В руках он сжимал четки, но не круглые, а длинную полоску плоских квадратиков, похоже, сделанных из кости. Босс задумчиво теребил пальцами квадратики и едва заметно кивал, вслушиваясь в жаркий шепот своего подопечного. Тот, склонившись к уху старшего товарища, о чем-то вещал, постреливая масляными глазками в сторону лестниц, расположившихся ровно посреди коридора, деля здание на правое и левое крыло.

Армянин первым заметил Кобылина, выходящего из номера, и чуть отстранился от рябого, пытаясь рассмотреть гостя. Алексей, ничуть не смущаясь пристального взгляда, тщательно вытер ручку номера и спрятал носовой платок в карман. Потом он повернулся и спокойно пошел по коридору прямо на парочку, поджидавшую его у лестниц. Когда до них оставалась пара шагов, старший подал голос:

– Уважаемый, – сказал он, и в голосе его звучала легкая насмешка, – куда торопишься?

Рябой тут же шагнул в сторону, перегораживая проход охотнику. Стал ровно, расправив плечи и выпятив грудь, полагая, что так он выглядит более грозно. Кобылин смерил сопляка взглядом. Тот был выше на полголовы и тяжелее килограмм на десять, но Алексей знал, что без проблем смахнет этого типа с дороги. Вот только шума ему не хотелось. Его и так тут было предостаточно.

– Ухожу, – кратко бросил он, переводя взгляд на старшего, что задумчиво посматривал на карман джинсов, куда Кобылин спрятал носовой платок.

– Зачем так скоро? – сказал он. – Подожди немного, надо тут чуточку разобраться.

Кобылин хмуро глянул на армянина. Того взгляд охотника совершенно не впечатлил. В отличие от сопляка он, по-видимому, повидал достаточно грозных рож.

– Не хочу дожидаться дежурную группу, – сказал Кобылин.

– А, – задумчиво протянул старший и щелкнул четками. – Боишься, да?

Алексей прикрыл глаза, пытаясь подавить раздражение. Он теряет время на глупые разговоры. Но и затевать свару из пустого желания доказать, что он сильнее и быстрее и никто не смеет ему указывать что делать… Это так по-детски. Это поступок подростка. Его вежливо спрашивают. Нужно вежливо отвечать. Так будет быстрее и тише. Его цель – побыстрее убраться отсюда, а не доказывать местной шпане, что он весь такой из себя крутой, как вареные яйца.

– Нужно было перекантоваться ночку в тихом месте, – сказал Кобылин и открыл глаза. – Но здесь стало слишком шумно.

Армянин заглянул ему в глаза, бесцеремонно разглядывая лицо собеседника, словно пытаясь прочитать на нем чужие мысли. Алексей спокойно выдержал этот взгляд – до оборотня, а уж тем более до упыря этому престарелому хулигану было как до Китая раком.

– Иди с миром, уважаемый, – выдохнул наконец армянин и звонко щелкнул четками. – Сейчас тут будет совсем шумно.

Кобылин коротко кивнул и сделал шаг вперед. Рябой недовольно отодвинулся с его дороги и прошипел:

– Вано, ты что, я же говорил, этот хмырь терся у номера Люськи…

– Цыц, – буркнул армянин, когда охотник уже миновал собеседников. – Заткнись, Штырь. Не он это, Джуна все верно сказала.

– Вано, я…

Кобылин передернул плечами и ускорил шаг, стараясь не вслушиваться в жаркий шепот за спиной. Местная крыша, конечно, на ушах стоит, им теперь терок хватит на всю ночь. И это еще один повод как можно скорее убраться отсюда.

Дробно стуча по ступенькам тяжелыми шнурованными ботинками, Алексей спустился по лестнице на первый этаж и, пройдя закуток с одинокой дверью неработающего лифта, вышел в холл. Большой зал раскинулся точно посреди первого этажа, на котором, в отличие от остальных, не было номеров. Прямо в центре виднелась огромная раздвижная дверь из двух стеклянных створок, ведущая в предбанник, что выходил на улицу; напротив нее, у стены, разместилась блестящая полированная стойка администратора, за которой почему-то было пусто. Справа виднелся темный провал двери – там располагался местный бар, он же ресторан, он же казино, он же черт знает что еще. Из двустворчатых дверей была открыта только одна. За ней было темно, и лишь иногда в темноте мелькали огоньки иллюминации. Внутри играла ритмичная музыка, но отсюда Кобылину были слышны лишь барабаны, гулко стучавшие в пустом зале. С другой стороны в крыле первого этажа виднелись закрытые двустворчатые двери – близнецы тех, что вели в бар. Что за ними скрывалось, Кобылин не знал и знать не хотел.

В холле не было ни души, и это весьма обрадовало охотника. Он быстрым шагом пересек холл, пройдя мимо мягких диванов с непременными кадками фикусов, и подошел к раздвижной двери. Сквозь нее был виден небольшой тамбур с урной – место для курения. А дальше – еще одна раздвижная дверь из мутного, почти непрозрачного стекла. Но даже сквозь нее было видно, что на улице уже стемнело и ночь подбирается к входу в отель.

У двери Алексей привычно замер на секунду, дожидаясь, когда сработают фотоэлементы. Дверь не открылась. Помедлив секунду, Алексей протянул руку, помахал перед створками. Ничего.

– Вот зараза, – процедил он сквозь стиснутые зубы.

Проклятые администраторы закрыли дверь. Ну конечно, чтобы никто не сбежал. Отключили мотор, или что там за фиговина управляет этой дверью?

Кобылин обернулся, окинул взглядом пустой зал, бормоча под нос ругательства. Никого. А даже если бы за стойкой и высилась та суровая блондинка с симпатичными веснушками, то что? Вряд ли бы она открыла дверь постояльцу, что пытается сбежать с места преступления.

Подняв руку, Алексей приложил ладонь к холодному стеклу, надавил. Дверь даже не шевельнулась. Бросив пакеты на пол, Кобылин приложил к дверям обе ладони, потянул их в разные стороны, пытаясь вручную раздвинуть створки. Как бы не так – те даже не шелохнулись, словно были сделаны из чугуна. Ругнувшись, Алексей запустил руку в карман, вытащил нож и раскрыл лезвие. Возможно, если удастся втиснуть нож между створками и немного надавить, то…

Наверху, прямо над головой охотника, раздался громкий топот. Потом кто-то гортанно закричал – видимо, пытался о чем-то предупредить, но слов было не разобрать. Потом снова раздался топот и глухой стук, словно упало что-то тяжелое. И снова крики – теперь уже два голоса, следом – третий.

Отчаянно выругавшись, Кобылин налег на дверь плечом и попытался всунуть лезвие ножа в узкую щель между створками. Надо было убираться отсюда, и как можно быстрее. Вот только еще разборок ему не хватало… Лезвие ножа скользнуло вниз, чуть не отхватив охотнику палец, и тот сдавленно охнул. Потом приник к двери и, не веря своим глазам, поскреб лезвием по узкой полосе между створок. Вернее, по темной полоске, которая ни в коей мере не являлась щелью.

Не обращая внимания на шум над головой, Кобылин, сосредоточенно сопя, обследовал всю дверь сверху донизу и выпрямился, обреченно опустив руки. Никакой щели между створок не было. Это была цельная монолитная плита, походившая на раздвижную дверь лишь внешним видом. Но Алексей прекрасно помнил, как раздвигались эти стекляшки, когда он заходил внутрь этого отеля. А теперь…

Отойдя на шаг, Кобылин с разбегу бросился на дверь, ударил в нее ногой и сдавленно охнул. Он словно ударил по кирпичной стене. Створки, что должны были заходить ходуном, даже не качнулись. Поднявшись с колен, охотник приник к стеклу, пытаясь рассмотреть, что творится на улице. То, что там происходило, ему совсем не понравилось. Чернильная темнота накатывала волнами в коридорчик, где обычно курили сотрудники отеля. Она уже наполовину заполнила пустое пространство, и урну для окурков было едва видно. И еще – от стекла шел холод. Настоящий жестокий холод.

– Так, – протянул Кобылин, отступая на шаг.

Это не было похоже на разборки. Это не было похоже на убийство какой-то ночной бабочки в полупустом отеле. Это… это было похоже на работу.

Словно опровергая его слова, над головой бухнул выстрел, потом второй, а следом раздался пронзительный женский визг и хор мужских голосов.

Кобылин развернулся, отшвырнул в сторону пакеты с грязной одеждой и побрел к лестнице, нашаривая в рюкзаке рукоять дробовика, спрятанного за подкладку.

– Это судьба, – обреченно пробормотал он, поднимаясь на первую ступеньку.

Когда Кобылин добрался до площадки третьего этажа, на него снизошло знакомое спокойствие. В нем была некоторая доля обреченности, а то и фатализма. Алексей смирился с тем, что вокруг него происходит то, что он считает работой. Всю предыдущую жизнь он не видел и не замечал ничего странного, и вот в какой-то момент словно повернулся выключатель. Один щелчок – и на бывшего алкоголика обрушился невероятный поток запредельного. Кобылин иногда чувствовал себя магнитом, что притягивает неприятности с изнанки реального мира. А иногда – просто инструментом вроде тяпки, которую невидимый хозяин достает из темного чулана исключительно ради одного дела – прополки сада от сорняков. Но сейчас… Сейчас он думал только о том, как скорее добраться до людей. Тяпке пора было браться за работу.

Третий этаж отеля выглядел более роскошным, чем второй. Прямо напротив лестницы – большой холл, в нем буквой «П» стоят кожаные диванчики, а между ними притаился низенький журнальный столик из небьющегося стекла. На стенах бежевые обои с золотым тиснением, на окнах тяжелые шторы, а свет идет от ламп, что крепятся к стенам на манер маленьких факелов. От этого в коридоре стоит полутьма, но она весьма подходит к этой серьезной обстановке.

Свернув в правое крыло, Кобылин двинулся по длинному коридору навстречу голосам. Он уже видел людей, столпившихся у дальней стены и возбужденно переговаривавшихся. Никто не нуждался в немедленной помощи, и потому Кобылин не спешил. И лишь рассмотрев тело на полу, он ускорил шаг.

Их было пятеро. И больше всего внимание привлекала давнишняя парочка: Вано и Штырь, с которыми Алексей расстался буквально пару минут назад. Рябой прижимался к стене, закрывал руками лицо, а Вано хлестал его по голове раскрытой ладонью, словно пытаясь отвесить пощечину, и что-то яростно орал на незнакомом языке, брызгая слюной.

– Я не виноват! – глухо возопил Штырь, когда охотник подошел ближе. – Он сам, Вано, он сам!

– Идиот, – орал армянин. – Кретин! Что с тобой делать, что?!

– Он сам, – невнятно отозвался шестерка. – Он прыгнул на меня, прыгнул с пером! Ты сам видел!

– Я тебя, – заорал вновь Вано и осыпал рябого потоком незнакомых Кобылину слов, среди которых знакомыми оказались лишь пара матерных.

Но Алексея уже заинтересовал другой человек – он лежал посреди коридора на пушистой ковровой дорожке лицом вниз, раскинув руки. Серые костюмные брюки, белые одноразовые тапочки отеля, белая же рубашка с темными пятнами на плечах. И лужа крови, вытекавшая из-под тела. Лица не было видно – лишь коротко стриженный затылок, выглядевший вовсе не грозным, а каким-то жалким и растерянным. Одна рука пряталась под телом, словно прижимала что-то к груди, а правая до сих пор цеплялась скрюченными пальцами за ковровую дорожку. Рядом валялся нож – обычный столовый нож с деревянной ручкой, каким нарезают бутерброды.

Этому человеку помощь уже явно не требовалась, да и картина охотнику была совершенно ясна – братва, похоже, все-таки нашла постояльца того номера, где было совершено убийство. Тот кинулся напролом, в руках шестерки оказался ствол, выпалил с перепуга – и дело стало совсем худо.

Скользнув мимо мертвого тела, Кобылин приблизился к парочке, что жалась к соседней двери. Грузный охранник, тот самый пожилой тип с проходной, тупо смотрел перед собой и правой рукой держался за предплечье левой. Сквозь белые пальцы сочилась темная кровь, медленно заползая на край грязного рукава. Рядом суетилась администраторша с совершенно белым лицом, с которого пропали даже веснушки. Она бестолково тыкала руками в плечо охранника, пытаясь вывести его из оцепенения, и что-то бормотала. При этом глаза у нее самой были совершенно стеклянные, как у куклы.

– Тихо, – сказал Кобылин, отодвигая ее руки от охранника. – Тише.

Девчонка отступила в сторону, прижимая к губам длинные пальцы, перемазанные кровью охранника. Алексей размахнулся и со всей силы влепил пощечину старикану, даже не задумавшись о том, что делает. Тот дернул головой, перевел взгляд на Кобылина и сжал губы, собираясь что-то сказать. Алексей, не церемонясь, тут же рывком оторвал пальцы охранника от продырявленного рукава, одним движением достал нож и взрезал рукав серой форменной куртки. Потом сильно рванул и без того изрезанную ткань, и рукав упал на пол, обнажив дряблую руку, залитую кровью.

Охранник даже охнуть не успел, настолько быстро провернул это Кобылин. Он только замычал, собираясь с мыслями, а охотник уже рассматривал длинный порез на предплечье, что тянулся от сгиба локтя к запястью. Кровь медленным тягучим ручейком тянулась из широкой дыры, но Алексей вздохнул с облегчением – рана оказалась неглубокой. Длинной – да. Но не глубокой. Ничего серьезно не задето, лишь чуть порезано мясо.

– Жить будешь, – буркнул Кобылин, заматывая предплечье охранника остатками рукава. – Не стыдно, а?

– Чего? – удивленно прохрипел тот, поднимая ставший осмысленным взгляд на Кобылина. – Чего?

– Царапина, – бросил тот в ответ. – Сам замотать не мог? Взрослый человек, а перессал, как пацан. Девку вон напугал.

Охранник отдернул руку, прижал ее к груди и гулко откашлялся, прочищая горло. Он виновато мотнул головой, ткнул пальцем в тело на полу.

– Да тут видишь, того, – выдавил он. – Я его хвать, а он меня… А тут еще этот… Давно такого не видал.

– Аптечка есть? – деловито осведомился Кобылин. – Медпункт?

– Внизу, – быстро ответил охранник, не обращая внимания на администраторшу, осторожно прикоснувшуюся к его плечу. – Закрыто, но у меня есть ключ.

– Давай, шагай, зашивайся, – бросил Алексей и кивнул на орущего армянина. – Сейчас тут будет шумно.

Охранник неловко кивнул и, прижимая раненую руку к груди, протиснулся мимо охотника в коридор. Обойдя стороной труп на полу, заторопился к лестнице, семеня по пушистой ковровой дорожке.

– Назад, – коротко бросил Кобылин администраторше, что уже открыла рот, пытаясь обратиться к нему. – Стой тут.

Он широко шагнул, перебираясь через лужу крови на другую сторону коридора, и подошел к Вано, что размахивал руками, колотя по голове и по плечам своего подручного.

– Уходи! – закричал тот, не обращая внимания на Кобылина. – Убирайся, дурак! Беги!

Штырь, не разгибаясь, скользнул в сторону и бросился следом за охранником, все еще закрывая ладонями лицо. Вано плюнул ему вслед и нагнулся, подхватив с пола пистолет.

– Что? – бросил он, резко оборачиваясь к Кобылину. – Ты?

– Я, – не стал отпираться тот и поднял руки, демонстрируя пустые ладони. – Что произошло?

– А! – воскликнул Вано и с силой махнул рукой, словно пытаясь отделаться от глупого вопроса.

Сунув пистолет в карман пиджака, он присел на корточки и осторожно коснулся плеча трупа. Кобылин, стараясь не делать резких движений, присел рядом. Вано сквозь зубы цедил ругательства на своем языке и совершенно не обращал внимания на соседа. Он очень осторожно, двумя пальцами чуть повернул голову покойника и заглянул ему в лицо. И выругался еще раз.

– Знаешь его? – тихо спросил Кобылин.

– Мальчишка, – буркнул тот в ответ. – Мэнаджер. Ходил два раза к Люське. Лох в квадрате. Глупый.

– Почему же он с нарезки сорвался? – тихо спросил Кобылин. – Ты ему что-то впарил? Вещества там…

– Ты кто? – вдруг холодно спросил армянин, обернувшись к Алексею и обжигая его горячим бешеным взглядом. – Зачем спрашиваешь? Зачем интересуешься? Ты кто такой?

Кобылин тщательно обдумал свой ответ, прежде чем открыть рот. Помолчал несколько секунд, а потом веско и точно ответил:

– Охотник.

Армянин сверлил его взглядом, сжав губы в узкую полоску, словно пытаясь сдержать поток слов, рвущихся наружу. Было видно, что Вано на грани бешенства и все же сдерживается, как и положено опытному бугру, повидавшему немало разборок.

– Почему – охотник? – наконец спросил он.

– А почему – Вано? – отозвался Кобылин.

Армянин опешил. Смерил собеседника долгим взглядом, потом медленно выдохнул и стал похож на сдувшийся воздушный шарик. Глянул на нового знакомого с затаенной обидой.

– Иванов я, понял, да? – сказал он. – Поэтому Вано.

– А я – охотник, – сухо отозвался Кобылин. – Профессия такая.

Армянин что-то буркнул под нос и снова плюнул на пол.

– Ты почему еще здесь, охотник? – спросил он. – Ты же хотел уйти?

Кобылин торжественно поднял к потолку указательный палец.

– Что? – с раздражением спросил Вано. – Ну что еще?

– Слушай, – шепнул Кобылин.

Словно отзываясь на его слова, снизу раздался возмущенный рев Штыря. Даже отсюда, с третьего этажа, было слышно, как тот колотит в запертую дверь и материт ее на чем стоит свет.

Встрепенувшийся Вано вскочил на ноги, лапая карман, в котором скрывался пистолет.

– Что? – хрипло каркнул он. – Что?

– Дверь закрыта, – спокойно пояснил Кобылин. – Поэтому я еще здесь.

Отчаянно бранясь, армянин перепрыгнул через труп и бросился к лестнице, размахивая на ходу руками, как ветряная мельница. Похоже, больше он уже не мог сдерживать гнев и теперь искал, на ком бы его выместить. Кобылин проводил его взглядом, медленно поднялся на ноги и обернулся к администраторше. Та стояла у стены, сложив руки на высокой груди, ходившей ходуном под тонкой блузкой, и кусала дрожащую нижнюю губу белыми жемчужными зубками. Смотрела она на труп – и все никак не могла отвести от него взгляд.

– Добрый вечер, – сказал Кобылин, подходя к ней. – Я Алексей. А вас как зовут?

Глаза администраторши округлились. Она перевела взгляд на постояльца, потом снова взглянула на труп, потом опять на Кобылина… Тот осторожно коснулся ее локтя.

– Как вас зовут? – ласково спросил он.

– Алла, – отозвалась та и тут же поправилась. – Алла Владимировна. Я администратор дежурной смены, и я не понимаю…

– Сколько у вас постояльцев, Алла?

Девушка стиснула зубы, и на ее щеках заходили желваки. Решительным жестом она сбросила руку охотника со своего локтя и отступила на шаг. Вздернув подбородок, строго глянула на собеседника, скрестила руки на груди, пытаясь принять решительный и независимый вид.

– Вы кто такой? – резко спросила она.

– Один из ваших постояльцев, – не стал запираться Алексей. – И я хочу помочь, Алла. Владимировна.

– Чему помочь? – огрызнулась администратор. – Кому? Вы что, не видите, что тут творится? Идите в свой номер и дожидайтесь приезда полиции.

– Полиции? – изумился Кобылин, но потом спохватился. – Ах да. Знаете, Алла, боюсь, наши славные новоиспеченные копы еще не скоро тут появятся. Это же не вы заблокировали входную дверь?

– Дверь? – Голос девушки дрогнул, она качнула головой, и пучок белых волос на затылке мазнул по стене. – Нет. А что с дверью?

– Она заперта, – отозвался Кобылин и, покосившись на труп, добавил: – Предлагаю спуститься вниз и посмотреть, что там происходит. Боюсь, понадобится ваше вмешательство – как представителя администрации.

Девушка снова нахмурилась, глянула за плечо собеседнику, словно пытаясь увидеть там бравых охранителей закона, спешащих на помощь честным налогоплательщикам. Но увидела лишь пустой коридор.

– Незачем вам стоять тут, рядом с покойником, – тихо сказал Кобылин. – Пойдемте вниз. Скоро у дверей соберется толпа из тех, кто захочет покинуть отель. Нужно будет успокоить их, отправить обратно по номерам. Вы на это способны?

– Я? – узкие светлые брови администратора взлетели вверх. – Ха. Да тут, знаете ли, не пансион благородных девиц. Тут такое бывает…

– Что? – быстро спросил Кобылин. – Что бывает?

Алла сжала губы и смерила охотника неприязненным взглядом.

– Вы…

– Алексей.

– Вы, Алексей, что-то слишком много вопросов задаете. Вы кто такой?

– Я сотрудник… – Кобылин запнулся и внезапно грустно улыбнулся. – Нет. Уже не сотрудник. Не обращайте внимания, Алла, старая привычка. Я просто Алексей. Но у меня есть некоторый опыт в разрешении кризисных ситуаций и вооруженных конфликтов.

Заметив блеск в глазах Аллы, Алексей с трудом удержался от ухмылки – она попалась на крючок с первого раза. Девушка расслабилась, ее плечи опустились. Она даже немного подалась вперед, заглядывая в спокойное лицо Кобылина, излучавшее уверенность. Ей хотелось помощи, хотелось поддержки, просто она не могла позволить себе казаться слабой. Но сейчас…

– Сотрудник? – тихо спросила она. – А где…

– Это неважно, – мягко перебил Кобылин, очень надеясь, что сейчас приобретает союзника, что поможет ему разобраться в этой дурацкой истории. – Сейчас важно успокоить постояльцев и предотвратить панику. Сколько номеров в отеле занято?

– Десять, – отозвалась девушка, не сводя глаз с чисто выбритого, гладкого лица Кобылина. – Шесть на втором и четыре на третьем.

– Всего десять человек? – осторожно спросил Кобылин, развивая успех.

– Да, все одиночки. Вроде вас, Алексей, – отозвалась администратор, уже с откровенным интересом рассматривая собеседника.

На первый взгляд ей можно было дать лет двадцать пять – молодая веснушчатая девчонка, хрупкая, но строгая. На ней была белая блузка, строгая черная юбка и удобные черные туфли-лодочки на низком каблуке – рабочая обувь, в которой приходится проводить много времени. Именно поэтому Кобылин позволил себе чуть наклонить голову и улыбнуться уголком рта – немного загадочно и с затаенной насмешкой.

– А персонал? – спросил он. – Сколько людей всего в отеле?

– Дежурная смена – пятеро, – начала перечислять администратор. – Я, охранник, три уборщицы. Два повара на кухне, бармен, он же диджей, плюс Маша – дежурная по приему гостей.

– А гости? – снова спросил Кобылин. – В баре вроде бы много людей.

– Ну Вано со своими ребятами, их человек пять сегодня, – отозвалась Алла и, бросив взгляд за плечо Кобылина, опять помрачнела. – Еще пятеро обычных посетителей, что приходят в бар вечером выпить и развлечься. Ну и девушки, которые их развлекают. Их шестеро. То есть пятеро. То есть сейчас вроде бы пятеро…

Алла тяжело вздохнула и, обхватив себя руками, зябко поежилась, словно от холода.

– Пойдемте вниз, – тут же предложил Кобылин. – Слышите?

Алла подняла голову, прислушиваясь к голосам, доносящимся снизу. Там, на первом этаже, шел разговор на повышенных тонах. Двое спорили, третий разнимал – так это представлялось Алексею, давно прислушивающемуся к тихим коридорам отеля. Он уже даже знал, из-за чего идет спор, и хотел оказаться там как можно скорее. От администратора он уже получил то, что было нужно – количество человек и их профессии. По большому счету это было не особо и нужно – убийца уже найден, преступление раскрыто. Но дверь… Насчет двери нужно было крепко подумать. Алексей еще не решил, кого винить во внезапном и явно неестественном закрытии выхода. Уж точно не местную администрацию – такое им явно не по силам. И еще Кобылину категорически не нравилось, что дверь не открылась после того, как убийство было раскрыто. Ему не давала покоя мысль, что он оказался заперт в гигантской мышеловке, из которой никому не суждено выбраться живым.

– Да, – вдруг сказала Алла. – Пойдемте. Скорее. Там Вано опять кричит. И этот… Штырь.

Кобылин галантно отступил на шаг, пропуская девушку. Алла, опустив руки, сжатые в кулаки, решительно прошагала мимо мертвого тела, стараясь не смотреть себе под ноги, а потом устремилась по коридору к лестнице. Кобылин же, окинув на прощание долгим взглядом мертвое тело, двинулся следом. Только сейчас он понял, что его беспокоило – Алла, конечно, попалась на его уловку. Он ее поймал. Но она довольно странно себя вела рядом с трупом. Другая на ее месте не была бы так спокойна. Может, она работала на «Скорой» и повидала достаточно трупов?

Девушку Алексей догнал уже на лестнице, когда Алла начала быстро спускаться по ступенькам, скользя ладонью по гладким, отполированным до блеска дубовым перилам. Алексей скользнул вниз, следом за ней, но задержался на площадке, услышав сверху подозрительный звук. Он остановился, поднял голову и увидел раскрасневшееся лицо толстяка лет тридцати, что перегнулся через перила третьего этажа.

– Эй, – хрипло окрикнул он Кобылина. – Че там? Че случилось-то, а?

– Убийство, – отрезал тот, прожигая толстяка самым суровым взглядом. – Немедленно возвращайтесь к себе в номер и ждите, когда вас позовут для дачи показаний.

– Ох, е, – выдохнул толстяк и тут же исчез, словно ветром сдуло.

Кобылин покачал головой и бросился догонять Аллу, надеясь, что посетители, напуганные стрельбой, еще хоть четверть часа посидят в своих номерах, не решаясь выйти и присоединиться к толпе, что, судя по звукам, уже начала собираться у дверей отеля.

Он очень надеялся, что у него будет хотя бы пятнадцать тихих минут, чтоб спокойно всех расспросить и внести хоть какую-то ясность.

Конечно, все пошло не так.

В холле оказалось людно и шумно – на крики Штыря и Вано из открытых дверей бара высыпала целая толпа, и теперь полтора десятка человек сгрудились у намертво закрытых дверей отеля. Все они возбужденно переговаривались, и в холле стоял постоянный гул. Медленно спускаясь по последнему пролету лестницы, Кобылин оценивающим взглядом окинул толпу, привычно пытаясь выделить вероятный источник проблем. Среди людей, толпившихся у входа, он сразу выделил Вано и Штыря – эти орали друг на друга в полный голос. Их окружали пятеро крепких ребят, переминавшихся с ноги на ногу и пытавшихся вставить свое словечко в поток ругани. Хотя одеты они были довольно пестро – кто в спортивной куртке, а кто и в мятом пиджаке, – но явно принадлежали к одной компании. Их охотник сразу выдвинул на первое место по части организации проблем. Посетители бара, подтянувшиеся следом, тоже не выглядели ангелочками – компания из трех когда-то крепких, а ныне заплывших жирком пацанов уже подбиралась к местной братве явно с претензиями. Заглядывали им через плечо, хватали за плечи, и было ясно: до конфликта рукой подать.

Еще трое в костюмах и галстуках, напоминающие клерков на отдыхе, нервно поглядывали по сторонам, явно раздраженные всей этой суетой. И наконец еще парочка ребят в спортивных костюмах, уже в хорошей кондиции, не обращая внимания на суету, продолжали лапать раскрашенных тоннами косметики девок, словно продолжая общение, прерванное досадной заминкой. Но парочка девок в похожих черных мини-юбках и белых блузках явно пыталась побыстрее от них отделаться и присоединиться к своим трем подружкам, что сгрудились у стойки регистрации и что-то тихо, но энергично обсуждали. И Алексей даже догадывался – что.

В целом, когда Кобылин спустился, котел в холле уже закипал и был готов взорваться. Алла, опередившая своего спутника и с разбега ввинтившаяся в гомонящую толпу, ничуть не улучшила положения. Она пыталась добраться до Вано, но к ней тут же прицепились прилично одетые хмыри, видимо, требуя разъяснений от администрации. Алла принялась оправдываться, к ней подскочил кто-то из пацанов Вано, и к общему гомону добавился еще один голос.

Кобылин быстро прошел от лифтов к стойке регистрации, к ночным труженицам, что продолжали шептаться. Одна из них, самая маленькая, напоминавшая подростка с растрепанной короткой стрижкой, быстро обернулась, и Алексей узнал ее взгляд. Именно она выглядывала из того номера в коридоре напротив места убийства. Видимо, пока он трепался с Вано и Аллой, эта птаха успела выскользнуть из номера и спуститься вниз и теперь докладывала последние новости товаркам.

– Так, девочки, – строго сказал Кобылин, подходя ближе. – Кто у вас смотрящий?

Ответом ему были совершенно равнодушные и пустые взгляды. Лица – разные. С косметикой и без. Темная помада, светлая помада, зеленые тени на глазах, поплывшая тушь… Лица разные, а взгляд – один. Конечно. Видали они и не таких охотничков.

Алексей улыбнулся – широко и искренне, как он это делал тысячи раз перед бабками у подъезда, надеясь нехитрым приемом расположить к себе суровые сердца. Подействовало и на этот раз – младшенькая, та, что подсматривала за ним, немного смягчилась. Ее еще детское личико, покрытое разводами потекшей косметики, чуть изменилось. Огромные наклеенные ресницы дрогнули в попытке скопировать киношных актрис.

– Ну-у-у, – протянула она. – Ну-у-у Вано. А что?

Остальные не дрогнули – смотрели пустыми глазами, тщательно отрепетированным взглядом куклы, на которую можно не обращать внимания. Кобылин видел морщинки в уголках глаз, замечал, как подрагивают губы, и прекрасно понимал, что они вовсе не тупые манекены, какими хотят казаться. Это защитная маска, способ выживания, вколоченный в них годами. И с сожалением понял, что от них он сейчас ничего не добьется.

– Ладно, красавицы, – со вздохом сказал Алексей, признавая поражение. – Потом пообщаемся.

И, развернувшись, ринулся в гомонящую толпу. И вовремя – протолкавшись мимо Аллы, которую уже осаждали не бизнесмены, а пьяные молодчики из бара, он увидел развязку спора у дверей. Вано, размахнувшись, с силой отвесил звонкую оплеуху Штырю, что отшатнулся назад. Вскрикнув – больше от ярости, чем от боли, – тот рванулся к Вано, но его тут же ухватили за плечи остальные подручные. Мигом скрутив буяна, они выдернули Штыря из толпы и поволокли в сторону лестницы. Вано же со злости пнул ногой дверь, что даже не шелохнулась под его натиском. Там, за прозрачными стеклами, плескалась темнота – жирная, густая, походящая на колдовской суп. Кобылин, краем глаза глянувший в это адское варево, аж поежился от неприятного чувства между лопатками. С таким он еще не сталкивался, только слышал от Бороды.

Вспомнив о друге, Кобылин остановился посреди толпы, сунул руку в карман и достал мобильник. Ну конечно – сигнала не было. Алексей подозревал, что так и будет, но проверить, конечно, не мешало. Гриша рассказывал пару страшилок об охотниках, попавших в подобную историю. И все они заканчивались чертовски неприятно – потому что речь шла о духах и призраках, которым абсолютно по барабану были привычные охотникам пушки, колья да ножи. Алексей попытался припомнить подробности, но через секунду сдался – сейчас было не до того.

Штырь наконец вывернулся из хватки своих дружков. Стряхнул с плеча руку одного, что-то сквозь зубы бросил второму, и тот отступил, покосившись на Вано. Тому было не до братвы – он все еще ощупывал дверь, не обращая внимания на парня в спортивном костюме, что нависал над ним словно башня. Парень в куртке позвал босса, но тот лишь отмахнулся, и Штырь, матерясь, умчался большими прыжками в сторону лестницы. Пока он поднимался по ступенькам, один из парней, тот, что был в синей спортивной куртке, успел крикнуть ему вслед:

– Окна, окна проверь!

Алексей проводил мрачным взглядом убегающего убийцу. Он предполагал, что и окна в здании закрыты наглухо. Судя по всему, постояльцам не повезло – они действительно попали в «коробочку» – запечатанное нечистью пространство, из которого нет выхода. И, судя по размерам закрытого помещения, нечисть довольно сильная. Припоминая рассказы Бороды, Алексей все больше хмурился – ничего полезного в них не было. Тогда охотникам приходилось лишь разгребать трупы уже после того, как «коробочка» открылась. Что происходило внутри, так и осталось загадкой, у охотников, зачищавших зону, были лишь предположения. Борода говорил, что в одном случае, в том, где в закрытой комнате нашли три трупа, в итоге все списали на буйную домашнюю нечисть, отомстившую нерадивым хозяевам. А во втором, после кровавой резни в вагоне метро, решили, что во всем виноват зарвавшийся вервольф, ушедший потом в лабиринт подземных ходов. Может, и так. Но сейчас Алексей был уверен на сто процентов – здесь и не пахнет ни злобными домовыми, ни обезумевшими вервольфами. Пока здесь есть только люди, и кровь – на их руках. И если бы не закрытые двери, он бы решил, что все случившееся – лишь обычный эпизод из жизни большого города.

Машинально отступив в сторону, Алексей увернулся от здоровяка, шедшего напролом сквозь толпу, и задумчиво посмотрел ему вслед. Толпа тем временем разошлась не на шутку. Ор стоял такой, что хоть уши затыкай. У самых дверей сцепились двое – Вано и бритый здоровяк в красном спортивном костюме, что недавно вывалился из бара. Они разговаривали на повышенных тонах, чуть ли не пихали друг друга в грудь и занимались обычным выяснением отношений – кто такой, откуда, кого знаешь, под кем ходишь… За спиной армянина уже маячили трое его парней, бросавших хмурые взгляды на «спортсменов», обступивших своего лидера. К ним присоединилась и пара пьянчуг из бара, позабыв про девок. Вокруг этой группы стояли бизнесмены и две девчонки из бара, что были не из команды местных профессионалок. К ним же подтянулся и длинный тощий парень со сплюснутым лицом и маленькими глазками, которые делали его похожим на обиженную лягушку. Он был трезв, коротко стрижен, в ухе болталась серьга, а белая рубашка с закатанными рукавами чертовски напоминала униформу местных горничных. Алексей предположил, что это и есть бармен, он же диджей. Рядом с ним, в последних рядах, стояла и администратор – хрупкая Алла, сжимавшая свои мелкие кулачки.

Оглянувшись, Алексей заметил, что у стойки регистрации никого нет – ночные бабочки успели упорхнуть подальше от надвигающихся разборок. Опыт в этом у них наверняка большой, они неприятности чуют за километр. Да и сам Кобылин предполагал, что сейчас дело дойдет до драки – слишком уж разгорячились обе стороны. Из-за чего сыр-бор – дело уже десятое. Парни попали в необычные обстоятельства, они растеряны, не знают, что делать и как действовать. И по глупости пытаются решить проблемы старым испытанным способом – наорать на ближнего своего погромче, доказывая свою крутость, а потом помочь себе кулаками утвердить лидерство.

Кобылин задумчиво взглянул на братву, что все плотнее смыкала ряды. Сейчас бы, по-хорошему, надо кому-то вмешаться, разрядить обстановку. Взять все под контроль, обеспечить безопасность окружающих. Предотвратить конфликт, подавить в зародыше драку, организовать все должным образом, в общем, проявить себя достойным лидером.

Стараясь не шуметь, Кобылин сделал маленький шажок назад. Потом еще один. Да, он мог бы сейчас ворваться в этот круг, пальнуть в потолок из дробовика, что так и болтался в рюкзаке за плечом, свернуть пару скул, показать зубы и крутость… Мог бы, если бы был не охотником, а дебилом вроде тех, что уже толпятся у дверей. Но он – охотник. Его задача – выследить дичь и обезвредить ее. Для этого нужно оставаться незаметным – и для окружающих, и для дичи. И уж тем более не нужно оставлять за собой заметный след. Легкая тень, скользящая вдоль стен, невыразительные черты лица, не запоминающаяся одежда… Человек из толпы. Один из тех, кто никогда не привлекает чужое внимание, пока не настанет время нанести решающий удар.

Кобылин отодвинулся еще на шаг, покинув задний ряд толпы, и собрался перебазироваться в темный уголок за стойкой регистрации, оттуда можно будет спокойно проследить за развитием событий. Но уйти ему не дали. Он даже вздохнуть не успел – администраторша, словно почувствовав движение за спиной, резко обернулась и обожгла отступающего охотника острым взглядом зеленых глаз. Рот ее тут же превратился в узкую полоску, она развернулась всем телом и в мгновенье ока очутилась около Кобылина.

– Прекратите это! – прошипела она, хватая охотника за рукав. – Ну же!

– Что? – опешил Кобылин. – Что прекратить?

– Это безобразие! – Алла махнула тонкой ручкой в сторону орущих друг на друга братков. – Они же поубивают друг друга!

Кобылин успел удержать в себе резонный вопрос: почему я? Он наклонил голову набок, словно прислушиваясь к внутреннему голосу, и даже прикрыл глаза.

– Ну! – Алла требовательно рванула рукав джинсовой куртки. – Вы же этот, специалист по конфликтам!

– Где ваш охранник? – тихо спросил Кобылин, открывая глаза.

– Что? При чем тут охранник! – вспылила администратор. – Семеныч пожилой человек, как вам не стыдно…

Кобылин очень осторожно вытащил рукав из хватки Аллы и сделал шаг вперед.

– Товарищи! – громко крикнул он четким поставленным голосом комсомольского лидера. – То-ва-ри-щи! Минуточку внимания, пожалуйста!

Вскинув руки, Кобылин громко захлопал в ладоши, и люди стали оборачиваться к нему. Все разговоры утихли – даже Вано и спортсмен перестали орать и с недоумением воззрились на это внезапное явление из прошлого. Через секунду Алексей очутился под пристальным взглядом толпы, хранившей угрюмое и ошеломленное молчание. Которое, как Кобылин знал, не долго продлится.

– Большое спасибо, товарищи, – радостно объявил он, лучезарно улыбаясь. – Есть срочный вопрос. Кто из вас видел охранника отеля?

– Охранника? – возопил басом кто-то из братвы Вано. – Я те дам охранника, прыщара!

– Товарищи! – возопил Кобылин, заглушая поднявший гул толпы. – Прошу вас! Охранник пожилой человек, он серьезно ранен! У него большая кровопотеря, ему необходима срочная помощь. Он отправился в медпункт, но после этого его никто не видел. Прошу вас, товарищи, человеку необходима ваша помощь. Возможно, он потерял сознание и упал где-то на этаже, пожалуйста, помогите найти его!

Гул в толпе усилился, но теперь голоса звучали тише. Люди переглядывались, озирались по сторонам, словно надеясь увидеть охранника рядом с собой. Даже несостоявшиеся драчуны разошлись по углам ринга – Вано обернулся к своим ребятам, а спортсмен к своим. Один из парней Вано ткнул рукой в сторону лестницы и стал что-то быстро говорить на ухо боссу. Тот хмурился. Спортсмены же собрались в кружок и что-то тихо обсуждали.

– Как вам не стыдно, – снова прошипела Алла. – Тут такая заваруха, а вы хотите в нее втравить пожилого человека, еще и раненого…

Кобылин, опять отступивший на шаг, лишь покачал головой. Администраторша вдруг запнулась и с растерянностью окинула взглядом холл. Толпа перестала быть толпой. Люди маленькими группками расходились в разные стороны, внезапно обретя хоть какую-то цель. Бизнесмены в дорогих костюмах дружно направились к лифту. Две девицы, подхватив пьянчуг из бара, двинулись в сторону темного закутка в дальнем углу холла, где скрывались туалеты. Диджей, тихо переговариваясь с девушкой, похожей на горничную, пошел за регистраторскую стойку, к двери служебного помещения. Братва Вано дружно снялась с места и двинулась за своим лидером по лестнице вверх – обшаривать этажи. Лишь спортсмены по-прежнему мялись у дверей, но и они уже не выглядели агрессивными и с тревогой поглядывали по сторонам, припомнив, что здесь все-таки творится не обычная разборка, а нечто странное. В холле стало непривычно тихо.

– Вы это нарочно? – севшим голосом осведомилась Алла у Кобылина. – Это и называется разрешение конфликтов?

– Это называется здравомыслие, – сухо отозвался охотник, недовольный тем, что его ход так быстро разгадали. – Охраннику действительно необходима помощь, и я вам настоятельно рекомендую отправиться на его поиски. Где у вас медпункт?

– На втором этаже, в комнате горничных, – медленно ответила Алла, рассматривая Кобылина так, как будто он был забавным выставочным экспонатом. – Я сейчас туда поднимусь. А вы?

– А я пойду в бар, – бестрепетно отозвался охотник, не обращая внимания на заинтересованный взгляд девушки. – Надеюсь, ваши ночные бабочки уже там.

На щеках девушки проступил румянец, она явно захотела сказать собеседнику какую-то грубость, но сдержалась, догадавшись, что он ее провоцирует.

– Надеюсь, это тоже один из ваших способов разрешения конфликтов, – сказала она, немного помолчав. – Хорошо. Что делать мне?

– Посетите медпункт. Найдите охранника. Возвращайтесь к стойке, – выдал Кобылин. – Сохраняйте спокойствие и уверенность. Пусть посетители видят, что у вас все под контролем и все неприятности – лишь досадная заминка.

– Хорошо, – серьезно ответила Алла, смерив охотника долгим взглядом. – А потом, надеюсь, вы мне объясните, что тут творится и кто вы такой.

Это был не вопрос, это было утверждение, и Кобылин не стал на него отвечать. Он не отводил взгляда от решительной девицы-администратора до тех пор, пока она не пошла к лестнице и не скрылась за широкими перилами. Интересная девица. Хорошо держится.

Развернувшись, Кобылин зашагал в сторону бара – пока что его интересовали другие девицы, те самые дамочки легкого поведения, что покинули холл отеля раньше остальных. И если уж быть честным, то интересовали его вовсе не они сами, а те истории, которые эти потрепанные красавицы могли рассказать. Кобылин тоже очень, очень хотел знать, что за чертовщина тут творится.