29 марта, вторник
Убийца старался не поддаваться панике, и у него получалось. Он отвлекал себя посторонними делами и мыслями, но при этом был целиком сосредоточен на своем главном деле.
Одну ошибку он все-таки совершил, и если полицейские станут слишком дотошно относиться к своим обязанностям, они на него выйдут. Но этого он не допустит. Ему необходимо работать на опережение, работать спокойно, быстро и хладнокровно.
На полях договора синей шариковой ручкой были записаны два номера телефона, городской и мобильный. Написаны цифры были аккуратно и красиво, явно женщиной, и, судя по всему, принадлежали номера хозяйке квартиры.
Звонить Влада решила на мобильный. Вообще-то, разговора Влада не то чтобы побаивалась, но и не была уверена, что хозяйка квартиры сразу распахнет перед ней двери. Оказалось все гораздо проще, тетка поняла ситуацию с полуслова.
— Я хочу попасть в квартиру, — твердо сказала Влада. — Я хочу попасть туда сейчас.
Она имела на это полное право, и хозяйка это понимала.
— Так… у меня ключей нет, — замялась женщина.
— Вызовите слесаря, — равнодушно посоветовала Влада. — Я хочу попасть туда как можно скорее!
Конечно, ключи у тетки нашлись. Когда через два часа Влада, как и договорились, приехала по указанному в договоре адресу, хозяйка ждала Владу у двери квартиры и вертела в руках связку ключей.
Хозяйка смотрела на Владу с жадным любопытством. То есть любопытство она пыталась скрыть, но получалось плохо. Владе было наплевать, пусть смотрит.
Хозяйка выглядела типичной пенсионеркой, одетой вроде бы и не совсем бедно, но вместе с тем как будто попала сюда из кино про социалистическую действительность.
— Знаете что, — решила Влада, когда хозяйка отперла дверь. — Я заплачу вам за апрель.
Не глядя на пенсионерку, полезла в сумку, достала из кошелька пятитысячные купюры. Хорошо, что догадалась по дороге снять наличные.
Сунула деньги тетке в руки и захлопнула дверь перед ее носом.
В тесной прихожей было темно. Влада постояла, отчего-то не решаясь пройти дальше, глубоко вдохнула, словно собиралась нырять в холодную воду. Нашарила выключатель, зажгла свет.
Квартирка оказалось убогой, однокомнатной, крохотной. Не так уж сильно Егор любил свою пассию, мог бы что-нибудь получше снять.
Впрочем, в комнатах было чисто, и ремонт делали совсем недавно.
Стало жарко. Влада сняла пальто, бросила на спинку стула.
Постояла посередине комнаты и методично начала обыскивать квартиру, жалея, что не догадалась захватить резиновые перчатки.
Мужских вещей в квартире не нашлось совсем. Если не считать бритвы в ванной.
Женских вещей тоже было немного. Наверняка кое-что раньше у нее здесь было, не привозила же она с собой запасные колготки?
Влада брезгливо присела на краешек дивана, взяла в руки лежавший рядом планшет.
Странно, что девка не увезла планшет. Планшет был из дорогих.
Через несколько минут Влада поняла, почему планшет остался лежать на диване в съемной квартире. Теперь у Влады в руках было мощное оружие.
От волнения Влада встала, походила по комнате. Была у нее такая глупая привычка — ходить, когда волнуется.
Опять села на диван и опять взялась за планшет. Смотреть на голую девку было противно, но Влада смотрела.
Теперь понятно, почему любовница Егора не забрала планшет. И фоток жалко, и никому показать нельзя. Не дай бог, жених увидит.
Влада отложила гаджет и задумалась. По дороге сюда она мечтала, чтобы Неля застала ее здесь. А Влада просто выгнала бы ее из квартиры. Ну и кое-что при этом сказала бы.
Хорошо, что этого не случилась. Сцена вышла бы избитая и пошлая. Она поступит по-другому.
Влада надела пальто, заперла квартиру, спустилась к машине. Действовать хотелось немедленно, но она себя сдержала. Впопыхах можно допустить ошибку.
Посидела, положив руки на руль, подумала, переключилась на другое, постаралась представить себя на месте Степы. То, что Людка пыталась найти расписку Ильи, вполне правдоподобно. Непонятно только, зачем ей красть бутылку коньяка из квартиры Инны. Странно, что Степа не обратил внимания на такую нелогичность.
Общих знакомых у Влады и Людки было много. Егор по-своему людьми дорожил, с днями рождения и Новым годом поздравлял, понимал, что каждый человек когда-нибудь может пригодиться. В этом он походил на отца, как и во многом другом.
Влада поразмышляла и позвонила Наташе, жене именинника Стаса, с дня рождения которого началась вдовья жизнь Влады.
— Я как раз хотела тебе позвонить… — начала Наташка.
Как же, хотела! Хотела, так позвонила бы! Чужое горе всех отпугивает. Влада это понимает и прощает.
— Ты как?
— Ничего, — мужественно сказала Влада.
— Приходи к нам, — предложила Наташка. — Приходи, старайся не быть одна.
— Не стоит, — ответила Влада. — Я сейчас всем только настроение порчу.
— Глупости! — горячо возразила трубка. — Приезжай прямо сейчас. А хочешь, где-нибудь встретимся? И не беспокойся за мое настроение. Главное, чтобы тебе стало легче.
— Ну… — Влада задумалась, вспомнила неплохое тихое кафе в центре.
Наташка сразу согласилась. Теперь будет гордиться своим человеколюбием, помогла несчастной вдове.
К кафе Влада подъехала первой. Выбрала столик в углу, приятно расположилась на мягком диванчике, заказала стакан сока, медленно выпила.
Приятельница появилась минут через пятнадцать. На Владу посматривала с некоторым испугом, не иначе как боялась заразиться горем.
— Я стараюсь себя занять, — рассказывала Влада. — В фирму езжу. Правда, я мало что в этих делах понимаю…
Наташка с сочувствием кивала и про Илью заговорила первая:
— Поговори с Мансуровым. У него схожий бизнес.
— Говорила уже, — усмехнулась Влада. — Чуть по морде не получила.
— Ну… — Наташа замялась.
— Да знаю я, — устало кивнула Влада. — Егор отнял у него бизнес. Егор не всегда бывал добрым.
— Илюшу можно понять. — Наташка поерзала, наклонилась к Владе через столик. — Но он парень добрый, он тебе поможет.
— Сомневаюсь, — покачала головой Влада. Отпила кофе, который заказали вместе с Наташей, кофе оказался хорошим.
— Поможет! — не согласилась подруга. — Вот увидишь!
— Не думаю. Если только Люда его уговорит…
— Знаешь, — Наташа откинулась на стуле, помолчала. — Им столько пришлось пережить!
— Представляю.
— Думаю, что не представляешь!
— Представляю! Людка тогда ребенка ждала…
— Ну да! Двое детей, третий на подходе, и жить негде! Они тогда в ипотеку влезли. Думали, на улице останутся.
— Я Егора не оправдываю. И тогда не оправдывала.
— Илья тогда чуть с катушек не съехал. Лежал целыми днями на диване, лицом к стене. Представляешь! Это Люда все на себе вытянула. Заставила его начать все сначала.
— Надо же! — удивилась Влада. — Илья не похож на неврастеника.
— Чтобы в такой ситуации с катушек съехать, не надо быть неврастеником, — хмыкнула Наташа. — Но сейчас у них все хорошо.
— Слушай, — вспомнила Влада. — А почему их у Стаса на дне рождения не было? Или я просто не заметила?
— Не было, — подтвердила Наташа. — У Людки тогда мать болела. Она с матерью сидела, а Илюшка с детьми. Я потом им сиделку нашла. У меня тетка болела, кто-то ей сиделку посоветовал, тетка очень ее хвалила. И Люда довольна.
— А сейчас сиделка тоже с Людкиной матерью? — заинтересовалась Влада.
— Не знаю. А зачем тебе?
— Да у меня свекровь… Сама понимаешь.
— Бедная женщина! — Наташа покачала головой и быстро перекрестилась. — Не дай бог никому! Если хочешь, я могу ей позвонить, сиделке.
— Позвони, — попросила Влада.
— А твоя свекровь не откажется? Может, сначала с ней поговорить? Все-таки деньги не маленькие.
— Не откажется.
Наташа достала телефон, и через несколько минут Влада договорилась встретиться с девушкой Галей сегодня же вечером.
Телефон остался в кармане куртки, и Дробышев услышал его случайно, когда в очередной раз метался от установки к установке. Инна Ильинична не могла звонить ему просто так, Дробышеву стало тревожно.
— Ты извини, Степа, — сразу покаялась соседка.
— Ничего, — успокоил Дробышев. — Я не занят.
— Сейчас позвонил Георгий Вениаминович, он нашел журналиста, который занимался делом мэра. — Перейти мыслями от установок к подмосковному ворюге-мэру Дробышеву удалось не сразу. — Я договорилась встретиться с ним сегодня вечером. Он подъедет ко мне к шести часам. Степа, мне будет спокойнее, если ты тоже придешь. Я понимаю, втягиваю тебя в свои дела… Но я волнуюсь, боюсь, не смогу правильно повести разговор…
— Я приду, — перебил Дробышев. — Обязательно приду.
— Думаю, что журналист решил со мной связаться только потому, что Максим мой брат.
— Не исключено, — подтвердил Дробышев. — Максим Ильич много чего знал, и вы для журналиста тоже возможный источник информации. Это у них профессиональное.
С установками творилось непонятно что, но Дробышеву снова на них переключиться не удалось.
— Мне надо срочно уехать, — недовольно объяснил он инженерам, возившимся с проводами. — Давайте без меня.
Ребята согласно покивали. Дробышев надел куртку, сбежал вниз по лестнице.
Пробка у бутылочного горла перед поворотом к дому только начинала собираться, и доехал он относительно быстро.
Перед тем как позвонить к Инне Ильиничне, позвонил в дверь Тане. Она не открыла, конечно. Он знал, что Таня еще в больнице, но все равно тяжело вздохнул.
Он сегодня весь день тяжело вздыхал, потому что не видеть Таню было ужасно.
Хорошо бы взять отпуск и уехать куда-нибудь, где, кроме них двоих, никого не будет. Или просто просидеть весь отпуск дома, выходя только погулять или в магазин.
В подъезде раньше жила пара — муж и жена. Они оба не работали, где-то сдавали квартиру, на это жили и всегда были вместе, много гуляли. Маму очень возмущало, что не старые еще люди сидят дома, без дела. Сейчас Дробышев тоже хотел не работать и совсем не расставаться с Таней.
Тебе это быстро надоест, наверняка сказала бы она. Мне никогда не надоест, возразил бы он.
Ему не надоест. Рядом с Таней ему уютно и спокойно, как было только когда-то в детстве рядом с бабушкой.
Он слишком долго жил без любви и не понимал, что это была и не жизнь вовсе. Жить он начал только сейчас.
Дробышев опять вздохнул и позвонил в дверь к Инне Ильиничне.
До прихода журналиста время еще оставалось. Дробышев удобно расположился в кресле, хозяйка напротив.
В каком-то детективе Дробышев читал, что нужно обязательно составить план допроса, чтобы ничего не упустить. Никакой план у него в голове не складывался, у Инны, как выяснилось, тоже, и до прихода журналиста они просто проговорили ни о чем.
Журналист оказался мужчиной чуть за сорок, худощавым, веселым и удивительно молодо выглядевшим. Дробышев сначала решил, что перед ним недавний выпускник вуза, только потом заметил седину в светлых волосах и морщины вокруг глаз.
— Александр, — представился он, с любопытством глядя на Дробышева.
Как выяснилось, Александр Журавлев Егора знал. Пересекались, объяснил он, переводя взгляд с Инны на Дробышева. Однако категорически отрицал, что Егор передавал ему какие-либо материалы. Егор о них даже не заикался, и вообще виделись они в последний раз почти год назад.
— Посмотреть, что за тайны такие у вас имеются, — имея в виду сведения из архива Максима Ильича, спросил журналист, — вы, конечно, не позволите?
— Конечно, позволю, — улыбнулась Инна Ильинична.
Дробышев, ориентирующийся в электронной технике лучше соседки, быстро нашел все, что было связано с несчастным схваченным за руку мэром, Александр на некоторое время застыл над ноутбуком.
Наконец, откинулся на стуле, побарабанил пальцами по столешнице.
— Перепишите, если вам интересно, — милостиво разрешила хозяйка.
Журналисту оказалось интересно, Дробышев отправил файлы на продиктованный электронный адрес.
— Почему вы связали убийство вашего племянника с этим компроматом? — помолчав, спросил журналист, когда Дробышев, наконец, захлопнул ноутбук. — Вы ведь связали эти события, да?
— А с чем еще-то связывать? — недовольно буркнул Дробышев. — В упор из пистолета рядом с домом тети…
— Сейчас из-за компромата не убивают, — твердо заявил журналист. — Смысла нет. Нет никакой гарантии, что информация не продублирована. Это не секретные чертежи времен Второй мировой.
Инна резко отвернулась к стене, и журналист быстро сказал:
— Простите.
— А из-за чего убивают? — хмуро поинтересовался Дробышев.
— Из-за денег, — объяснил Александр. — Убивают всегда из-за денег. Почти всегда, в девяносто девяти случаях из ста.
— Деньги могут быть связаны с компроматом, — мягко предположила Инна Ильинична.
Журналист развел руками — все может быть.
Разговор практически ничего не дал. Дробышеву стало жалко потраченного времени и захотелось вернуться на работу, к не желавшей включаться установке.
Журналист распрощался, Инна заперла за ним дверь. Дробышев подошел к окну, посмотрел на грязный после зимы двор.
Александр появился из-под козырька подъезда, подошел к припаркованной рядом машине, уехал.
Марку разглядеть было невозможно, но точно не «Жигули». А цвет просматривался хорошо, журналист уехал на коричневой машине.
Вообще-то, Влада не любила никого приглашать домой, предпочитала встречаться в кафе. Психолог бы, наверное, объяснил, что она боится вторжения в личное пространство. Влада ничего не боялась, просто после любого чужого человека хотелось взять тряпку и протереть всю квартиру, включая дверные ручки. Наверняка давали знать себя какие-нибудь комплексы, но эти комплексы Владе не мешали, и она с ними не боролась.
Сиделку звать в кафе было невозможно, девка наверняка начнет переживать, что Влада за нее платит, бояться выпить лишний глоток кофе, а Владе было необходимо, чтобы сиделка чувствовала себя свободно и информацией делилась охотно. Пришлось звать домой.
Господи, какой ерундой она занимается! Ясно же, что у Людки с Егором никаких дел быть не могло, а о том, чтобы она стала в него стрелять, и говорить нечего. Но с сиделкой встретиться все-таки стоило, тем более что особых усилий Владе для этого прилагать не пришлось.
Наверное, она задремала, потому что звонок в дверь прозвучал резко и неприятно громко. Влада посмотрела в глазок. Ничего опасного за дверью не было, а Владе отчего-то стало страшно.
Сиделка оказалась такой, какой Влада ее и представляла. Пухленькой женщиной под тридцать с мягким немосковским говором. Сиделка повесила куцую курточку на вешалку, достала из необъятной сумки войлочные тапки, переобулась, ласково и заискивающе улыбнулась Владе.
Сразу стало ясно, разговор получится.
— У меня недавно погиб муж, — печально объяснила Влада.
— Царствие небесное, — быстро перекрестилась Галя.
Влада вздохнула, помолчала, словно собираясь с мыслями.
— Свекровь совсем плохая…
Галя сочувствующе кивнула — понимаю.
— С ней нужно просто быть днем. По вечерам дома муж, а днем она одна.
— Я и приготовить могу. — Сиделка украдкой обводила взглядом картины на стене, Владу это забавляло. Вообще-то, картины хорошие, у Егора было много знакомых художников, что-то ему дарили, что-то продавали. Но барахла Егор не брал даже в подарок.
— Это прекрасно. — Кухарка свекрови наверняка не нужна, но Гале лучше этого не знать. — Только, знаете, я с ней еще не разговаривала, сначала решила с вами поговорить. Вы сейчас у кого-нибудь работаете?
— С девочкой маленькой сижу. Но это ненадолго, только до конца недели. Там у мамы срочная работа появилась, она все время за компьютером, а ребенок мешает.
— С маленьким ребенком и без компьютера с ума сойдешь.
Галя улыбнулась, согласно кивнула — с детьми нелегко.
— Я завтра позвоню свекрови, и, думаю, с понедельника вы сможете с ней работать.
— Спасибо вам. Сейчас с работой плохо.
— Ну вами-то все довольны, вы без работы не останетесь, — ободряюще улыбнулась Влада и предложила: — Пойдемте пить чай.
Кухня-столовая на сиделку тоже произвела впечатление, все-таки Егор молодец, понимал, как нужно оборудовать собственное жилище. Впрочем, с его деньгами это не трудно. Это без денег создать уют — большая проблема.
Влада предложила сиделке на выбор с десяток чаев, посоветовала простой китайский, безо всяких добавок.
— Как у Люды мама? — доставая чашки, спросила Влада. — Сейчас все нормально?
— Нормально, слава богу. В таком возрасте воспаление легких — это нехорошо.
— Это в любом возрасте нехорошо, — грустно улыбнулась Влада.
Чай был действительно отличный. Влада предпочитала кофе, но и чай отпила с удовольствием.
— У вас медицинское образование?
— Конечно, — заволновалась Галя. — Я медучилище в Харькове окончила. Только там уж совсем мало платят.
— На Украине сейчас тяжело, — посочувствовала Влада и опять перевела разговор на то, что действительно интересовало. — Люде повезло, что она вас нашла.
— Ой, она такая хорошая женщина! — Галя подалась к Владе через стол, глаза у нее сделались круглыми. — Вы знаете, что ей пришлось пережить?
— Нет, — покачала головой Влада. — Мне казалось у них счастливая семья. Обеспеченная.
— Это сейчас они обеспеченные! А раньше, мне Людина мама рассказывала, они чуть не голодали. Она со своей пенсии детям на молоко давала. Илья работу потерял, у него такая депрессия была! А Люда, представляете, и с детьми возилась, и с ним. Заставила взять себя в руки. Теперь у них все хорошо. Сильная женщина.
— Вы у них долго работали? — Влада подвинула Гале коробку конфет. Сладкого сиделке стоило избегать, но это Владу не касается. Ее дело предложить.
— Да нет. С семнадцатого марта до прошлой среды. Подолгу только с лежачими работают. Или уж совсем со стариками. — Галя взяла конфету, съела, взяла вторую. Зря, за фигурой надо следить.
— Мы с друзьями шестнадцатого собирались, я еще удивилась, что Люды с Ильей не было.
— Я шестнадцатого вечером как раз знакомиться приходила. Знаете, — Галя замялась и даже потеребила скатерть. — Мне Люда сначала не понравилась.
— Почему? — удивилась Влада.
— Когда я пришла, она с кем-то по телефону разговаривала. Зло так говорила. Не грубо, а… зло. Теперь-то я понимаю, она нервничала очень. Дети, мама больная. Каждый занервничает. Я ее тогда сменила. Она ушла, а я весь вечер с ее мамой оставалась.
— Не представляю, с кем Люда могла зло разговаривать, — удивилась Влада. Зло Людмила разговаривала только с ней, до этого жена Ильи всегда казалась Владе довольно добродушной. Даже, пожалуй, излишне.
— Не знаю. По работе что-то.
— По какой работе? — еще больше не понимала Влада. — Она же не работает.
— Не знаю. Она с каким-то Егором говорила. Я запомнила, потому что у меня брат Егор.
Егор был хорошим психологом. Он вполне мог позвонить Людке, чтобы она надавила на мужа ради выживания фирм.
— Вы где живете? — на всякий случай спросила Влада. — К свекрови нужно будет в Измайлово ездить.
— Ничего, я по всей Москве езжу. Это с Людиной мамой повезло, я почти рядом живу. — Галя назвала адрес, Влада не удивилась.
Она знала, что Людкина мать живет почти рядом с Егоровой теткой. Однажды они с Егором встретили Люду, когда ездили к Инне. Это было еще до того, как мужчины рассорились.
Людка была рядом с местом убийства.
Владе требовалось подумать. Разговор она стала поддерживать вяло, и тактичная сиделка сразу засобиралась.
Влада закрыла за женщиной дверь и поняла, как сильно устала. Очень хотелось поехать к Степе, но о нем она старалась не думать. Не то чтобы считала себя проигравшей, просто понимала, что больше надоедать ему не стоит. Пока не стоит.
Было противно и тоскливо, но Влада знала, что все неприятности отступают, если проявить волю. А на отсутствие воли она никогда не жаловалась.
Правильно было посмотреть какой-нибудь фильм и лечь спать, но Влада чувствовала, что не заснет. Она взяла найденный в съемной квартире планшет и долго перебирала фотографии голой Нели. Желание сниматься в чем мать родила Влада считала полным идиотизмом, даже патологией. К тому же фигура у Нели была совсем не как у греческой богини, такую фигуру лучше корректировать одеждой, чем выставлять напоказ.
Мысли о предстоящей мести успокаивали. Влада включила тихую музыку и под нее незаметно заснула.
